Текст книги "Семь корон зверя"

Алла Дымовская
Семь корон зверя

ПРОЛОГ

Вот и прошла еще одна ночь, закончился еще один день. Еще одна ночь, и еще один день, и еще один. И каждый день был темен как ночь…

* * *

Сырость, вязкую темноту и подтекающие с журчанием лужи еще можно было как-то терпеть и даже со временем о них забыть. Если бы не гадкий, давно уже разбухший от воды и крови обломок осины. Он по-прежнему торчал из онемелого тела, касаясь своим мерзким боком живого еще сердца. Яношу казалось, он слышит, как жалуется его сердце на такое невыносимое соседство, как жжет оно и какую несет боль. Но своему сердцу Янош как раз не сочувствовал. Счастье еще, что рука старого, воняющего страхом горца оказалась недостаточно тверда для удара и кол – страшный, плохо заостренный осиновый обрубок – ушел в бок. Не убил, но пригвоздил и обездвижил надолго, может, и навсегда. «Интересно, кто был тот первый дурной монах, который придумал убивать нас колом, и непременно осиновым?» – в который раз от вынужденного бездействия спрашивал себя Янош. Убить можно чем угодно, любым оружием, подходящим и для обычных людей, но только в сердце, точно в самое твое сердце. А это не так-то просто – подобраться к сердцу вампира. Для простого человека это почти всегда гибель. А старик промахнулся, и острие с тошнотворным чавканьем прошло мимо, но пропороло что-то важное внутри Яноша, без чего нельзя пошевелить даже кончиком бесчувственного пальца. Если бы Янош мог хоть как-то дотянуться и выдернуть проклятое дерево, рана затянулась бы в считанные часы: солнце не успело бы пройти и половины дневного пути, как он был бы на ногах и начал бы набирать силу. Хоть бы увидеть это солнце еще когда-нибудь! «Неправда, будто мы боимся солнца. Но надо быть последним недоумком-учеником, чтобы шляться открыто, средь бела дня, по своим надобностям. Хотя был среди нас один такой. Думал: золото и власть его защитят, – он и творил что хотел. Наглый был… Из-за него-то и пошло все наперекосяк». И он, Янош, лежит тут, в кромешной тьме, и сам уже не помнит, сколько с тех пор прошло дней и лет, когда суровые, одетые в патлатые козьи шкуры полулюди сволокли его, как падаль, в эту дыру и, пропев над ним заунывный воющий плач, завалили вход камнями.

Но сейчас Яношу сильнее всего досаждало то, что уже некоторое время сверху над ним раздавались неприятные, гулкие стуки, беспорядочные и оттого еще более раздражающие. Отдающая эхом возня все никак не прекращалась, а на лицо стала осыпаться колкая каменная крошка. Это продолжалось довольно долго, и Янош почти свыкся с непонятными звуками и даже напряженно прислушивался, если наступала тишина. Когда вдруг воздух разорвало диким грохотом, стократно подхваченным недрами пещеры, Яноша ослепил резкий огненный всплеск. И тут же сильный удар по голове отправил его в небытие.

* * *

– Не понимаю я, как это могло получиться, командир! Я ведь его нечаянно уронил, да и камень-то был небольшой, – виновато бубнил, почесывая давно небритый подбородок, нескладный детина в разодранном на колене брезентовом комбинезоне.

– Ты, б…, молись, что не убило никого, а то б я тебя под суд отдал! Если бы от тебя, конечно, осталось что-то! – в ответ орал на него щупленький, лысый «командир», размахивая перед собой очками в стальной оправе почему-то с одним только правым стеклом. – Это надо же, прямо на шашку! Как еще никого из нас не покалечило, диву даюсь!

– А дыру! Дыру-то какую пробило! – ахнул из-за «командирского» плеча чей-то сиплый голос. – Прямо колодец какой-то.

Спелеологи столпились у пролома, беспорядочно тыча фонариками вниз.

– Смотрите, блестит что-то. Похоже – серебро или железо.

– Какое здесь железо! Ванькину флягу небось взрывом выкинуло.

– А там, глядите, что-то белеет. Как будто маска – вон нос, а вон вроде глаза…

– Фильмов побольше смотри, – огрызнулся лысый «командир», однако все же опустился на коленки и заглянул в пролом. – Да посветите же, черти!

