Текст книги "Цветы зла миссис Клэптон"

Цветы зла миссис Клэптон
Alla Krasnova

© Alla Krasnova, 2022

ISBN 978-5-0059-2996-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Первая глава

Всё началось с того, когда, переступив порог нового дома, снятого подальше от городского шума, Лиззи сказала: «Ну вот, теперь можно будет отдохнуть». Где в глубине души это отозвалось у меня болью, потому что на любое подобное утверждение реальность обычно отвечает противодействием.

Лиззи – моя бывшая жена, а я – детектив, мы живём вместе уже лет пятнадцать, из них последние пять разведены. Нам удобно, у нее своя личная жизнь, у меня своя. Нас уже ничего не объединяет, кроме общей работы и дружбы, и это прекрасно. Она любит пошутить начнет того, что еще всё возможно. Я шутить не люблю. Мне и тех лет, что мы прожили вместе, хватило, чтобы понять: брак – не моё. Никогда не сочувствовал людям больше, чем тем, которые женятся. Ведь я – детектив, и уже знаю, чем это заканчивается. Мне повезло – я вышел из брака живым, и моя жена тоже. А не всем, далеко не всем так везёт. Взять хотя бы дело двухлетней давности, которое хранится в нашем архиве под названием «Цветы зла миссис Клэптон». Его так назвала Лиззи, это по ее части. Я поэтичности не люблю, предпочитая нумеровать. Поэтому в моем ящике памяти оно хранится под названием «316». Если я раздумываю над очередным делом, которое ставит меня в тупик, то сразу вспоминаю свои любимые цифры. Они многое для меня значат, это тот код, по которому я определяю преступление к определенному типу.

***

Этот дом Лиззи сняла не просто так. В то время у Лиззи был сложный период, она никак не могла расстаться со своим парнем, поэтому решила на время уехать подальше от него, в другой штат, прихватив меня, как собачку. На самом деле я был рад, что она меня прихватила, потому что хорошую напарницу и секретаря мне найти гораздо сложнее, чем новую жену. А это был способ продолжать не только работать, но и отдыхать вместе. К тому же я давно верил, что хочу отдохнуть от нашей лос-анджелевской квартиры и побыть поближе к природе, пению птиц, закатам и рассветам. Но я рад, что этого не случилось, ведь тоска это редкостная, мне и двух дней слияния с природой хватило. Всё-таки есть в мире вещи, о которых лучше мечтать, и это одна из них. Также я планировал заняться здоровьем, привести себя в форму, бегать по утрам, начать правильно питаться и наконец – бросить курить. Вероятно, на подсознании я всего этого не хотел, поэтому мои планы внезапно нарушил телефонный звонок с неизвестного номера. Я, кстати, один из немногих людей, которые берут трубку всегда, потому что всегда лучше знать лишнюю, пусть даже не нужную информацию, чем однажды упустить нечто действительно важное. Так и получилось в этот раз.

– Питер Блэкт? – спросил меня в телефонной трубке взволнованный женский голос.

– Да, это я, – ответил я немного взволнованно, потому что отзеркалил ее волнение.

– Меня зовут Мэри Клер Клэптон, мы можем встретиться?

– Встретиться? – я замялся, раздумывая, что ей ответить. – Я сейчас не в Лос-Анджелесе.

– Я приеду куда угодно, – сказала женщина. – Мне очень нужна ваша помощь, я готова быть очень щедрой лишь бы узнать правду… – произнесла она дребезжащим от волнения голосом.

Не могу сказать, что меня сильно впечатляет эмоциональная женская речь, потому что я не поклонник эмоций, которые затуманивают сознание. Но в этот раз моя интуиция мне сказала, что это женщина сильно отличается от тех эмоциональных женских особ, которые во что бы то ни стало хотят поймать на измене своего благоверного, чтобы потом жить на его деньги всю оставшуюся жизнь.

– Хорошо, – ответил я этой даме, – мы можем встретиться, – а потом назвал адрес паба, который располагался неподалеку от нашего дома с Лиззи.

