Текст книги "Лёд. Рвущая грани"

– Ходил смотреть на девчонку? – взгляд темно-карих глаз пытливо врезался в лицо Айсара.

– Ходил, – не стал отрицать седоволосый.

– Зачем?

Лед не хотел отвечать на этот вопрос, потому что у него не было более-менее адекватного ответа.

– Моя сила, – решил сменить тему он. – Ее стало больше.

Он щелкнул пальцами, желая продемонстрировать то, о чем говорит, и с них сорвался хоровод идеально ровных снежинок, которые, закружившись, сложились в снежинку побольше.

– Она у тебя и была, – лицо Дьяра не дрогнуло.

– Не то, – поморщился Лед. – Другая сила. Я чувствую, будто могу все, будто во мне проснулось что-то знакомое и родное, то, что давным-давно спало, – Айсар не знал, как описать свои ощущения, но надеялся, что друг его поймет.

– Что ты об этом думаешь? – Так же ровно, не выдавая заинтересованности, спросил Эрдьяр.

– Что мы чего-то не знаем, – Айсар поднялся.

– Точнее, что мы не знаем ничего, – прищурился рыжебородый.

Седовласый задумчиво кивнул, подтверждая правоту Дьяра.

– Передавай привет директрисе Валаринде, – рыжебородый позволил себе улыбку.

– Всенепременно! – шутливый поклон, и Айсар шагнул под сень деревьев.

Лед не спеша обошел крепость по кругу, стараясь держаться деревьев. Ему нравилась здешняя природа, и вид старого замка в свете двух лун. Обход территории тоже можно было назвать ритуалом, почти таким же странным, как чистка мозгов Эрдьяра.

Вход в комнаты директрисы был отдельным, что на самом деле было очень удобно, особенно для предотвращения слухов. Побродив еще немного, Айсайар отправился к знакомому каменному крыльцу, под которым скрывалась крепкая дверь из темного дерева.

Он уже успел ступить на первую ступень, как услышал неясный шум слева от перил. Не задумываясь, Айсар выбросил трость в ту сторону, стараясь захватить нежданного гостя, а точнее гостью. Крюк трости пришелся как раз на тонкую шею. Как бывалый рыбак седоволосый вытянул на свет сверкающую глазами девушку. В свете двух лун блеснули ярко-желтые волосы.

Недовольно фыркнув, Лед освободил свою добычу.

– Сойра, ты что здесь делаешь? – он не любил, когда кто-то не понимал его тонких намеков.

– Ты давно не приходил, – девушка, изначально настроенная крайне решительно, теперь, очевидно, растерялась, услышав ледяные нотки в голосе собеседника.

– И поэтому ты решила заявиться сюда? – Айсар начинал раздражаться.

– Вся школа гудит о том, что ты сегодня вернулся и привел пробуждающуюся, – ее взгляд забегал по его лицу, пытаясь уловить реакцию на ее слова. – Говорят, ты не просто так ее привел.

Седовласый закатил глаза. Понятно, ревность к новенькой привела девчонку под крыльцо уже привычной соперницы.

– Тебя не должно это касаться, даже если это и так, – тоном школьного учителя резюмировал Айсайар. – Договорились?

– Но…

– Никаких «но», дорогая. Иди спать, мне тоже пора.

И, больше не слушая юную преследовательницу, поднялся по лестнице, открыл дверь, которая была не заперта специально для него, и спустя еще три пролета оказался в спальне директрисы.

Валаринда, как и предполагалось, ждала его. Ее черные волосы рассыпались по темно-бордовой подушке, черная бретелька пеньюара вроде бы случайно сползла с плеча. Гладкая и белая, как мрамор, ножка кокетливо выглядывала из-под покрывала.

– Ты долго, – она идеально имитировала полусонный голос. – Ложись рядом.

Айсайар всегда играл с ней в эту игру. Она притворялась любящей и заботливой женой, а он – не менее любящим мужем или чем-то вроде этого. А утром она снова становилась нервной и властной женщиной-директором, он – недисциплинированным работником, который хоть и был ценен, но не настолько, чтобы с ним можно было говорить о чем-то серьезном. Айсар нежно улыбнулся, включаясь в игру, и шагнул навстречу открывшимся объятиям.

