Текст книги "Дело чести"

Анастасия Парфенова
Дело чести

…Хладнокровно,

Еще не целя, два врага

Походкой твердой, тихо, ровно

Четыре перешли шага,

Четыре смертные ступени.

А. С. Пушкин. «Евгений Онегин»

1

– Сколько?

– Восемнадцать!

Я окинул цепким взглядом сияющие ухмылками физиономии. Невольно задержался на безмятежном профиле виновницы торжества. Высокородная госпожа всегда являла собой воплощение сдержанности и вкуса. Не говоря уже о завидном здравомыслии. Шутки в духе «Настоящей женщине всегда восемнадцать» подходили ей так же плохо, как небрежно-авангардный образ свободной студентки.

Для первого госпоже не хватало как минимум пары лет.

Для второго – свободы.

– Значит, поздравляем с восемнадцатилетием!

Свист и аплодисменты. Пребывающая инкогнито княжна Фудзивара поклонилась устроившим засаду перед аудиторией однокашникам. Под ободрительное улюлюканье пригласила всех после занятий зайти в кафе Академии, где будут поданы охлажденные сласти и фрукты.

Я перехватил взгляд ее телохранителя, традиционно прячущегося под личиной вольнослушателя. Тот одним движением бровей обозначил поклон и изменил позицию, включая в сферу наблюдения моего собственного подопечного.

Подопечный тем временем каждым вздохом своим показывал, что оказался здесь совершенно случайно. Аспирант стратегического программирования, у которого гораздо естественней получалось удерживать личину не-божественного, не-гения и не-его-высочества-негласного-наследника-всея-Аканы, умудрился выразить все требуемые от него этикетом восхваления одним небрежным кивком.

Плечи и шея княжны едва заметно отвердели – высокородная лишь в последний момент удержалась от неуместного здесь глубокого поклона. Дочь клана Фудзивара одарила принца, предначертанного жениха своего, бездонным, безмолвным взглядом. Чуть кивнула его спутнику. И скользнула в аудиторию, уводя за собой шлейф самураев-телохранителей.

Я с облегчением наблюдал, как один за другим расходятся по классам и коридорам потенциальные угро… э-э-э-э, студенты Академии. Господин Нобору, посчитав требуемый от жениха долг вежливости выполненным, обернулся к собеседнику. Божественный явно не прочь был начать новый виток длящегося уже не первую неделю спора.

Оппонент его, растрепанный и начисто лишенный чувства такта первокурсник, хмурился в сторону портала, за которым скрылась высокородная Фудзивара. Поинтересовался небрежно:

– Твоя знакомая?

– С чего ты так решил?

– Ну… с того, что ты потащил нас из лаборатории аж на факультет дизайна – чтобы поздравить ее?

Я сжал губы, глотая неуместное сейчас ругательство. Вот так и проваливаются десятилетиями выстраиваемые легенды. Потому, что высокородная при создании студенческой личины не удосужилась изменить дату рождения. Потому, что божественный не захотел отправляться в резиденцию Фудзивара с официальным визитом.

– Не имею чести быть представленным сей госпоже, – тоном, обрывающим данную тему, отрезал Нобору.

И обнаружил, что его беспардонно проигнорировали.

Каи, казалось, просто не замечал чудовищной пропасти, что лежала между поступившим на первый курс «тактиком» и аспирантом стратегического факультета. Или менее видимой, но куда более реальной границы, отделяющей сына захудалого провинциального рода от студентов, за которыми неприметными тенями следовали «сокурсники».

Про себя мне случалось думать, что именно этим бесшабашный нахал и привлек внимание господина. То есть впервые парня заметили, когда желторотый новичок на спор взломал защиту факультетской лаборатории. Но всплеск удивления схлынул, а высокородный Нобору не перестал возиться с лишенным всяких манер паршивцем. Каи же упорно отказывался подстраиваться под жесткую вязь клановых обязательств и соглашений.

Могло даже почудиться, что незримого узора этого он просто не замечает.

– А я вот взял и сам себя представил, – улыбнулся из-под растрепанной челки первокурсник. – На ее последнюю курсовую со всех факультетов бегали смотреть – ну, помнишь, остров, замкнутый в себе, точно петля Мебиуса? Мир-в-мире. И ведь не понять до сих пор, как это было сделано!

