Текст книги "Рейд в ад"

– Значит, пришла пора объяснить суть предстоящей работы, – Артур позволил себе улыбку. – Как вы, наверное, знаете, президент Исламской Республики Афганистан Хамид Карзай последовательно проводит курс национального примирения. Но последнее время мы сталкиваемся с одной неразрешимой проблемой, – Артур сделал большую паузу, словно осмысливая дальнейшее, хотя я был уверен, свою речь он продумал и выучил заранее. – Главари местных банд, вы, если хотите, можете называть их старейшинами, отказываются от каких-либо переговоров и с представителями американской администрации, то есть коалиционных сил, и с представителями законного правительства. Но они отнюдь не категорично отказываются от переговоров, – Артур усмехнулся. – Они готовы вести их, но с представителями России, или, как они любят выражаться, с шурави.

– Да, но при чем здесь мы? – Эдик действительно не понимал или притворялся, что не понимает, куда клонит завербовавший нас американец.

– Вы как раз и есть те самые шурави, которые будут в ближайшие три месяца вести переговоры с представителями окрестных племен.

– Все равно не понимаю, к чему все эти окольные пути с наемничеством, если вы могли обратиться напрямую к официальным представителям России?

– О, нет! – заулыбался Артур и шутливо погрозил Эдику пальцем. – Это большая политика. Мы бы, конечно, могли пойти по предлагаемому вами пути, но, – Артур поднял вверх указательный палец, – в случае успеха таких переговоров все заслуги в деле примирения сторон будут приписаны российской дипломатии. А нам этого не хотелось бы.

– А-а-а, если в таком ракурсе, – Эдуард понимающе закивал головой, – тогда все верно. Тогда все понятно. Да, где-то так. Где-то так, семь-восемь…

– Простите, что? – не понял не знающий старого анекдота американец.

– Шутка, – отмахнулся Каретников. Не пересказывать же сейчас весь анекдот?

Наконец мы разобрались со своими звездами и лычками. Алла, кстати, оказалась старшим лейтенантом медицины, Леха Рудин – младшим сержантом, один из десантов – ефрейтором, всего-то двое – рядовыми. Итак, у нас получалось три офицера: Каретников, Алла, Шпак, один старший прапорщик, то есть я, два сержанта: Леха – младший сержант и полный парень по фамилии Хрусталев – сержант, два ефрейтора, еще два рядовых, бывших срочников с одним годом службы.

– Надеюсь, больше вопросов нет? – представитель американцев (теперь уже окончательно стало ясно, кто наш наниматель) лучезарно улыбнулся.

– Пока нет, – ответил я, продолжая подгонять под себя разгрузку.

– Тогда позвольте откланяться. – Артур повернулся и пошел к выходу, но на полпути остановился. – Раскладушки, спальники вам выдадут. Кэмерон! – повелительно окликнул Артур, и толстый едва ли не взвился в воздух, в последний момент с трудом заставив себя усидеть в кресле, а наш «куратор» обратил взор на притихших нас. – В дальнейшем по всем вопросам питания и проживания обращайтесь к нему.

Кэмерон важно кивнул и начал нервно барабанить пальцами о столешницу. Видимо, в присутствии начальства он чувствовал себя не слишком уютно.

– Отлично! – решил взять быка за рога как всегда не унывающий Эдик. – И когда у нас ужин?

Толстый с серьезным видом взглянул на часы.

– Через двадцать восемь минут, – ему еще бы добавить «сэр», и вообще было бы замечательно, можно было бы подумать, что мы на отдыхе. Пользуясь тем, что наше внимание было отвлечено, Артур смылся. Ужинать пришлось американскими сухими пайками, спать на тяжелых, но вполне себе удобных раскладушках, накрываясь любезно выданной простыней. Спал я плохо, просыпался, вытирал простыней выступавший пот и проваливался в сон дальше. Другие спали еще хуже. Просыпаясь, я дважды видел сидящего на раскладушке Эда. Один раз мимо меня туда – сюда прогулялся Леха, Алла все время ворочалась, Леонид беспрестанно пил воду… Вопреки моим ожиданиям, к утру не стало прохладнее. Может, на улице слегка и похолодало, но в помещении, в котором мы отдыхали, ничего не изменилось до самого утра. Все встали рано, когда стал заниматься рассвет.

