Текст книги "Обольщение"

– А разве по столице о вас ходят другие сплетни?

– Я начинаю думать, что вы намеренно желаете оскорбить меня, мисс Дорринг.

– Нет, милорд, просто я очень осторожна.

– Это упрямство, а не осторожность. Да пошевелите, наконец, своими мозгами! Если бы в моем поведении было хоть что-то предосудительное, неужели ваши воспитатели одобрили бы мое предложение?

– Поскольку ваше предложение руки и сердца подкрепляется солидной суммой, то безусловно.

Рейвенвуд слегка улыбнулся:

– Впрочем, может, вы и правы.

– А вы хотели бы утверждать, что все россказни несправедливы? – спросила, немного поколебавшись, Софи.

Рейвенвуд испытующе посмотрел на нее:

– А что еще вы слышали?

Софи не ожидала, что разговор примет такой необычный оборот.

– Вы имеете в виду, что я слышала, кроме того, что вы содержите любовницу?

– Если другие слухи столь же нелепы, как этот, вам должно быть стыдно за себя, мисс Дорринг.

– Увы, боюсь, я не наделена столь изысканным чувством, как стыд, милорд. Досадный недостаток – несомненно, но вам следует иметь его в виду. Слухи, конечно, могут быть очень нелепы, но, признаюсь, я не могу к ним не прислушиваться.

Граф стиснул зубы:

– Действительно, прискорбный недостаток. А что еще вы слышали?

– Ну, кроме пикантных подробностей о любовнице, говорят, что вы как-то дрались на дуэли.

– Неужели вы рассчитывали, что я могу подтвердить такую чушь?

– Еще я слышала, что вы отправили жену в деревню, потому что она не смогла вам подарить наследника! – выпалила Софи.

– Я ни с кем не собираюсь обсуждать первую жену. – Лицо Рейвенвуда сразу стало непроницаемым. – Если мы намерены жить вместе, мисс Дорринг, я посоветовал бы вам никогда больше не упоминать о ней.

Софи вспыхнула:

– Извините, милорд. Я пытаюсь обсуждать не ее, а вашу привычку отправлять жен в деревню.

– Что за черт! О чем вы?

Софи призвала на помощь все свое мужество, чтобы продолжать разговор в столь ужасном тоне:

– Полагаю, мне следует объяснить вам, что я не намерена оставаться здесь, в Рейвенвуде, или в каком-то другом вашем имении, когда вы будете проводить время в Лондоне, милорд.

Он нахмурился:

– У меня сложилось впечатление, что вам здесь нравится.

– Да, мне нравится сельская жизнь, я ею довольна. Но я не хочу, чтобы меня заперли в Рейвенвудском аббатстве. Большую часть своей жизни я провела в деревне, милорд, и у меня появилось желание снова увидеть Лондон.

– Снова? А мне дали понять, что вам не понравилось в городе, мисс Дорринг.

Она смущенно отвела глаза:

– Не сомневаюсь, вам известно о моем поражении. Меня вывозили на сезон в город, но я никого не заинтересовала и не получила ни одного предложения.

– И я начинаю догадываться, почему так случилось, мисс Дорринг, – жестоко отвечал Рейвенвуд. – Если вы были такой же занудой со своими поклонниками, как сегодня со мной, вы их просто испугали.

– И вы тоже испугались?

– Еще бы, у меня просто дрожат коленки.

Софи едва сдержала улыбку.

– Но вы умеете скрывать свой страх, милорд.

Глаза Рейвенвуда заблестели, но он подавил смех:

– Давайте продолжим наш откровенный разговор, мисс Дорринг. Итак, я обещаю, что вы не будете жить безвыездно в Рейвенвуде. Каковы ваши следующие требования?

Софи задержала дыхание. Положение становится угрожающим.

– Да, есть еще требования, милорд.

Граф вздохнул:

– Позвольте узнать – какие?

– Вы достаточно определенно выразились, в чем состоит ваш интерес в нашем браке. Наследник.

– А вас удивляет мое желание, мисс Дорринг? Но разве желание иметь детей не совершенно закономерная причина для женитьбы?

– Понимаю, – кивнула Софи. – Но я не готова сразу приступить к вынашиванию ребенка, милорд.

