Текст книги "Консерватор. Элитизм. Часть III"

Глава 4

Из села на проспект с иллюминацией

Скептики до сих пор не могу понять, что фашизм является неизбежной стадией развития общества. Вернее речь идет о нацизме. Когда миллионы традиционных людей внезапно попадают на рынок. Миллионы пост поселковых людей, приученных к дисциплине и иерархии попадают в города и не видят порядка. Демократия для них это не порядок, а беспорядок, хаос, беззаконие, несправедливость по отношению к ним, к пост традиционным, пост поселковым людям. Тогда они объединяются по единственному признаку всех поселков и всей провинции – по языку. Выбирают вождя, нервного или смешного фюрера, потом хотят всех подчинить, отомстить. Еще раз: главная причина – это широкая миграция сельского населения в города. Соблазнение «деревенщины» яркими рыночными красками и перспективами. Нацизм – это самый легкий и быстрый путь удовлетворения сельских амбиций. Нацизм – это демократия некультурной закомплексованной массы, которая хочет все и сразу. Но сначала желает успокоиться. А успокоиться эти люди могут, если увидят порядок. Где они наверху, они правят. Девиз дикого рынка «чтобы меня не съели, я буду есть» преломляется в миллионах в нацизм, который принято называть фашизмом.

Глава 5

Знаменитое отребье

В традиционную общину нельзя войти. Тем более возглавить.

Традиционная община – это самая неприступная вершина для безродного чужака. Почему безродного? Потому что безродному человеку нечего ответить. Нет, не стыдно. Просто местной элите это будет неинтересно. Она узнает только имя отца этого выскочки. Может быть, он был честный человек. Честно трудился и хорошо воспитал своего сына. А может и нет. Для традиционного мира репутация очень важна. Но только как потенциальная возможность на локальном уровне.

Для традиционного народа человек без имени – это чужак, чужой, не родной. В этом свете трагедия пророков всегда интересна. Даже пророкам нельзя было быть чужими. Если уж Иисус Христос из Назарета оказался чужим для евреев, то что можно сказать о простых смертных людях?

Да и не будет простой смертный этим заниматься (если он не сумасшедший конечно). Подобных людей сразу подозревают в сумасшествии во все времена. Судьба всех пророков одинаковая. Без поддержки народа, толпы зерефов, участь их предрешена. Да и толпе никакие пророки не нужны. Если народу хорошо – сытым людям никто не нужен. Такому люду достаточно знать имя племенного лидера. (В любом качестве морали. Мораль имеет значение. Но и времена бывают аморальными. Если народу хорошо, то инерция бытовой традиции продолжается довольно долго. Это характерно и для древнего мира, и для современной, так называемой управляемой демократии).

Пророку, будь он хоть сам Иисус Христос, Мани, Мохаммед, остается только одно – собирать единомышленников. Но откуда он может их взять?

Это другой вопрос.

И мы не будем здесь искать потенциальных сторонников новой идеи. Достаточно того, что мы знаем участь всех пророков. Мы также знаем их врагов. В самом начале мы даже назвали имя главного врага всех пророков. Это не только фарисеи Иерусалима. Высший совет судей Древнего Израиля – это только часть традиционной общины – самая авторитетная и влиятельная. Потому собственно верхушка будет самой высокомерной и нетерпимой. Сама она никого не линчует. Она отдает пророка, или в их понимании выскочку – толпе на растерзание.

А в это самое время в толпе будет зреть точно такая же нетерпимость, она уже есть, но без высокомерия, потому что у толпы нет официального статуса. Толпе не хватает статуса, оттого она раздражается молча, про себя, никто из фарисеев не просил людей быть палачами. Но между любым условным Синедрионом и толпой существует связь. И эта связь – традиция. Существует вековой социальный лифт людей одного народа, исполняющего обряды и поддерживающего запретные правила табу. Любой человек, пришедший с заявлением относительно обрядов, значит и власти, как наконечника пирамиды, является выскочкой. Он делает вызов всем. Всей толпе. Всему народу. Им кажется, он покушается на ритуалы. Им кажется, что этот молокосос (если пророки моложе многих) учит как жить, в том числе взрослых людей, не говоря уже об уважаемых мудрецах Синедриона.