Губы высокородного Нобору закаменели – изогнутый, опасный изгиб. Меня точно ледяным хлыстом по спине вытянули – а внутренняя сеть расцвела оранжевыми тонами предбоевой готовности. Дальние круги охранения откликнулись, рапортуя полное отсутствие видимой опасности.

– …совсем не красавица, но ходит, точно и земля недостойна касания ее ног. – Глупец упорно не замечал в глаза глядящую ему бурю. – Нос задирает невыносимо. Подойти страшно – как посмотрит, будто сквозь: что за презренный посмел со мной заговорить? Ну чисто статуя. Каменная такая…

– Довольно! – Высокорожденный Нобору оборвал дурака тихим, четким шепотом – каждый звук проговаривался предельно ясно, каждое слово обрушивалось, точно приговор. – Благородный Каи, вы сказали достаточно. Оскорблять женщину подло, но делать это за ее спиной подло вдвойне. За слова свои извольте ответить. На рассвете, завтра, на дуэльной площадке тактического факультета.

Да обвались оно все в преисподнюю пауэрова!

Запрос группе поддержки: контент-анализ разговора. Рассмотрение сценария: объект нарывался специально, пытаясь поставить принца в условия, где в их схватку невозможно будет вмешаться. Расчет вероятности глубокого внедрения студента Каи. Инициация углубленной проверки личности самурая Каи. Инициация аудита политико-экономического и наследственно-вассального положения клана Каи…

Я запускал стандартные в подобных случаях процедуры, а у «дважды подлеца» глаза сделались такие… Растерянность совершенно детская. А на лице – удивление безмерное, будто в первый раз его на дуэль вызвали.

(На самом деле – даже не в двадцать первый. Досье этого паршивца я оценил, еще когда он впервые свалился в лабораторию Нобору. С момента появления в Академии молодой самурай передрался едва ли не со всем своим неугомонным факультетом. И последние схватки его собирали не меньше зрителей, чем защита творческих работ госпожи Фудзивара.)

– Я… Я… – Злостный дуэлянт выглядел совершенно потерянным.

– …трус, – учтиво, с яростью холодной подсказал Нобору.

– …всегда готов, – выпрямился Каи. И, резким жестом откинув с лица челку, отправил вызов своему секунданту.

Я мысленно помянул варварское ругательство, за которое в приличном обществе вполне мог бы получить ярлык «культурно неблагонадежного». Оставшиеся до «завтрашнего рассвета» часы обещали стать долгими, нервными и беспощадно выматывающими.

2

Спина глухо ныла. В основание шеи будто вогнали пару раскаленных игл, и боль вкрадчивыми волнами растекалась к плечам и затылку.

Я откинулся в кресле, и изображение, чтобы по-прежнему оставаться в поле зрения, послушно сместилось к потолку. Под новым углом картина вырисовывалась все столь же безрадостная.

Азартно ухмыляющийся Каи выколачивал пыль из третьекурсника, зачем-то обвинившего его в плагиате. Вот уж действительно, доказательство компетентности делом… Я притормозил запись, полюбовался на завершающие удары в замедленном темпе, с наложением схем и комментариев по отдельным связкам. Великие предки, но парень многому научился за прошедший год! После изучения его дуэлей, начиная с первой неуклюже-рваной стычки, заканчивая вот этим отточенным танцем, впору было испугаться всерьез. Пройденный молодым воином путь впечатлял. Пожалуй, даже слишком.

Я запустил запись сначала и приказал себе оценивать беспристрастно.

Парень действительно талантлив. Склонен к импровизациям. Невероятно, просто пугающе быстр.

Под давлением действует… неожиданно. Мысли Каи как будто текли по более крутой траектории, чем его противника. А то и совсем в иной плоскости.

Далеко не во всех схватках желторотик оказывался победителем – особенно поначалу. И вот что интересно: большинство его дуэлей представляли собой полушутливые-полуучебные поединки, служившие на факультете тактики чем-то вроде аналога светских дискуссий. Но даже когда повод для драки позволял схватиться за боевое оружие и дело вполне могло закончиться фатально, Каи умудрялся выбить из противника если не победу, то хотя бы дружеское расположение.

Сердиться на мальчишку, радостно выплевывающего выбитые зубы и сообщающего, что так красиво и оригинально заехать ему в челюсть не удавалось еще никому, было сложно.

С другой стороны, чужих невест он до сего дня тоже не оскорблял. Не рассматривать же всерьез вариант, что при взгляде на такую девушку благородный Каи мог не сообразить: перед ним именно невеста.

