Текст книги "Пропащие души"

11

Если Энтони словно светился изнутри, когда Сабрина увидела его, то Лили будто стояла в тени, совсем не похожая на широко улыбающуюся женщину на фото. Все в ее виде, от оттенка щек до цвета платья, выглядело выцветшим и тусклым. Единственной живой и яркой деталью в образе Лили был ее свирепый взгляд, такой же сильный, как и ее хватка на запястье Сабрины.

Сабрина не могла оторвать глаз от Лили.

– Я знаю… – Лили дышала отрывисто и с трудом, шепотом обращаясь к Сабрине. Она постоянно моргала, будто произносимые слова причиняли ей мучительную боль.

Я знаю, для чего им это нужно.

Прежде чем Сабрина успела спросить, о ком и о чем она говорит, Лили исчезла. Опустив взгляд на свое запястье, она увидела на коже красные следы – там, где пальцы Лили вцепились в руку. Она недоверчиво рассматривала их, видя, как они медленно исчезают, и в ее теле бушевало больше адреналина, чем после любого наркотика, который ей доводилось пробовать.

Все смотрели на нее. Особенно Нэш.

– Что сейчас случилось? – спросила Патриция, вне себя от возбуждения.

– Я видела Лили, – сказала Сабрина. Она нервничала, у нее перехватывало дыхание. – Лили появилась прямо передо мной. Буквально дотронулась до меня. Я почувствовала ее прикосновение.

Гэбби обхватила себя руками, лихорадочно осматривая комнату, будто призрак мог появиться снова и теперь схватить ее.

– Звучит пугающе.

– Это случилось слишком быстро, чтобы испугаться, – честно призналась Сабрина, хотя ее пульс еще не вернулся в норму.

– Она что-нибудь сказала? – спросила Патриция, глядя в одну точку, словно Лили по-прежнему была прямо здесь, и возможно, мечтая, чтобы она сама обладала способностью ее увидеть.

– Да. Она сказала: «Я знаю, для чего им это нужно».

– Нужно что? Сыворотка? – спросил ее Эндрю.

– Я не знаю, – ответила Сабрина, внезапно ощутив укол разочарования из-за того, что не сумела уловить больше информации.

– Определенно она говорила о сыворотке, – ответила Патриция.

– Она сказала: «Я знаю, для чего им это нужно». Может, она пытается сказать нам, что с ней это сделали несколько человек, – предположил Эндрю. – Ты сказала, что здесь нашли ДНК нескольких человек. Вероятно, именно это она хотела нам сообщить.

Сабрина почувствовала облегчение. Может, она получила больше информации, чем думала.

– Верно.

– Или, может, она имела в виду кого-то, кто купил сыворотку у убийцы. Она знает, для чего она им нужна, – добавила Патриция.

– А не было бы проще, если бы она просто сказала, кто ее замочил? – спросил Джастин. – Тогда мы могли бы просто раскрыть дело и убраться отсюда. Дело закрыто.

– Да, очевидно, но… Может, она не могла сказать больше, – ответила Сабрина, вспомнив, каких усилий стоило Лили произнести эту фразу. – Было похоже, что каждое слово дается ей с трудом. – От мыслей об этом у нее внезапно закружилась голова. А может, в хижине не хватало воздуха.

– Это вполне вероятно, – согласилась Патриция. – По словам тех медиумов, с которыми я работала в ФБР, духу требуется затратить огромную энергию, чтобы соединить два мира. Наверное, это утверждение – все, что она смогла выговорить.

– Если это единственное, что она могла сказать, то это должно быть важным, – отметил Эндрю.

– Тоже так думаю, – ответила Патриция. Ее глаза сверкали. – Полагаю, мы все должны осмотреть остальную часть хижины. Вероятно, вы еще не получили полного контроля над своими способностями, а это означает, что новая информация может открыться вам в любой момент.

Подразумевала ли Патриция, что наступит момент, когда они смогут управлять своими способностями? Когда Сабрина сможет сама вызвать призрак?

