Текст книги "Да, скифы мы! «Откуда есть пошла Русская Земля»"

Глава 1. Легенды о происхождении

Геродот приводит сразу две легенды относительно происхождения скифов. Первая принадлежит причерноморским эллинам. По нему племя скифов возникло от любовной связи Геракла с полудевой-полузмеей, проживавшей в необитаемой тогда еще их стране. Второе предание восходит уже к самим скифам и возводит их род к мифическому первопредку, царю Таргитаю и дочери реки Борисфена (Днепра). От их брака родились три сына – Липоксай, Арпоксай и Колаксай. Обе эти версии помещают прародину скифов в европейскую часть России, чему Геродот не очень-то доверяет.

«Отец истории» пишет: «Существует еще третье сказание (ему я сам больше всего доверяю). Оно гласит так. Кочевые племена скифов обитали в Азии. Когда массагеты вытеснили их оттуда военной силой, скифы перешли Аракс и прибыли в киммерийскую землю (страна, ныне населенная скифами, как говорят, издревле принадлежала киммерийцам). С приближением скифов киммерийцы стали держать совет, что им делать перед лицом многочисленного вражеского войска. И вот на совете мнения разделились. Хотя обе стороны упорно стояли на своем, но победило предложение царей. Народ был за отступление, полагая ненужным сражаться с таким множеством врагов. Цари же, напротив, считали необходимым упорно защищать родную землю от захватчиков. Итак, народ не внял совету царей, а цари не желали подчиниться народу. Народ решил покинуть родину и отдать захватчикам свою землю без боя; цари же, напротив, предпочли скорее лечь костьми в родной земле, чем спасаться бегством вместе с народом. Ведь царям было понятно, какое великое счастье они изведали в родной земле и какие беды ожидают изгнанников, лишенных родины. Приняв такое решение, киммерийцы разделились на две равные части и начали между собой борьбу. Всех павших в братоубийственной войне народ киммерийский похоронил у реки Тираса (могилу царей там можно видеть еще и поныне). После этого киммерийцы покинули свою землю, а пришедшие скифы завладели безлюдной страной» (Геродот; IV,11). В этом рассказе подчеркивается независимость скифов от прежней, киммерийской культуры. Гражданская война между двумя группами киммерийцев проходит в Приднестровье (Тирас – это Днестр), а скифы поселяются на «безлюдных» пространствах Поднепровья и Приазовья. Согласимся, что и эта, уже чисто историческая, версия порождает ряд вопросов. Главным из них, безусловно, является вопрос о взаимоотношениях, сложившихся между двумя встретившимися народами.

У нас нет никаких причин не доверять ни легендарным сведениям скифов и эллинов, ни исторической версии Геродота. Наоборот, мы убеждены, что все три рассказа покоятся на правдивых основаниях и потому содержат в себе слой истины. Подчеркнем, целый слой, а не крупицы, как это полагают большинство современных исследователей. Другое дело, что каждую из этих историй следует рассмотреть под определенным углом, найти ту единственную «ниточку», которая и поможет распутать клубок кажущихся противоречий. Вот принцип нашего подхода к исследованию проблемы происхождения скифов.

Геродот, будучи историком, предпочел версию, где фигурировали конкретные топонимы и известные исторические народы. Но ее следует увязать с двумя другими легендами. Сторонники азиатской прародины закрывают на них глаза и делают это совершенно напрасно.