– Не готовы? Но позвольте… вам уже двадцать три. По-моему, дорогая моя, вы более чем готовы.

– Конечно, меня пора сдать в архив, милорд. И нет нужды подчеркивать это лишний раз. Но, как ни странно, я не кажусь себе старой, и вам, видимо, тоже, иначе вы не захотели бы на мне жениться.

Рейвенвуд улыбнулся, и Софи увидела, какие у него сахарно-белые зубы.

– Я должен признаться, что когда тебе тридцать четыре, то двадцать три не так уж много. Тем более вы производите впечатление здоровой женщины, вы хорошо сложены и достойно справитесь с муками родов.

– Я и понятия не имела, что вы такой эксперт.

– Мы опять уклоняемся от предмета разговора. Итак, о чем вы хотели мне поведать, мисс Дорринг?

Софи собралась с духом:

– Я соглашусь выйти за вас замуж только в том случае, если вы поклянетесь, что не примените ко мне насилия. Пока я сама не дам разрешение…

Она почувствовала, как под напряженным пристальным взглядом Рейвенвуда горячая волна прилила к ее лицу. Руки, уцепившиеся за поводья, дрожали, и Дансер беспокойно принялся перебирать ногами. Сильный порыв ветра согнул кроны деревьев, прошелся по юбке Софи.

Холодный гнев вспыхнул в зеленых глазах Джулиана.

– Даю вам слово чести, мисс Дорринг, что никогда в жизни я не насиловал женщин. Но мы говорим о браке, и мне кажется, вы должны понимать, что супружеские отношения дают не только определенные права мужу и жене, но и налагают некоторые обязательства.

Софи быстро кивнула, и ее шляпка совсем съехала на глаза. Но на сей раз она не обратила на это никакого внимания.

– Но я также знаю, милорд, что большинство мужчин не понимают, как глупо настаивать на своих правах, не принимая в расчет желание женщины. Вы относитесь к числу таких мужчин?

– Вы не можете ожидать, что я женюсь на женщине, которая не готова предоставить мне право исполнять обязанности мужа, – процедил Рейвенвуд сквозь зубы.

– А я и не говорила, что никогда не буду готова предоставить вам возможность исполнения супружеских прав. Я только прошу, чтобы вы дали мне время узнать вас поближе, привыкнуть к новому положению.

– Вы не просите, мисс Дорринг, вы требуете. Не результат ли это вашей любви к чтению?

– Ах, дедушка предупредил вас и об этом!

– Да, и я обещаю, что лично прослежу за вашим чтением, когда мы поженимся, мисс Дорринг.

– Таким образом, мы подошли к третьему пункту. Вы должны мне разрешить покупать книги и трактаты по своему усмотрению.

Вороной конь вскинул голову, а Рейвенвуд мысленно выругался. Опытная рука графа успокоила Ангела.

– Позвольте уточнить, верно ли я понял ваши требования? – спросил он с явной насмешкой. – Вас нельзя держать в деревне, вы не будете делить со мной постель до тех пор, пока сами того не захотите, и собираетесь читать все, что пожелаете, даже если я буду возражать.

Софи вздохнула:

– Да, это все мои условия.

– И вы надеетесь, что я соглашусь на этот возмутительный перечень?

– Сомневаюсь, милорд. В этом и заключена причина моего отказа, переданного вам сегодня днем. Я решила, что мой отказ спасет нас обоих от напрасной траты времени.

– Извините, мисс Дорринг, кажется, теперь мне совершенно ясно, почему до сих пор вы не замужем. Ни один здравомыслящий мужчина не согласится на столь смешной список условий с вашей стороны. Вы действительно искренне стремитесь избежать замужества?

– Я не спешу к алтарю.

– Оно и видно.

– Вообще-то у нас есть что-то общее, милорд, – пропела Софи сладким голосом. – Мне кажется, вы хотите жениться исключительно из чувства долга. Неужели вам так трудно понять, что и я могу не находить ничего привлекательного в замужестве?

– Похоже, вы недооцениваете даже те преимущества, которые способны дать мои деньги.