…Девушка падала, отчаянно открывая рот, и при этом не могла издать ни звука. Айсайар рванулся к ней, но он был так же беспомощен, как и несчастен: в эту минуту, когда она летела вниз с острой, обледенелой скалы, он был не в состоянии помочь ей, он мог лишь смотреть, как она метр за метром, секунду за секундой приближается к своей смерти. Вот осталось совсем немного, и ему хочется закрыть глаза и не видеть того, что неминуемо произойдет, но он не может себе этого позволить. Он должен быть с ней сейчас. Хотя бы взглядом.

Мгновение – и хрупкое тело в развевающихся сероватых одеждах достигает первого острого камня, бьется об него и падает дальше, чтобы удариться о еще один… И еще. Изломанная кукла в серо-красном наряде долетает почти до самой воды, когда Айсайар понимает, что он кричит, и, наверное, уже долго:

– Нет! Нет! Нет!!!

Собственный голос вырывает его из сна.

Он уже открыл глаза, но все еще продолжал выкрикивать бесполезное слово. Руки седоволосого дрожали, дыхание было прерывистым, а сердце долго не могло восстановить привычный ритм. Женщины, в чьей постели он провел эту ночь, уже не было рядом, иначе она бы точно вылила на него ушат воды.

Сон был слишком реалистичным. Настолько, что оставил в груди щемящее чувство непоправимой беды. Как будто бы это все было на самом деле, как будто бы где-то действительно упала со скалы очень дорогая ему девушка, а он не смог ее спасти.

Айсар сел на кровати, потер лицо ладонями, пытаясь прогнать видение, застывшее перед глазами. От болезненного воспоминания сна в горле стоял ком, руки нервно перебирали край бордовой простыни.

Умывание холодной водой также не помогало, щемящее чувство боли и тоски не отпускало. А зеркало в позолоченной раме, так умело расширяющее визуальное пространство бордовой комнаты, показывало не жизнерадостного парня с хитроватой улыбкой, а уставшего и надломленного, с темными кругами вокруг глаз, потухшим взглядом и осунувшимся лицом человека, который, казалось, постарел на целую вечность.

Он практически неосознанно потянул нить Внешней Силы, пытаясь через нее почувствовать девушку из сна – все равно, в каком из миров. Но по неведомой причине он мог ощущать только пробуждающуюся, а она теперь спала беспокойным сном в своей комнате. Ощущалась тревога за нее, но все же пробуждающаяся не была девушкой из сна, Айсар был в этом уверен. Но, почему же тогда они чувствовали одинаково? На этот вопрос у седоволосого не было ответа. Возможно, сон вообще стал всего лишь игрой воображения, которое разыгралось от пробуждения сил и встречи с явно необычной девчонкой.

Размышлять о чем-то столь серьезном было не привычно. Сколько он себя помнил, он всегда не особенно думал о прошлом. И так же мало – о том, что будет дальше.

Он вспомнил свой первый переход. Тогда Айсар пришел в себя в какой-то лачуге. На стенах висели шкуры различных животных. Некоторые из них он идентифицировал, некоторые – нет. На полу также валялась грязная бурая шкура, своим краем она практически касалась открытого очага. В помещении, если так можно было назвать это место, было душно, в воздухе витали горьковатые запахи трав. Он помнил, что не сразу смог пошевелиться, что почувствовал, как левая нога не может двигаться и очень сильно болит. Помнил ощущение сухости во рту, вязкости застывшей под языком и прилипшей к небу крови. Вот таким было его рождение. Это было очень давно в одном из миров, кажется в десятом.