Причем чужая.

Пропади оно все без резервных копий…

– Еще не спишь, Син?

Господин Нобору – в официальном своем обличье и традиционном дворцовом облачении – на мгновение остановился в дверях. Равнодушно скользнул взглядом по танцующим под потолком голограммам, поморщился:

– Ах да, первокурсник Каи. Совсем забыл. Придется вставать завтра ни свет ни заря. Точнее, уже сегодня.

– Господин, – я поднялся на ноги, – прошу вас рассмотреть возможность альтернативного разрешения данного вопроса.

Взгляд божественного вдруг стал куда более пристальным. Как всегда, лишь ощутив нераздельное его внимание, вдруг понимаешь: до того господин присутствовал при разговоре в лучшем случае наполовину.

– Служба безопасности накладывает свое вето?

Долю мгновения я колебался, но…

– Нет, – вынужден был признать. – Данных для официального вмешательства недостаточно. Но, господин мой, здесь что-то не так.

Нобору сделал едва заметный жест, позволяя продолжить.

– Уровень молодого Каи не соответствует заявленной им аватаре. При поступлении он едва успевал за сокурсниками, а по некоторым параметрам просто не соответствовал требованиям Академии. Настолько, что впору задуматься о чистоте вступительных испытаний. Отдельные предметы Каи сих пор недотягивает, спасаясь за счет среднего балла. Но его прогресс за прошедший год таков… Мой господин, это просто нереально. Провинциальный недотепа за пару семестров вырос настолько, что объяснить это можно лишь сдвигом базовых физиологических параметров? Не верю.

– Твой вывод?

– Он осознанно саботировал первые тесты и сдавал схватки, – я на мгновение замолк, но все же закончил мысль: – Аналитики дают восьмидесятитрехпроцентную вероятность, что часть своих способностей Каи скрывает до сих пор.

Вслух проговаривать возможные причины подобной скромности было излишним.

– Проверка аватары, личности и клана? – сразу перешел к делу господин.

– Стандартные запросы не выявили ничего подозрительного, – вновь вынужден был признать я провал службы безопасности. – Учебная личина состряпана довольно небрежно, клан едва заслуживает столь громкого названия. Но у нас не было времени копнуть хоть сколько-нибудь глубоко.

Лицо высокородного оставалось привычно непроницаемым, но я чувствовал, что в чем-то его удивил.

– Вы инициируете углубленное реал-расследование?

– Я займусь этим сам, но, господин мой, только чтобы попасть на северный континент, нужно не меньше четырех часов. Прошу вас, хотя бы перенесите схватку на пару дней.

Высокородный резко провел рукой, будто отсекая что-то незримое:

– Вызов брошен, – видя, что аргумент сей не произвел должного впечатления, с привычной своей самоиронией добавил: – И принят.

У меня, в отличие от божественного принца, никогда не возникало желания смеяться над устоями и традициями нашего общества. Между клятвой оберегать жизнь господина и куда более сокровенным обещанием сохранить священную его честь я застыл, распятый собственной неуверенностью. Полное отсутствие твердых фактов, зыбкая, какая-то нелепая ситуация и смутное ощущение неправильности.

– Господин, – я знал, что совершаю ошибку, еще до того как открыл рот, но промолчать означало пойти против долга. – Результаты спаррингов Каи не комментировались наставниками, потому что у них не хватило слов. Цензурных. Его задания по практическому воплощению зачли – но без указания балла, потому что найденное решение не поддается оценке в рамках имеющейся у нас шкалы. Господин, этот человек врал вам каждый день, каждый час. Он опасен. Не выходите на дуэльную площадку.

Я сжал волю в кулак и заставил себя встретить тяжелый взгляд наследного принца. Лицо Нобору хранило привычное, предписанное этикетом каменное выражение. Лишь когда расположение его и ощущение дружеской поддержки исчезали, ты замечал, сколь многое способны выразить застывшие холодным совершенством черты.

– Дому моему было нанесено оскорбление, – отстраненно напомнил божественный. – Если оно является прелюдией к измене, это лишь усугубляет урон обычаям и чести Аканы. Уважаемые господа заговорщики должны усвоить, что некоторые методы находятся ниже моего – и их – достоинства.

