Текст книги "Нхаггарт: На стыке миров"

Глава 3. Всё решает случай

Поговорить о нхагах Мартин решился на следующий день, предварительно убедившись, что я хорошо выспалась и не страдаю от головной боли. Разговор был интересным, долгим и заставил меня взглянуть на жизнь под другим углом.

Друг поведал, что у нхагов почти идеальный мир, где каждый сам себе хозяин и волен заниматься тем, что ему нравится: есть, что хочет, работать, где хочет, выбирать хобби по душе, а не потому что оно правильно и одобряется обществом. Среди них есть учёные и программисты, но немало художников, музыкантов, писателей, а также мастеров рукоделия.

Мне наконец-то стало понятно, где Мартин добыл карандаши и альбом, а также откуда в университете появлялись милые ловцы снов и другой декор для комнат, который стоило снимать перед проверками преподавателей. Всё это делали нхаги, а затем передавали жителям в надежде скрасить их серую жизнь.

Рассказал мой друг и о том, чем занимался по ночам. Он был одним из курьеров между нхагами и горожанами. Приятель разносил небольшие посылки со всякой мелочёвкой, лекарствами, напитками и продуктами, запрещёнными для жителей. Обменивались подпольщики и письмами, а также праздничными открытками. Оказалось, что многие люди старались поддерживать связь с нхагами несмотря на строгий закон. Мартин был не единственным курьером – только в нашем университете такой подпольной работой занимались восемь человек, с парочкой из которых, как оказалось, я была лично знакома.

В душе зародилось сомнение, тягостное и глубокое. С одной стороны, мне не очень нравился мир, в котором я живу, а с другой, рисковать и отказываться от него, связавшись с нхагами, не хотелось. Я старалась коротать дни в привычном скучном режиме, но навязчивые мысли так и лезли в голову, особенно по ночам. Они заставляли ворочаться, мечтать, испытывать страх и вместе с ним неуёмное любопытство.

Мартин предложил встретиться на днях, чтобы вместе доставить заказы жителям и снова увидеться с Аннет и Саматом. Я долго не решалась дать ему ответ. К счастью, мой друг не торопил и терпеливо ждал. Мне хоть и было почти нечего терять, но даже маленький шанс того, что жизнь могла стать в разы хуже, попадись мы на дружбе с нхагами, сводила меня с ума.

***

Лекции, практики, домашние задания, лекции, практики, домашние задания – жизнь текла своим привычным и скучным чередом. Прошел месяц с того рокового дня, когда я получила по голове. Чарли попросил прощения и нам пришлось придумывать целую историю о том, как меня спасли неравнодушные жители и что над поиском моего кошелька усердно трудятся Наблюдатели. Мартин обещал найти и купить точно такой же, чтобы все поверили в нашу легенду и сдержал своё слово. Хорошо, что мои приключения остались секретом для преподавательского состава. Чарли на удивление удавалось держать язык за зубами, так как разболтав о том, что произошло, сам мог попасть в неприятности.

Я старалась не думать о нхагах и воспринимать всё случившееся, как хороший сон, исчезнувший с приходом утра. Он больше не должен был повториться, несмотря на то, что жизнь ночных жителей казалась сказкой. Но судьба распорядилась по-другому.

Тянулась долгая и дождливая ночь, мне не спалось. Я рисовала в тетради парк, где прогуливались люди и старалась изобразить их фигуры так чётко и реалистично, как могла. Атмосферу спокойствия прервал стук в дверь. Я удивилась, кому приспичило прийти в такое позднее время, когда большая часть студентов мирно спала в своих постелях. Стук повторился, сопровождаясь мерзким звуком царапания ногтями по дереву. Он заставил меня быстро спрятать альбом с карандашами в шкаф и встретить незваного гостя.

В комнату влетел Самат, быстро закрыл дверь на все замки и перепроверил, что она заперта, несколько раз дёрнув её на себя. Выглядел он потрёпано: мокрые волосы свисали сосульками, грязный плащ волочился подолом по полу, а не менее грязные ботинки оставили на паркете заметные следы. Я развела руками, потеряв дар речи. Парень окинул мою комнату взглядом и пробормотал:

– Мда, скромненько тут у тебя.