Хотя пророки появляются не каждый день, обрядовая инерция может исполняться веками, ситуация может поменяться. Есть много вариантов кризиса. Это может быть кризиса власти. Внешние враги напали или угрожают это сделать. Наверху сформировались враждующие группировки аристократии (или бюрократии). Число людей стало большим, народ сильно разросся, а все люди на свете хотят кушать. Снизу никто не интересуется элитными разборками. Зерефы рождаются, чтобы породить себе подобных, насколько позволяют возможности, условия, не поднимая головы. Почти как овцы живут – от рождения до смерти. Все это вместе взятое может поспособствовать появлению группы лишних людей.

Вот так благоприятный период меняется на смутное время. Самые ненужные традиционным отцам сыновья становятся разбойниками, бродягами, они озлобляются и добывают себе хлеб самым аморальным способом. Самые одаренные уходят из общины, потом возвращаются, опьяненные какими то знаниями, прозрениями, начинают смущать народ. Если народ доволен и сыт, естественно никто не пойдет за смутьянами. Сытость желудка-это, пожалуй, главный (физический) фактор саботажа. Второй фактор стабильности – моральный, – это покушение на ритуалы. Если нет покушения на ритуалы, племенная власть может править веками. Если лидеры, элита принадлежат одному племени, ничего не будет. Все эти люди соблюдают одинаковые ритуалы. Если люди соблюдают одни и те же ритуалы, говорят на одном и том же языке, никакой кризис на инерцию не повлияет. Все, весь народ будет зависеть от наследников диктатора, вероятнее всего – феодальные разборки наследников (как обычно), а не духовный переворот.

Это ставит любых оккупантов под зерефный бунт. Потому что любые оккупанты желают навязать свой «племенной» порядок. Для патриотов (а через века и националистам) легко вычленить причину общего страдания, даже если оккупанты будут стараться накормить население. Но оккупанты никогда не будут этого делать, собственно оттого что они оккупанты. Потом ни один оккупант в мире не заинтересован в размножении покоренных народов. На языке традиции зерефная петля означает накопление физической силы. Поэтому все традиции мира поощряют «плодиться и размножаться» исключительно людям своего племени.

Тем более, оккупанты не будут давать знания. И самое первое, что делают все оккупанты – они уничтожают элиту. Не тут элиту, которую они победили или подкупили золотом. Враги заигрывают сначала с враждующими группировками «индейцев», чтобы победить весь народ. Одну часть старой приближают к себе. Другую часть безродных и нищих они поднимают, чтобы те сильно постарались (как грантоеды сегодня, например).

Но они будут отслеживать также первобытных выскочек, тех самых патриотов (националистов и социалистов им в пару), потому что поверженные народы, большинство населения старается вести себя тихо, угодливо, многие хотят угодить, тем самым сохраниться или даже выдвинуться в новую элиту путем коллаборации. Патриоты в данном случае имеют шанс войти не только в пантеон героев и в новую элиту, но и попробуют на себе (как это быть пророками), то есть покусителями на официальные ритуалы. Народу нет никакого дела до этих патриотов: народ будет делать вид, что ему все равно, что он жаждет только их казни в виде первобытного шоу. До того момента, пока его не спросят, кого отпустить, кого казнить – Вараввана сикария или «не от мира сего» Иисуса?

Люди перестают следить за моральностью поступков из-за своей аморальности. Толпа всегда аморальна. Безродному человеку ничего не будет. Его никто не знает. Он никому не обязан. Любая слава – это слава. Феномен черного пиара известен всем предстателям современной черни (тусовки так называемых звезд).

Почему нравится демократия?