– Сейф, где Лили хранила сыворотку, находится в шкафчике в ее спальне, – продолжила Патриция. – Есть смысл начать оттуда.

Пока остальные направились прямиком в спальню, Сабрина выскользнула в заднюю дверь. От холодного воздуха головокружение сразу уменьшилось, хотя сердце по-прежнему неистово колотилось.

Она устроилась на ступеньках, испытывая те же чувства, что и после катания на американских горках – взволнованность и испуг, но вместе с тем готовность вернуться в очередь, чтобы прокатиться еще раз, как только закончится очередной спуск. Готова ли она принять это как часть своей жизни? Американские горки – это весело, но на них катаются лишь иногда. Постоянно кататься не захочешь. Хочет ли она постоянно видеть призраков и справляться с этим?

И все же… сыворотка дала ей второй шанс. Если она решит принять антидот, не запустит ли она руку в свой личный запас наркотиков в ту же секунду, как вернется домой?

У нее за спиной со скрипом открылась дверь. Она сразу же догадалась, что это Нэш, еще до того, как увидела его. Держи себя в руках, Сабрина.

– Патриция хотела убедиться, что ты не сбежала, – коротко сказал он. – Ничего нового, я полагаю?

– Мне просто нужно было минутку передохнуть.

Нэш оперся о перила и окинул ее таким взглядом, что она почувствовала себя словно на приеме у врача.

– У тебя есть какие-то невысказанные мысли на этот счет?

Она посмотрела вверх.

– Не совсем… Все немного сложнее.

– Обычно все усложняется, только если ты сама это позволяешь.

– Вы не знали, какой я была раньше.

– Я не знаю, какова ты сейчас.

Она вздрогнула от его резкого ответа. Ей показалось, что она заметила в его взгляде тень сожаления, но когда попыталась посмотреть ему прямо в глаза, его лицо снова стало непроницаемым.

Нэш сел рядом с ней, и она почувствовала жар, исходящий от его тела. Они молча созерцали пустое пространство перед ними. В поле зрения не было никаких других хижин – отец Зи уже снес их, чтобы подготовить место для своих роскошных многоквартирных домов с видом на озеро. Уцелели только большие скопления елей.

Наконец Нэш заговорил.

– Я догадываюсь, что видеть этих призраков тебе нелегко.

Сабрина подняла бровь.

– Мы снова делаем вид, что ты мозгоправ?

Ей показалось, что, хотя парень и попытался это скрыть, легкая улыбка промелькнула на его губах и тут же исчезла.

– Я даже не играла со спиритическими досками, когда была младше, – сказала Сабрина.

– Потому что они пугали тебя?

– Нет, просто я считала, что это глупо. – Если бы только она могла сказать более юной версии себя, что ей следует попрактиковаться со спиритической доской. – А правда в том, что люди пугают намного сильнее, чем призраки.

На мгновение на его лице промелькнуло выражение, которое ей не удалось понять, хотя он по-прежнему смотрел на лес, расстилающийся перед ними.

– Я просто хотела бы, чтобы Лили сказала что-то менее загадочное, – тихо добавила Сабрина, обращаясь скорее к себе, чем к Нэшу.

– Твой брат что-то сказал тебе?

– Он велел мне быть осторожной.

Нэш наконец посмотрел ей прямо глаза в глаза, и от напряжения у нее перехватило дыхание, в точности как тогда, когда она впервые увидела его в «Соник». Ей показалось, что он видит ее насквозь, но меньше всего она хотела, чтобы он отвел взгляд.

Нэш сказал:

– Твой брат прав. Тебе стоит быть осторожной.

Потом дверь открылась, и остальные разом устремились наружу. Нэш кашлянул, резко встал, и то, что было между ними, исчезло.