Я не на шутку разозлилась, подумав, что совершенно неприятно, когда к тебе врываются в дом и сразу же начинают критиковать, как там всё устроено. Обидно и противно.

– Шерил, мне нужна твоя помощь, срочно и прямо сейчас. Мартин попал в беду, нужно завершить одно его дело. Надевай.

Нхаг бросил мне плащ и закивал на дверь, давая понять, что нам пора. Я застыла на месте и не могла пошевелиться, оцепенев от дурацкой муки выбора и клубка сомнений, засевшего в мыслях. Было два варианта дальнейших действий: отказать нхагу, не выручить лучшего друга и как-то научиться с этим жить или поставить на кон своё благополучие, чтобы не бросить товарища в беде.

Пока я находилась в раздумьях, Самат открыл тайник моего шкафа, достал оттуда альбом и карандаши, положил их в свой рюкзак и сказал, что эти вещи лучше забрать с собой. Его поступок не был чем-то из ряда вон выходящим. Про секретный ящик знал Мартин и мог рассказать своему другу о том, как он открывается. А ещё как найти мою комнату, пробраться в сгоревшую и говорить так убедительно, чтобы разжечь в приличной студентке желание геройствовать.

Я надела плащ, подумав: «Будь что будет. Если судьба закатывает тебе вечеринку, невежливо от неё отказываться».

Спускаться по водосточной трубе с третьего этажа в дождь – то ещё приключение. Я долго не решалась посмотреть вниз и сделать шаг, чтобы зацепиться за хоть и кажущуюся прочной, но не вызывающую доверия конструкцию. Заботливый Самат прихватил для меня перчатки, которые оказались великоваты, но спускаться в них всё равно было удобнее.

Нхаг спустился по трубе первым, ловко и быстро, чему я позавидовала. Желание геройствовать в тот момент исчезло напрочь, уступив место животному страху высоты. Самат показывал, что мне нужно поторапливаться, и что он готов меня подстраховать, но это не добавляло уверенности. Я подумала о Мартине и всё же зацепилась руками за трубу, начав медленно соскальзывать по ней вниз. Ощущение было не из приятных: ладони горели несмотря на перчатки, плащ путался в ногах, а мелкий моросящий дождь неприятно колол лицо. Едва ноги коснулись земли я почувствовала себя самым счастливым человеком на планете. Нхаг меня похвалил, а потом указал, в каком направлении нам предстояло бежать. Мы прошмыгнули в ближайшие высокие кусты у забора общежития и затаились. Пока мой спутник проверял карту безопасных троп, я пыталась успокоиться и прийти в себя.

Новый приятель схватил меня за руку, потащил в только ему известном направлении и указал на дыру в заборе, скрытую за высокими кустами. Через неё мы и покинули территорию университета. Меня не слишком заботило, куда предстояло идти и сколько времени пришлось бы на это потратить. В голове крутилась одна мысль: «Только бы с Мартином всё было в порядке».

Мы остановились около невзрачного старого здания, из тех, что готовят к сносу. Самат достал ключ и отворил неприметную, обшарпанную дверь, жестом пригласив меня войти. В помещении царил полумрак, к которому пришлось привыкнуть. Я разглядела несколько столов и шкафов с открытыми полками, кресла и невысокие тумбочки, а также пожилого мужчину, сидевшего в углу комнаты на табурете.

Внешне он походил на мудрого седовласого профессора. Мне сразу приглянулись его очки с толстыми стёклами в круглой коричневой оправе. Мужчина носил усы и бороду и выглядел добродушным. Он показался мне симпатичным несмотря на глубокие морщины и слегка искривлённый кончик носа. Новый знакомый был одет в коричневый костюм и туфли, а также белую рубашку с перламутровыми пуговицами. Он спросил Самата:

– Это Шерил, ты о ней говорил?

– Да, подруга Мартина.

– Привет, я мистер Вудклив, приятно познакомиться, – обратился мужчина ко мне.

