Текст книги "Вторая семья"

6

От всего, что узнала за последнее время, разрывалась голова. И не только голова – меня всю буквально разрывало изнутри. Я чувствовала себя так, будто внутри меня заминировали бомбу, готовую взорваться в любой момент.  Я была подобна слепому, который заблудился в вечной темноте безо всяких ориентиров и не знает, как теперь выбраться на верный путь.

Я никогда не думала о том, как буду жить без мужа. Не была к этому готова – ни психологически, ни, тем более, практически. Что я буду делать в случае развода? Куда пойду работать, чтобы содержать, как минимум, себя саму?

Эти вопросы, возникающие в голове резко, неожиданно, заставляли меня нервно вздрагивать, как от внезапного укола иглы. И, спасаясь от них, я занимала руки самыми привычными и  обыденными делами – готовкой и уборкой. Тем немногим, что умела в жизни.

Закусив губу, задрожавшую от ощущения собственной несостоятельности, я недоуменно вскинула голову, услышав вдруг звук поворачивающегося ключа.

Мое удивление усилилось, когда я бросила взгляд на часы – всего лишь семь вечера. Сын уже давно был дома, Аля не стала бы пользоваться ключом, зная, что я на месте… Неужели Антон? Я и вспомнить не могла, когда за последние годы он возвращался домой так рано.

За последние чертовы пять лет, если быть точной.

Рефлекс, выработавшийся за долгое время – выйти ему навстречу – я снова задавила на корню. Это был мой маленький протест. Жалкий и никому не заметный, но необходимый мне самой. Я будто испытывала этим саму себя, репетировала момент, когда встречать с работы будет попросту… некого.

– Привет, – улыбнулся муж, входя в кухню.

Он сократил расстояние между нами, прижал меня к себе и поцеловал – сначала в щеку, потом сполз губами к шее. Не выдержав, я вздрогнула от накатившего омерзения, но Антон, к счастью, истолковал это, видимо, как признак удовольствия.

– Ты рано, – проговорила как можно спокойнее, едва сдерживаясь, чтобы не отбросить от себя его руки.

– Решил провести время с любимой женой… – промурлыкал он мне не ухо.

Я едва не рассмеялась – горько и зло. Эти слова звучали сейчас, как самая настоящая издевка.

– А еще… – продолжил муж. – Я хотел перед тобой извиниться.

Он развернул меня к себе лицом и провел пальцем по щеке. Его взгляд, его прикосновения – все это было подобно пытке, которую я едва выдерживала. Он смотрел на меня так ласково, как давно не бывало, а я могла думать только о том, что этими же руками он касался другой женщины. Ложился с ней в постель… зачал ребенка. И, вероятно, смотрел на нее точно также, как на меня сейчас.

Это было больно настолько, что я отвела взгляд. Попыталась отвернуться, чтобы снова схватиться за нож, которым крошила лук, в спасительно-привычном движении, но Антон перехватил мою руку и прижал к своим губам, продолжая смотреть прямо в глаза. Прямо в душу, в которой все переворачивалось от этого взгляда.

– Милаш… я очень перед тобой виноват…

Я замерла. Неужели он сейчас во всем признается?..

– …мы с тобой ведь так и не отпраздновали нашу годовщину. Не хочу, чтобы ты думала, что она для меня ничего не значит. Мы с тобой почти полжизни вместе. Ты и Вадик – и есть вся моя жизнь.

Я стояла перед ним и чувствовала, что меня начинает трясти. Поняла, что по лицу катятся слезы, только когда соленая влага коснулась губ. Как можно было так искренне врать? Или все же… врал кто-то другой?

– Солнышко, ну ты чего?.. – улыбнулся Антон, смахивая слезы с моих щек. – Я это все вообще к тому, что хочу пригласить тебя на свидание. Специально сбежал с работы пораньше, чтобы сводить тебя в ресторан. Только ты и я, что скажешь?

А что я могла сказать? Что водят собачку на поводке, а я не животное, я – личность? Да кому я лгала, от моей личности ничего не осталось еще в тот день, когда я бросила учебу ради семьи.