* * *

Джастин целенаправленно пошел к сараю рядом с хижиной Лили. Он, Зи, Гэбби и Эндрю уже покрутились в маленькой спальне Лили, чтобы проверить, не озарит ли их что-нибудь, а Патриция смотрела на них из дверей с возрастающим напряжением. Гэбби дотронулась до нескольких вещиц – прикроватной свечки, рубашек, висящих в шкафу – но ничто не вызвало у нее видений.

Когда Патриция предположила, что снаружи им может повезти больше, Джастин охотно согласился сменить обстановку. Это все-таки легче, чем рыться в вещах в спальне убитой женщины, как какому-то извращенцу. Он тут же нацелился на сарайчик метрах в двадцати от дома. Как знать, вдруг он найдет там что-то, чего никто не увидел? Хотя Джастин еще не решил, будет ли принимать антидот, когда он увидел других в деле, в нем явно пробудился дух соревнования. Ему не хотелось быть единственным, кто не совершит сегодня хотя бы какого-то открытия.

Но, толкнув дверь в сарай, он увидел, что там нет ничего, кроме снаряжения для рыбалки. Целая гора. Он никогда не видел дамочку, которая бы настолько интересовалась рыбалкой. Может ли это оказаться своего рода уликой?

– Посмотрите на все эти штуки, – сказал он. – Может, Лили сказала своим приятелям-рыбакам о сыворотке, и один из них забрал ее.

– Это снаряжение принадлежало ее отцу, – возразил Нэш. – Насколько нам известно, Лили никогда не рыбачила в округе.

Ну да, рыболовное снаряжение по большей части запылилось и заржавело. Великолепная улика, найденная Джастином, оказалась пустышкой. Гэбби подошла к нему и стала вглядываться в то, что находилось внутри сарая, а затем подняла одну из удочек. Но из нее, вероятно, не удалось извлечь никакого видения, потому что девушка тут же вернула удочку на место.

Сегодня она оставила волосы распущенными, хотя обычно носила их собранными в хвост, и из-за этого выглядела еще привлекательнее.

Потом все услышали, как фыркнула Зи.

– Зи, ты услышала что-то? – нетерпеливо спросила Патриция.

– Ага. Кто-то из присутствующих думает, что Гэбби выглядит еще привлекательнее с такой прической, как сейчас.

Джастин покраснел. Он совершенно забыл о способности Зи. Совсем не круто. Он посмотрел было на нее так, чтобы она заткнулась, но не захотел выдавать себя.

– Ничего значимого, Зи? – спросил Нэш.

– Не-а.

– Эта штука выглядит так, будто ее могли использовать как оружие, – сказал Джастин, взяв в руки странный механизм, напоминающий большую измерительную рулетку, к нижней части которой крепились четыре цепи. На самом деле он не думал, что это важно, а просто хотел отвлечь всеобщее внимание от высказывания Зи.

– Это чтобы вытащить приманку, если крючок зацепился, – сказал Эндрю. – Насаживаешь ее на леску и спускаешь, чтобы цепи достали до наживки.

– Ну да, конечно, ты заядлый рыбак, – хмыкнул Джастин и зашвырнул штуковину обратно в сарай.

– Я – нет, – ответил Эндрю. – Но мой дядя любит рыбачить. Он постоянно говорит о рыбалке, а я всегда пропускал его рассказы мимо ушей… Но, похоже, теперь я могу получить доступ к тем областям в моем мозге, о которых раньше и не подозревал. Разве не офигенно?

– Это действительно офигенно, Эндрю, – сказала Гэбби, улыбнувшись ему.

Джастин не смог больше сдерживаться и закатил глаза. Неужели Эндрю и правда впечатлил Гэбби этой хренью о рыбалке из Википедии?

– Ты выбрала довольно хорошего партнера для лабораторных работ, а, Гэбби? – сказал Эндрю чертовски самодовольно.

Джастин задумался: Эндрю и правда собирался провести все уроки естествознания, флиртуя с Гэбби? Возможно, у него в запасе немало тупых пикаперских фразочек о периодической системе или еще о чем. Может ли Эндрю заинтересовать Гэбби? Совершенно точно, нет.

