Текст книги "Бабушкина шкатулка. Россыпь камней и череда женских судеб"

Глава 4. Камень-охранник. Агат. Таисия

– А вот эти два камня идут в связке, – начала бабушка. – Они появились в разное время в моей жизни, но связаны одним предназначением – это камни-охранники.

Этот круглый увесистый камушек я нашла. А вот этот, как будто смотрящий на нас своим оком, с многократно повторяющимися глазковыми узорами, я получила в дар на выставке камней.

После случая с Сережей мне захотелось иметь охранника. Я прочитала, что у камней есть защитная сила. Достаточно найти правильный камень и попросить его об этом. Тогда энергетический потенциал камня активизируется, настроится на тебя и будет охотно помогать.

И вот как-то я отправилась на прогулку с желанием найти камень-защитник. Я бродила по окрестным полям-дорогам, приглядывалась к россыпям камней на обочинах. И вдруг я споткнулась. Глянула под ноги – а там – он, вот этот круглый ровный камешек с тонкими ровными белыми прожилками по всей окружности. Я даже ахнула от неожиданности – этот камень разительно отличался от других, валявшихся тут и там. Я взяла его в руки и почувствовала приятное тепло и ощутимую тяжесть. Я приложила камень ко лбу и поняла, что это именно то, что я искала.

Я назначила этот камень охранником своего дома, положила на видном месте и регулярно стала омывать его прохладной подсоленной водой. Просила его о защите родительского дома, об укреплении семейных связей, о ладе и мире.

Когда я вышла замуж за твоего дедушку, то забрала камень в свой новый дом. Он был моим первым талисманом-защитником. Знаешь, есть такое понятие «краеугольный камень», это первый камень, который кладут в основание строения. Так вот этот камень стал краеугольным в в пространстве моей самостоятельной жизни.

Когда мы поженились, мы были студентами, учились на последнем курсе. До этого мы мало встречались, несколько месяцев, почти еще не знали друг друга. Мы были ослеплены своей влюбленностью, поэтому наша свадьба была стремительной, по мнению всех наших друзей и родственников. А нам казалось, что мы знакомы целую вечность.

Так вот, узнавать друг друга мы начали уже после свадьбы. Многое оказалось не таким, как виделось в досвадебном мандраже. Однако все размолвки нам помогало преодолевать сильное чувство взаимного притяжения, нежность и чуткость по отношению друг к другу.

Первое серьезное испытание случилось через год.

Еще до нашей свадьбы я слышала о некой Таисии, старосте группы, которая постоянно звонила Ивану. Иногда, когда я приходила к нему домой, его мама с серьезным видом звала Ивана к телефону, мол, Таисия звонит, и Иван шел, послушно брал трубку и долго о чем-то разговаривал. Я не придавала этому значения. Мама мужа как-то пояснила, что Таисия – единственная девушка в их университетской группе, староста, лидер, всех парней держит в ежовых рукавицах, и все организационные моменты берет на себя. Просто так она не звонит, только по делу.

Но когда мы стали жить отдельно, звонки Таисии начали меня волновать. Поначалу я просто звала мужа к телефону, но потом я стала понимать, что происходит что-то не то. Обычно, когда люди звонят кому-то в дом, то вначале здороваются, потом вежливо просят позвать нужного человека к телефону. Но с Таисией все было не так. Если я брала трубку, то ко мне обращались лениво пренебрежительно: «Ивана позови…». Словно я была не жена Ивана, а какая-то шелудивая собачонка, путающаяся под ногами, прислуга, роль которой – позвать, кого просят. Меня начало это раздражать, и я стала вешать трубку каждый раз, когда слышала этот ставший для меня омерзительным голос.

Таисия, видимо, рассказала об этом Ивану, и он строго отчитал меня, чего до этого никогда не бывало. Он требовал, чтобы его звали к телефону, если ему звонят, что из-за моего сумасбродства он оказался неподготовленным к серьезному зачету.