– Разумеется, милорд, ваши деньги сильная приманка. Но она из числа тех, что я в силах оставить без внимания. Конечно, на деньги, оставшиеся от отца, я никогда не куплю себе бальные туфельки с бриллиантами, но зато буду чувствовать себя независимой и все наследство истрачу как захочу. В случае если я выйду замуж, мне это не удастся.

– Так почему бы вам не добавить к списку еще одно требование: муж не должен руководить вами в экономических и финансовых вопросах, мисс Дорринг?

– Прекрасная мысль, милорд. Я думаю, именно так и следует поступить. Вы разрешили мои сомнения по еще одному вопросу. Благодарю вас.

– К сожалению, если даже найдется мужчина, начисто лишенный здравого смысла и готовый согласиться с вашими требованиями, где гарантия, что муж не изменит данному слову после свадьбы. Что вы на это скажете?

Софи опустила глаза. Граф, безусловно, прав.

– Да, милорд. Я буду полностью зависеть от слова чести будущего мужа.

– Осторожно, мисс Дорринг, – с мягкой угрозой произнес Рейвенвуд. – Мужское слово чести может быть нерушимым, когда дело касается карточных долгов или репутации дуэлянта, но оно почти ничего не стоит, когда разговор идет о женщине.

Софи похолодела:

– Следовательно, у меня нет выбора. В таком случае я никогда не рискну выйти замуж.

– Вы ошибаетесь, мисс Дорринг. Выбор вы уже сделали и теперь не упустите свой шанс. Судя по вашим словам, вы бы согласились принять мое предложение, если бы я принял ваши условия? Прекрасно. Я согласен.

Софи в изумлении открыла рот. Сердце ее бешено забилось.

– Вы согласны на мои требования?

– Считаю, сделка заключена. – Сильные руки Рейвенвуда слегка натянули поводья, конь настороженно вскинул голову. – Мы поженимся как можно скорее. Ваш дед ждет моего визита завтра в три. Передайте ему о моем желании, чтобы к этому времени все было подготовлено. Поскольку вы и я пришли к согласию, смею надеяться, что у вас хватит мужества встретиться со мной завтра в вашем доме.

– Милорд, я не совсем вас понимаю, – ошеломленно проговорила Софи. – Вы уверены, что хотите на мне жениться на таких условиях?

Рейвенвуд саркастически улыбнулся, его зеленые глаза опасно сверкнули. Он явно забавлялся.

– Суть в том, Софи, как долго вы сможете придерживаться ваших требований, после того как столкнетесь с реальностью, став моей женой.

– Милорд, но ваше слово чести! – взволнованно воскликнула Софи. – Я настаиваю на нем!

– Жаль, что вы не мужчина, иначе за одно лишь высказанное сомнение я вызвал бы вас на дуэль. Я дал вам слово чести, мисс Дорринг.

– Благодарю вас, милорд. Вы действительно не будете возражать, чтобы я тратила наследство моего отца по своему усмотрению?

– Софи, сумма, которую я буду давать вам на квартал, значительно превышает ваш годовой доход. На первых порах вам будет этого достаточно для оплаты счетов. Ваши расходы меня не интересуют.

– О, понимаю. А как насчет книг?

– Надеюсь, как-нибудь справлюсь с глупыми идеями, которые книги вдалбливают вам в голову. Без сомнения, время от времени я буду раздражаться, но совсем не исключено, что это станет поводом для интересных споров. Скучные женские разговоры любого мужчину сведут с ума.

– Я попытаюсь не наскучить вам, милорд. Но давайте окончательно убедимся, что мы поняли друг друга. Вы не будете круглый год держать меня в деревне?

– Я разрешу вам сопровождать меня в Лондон при всяком удобном случае. Если вам действительно того хочется.

– Вы слишком добры, милорд. А как насчет последнего требования?

– Ах да. Я должен пообещать не пытаться овладеть вами насильно. Но мне кажется, надо как-то оговорить сроки. В конце концов, главная цель брака – наследник.

Софи почувствовала себя неловко:

– Оговорить сроки?

– Да, как долго вы будете привыкать ко мне?

– Шесть месяцев! – отважилась она.

– Не глупите, мисс Дорринг. Я не намерен ждать шесть месяцев, чтобы воспользоваться правами мужа.

– Три месяца?

Он собрался отвергнуть и этот срок, но вдруг в последнюю минуту передумал:

– Ну что ж, хорошо. Три месяца. Видите, как я покладист?