Потому что она подбрасывает выскочку. Минуя все этапы знаний он получает деньги и славу. Им даже не надо называть имен своих безродных отцов. Никто не спросит, откуда они приехали в столицу. Это объясняет скопление в городах совершенного отребья с точки зрения традиционных ценностей. И это отребье сделает все, чтобы высмеять старые ритуалы, а представителей морали или любых стойких принципов выставят идиотами ретроградами. (Здесь есть один важный момент. Это отребье современных «звезд» имеет отдаленное представление не только о морали, если бы они это помнили, никто бы не поднял их так высоко, они указывают свою национальную принадлежность – с единственной целью выгоды. При рынке, при так называемых рыночных отношениях все так делают. Но именно звездам выгодно искать большие группы поклонников. Поэтому они могут даже совершать и религиозные ритуалы. Лицемерие порождает толпу лицемеров. Демократический режим создает просто чемпионат по лицемерию, какого никогда тут не было).

Но даже если они и отребье с точки зрения традиционных ценностей, у них нет родни, почти как у звезд на Западе, буквально может быть даже отца с матерью не было, они остаются представителями Востока. Рыбак рыбака видит издалека. Путь к славе в рыночных условиях – это отказ от всего. Беспринципные, хитрые, циничные получают карт-бланш. Кто не имеет нации в этих условиях тоже. Значит, эти люди не националисты и не социалисты абсолютные. Они никто, они аморфные. Но деньги плывут им в руки, продюсеры подхватывают, спонсоры денег не жалеют, государство выделяет бешеные бюджетные деньги, чтобы они снимали патриотические фильмы (или снимались в своих фильмах в главной роли). Хотя они не поют и не играют. Полная халтура. Они смеются. Вместе с ними смеются и спонсоры, и лобби, и чиновники, которые выделили государственные деньги на эти передачи. Чиновники всегда могут сказать: «Мы идем навстречу зрителю! Вы смотрите то, что хотите». Хотят ли зрители все время смеяться? Ведь на экране обилие юмора, толпы клоунов -юмористов их развлекают. Конечно хотят! Только они не считают себя отребьем никаким. Они соблюдают ритуалы по нужным датам, знают свою родню, может даже молятся несколько раз в день.

Все зрители Востока полюбили демократию, или как там, – полюбили управляемую демократию, только потому что она освобождает от ритуалов. Каждый чувствует, потенциально догадывается, что он может тоже стать успешным отребьем, если откажется от всего старого! И население, часть за частью, толпа за толпой, зрители за зрителями, социальные сети за социальными сетями превращаются… в людей Запада. Хочется им или не хочется. Но в основном хочется. Потому что успешная элита все время мигрирует туда, чтобы купит недвижимость и там же делают селфи своей удачи.

Почему я назвал людей Востока, зерефов только подражателями? Да потому что, даже если они и хотят отказаться от старого мира, своей малой родины, которую они стараются забыть, как если бы они сдали все родню в дом пенсионеров, чтобы избавиться от свидетелей, они хотят тут же подняться. Подняться над остальными людьми, толпой, над совками – по старой традиционной привычке. По старой культуре, по сидящей в них генетике. Еще раз и еще раз: демократия – это власть тотально безродных с точки зрения традиционных ценностей. Она не удочка, которая вытаскивает рыбу по одному, а гигантские сети сейнера. Рыбешка из дальних уголков океана, из самых его глубин может попасть на сейнер демократии. То есть хоть одну минуту каждая рыбка может увидеть палубу, рыбаков, сосуды для сбора и транспортировки. Это чудо. Именно в эту минуту каждая рыбка может почувствовать превосходство над всеми рыбами в океане.

Глава 6

Что такое демократия на самом деле?

Почему она так манит (либо глупых, либо невежественных, либо амбициозных, либо наивных людей особенно в новых республиках)? Сразу такой оглушающий вывод: демократия -это власть усредненной посредственности, выбор массовых мелких самолюбий.