– Взаимно.

– Мартин в беде и нам нужна ты, чтобы завершить одно его дело, Самат тебе всё расскажет. Сам он вряд ли сможет это провернуть, по личным причинам. За друга своего не беспокойся, с ним всё будет в порядке, мы уже над этим работаем. Как ты смотришь на небольшую прогулку в компании с очаровательным нхагом?

– Прогулка, так прогулка, – мой голос звучал неуверенно, но Вудклива это не смутило.

– Только смотри, не влюбись, – с улыбкой произнёс он, – этот молодой человек тот еще сердцеед, правда же?

Я ухмыльнулась, а парень, о котором шла речь, демонстративно закатил глаза, отмахнулся и поспешил объяснить, что нужно будет сделать.

– Я отведу тебя к дому адресата и ты передашь посылку. Сам к нему не пойду, он давно на меня зуб точит. Вручишь коробку, а как дело будет сделано, пойдём к Аннет, поспишь до утра и домой. Хорошо?

– Ага. А что в коробке?

– Этого не могу сказать, нельзя раскрывать содержимое посылок. Но могу тебя успокоить, что там точно не бомба.

Слова Самата ни капельки не помогли мне справиться с волнением, зато разожгли в душе любопытство. Мы попрощались с мистером Вудкливом и поспешили покинуть его дом.

Путь к жилищу адресата посылки был витиеватым и занял полчаса. Улицы мелькали, как частицы калейдоскопа, смешивались между собой, рассыпались на перекрёстки и тупики. Голова кружилась, сердце бешено билось, а уровень адреналина в крови зашкаливал. Нхаг остановился у одной из многоэтажек и передал мне рюкзак. Внутри находилась небольшая, но тяжёлая коробка, обмотанная упаковочной плёнкой. Самат проинструктировал:

– Я осмотрюсь и скажу, когда можно заходить. На домофоне наберешь цифры 284, тебе сразу же откроют. Поднимешься на лифте на восьмой этаж, отдашь посылку без лишних разговоров и спустишься по лестнице. Следи, чтобы любопытные соседи тебя не заметили.

Я кивнула и вошла в дом, услышав команду нхага, поднялась на лифте на нужный мне этаж, увидела дверь с заветным номером и тихо в неё постучала. Мне открыла женщина и её лицо показалось до боли знакомым. Она протянула руки к посылке, я покорно отдала ей коробку, тихо попрощалась и поспешила спуститься вниз по лестнице. Самат ждал меня у подъезда. Он был спокоен и расслаблен, что вызывало зависть. Нхаг спросил, как всё прошло, и довольный ответом повёл меня к дому Аннет.

Она встретила нас радушно, но сразу же потащила моего спутника на серьёзный разговор в спальню. Сидя в гостиной в одиночестве и ожидании возвращения новых приятелей я пыталась вспомнить, где же видела женщину, которой вручила посылку и была уверена, что мне доводилось с ней встречаться или хотя бы случайно где-то видеться. Но память подвела и никак не давала ответов на этот вопрос, а спрашивать у нхага подробности о получателе доставки я не стала.

Мы поужинали втроём. Аннет сказала, что Мартин вернётся в общежитие утром, но мне стоило запастись терпением и посетить его через пару дней.

– Ему нужно отдохнуть после неприятных приключений, а тебе лишний раз не светиться в его комнате, – объяснил Самат. – Он тебе расскажет о передряге, в которую попал, но немного позже. Теперь, думаю, вам придётся видеться с нами чаще, чем вы планировали.

Не знаю, как Мартин, а я вообще хотела забыть моё приключение у нхагов, как сон и жить своей обычной и скучной, зато безопасной жизнью.

Утро встретило меня ощущением, будто по мне проехался асфальтоукладчик, причём с остервенением и несколько раз. Голова гудела, глаза слипались, а тело отказывалось слушаться и совершать энергичный движения. Чтобы хоть как-то облегчить моё состояние, Самат сварил кофе и подал его в маленькой фарфоровой чашке, украшенной цветочным узором. Напиток показался мне непривычно горьким на вкус и пряным за счёт сочетания специй и сиропа. Но самым приятным бонусом оказалось то, что он помог набраться энергии и взбодриться, чтобы отправиться домой.