– Я… – голос не слушался, но я упрямо выталкивала слова наружу. – Я не в обиде, Антош… Это все вовсе необязательно.

– Обязательно! – решительно отрезал муж. – Так что иди собирайся.

Если бы я только знала, в какое место меня приведет Антон – предпочла бы просто умереть. Потому что среди помпезной обстановки и высокомерной публики я, даже облаченная в одно из лучших своих платьев – то самое, что выбрал для меня сын – выглядела абсолютно нелепо.

– Ты не говорил, что мы пойдем в такое… место, – прошептала с ужасом, крепче вцепившись в руку мужа, будто он мог спасти меня от насмешливых и презрительных взглядов.

– Моя жена достойна только самого лучшего, – улыбнулся он в ответ, проводя меня к столику в углу, у окна.

Антон пододвинул мне стул и я села, пытаясь побороть смущение. Но оно накатило с новой силой, когда подошедший официант сервировал стол кучей незнакомых мне столовых приборов.

– Если ты не против, я закажу за нас обоих, – произнес муж и я быстро кивнула.

А затем, замерев, слушала, как он говорит:

– Тако с ребрышками по-корейски, ризотто с планктоном, качо-э-пепе…

За последнее блюдо и уцепился мой слух. Кажется, я слышала о нем в одной из кулинарных передач, которые часто смотрела во время приготовления ужина. Это было одно из самых дорогих блюд мира.

«Зачем, Антон?..» – хотелось мне буквально закричать. Зачем это все?.. Не проживи я с этим человеком столько лет – подумала бы, что этим походом в ресторан он хочет меня унизить. Показать контраст между мной и… той, другой, недоступной мне жизнью. К которой он сам, похоже, был давно привычен.

– Ты прекрасно знаком с их меню, – заметила я, когда официант от нас отошел. – Видимо, часто здесь бываешь?

Говоря все это, я улыбалась. Такой фальшивой улыбкой, от которой болели скулы. Но муж ничего не заметил. Он даже на меня не смотрел.

– Рабочие встречи приходится проводить на самом высоком уровне и в самых дорогих ресторанах, – спокойно пояснил он.

– А меня-то ты сюда зачем привел? – не выдержала я неожиданно даже для себя самой.

Наконец он обратил на меня свой взор. Удивленно приподнял брови:

– Я же сказал – моя жена достойна самого лучшего.

– Ты же знаешь, я предпочитаю более… простые и уютные места.

Антон мрачно поджал губы:

– Ты недовольна?

Я тут же спохватилась. Нельзя, чтобы Антон понял, что у меня на уме. Нельзя, чтобы узнал раньше срока о моих сомнениях, почти переросших в уверенность.

– Довольна, конечно, – снова натянула я лживую улыбку. – Здорово побывать в таком месте.

Этот ответ его удовлетворил. Остаток ужина мне удалось как-то поддерживать беседу, словно ничего между нами и не случилось. Словно не стояло безмолвного призрака Анны Лемешевой, разделившего мою жизнь на две половины.

Но я с огромным облегчением выдохнула, когда мы наконец оказались дома. Собиралась было направиться в спальню и практически без сил упасть на кровать, но тут случилось неожиданное.

– Иди ко мне, – прошептал муж, хватая меня в объятия прямо в прихожей. – Я едва дотерпел до дома…

Его руки быстро шарили по моему телу, задирали юбку, пробираясь к белью.

– Но там Вадим спит… и Аля… – пробормотала я.

– Плевать! – жарко выдохнул Антон мне на ухо. – Давай прямо здесь…

Он прижал меня к стене, впился губами в шею и успел спустить бретельку платья, когда я поняла, что просто этого не вынесу.

Я уперлась руками в его плечи и жалобно пробормотала:

– Антош, я просто с ног валюсь. Прости… Давай в другой раз?..

Он замер напротив меня. В стоявшей между нами темноте я не видела его лица, но чувствовала – он ошарашен этим отказом.

И от осознания этого я испытала мелочное чувство довольства.

– Кхм… – откашлялся он. – Ладно… Я просто хотел устроить незабываемый вечер…

– И у тебя получилось, – уверила я его. – Спокойной ночи, родной.

И с этими словами я скрылась в спальне.