Конечно, я опешила. Потом залилась слезами. Потом стала настаивать на объяснениях, в каких отношениях он с Таисией. Ах! Ну и в итоге, конечно, стала требовать заверений в вечной любви.

После этой ссоры к телефону я подходить перестала, и тем самым, как мне казалось, облегчила себе жизнь. Решила так: унижений терпеть не хочу, если Ивану надо – пусть сам берет трубку.

Так мы и дожили до конца учебного года. Образ Таисии как будто померк. Подошло время выпуска. Я поехала с Иваном на вручение диплома.

В холле университета Таисия подошла к Ивану, окинула меня оценивающим взглядом (ну а я, естественно, окинула тем же взглядом ее, все-таки видела в первый раз): «Вань, пойдешь с нами гулять после вручения? Мы с ребятами договорились пойти в центр, потом попеть где-нибудь на набережной, гитары в гардеробе оставили, затем в кафе, ну а потом, как пойдет…». «Да, хорошо», – сразу ответил мой Ваня. Я собиралась завредничать, у нас вообще-то были совершенно другие планы, и тут кто-то из его сокурсников сказал: «Иван, какая у тебя красивая жена!» Я расплылась в улыбке и вредничать передумала. «Конечно, красивая, – подумала я. – Не то что эта кривоносая лохматая Таисия!»

После торжественного вручения дипломов, Иван взял меня за руку и повел к выходу, где ждали его одногруппники. «Скорее, Ваня, только тебя и ждем! – командовала Таисия. – Будем делать общее фото на память!»

Таисия отстранила меня, взяла Ивана за локоть и потянула за собой. На улице выстроила парней в шеренгу, Ивана поставила в центр и сама встала рядом. Я так и осталась стоять у стенки, куда меня отпихнула Таисия.

«Ну все! Отлично! Теперь – в центр!» – позвала ребят Таисия и бодро зашагала вперед, держа Ивана под руку. Я опешила сначала. Затем прибавила шагу, чтобы догнать Ивана. Когда я уже почти приблизилась к ним, Таисия подозвала одного из ребят, Петра кажется, что-то спросила у него и оставила Ивана, позволив ему продолжать беседу с Петром. Затем она резко развернулась и, опередив мою попытку позвать Ивана, зашипела: «Только попробуй! Это наш праздник! Ты здесь ни при чем! Мы почти шесть лет вместе, бок о бок. Прощальный вечер, можно сказать! Едь-ка ты домой! Нечего тебе здесь делать!» И не успела я и глазом моргнуть, как Таисия уже вновь пристроилась к Ивану и бодро зашагала вперед.

Я стояла на тротуаре, растерянная, одуревшая от обиды, слезы текли сами собой, и я не могла их остановить. Когда я опомнилась и побежала за ними вслед, они исчезли, куда-то, видимо, свернули. Я плохо знала этот район и быстро запуталась.

Я брела по незнакомой улице, утирая слезы и сопли, и не знала, куда иду и как мне добраться до дома.

Вдруг справа я увидела крупную вывеску «Мир камня». Ноги сами занесли меня в широко открытые двери. Я ходила от одной витрины к другой, любовалась блеском камней и потихоньку успокаивалась. Мое внимание надолго привлекли срезы натурального агата. Тогда я не знала, но агаты имеют способность защищать от негативного влияния. Агат – это камень-собака, который охраняет твой дом и твое пространство. А еще это камень верности и правды, владельца камня трудно ввести в заблуждение.

Продавщица, статная седовласая женщина, от которой веяло абсолютным спокойствием и благородством, подошла ко мне. «Это то, что тебе сейчас нужно», – уверенно сказала она и протянула мне небольшой глазковый агат. «Спасибо!» – промямлила я, полезла в сумку за кошельком и тут поняла, что не брала с собой денег, потому что ехала с мужем и не собиралась с ним расставаться. Я расплакалась пуще прежнего… Женщина провела рукой по моей голове, и слезы как-то легко отступили. «Не волнуйся, это подарок! – сказала она. – А сейчас иди, куда должна, все будет хорошо!»