Маршрут был долгим, но, похоже, я начинала привыкать к извилистым тропам и осторожному передвижению по городу. Мне подумалось, что главное не начать точно так же перемещаться по улицам в дневное время, чтобы не вызвать подозрений у Наблюдателей и не прослыть городской сумасшедшей.

Самат проводил меня до перевалочного пункта, где поспешил попрощаться. Я протянула нхагу плащ, но он отказался забирать его, сказав, что эта вещь сможет мне пригодиться в будущем. Пустое и тёмное помещение пункта навевало дурные мысли и уныние. Я не переставала думать о Мартине, размышлять о ночном приключении и о том, что ждёт меня в будущем, если жизнь продолжит идти таким чередом.

***

Ожидание встречи с лучшим другом походило на предвкушение праздника, когда волнение накрывает с головой и ты ни о чём не можешь думать, кроме предстоящего торжества. Я изо всех сил старалась сосредоточиться на учёбе и домашних заданиях, но обуздать любопытство и тревогу не получалось. Зато за оценки в конце семестра беспокоиться не пришлось – они были средними, но обеспечивали зачёты «автоматом».

Грусть одолевала каждый раз, когда в голове проскальзывала мысль, что Самат забрал мой альбом с рисунками и карандаши. Но вскоре я наоборот, поблагодарила его за такой поступок. По общежитию прошёл слух, что движется большая проверка, а значит, нужно было найти укромное место, куда спрятать декор и другие неподобающие для приличных студентов вещи. В этом мне помог Мартин. Он зашёл в гости через два дня после моего ночного приключения и ничего толком не объяснил. Друг забрал из моей комнаты некоторые вещи и рюкзак с лежащим внутри нхагским плащом. Товарищ пообещал спрятать их там, где никто не найдёт, а ещё что вернёт всё в целости и сохранности, как только «угроза минует». Мне тогда совершенно не понравился его выбор слов для описания ситуации.

Вскоре я поняла, почему друг назвал проверку угрозой: в ней участвовал сам Крио Карборра. Он, как и другие преподаватели, входил в каждую комнату, заглядывал во все углы и вытаскивал вещи из шкафов. Было неприятно и противно, что посторонний человек потрошит твои тумбочки, ящики, сумки и рюкзаки. Что именно искала бригада учителей так никто и не понял.

Крио нашёл мой тайник в шкафу так быстро, будто знал о его существовании и спросил, пользуюсь ли я им. Мне пришлось постараться, чтобы убедительно сделать вид, что вижу секретное место впервые. Актерская игра удалась и меня оставили в покое, а я мысленно поблагодарила Мартина и Самата за их осмотрительность. Даже не знаю, чем бы закончилась для меня проверка, если бы Карборра обнаружил карандаши в тайнике.

Через три дня по университету покатился слух о том, что стало причиной обысков и перепохлоха. Анонимный осведомитель рассказал преподавателям, что студенты сбывают в общежитии «неподобающие вещи» и тех, кто ими обладал, строго наказали: заставили допоздна работать в столовой, убирать помещения и писать научные работы, отнимавшие много времени и сил. Некоторых и вовсе отчислили и о том, что их ждало в будущем, оставалось только догадываться.

Мы с Мартином проводили время в его комнате, сидя в самом центре помещения, подальше от стен и любопытных студентов, которые могли за ними скрываться. Говорить приходилось шёпотом. Мой друг не скрывал расстройства и волнения о произошедшем, он поделился со мной переживаниями и рассказал, в какую передрягу попал.

– Во время ночной прогулки меня заметил Наблюдатель и пришлось быстро бежать, куда глаза глядят. Даже посылку пришлось бросить, благо, было укромное место поблизости, чтобы её не смогли найти. Я сразу же позвонил Самату, рассказал о том, что произошло и укрылся в одном из перевалочных пунктов. Меня искали по всему городу, пришлось затаиться и ждать, когда угроза минует.