– Я поражена вашим великодушием, милорд.

– Так и должно быть. Вам ни за что не найти другого мужчину, который согласился бы на столь долгую отсрочку выполнения супружеских обязанностей.

– Вы правы, милорд. Я никогда не нашла бы другого мужчину, столь покладистого в вопросах, касающихся брака. Простите, но любопытство сильнее меня. А почему вы так покладисты?

– Я покладист потому, моя дорогая мисс Дорринг, что в конце концов я получу от этого брака то, что хочу. До скорого свидания. Встретимся завтра в три.

Его черный Ангел мгновенно развернулся на небольшом пространстве и галопом понесся между деревьями.

Софи находилась в оцепенении, пока Дансер не опустил голову пощипать траву. Это движение коня вернуло ее к действительности.

– Домой, Дансер! Я уверена, сейчас бабушка и дедушка или в истерике, или в полном отчаянии. Я должна сообщить им, что все разрешилось.

Но тут ей на ум пришла старая поговорка: если садишься обедать с чертом, возьми ложку подлиннее.

Глава 2

Леди Дорринг, не покидавшая с утра постель из-за мигрени, к обеду совершенно ожила, получив известие, свидетельствующее, что к ее внучке вернулся здравый смысл.

– Не могу понять, Софи, почему тебе взбрело в голову отказать графу, – произнесла леди Дорринг, изучая шотландский суп, принесенный дворецким Хиндли. Он прислуживал и за столом. – Нет, не понимаю. Слава Богу, в конце концов ты выбрала правильное решение. Я тебе скажу, мы все должны быть чрезвычайно признательны Рейвенвуду за его снисходительность к твоему странному поведению.

– Но его предложение не совсем понятно, не правда ли? – пробормотала Софи.

– Почему?! – удивленно воскликнул Дорринг, восседавший во главе стола. – Что ты имеешь в виду?

– Только то, что я не понимаю причины, по которой граф захотел просить моей руки.

– Боже праведный, но почему он не мог предложить тебе выйти за него замуж? – подняла брови леди Дорринг. – Ты привлекательная, хорошо воспитанная молодая леди из уважаемой семьи.

– Но меня же вывозили в город, бабушка, разве ты не помнишь? Я видела, сколько там красавиц, со многими из них мне не сравниться. И если я не составила им конкуренцию пять лет назад, то о чем говорить сейчас? И у меня нет приданого, которое часто служит приманкой.

– Рейвенвуд не нуждается в деньгах, – с глубокомысленным видом заметил лорд Дорринг. – Брачный контракт, который он предлагает, весьма щедр.

– Разумеется, ему не нужно жениться ради земли или денег, и у него уже была красавица, – упорствовала Софи. – Вопрос в том, почему он остановил выбор на мне. Вот что странно.

– Софи, пожалуйста, – решительно вмешалась леди Дорринг, – не задавай глупых вопросов. Ты очаровательна и вполне подходящая для него партия.

– «Очаровательна, подходящая партия…» – такое можно сказать про многих девушек в свете. Большинство из них к тому же гораздо моложе меня. Наверное, есть во мне нечто способное привлечь воинственного графа Рейвенвуда. Мне очень хотелось догадаться, что же именно. Однако все объяснилось достаточно просто, стоило только поразмыслить об этом.

Лорд Дорринг посмотрел на нее с искренним любопытством:

– Так ради чего он остановил выбор на тебе? Я, конечно, хорошо тебя знаю и люблю, ведь ты моя внучка. Но, откровенно говоря, даже я удивлен: почему граф именно на тебя обратил внимание?

– Тео!

– Извини, моя дорогая. Извини, – смешался Дорринг, переводя глаза на негодующую супругу. – Просто очень любопытно, понимаешь?

– И мне любопытно, – быстро проговорила Софи. – Кажется, я разгадала его намерение: у меня есть три качества, которыми, по его мнению, должна обладать жена. Во-первых, я первая подвернулась под руку из тех местных девушек, кто, по словам бабушки, получил достойное воспитание. Скорее всего он просто не хотел тратить время на поиски второй жены, у него ведь есть дела поважнее.

– Например? – спросил Дорринг.