А наш «куратор» появился только после завтрака.

– Кэмерон, – поприветствовав нас, он первым делом обратился к своему «завхозу». – Когда будет доставлено имущество?

Толстый взглянул на часы.

– Уже выехали, сэр, – на этот раз он не сдержался. – Через пятнадцать минут будет здесь.

Проверяя его пунктуальность, я, взглянув на свои часы, засек время. И убедился, что Кэмерон оказался прав. Ровно через пятнадцать минут за дверью послышался звук мотора. Автомобиль остановился напротив двери, но пока он не разгрузится и не уедет, выходить за пределы помещения нам было запрещено. Наши боссы явно не хотели, чтобы нас видели посторонние. Звук мотора затих где-то на взлетной полосе.

– Выходим! – скомандовал Артур, и мы выбрались на улицу. Несмотря на довольно раннее утро и середину весны, в воздухе уже ощущалось дуновение дневного жара.

– Разбирайте, – Артур кивнул на продолговатые, стоявшие на бетонных плитах алюминиевые контейнеры. Несмотря на то что они были закрыты и опечатаны, догадаться, что где находится, труда не составляло. Семь одинаковых, самых коротких, бесспорно содержали в себе автоматы. Контейнер несколько длиннее «автоматных» и наличествовавший в единственном экземпляре мог принадлежать только Алле, скорее всего, там лежала винтовка типа «СВД-С», а в двух оставшихся, без сомнения, присутствовали пулеметы типа «ПК» или «ПКМ», чтобы узнать, какие именно, требовалось сорвать пломбы.

– Вскрывать? – я повернулся к стоявшему за спиной «куратору».

– А чего ждать? – Артур с философским видом взирал на карабкающуюся на верх ангара собаку. – У нас не так много времени. Принимайте, проверяйте. Если требуется – обслуживайте.

Обслуживание не потребовалось. Все оружие блестело стерильной чистотой и тонкой смазкой. Кроме него в каждом ящике лежали: индивидуальная аптечка, бинт, жгут, обычная эрэрка – то есть рюкзак рейдовый, нож, два пайка «Индивидуального рациона питания» почти родного грязевского пищевого комбината, спальник FLEХIKA, плащ-накидка, коврик, две литровые фляжки.

– Нам предстоит часовой перелет и небольшой переход строго на север по горам до ближайшего кишлака, – американец начал вводить нас в курс предстоящего дела. – По нашим сведениям, главарь местной банды Карим-Хан доверяет русским и готов пойти с ними на переговоры.

– Артур, у нас у всех неразношенные берцы. – Я показал рукой на блестящую на солнце кожу отечественных «крокодилов». – Не совсем продумано, люди натрут ноги.

– Пустое, – наш куратор отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. – Вам в них долго ходить не придется.

«Долго? Наверное, он хотел сказать – много?» – мысль мелькнула и погасла, вытесненная более насущными хлопотами.

Я поднял рюкзак и обнаружил под ним снаряженные магазины, хотел задать по этому поводу вопрос, но меня опередил Леха.

– А почему всего по два? – недовольно пробурчал он. – И у пацанов по одной ленте? Этого мало…

Артур снисходительно улыбнулся и, глядя на нас как на малых детей, пояснил:

– Зачем вам больше – вы же на переговоры идете, а не на войну.

– Мало ли… – пожал плечами Леха, обескураженный таким простым ответом на свой вопрос.

– Собирайтесь. Через полчаса быть в готовности к вылету. И в обязательном порядке не забудьте набрать воды, – отдав указания, Артур ушел, оставив меня в раздумьях. Удивительно все-таки – мы летим вроде как на переговоры, но до сих пор не имеем ни инструкций, ни удобоваримого плана действий. Даже что можно, что нельзя делать по местным меркам. Я в качестве эксперта? Не смешно. Да я ничего другого и не знаю, кроме как: вышиб дверь, бросил гранату, вошел, дал очередь, осмотрелся, вышел. Да и кто будет вести переговоры? На каком языке? Эдик вроде бы раньше заикался, что изучал фарси, но сейчас что-то помалкивает. Ничего не определено, кто, как, куда, в какие ворота. Даже командира не назначили. Что, все равны, что ли? По мне, так лучше командир хреновый, чем без него. Одни вопросы…

Впрочем, все стало понятно, когда спустя пятнадцать минут появился сам Артур в поясной разгрузке с автоматом, почти в такой же форме, как и мы, но в гортексовских облегченных берцах. За плечами у него висел небольшой рюкзачок.

