Текст книги "Творения"

72. Итак, брак честен, но безбрачие достопочтеннее, ибо «выдающий замуж свою девицу хорошо делает, а не выдающий поступает лучше» (1 Кор. 7:38). А что хорошо, того не следует избегать; что же лучше, тому должно отдавать предпочтение. Итак, (безбрачие) не налагается (imponitur), а предпочитается (praeponitur). Поэтому и апостол прекрасно сказал: «Относительно девиц я не имею повеления Господня, а даю совет» (1 Кор. 7:25). И в самом деле, заповедь дается подчиненным, а совет друзьям. Где заповедь – там закон; где совет – там благодать (gratia). Заповедь существует для того, чтобы возвратить (человека) к природе (ad naturam), совет же – для того, чтобы призвать его к благодати (ad gratiam). Поэтому, для иудеев был дан закон, благодать же была соблюдена для избранных. Закон (существует) для того, чтобы уклонившихся от пределов природы по увлечению (studio) преступлением отвлечь к сохранению природы страхом наказания; благодать же (дана) для того, чтобы избранных можно было призвать, как при помощи влечения (studio) их к добру, так и при посредстве обещанных наград.

73. Вот тебе разница между повелением (praecepti) и советом (consilii), особенно если ты припомнишь того, которому в Евангелии сначала заповедуется (Мф. 19:18 и след.) не убивать, не прелюбодействовать, не лжесвидетельствовать. В самом деле, там уже – повеление, где есть наказание за грех. И вот когда (юноша) напомнил, что он исполнил все это от юности своей, то ему предлагается продать все имение свое и следовать за Господом; и именно это ему не приказывалось в форме повеления, а только предлагалось в качестве совета. Собственно существуют две формы повеления: форма приказания (praeceptiva) и форма предложения (voluntaria). Поэтому и Господь в одном случае говорит: «не убий» (Исх. 20:13; Втор. 5:17), – здесь Он повелевает безусловно; а в другом выражается так: «если хочешь быть совершенным,… продай все имение твое». Следовательно, свободен от (выполнения) заповеди тот, кому предоставляется свобода выбора.

74. Итак те, которые исполнили заповедь, могут сказать: «мы рабы, ничего не стоящие, потому что мы сделали то, что должны были сделать» (Лук. 17:10). Но девственница этого не говорит, не говорит этого и продавший имение свое: он ждет себе как бы особенной награды, подобно апостолу, который сказал: «Вот мы оставили все и последовали за Тобой: что же будет нам» (Мф. 19:27)? Ясно сознавая в себе веру и добродетель и не обращая внимания на свои заслуги, он ожидает себе награды не как непотребный раб, говоривший, что он все исполнил, что должен был сделать, но как тот полезный для господина раб, который вверенные ему таланты увеличил приобретенными процентами. Вот почему вместе с другими ему было сказано: «Вы, последовавшие за Мною, в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы своей, сядете и на двенадцати престолах судить колена Израилевы» (Мф. 19:28). Напротив, тому, кто только сохранил таланты, Он хотя и обещает награду, но меньшую; Он говорит: так как «в малом ты был верен, над многим тебя поставлю» (Мф. 25:21). Итак, верность ставится в обязанность, а милосердие признается заслуживающим награды. Кто вполне поверил, тот заслужил того, что и ему поверили; кто доставил (господину) выгоду, потому что не искал своей выгоды, тот достиг небесного.

75. Вот почему, таким образом, дается не повеление, а совет; относительно чистоты (castitatis) дается повеление, относительно же целомудрия (integritatis) совет: «не все вмещают слово сие, но кому дано. Ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так» (Мф. 19:11, 12); у этих людей нет добродетели чистоты (castitatis), но только необходимость природы. «И есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами», разумеется: по желанию, а не по необходимости. «И есть скопцы, которые оскоплены от людей». И потому-то велик в них дар (gratia) воздержания; именно потому, что воля образует в них воздержание, а не слабость. Действительно, приличествует сохранять дар божественного действия целомудренным. И, может быть, для них-то и является делом немаловажным то, что они (после оскопления) уже не находятся во власти телесных падений; правда, у них отнят победный венок за борьбу с необходимыми приступами плотских вожделений, но у них отнята также и причина, производящая опасность (падений); правда, они не могут быть увенчанными, но они не могут, по крайней мере, оказаться побежденными. Они обладают к тому же другими видами добродетелей, которыми должны себя заявить, именно – если у них будет твердая вера, изобилующая милосердием, чуждая корыстолюбия, исполненная милости. Да в них собственно и виновности-то нет никакой, потому что они сделались (скопцами) по неведению.