В колодце и впрямь что-то лежало. Но хоть и был он неглубок, всего лишь каких-нибудь три-четыре метра, толком разглядеть ничего не удалось. И лысый разогнал всех приводить в порядок то, что еще осталось от экспедиционного снаряжения.

Однако после скудного, на скорую руку, обеда любопытство все же взяло верх. Было решено, что двое спустятся в пролом на тросах и, если обнаружат что-то интересное, попытаются по возможности поднять наверх. Остальные четверо будут страховать у колодца, по двое на каждый трос. Первым, кое-как приладив разбитые очки, в дыру стал неловко спускаться лысый «командир». За ним молодецки ухнул тот самый Ванька, чью флягу якобы взрывом забросило вниз.

На дне колодца фляги не оказалось. То, что лежало в грязной белесой луже, под острыми обломками горной породы, полузасыпанное, но все же хорошо различимое, было пострашнее недавнего взрыва и порчи их имущества. Прямо у ног, будто в плохо зарытой могиле, где вместо комьев земли блестели в лучах фонариков гранитные камешки, лежал человек. Человек этот был мертв, и, судя по почти истлевшим обрывкам его необычной одежды, мертв уже очень и очень давно.

Тело неизвестного предка, после недолгих пререканий снизу вверх, договорились все же поднять, прикрепив его к тросам на карабинах, а там уже разглядеть его получше и решить, что к чему. «Командир» с Ванькой взялись за дело и, раскидав немного завал, аккуратно вытащили труп из-под оставшихся камней.

– Ничего не понимаю. Тело должно было давно сгнить или хотя бы мумифицироваться. А впечатление такое, будто он умер с полчаса назад.

– Может, здесь воздух какой особый… а, Анатолий Иваныч? Или его, перед тем как похоронить, намазали чем? – пропыхтел Ваня, подтаскивая тело к тросам.

– Иван, пожалуйста, не городи чепуху. Так труп даже в леднике не сохранить. А где ты здесь видишь лед? – «Командир», нахмурясь, снял остатки очков, но тут же снова нервно водрузил их на переносицу. – И одет он, Ваня, очень странно.

– Это да. Прикид, как из кино про трех мушкетеров, только грязный и рваный совсем. – Ванька уже крепил первый карабин. – Ну ничего, сейчас вытащим его на свет, там и будем рассматривать.

Меньше чем через четверть часа тело уже лежало в верхней пещере на расстеленном куске брезента. Спелеологи присели рядом, мрачно разглядывая жутковатую находку. Чужой, пусть и давний, труп хорошего настроения им не прибавил.

– Ну, убили-то его ножом или кинжалом в сердце. Это понятно. Вон и рукоятка деревянная торчит… Склизкая-то какая, – брезгливо поморщился сиплый, пытаясь выдернуть из тела орудие убийства.

– Лучше не трогай его. Оставь все как есть – ты же не специалист. Может, тут руками ничего трогать нельзя?

– Да ему, бедняге, судмедэксперт уже не нужен, а на кинжал охота посмотреть, – рассмеялся негромко сиплый.

И обеими руками с силой выдернул то, что он принял за нож или кинжал, из груди лежащего перед ним мертвеца.

* * *

Янош очнулся от волшебного, до боли острого чувства легкости и пустоты внутри. Вокруг него был свет. Он пробивался даже сквозь опущенные веки и будто уговаривал его открыть глаза и убедиться в том, что он, свет, и в самом деле существует вокруг. Янош не замедлил приоткрыть глаза и посмотреть. Он увидел невероятную, странную, но в то же самое время весьма приятную для себя картину. Невероятную потому, что сидевшие вокруг него люди имели совсем чудной и нелепый вид, а приятную потому, что они, переговариваясь между собой на неведомом ему языке, разглядывали, передавая друг другу, кусок осины, очевидно, только что вынутый из его, Яноша, груди. Но, посмотрев еще несколько мгновений на отрадное для себя зрелище, Янош тут же зажмурился. Он вдруг не на шутку испугался того, что сейчас эти странные люди догадаются, что к чему, и уж тогда постараются как можно скорее вернуть окаянный кол на место. «А они ведь могут не промахнуться! – забилась в липком кошмаре его мысль. – И тогда уж мне конец. Защитить себя я еще долго не смогу – пока не затянется рана и я не восстановлю хоть частичку своей силы. А мне для этого нужна кровь, очень много крови, и хорошо бы свежей. Но добыть ее сейчас никак не возможно!» Холодея от смертельного страха, Янош тихо ждал конца. Но ничего такого ужасного не происходило, и ему оставалось только ждать, пока его могучий, нечеловеческий организм потихоньку сам сделает свое дело, если, конечно, Яношу и дальше улыбнется удача.

