Текст книги "Его девочка. Вынужденный брак!"

Глава 10

Я смотрю на нее во все глаза. Красивая, высокая… Только лицо перекошено от злости и тычет в меня красным длинным ногтем.

– Ты меня хорошо услышала, сука?

Я молча смотрела на нее. Хотелось взять с тумбочки абажур и врезать ей по голове. Сдержалась. Уже одна в свое время была. Много чего повидала.

– Мне не надо тыкать в лицо это раз, а два угрожать, за своих детей я разорву, и попрошу заметить у Шакала есть имя, Даниил!

Он вздрогнула, прищурилась и сжала кулаки. Неприятная страшная особа.

– Я тебе все сказала!

– Вы простите кто?

Мы обе резко обернулись. У двери стоял молодой симпатичный мужчина. Его нельзя было назвать красивым, не совсем правильные, идеальные черты лица мирового стандарта. Но что то такое было завораживающее и цепляющее.

– Покиньте пожалуйста палату! Кто вас вообще сюда пустил?

Брюнетка прищурилась.

– Пришла к вашей умирающей, правда думаю ее место не здесь, но раз вы держите таких убогих, то объясните своей пациентке что ей ни спать с чужими мужиками надо, а пора место на кладбище уже застолбить!

Обдав врача и меня парфюмом, элитным и дорогим, она вылетела из палаты, мы остались вдвоем.

– Я извиняюсь это что было?

Он пристально на меня смотрит. У него такие большие красивые глаза. Интересный мужчина.

– Ничего, я первый раз вижу эту женщину!

Вздохнув рассказываю про Шакала, а у самой на душе не по себе. Так неприятно.

Он усмехается.

– Значит будете долго жить, вы молодая и красивая! Не переживайте! Сумасшедших хватает! А рвение мужчины конечно защитить вас от всех невзгод не совсем похоже что он скорбит о погибшем друге!

Я вздрогнула. Почему то вспомнилось, как он смотрел на меня. Такой взгляд я не могла передать словами.

– Присаживайтесь, я осмотрю вас!

Я присела на кровать, а он достал молоточек. Водила глазами за молоточком, а сама вспоминала Григория. Внутри все сжалось.

Он вздохнул.

– Простите не представился Филимонов Герман Дмитриевич!

Герман. Красивое имя. Да и врач интересный, правда ему не больше лет двадцати семи, максимум двадцати восьми. А ведь Гриша тоже был не красавцем, только для меня он был самым лучшим.

Его шутки, его отношение к жизни, наша свадьба… А потом этот страшный дикий взрыв. Эта боль.

– Вы, как себя чувствуете?

– Спасибо более менее! – тихо произношу я.

Герман Дмитриевич садится за стол и внимательно смотрит на меня.

– К сожалению опухоль прогрессирует, я не могу вам не сообщить, с первой стадии мы перешли на вторую!

Я закусила губу. До боли, до отчаяния. У меня двое детей, взмаламбошная Ксюха и серьезный рассудительный не по годам Леша. Как они без меня останутся. Я даже думать об этом не хочу. Мне страшно. Страшно до жути.

– Завтра вы должны пойти на контрольное МРТ! Терять надежду никогда не льзя! Берегите себя!

Он выходит из палаты, а я падаю лицом в подушку и рыдаю. Больно, как же больно. Я не могу поверить что это все происходит со мной, развод, предательство, измена, гибель любимого мужчины, потеря ребенка… Почему все именно со мной… Я же ничего никому не сделала в этой жизни. Телефон оживает. Это Ксюша. Утираю ладонями щеки, только этого не хватало рыдать, чтобы дочь слышала мои слезы.

– Алло!

– Мама, бабушка опять пьяная!

Вздыхаю. Понятно. Мамы надолго не хватило, а обещала мне… Как же это страшно. Когда родители пьют, сколько я себя помню, мама всегда пила.

От этого и страшно.

– Ксюш ты знаешь что делать! Я на днях уже выпишусь, обещаю!

– Я очень скучаю по тебе мамочка!

В глазах слезы. Кто бы знал, как я по ним соскучилась. Кладу трубку и рыдаю. Отчаянно рыдаю. Дверь палаты приоткрывается, я вновь утираю слезы. На пороге Даниил, а в его руках огромный букет красных роз. Только этого мне не хватало…

Глава 11

– Клара привет!