76. Не таково положение тех, которые сами прибегают к помощи оружия для своего оскопления, от чего мы благоразумно уклонились; и в самом деле, есть такие, которые считают добродетелью, если они обуздывают порок с помощью железа. О таковых мы не желаем высказывать нашего мнения: ведь на этот счет существуют постановления отцов; но пусть они, по крайней мере, поразмыслят, не совершают ли они это оскопление во исповедание своей слабости, и отнюдь не в прославление (своей) твердости. Итак, никто, тогда, не должен сражаться в тех видах, чтобы не оказаться когда-либо побежденным; не должен пользоваться услугами своих ног тот, кто боится подвергнуться опасности во время ходьбы; не должен также обращаться к услугам глаз и тот, кто боится пасть грехом вожделения. И что за польза отрезывать плоть, когда и в самом взгляде уже может заключаться преступление? Ведь и «кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф. 5:28). Равным образом, и смотрящая на мужчину с вожделением уже прелюбодействует. Словом, нам следует быть чистыми, а не слабыми; следует иметь очи стыдливые, а не лишенные способности видеть.

77. Итак, никто, согласно мнению большинства, не должен оскоплять себя, а должен лучше побеждать: ведь Церковь принимает победителей, а не побежденных. Впрочем, зачем мне приводить доказательства, когда существует апостольская заповедь? Вот что написано: «О если бы былиотсечены те, которые желают обрезать вас» (Гал. 5:12)! Зачем, в самом деле, лишать человека возможности одержать победу и проявить добродетель; ведь он родился для похвалы, был уготован для победы и может скорее оскопить себя подвигами духа? Ибо «есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для царства небесного» (Мф. 19:12).

78. Однако и это не всем повелевается, но только от всех требуется. В самом деле, тот, кто дает заповеди, всегда должен сохранять меру в своих решениях; и тот, кто распределяет труд, должен следить за равномерностью распределения; ибо «неверные весы – мерзость пред Господом» (Притч.

11, 1). Бывает, следовательно, вес меньше и вес больше, но ни тем, ни другим Церковь не руководствуется: «вес велик и мал, и мера сугуба, нечиста пред Господом обоя» (Притч. 20:10). Существуют обязанности, которые распределяются мудростью и притом распределяются так, что принимаются во внимание и подвиг, и силы каждого в отдельности. Поэтому-то (Писание) и говорит: «кто может вместить, да вместит» (Мф. 19:12).

79. В самом деле, Создатель всяческих знает, что у каждого свое особое душевное состояние; поэтому-то призвание к добродетели Он и соединил с обещанием наград, и слабых не связал оковами. Знает об этом и учитель языков (Римл. 7:23 и след.), этот добрый кормчий наших нравов и как бы некий управитель наших душевных настроений, который на самом себе познал, что закон плоти противовоюет закону ума, и что тем не менее этот закон уступил (место) благодати Христа; этот учитель языков, говорю я, знает о противодействии различных искушений мысли; и потому, с одной стороны, он не старается настолько сильно побудить к целомудрию, чтобы уничтожить совсем дары (gratiam) брака; а с другой, не превозносит и брак настолько, чтобы уничтожить ревность (studia) к целомудрию. Напротив, начав с увещания о воздержании, он переходит затем к указанию средств, врачующих невоздержание; указав более сильным на награду за высшее призвание, он допустил, однако, что кто-нибудь может и ослабеть на пути (подвига); первых он одобряет, но так, что не презирает и остальных; ведь он и сам знал, что даже Господь Иисус одним предлагал ячменный хлеб, чтобы они не ослабели в пути (Иоан. 6, 5 и след.), а другим свое тело (Мф. 26:26), чтобы они достигли царства (небесного).

80. И Сам Господь не положил заповеди, а возбуждал только свободную волю (к подвигу); и апостол точно так же не установил заповеди, а дал только совет (1 Кор. 7:25). И это не человеческий совет – соразмеряться с человеческими силами; (апостол) исповедует, что в нем заложен дар божественного милосердия, и что он с достоверностью познал первое[23]23
  т. е. безбрачие.