– А теперь кто-то думает, что Эндрю его бесит, – сообщила Зи.

– Возьму на себя ответственность за это, – сказал Джастин. Теперь ему придется следить за своими мыслями, когда Зи находится рядом.

Эндрю стоял на верхней ступеньке – вероятно, подумал Джастин, чтобы оказаться выше остальных – всех, кто был не так умен, как он. Если он не заткнется, Джастину придется влить противоядие ему в глотку, чтобы прекратить все это.

– Я больше не боюсь тебя, Джастин, – ответил Эндрю, напружинив грудь. – Все знают, что мозги всегда круче мышц.

Джастину показалось, что он услышал несколько смешков, но не разобрал, кому они принадлежали. Его раздражение в адрес Эндрю быстро переросло в ярость, и он пристально посмотрел на него, будто пытаясь переиграть его в гляделки.

А потом Эндрю взвизгнул.

Верхняя ступенька внезапно проломилась у него под ногами. Вцепившись в перила, ему удалось перепрыгнуть оставшиеся четыре ступеньки и приземлиться как раз вовремя. Лестница полностью развалилась, будто циклон разорвал ее на части, и там, где она стояла, остались только обломки досок.

– Ни хрена себе! Это я сделал? – прошептал Джастин.

12

Гэбби переводила взгляд с Джастина на место, где примерно десять секунд назад находилось крыльцо. Как ему удалось причинить так много повреждений, ни к чему не прикасаясь?

Джастин разжал кулаки. Он сам выглядел удивленным. Гэбби знала, что он известен своим горячим нравом. Ему придется взять его под контроль, потому что, если он будет то и дело отправлять кого-нибудь в полет через всю комнату или рушить лестницы, это вскоре начнет привлекать внимание.

Гэбби обратила внимание на отблеск света у ног Эндрю. Что-то лежало в грязи, там, где раньше стояло крыльцо.

– Что это? – спросила она, подходя ближе.

Эндрю посмотрел вниз и поднял с земли изящный браслет из красного золота. Когда он передал его Гэбби, та почувствовала, как от нервного напряжения у нее задрожало все внутри. Точно так же она чувствовала себя, прежде чем выйти на лед на соревнованиях. Это было то паническое предвкушение, когда задумываешься, сможешь ли ты под взглядами множества людей выполнить то же самое, что ты совершенно точно можешь сделать в одиночестве.

Она перебирала тонкие звенья, и ее тревога росла, пока ее веки внезапно не закрылись, как будто их магнитом притянуло друг к другу…

Светловолосая женщина, в возрасте немного за двадцать, постукивала бледно-красными ногтями по стойке регистрации в мотеле. На ее запястье поблескивал браслет из красного золота. Кожа женщины казалась слегка оранжевой, будто она провела слишком много времени в солярии.

– Добро пожаловать в «Бельведер Инн». Есть ли у вас пожелания относительно номера? – спросила, не скрывая скуки, женщина за стойкой. На ее блузке болтался бейдж с именем Лорен.

– Любой номер подойдет, если он удобный и чистый, – ответила гостья, тряхнув волосами, собранными в тяжелый хвост. Она наклонилась вперед, выставив напоказ роскошное декольте.

– Я встречаюсь с этим парнем. На самом деле он не в моем вкусе, но похоже, что он отличается от других мужчин, которые приходят и клеятся ко мне, пока делают заказ. Обычно все они скоты и ничтожества, знаете ли.

– Понимаю вас, – оживившись, сказала Лорен. – У меня двое детей от одного из таких ничтожеств. Номер 304 свободен. Мне только нужна ваша кредитная карта.

Женщина пригладила черную мини-юбку из синтетики.

– А, конечно. – Она улыбнулась, хотя ее взгляд оставался холодным, а из-за острого носа все лицо приобретало строгое выражение.

– Но не списывайте средства. Этот парень определенно собирается платить. Видели бы вы чаевые, которые он оставил мне сегодня вечером.