Рядом с ним тогда оказался Эрдьяр. Рыжебородый сказал, что отбил его у кочевников, когда они его, полумертвого, тащили лошадями по степи. Так, наверное, и было на самом деле. Айсар ничего не помнил, и за все, прошедшие после своего рождения годы, ни разу не захотел узнать, что это были за кочевники, откуда они его тащили, и почему, где его настоящий дом, есть ли у него семья… Дьяр уважал его выбор, принял его и ни разу до вчерашнего вечера не задал ни одного вопроса о прошлом седоволосого, не сделал ни одного предположения и вообще не затрагивал эту тему. Все эти вопросы подчас приходили в голову седовласого парня, но все, что с ним произошло, он считал провиденьем судьбы, которая так распорядилась его жизнью.

Так легко было жить без привязанностей (если не считать Эрдъяра), без особо волнующих душу переживаний, просто жить и радоваться каждому дню. Но однажды он внезапно почувствовал сильнейший зуд внутри, будто внутренности искусали насекомые. Айсар не сразу понял, в чем дело, пока не узнал, что мальчишка, которого он встретил после тех странных ощущений, в тот же день взорвал себя и полдеревни, в которой проживал. К тому моменту Айсайар уже научился открывать переходы, и в следующий раз, когда он почувствовал этот зуд, они с Эрдьяром нашли женщину, мать двоих детей, и привели ее в Школу Жизни и Смерти. В тот раз они успели. Женщина осталась жива. Как и практически все остальные пробуждающиеся, которых он находил в дальнейшем. Кроме тех, кого раньше находили охотники.

Миссия Айсайара привнесла в его жизнь смысл, у него появились цели, но эта работа не изменила склад его характера, парень оставался веселым, легким и не до конца осознающим свои способности. Но сейчас, после увиденного кошмара, странное ощущение вины и отчаяния не проходило, заставляя задумываться о том, что же именно доставляло боль. Это ощущение не прошло ни после выполнения утренних упражнений, ни после беседы и давно для него ничего не значащих объятий с Валариндой, которая решила лично его разбудить и заодно принести завтрак в постель – в обмен на свою порцию хорошего настроения на весь день. Она была рада, что он снова поддался на ее каприз, но была несколько рассержена отсутствием улыбки на его лице.

– Ты сегодня не улыбаешься, – бросила она, застегивая платье. – Или тебе не понравился завтрак, приготовленный мною?

Она игриво и в то же время надменно взглянула на него через еще не спрятанное под одеждой плечо. Необычайные существа – женщины. Умеют сочетать в себе все лучшее и все худшее одновременно.

– Все отлично, – Айсайар снисходительно улыбнулся. – Ты же знаешь, я, бывает, могу отключиться от этого мира.

– Да, я знаю. Но это бывает, когда ты начинаешь чувствовать пробуждающегося, и вычисляешь, в каком он мире. А сейчас не так, – она прошлась пальчиками по напряженным мышцам седовласого.

– Сейчас я тоже ищу, но не пробуждающегося, а одного старого знакомого, – Айсар почти не соврал. Хотя обычно он вообще не посвящал никого, кроме Дьяра в свои дела.

– И как, успешно? – Еще одно движение острых ноготков вдоль позвоночника.

– Айсайа-а-а-ар…

Тихий зов прозвучал одновременно с вопросом директрисы. Лед замер, прислушиваясь ко всем мирам сразу.

– Айсайар…

Седовласый потянулся к нитям Внешней силы, пытаясь понять, откуда слышится шепот. Он был не близок, не из этого мира точно.

– Айсайар…

Зов точно шел из Леса – мира, где нет ни единого живого человека. Впрочем, мертвых там тоже не было. Вообще ничего, кроме древних мощных деревьев.

– Айсайар? – директриса внимательно посмотрела на своего протеже.

– Мне пора, – Айсар схватил трость, которая стояла у изголовья кровати, и свою любимую толстовку, отобранную однажды в первом мире у одного пробуждающегося – грабителя. Открыв переход, Лед, не раздумывая, шагнул.

..Лес встретил Айсайара умиротворяющим шелестом невидимых крон, скрытых от глаз влажными, одеялоподобными облаками. Стволы могучих деревьев, таких высоких и толстых, каких не было ни в одном из миров, восхищающими взор колоннами уходили вверх. Ноги проваливались в рыхлую почву, а запахи сырости и гниющей листвы окутывали и немного удручали.