– Получается, я доставляла посылку, которую ты припрятал?

– Ага, спасибо тебе. Конечно, нхаги могли на это дело кого-то другого подрядить, но ночь тогда у курьеров выдалась загруженная, свободных рук не хватало. Так что ещё раз благодарю, что не оставила меня в беде.

– Не за что.

– Должен признаться, сейчас не самое спокойное время и для нхагов, и для жителей. Говорят, что Карборра затеял переворот, он повлияет на жизнь обеих сторон и многим это не нравится. Нхаги хотят предотвратить это безобразие, но времени очень мало, как и средств. Возможно, каждому живущему в городе человеку придётся выбирать, чью сторону занять. Меня это пугает, Шерил, сильно пугает, понимаешь?

– Понимаю.

Знал бы Мартин, какой животный страх клокотал в тот момент у меня в душе. Не люблю перемен, а решения даются мне с трудом, особенно те, от которых зависит вся моя жизнь. Я прошептала:

– И, кажется, я знаю, на чьей стороне будешь ты, но пока не могу сказать, по какую сторону баррикад окажусь сама.

Мартин погрустнел. Он не умел скрывать чувства, даже если старался. Похоже, мой друг надеялся на совершенно другой ответ. Я понимала, что должна была его поддержать, но в то же время не могла гарантировать, что перейду на сторону нхагов.

– Знаешь, Шерил, я не люблю терять близких, но если твой выбор будет не таким, как мой, я пойму и не буду держать на тебя зла. И останусь твоим другом, несмотря ни на что.

Парень заплакал и крепко меня обнял. Я смутилась и не знала, как себя вести, так как раньше никогда не видела его слёз. Мне стало очень горько, настолько, что солёные капли покатились и по моим щекам. Мы сидели, обнявшись, пока друг не перестал всхлипывать. Успокоившись, он резко отпрянул, потянулся за своим рюкзаком и достал из него два плаща.

– Пойдёшь? – в его голосе звучало едва скрываемое волнение.

– Пойду.

В ту ночь мы отправились не в дом Аннет, а к товарищу Мартина, с которым он очень хотел меня познакомить. Не знаю, решилась ли я на прогулку из-за того что хотела пообщаться с нхагами или потому что не смогла оставить друга наедине с неприятными чувствами.

Мы долго наворачивали круги по улицам и остановились у маленького двухэтажного дома из красного кирпича. Такие в городе считались раритетом и готовились к сносу, но этот выглядел крепким и ухоженным. Мартин тихо постучал в дверь, её отворил странный парень и гостеприимным жестом пригласил нас войти. На вид ему было лет восемнадцать, может, чуть больше. Выкрашенные в ярко-красный цвет волосы парня спадали до плеч взъерошенной волнистой копной. Я продолжила разглядывать приятеля Мартина и мне понравилась его внешность: пухлые губы, растянувшиеся в приветливой улыбке, широкий нос с проблеском веснушек и хитрый взгляд, который будто сканировал меня с головы до ног.

– Знакомься, это Ленни, он художник, – представил парня мой друг.

– Шерил, – сказала я, протянув новому знакомому ладонь.

Его рукопожатие оказалось крепким, хоть сам он отличался худобой и не казался настолько сильным. Его толстовка с геометрическим рисунком в оттенках всех цветов радуги пестрела засохшими пятнами краски, как и синие джинсы с большими накладными карманами. Раньше я не видела художников, но у меня не было сомнений, что новый знакомый является одним из них.

Новый приятель склонил голову на бок, зашаркал по полу ногой, а затем резко выпрямился и заговорил:

– О да, я о тебе наслышан. Расскажу о себе кратко: в моих руках кисти и краски становятся не просто инструментом, а магией, завораживающей взор всех присутствующих. Те, кто видел, как мне удаётся…

– Ленни самый болтливый творец, которого я знаю, а ещё хвастун. Да, дружище? – ни капли не стесняясь перебил Мартин.