Она взяла со стойки свой телефон и что-то нажала, прежде чем бросить его в большую черную кожаную сумку. Когда она рылась в ней в поисках кошелька, Гэбби заметила серебристый блеск и в следующее мгновение поняла, что это пистолет.

Глаза Гэбби распахнулись, и видение исчезло.

Чувствуя легкую дурноту, она споткнулась об обломки крыльца. К ее удивлению, рядом оказался Джастин, который поймал ее как раз вовремя, не дав впечататься лицом в грязь.

– Ты в порядке? – Парень не отпустил ее запястье, пока она не восстановила равновесие.

– Ага, – ответила девушка, по-прежнему потрясенная своим видением. – Спасибо.

– Что ты видела, Гэбби? – спросила Патриция.

– Почти сразу же, как только я дотронулась до браслета, у меня возникло видение, в котором появилась женщина, носившая его. – Слова одно за другим вылетали у нее изо рта. Она опасалась, что видение испарится из памяти, подобно тому, как сны забываются вскоре после пробуждения, поэтому торопилась пересказать его.

– Лили? – выжидательно спросила Патриция.

– Нет, определенно нет. Эта была намного младше. Она вселялась в мотель «Бельведер Инн» и хотела получить комнату, чтобы… ну… – Гэбби покрутила руками в воздухе, – чтобы она могла… встретиться с кем-то. С мужчиной. Чтобы… ну, вы понимаете…

– Потрахаться? – спросила Зи, избавив Гэбби от смущения, вызванного необходимостью произносить это вслух.

– Думаю, да. – Гэбби помолчала. – Но у нее в сумочке лежал пистолет.

Повисла тишина. Даже Нэш, кажется, был возбужден новым поворотом дела.

– Что еще ты можешь нам рассказать? – спросила Патриция.

– Думаю, она работала в ресторане. Может, официанткой, барменом или кем-то вроде того. Она сказала, что большинство парней, которые приходят туда, – ничтожества и скоты, а этот парень, с которым она встречалась… он другой. Но она не упомянула, как называется ресторан.

– Скорее всего, он недалеко от мотеля, – предположил Нэш.

Еще одна мысль осенила Гэбби.

– Я видела дату на ее телефоне, когда она взяла его в руки. Восьмое сентября.

Патриция и Нэш переглянулись.

– Восьмое сентября – это как раз за два дня до того, как убили Лили и похитили сыворотку, – сказал Нэш. – Это означает, что браслет оказался здесь за день-два до убийства, если не в тот же день.

Гэбби с удивлением посмотрела на него.

– Вы думаете, что женщина, которую я видела, и забрала сыворотку?

– Что если она украла ее и удирала отсюда так быстро, что браслет соскользнул с запястья, когда она торопилась к выходу? – предположил Эндрю. – Завалился между ступенек, а она даже не заметила, что он пропал. И даже если поняла, куда он делся, достать его было бы нелегко. Она, наверное, решила, что все равно его никто никогда не увидит.

– Все это – только предположения, – сказал Нэш. – Но даже если эта женщина никак не связана с сывороткой или убийством, этот браслет все равно свидетельствует, что она появлялась здесь, в хижине Лили, незадолго до убийства, и это важно. Она – единственный человек, у которого, по нашим сведениям, были какие-то контакты с Лили в те несколько дней накануне ее смерти.

– Вот почему я привезла вас сюда, – взволнованно сказала Патриция. – Я была уверена, что вы за час найдете то, чего никто не смог найти за месяц.

Гэбби все еще не оправилась от испуга, но ее сердце громко билось по другой причине. Восторг. И не только ее собственный. Она заметила его и на лицах других.

– Пожалуй, подходящий момент, чтобы обсудить последний вопрос, – продолжила Патриция. – Кто-то из вас хочет отказаться от участия и принять антидот, о котором я вам говорила? Потому что сейчас у вас есть такая возможность.