Даниил выглядел смущенным словно школьник, а я во все глаза смотрела на него.

– Это тебе!

– Спасибо!

Оба смотрим друг на друга. Даниил ставит пакеты и садится рядом.

– Я не знал какие ты розы любишь!

– Спасибо красные очень красивые!

Я осторожно встала и взяла их в руки.

– Я схожу за вазой!

– Сиди, я сам схожу!

Даниил так быстро встал и вышел из палаты, а я осталась сидеть держа в руках цветы. Красивые. Очень красивые. Прямо шикарные, я бы сказала, только вот я не чувствовала ничего сжимая эти цветы в руках.

Шипы больно кольнули руку и капельки крови упали на пол. Надо же как красиво, на белоснежном полу алые капельки крови, прямо, как в Белоснежке. В носу защипало. Белоснежка…

Помню, как читала брату и сестре, сама научилась читать, рано повзрослела, а мама и папа сколько помню только пили.

Помню когда сообщила маме о своем диагнозе, когда узнала и услышала этот приговор, это страшное слово рак, как меня всю трясло, как мне хотелось ее услышать, может хоть тогда она изменится…

Но не изменилась, никто не изменился… Долго плакала понимая что ни мужу, никому кроме детей не нужна. Вспоминала бабулю, ее ласковый взгляд и, как всегда защищала ее когда пьяные папа и мама отнимали у не ее законную пенсию.

Рак это ещё не приговор на начале, но я не могла. Я стала по другому смотреть на жизнь, радоваться солнышку и подолгу смотреть на зелень за окном не зная увижу ли я её ещё или нет. Я стала по другому смотреть на всё, с теплотой, с осознанием что я люблю жизнь. Что я люблю Лёшу и Ксюшу и больше всего боюсь потерять их.

Я боялась что они будут расти с мачехой, боялась что они будут несчастными, я с родными то родителями росла порой в нечеловеческих условиях, а здесь и вовсе было страшно, ведь я всегда видела сухое отношение Гунченко к детям. Выиграл олимпиаду? Какой молодец. Я тобой горжусь. Заняла второе место по соревнованиям по спортивной гимнастике? Ты неудачный ребенок, ты должна быть первой во всем и всегда, как Гунченко у родителей. Отношения, как к роботам, там нет ласки и тепла, тепла которое отец должен дарить детям, своим детям.

Дети были для меня всем и я просто не представляла, как они останутся без меня.

– Почему ты не скажешь Ксюхе? Она то взрослая! Уже все понимает! Вот крякнешь ты что делать то будем?

Я посмотрела на маму. Она опять курила, много курила. А у меня все сильнее темнело в глазах. А я точно родная дочь? Меня точно не взяли ни с какого приюта? Что то мне так уже не кажется…

– Мама, а ты же если что… – Ты что не возьмешь детей? Ты же молодая женщина! Что ты несешь? Я же твоя родная дочь!!!!

– Родя мне их не отдаст! Ты знаешь! Да и Даньку в школу собирать! У вас то благополучная семья, а вот твой брат и его Марина…

Я вздохнула. У мамы был любимый внук Даня, сын моего брата, а мои дети просто внуки. С годами я поняла это и перестала обижаться, Ксюша и Лёша не тянулись к маме, только к родителям Гунченко, а у нас были весьма странные отношения. Мы не общались от слова вообще. Только по праздникам, пафосные улыбки, торжественные слова что я лучшая невестка, а на деле только встречи за праздничным столом и всё.

Мама и папа Родиона были очень высокомерными людьми и я всего лишь мастер ногтевого сервиса по их каким то планкам и меркам, в их жизнь не вписывалась, тем более со своими пьющими деревенскими родственниками которые, как и я были мезальянсом в семье Гунченко интеллигентных людей.

Мама положила себе ещё салат и посмотрела мне в глаза.

– А ты знаешь что в город Гена приехал! Он про тебя спрашивал, Клара!

Я поперхнулась. Гена. Геннадий Жемчужный. Гена… Моя первая любовь…

В носу защипало… Гена… Как же мне тебя не хватало. Безумно…

* * *

– Слышь, разговор есть!

