Текст книги "Алекс в стране Советов. Серия «Русская доля»"

6.Мимолётное виденье, ПТУ, «Бермудский треугольник» и КПЗ

Профессионально-техническое училище номер сто сорок два, в которое Алексей Животов поступил по окончании восьмилетки, находилось в нескольких остановках от его дома и имело в обществе довольно дурную криминальную репутацию. Отсюда выпускали не только в цеха местного завода, но и частично прямо в места не столь отдалённые и уже не в детские исправительные учреждения как школьников, а прямо во взрослые, так как большинство учащихся к окончанию училища были уже совершеннолетними и отвечали за свои поступки по всей строгости советского правосудия.

Где-то за неделю до начала занятий в училище всем сдавшим документы, а стало быть и поступившим, было объявлено общее собрание, сначала общее, а потом отдельно по группам. В группу монтажников радиоаппаратуры и приборов, самую престижную, вошли Алексей и Никита, который и был инициатором поступления именно в это училище. Группа собралась в актовом зале училища раньше всех. Вскоре подтянулись и остальные. Опоздавшие группы усадили поближе к сцене, так как самые дальние места – галёрка, были уже заняты Алексеем и его новыми товарищами – будущими радиомонтажниками. Пока Алексей вёл какой-то обычный разговор обо всём и ни о чём с Никитой и с соседями по ряду, совершенно отключив внимание от происходящего на сцене, тёти среднего и преклонного возраста вместе с дядями со сцены что-то настойчиво вещали будущим учащимся. Через двадцать минут выступлений в никуда и никому, находящиеся на сцене всё продолжали вещать и видимо что-то очень важное, но их уже совсем никто не слышал и не слушал, разве что первый ряд. Народ в зале уже занимался своими делами, кто чем, просто отсиживая необходимое время. Все с нетерпением ждали окончания нудного собрания. Очень хотелось купить, пивка, да и вообще подвигаться.

В какой-то момент, продолжая общаться с Никитой и с другими парнями, Алексей, как-то автоматически взглянул на пару высоких незнакомых девчонок сидящих на один ряд впереди и тут поймал на своём лице свет от небольшого круглого зеркальца. Глянув в направлении откуда исходит свет, его взгляд пал на отражение женского лица, повёрнутого прямо на него. На него смотрели какие-то удивительные угольки слегка раскосых и прищуренных женских глаз. Этот почти идеальный образ был обращен точно на него. Этот взгляд на каких-то несколько секунд встретился с его взглядом, отражённым в зеркальце, затем зеркальце резко было отодвинуто от лица девушки и Алексей, наверное ей самой. Взглянув уже прямо без отражений, он увидел, сидящую перед ним, правда спиной, сказочную золотистую блондинку с каскадом бархатных волос спускающихся на худые, но широкие плечи. Когда она разговаривала с своей соседкой, как и она тоже высокой брюнеткой, Алексей поразился её удивительно тонким и правильным чертам лица. «Вот это картинка! – поразило его изнутри. …Но что это было, вот сейчас, совсем недавно, минуту назад? – спросил он себя. – Не понял. Но что-то определённо было!»