Я вышла с выставки, чувствуя облегчение, тихую радость и странную уверенность, что все действительно будет хорошо. Пройдя до конца улицы, я свернула на набережную и – о чудо! – увидела мужа и его однокурсников. Они сидели на каменных ступенях, двое играли на гитарах, остальные пели.

Иван поднял глаза, заметил меня, обрадовался, замахал руками: «Галчонок, как хорошо, что ты пришла, иди к нам!» Оказалось, что Таисия сказала всем, что я решила ехать домой, чтобы не мешать сокурсникам провести последний вечер вместе.

Я села на ступеньку рядом с мужем, сжимая в руке глазковый агат. Таисия сидела неподалеку. Парни продолжили играть и петь. Пели увлеченно, слажено. Видно было, что спелись за студенческие годы. Таисия каждый раз, когда предлагала следующую песню, как бы по-дружески касалась Ивана рукой – то за плечо, то за колено, то за предплечье. Меня это ужасно злило, но я боялась что-либо предпринимать – я уже убедилась, что в этом круге Таисия наделена абсолютной властью. Я крепко сжимала свой агат и внутренне просила, чтобы что-то помогло мне и Ивану вырваться отсюда.

Вдруг подошла группа парней, тоже выпускников, но с другого направления, ребята начали брататься, смеяться. Кто-то предложил продолжить праздник в кафе неподалеку. Началась суета. Таисия говорила, что их группа запланировала пойти в студенческое кафе. Ребята стали убеждать Таисию, что здесь – не хуже и идти никуда не надо. Начали спорить, что-то выяснять.

Я, сжав свой агат, потянула Ивана в сторону: «А давай сбежим? И отметим вместе? В нашем любимом кафе!» Иван согласился: «Ну конечно! Я сам хотел тебе это предложить, и обязательно предложил бы, если бы ты не сбежала!» Я хотела возразить, но вовремя передумала. Выяснять отношения сейчас совсем не хотелось. Мы взялись за руки, отошли немного в сторону, убедились, что на нас никто не смотрит, и побежали со всех ног. Мы бежали, захлебываясь от смеха, оглядываясь, нет ли погони, заметали следы, забегая в подворотни и сворачивая в маленькие улочки.

Мы благополучно добрались на нашего кафе и чудесно провели вечер вдвоем. Время от времени я доставала своего чудо-помощника из сумки и слегка сжимала его, пытаясь передать ему всю мою безграничную благодарность.

Потом я узнала, что глазковый агат – очень сильный с магической точки зрения камень. Его именуют оком Бога и считают мощным оберегом. Существует легенда, в которой рассказывается, что глазковый агат появился после схватки между белым орлом и чёрным демоном. Птица служила Свету и оберегала Землю, а злой дух, наоборот, хотел погубить всё живое. Бой длился очень долго, но ценой невероятных усилий орлу удалось одержать победу. Потом раненый орел упал на землю и превратился в глазковый агат. Если внимательно посмотреть на камень, то можно увидеть сходство с орлиным оком.

Словом, хочешь верь, хочешь – нет, но с тех пор про Таисию я больше ничего не слышала и к телефону подходить – не боялась!

Глава 5. Авантюриновое стекло. Денежный камень. Мэри

– Это единственный искусственный камень в моей коллекции, – начала бабушка, взяв в руки небольшой ярко-коричневый камешек, как будто усыпанный блестками. – Он очень красив. А появился он у меня при весьма занимательных обстоятельствах.

Лара удобно расположилась на диване, приготовившись слушать очередную захватывающую историю.

– Я отправилась в далекое путешествие в Северную Америку по приглашению своей дальней родственницы, Марии. Все шло просто прекрасно. Мария подгадала свой отпуск под мой приезд, возила меня по интересным местам, знакомила с бытом и традициями страны. Я была в восторге и благодарила Марию и себя, что наконец-то выбрала время для этого путешествия.