Так мы договорились о встрече. Ее решимость приехать куда угодно во что бы то ни стало подкупала меня сильнее, чем любое денежное вознаграждение.

***

Когда я пришел в паб, она уже была там. Меня сразу поразил ее внешний вид, точнее это несоответствие внешнего и внутреннего. Ее голос по телефону звучал завывающе, как будто она выла на луну, а при личной встрече выглядела вызывающе, вызывающе ярко как будто демонстрировала внутреннюю агрессию. Она сидела вся в красном у стойки бара. Кроме того, она оказалась гораздо моложе, чем я предполагал. На вид ей было около 35—40 лет, хотя по телефону я дал бы ей около пятидесяти.

Увидев меня, она улыбнулась. Эта немного растерянная улыбка женщин при виде меня была нормой. Мне всегда хотелось сказать: «Эй, детка, ты ещё не знаешь какой зануда!» Но никогда этого не говорил, этика. Лиззи вообще считала, что я со всеми флиртую, а всё из-за моего внешнего облика, который существует как будто помимо меня. Чего таить, я – красавчик. Внешне я похож на одного из тех парней, что подсаживаются к незнакомке в баре, а потом увозят ее в неизвестном направлении. Хотя я бы в жизни не решился на такую авантюру, издержки профессии.

***

Женщина говорила много и сбивчиво. Обычно для меня это признак нестабильного психического состояния, но она и не скрывала того факта, что последние годы находилась в глубочайшей депрессии, а всё потому, что ее любимый муж пропал без вести, практически сразу после заключения брака. И вот уже десять лет его никто не видел и не слышал. Полиция оказалась бессильна, как и время.

Мы заказали напитки. Она пила виски со льдом, а я взял мартини, но не сильно налегал на него, чтобы не упустить важных деталей.

– Вы единственный, вы единственный кто мне может помочь, – говорила она, теребя бумажную салфетку в руках, ставшую немного красной от ее губной помады.

– Откуда вы узнали обо мне? – спросил я, надеясь задать беседе жизнеутверждающий тон.

– Не знаю… – пожала плечами она.

– Откуда же у вас мой номер телефона? – с нескрываемым удивлением спросил я.

– Мне кажется кто-то прислал его по почте. Там их было много… Там было много детективных агентств… – замялась она.

– Вы обзвонили все? – не унимался я.

– Не-ет, – протянула она. – Это бесполезно.

– Почему же вы считаете, что от меня толк будет?

– Потому что… – сделала паузу женщина, думая, стоит ли мне это говорить, но потом всё же сказала: у вас номер телефона заканчивается на цифру шестнадцать…

– И что это значит? – настойчиво, но мягко спросил я.

– Мы с мужем поженились 16 числа, 16 декабря, – уточнила она. – Мне кажется, это знак, – сказала она и отвернула лицо, потому что её глаза сделались влажными от подступающих слез.

На этом моменте я понял, что буду заниматься этим делом, ведь от клиента, помимо платежеспособности, мне важна искренность. Не будет искренности – не будет ничего. Даже если его убила она сама, мне все равно важна искренность, с которой она хочет докопаться до правды, или хочет, чтобы докопался до правды я.

***

– Как вы думаете, он мертв? – как будто подслушав мои мысли, произнесла она пронзительно тихо.

– Да, – хладнокровно ответил я, не привыкший разводить сантиментов с клиентами.

– Тогда я хочу узнать, что случилось, – пробормотала она из последних сил, как будто сдерживала себя, чтобы не расплакаться окончательно.

–

Я одобрительно кивнул.

– Сделаю всё, что в моих силах, – подытожил я.