Обратимся вначале к эллинскому мифу о происхождении скифов. Понтийские (то есть живущие на берегах Черного моря) греки рассказывали, что Геракл, гоня быков Гериона, прибыл в необитаемую тогда еще землю, которую впоследствии заняли скифы. «Там его застали непогода и холод. Закутавшись в свиную шкуру, он заснул, а в это время его упряжные кони (он пустил их пастись) чудесным образом исчезли. Пробудившись, Геракл исходил всю страну в поисках коней и, наконец, прибыл в землю по имени Гилея. Там в пещере он нашел некое существо смешанной природы – полудеву-полузмею. Верхняя часть туловища от ягодиц у нее была женской, а нижняя – змеиной. Увидев ее, Геракл с удивлением спросил, не видала ли она где его заблудившихся коней. В ответ женщина-змея сказала, что кони у нее, но она не отдаст их, пока Геракл не вступит с ней в любовную связь. Тогда Геракл ради такой награды соединился с этой женщиной. Однако она медлила отдавать коней, желая как можно дольше удержать у себя Геракла, а он с удовольствием бы удалился с конями. Наконец женщина отдала коней со словами: «Коней этих, пришедших ко мне, я сохранила для тебя; ты отдал теперь за них выкуп. Ведь у меня трое сыновей от тебя. Скажи же, что мне с ними делать, когда они подрастут? Оставить ли их здесь (ведь я одна владею этой страной) или отослать к тебе?» Так она спрашивала. Геракл же ответил на это: «Когда увидишь, что сыновья возмужали, то лучше всего тебе поступить так: посмотри, кто из них сможет вот так натянуть мой лук и опоясаться этим поясом, как я тебе указываю, того оставь жить здесь. Того же, кто не выполнит моих указаний, отошли на чужбину. Если ты так поступишь, то и сама останешься довольна, и выполнишь мое желание». С этими словами Геракл натянул один из своих луков (до тех пор ведь Геракл носил два лука). Затем, показав, как опоясываться, он передал лук и пояс (на конце застежки пояса висела золотая чаша) и уехал. Когда дети выросли, мать дала им имена. Одного назвала Агафирсом, другого – Гелоном, а младшего Скифом. Двое сыновей – Агафирс и Гелон не могли справиться с задачей, и мать изгнала их из страны. Младшему же, Скифу, удалось выполнить задачу, и он остался в стране. От этого Скифа, сына Геракла, произошли все скифские цари. И в память о той золотой чаше еще и до сего дня скифы носят чаши на поясе (это только и сделала мать на благо Скифу)» (Геродот. История IV, 8—11).

Взгляд греков – это мнение стороннего наблюдателя, у чужестранцев нет никаких мотивов приукрасить историю другого народа. Оттого их мнение заслуживает особого внимания. Во-первых, греческий миф утверждает, что скифы были автохтонными жителями своей земли, причем она охватывала не только степные районы, но области к северу от них, где царила «непогода и холод». Эта территория, согласно эллинскому мифу, была необитаемой до прихода туда скифов. Следовательно, греки не отличали их от первонасельников Русской равнины.

Теперь об образе царицы скифов. Фигура Космического Змея вообще едва ли не самая загадочная в мировой мифологии. Ученым совершенно не ясны ее происхождение и промежуточные этапы эволюции. Между тем гениальное решение этой мифологической проблемы предложила Л. М. Алексеева в книге «Полярные сияния в мифологии славян. Тема змея и змееборца». Наблюдение полярных сияний с земли может породить самые разные образные ассоциации. Одна или несколько светящихся дуг полярного сияния создают впечатление огромной (часто протянувшейся от горизонта до горизонта) светящейся «огненной змеи». Эти дуги зачастую превращаются в складчатые полосы-ленты, волнообразные извивы которых очень похоже воспроизводят движения змеи. Родина Змея, таким образом, – небо северных широт. Его культ зародился у северных народов, к числу которых относились предки скифов. Особым почитанием у них Космического Змея как раз и объясняется столь необычный образ прародительницы скифов. Архаический вид божества свидетельствует об укорененности в скифской среде древнейших северных традиций, берущих свое начало еще в неолитические времена.

В одной греческой надписи из Северного Причерноморья дана несколько отличная версия того же эллинского мифа. В ней рассказывается, что Геракл, придя в Скифию, побеждает в борьбе Аракса (божество одноименной реки, скорее всего – Волги) и вступает в брак с его дочерью Эхидной. От этого брака рождаются Агафирс и Скиф. Это уже более поздний вариант мифа, относящийся ко времени, когда один из сыновей Геракла – Гелон – покинул родину. К тому же, у царицы скифов теперь есть имя и муж. Араксай – имя «говорящее». Оно двусоставное, его вторая часть («ксай») является греческим воспроизведением санскритского слова «повелитель, владыка, царь» и обозначает титул вождя. Первая же – Ара – несет основное смысловое значение, это и есть имя повелителя. Ара-ксай, таким образом, означает «царь Ар» или «Арий-царь» – владыка народа ариев, которые проживали в стране Эхидны.