– Выбор новой любовницы, новой лошади, новой земли. И еще тысячи мелочей, которые стоят на первом месте и гораздо важнее жены.

– Софи!

– Увы, бабушка, но это так. Рейвенвуд потратил немного времени, чтобы выбрать жену. Согласись, ведь не было ничего, даже отдаленно напоминающего ухаживание.

– Ну вот, – резко прервал ее лорд Дорринг. – Ты, конечно, не можешь смириться с тем, что мужчина не приносил тебе цветов, не читал любовных сонетов. Рейвенвуд, похоже, не относится к романтическим натурам.

– Думаю, ты прав, дедушка. Он совершенно неромантичен. Он заезжал сюда, в Чесли-Корт, всего несколько раз и раза два приглашал нас в аббатство. И все.

– Я тебе уже говорил, он не любит тратить время попусту. – Лорд Дорринг чувствовал себя обязанным защищать другого мужчину. – Ему надо заниматься многочисленными имениями, к тому же, по слухам, он начал новое строительство в Лондоне. Он очень, очень занят.

– Именно так, дедушка. – Софи едва сумела скрыть улыбку. – Но я продолжаю. Вторая причина, почему выбор графа пал на меня, – мой возраст. На его взгляд, любая незамужняя женщина моих лет должна быть чрезвычайно благодарна человеку, столь великодушно снявшему ее с пыльной полки. А благодарная жена – жена управляемая.

– У меня большие сомнения на сей счет, – задумчиво протянул лорд Дорринг. – Конечно, он рассчитывал, что женщина твоего возраста окажется более разумной и уравновешенной, чем юная особа с романтическим вздором в голове. Он говорил сегодня что-то в этом роде.

– Правда, Тео? – Леди Дорринг внимательно посмотрела на мужа.

– Да-да, – быстро кивнула Софи. – Он полагает, что я более уравновешенна, чем семнадцатилетняя девица, только что выпорхнувшая из детской. Но в любом случае мой возраст имеет важное значение для графа. И последняя, на мой взгляд, самая главная причина его выбора – я совсем не напоминаю его бывшую жену.

Леди Дорринг едва не поперхнулась вареной рыбой, которую ей только что подали.

– А какое отношение это обстоятельство имеет к вашему браку?

– Не секрет, что граф пресытился красавицами: они заставили его поволноваться. Все знали о привычке леди Рейвенвуд приглашать своих любовников в аббатство. Если даже мы это знали, то его светлость тем более. В таком случае какую жизнь она вела в Лондоне?!

– Это точно, – проворчал Дорринг. – Если она в деревне так себя вела, то в городе наверняка превратила его жизнь в сущий ад. Говорят, из-за нее он пару раз подставлял свою голову на дуэли. Так что трудно осудить его за желание иметь жену, которая не станет гоняться за мужчинами. Не обижайся, Софи, но ты не относишься к тем женщинам, которые доставляют беспокойство по этой причине. И у него нет никаких сомнений на сей счет.

– Я бы хотела, чтобы вы оба прекратили неприличный разговор, – заявила леди Дорринг. Но было совершенно ясно, что она не надеялась на их послушание.

– Но, согласись, дедушка прав. Я буду самим совершенством в качестве графини Рейвенвуд. В конце концов, я воспитана в деревне, и можно ожидать, что с радостью буду все время проводить в аббатстве. И не стану возить за собой любовников, если куда-нибудь отправлюсь. Я ведь вообще провалилась на брачном базаре в Лондоне и вряд ли решусь появиться в свете еще раз. Лорд Рейвенвуд это прекрасно понимает, как и то, что ему не придется отбиваться от моих назойливых поклонников по той простой причине, что их вообще не будет.

– Софи, – произнесла леди Дорринг с чувством собственного достоинства. – Довольно. Я больше не потерплю столь неприличного разговора.

– Да, бабушка, но неужели ты не заметила, что неприличные разговоры всегда самые интересные?

– Больше ни слова, девочка. Предупреждение распространяется и на тебя, Тео.

– Да, дорогая.

– Не знаю, – угрожающе продолжала леди Дорринг, – насколько точны ваши умозаключения относительно лорда Рейвенвуда и его мотивов, но в одном я с ним полностью согласна. Софи, ты должна быть чрезвычайно признательна графу.