Айсайар точно знал, что здесь не может быть никого. Но кто же тогда его звал? Деревья, конечно, обладали коллективным сознанием, но не настолько мощным, чтобы бросить зов. Айсар натянул на голову капюшон и сделал еще один шаг вперед. Трость тут же погрузилась в землю почти на ладонь – бродить здесь было крайне неудобно, поэтому седовласый просто потянул Нить Силы, посылая сообщение: «Я здесь, я пришел», в надежде, что тот, кто его звал, сам найдет его.

Ждать пришлось долго, Айсайар начал скучать. Он растянулся прямо на влажной листве, погружаясь в какое-то небывалое медитативное состояние без мыслей и желаний. Странный лес заставлял всматриваться в себя. Рыжебородому тут бы понравилось.

Идеальная тишина, почти пугающая, такая непривычная в других лесах других миров, обволакивала сознание, лишала его ясности. В других лесах, в которых бывал седоволосый, не было такого умиротворения – там всегда шумят его обитатели. Птицы, звери, насекомые, – все они издают неповторимый общий шум, благодаря которому, знающий человек даже с закрытыми глазами всегда скажет, что он в лесу. Ведь любой лес звучит. Этот же Лес молчал, как самый идейный партизан любой войны на допросе у врага. И Айсайару казалось, что весь лес будто бы внимательно наблюдает за ним.

Впервые он задумался о том, почему здесь никогда не бывает людей. Ведь здесь так легко и свободно дышится, так удивительно спокойно, и так много места для колонизации, которой вечно занимаются все расы без исключения. Но почему-то Лес оставался абсолютно пустым. Несколько раз они с Эрдьяром уже проходили здесь, но тогда у Айсайара не было ни времени, ни желания думать об этом.

Лед почти задремал, когда рядом послышался звонкий и чистый голос:

– Здравствуй, брат.

Айсайар резко сел и столкнулся взглядом с удивительным собеседником.

Это был мальчик лет восьми с длинными изумрудными волосами, заплетенными в косу, и такими же изумрудными, удивительными, наполненными какой-то невообразимой чистотой, глазами. Он был худ, почти прозрачен, в белых балахонных одеждах, отчего его тело казалось еще тоньше.

– Я рад тебя видеть, – пропел мальчик своим мелодичным голосом. – Я вижу, ты меня не помнишь. Я – Эйех.

Удивительное создание еле заметно улыбнулась, а Айсар не нашелся, что ответить и просто кивнул.

– Я должен тебе кое-что поведать.

– Что? – седоволосый несколько отошел от увиденного и решил поддержать разговор.

В представлении Айсайар смысла не видел, ведь Эйех и так звал его сквозь грань по имени.

– Отец передал, что тебе нужно торопиться, но не спешить. Что ты должен все вспомнить, но забыть. И что теперь ему не верят, – удивительный ребенок повторил явно заученную фразу и обратил свой взор прямо на Айсара.

– Кому не верят? Чей отец? Куда мне нужно торопиться?

– Когда тебе понадобится помощь, многие придут, но другие, и их тоже не мало, захотят увидеть твое падение, – так же невозмутимо продолжил мальчик. – Это все, что я могу тебе сказать.

– Так ты же ничего толком не сказал! – возмутился Айсайар.

– А больше тебе и не нужно. Тебе поможет твоя память и та, которую ты украл.

Силуэт Эйеха поплыл, растворяясь в лесной сырости.

– Стой! Я не понял, что я должен делать? – крикнул в пустоту Айсар. – Или не должен…

Что имел в виду маленький собеседник? О каком падении он говорил? Встреча с Эйехом явно породила больше вопросов, чем дала ответов. Айсайар чувствовал себя обманутым – он думал, что получит ответы, ему почему-то казалось, что голос, звавший его, связан с той погибающей девушкой, но мальчик только еще больше все запутал. Единственное, что почувствовал седовласый, так это то, что Дарья имеет к этому отношение, ведь он, можно сказать, украл ее из ее мира. Впрочем, как и многих других. Осталось понять, к чему «этому».

