Текст книги "Василек, березовый фей"

Анастасия Булдакова
Василёк, берёзовый фей

© Булдакова А., 2024

© Лишаева Т., ил., 2024

© ООО «Феникс», 2025

* * *

Глава 1
На берёзовой ветке

Василёк достаёт из таза чистое полотенце и, дрожа, прижимает его к лицу. Полотенце холодное, свежее, недаром оно вышито зимними нитями.

Сквозь морозный узор Василёк видит золотой силуэт мамы. Она растянула бельевую верёвку и теперь накидывает на неё простыни. Прищепки щёлкают. Где-то внизу стрекочет кузнечик. Хорошо на берёзовой ветке июньским утром.

– Когда я стану взрослым, – говорит Василёк, – у меня будет собака! Большая, с длинной шерстью и чёрным носом. Летом мы с ней будем купаться в реке. Осенью соберём разноцветные листья, чтобы спрятать в книжках. Зимой я дам ей в зубы шнурок от санок, и она помчит меня по снежному полю.

– А весной? – спрашивает мама, и Василёк видит, как силуэт её становится больше.

– А весной мы будем топать по лужам и мериться, у кого брызги выше.

– Как ты назовёшь свою собаку? – мама легонько касается макушки сына. – Мою вот Ольхой звали.

Даже сквозь плотное полотенце мама такая яркая, что Василёк щурится.

– Ёлла, – отвечает он и закрывает глаза. – Потому что я встречу её под ёлкой.

Полотенце больше не холодит. Оно нагрелось от тёплого дыхания фея. С закрытыми глазами темно, но Василёк всё видит: и бусы из прищепок, и цветочные простыни, и кузнечика в густой траве, и ёлку, под которой его ждёт Ёлла.

Глава 2
Волшебные семена

Васильку всего семь лет, но умеет он не только бельё развешивать. Папа часто берёт сына в деревню и поручает ему самую ответственную часть работы. Для этого у Василька даже сумка есть из мешковины, с длинной вышитой ручкой. Василёк надевает её через плечо и гордо летит над крышами.

Внизу кудахчут куры. Кошки греют спины на порогах летних кухонь, где хозяйки уже вовсю колдуют над обедом. На окраине деревни виднеется река. Она сине-зелёной змейкой ползёт меж травянистых берегов, на которых, точно россыпь горошка, растут аккуратные пихты.

Василёк здоровается с облаками – легонько жмёт их пушистые лапы. Облака зовут фея поиграть с ними в «Угадай, кто я», но тот мотает головой – сумка плечо тянет. В ней в шерстяных мешочках греются семена.

Василёк опускает руку в сумку и долго слушает семена кончиками пальцев. У каждого – своё звучание. Семена здоровья поют чисто. Каждая нота их мелодии раздаётся громко и ровно в срок. А вот расслышать семена нежности бывает непросто. Их музыка похожа на кошачье мурчание, а ещё на шёпот снежинок в декабре. Больше всего Василёк любит семена радости. Нотки у них прыткие, как кузнечики. Скачут под кончиками пальцев, рвутся из тёплого мешка.

Василёк замечает внизу людей – Улю с Юрой. Они бегут через луг, хохочут. Одежда у обоих мокрая, коленки грязные, а в волосах запутались ромашки.

– В водяных разбойников играли, – догадывается Василёк и мчится к дому их бабушки Светы. Нужно бросить в печную трубу несколько семян спокойствия.

Глава 3
Шлем рыцаря дымоходных драконов

Если сумка пустеет раньше, чем приходит время обедать, Василёк оставляет её на деревянном коньке дома дедушки Саши и летит к папе. Папа у Василька – настоящий рыцарь. Он помогает дымоходным драконам найти путь к звёздам, а потому носит латы из плоской гальки и волшебный шлем из сосновой смолы.

Сегодня днём мама с папой ушли за грибами, поэтому Василёк надевает папин шлем и с удивлением обнаруживает, что мир вокруг изменился. Из-за кустов выглядывают хитрые глаза, на ветках осин то и дело мелькают длинные чешуйчатые хвосты, а из-под крылечек домов высовываются пупырчатые языки и ловят мошек. Один из них тянется к Васильку и лижет пятку.

Так быстро фей ещё не летал… Крылья за спиной воют, точно грозовой ветер, по рукам бегут мурашки, а земля под ногами превращается в сплошное размытое пятно, на котором то тут, то там вспыхивают огоньки. Василёк решает, что это костры. Жители деревни каждое лето разводят такие в июле на Ивана Купалу. Рядом с ними всегда тепло и хорошо. Даже вездесущие мошки боятся этого огня.

Василёк спускается к реке. На берегу спокойно: ни жутких глаз, ни коварных хвостов, ни голодных языков. Лишь волны перешёптываются – хихикают над неуклюжими утятами. Да ёлки покачивают макушками, пока где-то вдалеке звенят колокольчиками коровы.

Совсем не страшно на берегу рядом с костром, но кончики крыльев у Василька всё равно дрожат. Как же он раньше не замечал чудовищ? Как умудрился не попасться им? Неужели всё это время Васильку просто везло? Вопросов становится больше, чем ответов, и каждый новый только сильнее пугает маленького Василька.

В один момент он даже собирается лететь к маме (она лучше других умеет лечить этот страх), как вдруг слышит гулкий рёв. Рёв этот проносится над поляной и сбивает Василька с ног. Так к пирсу швартуется баржа.

– Ты ушибся? – раздаётся тихий, щёлкающий голос. – С запястьем всё хорошо?

Василёк упал на острый камень и поцарапал руку, но не станет же он плакать при посторонних. И хоть ранка неприятно щиплет, на Васильке шлем рыцаря!

– На той полянке среди ромашек растёт подорожник, – говорит голос. – Потри его ногтем и приложи к запястью. Кровь быстро остановится, и боль уйдёт.

Василёк поворачивается, чтобы поблагодарить незнакомца, но за спиной никого нет. Только костёр искрится алыми звёздами, да река пенится, ударяясь о сваи деревянного пирса.

– Может, убежал, – думает Василёк и идёт к ромашковой полянке.

Там действительно растёт подорожник. Один-единственный листик. Василёк срывает его и делает, как было сказано. Вскоре кровь останавливается, а рука перестаёт болеть. Василёк садится на полено возле костра и смотрит на реку. Из неё выпрыгивают крылатые рыбы с радужными хвостами. Они плывут по течению к барже, а поравнявшись с ней, звонко пищат в знак приветствия.

– Какие красивые! – Василёк подходит к воде и машет рыбам, но те прячутся на дне.

– Испугались, – снова раздаётся голос незнакомца. – Таких, как ты, раньше не видели. Не сердись на них.

Василёк быстро оборачивается, но за спиной по-прежнему никого нет. Только угли в костре трещат, да пламя танцует на ветру.

– Говорящий костёр? – хмурится Василёк.

– Меня зовут Птах, – костёр запускает в небо несколько искр и снова затихает. – Я согреваю чудищ.

– Чудищ? – Василёк пятится. – Разве ты не добрый костёр в честь Ивана Купалы?

– Костёр на Ивана Купалу согревает людские сердца, – отвечает тот. – А я – сердца чудищ. Всем сердцам в мире нужно, чтобы их кто-то согревал.

– Но чудища опасные! – возмущается Василёк. Ему вдруг очень хочется отблагодарить костёр за помощь и уберечь его от беды. – Они кусаются, бодаются, рычат. Они могут, могут… Они могут тебя потушить!

– А ты много чудищ знаешь? – спрашивает костёр. – Если хочешь, я познакомлю тебя с теми, кто придёт сегодня погреться.

Идея Васильку не нравится, но прежде чем отказать, он почему-то думает о радужных рыбах.

– Те красивые рыбы, – говорит Василёк. – Они тоже чудовища?

Костёр кренится вправо, кренится влево и поднимается ввысь длинным столбом оранжевых искр. Хоть Васильку и страшно, он всё же решает остаться. Пристраивается на полено поближе к Птаху и тихонько наблюдает за всеми, кто приходит в тот вечер на огонёк. А это и хвостатые многоноги, и лупоглазые крылатки, и чудища с длинными фиолетовыми языками. Их Василёк называет прыгскоками, потому что лапки у них очень короткие и, чтобы быстро куда-то добраться, чудищам приходится забавно прыгать.

– Почему-то мне больше не страшно, – шепчет Василёк костру после знакомства со всеми.

Позади раздаётся бульк. За ним ещё один и ещё… Бульк. Бульк. Бульк. Василёк подходит к воде и протягивает радужным рыбкам ладонь.

– Меня зовут Василёк.

Глава 4
Панамка

Хорошо летом в деревне Кама. Ветер играет на длинных ивовых ветках, носится по полянам, сбрасывает с Верочкиной головы панамку. Девочка смеётся, кричит и бежит догонять. Панамка на глазах превращается в самолёт. Он кружит над ёлками, огибает сосны, один раз чуть не падает в лужу. Верочка взвизгивает. Ветер, опомнившись, поднимает самолёт вверх и мягко сажает его на берёзовую ветку.

– Молодец, молодец! – прыгает Верочка и хлопает в ладоши, восхищаясь мастерством невидимого пилота.

Ветер встряхивает её косы и уносится к реке. Туда уже приплыли пушистые облака, а значит, пришло время устроить для них эстафету. Верочка скачет за ветром, но вдруг останавливается.

– Панамка!

Верочка смотрит по сторонам. Баба Нюра повела коз на ромашковый луг. Позвать? Но разве дотянется она до высокой ветки? Спина у бабы Нюры крючком, оттого и роста столько же, сколько и в Верочке. Что ж тогда делать? Может, Серёжку окликнуть, старшего брата. Он как раз пошёл к пирсу баржу разглядывать. Всё забраться хочет.

– Не-е-ет, – вздыхает Верочка.

Серёжка на неё ещё со вчерашнего дня в обиде. Не удержалась, съела его конфету. А ведь дед говорил: «Братишке Серёжке оставь».

– Верочка, Верочка… – качает головой девочка и смотрит на свою панамку: как же без неё домой вернуться? – Нельзя, нельзя…

Бумс. Василёк открывает один глаз. Бумс. Другой. Бумс. На пол с тумбочки летит любимая сосновая шишка. Тарелки на обеденном столе звенят. Бумс. Бумс. Всё в комнате ходит, прыгает, падает.

– Землетрясение? – думает Василёк.

Папа рассказывал, что иногда такое случается. Правда, не в их деревне, а «в местах на стыке тектонических плит». В Японии, например.

– Но Япония далеко от Камы, – вспоминает Василёк карту мира и выбирается из кровати.

Долго он спал, сладко, видел много сказочных снов. Когда опускал голову на подушку, мама готовила суп, папа заваривал чай, а теперь здесь никого. Только землетрясение. Проникло в дупло, когда родители ушли на огород, и устроило беспорядок.

– Уф! Вредное! – Василёк идёт к двери. Тяжело держать равновесие, когда в доме такой гость. Василёк шепчет: – Тише – тише. Сейчас я принесу тебе берёзового сока и угощу ватрушками.

Выглядывает Василёк из-за двери и глазам своим не верит. Настоящий пароход! Белый, красивый, большой. С якорями и иллюминаторами.

– Наверное, это подарок, – Василёк уже представляет, как спустит пароход на реку и поплывёт на нём к противоположному берегу.

Василёк всегда мечтал там побывать, а родители не разрешали. Крылья, мол, ещё слабые… А теперь… Теперь Василёк не только до того берега доберётся, он всю реку проплывёт. До самого моря!

– Ну же, ну, – раздаётся снизу девчачий голос. – Ещё чуть-чуть!

Василёк опускает голову и видит Верочку. Так вот кто устроил в доме землетрясение! Верочка пытается вскарабкаться на берёзу, но всё время соскальзывает. Точно земля тянет её магнитом. Бумс. Бумс. Шатается берёзовый ствол. Прыг. Прыг. Скачет по комнате мебель.

– Ой-ой-ой, – хнычет Верочка, потирая лодыжку, а взгляд от парохода не отводит. – Мама будет ругаться.

Жалко Васильку пароход отдавать. Столько приключений с ним можно было бы пережить. Столько скал посмотреть, мимо стольких ёлочек проплыть! Да только Верочке пароход, видимо, нужнее. Не зря же она и платье в цвет надела, и про маму вон что-то говорит.

– Вместе собрались, – догадывается Василёк и вспоминает тётю Надю.

Высокая, сильная, а голос такой, что и спорить не станешь. Вся в делах: то за коровами смотрит, то дом метёт, то обед готовит, то одежду шьёт…

– Отдохнуть бы тёте Наде, – думает Василёк.

Так и голос добрее станет, так и смеяться чаще будет. Смех у тёти Нади волшебный. Ни у кого в деревне больше такого нет. Как захохочет, так изо всех углов хмурь выгонит. Вздымится та чёрными облаками над крышами и развеется по ветру. Василёк сам слышал тёти-Надин смех, и каждый раз в груди у него будто фонарик зажигался, а все страхи, сомнения, тревоги так же, как домовая хмурь, вмиг отступали.

Толкает Василёк чудесный пароход. Плавно опускается тот на землю к ногам Верочки.

– Снова ветер-хулиган, – смеётся она, а в груди у Василька вспыхивают искры.

– Лёгкого вам пути! – машет он на прощание.

Глава 5
Сонное мыло

Низко опустилось солнце над резными еловыми макушками. Стих птичий гомон. На его место пришёл хор кузнечиков. Мошкара роится стайками, пляшет под его звонкое стрекотание. Василёк стоит на крыльце дома бабы Нюры и дышит цветочным облаком. Это белые флоксы стараются, обнимают его нежным ароматом, успокаивают после шумного дня.

– Кажется, уселись, – мама заглядывает в окошко кухни и машет сыну рукой. – Пойдём.

В летнюю пору форточка в гостиной всегда открыта. Василёк с мамой пробираются в дом и оказываются посреди просторной комнаты. Вдоль стены громоздится лакированный шифоньер. Василёк смотрит в его дверцы и видит себя точно в кривом зеркале.

– Нам сюда, – зовёт мама и спешит к зелёной занавеске. – Поможешь?

Одной маме не справиться. Шторы тяжёлые, плотные, сквозь них даже лунный свет не проходит. Василёк напрягает все свои силы. Не зря же он столько тренировался – носил домой воду в желудях, катал из сена на чердаке дяди Валентина крохотные стога, делал зарядку каждое утро.

Поддаётся Васильку занавеска. Не проходит и минуты, а мама уже достаёт из корзинки наволочку. Та, как по волшебству, выворачивается и – АМ! – проглатывает подушку целиком.

– Чудеса! – восхищается Василёк. – А как пахнет…

– Для бабы Нюры лавандой, – улыбается мама и собирается лететь дальше.

Много в деревне домов, много в корзинке наволочек. Все их мама постирала с сонным мылом и развесила сушиться на июньском солнце. Сны проступили на белом хлопке яркими цветами: ромашками, колокольчиками, диким горошком… Не увидят их обычные люди, зато услышат, почувствуют. Легко заснут они на волшебных наволочках и сладко проспят всю ночь.

– Здорово у бабы Нюры в доме, – подмечает Василёк. – И кровать высокая, и пыли нет, и комната вон какая красивая. Смотри, сколько картин на стенах.

Мама оглядывается и замечает несколько пейзажей. В темноте подробности не разглядишь, но оттого пейзажи кажутся ещё живее. Стоит чуть повернуть голову, и краем глаза видишь, как качается на ветру высокий камыш у озера. А прислушаешься – журчит ручеёк, прокладывает себе путь меж крутых скал. Всегда маме нравилась баба Нюра, но никогда она не присматривалась к её дому. Наденет наволочку и бегом к соседям.