Я слышу голос Даниила за дверью и осторожно положив цветы на кровать, встаю. Что то мне не по себе. Точнее совсем не по себе.

– Я вас слушаю!

А вот и голос Германа Дмитриевича, спокойный, тихий и размеренный. Я узнаю его сразу.

– Что с ней?

– Послушайте Даниил…

– Давай ближе к делу, просто Даниил, можешь Шакал!

Я вздрогнула. Приветливый милый Даня сейчас напоминал обычного уголовника и мне нравилось это все меньше и меньше.

– Послушайте, я не очень понимаю что вы от меня хотите!

– Я хочу чтобы ты мне сказал что с моей женой Кларой!

Внутри все сжалось. Жена? Когда я успела стать его женой?

– Я не слишком помню чтобы она была вашей женой, но все же все что в моих силах мы делаем! Стрессы ей противопоказаны, а ваша дама вчера пришла со скандалом!

– Какая дама? – рявкнул Даниил.

– Я не знаю, она не представилась! Но с манерами у нее явно проблемы!

Я мысленно зааплодировала своему врачу и быстрым шагом дошла до кровати. Почему то меня сильно воротило от Даниила и от его цветов, от всего что было связано с ним…

Тот день я запомнила очень хорошо. День когда не стало Григория. Как это больно. В один момент потерять любимого человека. Гришу я знала всю жизнь и казалось даже мысли допустить не могла чтобы мы вместе были, а сейчас все… Я думала о нем постоянно, о ребенке которого я потеряла от него. О том, как скучала без него и, как живу каждый день, как последний. Телефон оживает на тумбочке. Номер скрыт. Странно…

– Алло!

– Если хочешь знать кто убил Григория Жемчужного в Рио через три часа!

Голос непонятный то ли женский то ли мужской… Бешено стучит сердце.

– Это что за фокусы? Кто это?

– Приходи не пожалеешь, у розового фонтана, Клара! Узнаешь много чего интересного!

В трубку летят короткие гудки, а в это время дверь палаты открывается и заходит Даниил. Сердце стучит в два раза сильнее… Что то здесь не так, совсем не так…

Глава 12

– Все хорошо?

Даниил так пристально на меня смотрит, а я киваю. Забирает с кровати цветы и ставит их в вазу.

Понимаю умом что лучше рассказать ему все что произошло и кто звонил, что может я ошибаюсь на его счет и он хороший человек, но что то не дает мне это сделать.

– Клара, что то случилось?

Он словно угадывает мои мысли, но телефон на прикроватной тумбочке заставляет мне избежать ответ на вопрос.

Это Ксюша… Точно, как я могла забыть… Мама с Мариной опять скатились пить.

– Прости!

Беру телефон и выхожу из палаты. Хоть трижды хоть сколько раз, хоть миллион он предложит мне выйти замуж, ничего не поменяется, он чужой для меня…

– Да Ксюш!

– Мам, я не хочу звонить папе, ты знаешь что будет… Ты никак не можешь за нами приехать?

Я вздыхаю. Если попросить Евгению, маму Гены, но она в запое, понять ее можно, хотя лучше не понимать, это самое страшное потерять для матери своего ребенка.

– Я приеду, не волнуйся!

– Я тебя люблю, мам, очень люблю! Тебе полегче? Ты же всегда будешь жить?

Голос Ксюши дрожал, а у меня самой все сжималось внутри, я не знала всегда я буду жить или нет, но очень этого хотела, жить…

Жить ради них. Самый страшный страх был если меня не станет кому нужны будут мои дети. Явно ни Инессе Марковне и ни Родиону.

Родион никак не мог определиться кто ему нужен, а Инесса Марковна только настраивала Ксюшу с Лешей против меня.

Зайдя в палату постаралась улыбнуться.

– Дань прости меня пожалуйста, я устала, быстро утомляюсь!

– Да я все понимаю! Береги себя, Клара, я безумно переживаю!

Он стоит напротив меня. Так пристально смотрит. Глаза в глаза. Внутри все так болезненно сжимается… До жути. Я не знаю что со мной, но мне так страшно, хочется выбежать из палаты. У него холодные и такие пустые глаза… Опять этот взгляд. Пустой взгляд…

По телу пробегает дрожь. Я слишком хорошо знаю этот взгляд.