Художник покраснел и быстро направился в угол комнаты, где стоял побитый жизнью мольберт. В этот момент я поняла, что забыла оглядеться, настолько он привлек моё внимание. В помещении пахло краской и чем-то ещё, мне незнакомым, мебель была старой и местами потёртой. Я ненадолго выпала из реальности, разглядывая комнату и совершенно не слышала, о чём говорят Мартин и его приятель.

– Да-да, я в курсе всех безобразий, Самат и мне мозги прополоскать успел. Зашёл, значит, недавно с просьбой, мол, нарисуй мне открытку для друга на День рождения. А я вообще не уверен, есть ли у него друзья! Ну, кроме нас. И значит рисую я, а он начинает, мол, нам нужна помощь, а ты вот молодец, а давай с нами, у тебя ещё погреб есть и всё в таком духе. А я ни в какую! Дорисовал открытку и заставил Самата откланяться.

Ленни тараторил так, что каждая его фраза тянула на скороговорку среднего уровня сложности. Именно его манера речи заставила меня вернуться в реальность. Я села на диван рядом с Мартином, извинившись за временное «отсутствие». Художник усмехнулся:

– Да ладно, со мной тоже так бывает: как засмотришься на что-то и всё, пропал. Чай будешь или кофе? У меня ещё молоко есть, сливки, сахар, конфетки, сушки, печенье, чипсы, орешки…

Бесконечный поток слов Ленни сводил с ума и, наверное, это отражалось на моём выражении лица. За меня ответил Мартин:

– Чай, конфеты, печенье.

Красноволосый парень вскочил и вприпрыжку направился в кухню.

– Он странноватый, как и все творцы, но ты привыкнешь, через пару дней тебе не будет казаться, что твой мозг горит огнём, стоит ему открыть рот, – заверил меня лучший друг.

– Ты и про Самата говорил, что он своеобразный. Скажи, а среди нхагов у тебя есть ну, хотя бы близкие к нормальности знакомые? А то складывается впечатление, что они все тут того…

– Или мы все того, а они нормальные, с какой стороны посмотреть, – усмехнулся Мартин.

Было интересно, зачем он привёл меня в дом Ленни. Вряд ли друг хотел просто попить чаю со странноватым пареньком или позволить приятелю свести меня с ума. Ленни вернулся из кухни с красивым серебристым подносом, на котором стоял пузатый фарфоровый чайник и три чашки. Художник откашлялся и заговорил:

– Мартин сказал, что ты любишь рисовать, но Самат забрал твои карандаши и альбом перед учительской проверкой. В ближайшее время он точно тебе их не вернёт, это я гарантирую. Если хочешь, выбирайся сюда – могу научить тебя живописи и даже одолжу всё, что нужно, если не будешь слишком занудной.

Его слова заставили меня улыбнуться и задуматься. Мне очень хотелось вернуться сюда снова, ощутить запах красок и мягкость кисточек, а ещё услышать скрежет карандаша по холсту. Но я не была уверена, что соглашусь на предложение Ленни и продолжу путешествовать по ночам, поэтому пообещала дать ему ответ позднее.

– А хочешь, свои работы покажу?! – с живостью воскликнул он.

Вопрос оказался риторическим. Художник схватил меня за руку, чуть не опрокинув поднос, стащил с дивана и потянул за собой в соседнюю комнату. Мартин молча проследовал за нами, жестом показывая, что всё в порядке.

В мастерской вплотную друг к другу висели и стояли портреты, пейзажи, изображения космоса, милые натюрморты. В углу на небольшом столике лежали открытки и зарисовки на разлинованных листах из блокнота.

– Это выставочная комната, я это всё нарисовал. Конечно, чаще художники говорят «написал», но мне почему-то не нравится такая формулировка. Я вот несколько стихов написал, мне кажется, к ним это слово больше подходит. Ну, Шерил, как тебе?

– Мне нравится сочетание цветов. У тебя в каждой картине есть преобладающий оттенок, яркие акценты и контрасты. А ещё ты редко используешь чёрный. Ой-ой, а он тебе зачем?