Лес продолжал молчать, оставляя без внимания седоволосого человека в капюшоне и его многочисленные вопросы. Вскоре Айсайар тоже покинул безмолвных великанов, шагнув в переход.

Глава 5. Жизнь за фасадом

Дарья      

Цветущие старые липы пахли просто невероятно. Я прикрыла глаза, вдыхая как можно глубже неповторимый сладковатый аромат. Мне казалось, я бы вечность могла просидеть здесь – на облезлой лавке, в липовом парке, в самом центре города. Это место было своеобразным убежищем для моей души. Я приходила сюда каждый раз, когда не могла разобраться в себе или когда разбиралась слишком хорошо, чтобы понять, что моя жизнь в шестнадцать лет уже повернула куда-то не туда. Сейчас был именно тот случай.

Я сидела, взобравшись на лавку с ногами, положив подбородок на колени, и смотрела, как упитанные голуби выискивают крошки на выщербленном асфальте. Отчаяние захлестывало меня, то накрывало с головой, то позволяло глотнуть немного воздуха, чтобы после сразу же окатить новой волной тревоги, погрузить под воду. Женщина, с которой я жила (бабушкой я ее никогда не называла), сообщила мне, что следующие два года до своего совершеннолетия я проведу в интернате. Я слишком своенравная и взбалмошная, говорила она, и ее бедные нервные клетки уже слишком нервные, чтобы меня терпеть. Хотя, если быть честными, то они никогда у нее не были спокойными.

Мои родители погибли уже давно, причем смерть их была предсказуемой: мать умерла от передозировки запрещенных веществ, отец ушел следом за ней: что-то не поделил с кем-то важным в тюрьме. Я была совсем маленькой, и толком не помню ни одного из них. Только какие-то не связанные между собой обрывки воспоминаний всплывали периодически в моем сознании. Но нельзя сказать, что я дорожила ими. Скорее, наоборот – гнала их прочь. Женщина, с которой я жила, напротив, лелеяла память о родственниках, подпитывая ею ненависть ко мне. И я даже могла ее оправдать за все побои и унижения – она ведь видела во мне их, людей, которые покрыли ее, тогда еще не седую голову позором. Но ее идея с детским домом просто выбила из меня весь воздух. Несмотря на отвратительную атмосферу дома, у меня были друзья, была школа, в которой я училась практически на отлично. Мне этого хватало, чтобы быть счастливой. А теперь женщина, с которой я жила, хотела лишить меня и этого!

Обида сдавила грудь так сильно, словно кто-то жестокий положил мне прямо на сердце тяжелый камень. Голуби стали смазанными, а тротуар удивительным образом выровнялся, приобретая неведомую ранее привлекательность. Я всхлипнула и совсем не как взрослая вытерла нос рукой.

– Однажды я оказался в Ливерпуле, – голос рядом прозвучал так неожиданно, что я подпрыгнула, краснея от стыда за детское поведение. – Так вот, там на берегу я увидел прекрасное здание. Оно называется Ройал Лайвер Билдинг. Оно казалось мне самым величественным и прекрасным из того, что я видел в жизни, и я подумал, что в этом дворце должен жить Бог. Я принял Ройал Лайвер Билдинг за церковь, а оказалось, что это всего лишь офисное здание с красивым фасадом.

Молодой человек замолчал, глядя куда-то вдаль. Я, глядя на него в упор, ждала продолжения истории. Внешность его мне показалась удивительно привлекательной: смоляные волосы, закинутые назад, прямой тонкий нос, впалые щеки, полуприкрытые темные глаза под пушистыми ресницами, изогнутые черные брови… За свои шестнадцать лет красивее мужчины я не видела. Даже в кино.

Совсем некстати я шмыгнула носом, и парень, будто бы очнувшись от созерцания своей собственной души, повернулся ко мне.

– От своей ограниченности я принял что-то мелкое и обыденное, за что-то более серьезное, масштабное и важное, – его глаза завораживали. – Подумай, может быть, и у тебя сейчас так же? Я не хочу, конечно, сказать, что ты ограниченная, но, знаешь, может быть, сейчас ты тоже видишь лишь фасад?