– Детка, я скоро приеду, а вот и Шакал мой партнер по бизнесу! Даня!

Я помню этот момент и помню взгляд… Этот взгляд и сейчас заставляе душу сжаться словно ото льда, словно ледяные пальцы сдавливают горло и нечем дышать.

Гена выходит быстро сбегая по крыльцу, а я вслед за ним. У ворот стоит высокий красивый мужчина около сорока. Интересный… Только взгляд глубоких карих, почти черных глаз заставляет меня вздрогнуть.

Он настолько пристально словно на рентгеновском снимке смотрит на меня что мне становится не по себе. Страх какой-то, дрожь по всему телу…

– Познакомься Шакал, это Клара моя жена!

– Даниил!

Он сделал шаг вперед и взяв меня за руку, коснулся губами моей руки. От неожиданности я выдернула руку. Такой давно забытый жест вызвал во мне панику.

– Клара! – тихо произнесла я ловя ревнивый взгляд мужа.

– Шакал, нам пора! – небрежно бросил он. – Любимая, детей поцелуй, с тебя мой любимый салат с ветчиной и сыром!

Гена подошел и прижав меня к себе, осторожно коснулся моего живота.

Внутри все перевернулось. Почему то на глаза опять наворачивались слезы.

– Я люблю тебя!

– Не скучай, детка, пару часов и будем смотреть любимые фильмы!

Когда он вышел за ворота, опять поймала на себе взгляд этого Шакала. Вроде красивый мужчина, но такой отталкивающий. Вздохнув вышла за ворота и смотрела вслед удаляющейся Шквроле Камаро, моего мужа, а за ней мерседеса этого Шакала. Увижу ли я его ещё?

Своего любимого, человека чьего ребенка, я носила под сердцем. Неожиданно вздрогнула и сама на себя рассердилась. Что ты несешь… Что ты несешь, Клара, даже думать о этом забудь.

Тыдыш… Яркое пламя казалось вспыхнуло прямо до самых небес. От неожиданности я просто опустилась на землю прислоняясь к воротам и не в силах пошевелиться ни с места. Это был взрыв, страшный взрыв. Горела машина моего мужа… Я хорошо это видела и просто смотрела, смотрела на то, как на моих глазах погиб мой любимый мужчина. Немой крик вырвался из моего горла. Это был конец.

– Ты вспоминаешь его?

Голос Шакала заставляет вздрогнуть. Я отвожу глаза.

– Даня тебе правда лучше уйти! – тихо произношу я.

– Клара, я хочу чтобы ты знала… Вероника ничего не значит в моей жизни, мне на нее плевать!

Я киваю и подхожу к двери. Сердце бешено стучит. Я хочу чтобы он ушел. Я очень хочу чтобы он ушел.

* * *

– Герман Дмитриевич, я прошу всего лишь пару часов!

Мой врач стучал пальцами по столу и почему то я отметила что у него нет кольца, сама не знаю почему.

– Клара Витальевна вы меня поймите правильно, прошу… Ни полчаса ни час, я вас отпустить не могу… Это ни просто простуда, а если рецидив!

Я вздохнула. На что я интересно рассчитывала когда в кабинет к нему с этим вопросом шла…

– Клара скажите у вас какие то неполадки с партнером вашего погибшего супруга? Он вам угрожает?

Я отрицательно замотала головой. Шакал или Даниил мне было так привычнее мне не угрожал, просто… Я сама не зналачья то это глупая шутка или что, но я была уверена, я должна идти в Рио, я просто обязана туда прийти.

– Нет что вы…

– Судя по тому, как вы долго отвечали… Клара Витальевна, у меня есть хорошие знакомые в органах, не самый приятный человек, сама кличка за него говорит, будьте осторожнее! Ваш супруг был очень богат! Простите, но отпустить я вас не смогу!

Я долго стоя у окна после беседы со своим врачом, вижу, как он выходит из здания больницы, в сторону ворот, а там стоит его машина. Сердце бешено стучит в груди. Я понимаю что может делаю что то неправильно, но ноги соображают быстрее мозга и я выбегаю из палаты…

Спустя час уже стою чуть поодаль от розового фонтана рядом с Иль Де Боте. Стою и вглядываюсь в даль понимая что будет если меня хватятся. Стою десять, пятнадцать, двадцать минут и понимая что все безрезультатно, вызываю такси в сторону мамы.