Я проглотил возмущенное: «С каких пор это стало вас занимать?» Рассуждения о чести и границах допустимого имели бы значение для меня. Совесть – роскошь честных служак, владыкам она обходится слишком дорого. Умудренный политикой принц устои рассматривал как нечто условное: искусственный конструкт, призванный обеспечить функционирование общества. Как и всякий инструмент, их должно корректировать в зависимости от цели. И использовать в интересах дела.

То, что Нобору вообще позволил себе вспомнить о чести, означало одно: он не воспринимает ситуацию серьезно. Ну какую угрозу может представлять наивный обормот Каи?

Если бы только речь не шла о высокородной княжне…

– Кодекс допускает выход на дуэль секунданта. Если речь идет о столь неравной схватке, он на этом настаивает. Господин, позвольте мне заменить вас.

– Нет.

Разговор был закончен. Уже в дверях высокородный обернулся и неожиданно хмыкнул.

– Син, прекрати панику. Если служба безопасности не в силах распутать этот узел, будем рубить. Благородный Каи тут не единственный, кто не демонстрирует своих истинных способностей. – Принц полыхнул бешеной улыбкой человека, у которого не осталось ни времени, ни сил на подобные игрища. – Утром я убью очередного предателя. Было бы о чем переживать!

Дверь за спиной его высочества давно захлопнулась, а я все стоял, пытаясь разобраться в собственных предчувствиях. С какого момента «общественное мнение» становится чем-то большим, нежели шепот и «хохотня глупцов»? Для божественного репутация человека, не вставшего на защиту собственной супруги, куда опасней, нежели обрубленные концы нелепого заговора. А с юной госпожой всегда было так сложно…

Мелодичный перезвон – сообщали, что на третью площадку подан скоростной летун. Я вздрогнул и выбросил из головы неуместные сейчас размышления. Слишком многое нужно успеть. Подхватив мундир, поспешил наверх.

В салоне откинулся навзничь, выводя перед собой поисковые окна. Машина набирала высоту, а я все пытался определиться с курсом. Следы надо искать на северном континенте, но откуда лучше начать? Не обрушиваться же сразу, без подготовки, на резиденцию благородных Каи.

Профессиональная этика продержалась примерно пару секунд, прежде чем твердым пинком была сдвинута в сторону. Я затребовал медицинские карточки всего первого курса – и без лишних проволочек получил нужный допуск. Чтобы добраться до раздела текущего контроля, пришлось ввести номер своей врачебной лицензии. Не то чтобы данные физиомониторинга личин так надежно защищены. Конфиденциальность гарантировалась скорее тем, что далеко не каждый диагност способен адекватно разобраться в «сырых» физиологических показателях.

Вот и пригодилась опять основная специальность. А кто-то боялся, что в личной охране совсем утратит квалификацию…

Запретив себе думать о клятве Гиппократа, я погрузился в потоки противоречивой информации.

3

Туман дымчатыми спиралями поднимался над горным плато. Господин Нобору скользил по укутанным перламутром вершинам пустым взглядом человека, так и не соизволившего проснуться. Каи застыл у самого обрыва взъерошенным привидением. В центре композиции тихо и вежливо скандалили секунданты (одному из них было приказано тянуть время). Церемониальные кимоно и родовые мечи добавляли сцене неистребимый дух псевдоисторической мелодрамы.

Я уменьшил окно, на которое шла трансляция с дуэльной площадки, отвел на периферию поля зрения. Сидящий в соседнем кресле командир штурмового отряда отрапортовал о готовности. Короткий приказ – и ворота подземных тоннелей распахнулись, вскрытые экстренным правительственным кодом. Хищные летуны проскользнули в недоступную для транспорта зону, затормозили лишь в вестибюле многоуровневого жилого блока. Вперед, вперед, группа «Каппа» – не забываем смотреть, что за переборками! Я бежал во главе штурмового отряда, получая подтверждения о блокировке запасных выходов, а таймер неумолимо отсчитывал секунды.

Секунданты наконец договорились об условиях и разошлись, дабы сообщить их высоким враждующим сторонам. Каи, стоя на краю пропасти, созерцал разливающиеся у самых его ног облака и вдруг, ко всеобщему удивлению, выразил готовность принести извинения. Получив отказ, со спокойной уверенностью положил ладонь на рукоять меча.