Наш соотечественник, социолог и общественный деятель Лев Иванович Мечников (1838–1888 гг.) известен как автор очень популярной в свое время книги «Цивилизация и великие исторические реки». Мечников обратил внимание, что рождение древнейших цивилизаций происходило в бассейнах больших рек. Хуанхэ и Янцзы орошают ареал китайской цивилизации, индийская (или ведийская) культура локализовалась преимущественно в бассейне Инда и Ганга, шумерская возникла на берегах Тигра и Евфрата, а египетская вокруг Нила. По мысли исследователя, эти реки наложили на жителей, проживавших на их берегах, «своего рода ярмо исторической необходимости». В силу самих физико-географических условий люди этих мест оказывались прочно привязанными к цивилизации и прогрессу. Но Мечников, обозревая отдаленные страны, упустил из вида свои родные пределы, земли Русской равнины. В «Ведах» – священных книгах ариев – рассказывается, что в далекой древности их племена проживали на берегах реки Расы, которую современные исследователи отождествляют с Волгой (ее древнейшее название Ра). Резкое похолодание вынудило ариев мигрировать в более теплые земли. Они разошлись по самым разным странам, но и там помнили о своей северной прародине.

Волга берет начало на Валдайской возвышенности и принимает около 200 притоков. Левые притоки многочисленнее и многоводнее правых. Волга – одна из крупнейших рек земного шара и самая большая в Европе. Речная система бассейна Волги включает 151 тыс. водотоков (реки, ручьи и временные водотоки) общей протяженностью 574 тыс. км. При этом число рек, фигурирующих в этом списке, составляет 7 тыс.! Обыгрывая этот уникальный факт, Александр Твардовский посвятил нашей великой реке стихотворение:

 
Семь тысяч рек,
Ни в чем не равных:
И с гор стремящих бурный бег,
И меж полей в изгибах плавных
Текущих вдаль – семь тысяч рек
Она со всех концов собрала —
Больших и малых – до одной,
Что от Валдая до Урала
Избороздили шар земной.
И в том родстве переплетенном,
Одной причастные семье,
Как будто древом разветвленным
Расположились на земле.
 

Поэт сравнивает систему притоков Волги с гигантской кроной мощного дерева, но на память приходит также и ассоциация с сетью капилляров, питающих Русскую равнину. И если своей длиной Волга уступает тем же Нилу, Янцзы и Хуанхэ, то по параметру разветвленности она превосходит другие великие исторические реки. В этом смысле арийскую цивилизацию следует назвать самой речной древней культурой.

О влиянии древних ариев на скифскую цивилизацию будет неоднократно говориться в дальнейшем. Но нельзя не подчеркнуть, что, подобно ариям, скифы связывали свое происхождение с реками Русской равнины. Они не забывали тех священных берегов, которые когда-то покинули их предки. Поселения рушатся, а реки вечны. Вот почему скифская легенда называет матерью Таргитая дочь Днепра, а Гераклу, чтобы утвердиться на новой территории, потребовалось победить именно речного бога Аракса. Римский историк рубежа нашей эры Помпей Трог начинает историю скифов с мифического царя Таная, имя которого связано с названием реки Танаис (Дон), а также с родственными именованиями водной стихии и ее бога у индоевропейцев. Примечательно также, что род русских «Повесть временных лет» ведет от Кия – перевозчика, то есть «хозяина» рек или речного божества. Таким образом, уже легенды о происхождении высвечивают культурное родство ариев, скифов и русских и характеризуют их как автохтонов Русской равнины.

