Текст книги "Вспомни меня, если сможешь"

Она стояла и тихо плакала, в тишине ее всхлип отзывался глухим эхом. Сердце издавало тупую, тянущую боль. Она смешалось с болью в ноге. Казалось, что та сейчас не выдержит нагрузки и предательски подкосится. На раковину капали черные, с примесью туши слезы, Аня вытирала одной рукой лицо, губы ее дрожали в рыданиях. Любая краска на ее лице не наносилась уже более полугода, однако в отражении небольшого зеркало перед ней, в слезах присутствовала много декоративной косметики. Это уже не пугало женщину, а уже добивало. Морально, ментально.

Вскоре боль стала невыносимой, она распространилась по всему телу. Оно буквально гудела жуткой, стойкой болью. Слабость увеличилось в стократ и головокружения, катала ее по комнате, словно в центрифуге. Воняло железом, сильно и тошнотворно. Ее вырвало в раковину. Аня понимала, что не сможет плавно опуститься на пол. Нога застыла несгибаемым костылем и не подчинялась вовсе. Она неуверенно оглянулась, чтоб осмотреть место, где недавно сидела и куда придется больно приземлиться. На белоснежном кафеле сияло кровавое пятно. Женщина изначально не поверила своему помутневшему от боли, слабости и страха зрению и еще раз выглянула себе за спину.

Ей пришлось поверить увиденному, она тут же нашла оправдания, своему стремительно ухудшаемся состоянию. У нее кровотечения, Аня серьезно истекала кровью.

– Олег! – закричала во все горло женщина, чувствуя, как молниеносно с нее уходит жизнь.

Рука едва могла удержать раковину, чтоб не рухнуть вниз и серьезно не покалечиться. Силы уходили, боль сводила с ума, по ногами безостановочно текла алая жидкость.

– Аня! – услышала она удивленный голос мужа, от неожиданности ослабила руку. Почувствовав скольжения взмокшей ладони по раковине, она вскоре упала спиной вниз. Но к счастью, приземлилась в крепкие, родные руки, и потом разрешила себе потерять сознания.

Глава 4

Глаза снова едва разлепились, снова белоснежные стены, снова это ужасная слабость и ноющая, далекая боль во всем теле. В особенности низ живота тянуло так, словно матка решила отслоиться и по микрочастицам, вместе с месячными покинуть своего хозяина. Ей требовалась помощь, требовались обезболивающие, требовалась самой как – то решать свои проблемы. Пустая палата напоминала о безысходности ситуации. Аня почему – то разозлилась на себя, на обстоятельства, на судьбу. Резко отдернула одеяла в сторону и окинула гневным взглядом свои голые ноги. Затем больничную, светлую рубашку, доходящую до колен, до истощенных, сероватых колен и, закусив сильно губу до боли, до крови потратила большую часть сил и воли, чтоб пошевелить пальцами ног. На одной из конечностей воспроизвести в жизнь задуманное не составило труда, другая же нога долго не слушалась хозяйку, но в итоге пальцы зашевелились. После женщина опустила на пол вполне функционирующую ногу. Лицо то и дела перекашивалась от сильнейшей боли и чрезвычайных усилий. Настала очередь второй ноги, ей Аня помогала руками. Боль и слабость во второй ноге пугала и одновременно радовала, ведь до этого момента она вообще ее не чувствовала.

Когда две ноги оказались на полу, Аня кинула на них последний, неуверенный взгляд и резко полностью перенесла на них свой немногочисленный вес. Постояла немного, привыкая к слабости, боли и страху. Сердце скакало в груди, будто сумасшедшее. Казалось, грудная клетка сейчас треснет, и оно вылетит наружу, ускачет от нее подальше только лишь на панике и благодаря излишним мышечным сокрушениям, которые не скоро уже замедлят свой ритм. Дыхания сбилось, но она старалась дышать ровнее, чтоб голова не закружилась и тогда ее миссия точно предрешена на провал. Одна, действующая нога двинулась вперед. Шаг оказался слишком коротким. И более того, стопа шаркалась по плитке, не в силах оторваться от земли. У второй ноги шаг получился еще более короткий и походил просто на напряжения мышц бедра.

Вскоре голова закружилась, сильно затошнило, ее ждало неминуемое падения. Женщина расставила руки в стороны, для равновесия и чтоб ухватиться хоть за что – то. Ее ладони кто – то крепко зажал в своих и Аня наткнулась взглядом на уже знакомый, переросший эмбрион.

– Тише, тише, – зашелестел спокойный, детский голос из несформировавшийся до конца рта. – Иди…

Женщина вдруг успокоилась, неожиданно полностью доверилась ее странному другу, ведь ничего плохого тот ей не делал. Наоборот, он был всегда рядом, она чувствовала его присутствия. Она поверила, что тот хочет ей искренне помочь, поэтому вымученно улыбнулась и перенесла все свое внимания на вышагивания. Одна нога, вторая, медленно, осторожно, без паники. Боль постепенно стала отступать, казалось, это существо приняло в этом участие. Она подняла взгляд вверх и с полуулыбкой вполне сносно шла, без боли, без сомнений. Сердце женщины переполнилась благодарностью, восторгом и надеждой. Приятно было ощущать свои ноги, ощущать спокойствия и поддержку.

У самых дверей существо улыбнулась, и исчезло, перед этим нежно, и как – то грустно прошептав:

– Все будет хорошо, мама…

Аня обратно осталась совсем одна, снова ощутила пустоту и бесконечную тоску по чему – то непонятному и неизвестному.