Вечер быстро кончается, торопиться надо. А ведь прав сын, хорошо у бабы Нюры в гостях.

– Когда я стану взрослым, у меня тоже будет свой дом, – Василёк садится на край кровати и смотрит на картину с деревянным мостком через пруд. – С десятью комнатами.

– Куда тебе столько? – мама тоже решает перевести дух. Пара минут погоды не сделает.

– В первую я поселю бабушку, – объясняет Василёк. – Во вторую – дедушку, в третью – тебя, в четвёртую – папу, в пятую – Луку, в шестую – Медунику. Седьмую я оставлю для дяди Ягеля. В восьмой будет кухня с тóртами. В девятую я пущу тётю Акацию, с ней весело играть в «Перепрыгни реку», а в десятую – дядю Тополя. Он обещал взять меня на рыбалку.

– А где будешь жить ты? – спрашивает мама.

– Я? – задумывается Василёк. – Я буду жить на чердаке и запускать оттуда бумажные самолётики!

Он подхватывает мамину корзинку и летит к форточке.

– Пойдём! Хочу скорее закончить и посмотреть сон про свой дом. У тебя же остались в шкафу сонные наволочки?

Глава 6
Просвет

Висят над лесом чёрные тучи. Громко спорят они, кому над Камой ночевать. Бодаются, точно быки на лугу. Василёк ставит у окна табуретку, забирается на неё и выглядывает, где же просвет? Мама всегда говорит: «Заметишь просвет, и гроза стихнет». А Васильку очень нужно, чтобы она поскорее стихла.

Сегодня вечером обещали прилететь гости – Меду-ника с Лукой. Их отпустили с дядей Ягелем на выходные. У него в Каме дел накопилось: страшинки из подворотен повыметать да туманы на улицы запустить. Ну а Медуника с Лукой, стало быть, за компанию: и дяде помогут, и с Васильком увидятся.

Сверкают молнии над рекой, гнётся камыш у заводи. Не видать на горизонте просвета.

– Неужели не полетели? – беспокоится Василёк.

– В такую погоду вряд ли, – папа зажигает свечу и ставит её в центр стола. – А если и отправились в путь, то сейчас наверняка пережидают ливень.

– На чердаке устроились на пахучем сене и глядят в окно, прямо как ты, – мама перемешивает колоду карт с картинками и садится рядом с папой. – Иди к нам, гроза – самое время для гаданий.

Василёк устраивается в кресле и заворожённо смотрит на пламя свечи. По оконному стеклу бегут дождевые струйки, отскакивают от стен раскаты грома, огонёк подрагивает, но не угасает. Пока мама раскладывает карты, папа переплетает пальцы и рисует на стене тень большущего медведя.

– Вот это да! – восхищается Василёк.

Медведь рычит папиным голосом и превращается в зайца. Прыг-скок – скачет чёрный зайчишка по книжным полкам, а потом – бух! – становится собакой.

– Ёлла! – кричит Василёк. – Папа, это же Ёлла!

Собака устраивается на трюмо и внимательно смотрит на маму.

– Всё готово, – говорит та и предлагает начинать. – На счёт три открываем карточки. Если видите рядом две половинки одного целого, соединяйте.

Василёк впервые гадает вместе с родителями. Даже комната как будто изменилась по такому случаю. Стала меньше и уютнее. Свеча горит ярко, но свет у неё тёплый, мягкий и далеко от стола не расходится.

– Две половинки часов, – Василёк вращает карты и соединяет рисунок.

– Это значит, всему своё время, – мама тоже находит пару. – Толстый рыжий кот.

– Точь-в-точь баб-Нюрин Кузя, – смеётся Василёк.

– Кузя плохого не пожелает, – улыбается папа. – Рыжие коты к счастью в доме.

– Получается, – рассуждает вслух Василёк, – скоро у нас случится какое-то счастье?

Папа переворачивает карту – цыплёнок!

– Мы заведём цыплёнка? – смотрит на маму Василёк и немножко расстраивается. Цыплёнок – это, конечно, здорово, но лучше бы папа соединил карты с половинками собаки.