Толпы уличных бесправных торговцев когда-то давно сделали свой выбор. Для уличных бесправных торговцев самыми злейшими врагами были аристократы. Чтобы избавится от страха и не чувствовать себя ничтожеством, буржуазия серией революций выбрала себе новую власть. Да, вначала буржуазия вела за собой, имела благие лозунги и ареол праведности. Но после победы, после торжества демократии во всем мире буржуазия сама заковала народы в изящные оковы. Она покупала кандидатов, поставила под контроль все политические партии. На сегодня нет свободных кандидатов, нет независимых политиков – все партии, профсоюзы, фонды, даже лауреаты премий – все эти люди зависят от денег, а не от своей воли. Все люди стали продажными. Чем жаднее кандидат, чем больше грязи внутри – большой опыт обмана, тем больше обещаний своему электорату. Обещать, не означает жениться: после победы на выборах он обо всем забудет. Феодальная аристократия в свое время делала то же самое. Феодалы старались подтолкнуть любую пешку на трон: лучше всего подростка, любую марионетку, женщину, и прочую подконтрольную безвольную фигуру, а потом делали вид, что соблюдают традицию -. получали свои выгоды.

Потом настала очередь уличных торговцев. Они тоже выбирали сначала группу мнимых представителей своего цеха, и делали вид, что не забыли про его ничтожество. Сложилась пирамида власти из таких ничтожеств. Зато никто не мог смотреть свысока. Человек из неоткуда, без корней и благородства в крови – главное условие буржуазной солидарности. Будь хоть кем, только не задевай мое самолюбие – вот девиз «народного» выбора. После хаоса и беспорядков, наконец дошли до самого главного лица – до президента буржуазной республики. Чем посредственнее и глупее президент, тем лучше для главных мировых финансистов. Можно ли голосовать, соблюдать демократическую процедуру, поддерживать либеральный порядок, и одновременно держать государство в виде колонии? Снова обман? Еще какой!

Получается что? Чем формальнее верховная власть, тем людям спокойнее?

Поэтому это формальное существо на самом верху обязано превращаться в ничтожество. Во время так называемых демократических выборов это особенно заметно. Кандидаты льстят толпе, нахваливают, говорят, что всех любят: стараются, из кожи вон лезут, на сцене перед толпой даже на колени становятся. Ну какой аристократ или достойный человек будет клясться в любви, становиться на колени? Перед кем? Во имя чего? Это невозможно.

Что тешит мелкое самолюбие, а именно удовлетворение мелкого самолюбия, заложено в самой сердцевине такого отбора – помогает победить.

Это массовое соблюдение такта, любезность, вечные улыбки или просто маски-это все шлифовалось веками. А наши глупцы, провинциальные идиоты, периферийные активисты воспринимают это за чистую монету. Ведь мы грубы, некультурны, жадны, нетерпимы друг к другу. Это всем видно со стороны. Это все видят, это заметно, эта любезная дикость обострилась с приходом рынка. Да, европейские лавочники и торговцы были тоже грубы, – точно такие же, как и мы теперь. Но они научились так «дружить» между собой: эта дружба, культура общений, эти маски, эти приклеенные улыбки стали нормой. Мы все делаем без улыбок, как будто совершаем военную операцию. И при этом хотим демократии. Так не бывает. Это целая эволюция лицемерия, искусственных улыбок.

Как бы не старались традиционные народы повторить демократический опыт за несколько лет ускоренного обучения, у них ничего не получилось. Только подражание, только ужимки, только дешевый популизм – самые броские результаты переобучения. Все кандидаты, в том числе и будущие победители нагло врут. Затем, когда лицемерие сработает, неофит во власти делает то же самое – ворует, как делали до него другие победители.

Однако такие ужасные результаты были не всегда и не везде. Теперь эта система стала универсальной.

Итак, современная демократия – это работа с массовым самолюбием. Массы выбирают либо равного себе, либо хуже себя. (Описываемую глобальность вы можете обнаружить хотя бы по социальным сетям. У популистов и прочих так называемых светских львиц много читателей. Социальные сети помогают понять: умные группируются с умными, средние со средними, глупые с глупыми. Кого больше в природе? Толпой, большинством, баранами научились заменять настоящих мудрецов, глупостью подменять глубокие вещи. Хочешь управлять глупцами? Замени народам основные ценности на ложные и делай с такими людьми что хочешь).