– И в чем ты намерена пойти? – поинтересовалась у меня Альбина несколько дней спустя.

Этим вечером должна была решиться судьба моего брака. Сегодня я своими глазами увижу все.

– Я не собираюсь выряжаться ради дня рождения любовницы моего мужа, – сухо ответила я.

– А это не ради нее, а ради тебя самой! – горячо возразила подруга. – Мила, ты молодая и красивая женщина и ты должна войти туда, как царица! Пусть эта краля увидит, с кем она вздумала соперничать!

– Аля, если все это – правда, то мой бой уже проигран, – криво улыбнулась я. – Такое не прощают.

И все же подруга была права. Нужно выглядеть достойно во всей этой жуткой ситуации. Не хватало только чувствовать себя, как в том треклятом ресторане. Уверенность хотя бы в собственной внешности мне не повредит.

– Ну и что ты предлагаешь? – устало поинтересовалась я. – У меня нет платьев от-кутюр…

– У меня есть, – отмахнулась подруга. – Взяла недавно на распродаже. У нас примерно одинаковый размер, так что, думаю, тебе подойдет. Так что… одеваемся и едем в салон!

– В салон?

– Ну естественно! Нам нужна модная укладка и бомбезный вечерний макияж!

Макияж действительно вышел бомбезным. Я смотрела на женщину, отражавшуюся в зеркале, и не могла найти в ней себя. И когда только я успела забыть, какой красивой и привлекательной могу быть?..

Когда в дверь раздался звонок, я нервным движением прихватила с полки клатч и, кинув отчаянный взгляд на Алю, которая осталась с Вадиком, шагнула за порог.

– Держись там… – это было последнее, что я услышала, уходя из дома в неизвестность.

Лемешев был столь любезен, что прислал за мной машину. И он же собственной персоной встретил меня у вычурного особняка, рядом с которым припарковался водитель.

– Добро пожаловать в мой дом, – проговорил Роман Юрьевич с учтивой улыбкой, протягивая мне руку.

Меня передернуло от отвращения ко всему происходящему, к людям, игравшим чужими судьбами и считавшими, что все и всех можно купить за деньги.

Всех, кто готов продаться, – поправил меня противный внутренний голос.

Преодолев чувство омерзения, тошнотой вставшее в горле – меньшее из бед, что мне сегодня предстояли – я все же вложила свои пальцы в теплую ладонь Романа Юрьевича.

Он уверенно повел меня по ступенькам к дверям и я, не сдержавшись, спросила:

– Вы что, живете тут все вместе? Вы, ваша дочь и мой… муж?

Он рассмеялся, будто я спросила какую-то невероятную глупость.

– Нет, конечно. У Ани своя квартира в центре. Просто она захотела праздновать здесь.

Я кивнула, молча принимая этот ответ.

Когда мы подошли ко входу, я остановилась. Нужно было набраться сил, чтобы нырнуть в этот океан лжи и предательства и суметь после оттуда выбраться. Хотя я уже понимала – к этому просто невозможно быть готовой.

– Крепитесь, – произнес Лемешев, ободряюще сжав мою руку.

Двери распахнулись и я высоко вскинула голову, словно бросала этим жестом вызов всем собравшимся.

– Дорогие друзья! – раздался, как раскат грома в возникшей вдруг тишине голос Лемешева. – Прошу любить и жаловать – Милана. Сегодня она моя гостья.

7

Снова возникло ощущение погружения в вакуум. Дыхание прервалось, голова закружилась, и мне пришлось инстинктивно взять Романа под руку, иначе я бы могла попросту упасть.

Сначала я чувствовала лишь взгляды – в каких-то был ленивый интерес, в каких-то – непонимание. Видимо, собравшиеся не привыкли к вот таким «особым гостьям» Лемешева.

Я смотрела прямо перед собой, и мне казалось, что в меня буквально впились две пары глаз. Ани и Антона. Но стоило мне только сделать над собой усилие и прошагать под руку с Лемешевым в центр богато обставленной гостиной, как я поняла – никто, по крайней мере, пока, не станет устраивать сцен. Это было весьма логично, ведь мой муж наверняка не хотел терять такую должность. А значит, требовать от Романа Юрьевича ответа, какого черта тот за спиной пригласил меня на этот праздник, он не стал бы.