Это была чья то глупая шутка, а я повелась.

– Девушка, вам просили передать!

Резко оборачиваюсь, продавщица духов протягивает мне какой то конверт. Удивленно смотрю на нее.

– Кто просил передать?

– Девушка какая то, длинные черные волосы, в очках, ничего примечательного!

Я беру конверт и распечатываю его, как на автомате.

– Гриша жив, ты в опасности, забирай детей и уезжай! Ты знаешь куда!

Распечатанная запись на принтере заставила меня вздрогнуть. Гриша жив? Этого просто не может быть. Это невероятно. Был такой оглушительный взрыв, это произошло на моих глазах. Гриша не мог выжить, никак. Бред… Его тело хоронили в закрытом гробу, потому что от него ничего не осталось…

По щекам потекли слезы. Грустные предательские слезы, я не могла поверить что его больше нет. Что я больше никогда его не увижу и не обниму. Я жила им… А теперь его нет и не будет никогда.

Наступала весна, она плавно входила в свои права, все таяло, но еще местами особенно за городом лежал снег и даже лед.

Я просто смотрела в окно ощущая боль. Дикую боль во всем теле и я знала это не физическая боль, это моральная боль. Она переносила меня далеко далеко назад в прошлое. Туда где я ошиблась… Ошиблась выбрав Гунченко…Спасибо ему только за детей и так жаль что это ни Генины дети, а его…

По щекам вновь потекли предательские слезы.

Сколько всего прошло. Вся жизнь. Помню какая тоненькая с высоким хвостом на выпускном, а тут глаза его. Только Гена так пристально смотрел, только он один умел так смотреть.

А больше никто… Вовремя не оценила. Не поняла. Дура. Жуткая дура.

Мама была пьяная вдрызг и вместе с Мариной ушли продолжать к таким же алкашам, как она. Папа пил в гараже с мужиками, а дома был только брат и дети. Ксюша тут же бросилась мне на шею.

– Мама ты нас заберешь? Я скучала!

Я обняла дочь. Я тоже скучала, очень скучала.

– Да идите с Лешей собирайтесь! – тихо произнесла я.

В комнату вошел брат, его лицо было задумчивым.

– Ты как? Совсем похудела, тростинка стала!

Я молчала…Как я… Как когда человек все теряет, ребенка, своего любимого мужчины знает что у него смертельная болезнь, а еще двое детей… Страшно. Очень страшно.

Рак… Больше всего на свете любой человек боится этого страшного диагноза.

Я была не исключением, но так случилось. Обратной дороги не было.

– Клара Витальевна, сейчас всё лечится, я понимаю что вам страшно, что дети, но… Всё будет хорошо!

Врач вышел из кабинета, а в него зашёл наоборот, мой муж Родион. Родион Гунченко, такой высокий, сильный, мужественный, красивый. Мой… А может уже не мой.

– Ты как? – тихо спросил он меня.

Я сглотнула. Глупый вопрос, как я могу быть. Как человек который знает что умирает, что может быть рецидив и может не быть полного излечения. Это, как игра в русскую рулетку. Выстрелит не выстрелит.

– Как я могу… Ровно!

Родион сел рядом, он не смотрел мне в глаза, а мне так больно было. Пусто. Я не знала что говорить. Просто пустота.

– Клара послушай меня! Всё лечится и это только первая стадия, всё будет хорошо!

– С раком? Лучше не бывает!

– Хватит, Клара, поедешь за границу! Я тебе обещаю всё будет хорошо!

Я отвернулась к окну… Поедешь за границу… Оригинально. А он будет с ней. Лина ведь так её зовут.

Я вздохнула отгоняя от себя все ненужные воспоминания… Не нужны они и ни к чему были.

Родион предал… А Гены больше не было.

– Слушай тут баба приезжала Генина бывшая жена, тебя искала…

– Алина?

– Нет, Жанна! Номер оставила! Какие то сомнения у нее по поводу смерти Гены!

Я молчала. А ведь у меня тоже были сомнения, много сомнений.