– У меня уже был случай испытать благодарность к его светлости, – печально вспомнила Софи. – Во время моего выезда в свет. Он был очень галантен со мной на балу. Кстати, то был единственный раз, когда я танцевала весь вечер. Сомневаюсь, что он помнит об этом, поскольку из-за моего плеча все время ревниво высматривал, с кем танцует его несравненная Элизабет.

– Постарайся забыть о первой леди Рейвенвуд. Она умерла, и все кончено, – как обычно, без обиняков заявил лорд Дорринг. – Послушай моего совета, девочка. Не дразни Рейвенвуда, и тебе будет с ним хорошо. Не жди от него больше, чем он может дать, и у тебя будет достойный муж. Мужчина, который хорошо относится к своей земле, будет хорошо относиться и к жене. Он умеет заботиться о том, чем владеет.

Дедушка, конечно, прав, размышляла Софи ночью, лежа в постели без сна. Она не сомневалась, что, если бы ей удалось не раздражать, не перечить ему, Рейвенвуд был бы не хуже других мужей. К тому же вряд ли они часто будут видеться. За время своего сезона в Лондоне Софи уяснила, что большинство мужей и жен в свете живут каждый своей жизнью.

«И это в моих интересах», – сказала себе Софи. Как жена графа Рейвенвуда, она сумела бы расследовать дело бедняжки Амелии. Однажды Софи поклялась, что отыщет человека, соблазнившего и бросившего сестру.

Вот уже три года Софи следовала совету старой Бесс и почти смирилась со смертью сестры. Гнев и ярость, которые она испытывала первое время, постепенно улеглись.

Она почти безвыездно жила в деревне, поэтому у нее не было шансов найти соблазнителя и бросить ему вызов. Но теперь, когда она выйдет замуж за графа, все переменится.

Софи откинула одеяло, встала с кровати. Босоногая прошла по мягкому ковру к туалетному столику, отыскала маленькую шкатулку с драгоценностями. Без труда открыла ее и в темноте нашла черный перстень. Она не раз держала его в руках, поэтому теперь на ощупь распознала его. Пальцы Софи сомкнулись вокруг кольца. Холодный и тяжелый перстень. Софи чувствовала, как в кожу вдавливается странный символический треугольник, выгравированный на его поверхности.

Софи ненавидела перстень. Его нашли в кулаке Амелии в ту злосчастную ночь, когда она выпила слишком большую дозу настойки опия. Позже Софи выяснила: черный перстень принадлежал человеку, который соблазнил ее белокурую красавицу сестру и наградил ее ребенком. Амелия наотрез отказалась назвать имя соблазнителя. Только одно удалось узнать Софи: мужчина был одним из любовников леди Рейвенвуд.

Софи была также почти уверена, что ее сестра тайно встречалась с ним в развалинах старого нормандского замка во владениях Рейвенвуда. Софи нередко бывала там, делая наброски древних камней, и однажды ей попался на глаза платочек Амелии – всего через несколько недель после смерти сестры. С того времени Софи даже близко не подходила к руинам замка.

Как же еще найти человека, виновного в смерти Амелии, если не стать новой леди Рейвенвуд? Софи на миг сжала кольцо в кулаке, а потом бросила в шкатулку. Только ради этого она выйдет замуж за графа, а что касается остальных доводов в пользу брака, они ей казались нелепыми.

Софи собиралась научить дьявола любить.

* * *

Джулиан, небрежно развалившись в карете с мягкими рессорами, критически разглядывал новую графиню Рейвенвуд. В последнее время он редко встречался с Софи, ибо не видел необходимости для постоянных поездок из Лондона в Хэмпшир. У него были дела в городе. Теперь же ему предоставилась возможность оценить женщину, выбранную им для рождения наследника.

Он изучал свою невесту, которая всего лишь несколько часов назад, к своему удивлению, стала графиней.