Что же касалось Анны, я не знала, чего именно ожидать. Как поведет себя эта женщина, о которой я толком не имела представления? Для меня пока это было загадкой.

– Шампанского? – уточнил Лемешев, взяв два бокала с подноса проходящего мимо официанта.

Я не сразу поняла, о чем именно он меня спрашивает. Найдя в себе силы, осмотрелась. Страх и волнение начали отступать, особенно когда я раз за разом повторяла себе, что сама пожелала здесь быть.

– Да, спасибо, – откликнулась тихо.

Мы стояли в центре гостиной, в которой был организован прием. Ему бы позавидовали и монаршьи особы. Черт побери, здесь даже прислуга была разряжена не хуже, чем гости. На белоснежных кителях (подумать только!) – красовалась золоченая вышивка. Черные брюки тоже щеголяли того же цвета лампасами. Кипенного цвета перчатки дополняли образы, хотя, казалось бы, такого рода персонал должен был быть как можно более неприметным. Но видимо, не на дне рождения Анны Лемешевой. Здесь царствовали пафос, вычурность и надменная роскошь.

Отпив глоток шампанского, я вновь огляделась. Ни Антона, ни дочери Романа Юрьевича поблизости не наблюдалось. Это породило во мне странное чувство… досады. Разочарование, появившееся внутри, подкреплялось сомнениями. Может, я попала вовсе не туда, куда рассчитывала? Есть ли вероятность, что Лемешев играл в какие-то свои игры, понятные лишь ему?

И тут же дал о себе знать росток надежды. Возможно, Антон говорил мне правду… Хотя, как она сочеталась с теми треклятыми смс, я себе объяснить не могла.

– Я правильно расслышала? Вы Милана? Особая гостья Ромы? – раздался рядом женский голос, когда Лемешев коротко извинился и отошел, сославшись на то, что ему нужно отдать распоряжения по поводу ужина.

– Именно так, – кивнула я с натянутой полуулыбкой, поворачиваясь к незнакомке и отставляя бокал.

Впрочем, выражение моего лица тут же превратилось в настороженное, потому что женщина, стоящая в метре от меня, взирала на мое платье с таким видом, будто я пришла устраиваться к ней на работу поломойкой.

– Кем вы ему приходитесь?

Тон, которым были произнесены эти слова, мне не понравился. Возникло желание просто отойти, но его тут же сменила невесть откуда взявшаяся в моей голове мысль.

– Я жена Антона Семиверстова, – не без вызова в голосе ответила ей.

Мне хотелось увидеть, будет ли реакция на мои слова. И я ее получила. Дамочка невольно округлила глаза, после чего прикрыла рот узкой ухоженной ладонью и хохотнула.

Она смотрела на меня, словно на диковинного зверька, выставленного в клетке в зоопарке. Ну, или мне так казалось… В любом случае, чувствовала я себя в этот момент не в своей тарелке.

– Вы серьезно? – снова хихикнула она. – Обалдеть! Оказывается, здесь будет не так уж и скучно.

Почему она усмотрела во всем этом шанс на веселье, и кто именно должен был его обеспечить, спросить я не успела. Роман Юрьевич, вернувшийся в гостиную, подошел к нам и, кивнув так и не представившейся мне женщине, повел меня за собой.

– Антон, Аня и Белла в зимнем саду, – сказал он мне заговорщическим тоном. – Идем, ты сама все увидишь.

Я запнулась и остановилась. Роман Юрьевич обернулся ко мне и нахмурил брови.

– Если ты не хочешь, то… – начал он, но я вскинула руку и прикрыла глаза.

– Хочу. Только дайте мне минуту.

Выдохнуть это удалось через силу. Мне хотелось втянуть в легкие хоть глоток кислорода, но сделать это никак не удавалось. Возникшее трусливое желание сбежать я отогнала от себя, решив, что здесь и сейчас все точки над «i» будут расставлены.

– Пойдемте, – кивнула Лемешеву, а через несколько мгновений уже входила в обширное помещение, сплошь заставленное растениями в кадках.