– А ножик-то деревянный. Весь! И лезвие тоже, – сказал сиплый, удивленно разглядывая то, что держал теперь в руке.

– Да не ножик это и не кинжал. Вы будете смеяться, но это больше похоже на какой-то культовый атрибут, каким вроде бы оборотней или колдунов убивали. Было в старину такое народное поверье.

– Обратите внимание! Вот вам налицо бабкины суеверия! Бедняга небось прирезал чужого барана или украл – а его колом, чтоб другим неповадно было. – Ваня забрал из рук сиплого несостоявшийся кинжал и небрежно передал его «командиру». – Верно я говорю?

– Все может быть, – задумчиво сказал Анатолий Иванович и осторожно положил полусгнившую деревяшку сверху на рюкзак. – Вот что, ребята, надо нам возвращаться. Все равно после Володиного подвига, – тут он кивнул в сторону долговязого в драном комбинезоне, – оставаться здесь смысла нет.

Мы впятером пойдем налегке, – продолжал Анатолий Иванович, – а ты, Ваня, останься и собери пока вещи. И жди нас. Наверное, придется вызывать милицию или пожарников, а может, и эмчеэсников, чтобы тело поднять.

Ребята засобирались, что-то стали вытаскивать из рюкзаков, громко спорили, что взять, а что оставить. Лысый «командир» давал последние указания Ваньке, как лучше и удобнее упаковать и сложить сильно подпорченный багаж экспедиции. На тело, лежащее в углу, уже никто не обращал внимания. Меньше чем через час «командир» со своей группой отбыл, и Ванька остался совершенно один. Напевая что-то смутно похожее на «Мой дельтаплан» и подсвечивая себе фонариком, он принялся хозяйничать в развороченной взрывом пещере.

Когда же Анатолий Иванович в сопровождении спасательных служб вернулся на место, Ивана там не было. Тело на брезенте отсутствовало тоже. Спасатели искали пропавшего спелеолога не одну неделю, но абсолютно безуспешно. Ни Ивана, ни загадочный труп они так и не нашли.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГНЕЗДО

Глава 1
ХОЗЯИН

Рита Астахова, для друзей в просторечии просто Лесси, уже второй час одуревала от удушающей жары и осатаневших голодных комаров, которых в этом подлеске оказалось видимо-невидимо. Кэт и Ася все не возвращались, хотя спустились в гостиницу за сигаретами и пивом минут сорок назад. Лесси проклинала про себя эту дурацкую затею с поездкой на Красную Поляну, дурацкий лес и дурацкий пикник, где оказываешься праздничным блюдом для кровососущих насекомых. Конечно, Большой Сочи – это не только пляж и море. Но и Поляна не самая большая достопримечательность.

Что скрывать, они потащились сюда только из-за нового филиала гостиницы «Лазурная», в расчете на интересное знакомство, но филиал стоял полупустой, и чтобы не тратиться на посиделки в кафе, подружки расположились недалеко, на чистенькой полянке – позагорать и попить пивка. Если бы не духота и комары… Рита раскурила последнюю сигарету. Где их черти носят, этих потаскушек?

Через пару минут на тропинке снизу послышались голоса – подружек и еще незнакомые. Похоже, девчонки возвращались в компании. Ритка живо вскочила с полотенца, отряхнулась от земляной пыли и полезла в рюкзачок за пудреницей. Проверив, не сильно ли блестит от жары лицо, и на всякий случай припудрив нос, она уселась обратно, стараясь как можно изящнее вытянуть ноги. Кэт и Ася и в самом деле были не одни – с ними поднимался по тропинке молодой человек. Но как оказалось, и он был не один: его сопровождала миловидная невысокая женщина лет тридцати, сильно загорелая и с пышным шелковым платком на шее – это в такую-то жару, когда кожу хочется с себя стянуть! Ритка на всякий случай встретила их дежурной улыбкой.