Как обычно, в ее одежде и прическе царил беспорядок. Несколько рыжеватых локонов выбились из-под новой соломенной шляпки, а перо торчало под странным углом. Джулиан присмотрелся – стебель пера надломлен. Скользнув взглядом чуть ниже, он обнаружил, что от ленточки, украшавшей сумочку, оторвался хвостик, а подол платья в пятнах от травы. Видимо, Софи испачкалась, высовываясь из кареты, когда принимала букет цветов от немытого деревенского паренька. Почти все жители деревни захотели пожелать Софи счастливого пути. Оказывается, его жена весьма популярна в этих местах.

Он с удовольствием вспомнил, что не услышал от нее жалоб, когда сообщил о своем намерении сделать медовый месяц рабочим. Недавно он купил имение в Норфолке, и, по его мнению, свадебное путешествие – прекрасная возможность осмотреть новое приобретение.

Он не мог не признать, что леди Дорринг с блеском провела свадебный прием. Большинство гостей были местными жителями. Джулиан не пригласил своих многочисленных знакомых из Лондона: пройти еще раз через свадебную церемонию в присутствии тех же лиц оказалось ему не под силу.

Когда объявление о предстоящем браке появилось в «Морнинг пост», Рейвенвуда закидали вопросами, но он сумел отбиться от наиболее назойливых приятелей. Правда, не всегда его тактика имела успех, и теперь он сжал губы, вспомнив об этом. Некую леди с Тревор-сквер не обрадовало известие о женитьбе Джулиана. Но Марианна Харвуд была слишком хитра и прагматична, чтобы устроить кое-что посерьезнее, чем небольшая сцена. Он знал, как ее успокоить. Серьги, оставленные ей Джулианом в свой последний визит, помогли разгладить скорбные черты на лице красавицы Харвуд.

– Что-то не так, милорд? – осведомилась Софи, выводя Джулиана из задумчивости.

Он быстро вернулся к действительности:

– Все хорошо. Я просто вспомнил одно дело, которым пришлось заняться на прошлой неделе.

– Должно быть, очень неприятное дело. Вы казались весьма раздраженным. Я даже предположила, что вам достался плохой кусок мясного пирога.

Джулиан слабо улыбнулся:

– Да, именно мясной пирог довольно плохо переваривается мужским желудком. Но, уверяю вас, мое здоровье вне опасности.

Софи посмотрела на него спокойным открытым взглядом:

– Понятно. – Она отвернулась к окну.

Джулиан нахмурился:

– А теперь моя очередь спросить: что-нибудь не так, Софи?

– Все хорошо.

Скрестив руки на груди, Джулиан принялся рассматривать кисточки на своих отполированных ботфортах, а потом его глаза насмешливо блеснули.

– Полагаю, нам лучше прийти к взаимопониманию по некоторым небольшим вопросам, мадам жена.

Она бросила на него быстрый взгляд:

– Да, милорд?

– Несколько недель назад вы предъявили мне список своих требований.

– Именно так, милорд.

– Какое-то время я был занят и пренебрег тем, что у меня тоже есть список требований к вам.

– Я знаю ваши требования, милорд. Во-первых, наследник, во-вторых, безмятежная жизнь.

– Я намерен воспользоваться предоставившейся возможностью, чтобы кое-что уточнить.

– Вы хотите что-то добавить к своим требованиям? Но вряд ли это честно.

– Но я не сказал, что хочу что-то добавить. Я просто хочу уточнить… – Джулиан прервался, заметив беспокойство в ее бирюзовых глазах, и, слегка улыбнувшись, продолжил: – Зачем так волноваться, моя дорогая? Первый пункт в списке без изменений – наследник. Что касается второго…

– Чтобы жизнь ваша была спокойной? Требование довольно простое.

– Так оно и будет, как только вы поймете, что я под этим подразумеваю.

– Объяснитесь, пожалуйста.

– Полагаю, нам удалось бы избежать многих неприятностей, если бы вы взяли за правило никогда мне не лгать.

Ее глаза расширились.

– У меня и в мыслях не было ничего подобного.

– Прекрасно. Будьте уверены, вам это все равно не удастся. Ваши глаза, Софи, всякий раз выдают вас, и меня будет чрезвычайно раздражать ложь в них. Вы меня хорошо поняли?

– Вполне, милорд.

– Тогда вернемся к моему вопросу. Мне кажется, я вас спросил: что-то не так? И вы сказали, что все хорошо. А ваши глаза – совершенно обратное.

Она теребила оторванную ленточку на сумочке.