Пробегая глазами по картинам Ленни я заметила одну, слишком выделяющуюся на общем фоне. Это был портрет Крио Карборры в чёрном костюме. Мне показалось, что художник его немного приукрасил, но я не понимала, зачем нхагу рисовать кого-то, кто мешает ему и его друзьям нормально жить.

– Это портрет на заказ и если по чесноку, я чуть станцию нормальность башкой не проехал, пока его рисовал. Пришлось долго подбирать зелёный оттенок, чтобы изобразить глаза Карборры, а также экспериментировать с тёмными цветами, чтобы придать объема его костюму. В один вечер я так устал, что еле удержался от того, чтобы взять топор и разрубить холст на мелкие части. Или превратить портрет в карикатуру, ещё больше удлинив и так не маленький нос мэра. Но сдержался, как видишь.

Я хихикнула. Да уж, нельзя было назвать такую работу удовольствием. Но Ленни отметил, что неплохо зарабатывал своим творчеством поэтому и не отказался от такого предложения.

Мы вернулись в гостиную и приступили к чаепитию. Художник рассказывал про техники рисования, которые использует, смешные случаи, связанные с заказами, о своей жизни. Иногда его речь была пронизана хвастовством, а в другие моменты он казался трогательным и по-детски наивным. А ещё выяснилось, что он обладает отличным чувством юмора и на год старше нас с Мартином, что оказалось настоящим сюрпризом.

Вечер был долгим и приятным. Художник предложил остаться у него с ночёвкой, разместившись в гостевой спальне. Мартин любезно уступил кровать мне, а сам предпочёл разложить матрас на полу. На стенах комнаты висело много фотографий Ленни и его семьи. Мой друг поведал, что родители и сестра парня давно уехали из нашего города и художник не раскрывает причин, почему так произошло. Он почти не поддерживает с ними связь, разве что по праздникам. Мне почему-то стало грустно, так как история Ленни напоминала мою.

Когда мы ложились спать, в доме внезапно появился ещё один гость. В дверь постучал Самат, зашёл, расположился в кресле гостиной, куда мы с любопытством заглянули и заговорил:

– Мартин, я понимаю, что ты не высыпаешься и плохо функционируешь последнее время, но мне ещё раз нужна твоя помощь.

После слов нхага Ленни вскочил, как заведённый. Он зашагал по комнате вокруг кресла Самата, скрестив руки на груди, и выглядел как акула, которая подбирается к зазевавшемуся аквалангисту. Навернув пару кругов и тяжело дыша, художник произнёс:

– Скажи, пожалуйста, почему ты вот так врываешься в дома других людей, ведёшь себя, как главный, хотя это не так и считаешь, что поступаешь правильно? Это не только моя претензия, много кто интересуется!

– Ну, если хочешь, можешь сейчас отправиться со мной к мистеру Вудкливу и высказать ему своё недовольство, – спокойно ответил парень, ничуть не смущённый возгласом Ленни.

– А что, у вас Вудклив самый главный? – спросила я.

– Подожди! – хором ответили нхаги, давая понять, что в их разговор лучше не вмешиваться.

Мартин коротко шепнул, что моя догадка была верной.

– А пошли! Прямо сейчас пошли! – кричал разбушевавшийся творец. – Я на тебя нажалуюсь! Достал ты меня!

Художник рванул к шкафу и жестом фокусника достал длинный плащ с верхней полки. Мартин предложил отправиться с ними, чтобы утолить любопытство. Ленни на миг застыл, а затем бросил плащ на кресло и снова завозмущался:

– Через твои любимые катакомбы пойдём, а не по улице, понял? У меня же такой отличный погреб, что ты с удовольствием себе бы его заграбастал, если бы мог! И превратил бы мою мастерскую в проходной двор, да?!

Художник не просто сердился, он был близок к самой настоящей вспышке гнева вперемешку с истерикой. Самат только вздыхал и сохранял спокойное, слегка отрешённое выражение лица. Ленни обратил внимание и на это:

– А знаешь, что в тебе бесит больше всего? Вот эта твоя маска невозмутимости и глаза, ничего не выражающие. Ты просто каменюка! Как тебе можно доверять? Да тобой легко проиллюстрировать фразу: «Ничто человеческое нам не нужно»!