И вот однажды мы поехали в окрестности города Ланкастер, штат Пенсильвания. Мария хотела познакомить меня с одной из самых крупных христианских Общин в Северной Америке, амишами. Когда-то давно, лет 300 назад, христиане, последователи Якоба Аммана, иммигрировали сюда, спасаясь от религиозных гонений в Европе. Выходцы из Швейцарии и Пфальца, неоднократно принимали мученическую смерть на родине от рук противников их веры.

Марии очень нравился образ жизни амишей и ей не терпелось познакомить меня с ними. Жизнь амишей – это жизнь без электричества, интернета, телефонов, телевизоров, автомобилей, современного образования… Зато близко к природе, с семейными ценностями, простыми удовольствиями и трудом на благо Общины.

Дома у амишей просторные, светлые, построенные на века. Амиши – фермеры. Обработку земли они ведут без применения химии. Свои бескрайние поля они пашут, пользуясь конской силой. Таким же дедовским способом и передвигаются по дорогам – на особых традиционных повозках. Правда, для гужевого транспорта пришлось разработать специальный свод правил дорожного движения, чтобы сделать его равноценным участником современного дорожного движения.

Амиши придерживаются полностью автономного от основной цивилизации образа жизни, хотя и торгуют. На продажу уходит сельскохозяйственная продукция (молоко и изделия из него, сыры, овощи, фрукты), ремесленнические изделия, а также некоторые семейные бригады оказывают строительные услуги. Каждый из семейных кланов специализируется в какой-то из областей: ткачи, строители, плотники.

Мужчины-амиши делают на заказ резную мебель из дерева, и да, стоит она очень дорого, но служит – веками. Любая продукция амишей сегодня очень ценится – будь то продукты питания, одежда, игрушки или предметы интерьера. А с приходом в Америке моды на здоровый образ жизни сельскохозяйственная продукция амишей начала массово скупаться озабоченными своим здоровьем американцами.

У Марии была хорошая знакомая среди амишей, к ней-то мы и направлялись. Мария обещала, что мы проведем несколько дней в их Общине и попробуем пожить, как в стародавние времена. «Тебе понравится! – обещала Мария. – Я иногда устраиваю себе такие каникулы. Знаешь, очень отрезвляет – понимаешь, что по-настоящему важно в этой жизни, а что нет. Да и вообще, хорошо порой отрешиться от всех благ цивилизации, потом сильнее начинаешь ценить то, что имеешь. Тот же туалет в доме или телефон или автомобиль…»

Знакомая Марии, Энни, на самом деле к амишам не принадлежала. Но она была сочувствующей, если можно так сказать. Десять лет назад она приехала в Общину в Ланкастере и сказала, что хочет быть амишем. Ей позволили. Одна семья, у которой не было детей, пригласила Энни к себе, дала ей кров, стол и работу. Так Энни и стала жить. Восемь лет прожила, а в Общину ее все не принимают. Ну то есть формально – вроде бы она живет с амишами, работает с ними, но относятся к ней несколько настороженно, никто с ней не дружит, в гости ее не приглашают, на богослужения тем более. Традиционную одежду амишей носить не получилось – не позволили. Энни очень расстраивалась, переживала. Амиши ей напоминали: когда глава Общины сочтет нужным, будет проведено голосование, но по статистке – из трехсот желающих остается только десять.

Тогда Энни решила не терпеть больше унижений, купила дом неподалеку и в целом продолжила жить таким же образом, как и амиши, но стала иногда позволять себе некоторые блага цивилизации, например, поездки на автомобиле. Работу сохранила в Общине и некоторые связи, которые появились за восемь лет тоже поддерживала. А потом амиши поняли, что Энни им даже в каком-то смысле выгодна – потому что она стала приглашать своих американских знакомых пожить простой жизнью амишей, водила их на экскурсию в деревню. Многим это было интересно, и визитеры хорошо платили. А еще туристы скупали товары амишей, о высоком качестве которых говорила им Энни: сыры и колбасы, хлеб и сладости, варенье и консервированные овощи, изделия из дерева и металла, одежду, лоскутные одеяла и даже мебель.