Топот тяжелых подошв эхом разносился по пустым коридорам. Запутанный человеческий улей, за каждой стеной – тесные соты, в которых спят сотни и тысячи живых тел. Район нельзя было назвать островом благополучия – здесь жили варвары, эмигранты и те, кто не отличался достатком даже по меркам низших сословий. Но и трущобами чистые, тщательно освещенные переходы не были. Согласно политике жилищного правления, ячейки сдавали тем, кто мог похвастаться стабильной работой и устойчивым заработком. Квалифицированный персонал, сосредоточенные на карьере специалисты, пусть и далеко не самых престижных профессий. Они могли позволить себе выделить какую-то часть дохода на обеспечение тишины и безопасности в собственном доме. Место вполне подходящее, чтобы небогатой вдове растить единственного сына.

Две фигуры застыли на поцелованной облаками площадке. В одинаковых обманчиво-расслабленных позах, в одинакового кроя традиционных одеяниях. Божественный Нобору, точно отражение сотен своих воинственных предков. Мальчишка Каи, у которого даже тугая самурайская прическа умудрялась смотреться растрепанным вороньим гнездом. Секундант открыл было рот… И тут напряженную тишину нарушил переливчатый звуковой сигнал.

– Прошу прощения, экстренный семейный канал, – торопливо забормотал подменивший меня на площадке кузен, раскрывая диалоговое окно и отходя в сторону. – Супруга моя ожидает нашего первого сына…

И дуэлянтам осталось только терпеливо стоять друг напротив друга, ожидая, пока секундант успокоит что-то сердито выговаривавшую ему женщину.

– Син! – безошибочно определил причину задержки Нобору, и взгляд его, обращенный к туманному рассветному небу, не обещал ничего хорошего.

Я замер перед входом в нужную ячейку. Жестом приказав громыхающим доспехами штурмовикам отойти в сторону, сам взломал замок – физически, возиться с сетевой начинкой тут было просто страшно. Жилье оказалось стандартным – тесная прихожая, основная комната, технический блок. К нам уже разъяренной тэнгу спешила натягивающая халат женщина. Заплетенная для сна пшеничная коса, бледная кожа, широкие серые глаза этнической варварки… Передо мной проносились строки досье: эмигрантка во втором поколении, профессия медтехник, гражданство получила лишь после замужества, сословие пользователей, понижение в правах в связи с нелояльной позицией…

Когда перед ней выросли высоченные безликие фигуры в темных доспехах, женщина не отшатнулась. Встала на пороге комнаты, обвела взглядом лицевые пластины, точно пытаясь угадать что-то человеческое за непроницаемой тьмой. Неизбежно остановилась на моей фигуре, на черном дворцовом мундире, на сословном оружии и знаках отличия, провозглашающих личный вассалитет божественному дому. Вгляделась в лицо, что невыразительностью могло поспорить с опущенным забралом.

Губы дрогнули беззвучно, дрожащие пальцы взлетели, прижались к сердцу. Медицинские вкладки тоже были в досье – вместе со ссылкой на финансовое положение и пояснением, почему квалифицированный медик до сих пор не разобралась с решаемой в принципе проблемой. Вот только сердечного приступа нам сейчас и не хватало. Достойное завершение всего этого безобразного фарса.

– Надежда Игорь’вна?

Кивнула. Над бровями обозначились на мгновение ранние морщины.

– Не волнуйтесь. Мы просто хотим задать вам несколько вопросов…

В узком коридоре хватило одного шага. Не прекращая говорить, протянул руку в жесте автоматической вежливости.

Она рванулась, когда почувствовала прикосновение наперстка-аптечки к венам на запястье, но было поздно. Ударная доза успокоительного рассекла разум и волю не хуже, чем боевой меч. Я подхватил женщину, мимолетно удивившись, сколь легкой она оказалась. Недвижимой скалой вставшая на нашем пути дочь варваров такой уж хрупкой не выглядела. И почему-то совсем не соответствовала представлениям о низших сословиях.

Я передал офицеру штурмовиков плывущую на грани сна и яви Надежду, дочь Игоря. Без слов, самим своим поведением приказал самураю рода Такэда обращаться с ней как с попавшей в сложную ситуацию благородной аканийкой.

Чистая, скудно обставленная комната была разделена на две неравные половины. Отодвинув ширму, я замер перед креслом, в котором вытянулся полностью погруженный в Сеть оператор.

Да обвались оно все! Не верю. Даже сейчас, видя своими глазами, не верю. Непослушными пальцами развернул у изголовья меню пользователя…

На дуэльной площадке двое коротко поклонились друг другу. Пальцы легли на рукояти боевого оружия. Глаза в глаза, сосредоточенно и неотвратимо. Белый шелк выскользнул из пальцев секунданта…

Две фигуры взорвались движением. Сталь полыхнула в рассветных лучах, рассекла воздух там, где должен был оказаться противник.