Гэбби вообще забыла про антидот. Когда Патриция впервые упомянула его в «Цитологии», девушка была уверена, что хочет этого. Да и как могло быть иначе? Тогда она только что узнала, что двое агентов ФБР подсунули ей какие-то таблетки без ее ведома и одарили ее способностью, которой она до сих пор не понимает. Но теперь ее настроение изменилось. Гэбби чувствовала себя намного бодрее после последнего видения и мысли о том, что она, быть может, изменила весь ход расследования. И если она примет антидот, разве это не значит, что ее ОКР вернется снова?

Она оглядела остальных. Возможно, они думали о том же, потому что никто из них не поднял руку.

13

Дождь колотил по ветровому стеклу, когда Зи, стараясь, чтобы ее не занесло, поворачивала в сторону микрорайона, где жила Гэбби. После того как они уехали из хижины, хлынул дождь, и теперь лило так сильно, что Гэбби едва видела, что находится в паре метров впереди.

– Вон тот дом в конце квартала, – указала Гэбби на разноуровневый дом, почти не отличающийся от других построек на улице.

Зи вырулила на своем «рэндж ровере» на подъездную дорогу.

– Думаю, мы… скоро увидимся? – осторожно сказала Гэбби. После всего, через что они прошли вместе, Гэбби не могла не чувствовать некой связи с Зи, но с тех пор, когда у нее были друзья, прошло уже так много времени.

– Угу, – ответила Зи, а потом посмотрела на Гэбби с серьезным выражением лица. – И ты права. Ты определенно добыла нам самую важную улику за сегодня.

– Я не говорю, что…

– Я подсмотрела это в твоей голове. – Зи выжидательно посмотрела на Гэбби.

Гэбби и правда думала об этом в машине, но в ее голове эти слова звучали далеко не так тщеславно, как в устах Зи. Гэбби просто гордилась собой, тем, что ей удалось найти что-то полезное для расследования.

– Я это не специально, – объяснилась Зи, заметив выражение лица Гэбби. – На самом деле, я еще не умею это контролировать. Но я серьезно считаю, что это великолепная улика. Как бы ты ни захотела это отметить, тебе определенно стоит сделать это сегодня вечером.

– Домашнюю работу? – сказала Гэбби, улыбнувшись уголком рта.

Зи недовольно застонала.

– И мне тоже. ФБР следовало бы разрешить нам свободное посещение школы из-за всего этого. Как мы вообще должны сосредоточиться на домашней работе, если заняты чем-то, что важнее в миллион раз?

Гэбби была того же мнения. Патриция сказала, что им нужно выжидать и не высовываться в течение следующих суток, пока в лаборатории ФБР исследуют браслет, чтобы проверить, есть ли на нем какие-то материальные улики. Но Гэбби не могла просто отключить на следующие двадцать четыре часа свои мысли о том, что происходило в офисе «Цитологии» и в хижине.

– Может, тебе явится видение со всеми ответами к домашней работе? – съязвила Зи.

Гэбби рассмеялась, выбралась из машины и застегнула куртку. Образ браслета настолько сильно врезался в ее память, что она едва чувствовала льющиеся на нее потоки дождя.

Она сунула ключ в замок и тут же услышала, как откликнулся ее отец.

– Кто там? – В его голосе слышалось неожиданное напряжение.

– Это я, – ответила Гэбби.

Родители потрясенно посмотрели на нее. Они вместе с ее младшей сестрой Надей сидели за кухонным столом, разложив на столе маркеры, листовки и плакаты.

– Ты только сейчас домой пришла? – Папа посмотрел на маму в поисках объяснения.

– Я не сообразила, что ее там нет, – сказала мама. – Когда я пришла с Надей с занятий гимнастикой, я просто решила, что она уже в своей комнате.

Вряд ли Гэбби могла их в чем-то обвинить. Обычно она приходила домой каждый день точно в 3.47 и скрывалась в своей спальне как в убежище, где могла совершать свои ритуалы вдали от любопытных глаз Нади или разочарованных взглядов родителей. Больше года они пытались «вылечить» ее, перепробовав разные решения, от безрезультатных схем медикаментозного лечения до гипнотерапии, и в итоге сдались.