Мама гладит сына по макушке и подмигивает:

– Всему своё время, помнишь?

– Цыплёнок – это к чему-то новому, – говорит папа и добавляет. – Или к кому-то…

– К кому-то? – удивляется Василёк и слышит с улицы голоса.

– Пусти меня вперёд! Видишь, корзинку с грибами несу.

– Нет, сначала я! У меня в подарок ягоды.

– Прилетели! – Василёк вскакивает с кресла и бежит встречать дорогих гостей.

Мокрые с головы до пят друзья и сами спешат к нему навстречу.

– Ноги! Ноги! – басит им вслед дядя Ягель. – Куда в грязной обуви?!

Но ребята его не слышат. Некогда им о ботинках думать, когда вот оно, берёзовое дупло, – только руку протяни, а в нём…

– Василёк! Ну и вымахал ты, – восхищается Лука и меряется с другом ростом. – Сколько ему до меня?

– Скоро догонит, – Медуника тянет брата за руку, чтобы самой поскорее обнять Василька.

Весело ребятам вместе. С их последней встречи прошёл целый месяц, а ощущение у всех, будто только вчера виделись. Медуника рассказывает Васильку об опасном грозовом перелёте, а Лука всё хочет показать трюки, которым успел научиться.

– Поднимаешься в воздух и чуть наклоняешь левое крыло, вот так… Смотри!

Легко течёт беседа, звонко искрится детский смех. Вот и дождь успокаивается. Мама подходит к окну, чтобы задёрнуть шторы, и замечает на горизонте белую полосу просвета.

– Всему своё время, – говорит ей папа и нежно обнимает.

А дядя Ягель пьёт горячий малиновый чай и приговаривает:

– Не зря летели… Не зря.

Глава 7
О чём мечтает Медуника

У заброшенного дома стоит колодец. Дед Саша говорит, что в былые времена этот колодец всю деревню поил, а теперь вон колонки появились. Из них легче воду набрать, да и с тяжёлыми вёдрами потом далеко идти не надо. Дядя Валентин даже коромыслом больше не пользуется.

Жалко Васильку старый колодец. Заржавела его цепь, напá дали внутрь кленовые листья. Часто летает фей к колодцу и всё внутрь заглядывает. У Серёжки баржа есть, а Василёк чем хуже? На баржу мама не пустит, а в колодец посмотреть – тут даже спрашивать не надо. Крутись возле него сколько душе угодно. Главное – в воду не свалиться.

– На дне таких колодцев русалки живут, – Медуника перегибается через край и пытается разглядеть очертания русалочьего хвоста. – Эй, тут кто-нибудь есть?

– Онибудьесть… онбуесть… есь, – отзывается колодец.

– Ты чего? – Василёк хватает Медунику за руку. – Упадёшь!

– Русалка меня поймает, – отмахивается Медуника. – Ты, кстати, знал, что русалки умеют желания исполнять?

– Придумываешь ты всё, – хмурится Василёк. – Колодец, может, и глубокий, но живут в нём только мошки и белокрылые зубатки. Правда, зубаток только в папином шлеме видно. Я проверял.

– А ещё там живёт русалка, – не отступает Меду-ника. – Я загадаю желание, и она его исполнит! А ты, если не веришь, рассказывай о своих мечтах зубаткам.

Медуника поднимается ввысь и срывает с клёна молоденький листок.

– А это ещё зачем? – спрашивает Василёк, но Медуника обиделась, а потому молчит.

Листок она прикладывает к губам и что-то ему шепчет. Разобрать слова у Василька не получается. Стóит подойти к фее ближе, как она тут же отворачивается и начинает говорить ещё тише.

– Я и так знаю, что ты загадаешь, – ворчит Василёк. – Медовый торт! Или смородиновый пирог.

– А вот и нет, – Медуника взлетает над колодцем и отпускает кленовый листок.