А тот исчез, растворился среди порывов ветра, растаял вместе с разогнанным солнцем туманом.

Нобору еще постоял, сканируя сетевое пространство, ожидая подвоха. Секунда, другая… Он все понял.

– Син!!!

Тимур, внук Игоря, рывком сел в сетевом кресле.

– Ма-а-ам! Да сделаю я это дурацкое задание! Ну почему чуть что – сразу отключение питания и аварийный выход?

Несостоявшийся дуэлянт выбрался из каркаса жизнеобеспечения, стянул сенсорные перчатки. Рывком сдернул сетевой шлем.

– Сколько можно повторять… – Вопль праведного возмущения затих, толком не начавшись. Еще бы. Массивные, начисто лишенные юмора штурмовики в полном боевом доспехе – гораздо менее благосклонная аудитория, нежели смирившаяся с выходками единственного потомка мать.

Тот, кто никогда не принадлежал к клану Каи, обвел взглядом нависающие над головой фигуры. Уставился на меня, мрачно потрошащего программное обеспечение его личного профиля.

– Э-э-э-э… Здравствуйте?

Я развернул код оружия, которое этот герой почти успел активизировать там, на дуэльном сайте. Обвинение в краже родовой собственности можно снимать – это был не передаваемый по наследству древний меч, а явный новодел. Собственноручно состряпанный пользователем-полукровкой, ха! Увы, на боевые качества клинка скромное происхождение мастера никоим образом не повлияло. Коснись программа незащищенной аватары противника, и сенсорный шок вполне мог «замкнуть» нервную систему. С семидесятипроцентной вероятностью летального исхода. Благо тяжелые, фильтрующие обратную связь доспехи дуэльным кодексом не одобрялись.

– Тимур, из рода Канеко, сословия пользователей?

Он кивнул:

– Да.

– Вы обвиняетесь во взломе муниципальной административной сети и изменении параметров и статуса своего базового профиля. В незаконном внесении себя в реестры самурайского сословия, в самовольном присвоении благородного ранга, в оскорбительном и противоправном использовании древнего имени клана Каи. Вы также обвиняетесь во взломе внутренней сети Божественной Академии Аканы, подаче поддельных документов, фальсифицировании результатов вступительных испытаний и саботировании аттестационных экзаменов.

Паршивец сглотнул.

– Ну… я… мне… нужен адвокат?

О, если бы! Но мы еще даже не коснулись самого интересного:

– Поскольку, – каждое слово обжигало ледяной крошкой, – вы едва справили свой двенадцатый день рождения, то никак, даже при самой пристрастной трактовке кодексов, не можете быть признаны совершеннолетним. А следовательно, юридической ответственности за свои поступки не несете. И аресту не подлежите.

– Ха! – сверкнула из-под растрепанной челки до боли знакомая улыбка.

– Аресту, – ледяным тоном отрезал я, – будет подвергнута Канеко Надежда. Как лицо, несущее полную юридическую и моральную ответственность за вас.

Как он взвился! Буквально взлетел с кресла, заозирался в поисках матери. Увидев ее в чужих лапах, рванулся на помощь, как дубинкой размахивая зажатым в руках дорогущим сенсорным шлемом. Закованный в доспех самурай легко перехватил щуплого ребенка, поднял в воздух.

– Отпустите ее! Грязные! Семнадцатые! Энсишники!

– Довольно! – громыхнул я и сам поразился, сколько было в этом рыке от интонаций благородного моего отца. – Вы натворили уже достаточно! Госпожа Канеко будет взята под стражу – где ей, замечу, окажут давно необходимую медицинскую помощь! Лучшее, что тут можно сделать, – это хоть раз в жизни прекратить мотать матери нервы и создавать дополнительные проблемы!

Волоча за шиворот яростно сопящего гения, я не без оторопи ощущал, как дух почитаемого родителя буквально вселяется в мое тело.

– …бросил тень прежде всего на тех, чьим долгом было хранить ваш моральный облик, – слышал я свой собственный голос. – Редкий талант требует редкой же вдумчивости в его использовании. И просто преступно, солгав о своем возрасте, посещать сайты и сетевые ресурсы, закрытые для лиц, не достигших семнадцати лет…