Он улыбнулся, от чего на щеках появились милые ямочки, и я невольно улыбнулась в ответ.

– Меня зовут Кирилл, – он протянул мне руку, и я, не задумываясь, вложила в нее свою.

– А меня Даша.

…Я проснулась раньше, чем когда-либо за последние лет семь. Не открывая глаз, я потянулась рукой к телефону, желая выключить будильник, пока он не начал звонить и не разбудил Кирилла. Но телефона не оказалось на месте. Как и тумбочки, Кирилла и всего моего привычного мира.

Осознание происходящего было похоже на погружение в ледяную воду, когда сначала заходишь медленно и осторожно, чтобы холод случайно не сковал лишнего сантиметра разогретого тела, а потом задерживаешь дыхание и ныряешь с головой, не думая.

Я тоскливо обвела взглядом выделенную мне комнату. Все было не моим – деревянная кровать с пологом грязно-серого цвета, колючее шерстяное покрывало, простынь из ткани, больше всего напоминающей невыбеленный лен, жесткая подушка, таз с водой в углу на полу… На единственном стуле поднос с так и не тронутым ужином, который вчера поздней ночью, дико извиняясь, принес Эндор. Судя по всему, он благополучно забыл о моих пищевых потребностях. А потом спохватился. Я не обижалась. Кусок в горло не лез, и я так и не смогла заставить себя съесть хоть что-нибудь. Зато выпила почти всю принесенную мальчишкой воду, и теперь физиологические потребности мотивировали меня на поиски санузла. Подобие туалета нашлось за загородкой из половин бревен, поставленных вертикально. И на том спасибо.

Золотые утренние лучи еще совсем робко заглядывали в мрачную каменную коробку, которую кто-то ради смеха назвал комнатой. Постепенно солнце, поднимаясь из-за леса, рассыпало их совсем как то, знакомое мне. Теперь, когда две луны чужого мира ушли с небосклона, мне стало легче, свободнее, все проблемы показались решаемыми и не стоящими переживаний. В своем мире я каждое утро говорила себе, что у меня все получится, как бы ни сложился день, я со всем справлюсь. В этом мире я не собиралась изменять своим традициям.

Я не знала, принесут ли мне завтрак, поэтому решила не пренебрегать остывшим ужином.

Кормили здесь… примитивно. Кусок жареного мяса, кусок сыра, какие-то неизвестные мне овощи, подозрительно напоминающие ненавистную брокколи и половина обычной луковицы. Мда… Если они здесь вот так лук едят, представляю, какой аромат витает в людных комнатах. Хотя от Айсайара я никакого неприятного запаха не почуяла, несмотря на то, что точно помнила – он дотрагивался до моих губ. Я поморщилась.

Странный парень, думала я, жуя подветренное мясо. Странный даже для другого мира. Но, что скрывать, не лишен харизмы, которая хочешь-не хочешь, а располагает к себе.

Когда в дверь постучали, я умывалась ледяной водой из таза.

– Войдите! – крикнула я, вспомнив, что, пребывая вчера в растрепанных чувствах, я даже не подумала запереть дверь.

– Ты готова? – голова Эндора просунулась между косяком и дверью, и взирала на меня крайне возбужденными глазами.

– Да, почти.

Он начал пританцовывать в двери, что еще больше укрепило меня в мысли, что ему что-то очень от меня нужно, но поторопить меня он по неведомой мне причине не хочет. Стесняется, наверное. Я снова почувствовала себя, как в детстве, когда мой друг Коля звал меня на какие-нибудь проказы. Обычно у него с периодичностью в неделю возникали гениальные мысли на тему: «Как сломать себе шею, уничтожив при этом как можно больше окружающих предметов». Появившаяся внутри Коли идея не могла спокойно ждать своего осуществления. Она будто бы свербела, заставляя юного гения биться в нетерпении.

И вот сейчас отрок из другого мира вел себя ровно так же, как и подросток из мира моего. Осознание этого презабавного факта удивительным образом сделало меня чуточку спокойнее. Настолько, что я даже стала способна на шутки.