[Закрыть] предпочитать (praeferre), а второе[24]24
  т. е. брак.


[Закрыть] постановлять (disponere). Вот почему он и говорит: «признаю», а не предписываю; «но признаю за лучшее по настоящей нужде» (1 Кор. 7:26).

81. Итак, не должно избегать брачного союза, как преступления, но в то же время нужно уклоняться от него, как от необходимого бремени. В самом деле, закон определил, чтобы жена в болезнях и печалях рождала детей, и чтобы было у ней «обращение к мужу», так как он самый и есть господин над ней (Быт. 3:16), Итак, на труды и болезни при рождении детей обрекается замужняя женщина, а не вдовица; и владычеству мужа подвергается одна только состоящая в браке, а не девица. От всего этого девица свободна; она любовь свою посвятила Слову Божию, она с факелами, т. е. с зажженным светильником своей доброй воли, ожидает благословенного Жениха (Мф. 25:4). Вот почему она и призывается в форме советов, и не связывается оковами.

82. Но и вдова получает не повеление, а совет; совет же был дан не один раз, а был повторяем часто. И в самом деле, в первый раз (апостол) сказал: «хорошо… не касаться женщины» (1 Кор. 7:1); и во второй раз: «желаю, чтобы все люди были, как и я» (1 Кор. 7:7); и в третий раз: благо им, если они будут пребывать, как и я (1 Кор. 7:8); и в четвертый раз: хорошо по настоящей нужде (1 Кор. 7:26); следовательно, по его словам, и это угодно Богу, и то почтенно. В конце же (апостол) высказал, что устойчивость в вдовстве есть состояние святое (beatiorem), и что это согласно не только с его мнением, но и с Духом Божиим. Итак, ужели какая-нибудь (из вдовиц) откажется от щедрот этого советника, который предоставляет воле свободу, и советует другим то, что он признает полезным на основании собственного опыта, – он, который не легок для понимания, но и не гнушается быть равным (нам)? Ужели какая-нибудь (вдовица) не пожелает стать святой и телом и духом, коль скоро и награда может превышать труд, дар (gratia) – потребности пользования, а плата – работу?

83. И я говорю это не для того, чтобы наложить петлю (безбрачия) на всех остальных, а для того, чтобы мне, трудящемуся на порученной мне ниве Церкви (Христовой), можно было узреть ее плодородие, как она-то украшается цветами целомудрия, то обогащается подвигами вдовства, то изобилует плодами брака. Правда, эти плоды различны, но они все же плоды с одного поля: (на нем) лилий садовых не столь много, сколько стеблей жатвенных и колосьев нивы, и притом большая часть полевых пространств отведена для семенных посевов, а не для парового отдыха, наступающего по снятии плодов.

84. Итак, хорошо вдовство, которое так много восхваляется в учении апостола; в самом деле, оно является наставницей веры и учительницей целомудрия. Вот почему и те, которые чтят прелюбодеяние и бесчестные поступки своих богов, за холостую жизнь и вдовство назначили наказания, – это затем, чтобы, ревнуя о преступлениях, им можно было наказать ревность к добродетельной жизни, конечно, под видом того, что они будто бы желают (увеличить) плодовитость, на самом же деле потому, что стремятся искоренить обеты целомудрия. Но ведь и воин, окончив поход, складывает оружие и, оставив службу, которую он нес, отпускается в качестве ветерана в родную деревню, чтобы ему и самому можно было найти отдых от трудов утомительной жизни и чтобы других, чрез возбуждение в них надежды на будущий отдых, сделать более усердными к исполнению лежащих на них обязанностей. Точно так же и земледелец, достигши более зрелого возраста, передает ручку плуга другим, а сам, утомленный трудом в молодые годы, предается заботам старческой предусмотрительности: еще способный подстригать виноградные лозы, но уже не выдавливать из них виноградный сок, он с целью уменьшить молодую пышную растительность, подрезывает бурную поросль косой, и этим научает, что даже и от виноградной лозы нужно требовать некоторой целомудренной умеренности в производстве плодов.