– Вот, познакомьтесь, это наша Лесси, – подойдя, сказала новеньким Кэт.

Ритка еще раз улыбнулась во все тридцать два зуба, но подумала: «Катька, зараза, могла бы при чужих и по имени назвать!»

– Какое у вас имя необычное, – сказала женщина с платком. И как бы с сожалением добавила: – А у меня вот самое обыкновенное – Ирина.

– У меня тоже имя обыкновенное: Рита. А Лесси – это просто кличка такая.

* * *

Они разговорились и долго вместе пили пиво, сидя на разложенных полотенцах. Миловидного мальчика, как выяснилось, звали Артуром – очень романтично, решила Ритка, – а с Иринкой он и сам познакомился только вчера. И очень доволен: такая компанейская у нее душа – не соскучишься. Тетка действительно мировая, с такой и Ритка бы сто лет дружила, да ей, видать, с молодыми мальчуганами интереснее, оно и правильно. Ритке было хорошо и просто так сидеть рядом, смеяться пустякам, смотреть, как дура Катька строит глазки Артуру, а тому ее глазки до балды – еще бы, такая тетка с ним, а девиц навроде Катьки на пятак ведро.

Когда солнце стало садиться, засобирались вниз, в долину. Иринка с Артуром домой в гостиницу – переодеться к ужину, а подружкам еще надо было ловить частника до города, на гостиничные такси никаких денег не хватит. И когда уже прощались, Иринка позвала:

– Мы с Артурчиком завтра собираемся к моим друзьям в пригород. У них что-то вроде новоселья – недавно дом купили. Пойдемте с нами, если хотите. Туда можно запросто – хозяин веселый, считает, что чем больше народу, тем лучше удается праздник.

– А удобно? Мы ведь там никого не знаем, подумают еще: какие-то нахалки приперлись без приглашения!

Ну, Аська, ну, идиотка, у Риты аж руки зачесались отвесить ей плюху. Не знает она там, видишь ли, никого, смольнинская институтка! Жаль, плюха не понадобилась, Ирочка сама красиво ей, цаце такой, ответила:

– Почему же никого не знаете? А я, а Артурчик? Вы меня, Ася, просто обижаете. Я думала, какое приятное знакомство, такие симпатичные девочки, так время хорошо вместе провели. Ну, раз мы никто – значит, никто.

– Ой, Ирочка, миленькая, да что вы козу эту нашу слушаете! – Кэт, вот молодец, вовремя спохватилась. – Она ж выпендривается перед вами. Конечно, мы пойдем, спасибочки большое, а то мы тут со скуки сопьемся скоро или замуж за местных баранов повыходим. У нас билеты обратно только через неделю, так мы их уже обменять на послезавтра хотели!

Иринка вроде бы оттаяла, заулыбалась и стала объяснять, где и как им лучше встретиться в городе. Договорились на семь вечера в холле гостиницы «Жемчужина». Ритку куда больше волновало, что надеть по такому случаю, она выяснила – оказалось, все, что угодно, отмечать будут по-домашнему. И ладно. С вечерними туалетами у нее, как всегда, полный швах. Домой ехали в приподнятом настроении. И тачку поймали задешево, спасибо Артурчику, и завтра, вот-те-нате, нежданное развлечение. Они с Кэт даже Аське ничего не сказали за ее дурь, таким все вокруг казалось клевым, Аська вон тоже вся светится, принцесса малахольная, небось размечталась, как завтра с прекрасным принцем будет знакомиться. «Как же, раскатай губу, так тебе и отдай за просто так принца, не будь я Лесси. Стоящих принцев мало, а нас, голодных, много; конкуренция, подруга».

В номере своей заштатной гостишки с гордым названием «Кавказ» еще выпили, уже кое-чего покрепче, и Ритке стало совсем хорошо. Девчонки и вовсе расходились, принялись громко петь «Стюардессу Жанну», Кэт размахивала в такт стаканом и облила полкровати, потом им стали стучать в стену, концерт пришлось прекратить. Потом завалились спать.