Плавно опускается он всё глубже и глубже, пока не падает в голубой круг неба. Долго смотрит Медуника на мелкую рябь. Ждёт, когда же русалка желание исполнит, но ни через пять минут, ни через десять, ни даже через пятнадцать ничего не происходит. Листок прибивается к стенке. Разглаживается рябь на воде.

– Ну что, получилось? – хмыкает Василёк.

Медуника вытягивает руки вдоль тела и крепко сжимает кулачки. Щёки её краснеют, ноздри раздуваются, глаза блестят… Ещё чуть-чуть и в колодец вслед за листиком полетят слёзы. Кап… Кап… Кап… Начинает моросить дождь. Это одинокая серая туча проплывает над Камой.

Дождевые капли становятся больше. Медуника оглядывается в поисках укрытия и замечает лопух. Василёк устраивается неподалёку – прячется под тяжёлой головой подсолнуха. Дождь пружинит от земли и быстро создаёт лужи. «Плюп… Плюп… Плюп…» – слышится из колодца. Крышку Серёжка ещё неделю назад сдвинул: «Дед объявил сезон дождей, пусть вода набирается. Я потом туда лодку на моторчике запущу».

Плюп… Плюп… Плюп…

– У русалки сегодня выходной, – говорит Василёк. – Она в гости уплыла. К бабушке в Пожву.

Не видно ему лица Медуники. Только её красные туфельки. Стоят носками к реке, не шевелятся. Молчит Медуника. «Спряталась под лопухом и плачет, наверное», – думает Василёк. Он набирает в грудь побольше воздуха и как можно быстрее летит к лопуху. По пути Василёк старается увернуться от капель, но некоторые всё равно ударяют его по плечам.

– Ты чего? – удивляется Медуника, когда Василёк забирается под лопух.

От слёз лицо у неё немного изменилось. Веснушки стали ярче, а глаза – как будто ещё синее. Смотрит Василёк в эти глаза и чувствует, что готов хоть до края деревни под дождём пролететь. Вот только зачем – он и сам не знает. Просто готов и всё. На всякий случай, вдруг Медунике что-нибудь там понадобится.

– Жалко, что я не застала русалку, – Медуника садится на камень и подтягивает колени к груди.

– Я тоже пока не знаю ни одной русалки, – признаётся Василёк. – Зато я знаком с Птахом, а он дружит со всеми чудищами на свете. Может, даже русалок встречал. Если хочешь, я тебя к нему отведу.

– А он умеет желания исполнять? – спрашивает Медуника. – Я бы хотела кое о чём попросить…

Она опускает голову и теребит подол платья.

– Вряд ли Птах в этом поможет, – Василёк садится рядом и смотрит, как пузырится неподалёку лужа. – Птах умеет рассказывать сказки, а ещё согревать тех, кого все боятся.

– Кого все боятся? – повторяет Медуника.

– Радужных рыбок, хвостатых многоногов, лупоглазых крылаток и чудищ с длинными фиолетовыми языками – прыгскоков, – Василёк хочет рассказать подруге о своём приключении с папиным шлемом, но та снова грустит.

– Может, я смогу твоё желание исполнить? – наконец решается Василёк. – Я пока не всё на свете умею делать, но…

– Хочу чаще сюда прилетать, – на одном дыхании произносит Медуника. – Хочу чаще с тобой видеться!

Из-за тучи выглядывает солнце. Василёк приподнимает лопух, и взору ребят предстаёт радуга. Она тянется от бани деда Саши до рябины в огородике бабы Нюры. Крутая, отчётливая, так и хочется по ней прокатиться.

– Птах рассказывал, что когда дождь грибной, на конце радуги появляются земляничные феи, – вспоминает Василёк. – Они готовят ягодные ватрушки и угощают ими всех, кто любит сладкое. Хочешь, я принесу тебе парочку?

– Полетели вместе? – кивает на радугу Медуника.

– Дождь же, а ты без зонта! – Василёк потирает плечи. Они до сих пор ноют из-за крупных капель. – Давай лучше я один. Постараюсь быстро, а ты пока…

Не успевает Василёк договорить, как Медуника выскакивает из-под лопуха и взмывает в небо.

– Догоняй!