85. Подобна этому (земледельцу) и вдова; она, состарившись, как бы заслужила себе награду целомудрия; впрочем, она, хотя и слагает при этом оружие брака, но однако заправляет еще миром всего дома; она, хотя и свободна от ношения бремени, однако еще заботится о вступающих в брак детях; со старческой опытностью она распределяет, какое возделывание полезнее, где плоды могут быть обильнее и как их можно подвязать удобнее. Итак, если поля поручаются более зрелым людям, а не молодым, то почему же ты считаешь замужнюю (женщину) более полезной, нежели вдову? И хотя были гонители веры и даже гонители вдовиц, но последователям веры (Христовой) во всяком случае не должно из боязни наказания избегать вдовства; напротив, им должно содержать его в виду награды (за него).

86. Но, может быть, некоторым кажется необходимым повторить брак для того, чтобы приобрести детей. Допустим, желание иметь детей служит поводом к замужеству; но там, где дети уже имеются, этот повод совершенно не служит достаточным основанием. Да и в случае неимения детей, что лучше советовать: то ли, чтобы вдова пожелала снова добиваться чревоношения, которое она так бесплодно испытала, или же то, чтобы она прониклась желанием примириться с тем сиротством, которое и ты переносишь? Вот в каком виде представляется повод к вторичному замужеству для тех, которые не имеют детей.

87. В самом деле, неужели и той, которая имела и потеряла детей (ведь самое сильное стремление к замужеству бывает у той, которая питает надежду на чадорождение), – неужели, говорю я, не кажется ей, что во время самого заключения второго брачного союза она как бы совершает похороны (своих) потерянных детей? Неужели она, вторично намереваясь испытать то, что она уже испытала, не чувствует трепет, имея в виду хотя бы могилы своих обетов, образы понесенных ею потерь детей, звуки плача? А когда она проводит ночь при свете зажженных факелов, то неужели не приходит ей на мысль, что она приготовила собственно шествие похоронной процессии, а не спальный чертог? Словом, к чему тебе, дочь, снова домогаться тех скорбей, которых ты страшишься; а ты к ним стремишься собственно даже больше, чем к приобретению детей, на которых уже не питаешь надежды? Если скорбь тяжка, то следует даже избегать повода к ней, а не искать ее.

88. А какой совет подам тебе, имеющая детей? Какая у тебя причина к замужеству? Может быть, к нему побуждают (тебя) легкомысленное заблуждение, невоздержность и чувство влюбленного сердца? Но ведь совет дается трезвым, а не опьяненным; поэтому и моя речь обращается к чистому чувству той, у которой не повреждено ни то, ни другое.[25]25
  т. е. чувство и сердце.


[Закрыть] Влюбленной нужно лекарство, и только достопочтенной (вдовице) можно подавать совет. Что ты, дочь, говорю я, замышляешь? Для чего ты ищешь посторонних наследников, тогда как ты уже имеешь своих? Ты вожделеешь не сыновей, которых имеешь, а рабства, от которого свободна. Действительно, вот настоящее рабство для той, в которой (теплится) еще неостывшая любовь,[26]26
  разумеется любовь к первому супругу.


[Закрыть] которую, как залог нерастленного девства, собственно питает только юность, исполненная святой невинности и прелести; вот рабство в ее состоянии, когда возможны и тяжкое оскорбление, и слишком подозрительная надменность, когда и согласие-то бывает сравнительно редко, так как его уже не поддерживает в данном случае годами приобретенная любовь и постепенно расцветающая красота. Тяжка любовь, когда ты боишься любить своих детей, стыдишься взглянуть на них; и вот здесь-то именно и зарождается повод к несогласию, при возникновении которого взаимная любовь обыкновенно смягчает чувства родителей. Ты хочешь рождать детей, которые будут не братьями для твоих сыновей, а врагами. Да что, собственно, значит рождать новых детей, как не обделять тех, которых ты уже имеешь? У них в одно и то же время отнимаются и долг любви, и сбереженные средства.

89. Божественный закон связал супругов между собою небесным авторитетом, но нелегко сохранить взаимную любовь. Бог взял ребро у мужа и создал жену, чтобы соединить их взаимно, сказав: «И будут два в плоть едину» (Быт. 2:24).

Но это он сказал не о втором браке, а о первом; и, действительно, Ева не имела второго мужа так же, как и святая Церковь не познала второго мужа: «тайна сия велика… по отношению ко Христу и к Церкви» (Ефес. 5:32), вот почему и нужно ее соблюдать. И Исаак также не знал другой жены, кроме Ревекки (Быт. 24:67), и отца своего Авраама он похоронил не с иной какой-либо, а именно с женой его Саррою (Быт. 25:10).