Вторая глава

Этот магический акт первой встречи состоялся. Именно на первой встрече я решаю: буду я заниматься этим делом или нет. Я решил, что буду, и попросил Мэри Клер скинуть мне всю имеющуюся у нее информацию мне на электронную почту. Но сам я не спешил читать ее письма, я знал, что должно пройти какое-то время, прежде, чем я смогу вплотную заняться этим делом. Для меня было важно настроиться на дело, поймать его ауру, цвет, объем, интонацию. Я должен поймать, уловить этот звук. И этот звук был похож на звук маленьких барабанов, приглушенный, трагичный и загадочный. «Туманный, – как бы сказала моя бывшая жена Лиззи». Но этот звук барабанов сменился на современные танцевальные ритмы, потому что когда я вернулся домой, моя прекрасная бывшая жена Лиззи танцевала. Она давно занималась танцами, и это был ее способ снять напряжение. Я залюбовался ею и красотой тех грациозных движений, что она выдавала. Мне даже показалось, что она ее нога сейчас обовьет мою шею, и Лиззи утащит меня в свое логово. К счастью, это были всего лишь фантазии.

В руке у нее был слегка начатый бокал вина, она предпочитала красное, и могла танцевать не пролив ни капли. Я поднял руку в знак приветствия и плюхнулся на диван. Она помогала мне рукой и улыбнулась, продолжив танцевать как ни в чем не бывало. На столе стояла жареная курица, аккуратно обложенная овощами, и ещё один бокал, из чего я понял, что она ждала меня к ужину, но я припозднился. Выдав последнее движение в такт музыке, она, пританцовывая, подошло ко мне и чмокнула меня в лоб, а потом плюхнулась рядом.

– Только не говори, что ты взялся за это дело, – быстро сказала она слегка похмельным голосом.

– Не скажу, – сказал я.

– Правильно, – улыбнулась она своей самой обольстительной улыбкой, – потому что я и так знаю, что ты взялся за это дело. Сколько волка не корми…

Я изобразил на своем лице картинное недовольство, но ее это только раззадорило. Поэтому она быстро встала с дивана и подошла к столу, надеясь, что я сейчас ей все расскажу. Но я держал паузу, не потому что хотел сохранить интригу, а просто мысли лишали меня жизненных сил, я был как выжатый лимон, который подумал и уморился.

– Ну ладно, ладно, – поняв, что я буду молчать, сказала она. – Так и быть, одним делом больше, одним меньше. Короче, я уже поняла, что отдохнуть нам не удастся.

– А, ты тоже заметила, – заулыбался я.

– Ну и что на этот раз? – спросила она.

– Думаю, что убийство. Точнее, пропавший без вести, – сказал как отрезал я.

– Как давно?

– 10 лет назад.

– 10 лет? – удивлённо переспросила Лиззи, давая понять, что преступление после этого срока вряд ли будет раскрыто.

– Угу, – кивнул я.

Лиззи не любила дела с таким сроком давности, она знала, как сложно раскрыть дело, если прошло столько лет, поэтому посмотрела на меня ещё раз, потом сделала глоток из бокала и наконец сказала:

– Тогда садись ужинать. Ужин уже сто раз успел остыть, но, похоже, что ты любишь холодное, – тонко подколола она меня по поводу того, что по горячим следам это дело уже не раскроешь.

***

Последние шесть лет я сижу на снотворном. Без него я не сплю. Вообще. Я думаю, это из-за работы, я привык думать мощно и страстно, мыслительный процесс затягивает меня полностью, и мне трудно отключиться. Но с другой стороны – в этом есть один ярко выраженный плюс: я могу не спать, когда этого требуют обстоятельства. Тогда обстоятельства требовали: я не спал. Я сидел, а потом ходил кругами вокруг компьютера, пытаясь понять: что же всё-таки случилось. Мэри Клер прислала несколько фотографий из семейного альбома и одно из последних видео, где я увидел рядом с ней вполне цветущего мужчину средних лет, который откупоривал бутылку шампанского. Это был день рожденья Мэри Клэр, и почти сразу после него он исчез. Кадры показывали радость, которая так резко оборвалась всего через три дня после торжества. Я ломал голову, не понимая, что произошло. Никаких следов не было, следствие по этому делу зашло в тупик. Главной подозреваемой была Мэри Клер, потому что именно ей досталось наследство и страховка после его смерти. Я был так сосредоточен на этом деле, что совершенно не заметил, как в комнату вошла Лиззи. Я даже вздрогнул, когда обернулся и увидел, как она стоит и смотрит на меня. На ней была ее любимая шелковая пижама с цветочным орнаментом.