В бывших традиционных общинах после распада СССР вроде бы ситуация без изменений. Не толпа выбирает себе президента, а президент выбирает сам себя. Я считаю – это лучшим вариантом. Чтобы люди не ввергли себя в первобытную войну (которую они любят, но забыли) автократия самая подходящая.

Это означает, что старая схема отбора в элиту посредством сговора кучки феодалов снова работает. Собственно подобный феодальный отбор в СССР был всегда. Это не феодальный отбор, а традиционный на самом деле. Только в традиционных общинах выбирали бояре и другие их заменители. Элита могла менять название – от бояр до коммунистических секретарей – это ничего не могло изменить. Мелкие самолюбия бояр были решающими в отборе наиболее слабого из возможных кандидатов. «А выберем– ка Мишу Романова!» и так далее. Некоторое изменение в выборе номинального главы или условного «дитя» на попечении вносил случай. На отбор «дитя» влиял также случай. Сильная личность типа Петра 1, Сталина (хотя Сталина тоже выбирали, чтобы не страдать, но хитрецы пострадали – он им отомстил), или идея вносили сумятицу, путаницу, неразбериху в хитрость толпы. Но только на время. Затем снова собиралась и решала кучка самолюбий.

А демократия? А что демократия? Демократия – это самый точный отбор посредственных президентов посредством толпы мелких самолюбий. Для империи лучший выбор – это выбор элиты. Вся проблема здесь только в качестве элиты.

Глава 7

Человек пост модерна.

Но сначала, кто такой человек модерна.

Человек модерна воспитан на базовых принципах универсальной морали, начиная с религиозного – «не убий», не воруй, не прелюбодействуй». Если у традиционного человека любовь к своим родным – к отцу, к матери, к братьям – это естественно переходит в любовь к своей родине, то у человека модерна эта привязанность переходит к уважению людей других национальностей. Человек модерна превращается в космополита с тем же самым «не убий», «не воруй» с добавлением всеобщего миролюбия.

Человек модерна – это совестливый, отзывчивый, добрый интернационалист, потому что такая религиозная гармония общей «семьи» перешла в мировую систему социализма.

Почему христианская любовь перешла в социализм.

Любая мораль, когда-либо придуманная человечеством, преследовала одну единственную цель – сохранения своего народа. Вместе с модернизацией в 20 веке первобытная локальная цель превратилась во всеобщую – мировую систему социализма. Люди массово научились смотреть за кордон. Начиная с буржуазии правительства поднимали общий уровень грамотности: модернизация сопровождается образовательным процессом. Социалисты поставили образование людей в моральную обязанность всех правительств социалистов. Только коммунистические партии, социалистическая идеология были заинтересованы в мирном сосуществовании наций. Так египетский жрец, средневековый пророк, учитель средневековья превращается в массового социалиста. Социализм гарантирует всем народам будущее.

Человек постмодерна. Откуда он взялся?

Человек постмодерна получился тоже в 20 веке.

В 20 веке произошел технологический прорыв. И это вызвало череду кризисов. Огромная масса безземельных крестьян ринулась в города – пополнила армию безработных. Масса боголюбивых христиан не встретила в городах добродушный прием: не увидела той любви, в которой их воспитывал деревенский пастор, смиренные родители и селяне земляки. В городе вместо любви появилась ненависть. Традиционный человек не имеет широкой палитры взглядов. Или ты друг или враг. В городах их встретили недруги, безразличные, недобрые люди и враждебное правительство. Нужно было выживать и приспосабливаться. Кто хотел жить по христианским канонам морали, тот либо пополнил ряды какой-нибудь секты маргиналов (социалистов в том числе), либо опустился на дно жизни и погиб. В современном городе жить по добрым законам морали нельзя, – не было никакой возможности.

Тогда родился человек постмодерна. Расчетливый, холодный, лживый лицемер.