До нас дошла также римская легенда о рождении скифского народа. Она более позднего происхождения, чем рассмотренные ранее. Римский поэт I века Валерий Флакк записал, что бог Юпитер взял в жены Гору, нимфу с «полузвериным телом и двумя змеями», и от их союза родился сын Колакс, которого естественно отождествить с геродотовским Колаксаем, сыном Таргитая. Правда, теперь Колакс – единственный сын своих родителей. Кроме того, матерью Колакса названа и не дочь Днепра Борисфена, и не Эхидна, а какая-то неведомая нимфа Гора. Но тут самое время вспомнить, что у Эхидны есть сестры Горгоны, или, в греческом прочтении, «урожденные Горы». Обитают они на берегу реки Океан. Всего горгон – три, их имена – Сфено, Эвриала и Медуза. Согласно античным текстам, они отличаются ужасным видом, будучи крылатыми, покрытыми чешуей, со змеями вместо волос, с клыками, со взором, превращающим все живое в камень. Эти характерные свойства их портрета вполне подходят под описание, оставленное римским поэтом. Горгоны олицетворяют хтонические силы, это древнейшие божества, и их изначальный образ был вовсе не таким, как их описали греки и римляне. Сфено и Эвриала – старшие сестры, они бессмертные, младшая Медуза – смертная. Из двух бессмертных сестер мы, памятуя о геродотовском рассказе, на роль Горы выберем Сфено, полагая, что в своем повествовании Валерий Флакк употребил сокращенный вариант имени Борисфена.

Но это не все сюрпризы флакковской истории. У него есть еще интересная подробность, что Колакс погибает, сражаясь с неведомым богатырем Апром. Имена персонажей мифов и сказаний – ценнейшая информация, которую следует изучать всесторонне. Особенно если она несет элемент новизны. Для начала обратим внимание, что имя богатыря присутствует в полном названии Днепра – Дан-апра (по-ирански – Данаприса). Данапр означает «река Апра» (на санскрите danu – река). Таким образом, Апр – имя властелина, охранявшего берега Днепра. Надо полагать, что, как хозяин реки, он был супругом или отцом Сфено (Борисфены). Все-таки удивительно, как отдельные фрагменты флакковской легенды гармонично соединились в целостную мозаику.

Но что же означает имя «Апр»? Ведь если оно связано с одной из крупнейших рек Русской равнины, то и статус богатыря, носившего его, должен быть выдающимся. И это действительно так, но чтобы показать это ясно и доказательно, нам придется обратиться к русской мифологии.

Христианский автор времен Киевской Руси святой Григорий (Богословец) в сочинении «Слово об идолах» пишет, что началом начал наших религиозных представлений следует считать веру в упырей и берегинь. И про тех, и про других мы больше знаем из художественных произведений. Упыри (или вампиры) в современной традиции – это исчадия зла, олицетворения гибельных сил. Вампиры высасывают из человека кровь и поедают мертвецов. Берегини тоже связаны с миром умерших. Это русалки, которых фольклор и художественная литература XIX века представляют в виде зловредных и коварных утопленниц. В связи с этим возникает вполне законный вопрос: неужели первые герои религиозных верований наших далеких предков выступали носителями темных начал?

Разумеется, нет. Один из законов мифологии гласит, что чем древнее божество, тем больше в нем замешано отрицательных черт. Поколения богов менялись, на смену старым приходили более юные и привлекательные, новые герои человеческих фантазий. Вот в этот-то самый момент на прежних кумиров наводились тени и навешивались ярлыки. Они превращались в злодеев, врагов человеческого рода. Так произошло с лешими, водяными, банником, домовым, Бабой-ягой и Кощеем Бессмертным. Но следует помнить, что изначально их образы не имели этической «окраски». Деление богов на добрых и злых произошло довольно поздно. Для древнейшего этапа язычества это вообще неприемлемо. Образы упырей и русалок новейшая литература передает не в их первозданном, а в заведомо искаженном виде. В высшей степени неправильно представлять наших отдаленных прародителей «людьми лунного света» (В. В. Розанов), настроенными на восприятие, в первую очередь, темной стороны действительности. Надо подробнее разобраться с героями их фантазий, вникнуть во внутренний мир древнего человека и в конечном итоге отдать должное их поэтическим воззрениям.