Цветы и зелень были всюду. Увивали собой стены, переплетались стеблями… в воздухе стоял приторный аромат, в котором сейчас мне почудились нотки запаха разложения.

– Там, – тихо проговорил Роман Юрьевич и я, словно завороженная, направилась чуть влево. К огромному окну, почти что скрытому от меня все теми же пальмами и вьюнами.

– …глупышка, ну… посмотри. Кажется, ты хотела именно их, м? – увещевательно говорил Антон той, кого я пока не могла разглядеть.

– Мама просила не называть ее так! – раздался требовательный детский голосок.

Белла. Лемешев сказал так. Дочь Ани и… моего мужа?

– Тони, ты же знаешь, эти безделушки меня не волнуют. Я хочу, чтобы ты ушел от своей клуши! А ты делаешь прямо противоположное! Уходишь домой раньше, как вчера. Хотя, нет, не домой, я не так выразилась. Уходишь к этой своей… так называемой жене!

Анна Лемешева произносила фразы таким странным тоном, что у меня волосы на голове зашевелились. Она то говорила низко, с хрипотцой, то вдруг переходила едва ли не на ультразвук.

Я чуть сдвинулась влево и мне стало видно все, что происходило возле окна. Лемешева стояла ко мне спиной, опираясь руками на подоконник. На ней было надето черное обтягивающее платье длиной до середины полных, даже слишком, икр. На ногах – простые черные туфли на шпильке. И на этом все. Единственным ярким пятном ее наряда были ярко-алые подошвы Лабутенов.

Она убрала прядь длинных иссиня-черных волос, заводя ее за ухо и повернулась к Антону. Мой муж небрежно прислонился бедром к подоконнику и смотрел на Анну со скучающим видом. Рядом с ним застыла, уперев руки в бока, девочка лет четырех, разряженная как маленькая куколка.

Я вдруг почувствовала себя совершенно лишней. Как будто стояла и подглядывала за теми, кто не имел ко мне никакого отношения. Даже «Тони» вдруг показался чужаком. Незнакомцем, который занимался совершенно обыденным для себя делом – пытался ублажить ту, которая требовала этого из года в год. Изо дня в день.

– Анютик, девочка моя, – он небрежно отодвинул свой подарок – коробку с украшениями, лежащую возле него. Чуть подался к Лемешевой и меня затошнило. Казалось, сейчас они начнут целоваться или займутся чем похуже, несмотря на наличие рядом малышки. – Я люблю только тебя, ты же знаешь.

– А меня, папочка? – так же сердито-раздраженно уточнила Белла, и я не выдержала.

Шагнула вперед, приблизилась ко всей этой троице. Мое появление стало громом среди ясного неба. Антон округлил глаза, его лицо приобрело пепельный оттенок. Он отшатнулся от Ани, как будто она могла вот-вот броситься на него разъяренной коброй.

– Папочка несомненно тебя любит, – выдавила я из себя не своим голосом. Казалось, он звучит, срываясь с чьих-то чужих уст. – И твою маму тоже.

Лемешева обернулась ко мне. Копна волос взметнулась за ней, а ярко-подведенные глаза уставились на меня сначала с удивлением, а затем – с яростью. В этот момент я поняла – она меня узнала.

– С днем рождения, Анна, – проговорила я как можно спокойнее, хотя, одному богу было известно, чего мне стоило удержаться на трясущихся ногах. – Извините, я без подарка. Хотя… как посмотреть, – горько усмехнулась я, бросив мимолетный взгляд на Антона.

Я совсем не ожидала того, что случится дальше. Была готова к чему угодно: что Лемешева надо мной посмеется, что предложит все обсудить, раз уж все мы здесь сегодня собрались. Но не того, что произошло следом.

– Аааа! – завопила она таким голосом, от которого, казалось, задребезжали окна во всем особняке. – Уберите ее отсюдаааа! Ааааа!

С недюжинной силой, весьма контрастирующей с образом стройной женщины, она дернула на себя кадку с двухметровой пальмой. Та свалилась, рассыпая кругом черные комья земли. Такая же участь постигла несколько лиан, которые Лемешева буквально выдрала с корнями.