К этой-то Энни мы с Марией и отправились. В Ланкастер мы приехали поздно вечером, уже стемнело, и я ничего особо разглядеть не смогла. Энни поселила нас на втором этаже своего дома в гостевой комнате, предупредила, что туалет – на улице, по традиции амишей, там же и постройка для умывания. Энни сказала, что кроме нас приехали еще две американские пары и завтра в семь утра за завтраком она нас представит друг другу, а потом мы все вместе отправимся знакомиться с образом жизни амишей.

У гостеприимной Энни мы прожили несколько дней. Каждый день был распланирован до самого позднего вечера. Мы много ходили пешком, иногда, когда Энни договаривалась, нас возили на телеге или на знаменитой повозке амишей, запряженной лошадьми. Энни сразу предупредила, что мы попробуем примерить на себя образ жизни амишей – поэтому «чур, не жаловаться!». Электричества в ее доме не было, поэтому день планировался по солнечным часам – ранний подъем и ранний отход ко сну. В доме были большие окна: недостатка в свете утром и днем мы не испытывали.

В первый день Энни познакомила нас с бытом амишей, показала, как они живут, чем зарабатывают на жизнь. На обед мы были приглашены к одной семье, а на ужин – к другой. Угощение было отменным! Продукты у них экологически чистые, блюда простые, но очень вкусные и сытные. Амиши – прекрасные кулинары, мало где мне доводилось пробовать такую вкусную домашнюю еду. В конце первого дня Энни спросила, каким ремеслом нам бы хотелось завтра заняться, какую работу амишей примерить на себя. Одна американская пара выбрала работу в саду, другая – торговлю, а мы с Марией решили провести время на кухне – помогать в кондитерском ремесле, уж больно нам понравились домашние сладости, которыми нас угостили местные.

На следующий день мы отправились в кондитерский цех амишей, где готовились сладости на продажу. Нами руководила местная девушка, Мэри, лет двадцати двух. Она была очень милая, рыжеватые кудрявые волосы, нежный овал лица, яркие зеленые глаза. Марии она поручила просеивать муку, а мне – чистить яблоки для начинки. Мэри хорошо говорила по-английски, хотя многие амиши знают только пенсильванский диалект немецкого языка. Поначалу мы беседовали на кулинарные темы, делились рецептами. Потом Мэри стала расспрашивать нас про жизнь в большом мире вне Общины.

За разговорами дело продвигалось споро, Марии доверили месить тесто, а мне – резать яблоки. И вдруг Мэри присела на корточки, обняла нас двоих, привлекая к себе, и заговорщицки зашептала: «Девушки, милые, помогите мне сбежать. У меня близ Спрингфилда живет кузина, она ушла из нашей Общины около десяти лет назад и сейчас зовет меня к себе! Я давно уже все решила и спланировала! Но я не такая смелая, как моя кузина. Я не могу открыто сказать родителям, что я ухожу. Они будут убеждать меня остаться, братья и сестры станут презирать меня за мое решение. Я просто не выдержу, расплачусь и останусь. Но что-то подсказывает мне, что здесь я не буду счастлива. Да и жених, которого мне прочат родители, мне не по душе».

Мы с Марией молча переглянулись. Если честно, к этому моменту я была настолько очарована пасторальным образом жизни амишей, что даже примеряла его на себя и подумывала, не попроситься ли мне пожить в Общине. Вдруг мне повезет больше, чем Энни, и амиши меня примут. Желание милой Мэри покинуть этот уютный мирок, столетиями ревностно охраняемый Общиной, показалось мне чистым безумием.

Мэри, видя, что мы не готовы так сразу помогать ей в ее планах побега, продолжила: «Вы не волнуйтесь, обузой я вам не буду. У меня есть сбережения, мне хватит доехать до сестры. Мне нужна помощь только в том, чтобы уехать отсюда и понять, на каком транспорте можно доехать до Спрингфилда».