С утра у них сильно болели протрезвевшие головы, так что утро, собственно, началось где-то в обед. Но к вечеру, усмирив бунтующие организмы дозами кефира, подруги опять повеселели, да и пора была собираться в неожиданные гости. Когда они ровно без пяти семь пришли в «Жемчужину», Ирочка уже ждала их в вестибюле, сидя в прохладном кожаном кресле. Одета она была тоже не празднично, так – джинсики и топ, правда, вещи дорогие и хороших фирм, только яркий шарф на шее все портил и придавал ей несколько нелепый вид. Но кто его знает, может, памятная вещь или просто талисман на счастье, спросить нельзя, получится бестактно. Через минуту подошел Артурчик, за сигаретами для дамы ходил, воспитанный малыш, и сегодня кажется особенно хорошеньким – голубая рубашечка в синюю полоску с эмблемой-крокодильчиком, Ритка знает – дорогая фирма, и глаза от этой рубашечки тоже голубые-голубые, хотя на самом деле вроде светло-серые. Подошел, поздоровался:

– Привет, девчата! Вы молодцы – не опаздываете. – И повернулся к Ирочке. – Ну что, может, поедем, раз все в сборе?

– Конечно, зайчик. Ты пойди с машиной договорись, а мы пока в холле подождем – здесь прохладнее. – «Черт, как она ему улыбается, прямо как царица Клеопатра, вот бы мне так научиться», – позавидовала втихую Ритка. – А мы пока покурим. Угощайтесь, девочки. – Ирочка протянула им по очереди уже открытую пачку.

С машиной все решилось очень быстро, и через пару минут они всей честной компанией катили по приморской дороге. Вышли где-то в частном секторе, Ритка так и не поняла, куда же в конце концов приехали, Сочи она знала не хорошо. Потом еще немного шли по узкому проселку резко вверх, машина туда проехать не могла. Дом стоял чуть на отшибе, но на вид был ничего и очень даже. Двухэтажный, с красной черепичной крышей, вроде как в швейцарском стиле, или как там называется. И участок вокруг дома был большой – с травкой и цветочками и высокими кипарисами. А вот огорода никакого не было – видать, хозяева богато живут, им без надобности. И забор вокруг участка – даже не забор, а настоящая кирпичная стена выше человеческого роста, чтобы любопытные не заглядывали. Да, что ни говори, дом солидный, прямо-таки знатный дом. Аська, зазнайка, даже стушевалась, в землю глаза опустила, вот глупая! Ты в землю не гляди, ты вокруг гляди, слава Богу, есть на что и на кого.

Гостей во внутреннем, выложенном матовой плиткой, дворике было не то чтобы много, но и не мало. А главное – были среди них гости молодые и, ничего себе, симпатичные и мужского, обратите внимание, пола. Интересно, кто же из них хозяин? Ирочка про гостеприимного хозяина-то говорила, а вот про гостеприимную хозяйку Ритка что-то никаких слов не помнит. Неужели при такой домине и не женат? А что, если он ничего себе и не старый, то такой Сочи и на Москву променять не грех. Да если и старый, то невелика беда, а страшный – так с лица не воду пить.

Потом шумно знакомились, мужчины с интересом разглядывали новеньких. Девчонки тоже не отставали, Ритка с Кэт вовсю стреляли глазками, попутно стараясь запомнить, кого как зовут. Аська тоже оттаяла, уже стояла с полным до краев бокалом и умничала перед каким-то упакованным бедолагой, на вид моложавым, но с выдающимся брюшком. Приглашенные на новоселье были люди самые разные, некоторые по своему виду походили на ответственных городских и даже, может, краевых чиновников, впоследствии они ими и оказались, были и молодые, и вроде бы тоже новички в компании, как Ритка со своими девчонками. Хотя некоторые из них держались как-то слишком по-свойски, как будто у себя дома, а самое удивительное – у свойских почти у всех были на шее повязаны шарфики и платки, похожие на ковбойские, на вид вроде такие же, как у Ирочки. «Какой-то тайный платочный орден», – подумала про себя Ритка и от этой забавной мысли совсем развеселилась.