А теперь они ждали объяснений.

– Я… ну… – Гэбби запнулась. К счастью, в разговор встряла ее восьмилетняя сестра.

– Мы делаем плакаты про Твинки, – объявила Надя, одетая в гимнастическое трико и спортивные штаны. Она выбрала красный перманентный маркер и тщательно обвела фото кошки в центре плаката.

Любимая полосатая кошка Нади пропала два дня назад, из-за чего на родителей свалилось такое количество переживаний, какое они обычно приберегали на случай участия Нади в гимнастических сборах. Тот же сорт переживаний, которые они испытывали, когда Гэбби выходила на лед во время состязаний по фигурному катанию.

– Так где же ты была? – поторопила ее мать.

– Просто… делала домашнюю работу в библиотеке. – Гэбби удивилась тому, как легко ложь сорвалась с языка.

Мама и папа онемели от удивления. Она приготовилась к дополнительным вопросам и пожалела, что не придумала заранее какого-то объяснения внезапному изменению своего поведения.

– Думаю, мы найдем Твинки завтра, – сказала младшая сестра, тут же перетянув внимание родителей на себя.

– Дорогая, даже если мы не найдем Твинки прямо сейчас, очень важно, чтобы ты не позволила этому нарушить твой настрой перед пятничными сборами, – сказала мама.

Отец Гэбби с серьезным видом кивнул.

– Нам нужно, чтобы твои результаты оказались среди первых пятнадцати процентов.

– Думаешь, стоит провести сеанс с Фрэнком? – поинтересовалась мать, убежденная, что каждому четверокласснику нужен свой спортивный психолог.

Первый раз за почти два года Гэбби пришла домой не в 3.47, а ее родители уже забыли об этом! Отсутствие интереса было новым уровнем дна, даже для них.

Гэбби прошла к лестнице. Она всегда думала, что если ей станет лучше, если ей удастся стряхнуть с себя щупальца своего ОКР, ее родители снова начнут заботиться о ней. Что все станет так, как раньше. Но теперь она поняла, что они не прощали слабости. Ей следовало бы запомнить это с тех времен, когда она занималась фигурным катанием. Когда Гэбби хорошо выступала на соревнованиях и попадала в тройку лидеров, в толпе зрителей она могла видеть маму, сияющую от гордости. Когда девушка выходила с катка после вручения медалей, родители заключали ее в крепкие объятья и папа всегда предлагал заехать поесть мороженого по дороге домой.

Из-за всего этого ей приходилось еще хуже, когда она не попадала на пьедестал.

Ее мама и папа вовсе не были монстрами. Они не кричали на нее с трибун и не орали по дороге домой, как это делали родители некоторых других фигуристок. Но ощутимая пустота – отсутствие интереса – была гораздо хуже. Как будто она перестала быть их дочерью. Фактически однажды мама именно так и сказала. После соревнований, на которых Гэбби упала прямо в середине своей первой комбинации – даже новички редко так ошибаются, – мама посмотрела на нее в зеркало заднего вида и отчетливо произнесла: «Сегодня там была не моя дочь. Гэбби Даль умеет делать одиночный аксель с шести лет».

Гэбби знала: мать хотела, чтобы она почувствовала себя лучше. Предполагалось, что, если сделать вид, будто какая-то чуждая сила на мгновение вселилась в тело Гэбби, в следующий раз дочь почувствует себя увереннее. Это не она упала. Это ошибка самозванки, вышедшей вместо нее. Но в результате все, что Гэбби услышала, – что она не их дочь. Она выступала недостаточно хорошо, чтобы заслужить родительскую любовь. Несколько недель спустя началось ОКР. Сначала навязчивое поведение проявлялось едва заметно, но оно усугублялось, медленно, но верно, пока не подчинило себе всю ее жизнь.