90. Святая Рахиль была скорее таинственным прообразом, чем примером брака (Быт. 29:28 и след.), однако и в ней мы имеем нечто такое, что может относиться к дару (gratiam) перваго брака: (Иаков) более любил ту, которую прежде избрал (себе) невестой; обман не охладил его чувства, и наступление брака[27]27
  с Лией.


[Закрыть] не охладило любви к невесте.[28]28
  т. е. к Рахили.


[Закрыть] Итак, святой патриарх научает нас, с каким уважением мы должны относиться к первому браку, коль скоро и он сам придавал такое большое значение первой брачной помолвке. – Итак, будьте осторожны, дочери, и не оказывайтесь бессильными в сохранении даров (первого) брака; не увеличивайте (своих) печалей.

О девстве (de virginitate)

1. Передают, что в древности Соломон совершил такой славный суд (3 Цар. 3:16 и след.). К нему обратились две тяжущиеся женщины; одна из них неловким поворотом во время сна задушила своего ребенка и предъявила притязания на чужое дитя; другая же, обнаруживая действительную любовь и не зная за собою вины, признавала своего сына принадлежащим ей по праву. Так как та и другая упорно стояли на своем, то судья колебался в своем решении; Соломон, конечно, не мог быть судьей скрытой тайны, когда мысли той и другой тяжущейся были ему еще не известны. И вот приведенный в недоумение, он приказал приготовить меч, и, распорядившись, чтобы слуги притворно показывали печальный вид при исполнении своих обязанностей, он велел рассечь ребенка пополам, так чтобы каждая мать могла получить по половине. Когда женщина, требовавшая себе чужого ребенка, услышала это решение, то не только осталась спокойной, но даже еще просила рассечь дитя, ведь ее не волновало при этом материнское чувство. Напротив, та женщина, которая знала своего ребенка и боялась вовсе не того, что она проиграет дело, а того, что лишится сына, выразила заботливость не о своем утешении, а о дитяти: она начала умолять, чтобы ребенка лучше передали невредимым чужой матери, нежели рассеченного на части возвратили ей. После этого Соломон, – не обладающей, конечно, божественным величием, а, как просто человек, узнавший о внутреннем расположении (матери) при помощи очевидных доказательств – рассудил, что ребенка справедливее будет возвратить той, которая чрез собственную скорбь выказала себя истинной матерью, а ту, которая не тронулась состраданием к мальчику, даже ввиду предстоящей ему смерти, Соломон объявил чуждой ему по природе, потому что, как он увидел, в ней не было любви к нему.

2. Итак, истина не укрылась; она оставалась только невыясненной вследствие притворства (другой матери); и добрая мать долго находилась в двусмысленном положении, пока оставалась в неизвестности относительно решения. Хотя это событие совершилось в прошедшие времена, однако оно описано для нашего вразумления, дабы мы могли понять, что все вымышленное может обнаружиться и все выдуманное открыться.

3. Итак, эти две, – говорю: просто две (ведь мы решили не рассуждать в этом месте о женщинах), – эти две, говорю, обозначают веру и искушение. Искушение, говорю я, от начала является виновником всеобщего (communis) греха: оно, после того как потеряло свое собственное потомство вследствие порока в телесных сношениях и душевного сна, пытается похитить плоды чуждого ему потомства. Итак, когда (человека) связывает искушение, вера (его) колеблется, (и это бывает до тех пор), пока меч Христов но сделает явными тайные душевные движения. Что же это за меч Христов? Это тот меч, о котором написано: Я пришел принести меч на землю (Мф. 10:34). Это меч, о котором написано: «И тебе самой оружие пройдет душу» (Лук. 2:35). Узнай же, что это за меч и что это за оружие: «Слово…, – говорит (апостол), – живо и действенно и острее всякого меча острого; оно проникает до разделения души и духа, суставов и мозгов» (Евр. 4:12). Добрый меч – это слово Божие: добрый в том смысле, что он, как исследователь сердца и печени, может отделять ложь от истины, и, пронзая душу людей, не губит их, а спасает.

4. Итак, вот что можно сказать на основании книги Царств, а также прибавить (к этому) на основании обстоятельств дела, позаимствовать из истории, взять из показаний сознания и извлечь от веры. Теперь мы рассмотрим ряд пройденных нами выдержек из книги Судей. Конечно, не для праздного разговора было совершено убийство. Но повторим самую историю.