– Уберите эту тварь проооочь!

Я развернулась и зашагала к выходу из сада. Старалась не бежать, потому что унижений на меня сегодня и так было достаточно. Возле Анны уже засуетился «Тони». Лемешев пытался меня окликнуть, но я не слушала, да и не хотела никаких слов. Все было предельно ясно в своей ужасающей простоте.

Пересекая гостиную, я смотрела прямо перед собой. Несмотря на предательские обжигающие глаза слезы и подрагивающий подбородок, прикладывала все усилия, чтобы не выглядеть жалкой.

Антон за мной не побежал, да мне это было и не нужно. Он остался там, где и было его настоящее место. Там, где он хотел быть.

Только оказавшись на улице, я смогла вдохнуть немного кислорода. Он опалил легкие, но сейчас, пожалуй, эта боль была даже приятной. Она давала мне понять, что вопреки всему случившемуся, я все еще жива.

8

Я поняла, что плачу, только когда слезы до такой степени застлали глаза, что я перестала видеть, куда иду. Покачнувшись, нащупала поблизости что-то шершавое и отчаянно вцепилась в него, как в последнюю опору. Сделала судорожный глубокий вдох. Все силы, которые задействовала, чтобы выдержать этот вечер, теперь стремительно покинули тело, оставляя после себя лишь жалкую оболочку.

Нужно было ехать домой, к сыну. Но как я вернусь туда в таком состоянии? Как объясню ему, что его отец больше не будет с нами жить? Что мне вообще теперь делать?!

От лихорадочно мечущихся мыслей кружилась голова. Я попыталась снова набрать в легкие воздуха – казалось, что самое главное сейчас – это просто суметь дышать. Суметь выжить.

– Вы в порядке? – раздался рядом незнакомый голос.

Я нервно дернулась и оглянулась. Сбоку от меня стоял молодой парень и смотрел, казалось, с искренней озабоченностью.

– Я… в порядке, – выдавила из себя и, истеричным движением распахнув клатч, достала оттуда телефон.

Нужно было вызвать такси и ехать к сыну. Среди этого разрушенного мира он оставался моим единственным ориентиром.

К тому же, мне совсем не хотелось, чтобы незнакомый человек стал свидетелем моего краха. Чтобы смотрел на меня… такую несчастную. Разрушенную до основания.

А он продолжал наблюдать. И от этого взгляда я начала нервничать еще сильнее. Так, что телефон выпал из трясущихся рук и упал на мягкий, к счастью, газон.

Раньше, чем я успела сделать хоть одно движение, парень уже наклонился, чтобы подобрать мой несчастный смартфон. Я как-то тупо и отстраненно смотрела, как при наклоне под его футболкой перекатываются мышцы спины. Наконец он выпрямился и протянул мне телефон.

– Может, вас отвезти куда-то? – спросил учтиво, но я яростно помотала головой.

– Нет! Ничего не надо!

И, снова вцепившись отчаянно пальцами в телефон, попыталась его разблокировать, но никак не могла попасть по клавишам. Перед глазами все плыло, руки дрожали, как в припадке.

– Все понятно, – протянул парень и, аккуратно, но твердо взяв меня за запястье, куда-то потянул. – Идем.

У меня вдруг кончились остатки сил, чтобы сопротивляться и сохранять лицо. Рука незнакомца была уверенной и твердой, и в этот момент ей хотелось довериться. Потому что самой себе я совершенно не доверяла.

Он подвел меня к машине и распахнул дверцу:

– Садись, довезу лучше, чем такси.

И тут я словно проснулась. Садиться в машину к незнакомому человеку вряд ли было хорошей идеей. Мой взгляд панически пробежался по авто – марка незнакомая, но явно дорогая. Сам парень при этом одет достаточно просто, но аккуратно. Я впилась пальцами в дверцу машины, не зная, на что решиться.

– Садись, – повторил он. – Я не насилую девушек в беде, если тебя это беспокоит.

Я неожиданно для себя всхлипнула вперемешку с нервным смешком. Наверняка выглядела сейчас так, что меня вряд ли захотел бы насиловать даже самый отчаявшийся маньяк.