Глава 13

ГЕННАДИЙ

В машине, я поцеловал ее в губы и посмотрел в глаза. Я видел, как дрожат ее нежные тонкие руки, как я здоровый сильный сильный волевой мужик столько прошедший в своей жизни меняюсь, каким нежным с ней с этой девочкой которую всю жизнь любил, могу быть, я никогда таким не был. Я всегда был Гена сорви голова, кто бы мог подумать что у хулигана такая душа, а что маменькин сынок Гунченко окажется таким дерьмом.

Помню, как с ума сходил, как хотел решетку перегрызть когда о ее свадьбе с этим пижоном узнал. Что он приехал, вся деревня гудела, мою любимую, мою любимую девушку выдавали замуж… А я…Что я… Мне сидеть больше десяти лет и я хранил ее письмо. Письмо своей любимой женщины Клары и ее огромные глаза которые жгли мне душу говоря, она не твоя, она больше не твоя…

– Милая тебе точно лучше? Если что-то не так, давай вернёмся в больницу!

У меня все сжималось внутри. Я грубый и жесткий, творивший ужасные вещи вдруг стал таким слабым и уязвимым рядом с ней, я готов был на все, жизнь за нее отдать Она кивнула. Если честно мне было самому тяжело, порой смотрел на нее и представлял что вот любой момент и ее может не быть, задыхался, грудь жгло, как огнем, но я не показывал, как мне страшно жить без нее, я ничего ей не говорил, я видел, как она переживает и не хотел чтобы она волновалась еще сильнее. А ещё я все видел и понимал что может быть, что возможно это последние ее если не дни то месяцы, я очень хотел их провести рядом с ней и знать одно, у нас есть будущее, у нас есть жизнь… До безумия, чтобы нас никто не разлучил, чтобы не быть без нее… Жизнь без нее мне была не нужна. Я не мог без нее жить не мог…

Я была сильный и с самого раннего детства привык держать всю боль в себе. Насмотрелся на многое, многое видел то чего не надо на пьющую Что на всю эту боль, на отчаяние, я поверить не мог что так всё выйдет…Что столько лет отсижу, а потом обретя наконец свое счастье с ней о которой мечтал каждый день стискивая зубы и мечтая поставить ее вафлера наконец на колени потеряю…Что она умрет… Ее не станет… Умрет… Страшное это слово очень страшное.

Всю дорогу, я косился на нее и понимал что ловлю украдкой ее взгляд, ее улыбку, что она нужна мне, безумно нужна…

У дома, мы вышли и я прижал ее к себе. ЕЕ всю трясло. Мимо проходили мамочки с колясками, дети, все улыбались, а у меня внутри все сжималось, я не хотел ее терять, я боялся ее потерять, одна мысль об этом заставляла меня сходить с ума… Я знал что она умирает… Я боролся. Я хотел землю зубами грызть, да что угодно лишь бы с ней… Лишь бы только с ней…

– Я могу идти сама, все хорошо, не переживай!-улыбнулась она.

Улыбка такая грустная, а сама такая худенькая. Тоненькая… Клара…Моя Клара… Я не дал ей договорить, а склонившись к ее губам накрыл ее рот поцелуем. Во мне чувствовалась боль, ведь я слишком хорошо знал что она умирает, это знали все что ее скоро не станет. Что шансы на ее спасение малы, ничтожны малы… Что есть такие вещи которые не передать словами, где медицина граничит с чудом, где остается верить только в чудеса, а изо дня в день становится все страшнее. Страшнее и страшнее. Где не помогут ни деньги ни власть, где можно молиться. Только молиться и верить, верить что все будет хорошо…

Клара едва не задохнулась от переполнявших меня эмоций, ее губы нежно и в то же время страстно с жадностью целовали меня. Никого никогда я так не целовал, ни к кому никогда так не относился. Она ценила меня и понимала что я люблю. Я молил Бога не разлучать нас, дать нам шанс быть вместе, я она и дети, а больше мне был никто не нужен… Я мечтал о семье за столько лет тюрьмы, за все свои ошибки зная что наконец обрел то что так искал так долго, что она семья, моя семья, а теперь Бог забирал ее, просто отбирал ее у меня…

– Я люблю тебя девочка моя! Безумно люблю!