В комнату вошла мать Мэри, Роза. Раскрасневшаяся Мэри вскочила и стала нахваливать перед матерью своих помощниц, меня и Марию. Роза поблагодарила нас за помощь и сказала, что на сегодня гостям достаточно работы и что нас ждут в местной школе, чтобы показать, как проходят уроки. На сегодня запланировано очень интересное занятие по истории.

В школе амишей я не могла думать ни о чем другом, кроме как о просьбе Мэри. Я слышала, что амиши серьезно наказывают членов своей Общины, отступивших от их закона. Избегание или отлучение. При «избегании» амиши ограничивают все контакты с нарушителем, чтобы пристыдить его и указать на порочность его пути. Более серьезное наказание – «отлучение». Это полное прекращение контакта с человеком и изгнание его из Общины. Даже родители обязаны прекратить общение, а лучше – забыть о своем неразумном чаде.

Я не была удивлена тем, что у Мэри были на побег деньги. Амиши не бедствуют и очевидно имеют весьма неплохие запасы. Можно сказать, что большинство семей зажиточные, но в повседневной жизни делают выбор в пользу скромности и аскетизма, отвергая предметы роскоши.

У меня создалось впечатление, что души амишей так же чисты, как и их образ жизни. Любая нескромность для них неприемлема. Тело свое они покрывают целомудренной одеждой: женщины в чепцах и длинных платьях, мужчины в рубашках и брюках, широкополых шляпах. И их идеология тоже неагрессивна. Они даже официально освобождены государством от службы в армии. Я не могла понять, почему Мэри хочет добровольна уйти из этого рая на земле.

В этот вечер мы с Марией долго не спали. Главным вопросом было: стоит ли помогать Мэри. Возможно, она еще сама не знает, чего хочет. Нам страшно было участвовать в разрушении ее жизни и отлучении от Церкви.

Ночью я вышла на улицу в туалет. Я проходила вдоль зарослей кустарника, когда кто-то схватил меня за запястье. Я вскрикнула от неожиданности. «Тише, пожалуйста, тише», – зашептал чей-то голос, и из кустов показалась хорошенькая рыжая головка Мэри. «Ну как? Вы подумали над моей просьбой? Возьмете меня завтра с собой?» Видя, сколько мольбы в ее глазах, я была не в силах ей отказать и лишь молча кивнула. «Мне сказали, что вы отъезжаете после обеда. Пожалуйста, не закрывайте вашу машину. После завтрака я должна идти работать в поле, но я не пойду. Дождусь, когда родители уйдут на работу, возьму свои вещи и спрячусь в вашей машине. Я буду вас ждать! Пожалуйста, когда будете садиться в машину, не выдайте моего присутствия. Ведь скорее всего вас придут провожать!»

Мэри исчезла также внезапно, как и появилась. А мне осталось только отправиться в дом и рассказать Марии о плане, в который против нашей воли вовлекала нас очаровательная кудряшка Мэри.

Утро следующего дня мы с Марией посвятили покупкам – хотелось примерить домотканую одежду, выбрать сувениры, решить, какие виды сыра и сладостей возьмем с собой. Потом последовал прекрасный прощальный обед. Мы поблагодарили за гостеприимство и отправились собирать свои вещи. Энни поинтересовалась, все ли нам понравилось, приглашала приехать еще.

Мы с Марией были очень довольны своим путешествием. Единственное, что нас печалило, – побег Мэри, соучастниками которого мы невольно оказались.

Наш отъезд прошел гладко. Все получилось именно так, как и планировала Мэри. После примерно часа езды Мэри осмелилась вынырнуть с заднего сиденья, выпрямиться и пристегнуться. Мэри стала нас горячо благодарить и умолять помочь ей найти автобус или поезд до Спрингфилда. Мария возразила: «Зачем тебе поезд? Чем тебе не нравится наша компания? Разве ты не знаешь, что мы путешествуем по Америке и очень хотим посетить музей Титаника в Спрингфилде?» Я с удивлением посмотрела на Марию. На самом деле оставалось всего шесть дней до моего отъезда домой, и мы не собирались предпринимать такие далекие путешествия. «Не переживай, – продолжала Мария, обращаясь то ли ко мне, то ли к Мэри. – Всего-то двенадцать часов – и мы на месте. Ты, Мэри, окажешься у своей сестры, а мы погуляем по городу, сходим в музей Титаника и отправимся в обратный путь!»