– Что думаешь? – спросил я.

– Что тебе пора лечь спать.

– Я об этом деле, – поправил ее я.

Она вздохнула.

– Сейчас три часа ночи, Питер, – зевая сказала она. – Нельзя столько думать. Но на первый взгляд, и на второй, и на третий – это она.

Я покачал головой.

– Ищи кому выгодно, – повторил я обычное детективное правило, которое как нельзя кстати вписывалось в эту реальность.

– Угу, – хмыкнула она. – Скорее всего, кого-то наняла. Или сама. Но других вариантов нет, ведь так?

Я опустил глаза в пол, который был теплого деревянного цвета.

– Слишком прозрачна, слишком, – разглядывая деревянные дощечки паркета, сказал я. – Настолько прозрачна, что я ей не верю. Думаю, есть что-то, что срывается за этой прозрачностью, двойное дно.

– Десять лет прошло, тела нет, улик нет, – сказала Лиззи, и я его долго прислушивался к звуку ее уходящих шагов, проглотив таблетку снотворного.

Третья глава

Лиззи уже сидела в машине, когда я, нагруженный своими мыслями, сел на сидение рядом с водителем. Она была за рулём, и мы направлялись к миссис Мэри Клер Клэптон. Ехать нужно было без малого два часа, и мне нужно было подумать. Лиззи – отличный водитель, она бы вполне могла спать профессиональной гонщицей, если бы не ее страсть к рутине. Мне вообще кажется, что мы с ней сошлись по взаимодополняющему принципу: она любила рутину, а я не любил, поэтому у нас с ней было полное взаимопонимание.

Дорога меня успокаивает, позволяет погрузиться в собственные мысли, настроиться на нужный лад. Если вспоминать те озарения, которые были у меня в профессиональном плане, то большая часть из них приходилось на то время, когда я находился в машине. Лиззи знала, что я люблю помолчать, когда она за рулём, но сейчас она молчала со мной за компанию по своей причине. Ей бесперебойно уже в течение недели названивал ее бывший бойфренд, тот самый, от которого она переехала подальше. Поэтому она молчала всю дорогу мощно, с негодованием, и под конец пути перемолчала меня в молчании. Я даже невольно пару раз поворачивал в ее направлении голову, потому что иногда мне казалось, что ее молчание переходит в нецензурную брань. А она только поджимала губы и продолжала молчать дальше. Одно слово – дама с характером. Но не мог же я ей сказать, что ее молчание мешает мне сосредоточиться.

***

Дом миссис Клэптон был галактически красив. Сделанный в средневековом стиле, он так и навивал мысли об убийстве, если бы посреди этой относительной мрачности не сияло мере цветов.

Когда мы приехали, то нас встретил довольно пожилого вида человек, который представился как Сэм. Он был подчёркнуто вежлив, хоть и не улыбался. Он препроводил нас к Мэри Клер, но только не в дом, а к этой самой поляне, где цвело много ярких цветов. Понятия не имею, как они назывались, но такое ощущение, что они были повсюду. И судя по всему, функции садовника выполняла сама Мэри Клер, которая встретила нас в резиновых перчатках, длинном фартуке до колен и с почтительной улыбкой. Я посмотрел на лицо своей бывшей жены, которое сразу показывало реакцию на происходящее. Моя Лиззи пребывала в растерянности, ее лицо как будто бы говорило: «Я не думала, что она настолько богата». Да, этот дом нельзя было сравнить ни с одним из наших домов, купленных или взятых в аренду, это был факт.

***

Я смотрел на этих двух женщин посреди этого моря цветов: на Лиззи и миссис Клэптон, и удивительное озарение снисходило на меня: они из одного времени, им примерно одинаковое количество лет. Но этот факт упрямо не хотел укладываться у меня в голове, потому что между ними была пропасть. Лиззи современная, белокурая красотка, активно приближающаяся к сорока годам, и Мэри Клер – кудрявая, рыжеволосая, полная женщина, у которой на лице было написано, что она как будто из другой эпохи. Только когда их увидел вместе, я внутренне ощутил, что Мэри Клер выглядит так будто ее портрет писал безумный художник, который намеренно изобразил рыжую копну волос такой несуразной, а потом и вся Мэри Клер вылезла из картины. Очевидно было одно: она вся жила в каком-то своем отдельном мире, который не очень вписывался в этот современный мир, и я понимал, что такой обособленной ее сделало горе. Человек начинает жить в своем мире, потому что хранит свою тайну, тщательно охраняя ее от судил глаз. Она однозначно что-то скрывает, только что? С этим ещё предстояло разобраться.