И теперь, хотя Гэбби сделала такой заметный и важный шаг, отклонившись от своей ежедневной рутины, ее родители по-прежнему не хотели иметь с ней ничего общего. Сейчас, когда лоск совершенства слетел с Гэбби за годы странного поведения, родители всегда видели в ней только бракованный товар, который не подлежит обмену и никогда не окупит количества спортивных сборов и оплаченных дополнительных занятий.

Осознание этого огорчило ее сильнее, чем она ожидала. Она представила, как расскажет родителям, что теперь работает на ФБР. Они ей не поверят – в этом можно не сомневаться. Но… Может, им вообще все равно?

Гэбби захлопнула дверь своей маленькой бело-розовой комнаты, бо́льшую часть которой занимали ее старые спортивные трофеи, а также книги, поглощемые ею как конфеты. В течение последних нескольких лет чтение оставалось ее единственным спасением, единственной возможностью почувствовать себя свободной от ОКР.

На тумбочке у кровати лежал роман «Дерево растет в Бруклине»[9]9
  Роман американской писательницы Бетти Смит о жизни небогатой семьи в Бруклине в начале XX века.


[Закрыть], который она перечитывала уже в третий раз, но после долгого дня, проведенного в «Цитологии» и в хижине, Гэбби еще предстояло сделать кучу домашних заданий. Она открыла учебник химии на параграфе о кислотно-щелочных реакциях. Теперь, когда ей больше не нужно думать о том, чтобы подчеркнуть кратное трем число предложений, уроки должны занять в два раза меньше времени. Она попыталась сосредоточиться на учебнике химии. Кислотно-щелочные реакции. Кислотно-щелочные реакции… Она перечитывала эти слова снова и снова, пока не пришла к отчетливому выводу.

Какое кому дело до кислотно-щелочных реакций!

Внезапно незнакомый резкий звук отвлек Гэбби от химии. Ее мобильный телефон! До последних дней она им почти не пользовалась, а теперь вытащила его из бокового кармана рюкзака и прочла имя звонящего: ДЖАСТИН.

– Привет, – ответила она, надеясь, что голос не выдаст ее волнения. Раньше, в средней школе, она висела на телефоне часами, болтая с подружками, хихикая и обсуждая мальчиков, которые им нравились, и все, что произошло в школе за день. Но сейчас единственным человеком, которого она могла назвать своим другом, была Эли Хануман. Но родители Эли не позволяли ей ни с кем общаться после школы, чтобы она не сбилась с верного пути и стала лучшей ученицей во всем потоке.

– О, Гэбби, привет… – сказал Джастин.

– Привет.

Джастин откашлялся.

– Похоже, я случайно тебе позвонил.

Гэбби ощутила удививший ее саму прилив разочарования.

– А, ну тогда ладно.

– Но… м-м… раз уж мы созвонились… как у тебя дела? После всего, что случилось сегодня днем? Ты в порядке?

– О да, я в порядке. – То видение по-прежнему не выходило у нее из ума, но за исключением этого… да. – Хотя я все-таки слегка в шоке от всех этих событий. Мне трудно поверить, что это в самом деле происходит.

– Мне тоже, – признался Джастин. – Это вроде круто, но…

– Безумно, – закончила Гэбби.

– Мне пора, пока, – внезапно заявил Джастин. Слушая телефонные гудки, которые свидетельствовали об окончании разговора, Гэбби задумалась, не сказала ли она случайно чего-то неправильного.

Когда телефон запищал снова, она подумала, что так никогда не доделает химию.

Извини. Мама пришла домой. Появились дела.

Нужно ли ей написать что-нибудь в ответ? Она не хотела, чтобы он решил, будто она его игнорирует.

Несколько раз Гэбби начинала писать, потом стирала написанное и в итоге остановилась на таком варианте:

ОК.

Возможно, это самое унылое сообщение в истории, но она, по крайней мере, написала что-то в ответ.

Телефон запищал почти сразу же.

Увидимся завтра.

По ее лицу расплылась широкая улыбка.

Звучит неплохо.