– Я не имею права на собственные мысли, милорд?

Он сердито сдвинул брови:

– А у вас настолько личные мысли, что о них не должен знать муж?

– Нет. Я просто предположила, что вам не понравится, если я выскажу вслух свои мысли, поэтому и оставила их при себе.

Джулиан хотел разразиться гневной тирадой, но внезапно почувствовал любопытство:

– Я все же хотел бы узнать, если можно.

– Ну что ж, хорошо. Я попытаюсь логически поразмышлять, милорд. Вы проговорились, что занимались одним делом на минувшей неделе перед нашим браком, и я осмелилась предположить, какое дело вам следовало уладить.

– И к какому заключению вы пришли?

– Конечно, трудная задача – сообщить своей любовнице о предстоящей женитьбе. Но кто осудит бедную женщину? В конце концов, она выполняла обязанности жены, а теперь ей объявлено, что вы намерены передать ее «титул» другой претендентке. Кстати, весьма неопытной претендентке, смею заметить. Наверняка она устроила трагическую сцену, сильно огорчившую вас. Ну скажите, она актриса или балерина?

Джулиан едва не рассмеялся. Но он, как добропорядочный муж, подавил это желание.

– Вы превзошли самое себя, мадам, – процедил он сквозь зубы.

– Так вы же сами потребовали рассказать о моих мыслях? – Перо на шляпке заколыхалось. – Теперь вы согласны, что иногда мне лучше держать некоторые глубоко личные мысли при себе?

– В первую очередь, вы не должны размышлять на такие темы.

– Я совершенно уверена в вашей правоте, но, к несчастью, я не способна контролировать работу своего ума.

– Может быть, вас надо научить некоторым способам контроля? – предложил Джулиан.

– Сомневаюсь. – Софи вдруг улыбнулась, и так тепло и обворожительно, что Джулиан растерялся. – Скажите мне, – порывисто продолжала Софи, – я правильно отгадала?

– Дело, которое я улаживал перед отъездом из Лондона на прошлой неделе, не касается вас, мадам.

– А, теперь понятно. Я не имею права оставаться наедине со своими мыслями, а вы имеете на это все права. Вряд ли справедливо, милорд. В любом случае, если мои дурные мысли вас так волнуют, может, мне лучше держать их при себе?

Джулиан подался вперед и без лишних слов взял ее пальцами за подбородок. Он почувствовал, какая шелковистая и мягкая у нее кожа.

– Ты дразнишь меня, Софи?

Она не пыталась отстраниться.

– Признаюсь, да, милорд. Вы настолько высокомерны, что искушение слишком велико, и ему трудно противостоять.

– Да, я понимаю, что такое – испытывать непреодолимое искушение, ибо сам почти не в силах ему противостоять.

Джулиан придвинулся к ней ближе и обнял ее за тонкую талию. Потом поднял сильными уверенными руками и посадил к себе на колени. В его взгляде она прочла холодное удовлетворение, и ее глаза тревожно расширились.

– Рейвенвуд! – Она почти задохнулась от изумления.

– Итак, мы подошли еще к одному пункту в моем списке требований, который нуждается в уточнении, – пробормотал он. – Когда мне хочется вас поцеловать, будет лучше, если вы станете называть меня по имени. Почему бы вам не называть меня Джулианом? – И вдруг он почувствовал, как ее упругие крепкие ягодицы придавили его бедра, а складки юбок накрыли его бриджи.

Она уперлась руками ему в плечи.

– Неужели мне надо снова напоминать вам о данном слове чести, о том, что не… что вы не будете применять ко мне силу?

Софи дрожала. Он ощутил, как дрожь сотрясает ее тело, и это раздражало его.

– Не глупите, Софи. Я не собираюсь применять к вам насилие, как вы это называете. Я просто хочу вас поцеловать. Нет ничего предосудительного в поцелуях.

– Милорд, вы обещали!

Поддерживая ее одной рукой за затылок, он осторожно прильнул к ее устам. Ее губы раскрылись с новыми словами протеста, как только он их коснулся. Поэтому поцелуй сразу оказался более интимным, чем ожидал Джулиан, и внезапно его охватил огонь желания. Рот Софи был мягким, влажным и пряным.