Имя «упырь» на первый взгляд загадочно и неясно. Но в русском языке в некоторых случаях добавление буквы «у» к слову придает ему негативный оттенок. Например, бог – убогий (без бога). Так не является ли слово «упырь» отрицанием некоего «пыря»? Не поленимся заглянуть в «Толковый словарь живого великорусского языка» Владимира Ивановича Даля. Пырин, пыран, пыръ, пырка – все это обозначение предмета (органа), который пыряет. Родители русских мальчиков до сих пор называют маленький «отросточек» сыночка – пирином. Пырь, в силу своего символического значения, олицетворяет силы плодородия и торжество жизни на земле. Соответственно, упырь, выступающий его антиподом, изображается мертвецом (фигурально, без пыра), нападающим на людей и животных.

Память о Пыре стерлась в нашем народе, но боги воистину бессмертны. Просто с некоторых пор его стали называть Перуном. Да, да, известный каждому со школьных лет бог грома и молнии, покровитель княжеской дружины бог Перун – наш родной, доморощенный бог. Перун – это постаревший Пыр. Поначалу он мыслился как божество плодородия, лишь впоследствии при его характеристике стали выделять и подчеркивать отдельные функции громовержца. Но и здесь его роль сводится, по существу, к пырянию земли стрелами-молниями. В еще более поздней своей ипостаси Пыр-Перун стал представляться в виде конного всадника, вооруженного копьем.

Богатырь Апр из флакковской легенды олицетворяет Перуна. Победа Апра-Перуна над Колаксом подчеркивает, что пришедшие в Поднепровье скифы встретили там сильные в военном отношении местные племена. И еще, что более важно, в этническом плане это были предки русских – хранители культа Пыра-Перуна.

Для полноты свода мифов о происхождении скифов следует упомянуть еще версию греческого историка Диодора, жившего также на рубеже нашей эры, спустя более 400 лет после Геродота. Скифы, говорит Диодор, «сначала занимали незначительную область, но впоследствии, понемногу усилившись благодаря своей храбрости и военным силам, завоевали обширную территорию и снискали своему племени большую славу и господство. Сначала они жили в небольшом количестве у реки Аракса и были презираемы за свое бесславие; но еще в древности под управлением одного воинственного и отличавшегося стратегическими способностями царя они приобрели себе страну в горах Кавказа, а в низменностях – прибрежья Океана и Меотийского озера (Азовского моря. – А. А.) и прочие области до реки Танаиса.

Впоследствии, по скифским преданиям, появилась у них рожденная землей дева, у которой верхняя часть тела до пояса была женская, а нижняя – змеиная. Зевс, совокупившись с ней, произвел сына по имени Скиф, который, превзойдя славой всех своих предшественников, назвал народ по своему имени скифами. В числе потомков этого царя были два брата, отличавшиеся доблестью; один из них назывался Пал, а другой Нап. Когда они совершили славные подвиги и разделили между собой царство, по имени каждого из них назвались народы: один палами, а другой напами…»

Рассказ Диодора имеет обобщающий характер, что позволяет подвести итоги нашего сравнения разных легенд (их данные для удобства сведены в таблицу). Все версии происхождения скифов связывают их с Русской равниной. Расширяя область своего влияния, они приходят на Кавказ и в Азию. Сообщение Геродота о том, что скифы, вытесненные массагетами, перешли Аракс и встретили киммерийцев, относится ко времени их возвращения на Русскую равнину, родину своих предков.

Диодор подчеркивает, что изначально скифы были немногочисленным племенем. В пользу этого говорит и то, что Скиф лишь один из сыновей Геракла, а следовательно, он унаследовал лишь часть племенных земель. Колакс проигрывает бой Апру, а значит, в пору своей юности скифские воины еще не считались сильнейшими даже в своих родных краях. Диодор приурочивает легенду о рождении Скифа от Змеедевы ко времени, когда скифы уже обосновались на Кавказе и владели южнорусскими степями. Этот перескок во времени, если можно так сказать, художественный прием, необходимый для того, чтобы естественно вставить сообщение о расколе, произошедшем внутри скифов.

Потомки Скифа Пал и Нап дали названия двум народам – «палеям» и «напам», но таких «народов» историки не знают. Диодор тоже ничего о них не добавляет, однако римский ученый-энциклопедист Плиний Старший, перечисляя в своей «Естественной истории» кочевые племена Центральной Азии, вскользь замечает: «Здесь палеи некогда истребили напеев». Местом конфликта братьев, таким образом, являются не южнорусские земли, а заволжские просторы азиатских степей. В переводе с санскрита Пал значит «повелитель, царь», а Нап – «потомок, сын, внук». Поэтому речь, скорее всего, идет о попытке какой-то части скифов из числа «молодых да шустрых» отделить от скифской империи (Великой Скифии) ее восточную (азиатскую) часть. Царские скифы подавили мятеж, восстановив целостность державы. Таким образом, напеи – «ветвь» скифов, а не какой-то другой народ, о котором впоследствии люди забыли.

Чисто психологически конфликт «дедов» и «внуков» в скифском обществе прекрасно характеризует небольшая «новелла» Геродота (IV, 1, 3,4):

«Следуя за киммерийцами, они (скифы. – А. А.) проникли в Азию и сокрушили державу мидян (до прихода скифов Азией владели мидяне). Когда затем после 28-летнего отсутствия спустя столько времени скифы возвратились в свою страну, их ждало бедствие, не меньшее, чем война с мидянами: они встретили там сильное вражеское войско. Ведь жены скифов вследствие долгого отсутствия мужей вступили в связь с рабами. <…>

От этих-то рабов и жен скифов выросло молодое поколение. Узнав свое происхождение, юноши стали противиться скифам, когда те возвратились из Мидии. Прежде всего они оградили свою землю, выкопав широкий ров от Таврийских гор до самой широкой части Меотийского озера. Когда затем скифы пытались переправиться через озеро, молодые рабы, выступив им навстречу, начали с ними борьбу. Произошло много сражений, но скифы никак не могли одолеть противников; тогда один из них сказал так: «Что мы делаем, скифские воины? Мы боремся с нашими собственными рабами! Ведь когда они убивают нас, мы слабеем; если же мы перебьем их, то впредь у нас будет меньше рабов. Поэтому, как мне думается, нужно оставить копья и луки, пусть каждый со своим кнутом пойдет на них. Ведь пока они видели нас вооруженными, они считали себя равными нам, т. е. свободнорожденными. Если же они увидят нас с кнутом вместо оружия, то поймут, что они наши рабы, и, признав это, уже не дерзнут противиться».

Услышав эти слова, скифы тотчас последовали его совету. Рабы же, устрашенные этим, забыли о битвах и бежали. Итак, скифы были властителями Азии; затем после изгнания их мидянами они таким вот образом возвратились в родную страну».

Геродот превратил свой рассказ в назидательную притчу, мол, негоже рабам бунтовать против хозяев. Но ее историческая подоплека вполне конкретна. Войско скифов ушло в азиатский поход и отсутствовало почти треть века. За это время у воинов выросли не только сыновья, но и внуки. Думается, именно эта молодая поросль, а вовсе не рабы, инициировала конфликт с воинами, возвращавшимися из Азии. Гвардия («палеи») после ряда сражений просто разогнала молодых оппонентов («напеев»). И вполне вероятно, что многие из них закончили жизнь рабами (в том же социальном статусе, что определил им Геродот).

Но где бы ни произошла война палеев и напеев – в глубинах Азии или Причерноморье – свидетельства Диодора, Плиния и Геродота указывают существование двух центров скифской истории – европейского и азиатского. Первый из них существовал постоянно в центре Русской равнины, второй же, возникнув однажды в среде скифских воинов-завоевателей, мигрировал по территории Азии, но в конечном итоге возвратился в Причерноморье. Первый связан с Гераклом и его сыновьями. Второй, как будет показано во второй части книги, уже заслуга Таргитая и его наследников.

Наличие двух территориально разнесенных центров развития – особенность скифской истории. Не случайно легенды называют имена двух прародителей, и не случайно их дети носят совсем несхожие имена. В римской легенде, пересказанной Валерием Флакком, приход Колакса в Поднепровье символически указывает на существование контактов между родственными частями единого этноса. Другое дело, что, как и в любой семье, отношения между родственниками бывали разные.