– Эндор, у тебя все хорошо? – решила поинтересоваться я, исподтишка глядя на мальчишку. – Со стороны кажется, что ты заболел. И, похоже, знакомой всем болезнью. Тебе не нужно посетить уборную?

– Зачем? – мальчик остановился с открытым ртом, обдумывая информацию, а потом резко скривился, понимая, что именно я имею в виду. – Ну тебя! Я здоров, а вот ты, судя по всему, головой занедужила.

– С чего бы? – удивилась я. – Хотя, учитывая то, что мне мерещится, будто я попала в другой мир…

– Ой, – отмахнулся мальчик. – Собирайся быстрее!

– А куда мы, собственно, так торопимся? – недоумевала я.

Эндор взглянул на меня, как на умалишенную.

– Тебе что, совсем не интересно, какую ты Силу получишь? Она же сегодня должна проявиться!

– Нет, мне не интересно.

Мне интересно вернуться домой поскорее, подумала я.

Судя по выражению лица, мой ответ расценивался мальчишкой как крамольный. Он не понимал, как можно не желать стать хоть немного могущественней, чем сейчас. Хотя, если рассматривать это с такой точки зрения… Как бы ни хотелось, я не могла сказать, что являюсь человеком, лишенным амбиций. Наверное, все дело в том, что в детстве мне слишком часто говорили, что я ни на что не способна. Как там говорят психологи? Все проблемы из детства? Да, так и есть. Мне действительно часто требовалось что-то доказывать и зачастую самой себе. Однако в этом случае пасовали даже мои амбиции, поэтому единственный мой интерес к собственным способностям заключался в том, что я мечтала, что бы это было что-то такое, что не могло бы меня убить.

– Ты невыносима, – вынес свой вердикт мальчишка.

– Вероятно, – улыбнулась я, выходя вслед за ним из комнаты.

Прежде, чем закрыть дверь я оглянулась и сделала то, что делала каждое утро, убегая в офис.

– Пока, – шепнула я в пустоту комнаты, надеясь, что в другом мире Кирилл услышит меня.

– С кем ты говоришь? – Эндор подозрительно покосился на меня.

– Ни с кем, – буркнула я. – Пойдем уже.

Глупый утренний ритуал окончательно испортил мое настроение. Зря я так сделала. Лучше всего пока вообще абстрагироваться от всего, представить, что ничего сверхъестественного со мной не происходило, что меня не ищет Кирилл, теряя голову от беспокойства. Где-то там…

Я почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Плохо дело. Резкие перепады настроения в моем случае говорят о том, что я на грани нервного срыва.

– Потерпи немного, – Эндор сочувственно сжал мое плечо. – Эсма поможет.

Я кивнула, смахивая слезы, втайне надеясь, что Эндор не станет развивать тему моей повышенной слезливости. Мальчик оказался на редкость тактичным.

На нашем пути так и не встретилось ни одного местного жителя, и я была этому крайне рада – не хотелось сейчас ни с кем знакомиться, как и не хотелось, чтобы кто-то видел меня в таком нестабильном состоянии. Женщина, с которой я жила, часто говорила, что мои слезы никому не нужны, и несмотря на трудности нашего с ней общения, эту науку я запомнила и была с ней полностью согласна.

Мы спустились по четырем лестницам и прошли с десять коридоров различной ширины и высоты. Если бы я осталась одна, то точно бы не нашла дороги обратно. Наконец мы вышли во двор замка, стоящего буквой «П». Это даже был не двор, а скорее луг, который затесался между монолитными стенами старинного строения. На лугу росли незнакомые мне, но такие ароматные травы, что я сразу почувствовала себя в некотором уединении с природой, которая щедро позволяет мне вдыхать эти чудные запахи. Через сотни две шагов луг врезался в стену могучих деревьев, больше всего похожих на наши хвойные. Не знаю, что повлияло на мои чувства в тот момент, но, взглянув на темную полосу, маячившую впереди, я вдруг подумала, что именно этот лес, а не седовласый проводник через миры, навсегда изменит мою жизнь.