По пути к дому я не мог не спросить ему принадлежала идея купить именно такой дом, и она сказала, что идея принадлежала ее мужу. При этом глаза ее засветились радостью, она ожила, рассказывая о нем. Говорила, широко размахивая руками, как он ее любил, что этот дом он выбирал специально для нее, потому что она похожа на принцессу из замка.

На принцессу из замка она была не похожа, по крайней мере сейчас, но волна чувств, которые захлестнули ее в этот момент делали ее моложе, свежее. Она этим жила, этими воспоминаниями. И говорила о своем муже так, как будто и не было этих десяти лет его отсутствия, как будто мы сейчас зайдём в дом, а он там, мистер Эрик Клэптон собственной персоной. Но когда мы вошли, его там, естественно не было. На удивление дом внутри сильно отличался от дома снаружи, потому что внутри него все было современно и стильно. Мэри Клэптон сказала, что она почти не занимается внутренним убранством дома, потому что есть помощники, которым она полностью доверяет. Я спросил: сколько лет работают у нее эти помощники, надеясь расспросить их о мистере Клэптоне. Но она сказала, что всех, кто работал в их доме при мистере Клэптоне, она уволила, потому что они напоминали ей о трагедии его невозвращения. И это было уже странно, странно даже не то, что она их уволила, ведь их уже успела допросить полиция, а то какие она подобрала слова – «трагедия его невозвращения». Когда люди подбирают возвышенные тоны для чего-либо, это для меня всегда повод призадуматься. Поэтому я отложил эту мысль на потом, чтобы обдумать ее более обстоятельно в свободное время.

Четвертая глава

Мэри Клер была очень напряжена, это я понял по тому, как мы сидели в доме и беседовали. Она попросила помощника Сэма принести нам чай, его подарили в розовом чайнике, стенки которого было прозрачно-белыми. Лиззи чувствовала себя скованно и больше смотрела по сторонам, чем на миссис Клэптон. Я больше слушал, чем говорил. Мэри Клер говорила сбивчиво, сбивая на какие-то невнятные детали. Например, она сказала, что когда она познакомилась с ним, то сразу решила, что выйдет за него замуж, а их разница в возрасте (он был старше почти на двадцать лет) лишь добавляла ему шарма. Но она же уже практически в следующем предложении сказала, что никогда бы не подумала, что может выйти за него замуж. Очевидно, что волнение играло с ней злую шутку и рождало сумятицу в мыслях. Я уже много раз встречал людей, которые рассказывают одну и ту же историю по-разному. Конечно, это не говорит о том, что они преступники, но очевидно – им есть что скрывать, поэтому они находят укрытие для себя в своей фантазии.

– Вы сказали, что он был врачом и у него была частная клиника? – спросил я больше для того, что она не сбивалась с мысли и продолжала.

– Да, – кивнула она.

– И когда вы познакомились, он был женат?

– Да, – снова кивнула она.

– Как отнеслась его законная жена к вашему роману?

– Не знаю, – подала плечами миссис Клэптон. – Их брак уже давно трешсл по швам, и они практически не жили вместе, – сказала она стандартную фразу всех женщин, которых называют «разлучницами». Но тут она добавила одну существенную деталь. – Мне больше досаждал его сын, он звонил и угрожал мне, это было забавно, – немного виновато улыбнулась она.

Лиззи пристально посмотрела на нее, пытаясь понять мотивы этой улыбки.

– Почему? – спросила Лиззи с чисто женским любопытством, которое выглядело сейчас не совсем вместо.

– Потому что раньше у нас с ним был роман, – очень просто ответила Мэри Клер. – Он был на два года моложе меня, ему было всего восемнадцать. И сейчас я понимаю, что особого романа не было. Это был просто флирт, он был крайне незрел для меня.

Я кивнул. Очень важно расположить к себе собеседника, приняв его правоту.

– А как вы попали в клинику мистера Клэптона? – спросил я.

– В смысле как устроилась на работу?

– Да, – кивнул я.

– Я к тому времени ещё не закончила колледж, и мне нужна была практика. И Мэйсон сказал, что устроит меня к своему отцу… Так мы и познакомились, – опять виновато улыбнулась она, и уголки ее губ нервно подернулись при этой улыбке.

Так в моей расследовании появилась новая ключевая фигура – Мейсон Клэптон – сын мистера Клэптона, и бывший ухажер миссис Мэри Клер Клэптон.

***

На моём письменном столе много простых карандашей, и большая точился в виде пистолета. Мне ее подарил один из клиентов в благодарность, что вывел на чистую воду его мать, пытавшуюся лишить его наследства отца. Плевок дело, но как это часто бывает, именно за мелочи люди бывают благодарны больше всего. Он благодарил меня неустанно в течение восьми лет, присылал открытки с рождеством, маленькие, но памятные подарки, и эта точился была одним из этих подарков. Я ее любил, а карандашей мне всегда было много. Чаще всего, когда я думаю над очередным дело, то пытаюсь графически его представить на бумаге. Постепенно моя картина заполняется. Я не знаю свои рисунки, но Лиззи считает моим работы исключительными, поэтому как мой личный секретарь аккуратно подшивает из к делу и складывает в архив. Умничка.

Первом, что я нарисовал на альбомном листе было зеркало, круглое, большое. Оно отчаянно врезалось мне в память, когда мы общались с Мэри Клер в ее доме. Я привык доверять своей интуиции, потому что она подводила меня значительно меньше, чем факты. Хотя поначалу я и сам не знал, что это значит. Но точно помнил, как провожая нас, Мэри Клер обернулась и бросила отчаянный взгляд в зеркало, которое было у нее за спиной.

***

Неожиданно мне позвонил Генри Стоун, с которым мы вместе учились в Академии и были очень дружны. Он выбился в люди и стал большим следователем по особо важным делам, периодически мы созванивались. Он звал на работу к себе в отдел, но я всегда отказывался, потому что слишком ценил свободу.

– Над чем работаешь? – начинал он обычно свое приветствие, так как мы оба с ним имели страсть к раскрытию преступлений.

– А может я отдыхаю? – озадачил его встречным вопросом я.

– Правда?

– Не очень, – ответил я, снабдив свой ответ ярко выраженным смешком.

– Почему-то я так и думал. Ну так что на это раз?

– Дело десятилетней давности, – сказал я. – Может, слышал об Эрике Клэптоне?

Мой Добрый друг задумался.

– А! – неожиданно воскликнул он. – Ясно, – сказал он через паузу немного задумчиво. Помню-помню, было у нас такое, и что?

– Похоже, что убийство, – сказал я.

– Это я понимаю. Ну а с подвижками как?

– Пока никак, – глядя на свой рисунок, сказал я.

– Гммм… До сих пор у нас в архиве лежит. Если что, то звони. Но я не думаю, что оно будет раскрыто, хотя все может быть…

– Обнадежил, – сказал я, а потом он меня утешил, что у каждого детектива должны быть нераскрытые дела, потому что это позволяет ему не зазваться и не считать себя всемогущим.

На этой жизнеутверждающей ноте мы попрощались. Так я решил, что раскрою его во что бы то ни стало.

***

Я откладывал рисунок, а потом снова брал его в руки и смотрел на него. По сути – начало расследования – чистый лист, но скоро он будет заполнен нужными деталями, которые и дадут полную картину. Обычно у детективов есть правило: ищи то, что в тени, что сокрыто от глаз посторонних и сразу не бросается в глаза. Это патовое правило, потому что как я сейчас понимаю: часто именно то, что находится на виду больше всего незаметно для окружающих. И вся штука в том, что понятно это становится далеко не сразу.