– Мама, – шепнула хмуро женщина. По ее щеке потекла прозрачная, полная моральной боли слеза. А глаза уперлись в маленькое застекленное окошко, где она увидела мужа, общающегося с доктором. Они стояли к ней боком и довольно бурно о чем – то спорили.

– Какая я тебе мама? – спросила сама у себя Аня.

Олег неожиданно обернулся, будто почувствовав наблюдения, и не слабо удивившись, торопливо направился к ней. Аня смахнула слезу рукой, повернулась и зашагала обратно. Сильная боль и слабость вернулись к ней снова, однако женщина пересиливала себя и, глотая горькие слезы, шла обратно.

– Ты ходишь? – недоверчиво выговорил Олег, когда вошел в палату. Аня медленно села на кровать. – Тогда понятно, как ты оказалась в ванной вчера. Зачем ты всем лгала, что не чувствуешь ноги?

– Я их не чувствовала, – сухо выдавила Аня, не поднимая глаз на мужа, а рассматривая внимательно ровную, белую плитку. Она без сомнения знала, что увидит в глазах мужа осуждения, ведь тон его сквозил им предостаточно. – А теперь чувствую только боль. Хотела попросить обезболивающее.

Врач, прошмыгнув следом за Олегом, улыбнулся во весь рот.

– Я очень рад, что восстановления идет быстрее, чем только возможно, – констатировал приветливо он. – Позвоночник у вас в полном порядке, функции после комы стремительно восстанавливаются. Только я вам назначаю постельный режим, пока мы не поднимем уровень гемоглобина. Сейчас он у вас критически низок, вы может упасть и удариться головой. Еще я после обеда назначу вам гинеколога. На кресле подниметесь к нему на пятый этаж. У вас было обширное маточное кровотечения, причина неизвестна, – врач на этих словах смирил Олега недовольным взглядом. – А пока, я назначу вам обезболивающее и вам придется полежать, до того, как уровень гемоглобина не придет в норму.

Доктор удалился из палаты, оставив супругов одних.

– Аня, ты что – то помнишь о вчерашнем происшествии? – сухо поинтересовался Олег, скрестив руки на груди. – Игорь Константинович серьезно предполагает, что мы с тобой переспали, и я был груб с тобой. Я, конечно, выпил немного вчера, но отлично помню, как мы уснули спокойно в одной кровати.

– Какой кошмар, – сухо изумилась Аня, подняла взгляд на мужа и честно ответила: – Но я сама не знаю, как так получилось.

– Надо еще попросить у доктора консультацию у психиатра, – обессилено выдохнул Олег и присел на кресло. Активно потер рукой лоб, так и замер, прикрыв глаза. – Ты больна, Аня. Психически не стабильна.

Она молчала, старательно припоминая обстоятельства недавнего вечера. В палату вошла медсестра и поставила ей укол. Аня прилегла на кровать и, не моргая, рассматривала супруга.

– Кто на работе, вместо тебя? – участливо поинтересовалась она.

– Твой отец, – ответил устало Олег, освободив лицо от ширмы своих ладоней. – Им позвонил Игорь Константинович и прилетел твой отец. Он тоже совсем плох, пусть посидит в конторе лучше. Инга… – муж осекся, взглянув мельком на жену. Аня заметно занервничала, услышав имя матери. Больше двух лет они не общались и более того, до этого всю жизнь Аня была у нее в качестве вещи, которая должна ей служить и пресмыкаться. – Она приедет через три дня, потому что хочет тебя увидеть.

– Странно, – протянула задумчиво Аня и ясно увидела, как занервничал Олег. Это тоже показалось ей странным. Ведь мать никогда ее не защищала, предполагая, что если получила, значит заслужила. И ей слабо верилось, что авария, вызванная Олегом и чуть не погубившая ее, обяжет мать накинуться на непутевого зятя с обвинениями. Той было абсолютно плевать, когда одна девочка в средней школе поколачивала ее периодически. Инга была твердо уверенна, что ее бесхребетная дочь полностью заслуживает такую участь и это должно ее закалить и разозлить, превратить, наконец, в жизнеспособную особь.

Это воспоминания вернуло в душу давно запрятанную боль и разочарования. Она ясно вспомнила этот взгляд матери с усмешкой и презрением, когда Аня заливала перекисью очередную ссадину, получившую от девочки на килограмм тридцать больше нее. И только отец, втайне от матери, отыскал родителей агрессора и пригрозил, что их маленький тиран в один день может, не вернуться домой. Внушительный, черный джип и пара маминых шкафов – охранников за отдельную плату, согласившиеся побыть массовкой, убедили маргинальную чету поговорить с дочерью. Отныне она обходила Аню за километр, заставляя в будушем искать защиту исключительно у отца. Но только от внешнего мира, Ингу он боялся и сам. И смешно и страшно, но ее мать боялся даже ее ротвейлер.

Вероятно, боялся и Олег. Неосознанно и неистово. Врач знал, где искать защиту от богатого и влиятельного супруга больной. И что тот мог наговорить, знают только они вдвоем. Но все же ей слабо верилось, что мать прилетит за тысячу километров, чтоб наказать за ненавистную дочь. Инга готова была сплавить даже тринадцатилетнюю дочь куда угодно, чтоб не разочароваться результатом своего чрева. Однако Инга все же не абы, куда хотела поместить свою дочь. Мать была бы полностью спокойна, если передала бы свою обузу в чьи – ты крепкие объятья. Ей все же требовалась, чтоб Анюту кормили и выводили в люди. Олег некстати все – таки появился, потому что не подходил на кандидатуру идеального зятя знаменитой Инги Колесниковой. Но все же, уже прошло десять лет их брака. Как бы ни старалась, но Аня не могла вспомнить, как Олег добился ее руки у тираничной матушки.