Текст книги "Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени Н.С. Лескова. 190 лет со дня рождения. Часть 1"

Однако, вернувшись в кабинет, мужчина больше не видел своей жены. Её одежда лежала на полу, а на ней сверху сидела пятихвостая лиса. Её глаза горели такой обжигающей болью и ненавистью, что мужчина всё понял. Это и была его супруга. Теперь всё встало на свои места, и все те звоночки, от которых он так легко отмахнулся, теперь были ясны как божий день: и лисы, отправившиеся на свалку, и особая любовь к тофу, и отказ становиться ветеринаром из-за боязни собак, и даже его тогдашняя шутка, про жареных крыс, оказалась попаданием в яблочко. Она убила их, пожарила и съела. Поэтому пахло жареным мясом, и вот она, причина её бледности и испуга. Он десять лет был женат на кицунэ – лисе-оборотне, в то время как его настоящая девушка утонула и всё это время лежала в пучине болота.

Мужчина печально улыбнулся, и в это мгновение кицунэ молниеносно прыгнула на него, острые клыки хищника крепко сжали его горло. Кровь брызнула фонтаном, и мужчина тяжело осел на пол. Последнее, что он слышал, – удаляющийся женский смех.

Когда его обнаружили, было уже слишком поздно. У него была прокушена сонная артерия, и он быстро умер от потери крови. На теле покойного были найдены следы зубов, поэтому всю вину за произошедшее свалили на пса и забрали его для усыпления. Пропавшую жену полицейские так никогда и не нашли.

Subconscentia

Мы ехали по залитой солнцем дороге, разрезая, как волнорез, жаркое лето. В машине нас было трое. Типичная семья, отправившаяся в отпуск к чёрту на рога. Ничего особенного, вполне себе стандартная ситуация: двое счастливых родителей и их недовольный отпрыск, который совершенно не так хотел провести это время, но фраза «Ты едешь с нами!» в дребезги разбивает все грандиозные и далеко идущие планы.

Путь мы держали в небольшой городок Ималао по совету захлёбывающихся восторгом знакомцев, которые, брызжа слюной, с безумно горящими глазами наперебой в красках расписывали это местечко. Итак, поддавшись на вдохновенные речи этих невменяемых любителей путешествий, родители решили скататься.

Сутки езды в машине напрочь бы убили бы меня, если бы не музыка, разливающаяся в наушниках, защищающая от любых внешних раздражителей.

И вот мы наконец-таки доехали. Первый день прошёл очень сумбурно. Приезд, распаковки, разведка обстановки и местности, ну и там по мелочи. Да и после высадки из железно-бензинового монстра самочувствие крайне фантастическое. Еле волочёшь свои затёкшие от долгого сидения, ватные ноги и постоянно чувствуешь, как тебя колбасит. Организм настойчиво требует отдыха и сна на любой статичной горизонтальной поверхности. И ты не можешь не поддаться и проигнорировать это, так как уж очень заманчивые образы рисует уставший и одуревший от дороги мозг.

Мы остановились в небольшом коттедже, где нам предстояло прожить каких-то четыре дня, которые как пить дать пролетят со скоростью ракеты «земля – воздух». Мне даже выделили отдельную от предков комнату и предоставили практически полную свободу действий и передвижений, что, безусловно, радовало.

В принципе, хоть городок и маленький, не разгуляешься, но он был приятным во всех отношениях: дружелюбные, приветливые жители, прекрасная природа и полная тишина. Ни машин, ни телевизоров – словом, ничего, что бы напоминало цивилизацию и тошнотворную жизнь в мегаполисе. Как мне казалось, это потрясающее место для побега от повседневности, серых будней, от огромного скопища людей и суеты.

С одной стороны, мне здесь нравилось, а вот с другой – что-то в этом месте тревожило меня до дрожи в коленках, и безудержно хотелось сделать оттуда ноги. Но иногда весьма полезное самоубеждение не раз выручало меня. Я внушала себе, что это усталость вызывает во мне параноидальную чушь, которая совершенно не соответствует действительности.

Но, что ни говори, паника и чувство тревоги усиливались в геометрической прогрессии.

День первый

Экскурсионная программа хоть и не пестрила разнообразием, но была весьма увлекательной.

Мы решили разбить её хотя бы на несколько дней, чтобы уберечь себя от передозировки новыми впечатлениями и информацией, а также это послужило отличным стимулом не спать до полудня, а потом не рыскать в паршивом настроении в поисках того, чем бы убить время.

Утром следующего после приезда дня, отдохнув и выспавшись, мы отправились осмотреть местную святыню – храм Богини Олайо. Это покровительница деревни и её обитателей ещё испокон веков. Она была почитаема, и поклонялись ей с полной самоотдачей. «Люди при молитве богине впадали в нирваническое состояние», – вещала где-то гид.

Поражённая открывавшейся красотой, я слушала вполуха.

Сам храм представлял собой букву «П» с островками часовенок, разбросанных по всей площади перед ним, которая плавно переходила в водную гладь, нарушаемую лишь артериями протянувшихся мостов. И цветы. Всё это великолепие утопало в невероятных белых цветах. Я никогда не видела ничего более потрясающего. Создавалось ощущение, что их привезли с другой планеты. Даже вода была заполнена этими цветами, как будто бы внезапно трансформировавшимися в водных жителей, и они медленно перемещались по поверхности с грациозностью лебедей.

– А что там за ворота? – услышала я собственный голос.

– Что, простите? – опешила гид, явно не ожидая подобного вопроса.

– Ворота. Вон там. Куда они ведут? – Я указывала на то место, где будто бы из воды поднимались ступени и вели к чёрным чугунным воротам, обрамлённым золотыми отливами, что делало их поистине царственными.

– А-а-а… эти ворота… – протянула она. Видно было, что мой вопрос поставил несчастную в тупик из-за того, что никто раньше не задавал его. – По правде сказать, я не могу сказать, куда они ведут. Никто этого не знает. Они открываются только перед избранным человеком, чья просьба к Олайо настолько сильна и искренна, что богиня просто не может отказать. Насколько мне известно, ворота открывались несколько раз, но что происходило, окутано тайной, однако обратно через эти ворота никто не возвращался. Скорее всего, это лишь глупое древнее поверье, так что не принимайте это на веру.

Я бросила последний взгляд на ворота, перед тем как идти дальше. Что же за просьба такая должна быть, чтоб ворота открылись? С каким же упоением надо чего-то хотеть? И что происходит, если всё-таки пройти через них?

Идей не было никаких…

Осмотр местных достопримечательностей всегда чреват наваливающейся свинцовой усталостью, поэтому вечером я решила размять прогулкой свои кости. Погода и обстановка к этому весьма располагали. Коттедж, окружённый деревьями, мощёные тропинки, фонари, горящие повсюду, и как будто из ниоткуда возникшие деревянные тотемы представляли собой этим вечером нечто действительно фантастическое.

Выйдя в прохладный вечер, попадаешь как будто бы в другое измерение, неведомое раньше. Обитатели соседних коттеджей и просто местные жители тоже не смогли удержаться от вечернего променада.

Когда гуляешь в таком месте, возникает множество чувств, необъяснимых эмоций и не покидает ощущение погружения во что-то сакральное. Подсознание будто бы притягивает всевозможные фантасмагорические мысли, способные поразить любое воображение. А ты идёшь себе и идёшь, погружённый в этот удивительный мир, упиваясь волшебством этого сказочного вечера.

Вдруг внезапное чувство опасности и паники стрелой пронзает мозг. По телу побежали мириады мурашек, и забился внутри огромный колокол тревоги.

Я начала оглядываться и поняла, что не одна испытываю подобное.

Люди бросали недоуменные, беспомощные взгляды по сторонам в тщетной попытке осознать происходящее. Я решила пройтись дальше и попробовать найти источник всеобщей тревоги и паники, но чем дальше я шла, тем глубже становились эти чувства.

А затем я увидела нечто неописуемое. На поляну выбежало множество людей. У всех был безумный, мечущийся взгляд, охваченный неведомым животным ужасом. Они как будто бы спасались от чего-то невидимого и поистине пугающего.

Леденящий страх, пробравшийся в мою душу, словно пригвоздил меня к месту. Как парализованная, я стояла и смотрела на толпы спасающихся бегством неизвестно от чего. Подсознание лихорадочно орало в припадке несусветного ужаса, пытаясь достучаться до меня: «Беги! Несись со всех ног! Не стой ты столбом, а убирайся отсюда как можно быстрее! Тебе грозит опасность! Беги! БЕГИ! И не оглядывайся! НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ОГЛЯДЫВАЙСЯ!»

И я, сорвавшись с места, понеслась как оглашенная в сторону своего коттеджа. Вертеп сумбурных мыслей в голове был подобен урагану. Страх подгонял меня бежать быстрее и быстрее. Мозг требовал запереться в комнате, закрыть все окна и спрятаться в кровати, как будто бы это невероятное убежище, способное спасти меня от всего этого безумия.

«Не оглядывайся! Беги и прячься!»

В конце концов я вообще перестала что-либо понимать и слушалась лишь инстинктов и одуревшего от происходящего подсознания, удушаемого липкими пальцами всепоглощающего страха.

От быстрого бега и ужаса кружилась голова. Всё окружающее расплывалось перед глазами, ноги гудели, тело устало, но всё же по инерции неслось вперёд, вверх по лестнице, и… вот она! Спасительная дверь, захлопнувшаяся за моей спиной. «Быстрей в кровать!» – верещал спятивший внутренний голос, охрипший от крика.

Так же неожиданно, как и началось, всё закончилось. Я ещё долго сидела под одеялом и тряслась как будто бы в эпилептическом припадке, прежде чем окончательно прийти в себя. Я не могла доступно объяснить, что же всё-таки произошло. Всё это не поддавалось никакому логическому объяснению. Я ничего не понимала. Что же могло так сильно напугать людей и что же произошло со мной, обычно спокойным и не поддающимся панике человеком? Огромное количество вопросов – и ни одного вразумительного ответа.

Наконец я заснула беспокойным сном. Снился мне какой-то бессвязный, но безобидный бред. Однако что-то заставило меня проснуться в холодном поту и с одной-единственной фразой в голове: «Запомни, тебе нужно помочь девочке!».

Становилось всё страннее и страннее. Я отчётливо чувствовала, что с этим местом что-то не так. Да вот только что?

День второй

Наутро мысли о предыдущем вечере так и не отпустили. В голове роилось множество вопросов, найти ответы на которые я была неспособна так же, как и объяснить случившееся логически. Не состыковывалось абсолютно ничего. Произошедшее явно лежало где-то за пределами человеческого понимания и вообще здравого смысла. А ещё эта фраза из сна! Девочка. В чём я должна ей помочь? Где её искать? Всё это казалось каким-то несусветным бредом.

Экскурсионный рейд продолжился осмотром деревни. Предприимчивый гид настолько дотошно и навязчиво обращала внимание на совершенно ничего не значащие детали, тем самым создавая впечатление, будто что-то тщательно скрывалось от посторонних глаз, хотя и лежало на поверхности. Нечто очень важное. Или же у меня начала развиваться навязчивая идея и я искала подвох там, где его на самом деле нет?

Я, перемещаясь как сомнамбула, вертя головой по указке гида, словно сделанный на скорую руку самопальный робот, окидывала всё невидящим взглядом. Притупились все чувства, голова совершенно опустела, будто её наполнял гелий, сделав почти невесомой. Окружающее пространство расплывалось, становясь нечётким и всё более эфемерным. Всё было неважно, незначимо, а состояние напоминало алкогольное опьянение. Я всё больше проваливалась в мир умиротворения и наслаждения. Не было ничего, кроме желания вечного пребывания в неземном блаженстве – никогда не выходить из божественного транса, достигнуть вершины этого ирреального блаженства. Сейчас. Уже совсем скоро.

Но нечто невнятное проникло в мой замечательный мир ощущений и начало мешать, назойливо копошась мерзким слизнем. Вредоносная сущность, не поддаваясь изгнанию, как тараном разносила вдребезги всю эту вселенскую эйфорию. И вот уже сквозь глухоту прорывался настойчивый шёпот: «Вернись! Тебе нельзя здесь оставаться. Пора обратно». – «Нет, нет. Я не хочу обратно! Здесь мне будет лучше, а там плохо, очень плохо и страшно. Я хочу остаться в этой уютной тишине и темноте. В чудесном забытьи».

Внутри меня будто шла борьба, а мне отводилась лишь роль стороннего наблюдателя, безразличного к исходу баталии. В конце концов, кому какое дело, кто выйдет победителем из этого сражения и где останусь я? Везде будет хорошо.

Вспышка. Невыносимый яркий свет, острым ножом пронзивший глаза.

Наваждение ушло, оставив после себя недоумение и лёгкий шум в голове, напоминающий шипение пустого телевизионного канала. Я почувствовала опустошённость, граничащую с апатией. Жуть тошнотой подкатывала к горлу от неизвестности того, что же происходит со мной. Может, именно так и проявляется безумие?

От размышлений меня отвлёк звук, походивший на жужжание роя насекомых, неизвестно откуда исходящий. Что это? И тут я увидела её, стоявшую в отдалении с видом потерявшегося ребёнка, не знающего, что ему делать дальше. Я направилась к девчушке.

Однако задача оказалась более сложной, чем мне представлялось сначала. Чем ближе я подходила к ней, тем больше она отдалялась от меня. Что же это за чертовщина такая? Я почувствовала себя Алисой в Зазеркалье, где героиня тоже была окружена странностями. Пришла мысль о том, чтобы идти задом наперёд, и – о чудо! – это сработало. Девочка приближалась, и вот я уже стою рядом с ней. Она повернула голову и взглянула на меня. Её глаза странно блеснули.

– А, это ты. Что так долго? Заставила меня убить целую кучу времени на ожидание. Пришло время показать тебе нечто. Пойдём.

И она побежала. Я едва поспевала за ней, удивляясь её прыти, несмотря на ношу, весящую не один килограмм.

Вдруг я потеряла её. Остановившись, начала оглядываться, как меня снова привлёк звук, на этот раз похожий на шум голосов. Распираемая любопытством, я пошла на этот шквальный поток, который вывел меня к сараю. Чем ближе я подходила, тем отчётливее и громче их слышала. Доносившийся из сарая гул повторял, как мантру, одно и то же: «Один, два, три, Амдело! Один, два, три, Амдело! Один, два, три, Амдело!»

Решив заглянуть внутрь, я увидела нечто невообразимое, творившееся там. Внутри здание напоминало кузницу и было забито голыми по пояс мужчинами. Не берусь назвать их точное количество. Все они повторяли одно и то же, перемещаясь по помещению и поднимая голову и руки, словно в молитве. Всё это походило на весьма специфический ритуал, понятный и имеющий смысл только для собравшихся. Внезапно я увидела ту, кого искала совсем недавно. Она стояла в самом сердце этого балагана, совершенно спокойная и… выжидающая? Мне захотелось стремительно вломиться туда, быстро схватить малышку и бежать от этого всего подальше.

Я уже строила план по осуществлению задуманного, как сзади кто-то грубо втолкнул меня внутрь. Потеряв от неожиданности равновесие, я, при падении сильно ударившись о бетонный пол, разбила губы. Кровь быстро наполнила рот, как будто давно уже ждала этого момента.

Воцарилась полная тишина. Все мужчины обратили ко мне свои взгляды, которые были совершенно пусты. По спине у меня пробежал холодок. На меня смотрело огромное количество зомби, послушных, безропотных кукол. Тогда кто же кукловод?

– Братья! – разрезал детский голос тишину. – Эта пришлая чужачка пытается познать нашу священную тайну!

Мы не можем допустить подобное! Амдело! Вызывайте зверя! Они должны сразиться!

Каждое слово, вылетавшее из её маленького рта, было подобно удару хлыста. Девочка смотрела на меня с пожирающей ненавистью, разрывающей на куски злобой. Тем временем мужчины вновь начали читать своё неведомое заклинание, не сулившее лично мне ничего хорошего.

Это был какой-то невероятный кошмар, который нельзя остановить. Меня колотило от ужаса, колени предательски подкашивались. Нужно было срочно сматываться оттуда, но это не представлялось возможным даже в самых оптимистичных мыслях. От безысходности я сорвалась на крик. Я поняла всё. Это была отличная ловушка. Капкан захлопнулся, лязгнув своими беспощадными стальными зубами. Это конец.

– Убегай! Быстрее! – раздался вдруг до боли знакомый голос.

Это был мой отец. Он буквально выбросил меня наружу из сарая, ласково улыбнувшись на прощанье, как бы говоря, что всё будет хорошо, он занял моё место в этой безумной оргии. Круг вокруг него всё больше сужался из-за стекавшихся людей, которые желали лицезреть линчевание. Охваченная отчаяньем, я было попыталась войти обратно, но будто невидимая сила удержала меня, и внутри прошептал голос: «Ты должна уходить, пока не появился зверь. Он в любом случае уже не выйдет оттуда. Не подведи его. Не дай его жертве стать напрасной».

Я неслась очертя голову неведомо куда. Слёзы бессилия застилали мне глаза, сердце наполнялось невыносимой болью, которая сжимала его стальными прутьями, затрудняя дыхание. Папа, папочка! Я больше не увижу тебя, милый, любимый, дорогой. Не услышу больше твой смех и голос, ободряющий меня и поддерживающий в трудную минуту. Он пожертвовал собой ради меня, а что теперь делать мне? Куда бежать? Кого просить о помощи?

Я пулей влетела в храм, не обращая внимания ровным счётом ни на что, в том числе и на крики о том, что он закрыт. Это была моя последняя надежда, моё спасение. Я бежала по земле, по воде, не замечая даже безжалостного уничтожения цветов, вызвавших у меня когда-то такое восхищение. Казалось, с того момента прошло уже не одно столетие, хотя это было только вчера.

Теперь лестница. Надо было во что бы то ни стало добраться до верха к воротам. Силы уже покинули меня, но я упорно ползла, разбивая руки и колени в кровь, стирая их до мяса. Я буквально заставляла своё тело тащиться вверх, падая, сильно ударяясь о ступени лицом и всем, чем только можно. Поднимаясь и снова падая, я упорно карабкалась к воротам.

Добравшись, я больше не могла сдерживаться. Сидя на коленях, истекая кровью, – но горе притупляло чувство боли, которое в иной ситуации, скорее всего, было бы невозможным, – я сотрясалась от рыданий, рвавших мою душу на части…

«О великая Олайо! Помоги мне! Услышь мою просьбу! Внемли моим молитвам! Мне некуда больше идти и некого больше просить! Я прошу тебя спасти это место! Здесь не должно быть всего этого! Помоги! Очисть его! Спаси жителей, о Покровительница! И, заклинаю тебя, помоги моему отцу найти путь в лучший мир. Я умоляю тебя, о Олайо!» – кричала я в исступлении, отчаянно рыдая и вложив в свою молитву всю душу, всю ту боль, которую я испытывала.

Я больше всего сейчас хотела исполнения моей просьбы. Я не знала, во что мне верить и куда идти. Мою душу переполняла надежда, а сердце замирало от страха, боли и неведения. Мой рассудок, после всего случившегося явно поехав, не был способен что-то оценивать адекватно, но он верил. Каждый фибр, каждая клеточка моего бренного, разрушенного тела верила. И надеялась.

От бессилия и усталости я была уже на грани обморока, когда ворота открылись. Показалось, что ко мне приближается кто-то. Почувствовав непонятное отсутствие гравитации и ощущение полёта, я погрузилась во тьму.

День третий

Как только я очнулась, меня тут же ослепил яркий свет, больно ударивший по глазам. Где я? Неужели, не выдержав всего навалившегося на меня, попросту умерла?

Сев, я почувствовала неимоверную боль в своём истерзанном теле и поняла, что нет, я всё ещё жива. Видать, нельзя так просто взять и умереть, даже после всего, что произошло. Невыносимый свет оказался лишь солнцем, светившим неутомимой лампочкой и приятно согревавшим нывшие члены.

Взгляду открывались поистине эдемские виды, а осознание того, что находишься в лоне девственной природы, где словно колыбельную щебечут неустанные птицы, порхают красивые мохнатые бабочки и всюду царит гармония, так и подмывает лечь на щекочущую травку и забыться каким-нибудь завораживающе-сказочным сном. Но нет! Чёртов разум, всегда доминирующий над чувствами, приказывал немедленно подниматься и идти узнавать любыми путями, что это за место, зачем я здесь и как отсюда выбираться. Бедный, многострадальный рассудок, неужели тебе здесь так плохо, что хочется вернуться обратно в тот кошмар?

Однако его зачастую убедительные доводы, подталкивающие к чему бы то ни было, всегда одерживают верх, поэтому я встала и пошла разведывать обстановку, чувствуя себя попавшей туда, где мне совершенно не положено быть.

После всего увиденного и испытанного возникает ощущение, что из Аида ты поднялся на Олимп. Здесь всё было настолько чудесно, что невольно напрашивалась мысль: а не иллюзорно ли всё это? Ведь по приезде я видела всё в другом свете, а потом с меня как будто стащили розовые очки и разбили на миллиарды осколков, показав жестокую реальность.

И тут я увидела нечто, приближавшееся ко мне. Имея расплывчатые очертания, всё же это смахивало на человека. Липкий холодок пробежал по спине. Чего ещё мне ожидать? Мозг уже лихорадочно думал о путях отступления в случае чего. Мышцы непроизвольно напряглись, готовые в любой момент устроить очередной спринт. Но, несмотря на это, интуиция подсказывала, что на этот раз опасаться нечего и никакой угрозы нет. Интересно, где же она была раньше, например когда я попёрлась к этой проклятой девчонке? Сработай шестое чувство тогда в нужном направлении, возможно, не произошло бы непоправимой трагедии. Всё это напоминало шестерёнки неведомого механизма, которые раскручивались всё сильнее и сильнее, готовя ужасный и непредсказуемый конец.

Пока я размышляла, фигура уже стояла передо мной и спокойно ждала моего возвращения на землю обетованную. От неожиданности я аж подскочила на месте, поняв, что снова попала впросак, позволив застать меня врасплох.

Это была женщина неописуемой красоты и изящная, как горная лань. Светлые волосы, золотым водопадом ниспадавшие до пят, обрамляли нежное лицо. Спокойные, источавшие безграничную многовековую мудрость глаза блестели сапфирами, кожу нежнее шёлка покрывал лёгкий румянец, губы в форме двух половинок сердца, алевшие бутоном роз, слегка улыбались. Но вопреки её привлекательным чертам от неё исходила мощнейшая энергетика и властность. Неведомая сила, пронзившая меня, заставила с трепетом опуститься на колени. Не возникало ни малейших сомнений в том, кто передо мной.

– Приветствую тебя, смертная. Ты можешь подняться, – произнёс её мелодичный голос, созвучный с трелями соловья.

– Богиня Олайо… – только и смогла вымолвить я.

– Давно уже ко мне не заглядывали люди. Я услышала твои молитвы и просьбы, поэтому ты здесь. Можешь не рассказывать мне о том, что творится в Ималао, я и так знаю. Предвидя вопрос, застывший в твоих глазах, я, к моему величайшему сожалению, не могу ничего сделать с этим. Я даже не смогла предотвратить эту катастрофу. До сих пор я корю себя за невнимательность и непонятливость.

– Так что же стряслось с этим местом? Как такой райский уголок смог стать подобным кошмаром?

– Ты права. Когда-то это действительно был рай на земле, отгороженный от остального мира. Имолайцы жили здесь в мире и согласии, всегда были дружны и горой стояли друг за друга, даже сейчас это не изменилось и сплочённость остаётся на высоте. Только тогда были совсем другие времена. Всё изменилось одним прекрасным днём, когда сюда попала Арилайя. Даже я до сих пор не могу понять, как она проникла в это скрытое ото всех место. Я опомнилась, когда было уже слишком поздно. Всё произошло так быстро и стало для меня полной неожиданностью.

Сначала я даже не заметила её присутствия, как не заметила и изменений в настроении и поведении местных жителей. На смену жизнерадостности и добродушию пришли угрюмость, апатия, потерянность и отрешённость. В людских душах прорастали недоверчивость, страх, озлобленность, безысходность. Они чувствовали себя брошенными, непонятыми, непринятыми и одинокими. Им казалось, что я оставила их, и они начали терять веру, тем самым разрушая мою связь с сердцами и душами моих несчастных подопечных.

Вот это было как гром среди ясного неба. Я почувствовала оборвавшийся контакт. Я больше не слышала ни просьб, ни обращений, ни песен, обращённых ко мне. Это насторожило меня, и я решила спуститься к ним, чтобы успокоить, приободрить, согреть их своей любовью и объяснить, что я всё так же с ними, как и прежде. Но у меня не получилось. Мост, связывавший нас, был подорван. Я не могу, как раньше, выходить к ним через эти ворота. И сделать для них я ничего не могу. Единственное, что мне остаётся, – это наблюдать за ними.

Всё потому, что они потеряли веру. Отчасти это произошло и по моей вине. Видимо, я не уделяла достаточно внимания моим любимцам, поэтому так легко оказалось изъять меня из душ, как будто меня там и не было вовсе. Но основная виновница этого – Арилайя. Та девочка, обманувшая и тебя. Действует она аккуратно, незаметно проникая глубоко в подсознание, она способна внушить всё, что ей заблагорассудится. Она паразит, захватывающий сознания, от количества которых зависит её сила и уверенность. Она порождение мрака, стремящаяся погрузить всё в гипнотическую пляску смерти. Арилайя открыла Ималао, чтобы заманивать сюда людей и проливать реки крови. Сначала она отпускала праздных туристов восвояси, но только лишь с целью, чтобы они рассказали о том, как здесь здорово. И люди, привлечённые любопытством, сами того не подозревая, ехали на убой.

Её главное стремление – сделать из этого места настоящий ад. Всех жителей она превратила в своих безропотных рабов, полностью завладев их подсознаниями и мастерски их контролируя. Сейчас все они в беспросветном трансе, с полностью подчинённой волей. Мало этого, так она привела с собой зверя Амдело и держит, словно домашнего любимца, периодически забавы ради спуская его, как цепного пса, на ничего не подозревающих невинных приезжих, как хотела спустить на тебя.

– И как же остановить её? Должен же быть какой-то выход?

– К сожалению, уже слишком поздно. Ниточка с моим народом давно уже оборвана, и я не в силах остановить её. Единственное, что я могу сделать, – это помочь тебе выбраться живой и невредимой. Арилайя явно желает тебе зла, как и всем остальным людям, поэтому самостоятельно ты не уйдёшь отсюда.

Она протянула руку и дала мне куб, в котором всеми цветами радуги переливалась какая-то субстанция. Зрелище было настолько завораживающим, что, бьюсь об заклад, я могла бы смотреть на это часами.

– Возьми. Как только тебе будет грозить опасность, эта вещь защитит тебя.

– Скажи, Олайо, где сейчас моя мать? С ней всё в порядке?

– Боюсь, моя дорогая, что твою мать постигла та же участь, что и твоего отца. Арилайя успела уничтожить абсолютно всех людей, которые прибыли сюда. Она быстра и безжалостна. Мне очень жаль, что так вышло, но я ничего не могла сделать. Теперь ты осталась одна, и, поскольку ты здесь, тебя спасти я могу.

Я услышала это, и из моих глаз брызнули слёзы. То, что задумывалось как тихая семейная поездка, обернулось настоящим кошмаром. Как же это всё могло случиться? Как так неожиданно я потеряла всю семью? Как мне теперь без них жить?

– Прости меня, – тихо сказала Олайо. – В том, что случилось с тобой и со многими другими людьми, виновата только я. Я расслабилась и думала, что вера в меня у людей безгранична, но мне жестоко указали на моё место, заперев здесь, в этом прекрасном саду, при этом оставив возможность только наблюдать за тем, как страдает мой народ. Арилайя знает, что это мучает меня так же, как и их, и наслаждается моим бессилием. Иногда она обращается ко мне, издеваясь, унижая, и я полыхаю от ярости и рыдаю от своей беспомощности. А сейчас, дитя, нам пора проститься.

Я подняла глаза на богиню, и её лицо показалось мне состарившимся от глубокой печали и скорби. Я не смогла вымолвить и слова прощания.

День четвёртый

Созданный Олайо воздушный поток подхватил меня, нежно закутав в свои прохладные объятия, и унёс прочь в неизвестность.

Я мягко приземлилась на лесной мох. Хорошо. Что делать дальше? И хотя всё и встало на свои места, происходящее оставалось таким же невнятным и неопределённым. Произошло слияние в один большой сумбурный ком. Создавалось впечатление, что больше не существует никого и ничего. Я пошла сквозь лес, определяя направление наобум. Пока всё было просто и доступно для моего понимания. Надо лишь идти. Но долго ли продлится это спокойствие в мире, сошедшем с ума и желающем отправиться к праотцам? Нет ответов. Их никогда нет, когда в них такая острая необходимость. Ландшафт не отличался разнообразием: кругом одни деревья и кустарнички, в которых можно было легко запутаться, заблудиться и не выйти никогда и никуда. А может быть, так оно даже лучше? Свернуться калачиком под одним из деревьев и остановить механизмы, эту безумную машину размягчения?

Внезапно окружающая действительность начала менять и терять очертания, потихоньку угасая, как свеча, погружая меня в кромешную темноту. Лес исчез. Не видно было ни зги, вплоть до того, что, поднося руку к собственному носу, я не могла увидеть её, как бы ни напрягалась. Я остановилась. До меня начали доноситься шорохи. Они возникали повсюду: то здесь, то там, то ближе, то дальше, то справа, то слева. Кто-то или что-то приближалось. Откуда? Кто это? Что делать? Оглядываться по сторонам в поисках источника звука было абсолютно бесполезно. Да и какой смысл, если ни черта не видно в этой непроглядной тьме? Меня начала охватывать паника.

Прямо за моей спиной раздался смех, прошёл через меня и прокатился волной дальше. Горло судорожно перехватило, задрожали ноги, теряя способность удерживать меня. Паника всё нарастала, стремясь полностью захватить сознание. «Побори свои страхи! Не дай запугать себя!» – подсказал внутренний голос. Спасибо за прекрасный совет, который поможет в любой ситуации. Особенно в такой, как сейчас! Я ничего не могла сделать. Надо было, несмотря ни на что, двигаться дальше, но тело наотрез отказывалось повиноваться. Ноги, словно прибитые невидимыми гвоздями к земле, не слушались, а разум сопротивлялся приказам.

Собрав всю волю в кулак, я заставила себя сделать шаг, давшийся с титаническим трудом, как если бы я была закована в цепи и привязана к одному из деревьев, которые видела всего лишь мгновение назад. И тут я почувствовала, что скольжу вниз всё быстрее и быстрее. Хватая руками воздух, я пыталась хоть за что-нибудь схватиться, но всё как будто исчезло. Тьма сожрала этот мир и даже не подавилась. Я падала. Всё ниже и ниже, и не было этому конца.

Я упала посреди коридора, он заканчивался дверью, за которой горел свет. Он был как спасение из беспробудного кошмара. С огромным усилием встав на ноги, я почувствовала боль в каждой клеточке своего тела, но, несмотря на это, стремглав бросилась к этой двери. Я уже потеряла способность мыслить, отупев от боли, неизвестности и этой всей странной и жестокой игры, которую вёл какой-то чокнутый экспериментатор в своей богом забытой полуразвалившейся лаборатории.