Я смотрел на нее не веря своему счастью. Столько лет я ждал ее, столько лет мечтал о ней. Только о ней одной…

– Я люблю тебя, Гена!-прошептала она. – Мне так жаль что я тогда отказала тебе, я такая дура была!!!!! Я улыбнулся и поцеловал ее. – Если бы ты знала, как я люблю детка! Ты все что есть у меня! Все детка! А о прошлом забудь, значит тогда так надо было, но теперь мы счастливы, мы вместе и это главное, никто больше нас не разлучит, детка, никогда!!!!!

Я прижимал ее к себе, а у самого все внутри сжималось, моя девочка… Ты все для меня… Полностью все…

* * *

Я закурил. На душе было мрачно. Мрачно от воспоминаний и от того что я должен был умереть. Смерть это избавление? Я вас умоляю. Жизнь она одна. Нужно жить, жить на всю катушку ради себя, ради родных. А еще я жил ради нее.

Она не знает об этом. Она думает что я умер. Я знаю что она потеряла ребенка. Я все это знаю… Даня, Даня… А я ведь столько раз выручал тебя на зоне, столько раз помогал… Ты все это забыл… Ну что ж я отомщу. Я жестоко отомщу…

– Ты все у окна?

Обернулся. Позади стояла она. Полная противоположность Кларе. Высокая худая с длинными черными волосами. Волосы блестящие. Гладкие… Красивые… Сама красивая. А еще знаю что любит. Давно меня любит. Страстная любовь. Необычная. Подходит ближе и опирается на стол. В больших глазах залегла грусть.

Я вижу что ей больно. Она столько в тюрьме меня поддерживала. Родила дочь, но вместе мы все равно не были, она сказала коротко, что не хочет заставлять жениться на себе, что она любит, а я нет и из этого ничего выйдет. Хорошего точно. Заставлять любить нельзя… Я и сам это знал. Я на Алине ради того чтобы Кларе отомстить женился, не из-за свиданок, а чтобы она мучалась и ревновала, а ей все равно было.

– Да, много дел!

Прохожу мимо Жанны, а в голове бьется лишь одна мысль… Увидеть ее, лишь бы одним глазочком. Лишь бы просто на нее посмотреть. Скучаю. Я безумно по ней скучаю.

– Клара Витальевна это не серьезный подход, вы хоть понимаете если что то случится, как я себя чувствовать буду! Как жить с этим дальше? Тем более моя репутация!

– Простите Герман Дмитриевич! – абсолютно искренне прошу прощения я.

Филимонов протяжно вздыхает.

– Да и мужчина мне этот не нравится рядом с вами, уж простите за правду!

Я молчу. Он прав. Мне самой не нравится этот мужчина, еще как не нравится…

Леша спит, а мы с Ксюшей сидим на кухне. Завтра возвращаться в больницу, мне совсем не хочется оставлять детей одних, хоть они уже и взрослые.

Шакал… Этот человек меня пугает. Один его взгляд чего стоит и от него становится не по себе.

Мне не нравится этот человек, он пугает, от него исходит внутренняя опасность, от него страшно. Все страшнее и страшнее.

– Мамуль ты чего? Мы уже большие! Ничего не бойся!

Ксюша садится напротив, а я сама вижу у нее тревогу.

– Ксюш может вам лучше с дедушкой и бабушкой!? Или отцом?

Ксюша тут же меняется в лице.

– Нет, мама поверь не лучше… У него какая то новая любовь и он выпивать стал…А бабушка и дедушка, как всегда на его стороне что он хороший, ты плохая… Не хочу я этого!

Я ласково погладила Ксюшу по голове. Как выросла… А когда то я такая же была со своими амбициями, сильная и уверенная в себе.

– Я просто очень сильно волнуюсь!

– За мужика этого? Он мне тоже не нравится!

Внутри все сжимается. О нем вообще не очень хочется говорится…

– Будьте осторожны и смотри за братом, может я все таки позвоню папе?

Ксюша обнимает меня.

– Нет мамочка пожалуйста не надо, я хорошо знаю что будет, он еще и тебе мозг вынесет!

Я улыбаюсь. Это точно… Как я могла выйти вообще за Гунченко, а я ведь правда его любила по-настоящему…