– Девочки, можно вас на одну минутку? – тихо, вполголоса, позвала их Ирочка. – Хотите, я вас с хозяином познакомлю?

«А то нет, не хотим! Битых полчаса мы здесь ошиваемся, и без понятия, у кого в гостях!» – Ритку эта мысль отчего-то привела в раздражение. Она нарочито чопорно взяла под руку Кэт и, глупо ухмыляясь, торжественно объявила:

– Мы готовы. Куда прикажете пройти?

Ирочка, конечно, поняла шутку и тоже включилась в игру.

– За мной извольте следовать, – сказала она, смешно переставив слова и поманила за собой, – сюда пожалуйте.

Ритка, все еще с Катькой под ручку, пошла следом за Ирочкой, вышагивая как на параде. Отставленная Аська тащилась сзади. Ее проблемы!

Идти, правда, оказалось недалеко, а точнее, совсем близко. Сбоку, у накрытого во дворе стола, за который еще не сели гости, стояло кресло. Не дачный парусиновый шезлонг и не белый пластик а-ля закусочная, а настоящее изящное, наверное, даже старинное кресло на гнутых, инкрустированных деревом ножках. Оно было повернуто к столу своим правым благородным боком, оттого человек, сидящий в нем, был виден только в профиль. Одет он был в темные хлопковые слаксы и ослепительно белую, без единой надписи или рисунка, футболку, а ноги его были обуты в совершенно неподходящие вечерние глянцевые туфли. Ритка взглядом сначала задержалась на его руках, на удивление незагорелых, гладких и без единого волоска, с очень хорошим маникюром. Сам хозяин замечательных рук, совершенно неподвижно лежащих на мягких подлокотниках, неторопливо беседовал с вихрастым парнишкой, который в почтительной позе сидел напротив него на уже самом обыкновенном стуле. На подошедших девушек ни тот, ни другой не обратили ни малейшего внимания, даже не повернули головы. Ритка вдруг почувствовала себя преглупо, как тот пресловутый гость, который хуже татарина, однако тут Ира, слегка наклонясь из-за спинки кресла, тронула сидевшего в нем человека за плечо и что-то еле слышно сказала ему почти в самое ухо. Сидевший в кресле кивнул ей в ответ и небрежным жестом кисти как будто отослал прочь вихрастого парня, которого тут же словно ветром сдуло. И только после этого незнакомец медленно и как бы лениво поднял голову и наконец посмотрел и на них. В тот миг, да и за все время их разговора Рита так и не сумела разглядеть его лица; спроси ее тогда, она не смогла бы даже его описать, она сделает это только много позже, но это уже не будет иметь для нее значения. А сейчас она видела только два угольно-черных, бездонных глаза, пристально, но без малейшего интереса смотрящих на нее. Как будто бы ее не собирались разглядывать или даже просто видеть ее, просто взгляд этот не мог быть другим. И еще в Ритиной голове будто бы тонко запела некая насмешливая и очень грустная скрипка разочарования, обидный реквием ее смутным надеждам. Потому что человек с такими глазами никогда, ни при каких самых невозможных условиях не мог стать ей ни женихом, ни тем более мужем, он вообще, она узнала это только что наверняка, не мог быть мужем никому, ни одной из них. Это было так же невозможно, как выйти замуж за пушкинского Медного всадника.

* * *

– Ян, познакомься, пожалуйста, с нашими новыми друзьями. Они очень милые девочки, приехали к нам из Москвы. – Это уже Ирочка о них говорит, интересно, сколько времени Ритка стоит возле его кресла? – Море, солнце и все прочее, ты сам понимаешь. Вот эту девушку зовут Катя, такая хорошенькая, правда, Ян?

Ирочка, обняв Катьку за плечи, слегка подтолкнула ту вперед. Всегда самоуверенная, Кэт с оторопелым видом сделала шаг, запутавшись в собственных ногах, кивнула головой, будто бы здороваясь, но ни словечка не сказала. А Ирочка уже взяла за руку Аську:

– А это – Ася. У нее очень красивое русское имя.

«Да уж, пожалуй, в нашей Аське ничего больше хорошего и нет», – как-то некстати подумалось Рите, и, не дожидаясь, пока ее саму представят загадочному Яну, она совершила неожиданный для себя самой поступок: протянув руку, шагнула к креслу и нарочно громко сказала:

– Здравствуйте. Я – Лесси. Очень приятно с вами познакомиться!

Она как будто хотела сама для себя сжечь все существующие и несуществующие мосты, дать ему понять – она для него не милая девочка, она – нечто среднего рода, с глупой собачьей кличкой. Однако рука ее повисла в воздухе, и получилась только неловкость.

Этому человеку, похоже, было вообще наплевать и на ее прозвище, и на ее пол. В его глазах не было ни любопытства, ни раздражения ее выходкой. Так, как он смотрел на Лесси, люди вообще не смотрят на людей, так можно разглядывать только неодушевленный предмет либо в лучшем случае собаку или хотя бы кошку. И если бы в его взгляде виделась усталость или признаки какой-то подтачивающей его силы хвори, Лесси бы не было нисколечки обидно. Но нет, это было холодное равнодушие большого зверя, который насытился и теперь ленится даже смотреть на добычу. В черной радужке глаза, почти слившейся со зрачком, Лесси увидела и некую враждебную мощь, надежно спрятанную за показной неподвижностью тела.

Не обращая внимания на ее все еще глупо висящую в воздухе руку, которую Рита, засмотревшись, так и не догадалась убрать, Ян, уже ставший ей неприятным, коротко кивнул только одной Ирочке и тут же отвернулся, давая понять, что представление гостей хозяину окончено. За все это очень короткое время он так и не сказал им ни единого слова. Однако Ирочка ничуть не была обескуражена нерадушным приемом и, едва они отошли от владетельного кресла, тут же потащила подружек к накрытым под тентом столам.

Там уже шумно, вразнобой, сновали приглашенные на новоселье, брали кому что приглянется с фаянсовых тарелок и мельхиоровых блюд, но никто не садился, ели стоя, даже, скорее, на ходу. Кто-то, будучи уже слегка навеселе, пытался спеть и, судя по невнятным звукам, делал это с набитым ртом. Правда, еда была что надо, не магазинная, а свежайшая крестьянская, с местным колоритом: и нежнейшие шашлыки, и обрызганная водой зелень. Особенно хороша была рыба – запеченная под маринадом, жаренная с луком и обложенная салатом с какими-то незнакомыми травами. Рита съела изрядный кусок речной форели, приготовленный во фритюре, и не удержалась – взяла еще, черт с ней, с диетой, вкусно было так, что пальчики оближешь. Кэт с Аськой тоже не отставали, только Катьку скоро развезло от домашнего вина, и передвигалась она не очень уверенно, держась рукой за край стола. Рита хотела подойти, но Аська сама догадалась: взяла ее за локоть. Ну, теперь ничего, не упадет, и Рита, взяв с собой полный бокал, отправилась на поиски куда-то подевавшейся Ирочки. Вино придало ей смелости, и ей захотелось поговорить об этом нахальном Яне – кто он вообще такой, откуда он взялся и как посмел игнорировать ее, Ритку? Прежняя ее оторопь и подспудный страх отступили под благотворным влиянием спиртного, и разговор казался ей вполне уместным. Ирочку она обнаружила неожиданно в углу веранды. Та перевязывала заново растрепавшийся шарфик и была совершенно одна. Ритка подошла к ней и молча стала рядом, засмотревшись на ее голую, беленькую, чуть коротковатую шею. Ирочка встряхнула в руках легкую шелковую ткань, посмотрела ее на свет – не запачкала ли, и только потом улыбнулась Рите:

– Что это ты так меня разглядываешь? У меня что, волосы не в порядке?

– Да нет, все хорошо. Я просто подумала, раз ты все время носишь на шее этот платок, то у тебя под ним спрятана безобразная родинка, а может, большая бородавка или уродливый шрам… А ничего на самом деле нет. Я, наверное, очень глупая, правда?

– Вовсе ты не глупая! – Ирочка весело и как-то по-хорошему рассмеялась. – Нормальное человеческое любопытство. Представляю, как ты ожидала увидеть что-то страшное и необыкновенное, а увидела самую обыкновенную и не очень красивую шею, а? – Ирочка засмеялась уже громче. – Ты, наверное, даже огорчилась, ну скажи честно?

– Ага, огорчилась. – Ритке тоже стало смешно. – Ну я и дура!

– А меня спросить тебе в голову не пришло? Думала, у меня какой-то секрет за семью печатями?

– Да как-то неудобно было. Вдруг ты бы рассердилась?

– Не рассердилась. – Ирочка перестала смеяться и спокойно сказала: – На самом деле, если ты обратила внимание, здесь половина ребят с такими же платками. Это просто местная мода.

– Очень местная? – все еще веселясь, спросила Ритка.

– В каком смысле?

– Ну, кроме как здесь, в смысле – в этом доме, я ни на ком больше в городе похожих шарфов не видела. Это же непрактично в жару.

– А ты на самом деле глазастая! – В Ирочкином голосе была чуть ли не неприязнь, или Ритке это показалось, но было понятно, что высказанное ею наблюдение отчего-то не понравилось.

– Ты извини меня, если я не так что-то сказала. Я же не в обиду. Ходите как хотите, подумаешь! Я когда-то волосы под еж постригла и в зеленый цвет покрасила, целый месяц так и проходила, представляешь?

– Нет, если честно, не представляю. – Ирочка опять улыбалась, наверное, это Риткино извинение подействовало. – А ты меня искала или так, мимо проходила?

Но Ритин запал давно прошел, и спрашивать о страшноватом хозяине уже не хотелось. Ей подумалось: вдруг этот Ян какой-нибудь криминальный авторитет, а в его мире за ненужные вопросы можно потом дорого заплатить. Хотя если уж он на кого и походил, то меньше всего на бандита. Но береженого, как известно, Бог бережет, и Ритка решила не рисковать и сказать что-нибудь совсем постороннее:

– Там, по-моему, с Катькой плохо. Я боюсь, она пьяная совсем.

– Не волнуйся, сейчас разберемся. Пошли посмотрим, что там у вас делается.

Катька и впрямь была хороша. Пока Риты не было, она успела набраться еще больше и выглядела совсем непрезентабельно: волосы распустились и лезли ей в лицо, мутные глаза смотрели совершенно бессознательно, а нижняя губа оттопырилась, как у обиженного ребенка, того и гляди потекут слюни.

Вдвоем с Ирочкой они кое-как дотащили упирающуюся подругу до туалетной комнаты, хорошо, такая была на первом этаже, и силой промыли ей желудок. Потом Катьку усадили под развесистой грушей на чугунную садовую скамейку подальше от гостей, чтоб не пугала их своим видом. Аська принесла со стола кувшин с квасом и, как настоящая сестра милосердия, села поить ее потихоньку. Ритке больше рядом с ними стоять было незачем – что могла, она и так сделала.

– Ась, я пойду к народу, покручусь там немного, а то неудобно. Ты за Катькой присмотри, если не в напряг, хорошо?

Аська молча кивнула. Рита пошла обратно, под расписной навес: Ирочка уже махала ей из-за стола рукой, подзывая к себе.

– Не переживай, ничего с твоей Катей не случится, не она первая. Через полчаса в себя придет и дальше гулять будет, – успокоила она Риту. – Это все из-за местного вина, с непривычки.

– Нехорошо получилось. Первый раз в чужом доме, и такая срамота. Что теперь о нас подумают?

– А тебе не все равно? Ты их первый и последний раз в жизни видишь. И вообще скоро все важняки разъедутся и останутся только свои, вот тогда по-настоящему и повеселимся.

– Кто разъедется? – не поняла ее Рита.

– Видишь ли, малышка, хозяин этого дома – достаточно большой и уважаемый человек. Поэтому местным власть имущим персонам, иначе – важнякам, вовсе не зазорно принимать его приглашения, скорее наоборот. Только долго они не засиживаются – отметились, выпили и гуд бай. – Ирочка допила залпом вино и, аккуратно поставив темно-синий бокал на краешек стола, наклонилась к Риткиному уху: – Я пойду с Артуром пообщаюсь, что-то он без меня заскучал. А ты пока с нашими ребятами поближе познакомься, они славные, веселые. Эй, Саша, и ты, Максим! – громко позвала Ирочка.