Алексей постарался её получше рассмотреть и запомнить, ему определённо хотелось запомнить это идеальное лицо. Но сказочная блондинка постоянно сидела спиной, а поворачивалась в пол-оборота только иногда при разговоре с соседкой. К сожалению хотя Алексей и был наделён даром художника, но именно зрительная память на лица у него находилась в каком-то ещё зачаточном недоразвитом состоянии. Уже после собрания он никак не мог нарисовать в своей памяти приметы девушки. Но какие могут быть приметы, если весь образ совершенно идеален как на иконе. Не за что и зацепиться. Хотя всё же была одна чёткая примета: её удивительные глаза, которые вводят его в полный ступор и обворожительные поджатые тонкие губки-ленточки, которые её совершенно не портили, а скорее наоборот, придавали ей таинственный загадочный и очень индивидуальный вид. Ещё он смог зафиксировать в своей памяти то, что это была высокая, примерно одного с ним роста, худощавая девушка, с тонкими, но четкими и правильными чертами лица, светло русыми, длинными, на концах завивающимися, волосами, спускающимися ей на плечи. Это было то самое, как у Пушкина: «мимолётное видение» и дальше у него было тоже всё про неё: «и гений чистой красоты». Встретившись с ней взглядом через зеркальце ещё раз, он вошёл уже в ступор и замолчал, как заворожённый. Так Алексей и сидел дальше, не двигаясь, под впечатлением, очарованный и околдованный только одним её отражением в зеркале. Теперь он уже не слушал не только то, что происходило на сцене, но и своих товарищей вокруг. Существовали только они двое: он – Алексей Животов и прекрасная незнакомка, сошедшая с иконы. Они были связаны сказочным зеркальным отражением друг друга. Молодые люди смотрели друг на друга через зеркальце, которое казалось Алексею теперь каким-то сказочным. Он никак не мог оторваться от чарующего взгляда незнакомки. Так они смотрели друг на друга, не моргая, ни на секунду не отводя глаза и совершенно не стесняясь друг друга, как-будто были давным давно знакомы. Оторваться от её взгляда было выше его сил, почему она не отводила взгляд он не понимал. «Что это за чудо, – вполне искренне поразился Алексей, – наверное гипноз. Надо же какой сильный, а я думал меня не берёт, что я негипнотабельный».

Так бы околдованный парень сидел бы и дальше, если бы вдруг изображение незнакомки вдруг не пропало вместе с зеркальцем. Оказалось, что пока они с красоткой обменивались телепатическими взглядами через зеркальные отражения друг друга, общее собрание закончилось и всех распустили по домам. Вокруг все встали и Алексей в суматохе потерял прекрасную незнакомку из вида. Так он и не смог увидеть её после собрания уже на прямую без отражения в зеркале. В толпе, совершенно незнакомых парней и девчонок они потерялись…

…Позже, уже когда начали учиться, Животов узнал, что эта удивительная девушка, о чудо, оказалась в составе именно его группы радиомонтажников. Он навел о ней справки среди одногруппников по-тихому, как умел только он. Алексей узнал, что девушку зовут Валя Мурзина и живёт она на Бескудниковском бульваре, только на противоположной чётной стороне. Подъехать же к ней прямо в лоб ему определённо что-то мешало: то ли воспитание в интеллигентной семье, то ли гены священнослужителей, то ли природное косноязычие, то ли банальный страх не понравиться и всё загубить разом. А может быть ещё и то, что он, при взгляде на неё, входил в такое обездвиженное и безмолвное состояние, что и мысли, и слова начинали у него в голове путаться или их не находилось вовсе. Раньше такого за собой при общении с другими девчонками Алексей не замечал. А тут он пасовал перед ней как маленький ребёнок и ему даже не было стыдно признаться в этом самому себе. Алексей даже как-то кайфовал от такого состояния.

«Это что, любовь, что ли? …Так вот она какая! Со смертью я уже познакомился, а это ещё одна моя знакомая – это любовь. Она-то уже должна быть доброй? Я ещё не знаю человека, а уже ловлю от него кайф! Вот это да! – разбирал своё новое состояние Животов. – Неплохое начало учёбы, уже есть какой-то смысл даже в нахождении в одном с ней училище, тем более в одной с ней группе. С этим чудом можно хоть где и всё равно будет кайфово, уверен! Такая учёба будет не в тягость, а даже в радость. Ну что же поучимся здесь маленько, коли так!»