Эта мысль побудила все же сесть в машину. Внутри пахло смесью хвои, табака и дорогой кожи. Я потянулась, чтобы открыть зеркало и уставилась на свое лицо. Дорогая салонная косметика почти не подвела – под глазами были лишь легкие черноватые потеки.

Это почему-то успокаивало. Я достала платок и быстро привела себя в порядок. Все же Вадиму, если он вдруг еще не спал, не стоило видеть маму такой разбитой и растрепанной.

– Держи.

В руку мне ткнулось что-то прохладное и я перевела непонимающий взгляд на металлическую флягу в мужских пальцах.

– Бери, – поторопил меня парень. – Успокаивает – проверено.

Я отвинтила крышку и принюхалась – запах походил на нечто весьма крепкое. Несомненно дорогое. Впрочем, как уже успела убедиться, несостоятельные люди в этот особняк были не вхожи.

– Надеюсь, ты не успокаиваешься этим за рулем, – обронила сухо.

– Не волнуйся, я не самоубийца, – хмыкнул он. – Так куда ехать?

Я назвала ему адрес и приложила горлышко к губам. Жгучая жидкость прокатилась от горла до желудка, обожгла внутренности и сменилась разливающимся по телу теплом. С усталым вздохом я откинулась на спинку кресла и отложила флягу прочь. Хорошего понемножку.

– Была на дне рождения Анечки? – поинтересовался, тем временем, незнакомец.

– Была… – выдохнула в ответ и губы сами собой сложились в кривую невеселую улыбку.

– Быстро ты оттуда сбежала, – заметил мой собеседник и добавил неожиданно: – Впрочем, не удивлен. Эту семейку мало кто долго выдерживает.

Я кинула на него взгляд искоса. Похоже, он был неплохо знаком с Лемешевыми, но откуда – я знать не хотела. Я вообще больше ничего не хотела о них знать!

Демонстративно отвернувшись к окну, я сосредоточилась на созерцании безрадостного пейзажа. До дома оставалось совсем немного.

– Приехали, – сообщил мне незнакомец, мягко трогая за плечо.

Я поняла, что на какое-то время задремала. Быстро оглядела машину и сидевшего рядом человека в призрачной надежде, что все, что было – мне только приснилось, но нет. Реальность оставалась безжалостной.

– Спасибо. До свидания, – пробормотала я и быстро вышла из салона на свежий воздух.

Он последовал за мной.

– Еще увидимся? – донесся вопрос мне в спину.

– Вот уж вряд ли, – ответила, не оборачиваясь.

В ту ночь Антон, конечно, в моей квартире не появился. Он пришел лишь на следующий день. Привычно повернул в дверном замке ключ и я с силой закусила губу, поймав себя на мысли о том, что это – в последний раз.

Раздались его шаги и я на удивление твердой рукой взялась за утюг. Распахнув дверь, почти бывший муж с недоумением смотрел на то, как я бережно глажу его рубашку.

– Мила… – произнес он, и между нами повисла пауза.

Я продолжала гладить, он – наблюдать за моими уверенными движениями.

В конце концов Антон не выдержал первым:

– Как я понимаю, ты решила быть мудрой женщиной. Я надеялся, что ты поймешь…

– Пойму что? – спросила я, вскидывая голову и оставляя утюг на рубашке. – Пойму, что ты лгал мне пять лет и намерен был лгать и дальше? Да, это я прекрасно поняла.

По кухне постепенно расползался запах гари.

– Что ты делаешь?! – истерично возопил Антон. – Ты сожжешь мою дорогущую рубашку!

Я опустила взгляд на утюг, помедлила несколько мгновений и отняла его от ткани. Там, где стоял утюг, теперь красовалась огромная выжженная дыра.

– Это, – указала я на нее, – то, что ты сделал со мной и моей жизнью. Остальные свои вещи найдешь на свалке, где им, как и тебе, самое место. Если, конечно, их уже не разобрали бомжи.

– Ты что, совсем дура?! – заорал Антон, бешено вращая глазами, а в следующее мгновение кинулся прочь из квартиры.

И я окончательно поняла – даже чертовы тряпки значили для него куда больше, чем вся наша совместная жизнь.