Глава 6. Подготовка

Коро стоял на ступеньках перед дверью директрисы, когда услышал звук быстрых шагов, а потом из черного входа выпрыгнул Эндор – один из самых талантливых и, в то же время безрассудных учеников Школы Жизни и Смерти. Пророк сделал шаг в сторону, не желая быть обнаруженным, и вовремя – вслед за мальчишкой в двери появилась девушка с каштановыми волосами. Та, которая станет и причиной и предпосылкой величайшего события в истории миров.

Пророк проследил за ее движением – девушка зацепила ладонью стебель яршин-травы и улыбнулась своим мыслям. Он зачарованно наблюдал, как она вглядывается в лесополосу, защищавшую школу от чужих глаз. Не так быстро, пробуждающаяся, тебе сейчас нужна не сила. Тебе сейчас нужен покой.

Эндор вскинул голову, будто услышал мысли мужчины и уставился прямо на Коро, который постарался выразить в своем взгляде полную уверенность, и даже едва заметно кивнул, чтобы подросток не вздумал сомневаться в правильности решения пророка. К счастью, Дарья была настолько погружена в свои мысли, что совершенно не замечала мальчишку и его беспокойства. Наконец Эндор отвел взгляд. Пророку нужно либо доверять, либо нет. Эндор выбрал первое, и своим решением добавил на чашу весов один шанс в пользу выживания миров.

– Нам туда, – Эндор указал на темнеющий впереди лес. – Эсма уже ждет.

Одна из самых юных и талантливейших целительниц факультета Жизни знала, что необходимо сделать. Первое – она избавит пробуждающуюся от ненужных переживаний. Потом девочка подготовит ее к испытанию за доступное время. А его не так-то уж и много.

– Дарья, ты идешь? – Коро отвлек от размышлений голос Эндора.

– Да, конечно, – Дарья поспешила за своим провожатым.

Коро любил этот лес, он жил им все время, когда возвращался в Холорон, но, несмотря на это, он знал, какое впечатление производит на новичков этот лес. Им всем казалось, что он обступает неожиданно, будто бы банда разбойников, выпрыгнувшая из-за угла с вполне понятными целями. Темные ветви деревьев, свисающие низко, по мнению всех, кто попадал в этот лес впервые, старались задеть головы своих гостей. И только пророк знал, что лес не хочет напугать. Единственное, чего он хотел, – защитить.

Мужчина еще немного посмотрел вслед удаляющимся, вернулся и постучал в тяжелую дверь. Еще один винтик в его четко рассчитанном механизме закрутится с минуты на минуту.

Директриса открыла сама, не применяя магию, что могло значить только одно – она уже знала, кто конкретно ее навестил. Ее лицо не выражало никаких эмоций, но на то он и пророк, чтобы знать, что через минуту после его ухода, Валаринда будет крушить свою спальню в бессильной ярости.

– Здравствуй, – она первая не выдержала молчания.

– Здравствуй.

Коро продолжал стоять, не двигаясь, и директрисе пришлось открыть дверь шире и нервно махнуть рукой в подобие приглашающего жеста. Коротко кивнув, пророк поднялся по ступеням в гостиную, удержался, чтобы не оглянуться вокруг, отмечая изменения с момента своего последнего визита, и, уже без приглашения, сел в кресло, закидывая ногу на ногу. Он знал, что сейчас он выглядел устрашающе, в своих черных одеждах, с этим своим пробирающим до мозга костей взглядом – результатом всматривания в Вечность, – который появился у него со временем независимо от его желания. Валаринда примостилась на краешек дивана, будто бы это она была в гостях у Коро, а не наоборот.

– Какие вести ты принес мне на этот раз? – устало прикрыв глаза, спросила женщина.

– Тебе придется его отпустить, – сказал пророк, глядя прямо в глаза своей бывшей любовницы.

– В прошлый раз ты сказал мне, что я должна отпустить тебя, и я это сделала, – после недолгого молчания проговорила директриса. – Я не понимала, я не принимала, но сделала так, как ты хочешь, потому что доверяла тебе. И теперь ты просишь у меня того же. Вновь!

– Я не прошу, – поправил ее Коро.