Мэри не верила своему счастью. Она стала убеждать нас, что в благодарность мы просто обязаны остановиться в доме ее сестры и отдохнуть после столь долгой дороги. А я восхищалась благородством Марии, решившей довезти девушку до места назначения. Все-таки, как ни крути, мы оказались за нее в ответе.

Так, волею судьбы, мы оказались в одной машине с амишем Мэри. Мэри рассказала нам, что с детства мечтала стать врачом. Среди амишей врачей не бывает, потому что их образование заканчивается восемью классами. Амиши не считают нужным давать своим детям бóльшее образование, чем обязательные восемь классов средней школы, полагая, что и этих базовых знаний вполне достаточно, чтобы подготовиться к жизни в Общине. Гораздо важней, по мнению амишей, приучать детей работать в доме, на семейной ферме или на общинной земле.

В детстве Мэри сильно заболела. Домашние методы не помогали, тогда были выделены деньги Общины, чтобы отвезти Мэри на лечение в городскую больницу. Целый месяц провела Мэри в палате, почти не вставала. Ей очень запомнилась добрая медсестра Сара и доктор Генри, которые проводили с ней очень много времени. Мэри часто находилась на грани сна и бодрствования, иногда ей казалось, что она уже не здесь, а в Высших сферах, сливается со светом и вечной любовью Творца. Мэри было тяжело и блаженно одновременно. Ее физическое тело страдало, а душа расцветала от близости Вечности. Но Земля тянула Мэри к себе, Мэри понимала, что должна жить, она стала молиться и просить Всевышнего о выздоровлении. Мэри пообещала Богу и себе, что, когда поправится, тоже станет врачом, ну или, по крайней мере, медсестрой, чтобы помогать страждущим и болящим в этом мире.

Родителей Мэри сначала очень умилило такое решение их девочки. Когда она вернулась из больницы, она еще была очень слаба, и они ей не перечили. Отец даже смастерил из дерева чемоданчик врача и нарисовал на нем красный крест. А мама наполнила чемоданчик игрушечными инструментами: стетоскопом, шприцем, ножницами, ватой. Но с возрастом решение Мэри не ослабевало, и родители изменили свое отношение к этому. Мать пыталась загружать Мэри домашними делами, отец придумывал ей сложные работы в поле, чтобы глупые желания Мэри просто исчезли от усталости и загруженности. Но Мэри не сдавалась. Правдами и неправдами она добывала нужные ей книги, чтобы продолжать самостоятельно учиться и с нетерпением ждала румспринга.

У амишей есть такая традиция: дети воспитываются в традициях своих родителей до подросткового возраста, а потом наступает период румспринга, когда им предоставляется возможность выйти в большой мир, примерить его на себя и сравнить с тем, чему их учили в Общине. В это время неблагочестивое поведение принимается с некоторой долей терпимости. По окончании румспринга – юные амиши должны принять решение о крещении, которое по их вере принимается только в сознательном возрасте и добровольно. Большинство подростков все-таки возвращается к своей семье и принимает крещение.

Мэри же надеялась за время румспринга отправиться к своей кузине в Спрингфилд и поступить там в медицинский колледж. Соблазны большого мира ее не интересовали. Она избегала болтовни сверстников, которые планировали за время румспринги покататься на автомобилях, попробовать алкоголь, посмотреть запрещенные фильмы.