…Как-то сырым и слякотным осенним вечером на лестничной клетке черного хода четырнадцатиэтажного дома-башни, расположенного в самом начале пятнадцатых домов по Бескудниковскому бульвару, одной из точек местного «Бермудского треугольника», собралась большая и шумная компания. Третью неделю отмечали начало занятий у большей части местных дворовых пацанов, поступивших в местное ПТУ. Сам же праздник «Первое сентября – день знаний» растянулся у пацанов почти на весь сентябрь. В праздновании участвовали почти все. Алексей тусовался на подобных гуляньях обычно со своим близким товарищем одноклассником и одногруппником Никитой Черновым, но в этот день у Никиты была тренировка по дзюдо на местном стадионе «Наука». Никита никогда ничего не прогуливал, даже школьные занятия, не говоря уже о тренировках по дзюдо.

Алексей в этот день уже прилично наотмечался, когда снизу на первом этаже кто-то резко распахнул скрипучую дверь на черный ход и прокричал вверх:

– Пацаны… Наших бьют!

– Кто?! Где?! Кого?! – посыпались вопросы сверху вниз.

– У Еревана! Грача бьют! – донеслось снизу.

Вся разгорячённая алкоголем компания рванула вниз по лестнице, перепрыгивая по две-три ступеньки и вскоре уже мчалась, пугая встречных прохожих, мимо примыкающей к башне пивной, к кинотеатру Ереван. Причём каждый старался обогнать другого и добраться до места первым, первым вступить в бой с противником, восстановить справедливость и защитить своего товарища. Грач был фанатом и болел за Спартак, старался носить что-нибудь красное, подчеркивая свою принадлежность к болельщикам Спартака. На этот раз он был в любимой сине-красной куртке. Такую куртку было хорошо видно даже на сером осеннем фоне здания кинотеатра, хотя уже и стемнело. Вокруг Грача прыгали какие-то тени. Издалека создавалось впечатление, что Грач от них отбивается, но нападающих явно больше. Подбежав на всей скорости к ближайшему незнакомцу, лысоватому крепкому мужичку среднего роста, Алексей со всего размаха и разбега, буквально на лету в прыжке, заехал чужаку правой в челюсть. Мужик как-то вдруг резко исчез куда-то вниз под ноги Животова, прямо провалился. Алексей пролетел дальше ко второму мужику, но его опередил, бежавший почти рядом Кряша – пацан из соседнего двора. Кряша всё-же оказался на корпус ближе к мужику и двумя ударами – «двойкой» усадил второго мужика прямо на задницу. Третий мужик, находящийся чуть подальше остальных, только глянул в сторону подбежавших ребят, сразу развернулся и, совершенно неожиданно для своего немолодого возраста, очень шустро припустился в сторону автобусной остановки на Дмитровском шоссе. Алексей, Кряша и Грач принялись добивать ногами, лежащих на земле двоих мужиков как тут услышали рёв двух милицейских сирен с разных сторон: со стороны Селигерской улицы и Дмитровского шоссе. Грач моментально чудесным образом куда-то просто испарился. Никто так и не понял куда. На территории «Бермудского треугольника» совсем стемнело. Алексей с Кряшей хотели смешаться с гуляющими по парку, которых в это время в границах «Бермудского треугольника» было не так уж и мало. «Кто там в темноте разберёт, кто есть кто, надо только не спешить и идти ровно, не привлекая внимание!» – подумал Алексей. Ребята неторопливым прогуливающимся шагом направились по пешеходной дорожке в сторону другой вершины «Бермудского треугольника» – универсама. Им навстречу и по другим дорожкам тоже кто-то прогуливался. Алексей надеялся, что они не привлекают внимания и им удастся спокойно уйти из поле зрения милицейских нарядов, но видимо их выдала неуверенная и слегка шатающаяся походка. Не успели они пройти и половину пути к универсаму, как сзади послышались шаги бегущих и их вскоре догнали. Кто-то грубо схватил Алексея за правый локоть. Оглянувшись, он увидел прямо перед собой старшего лейтенанта милиции и по бокам у него двоих вэвэшников – солдат-срочников внутренних войск с красными повязками на рукавах.