– Тебе бы полегчало, если бы я кричал и разводил истерику? Может, вообще подерёмся тогда как дети малые? – вполголоса уточнил Самат и хитро прищурился.

– Да я бы с удовольствием тебя стукнул, если бы поднимал в своей жизни что-то тяжелее кисточки! Тебе бы мало не показалось, умник! – завопил Ленни.

Мартин откашлялся для того, чтобы привлечь к себе внимание и немного снизить накал страстей. Это было хорошим решением, так как ссора с каждой минутой набирала всё большие обороты.

– Может, пойдём? Это какое-то безобразие. – тихо сказал мой друг.

– Папаше его так скажи! – вскрикнул художник, указывая на другого нхага пальцем.

– Если что, мистер Вудклив и Самат не родственники – шепнул мне на ухо Мартин и показал, что нам нужно пройти на кухню.

Возле напольного шкафчика, под потертым синим ковром скрывалась дверца погреба. Ленни предоставил моему другу возможность её открыть, пока демонстративно дулся на темноволосого нхага и отступал от него каждый раз, как он оказывался рядом. Из погреба пахло землистой сыростью и совершенно не хотелось туда идти.

– Проходите, только не обляпайтесь, – скомандовал художник и жестом пригласил нас спуститься по тонкой металлической лестнице.

Первым это сделал Самат, так легко и быстро, будто всю жизнь провел на подобных лестницах. Дальше внизу оказался Мартин, а затем подстраховал меня, так как особой ловкостью я не отличаюсь. Последним в погреб спустился Ленни, громко захлопнув за собой дверцу.

Щёлкнул выключатель и зажглись несколько лампочек по периметру комнаты. Меня удивило, что в ней не было пыльно, как бывает в подвалах, наоборот, дышалось легко и приятно, несмотря на своеобразный запах. Вдоль стен стояли стеллажи с консервами, а рядом с одним из них красовалась металлическая дверь с кодовым замком.

– Только не говори, что у него тут бункер с ракетой, на которой можно улететь в космос, – язвительно обратилась я к Мартину. – Хотя немного зная твоих знакомых, можно поверить во что угодно.

Друг не успел мне ответить. Самат подошел к двери и набрал четырехзначный код. Красная лампочка на пульте управления сменилась на зеленую, а замок щёлкнул.

– Добро пожаловать в катакомбы. Это место мне особенно нравится, – промолвил нхаг.

– Потому что ты больше похож на восставшего покойничка, чем на нормального человека, – проскрипел Ленни.

За дверью оказался длинный коридор с каменными стенами, кое-где поросшими мхом и тусклыми лампами под потолком.

– Обрати внимание на подпольное творчество, – предложил мне Ленни, – у нас художники не только на холстах рисуют.

И правда, я не сразу заметила, что все стены были покрыты разнообразными граффити. Некоторые изображения выглядели угловатыми, а другие наоборот, имели обтекаемые очертания. Они кардинально отличались от работ моего нового приятеля: в них прослеживалось отражение острых тем, философских размышлений, а также страха и недовольства авторов.

– Это моё любимое, – промолвил Самат и указал на одну из стен.

С неё на меня смотрел вампир с большими клыками, ярко-зелёными глазами, тёмными волосами ниже плеч и скрещенными руками на груди. Он восставал из гроба и был одет в белую рубашку с рюшами на манжетах и вороте, чёрные брюки и бордовый сюртук с брошью в виде ноты на лацкане. Вампир очень напоминал Самата, что показалось мне забавным. Ленни взбодрился:

– Как ты думаешь, кто его автор?

– Ты, наверное, – усмехнулась я.

– Спасибо, дорогой друг, за такой душевный подарок, – невозмутимо промолвил Самат, улыбнулся одним уголком рта и посмотрел на художника, – я очень тебе признателен.

– Всегда пожалуйста, ваше высочество, – Ленни плотно сжал губы и громко втянул носом воздух.

Было видно, что он всеми силами пытается успокоиться, но у него не получается. Мартин постарался его ободрить: