Текст книги "Да, скифы мы! «Откуда есть пошла Русская Земля»"

Глава 2. Эхидна и ее семья

Многие авторы, пишущие о скифах, цитируют проникновенные строки Валерия Брюсова:

 
Мы – те, о ком шептали в старину,
С невольной дрожью, эллинские мифы:
Народ, взлюбивший буйство и войну,
Сыны Геракла и Эхидны – скифы.
Вкруг моря Черного, в пустых степях,
Как демоны, мы облетали быстро,
Являясь всюду, чтобы сеять страх:
К верховьям Тигра иль к низовьям Истра.
 

Между тем мало кто пытается вникнуть в суть этих хрестоматийных строк. Мы – это русские и славяне, которых Брюсов зачисляет в наследники скифов. Прекрасно! Но в числе наших прародителей выступают великий греческий герой и знаменитый персонаж греческой мифологии. Так что получается, наши прародители – греки? Или у них славяно-русские корни? Откуда у поэта такая уверенность в нашем родстве со скифами? Сам-то он, ясное дело, чувствует кровную связь на бессознательном уровне, интуитивно. Однако и основательные аргументы в пользу его точки зрения крайне полезны и жизненно важны.

Обратимся для начала к образу прародительницы Скифа. Имя Эхидны образовано из двух арийских слов: «ахи» – «змея» и «дану» – «река». Эхидна – «речная змеедева», разновидность сказочных русалок. Современная традиция изображает их носительницами исключительно отрицательных начал. Но изначальные представления о русалках были заведомо не такими. Их почитание напрямую восходит к общеиндоевропейскому культу живительных сил Природы. В верованиях индоевропейцев огромное значение имеет образ Матери-земли (у русских – Мать сыра земля), которому отводился статус божества. Мать-земля выступала в роли прародительницы и хранительницы животного и растительного мира, Великой (верховной) богини, ответственной за все сущее. Главенство женского начала в иерархии божественных сил соответствует эпохе матриархата, первым тысячелетиям существования «гомо сапиенса». Русалками изначально называли девушек, посвящавших себя служению Великой богине. Они – предшественницы тех, кого позднее стали называть ведьмами. Красавицы, знахарки, ведавшие тайнами растений и магией заговоров, они пользовались особым всеобщим почетом и уважением. Перемена отношения к ним произошла с наступлением патриархата, когда возникли сказания о страшных, уродливых русалках, похожих на косматых баб, кудлатых, как ведьмы, горбатых и старых, черных, заросших шерстью, с грудями, как каменья, ходящих голыми или в лохмотьях и держащих в руках клюку или кочергу. Памятуя об этом, не следует думать, что Эхидна была из числа таких уродин. Еще Гесиод помнил, что она прекрасна ликом. Правда, добавлял, что при этом ужасна в своей змеиной сущности, но это, похоже, присуще многим красавицам.

А. С. Фаминцын в книге «Божества древних славян» назвал русалку «светлой, златовласой, русовласой Богиней». Само слово «русалка» происходит от прилагательного «русая». Одно из народных названий русалки – «краса – русая коса». В заговорах забайкальских казаков русалка – это русая девица. И. П. Сахаров в сборнике «Сказания русского народа» приводит предания о «русалках-девицах с русыми косами». Как и всякая русалка, Эхидна (в своем первозданном образе) представала как северная русоволосая красавица. И лишь впоследствии, поскольку змея выступает одним из символов божества плодородия, ее стали изображать змеедевой.

Причерноморская надпись называет имя отца Эхидны Аракса, но никаких сведений о других родственниках не дает. В отличие от нее, классический свод греческих мифов предлагает другую, и более полную, версию ее родословной. Согласно ей, родителями Эхидны выступают морской кудесник Форкий и божественная дева Кето. Форкий замещает Аракса, но, как и тот, он – бог, связанный с водной стихией. Греческие буквы «фи» и «тета» схожи в написании, поэтому в греческом воспроизведении иноязычных слов «т» иногда превращалась в «ф» или наоборот. Так что имя Форкий, по нашему мнению, изначально произносилось как «Торкий». Русские глаголы «торить», «торкать» обозначают характерные действия, свойственные богу водного мира и сил плодородия. Прозвище кудесника также родственно санскритскому tarika – «паромщик, лодочник». Это наблюдение позволяет предположить, что, подобно древнегреческому Харону, он перевозит через воды смерти души людей. Торкий (Форкий), таким образом, осуществлял связь человека с его предками. Поэтому совсем не удивительно, что из того же корневого караса «т-р-к (г)» происходит и имя прародителя скифов Таргитая.

Форкий и Кето – дети Понта и богини земли Геи. Понт по-гречески значит «море», а Кето переводится как «морское чудовище». Русской параллелью этого мифологического образа служит «кит», точнее, рыба-кит (в сказках этого дракона называют еще Чудо-Юдой, но данное прозвище прилепилось к нему позже). Рыба-кит – морское божество, устроитель мироздания, Китеж – его священный град, сакральный центр поклонения древнему богу. Его жрецы называли себя кудесниками. По дошедшей до нас легенде, при приближении к нему татар город чудесным образом накрыли воды озера Светлояр (находится на севере Нижегородской области). Никаких следов поселения ни на берегах, ни на дне озера, однако, исследователи не обнаружили. Судьба Китежа – одна из заветных тайн русского народа. Нет никаких сомнений, что сама легенда возникла еще в языческие времена, и этот город-призрак существовал в действительности. Чуть позже мы предложим свою разгадку тайны города, но прежде обсудим важнейшую черту, объединяющую предков Эхидны. Не только отец, но также ее дед и мать являются божествами моря. Это интереснейший момент родословной скифской прародительницы, на который до сих пор не обращалось внимания. Выходит, предки скифов жили на берегу моря, только какого?

Самое простое – предположить, что это Черное море. Греки называли его Понт Эвксинский – гостеприимное море. Но, как оказывается, это не единственное решение. Поколения богов «отстоят» друг от друга на века, а то и тысячелетия. В связи с этим стоит вспомнить, что таяние ледникового покрова (X тыс. до н. э.) вызвало подъем уровня Мирового океана на 125–150 метров. Воды затопили обширные пространства Русской равнины. Максимум подъема, как считают некоторые исследователи, приходится на 9600 г. до н. э. Эта дата согласуется с той, которую назвал Платон как дату опускания Атлантиды (9570 г.).

Советский и российский географ Михаил Григорьевич Гросвальд (1921–2007) выпустил в 1999 г. книгу «Евразийские гидросферные катастрофы и оледенение Арктики». Она невелика по объему, да и тираж ее составил всего 1000 экземпляров. Но значение ее со временем будет только расти. Выдающийся гляциолог, М. Г. Гросвальд высказал и научно обосновал теорию возникновения евразийских потопов. Его основная идея состоит в том, что ледники формируются не на континентальном шельфе, а непосредственно вблизи Северного полюса, в толще воды. Одним из следствий этого служит то, что ледниковые щиты могут перекрывать проливы (пути оттока воды) и способствовать образованию гигантских арктических озер (по Гросвальду, с высотой до 200–400 м над уровнем океана). В моменты потепления климата подводная «плотина» разрушается, и вода из озера прорывается на континент. Из-за огромного перепада высот она несется с огромной скоростью, уничтожая все на своем пути. М. Г. Гросвальд предполагает наличие в прошлом шести таких катастроф. Три последние по времени происходили соответственно 11,5; 9,6 и 7,6 тыс. лет назад. Первый из этих потопов совпадает по времени с традиционной датой гибели Атлантиды. Из трех выделенных потопов он, видимо, был наиболее разрушительным, а тогда именно его следует называть Всемирным.

Теория Гросвальда гениально просто объясняет причину затопления Евразийского пространства в послеледниковую эпоху. На физической карте Евразии, согласно принятой картографами традиции, светло-зеленым цветом раскрашены области суши с высотой от 0 до 200 м над уровнем моря. Темно-зеленый цвет на карте имеют более низкие, а светло-коричневый и коричневый – более высокие участки суши. Во время Всемирного потопа, когда уровень океана поднялся до 150 м, затопленными должны были оказаться только области с зеленой раскраской: «темно-зеленые» полностью уходили под воду, а «светло-зеленые» – частично, в зависимости от своей высоты над уровнем моря. К ним относятся европейские равнины, Западно-Сибирская низменность, приаральские земли и т. д. Одним из следствий потопа было образование в самом центре Евразии огромного моря или, лучше сказать, океана. Можно спорить о его границах, но он включал, очевидно, Черное, Азовское, Каспийское и Аральское моря и «залезал языком» в Сибирь. Воды океана также поднялись далеко вглубь Русской равнины по руслам впадающих в него рек, затопив в значительной степени ее территории и образовав водоем, который естественно назвать Русское море. Предпоследний и последний по времени «гросвальдовские» потопы подпитали его, залив русскую Атлантиду еще дважды.

Русское море напоминало гигантского змея, распластавшегося с юга на север, и по ассоциации с санскритским словом phani – «змея» его стали называть Понтом. Как супруг богини земли Геи, Понт представлялся Великим Змеем, создателем мира. В пользу нашей этимологии говорит также и то, что внук Понта Ладон изображался змеем, а внучка Эхидна – змеедевой.

Нижегородец Дмитрий Владимирович Квашнин в книге «Русь от Столпа Святогора» попытался обозначить реальные контуры Русского моря и восстановить историю его гибели. По мнению исследователя, максимально стабильный подъем его вод соответствовал 85–90 м над уровнем океана (для сравнения, уровень современных Волги и Оки в районе Нижнего Новгорода более чем на 20 метров ниже). Д. В. Квашнин пишет: «Единое Русское море, поднявшись по руслам текущих в него рек, доходило до современных городов: Киева по Днепру, Воронежа по Дону, Ярославля и Костромы по Волге, Владимира по Клязьме, Ветлуги по реке Ветлуге, Алатыря по Суре, Уржума по Вятке, Сарапула по Каме и Уфы по реке Белой. На берегу этого моря или в его близости стояли такие современные города, как Кишинев, Кривой Рог, Днепропетровск, Черкассы, Полтава, Запорожье, Луганск, Элиста, Оренбург и Грозный. Все эти города (их исторические центры) занимают территории, находящиеся на абсолютных высотах около 90 м. Образ этого моря отразился во многих старинных русских сказках под названием «море-окиян».

Неожиданно, не правда ли? Но это только часть, бесспорно, выдающегося открытия Квашнина. Причем не самая шокирующая. К еще более удивительному выводу он приходит, изучая рельеф и современные русла рек Центральной России. Исследователь выдвигает (и обосновывает) гипотезу, что Гороховецкий отрог (территория Владимирской области) не имел современного разрыва между городами Гороховец и Горбатов, а был частью Мещерских гор. Но если это верно, то изначально целостный отрог мог выступать в виде плотины, сдерживающей воды прилегающей к нему котловины. По мысли Квашнина, это было громадное озеро, из которого путем прорыва Гороховецкого отрога впоследствии образовалась река Ока. Этот водоем «находился на территории Московской, Владимирской, Нижегородской, Тамбовской, Рязанской областей и Республики Мордовия. Своими водами он заполнял естественную чашу, ограниченную с запада восточными склонами Среднерусской и Смоленско-Московской возвышенностей, с востока – западными отрогами Приволжской возвышенности, с юга – Окско-Донским водоразделом, с северо-востока – Гороховецким отрогом Мещерских гор» (Д. В. Квашнин. Указ. соч.). По своим размерам очерченный водоем не уступал современному Азовскому морю, а его абсолютный уровень составлял как минимум 125 м, то есть на 40 с лишним метров был выше уровня Русского моря. Образованию современной Оки, таким образом, предшествовал прорыв водою части Гороховецкого отрога (его ширина в самом узком месте менее двух километров).

Дорогой читатель! Не торопитесь утверждать, что это невероятный сценарий. Вода, как говорится, камень точит. А что до границ необычного водоема, то судите сами. Высота центра Коломны – 125 м, Шатуры – 125 м, Гусь-Хрустального – 125 м, Меленок – 130 м, Шатков – 130 м, Ряжска – 125 м, Рязани – 130 м. Все эти города расположены примерно на одном уровне, и объясняется это тем, что они находятся на месте древних поселений, которые ранее стояли на берегу предполагаемого водоема. Квашнин придумал сценарий потопа, в общих чертах схожий со схемой Гросвальда. В обоих случаях формируется «озеро» с повышенным уровнем составляющих его вод. Но если у Гросвальда этот процесс происходит в океане, то у Квашнина – на континенте. Перепад высот воды у «океанских» потопов на порядок выше, но их эпицентры отстояли дальше от центра Русской равнины. Поэтому масштабы катастроф в центре и на юге России в обоих случаях могли быть сопоставимы.

Согласно сценарию Квашнина, прорвав Гороховецкий отрог, огромная волна прокатилась вдоль современного русла Волги, губя ее прибрежных обитателей, и вырвалась на простор Русского моря. Поселения людей, находившихся на его берегах, были снесены потоком, который в своем движении добрался до морей Евразийского океана, а через черноморские проливы и до Средиземного моря. Сам автор гипотезы датирует потоп временем глобального катаклизма, т. е. X тыс. до н. э. Но с этим нельзя согласиться. При всей масштабности воображаемой картины потопа он все-таки охватывал только области Русской равнины и Восточное Средиземноморье и не затрагивал северные районы. Более того, есть одно очень веское доказательство в пользу более ранней датировки этой катастрофы.

Основной удар стихии пришелся на земли Нижегородской области. Но именно на ее территории с незапамятных времен живет легенда о граде Китеже. Народное предание, однако, связывает это название не только с озером Светлояр, а с городом Городец на Волге. Его называют еще малый Китеж в противоположность большому граду, который якобы приказал построить князь Юрий Всеволодович. Никаких следов большого Китежа не найдено, и самое время признать, что его в действительности никогда не было. Реально же существовал только малый Китеж. Он стоял на месте нынешнего Городца и был затоплен водами потопа (город находился поблизости от Гороховецкого отрога). Произошло это, конечно же, не во время Батыева нашествия, а гораздо раньше. Люди, выжившие после потопа, сохранили память о катастрофе, но в силу своей древности легенда обросла новыми подробностями и даже приобрела христианский смысл.

Но сохранилось главное – память о затоплении города и его название. А еще люди говорили, что давным-давно горы по берегу Волги в южной части Городца назывались Китежскими. Потом их стали звать Пановы, поскольку, по легенде, они представляют курганы, где были погребены в древности огромные, рослые люди – «паны», старые, настоящие хозяева этих мест. Историки соотносят настоящих хозяев с угро-финским племенем мери, но, скорее всего, ими были индоевропейцы. И, думается, после китежской катастрофы в лексиконе древних ариев появились слова, родственные имени города: kheta – деревня, городок; kata – бездна, глубина, дно; khata – яма, колодец, пруд, ров.

Но когда же, хотя бы приблизительно, случилась эта беда? Возможность датировать затопление града Китежа позволяет древнерусское историческое сочинение XVII века, известное под названием «Сказание о Словене и Русе». Оно было чрезвычайно популярно в народе. По признанию современных специалистов, общее число списков этого произведения, имевших хождение на Руси, не поддается учету (сегодня известно около 100 текстов, не всегда совпадающих друг с другом). Сказание представляет запись устной легенды, в течение многих веков передававшейся от поколения к поколению.

Оно начинается рассказом о том, что Скиф и Зардан вместе со своими родами спустя некоторое время после потопа обосновались в Ексинопонте (Причерноморье). «И живяху тамо многа лета, и от сих породишася сынове и внуцы и умножася зело, и прозвашася по имени прадеда своего Скифа Скифия Великая». Мы возвращаемся к скифской теме, она главная! Наступил черед русской версии происхождения скифов. Специалисты не жалуют ее, а ведь это сведения из первых рук, от наследников славы Великой Скифии, русских Геродотов. Ну, хоть бы помянули наши выдающиеся академики, что в XVII веке все были уверены, что русские и славяне – потомки скифов, и Ломоносов, отстаивая в следующем веке эту идею в Академии, выражал не личное мнение, а суть исторической традиции, хранившейся в русском обществе с более древних времен.

Сказание сообщает, что рядом со скифами проживал род Зардана. Это имя можно прочитать как «Царь (древнее «Сар») реки». Опять мы попадаем в круг ассоциаций, связанных с водными источниками. Зардана естественно отождествить с Танаем Помпея Трога и Понтом. Он олицетворяет более древних обитателей Русской равнины, из среды которых выделились скифы. Произошло это после потопа, который датируется автором 2242 годом от сотворения мира. Православная церковь соотнесла его с 5508 г. до н. э. Это условная дата и самостоятельного значения, очевидно, не несет. Другое дело, дата потопа, под которым естественно понимать катастрофу в Волго-Окском междуречье. Нам неизвестна методика расчета времени древних сказителей, но напрашивается предположение, что жрецы вели счет годов именно от потопа, и это число было абсолютным. А поскольку существовала летописная традиция отсчета времени от начала мира, то точно определяемые сроки (от потопа) пересчитывались определенным образом. Итак, у нас есть основание считать, что время скифские историки отсчитывали от реальной катастрофы, произошедшей на их земле, и потому ее датировка – 3266 г. до н. э. (она получается, если из 5508 вычесть 2242) – представляется нам обоснованной. Это время и есть дата гибели града Китежа.

Скифская история, согласно летописцу, начинается позднее. Когда конкретно, он не уточняет, но сообщает, что «в лето от сотворения света 3099 (2409 г. до н. э. – А. А.) Словен и Рус с роды своими отлучишася от Ексинопонта» направились на север. После 14-летних странствий первый из них основал город Словенск (Великий Новгород), а второй – Старую Русу. Ученых пугает столь раннее упоминание о славянах и русских, они и скифов-то на исторической сцене видят только с первой половины I тыс. до н. э. Но здесь нужно просто объясниться с терминологией. Автор сказания говорит о прямых предках славян и русских (то есть праславянах и прарусах), которых соотносит со скифами. И в этом смысле он нисколько не оригинален. Античные авторы запросто именовали скифами народы, проживавшие к северу от Причерноморья. Тот же Помпей Трог вел отсчет истории скифов с середины IV тыс. до н. э. (об этом позже). Летописец освещает единую линию древнерусской истории, поэтому информацию, содержащуюся в «Сказании о Словене и Русе», следует воспринимать всерьез. Наступит время, и археологи откроют в районе Новгорода следы городской культуры III тыс. до н. э., обязательно откроют.

Но вернемся к нашей героине. По Геродоту встреча Геракла и Эхидны произошла в единственной области в земле скифов, где есть деревья. Это не Причерноморье и не южнорусские степи. Слово «Эхидна», если считать его первую половину Эхи (санскритское Ahi) именем собственным, можно прочитать как словосочетание «Ока-река». С другой стороны, речного бога Аракса, с которым сражался Геракл, соотносят с Волгой. Следовательно, свидание Геракла и Эхидны произошло в районе Нижнего Новгорода, месте встречи двух рек. Нижегородский край славится своими лесами. Да и совершенно естественно после потопа было возвратиться людям к священным китежским местам.

Эхидна проживала в пещере. В Нижнем Новгороде есть Печерская слобода и жилой микрорайон Печеры. Свое название они получили по Печерскому монастырю, основанному в 1328 г. Дионисием. Монастырь был построен в волжской полугоре. Монахи вначале жили в земляных кельях – печерах (пещерах), что и послужило основой его названия. Но надо полагать, что пещеры существовали здесь с более древних времен. К тому же хорошо известно, что христианские храмы воздвигались на месте языческих капищ. Все это позволяет предположить, что в горе над Волгой существовала некогда культовая пещера, где жрицей была Эхидна.

Эхидна – мать Скифа, и ее ближайшие родственники, следовательно, должны каким-то образом символизировать народы, состоящие в родстве со скифами. У Эхидны один брат – змей-прорицатель Ладон, и шесть сестер – три горгоны и три граи (некоторые причисляют к ним еще гесперид). От Тифона Эхидна родила трехголового пса преисподней Кербера, многоголовую морскую змею Гидру, огнедышащую козу Химеру с головой льва и телом змеи, а также двуглавого пса Орфа. От этого своего чада Эхидна родила Сфигса (Сфинкса) и Немейского льва. Во всей мировой мифологии, пожалуй, не найдется другой такой семьи диковинных животных. Если Эхидна и Ладон, продолжая «генетическую» линию родителей, предстают земноводными существами, то Горгоны и Граи (вороны) – летающие существа, а порождения Эхидны, за исключением Гидры, сухопутные животные. Роль рек и водоемов в жизни народа, поклонявшегося правнукам Понта (моря), заметно уменьшилась. Это следует связать с исчезновением Русского моря как одного из следствий потопа. Боги поколений Эхидны и ее детей отражают в своих образах реалии нового времени. Попробуем, разглядывая их портреты и расшифровывая их имена, угадать ту историческую обстановку на Русской равнине, которая предшествовала рождению скифской общности (на языке мифа времени прихода сюда Геракла).

Ладон – сын Форкия и Кето – известен как страж золотых яблок в саду Гесперид. Этот чудный сад находится у реки Океан. На нашей планете есть только одна река со схожим названием – Ока. Согласитесь, дорогой читатель, что наша мысль об особой роли Оки в жизни индоевропейцев находит еще одно подтверждение. В мифах древних греков она обозначала край мира, но эти слова понимались ими не в географическом аспекте. Родившаяся в результате катаклизма и затопившая град Китеж, она символизировала границу с потусторонним миром. Это река, обтекающая языческий рай, через нее переправляются души из мира людей в царство теней. А перевозчиком их служит змей Ладон. Не случайно его имя одного корня со словом «ладья».

Относительно происхождения имени змея и его корня «лад» следует поговорить особо. Заглянув в «Этимологический словарь русского языка» Макса Фасмера, мы с удивлением обнаружим, что у слова «лад» надежной этимологии нет. По-другому, филологи считают, что оно родилось на общеиндоевропейской почве и оригинального смыслового значения в славянских языках не имеет. Такой вывод, однако, выглядит очень странно.

В русских народных песнях слово «лад» означает нежно любимого друга, мужа, любовника, а в женской форме «лада» – подругу, жену, возлюбленную. «Лады», – говорят люди, когда решили какое-то важное дело и достигли согласия, а в древности ладником называли уговор о приданом: лады – помолвка, ладило – сват, ладканя – свадебная песня. «Ладовые» песни исполнялись преимущественно девушками. В Болгарии их называли «ладовицами», а их хороводы – «ладино коло (хоро)». В большинстве этих песен «Лада», «Ладо» – обычно лишь простой припев. Но в одной русской песне говорится:

 
Благослови, мати,
Ой мати Лада, мати!
Весну закликати…
 

Здесь Лада – богиня весны, богиня-мать. Что же получается, все эти сакральные слова славяне позаимствовали у другого народа? Давайте разбираться.

О. Н. Трубачев трактовал слово «лада» в контексте славянских терминов родства. Согласно ему, праславянское *lada (звездочка означает, что слово это гипотетическое и существовало в эпоху индоевропейского единства) восходит к индоевропейскому корню *aldh – «выросший, зрелый», который дал в германском языке aldi – «человек». Первичным значением славянского слова он считает «старший, муж, мужчина» (сравни: упоминание лад – возлюбленных мужей в «Слове о полку Игореве»). Перенесение этого слова на женщину – вторично. Песенный рефрен «дед-ладо», «дид-ладо» объясняется при этом как название старшего родича (деда) и именное определение при нем.

Пусть извинит меня читатель за столь подробное погружение в языкознание. Но сделано это намеренно. Ведь вы почувствовали, что маститый ученый перемудрил. Ведь никакие хитроумные построения не обманут родовой памяти и сердца, которое откликается на заветные слова, пронесенные сквозь тысячелетия. Тем более если это имена богов. Но свои предчувствия надо доказывать.

Есть в русском языке одно древнее, но удивительное по богатству охватываемых им смысловых ассоциаций слово. В настоящее время оно почти не употребляется, и мало кто даже слышал его. Но теперь уж точно никогда не забудет. Ляда (лядина) – пустошь, заросль, покинутая и заросшая лесом земля, запущенные заросли, чищоба, починок, посека, кулига, валки, пожог, лесной перелог, лесок по болоту, березнячок с хвойным посадом, то есть мешаный; вообще: низкая, мокрая и плохая почва; мочожина с мелким леском, ляга, болото с яминами, лыва, постоянная лужа, полой. Казалось бы, простенькое слово из четырех букв, но как же многозначно оно! Тут же проясняется смысл названий нижегородских сел и деревень, в которых автор бывал раньше – Ляды, Валки, Починки. Общее для всех них в том, что они стоят на плохих и, большей частью, мокрых почвах. Но как в одном слове уместились столь разнообразные «картинки»?

Давайте немного пофантазируем. Представим, например, территорию, с которой отступил ледник. Долгое время здесь еще будет болото с яминами или ляга (лужа, пруд). С наступлением теплого климата в этих краях на пустошах вблизи водоемов появятся лесочки, где березки будут чередоваться с хвойными растениями. Еще позже люди, пожелавшие окультурить этот кусочек земли, начнут осушать болота и устраивать пожог выбранных для земледелия участков леса. Край будет постепенно преображаться, а изначальное название местности – «ляда», которое мы предлагаем производить от слова «лед», будет оставаться неизменным. В итоге слово «ляда» обретет множество значений.

Итак, мы предлагаем следующую схему рождения «лада»:

ЛЕД → ЛЯДА → ЛАДА

В нашей интерпретации в своем изначальном значении лада – это ляда, неокультуренная, влажная почва. Соответственно, богиня Лада – это Мать сыра земля. Слова «лада», «лад» происходят от «ляды», но последняя непосредственно связана с корнем «лед». Именно с оттаявшей ото льда землей первоначально соотносилась ляда (возможность перехода «я (йа)» в «а» трудно отрицать). Даже в слове «лед» корневая гласная в некоторых славянских языках изменяется: в словацком – l’ad, в польском – lod, в древнепрусском – ladis. Но что самое важное: для слова лед «за пределами балтославянской группы бесспорных соответствий не имеется» (Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. М.: Русский язык, 1993).

Соединяя понятие твердого, неизменного льда со словом «лад», мы объясняем, почему последнее имело значение «порядок», «согласие». Соглашаясь с О. Н. Трубачевым, что отношения родства, отражаемые этим словом, являются следствием общих корней индоевропейских народов, мы, однако, воспользуемся примерами из русского языка. Пусть извинит нас читатель, но наше ненормативное слово «елда» (мужской половой член), наверное, все же архаичнее германского «человека». Во всяком случае, указав на него, мы вправе говорить об автохтонности общеславянского корня «лад». Это означает, в частности, что все многочисленные топонимы, содержащие корень «лад», даны предками русских и славян. Наиболее известные среди них – Ладожское озеро и город Ладога. Но не забудем, что древним названием Греции было Эллада, и была в ней и область Элида. А на территории Малой Азии, чуть южнее знаменитой Трои, находилась историческая область Лидия. Эти земли обживали люди, почитавшие богиню Ладу и ее мужскую параллель – Ладона. В Греции Ладон был известен в двух ипостасях: как речной бог и как змей, стерегущий золотые яблоки в саду Гесперид. В обоих случаях он – потомок морских божеств: в первом – сын Океана и Тефиды (его сестры), породившей все реки и три тысячи океанид, а во втором – сын морских чудовищ Форкия и Кето, брат Эхидны.

На русской почве Ладон трансформировался в образ хранителя силы земли Русской, и называть его стали Алатырем. Латырь (Алатырь) – в русских средневековых легендах и фольклоре камень, «всем камням отец», пуп земли, наделяемый сакральными и целебными свойствами. В «Голубиной книге» и русских заговорах Алатырь – «бел горюч камень». Пуп значит «гора», «яр», а «Латырь» – «ледяной яр» (ледырь), лед-камень, «Ладо-Яр». По своему происхождению этот образ северный. Сверкающий на солнце лед действительно похож на белый, горящий огнем камень. Алатырь лежит в самом центре мира, посреди океана, на острове Буяне. Под тем камнем сокрыта вся сила земли русской, и той силе конца нет.

Из-под Алатырь-камня текут источники, дающие всему миру пропитание и исцеление, то есть живая вода. Алатырь – символ мужского плодородия (не забудем о связи его названия с нашим ненормативным существительным). В архаическую эпоху вертикально стоящие камни (ритуальные фаллосы) выступали в роли святилищ бога любви. Поэтому Алатырь-камень символизирует супруга Лады. В незапамятные времена Балтийское море называлось Алатырским. Ледяная Балтика (ледяное болото), лядина с возвышающимся над ней айсбергом – олицетворение любовного союза Лады и Ладояра.

В храме Природы Алатырь – алтарь Лады. По имени камня названы возвышения рельефа – (В)алдай, Алтай, Алданское нагорье (Якутия), и отдельные города, находящиеся на них: Алатырь (Приволжская возвышенность) и Ялта (Крымские горы). Это сакральные центры культа Лады. Но культ Лады и ее возлюбленного распространялся с Русского Севера не только в балканском направлении, но и на юг и юго-восток.

Образ Эхидны мы соотносим с рекой Окой, образовавшейся в результате потопа 3266 г. до н. э. Эта катастрофа привела к серьезнейшему упадку всех племенных групп, проживавших на средней и нижней Волге и на юге Русской равнины. Но потоп не затронул Среднерусскую возвышенность, верхнюю Волгу и север России. На Валдайской возвышенности в то время проживали племена, почитавшие богиню Ладу и ее супруга (В)алдая (Ладояра, Алатыря). Спустя какое-то время после потопа они двинулись на юг и начали осваивать опустевшие территории. Первой их остановкой был Алатырь на Волге, ближайшая крупная возвышенность, находившаяся на пути потопа. Логично предположить, что та часть современной Волги, которая находится ниже места слияния ее с Окой, раньше (по крайней мере, сразу после катастрофы) тоже называлась Окой. То есть масштаб «древней Оки» был намного выше всех рек региона, тем более что эта «Ока-Волга» впадала в Евразийский океан. Вот такую реку древние греки и вспоминали, как реку Океан, на берегу которой живут Ладон, Горгоны, Граи и Геспериды.