Рыночная модель не гарантировала всем бывшим традиционным людям работу. Поэтому пришлось полагаться на свои силы. Главный закон рынка – продать свой товар или продать себя подороже. Молодому Зефа (зереф +рефаг) пришлось подстраиваться под новые ценности. Идеолог германского национал-социализма Фридрих Ницше назвал это состояние «по ту сторону добра и зла». Нет добра, нет зла. Есть только ты и твоя выгода. Старые ценности нужно было выкинуть на помойку. Чтобы выжить, ты должен обманывать. Во имя обмана ты можешь говорить о добре, о справедливости, а равенстве (вот откуда толпа лицемеров и популистов!), но думать о другом. Главное, всех обмануть и обогатиться. Так некоторые взрослые используют наивность детей для своей выгоды. Правительства и правители поступают также.

Война постмодерна.

Политики постмодерна посылали (и сейчас могут послать) толпу на войну под лозунгами «наш народ выше всех», мы имеем право на чужую территорию. Но сначала все активисты своих деревень, а бывшие крестьяне – большие патриоты своих деревень превращаются в патриотов в масштабе своей нации. Нет отныне старого «добра и зла»: национализм, фашизм является продуктами сельской гордыни, бывшего деревенского патриотизма. Так старое христианское «добро» модерна превращается в новое материальное зло постмодерна. Все фашисты – это большие патриоты против всех чужих людей. Массовое чувство старого деревенского патриотизма группируется в агрессию нации.

Перенаселение.

Сначала происходит ликвидации «чужих» внутри страны, потом идет атака на соседей. Немецкий национал-социализм и японский милитаризм имеет корни в феодальной милитаристические традиции. У немецких и японских правителей иссякли средства, не было возможностей, чтобы обеспечить всех сбежавших из немецких и японских деревень. Во всем мире перенаселение – это проблема (потому что материальные блага создаются в арифметической прогрессии, а рост населения идет в геометрической прогрессии). Чтобы избежать политического кризиса и революции правительство перенаправляло агрессию толпы в нужное русло. Фашистам чужое моральное добро чуждо, не интересно: они осваивают свою «любовь», народа и свой же интерес. В постмодерне все перевернуто верх ногами. Из-за кризиса, из-за обилия кандидатов на лучшую жизнь, значит из-за конкуренции, политикам приходится обманывать, возбуждать, играть роли патриотов, чтобы слышали точно такие же разочаровавшиеся во всем, озлобленные люди.

Тогда провинциалы и почти дикари становятся радикальными демократами.

Взрыв национализма на периферии.

Почему сегодня происходит взрыв национализма во всем мире.

Не во всем мире, а на его окраинах. Там, где еще живут традиционные народы. Которые либо знали социалистические ценности (например, в бывших советских, теперь независимых республиках), либо не знали, но захотели жить как «на Западе», потому что им показали красивую жизнь из-за развития информационных технологий. Интернет показал как можно красиво жить без задержки. Люди, которые мало что видели, не имели опыта рыночной цивилизации, захотели всех благ это самой западной цивилизации. «Мы никогда не торговали, наши предки не знали разврата, но мы хотим всех благ без кровавого опыта Европы». Но так не бывает. Война и хаос – это налог за такую наглость.

Произошла тотальная деморализация провинциалов.

Все радикальные провинциалы, которые еще недавно жили в условных горах, лесах, в джунглях, пасли баранов, увидели другой мир. Эти люди стали вдруг радикальными сторонниками демократии.

Но это невозможно!

Это возможно. Потому что образование и информация нарушают действующую иерархию в любой традиционной общине. Чтобы не учиться прилежно, не осваивать новые профессии, не читать литературу, не знать науки, но быстро подняться в карьере и получать все блага цивилизации, достаточно отринуть все старые ценности морали, втоптать их в грязь, отказаться от старой «любви» и получить свои трофеи. Самому решать, кто тут авторитет: кто есть ученый, кто герой, кто вообще новая элита

Поэтому постмодерн получил столь широкое продолжение в консервативном мире. Каждый захотел быть ученым, героем, звездой, наконец, очень богатым человеком.