Но у Мэри ничего не получилось. Мать, видимо почувствовав неладное, перепрятала семейные деньги, а Мэри планировала взять на билет из маминой шкатулки. Старший брат во время румспринга серьезно перебрал с алкоголем, а соседский сын – с наркотиками. «Поэтому мама боялась за меня, – объяснила свою неудачу Мэри. – Словом, у меня ничего не получилось. А после румспринга родители стали склонять меня к крещению. Членство в нашей Церкви начинается с крещения, которое обычно совершается в возрасте от 16 до 25 лет. Осознанное крещение – это также необходимое условие для вступления в брак; и после того, как амиш приобщается к церкви, то может вступать в брак только с единоверцами. Я тянула время. Тогда они стали подыскивать мне жениха – мол, захочу замуж, сразу приму крещение. Я же копила деньги и искала способ сбежать. Однажды я уже пробовала сбежать с одним американцем. Но он попытался затащить меня в ближайший мотель. Еле ноги унесла, хорошо еще хоть недалеко увез, к вечеру я смогла вернуться домой. Но когда я увидела вас, то поняла – что это мой второй шанс! Благодарю вас, благодарю!»

Мы с Марией переглянулись и улыбнулись. После того как Мэри рассказала нам причину своего побега, мы немного успокоились. Все-таки у девушки была прекрасная цель – стать врачом и помогать людям.

Когда мы подъехали к дому сестры Мэри, Мэри стала пытаться с нами расплатиться. Но Мария не брала денег. Тогда Мэри достала из кармана вот этот самый камень, ярко-коричневый, с вкраплением мерцающих кристаллов – золотистых искр. «Это талисман, денежный камень, – сказала она. – На удачу, на денежное изобилие. Мне он больше не нужен. Я на своем пути. Возьмите, пожалуйста в благодарность. От всей души».

Мария пожала плечами и взяла. Когда Мэри убежала в дом, Мария протянула камень мне. «На, возьми, я в такую ерунду не верю». Так этот камень оказался у меня. Есть ли в нем какая-то магическая сила, я не знаю, но точно могу тебе сказать – жизнь прожила – финансовых затруднений у меня никогда не было. Даже, бывало, подсчитываю деньги и думаю, что придется ужиматься, от чего-то отказываться, а потом ан нет – откуда-то средства приходят – премию ли дадут или работу дополнительную, за которую заплатят больше обычного. Словом, если хочешь, тебе его подарю – пусть и в твоей жизни проблем с деньгами не будет.

– Спасибо, бабуль. Возьму, с удовольствием! А что это за камень такой особый? Ты говорила, что он искусственный?

– Да, это так называемое авантюриновое стекло, считается, что оно было впервые создано в Венеции в начале 18 века. Существует легенда, что однажды мастер-стеклодув, делавший изделия из муранского стекла, нечаянно просыпал медную стружку в расплавленную стеклянную массу и получил неожиданный результат. Видишь, этот камень очень красив – яркий, гладкий, усыпанный золотистыми блестками. Смотришь на него и безоговорочно веришь, что он способен, как магнит, притягивать благосостояние и удачу.

Лара нежно погладила блестящий камешек, представляя, что когда-то необыкновенная девушка Мэри держала его в руках и им нежно дорожила.

– Бабуль, а что дальше с Мэри-то было? – спросила Лара.

– С Мэри? Да я толком не знаю. Мария переписывалась с ней некоторое время. Вроде бы в медицинский колледж Мэри поступила. Работала у сестры в кондитерской, чтобы оплачивать обучение.

– Бабуль, а ты можешь узнать у Марии? Так интересно! Осталась Мэри жить в обычном мире или все-таки вернулась к своим?

***

Несколько дней спустя Лара зашла к бабушке.

– Созвонилась я с Марией! – сказала бабушка Ларе вместо приветствия.

– Да ну! И что она сказала?

– Пойдем за стол, за обедом все и расскажу.

От бабушки Лара узнала, что Мэри закончила колледж и поступила в университет. Но перед отъездом в университет очень захотела навестить родных. Приехала в свою деревню, а с ней никто и здороваться не хочет. Мэри – к родителям, те, конечно, приняли, мать прорыдала весь вечер – то ли от радости, что дочь жива-здорова, то ли от горя, что Мэри загубила свою жизнь. Когда же родители узнали, что их дочь не просто сбежала, но сбежала, чтобы учиться и получила диплом медсестры, то уговорили Мэри пойти на совет старейшин.