– Готовы? – он кивнул на лежавшие у стены «эрэрки».

– Почти, – ответил я, сообразив, что следовало бы положить в рюкзак кое-что взятое из дома. Вообще, если нам идти недалеко и не намного, то брать те же бактерицидные пластыри не следовало, но с другой стороны, для чего-то нам выдали пайки на два дня и те же спальники? Значит, предполагается возможность задержки.

– У вас семь минут, – своей пунктуальностью он начал меня доставать. Но семь минут – это уйма времени, успеем все. А Артур продолжал расставлять точки над «i». – Разговаривать с жителями и вообще вести все переговоры буду я. Ваше дело – стоять с умным видом и помалкивать. За каждое сказанное не вовремя слово я буду налагать на вас денежный штраф.

Мы понимающе кивнули и продолжили сборы. Наконец наступило время Ч. Ведомые Артуром, мы вышли из служившего нам приютом ангара и гуськом потянулись к выползшему со стороны самолетной стоянки пятнистому вертолету. «МИ-8» в свою очередь катил навстречу нам. Непривычно видеть родной «МИ-8» без звезд и каких-либо других опознавательных знаков. Даже грустно как-то. Но экипаж, право, порадовал. Вертолет, вращая винтами, застыл в неподвижности, и мы, подгоняемые криками нашего «куратора», побежали через разделяющую глиняную полосу. Горячий ветер, ударяя в лицо, поднимал мелкую пыль и песок, забивая ими глаза и рот. Закрыв глаза рукой, прищурившись, я преодолел последние метры и по ступенькам опущенного трапа вбежал в вертолетный салон, где нас встречал удивительно молчаливый бортмеханик. Не ответивший ни на мое «здрасьте», ни «хелло» Лехи, ни на добродушное эдиковское похлопывание по плечу. Одним словом, этот негр ни на что не среагировал. Или как его было бы правильнее назвать? Человек с черной кожей? Выходец из Африки? Сказать о нем, что он афроамериканец, я бы не мог при всем желании. Быть может, он не афроамериканец, а афрофранцуз или еще круче – афронемец? Остальные члены экипажа тоже оказались неграми или, толерантнее говоря, людьми с черным цветом кожи. Интересно, если меня назвать белым, я обижусь? Меж тем винты набрали обороты. Разбежавшись, наша стрекозка взмыла в воздух. Я уселся удобнее и уставился в иллюминатор.

То, что наш вывод осуществился на «МИ-8», вполне объяснимо – если шурави, так шурави. Для правдоподобия инсценировки самое то. Вот только негров за штурвал посадили зря. Не бывает у нас в России летчиков с таким цветом кожи. Возможно, скоро и будут, но пока что-то слышать не доводилось.

Картина, проносящаяся под нами, представлялась вполне привычной – зелень, перемежающаяся с серыми тенями глиняных дувалов, многочисленные оспины воронок на израненной земле, и следующий кишлак, только теперь с дувалами, разрушенными почти до основания. На улицах ни одного жителя. Словно все вымерло. Вскоре вертолет вылетел из зеленой зоны, и теперь, поднимаясь все выше и выше, шел над каменистым плато. Судя по высоте полета, «ЗРК» американцы не опасались. Видимо, в подразделениях талибов конкретно сказывалось отсутствие финансирования. Как следствие, по сравнению с советским периодом поставки «ПЗРК» сильно уменьшились, а то и вовсе прекратились. Зато, как я точно знал, значительно увеличилось производство опиума. Да и наш небольшой полет не оставил в этом никаких сомнений. Пока мы летели, сумел разглядеть несколько полей. Я встал и подошел к Артуру, глядящему в иллюминатор. С высоты полета «Ми-8» ему открывалась ярко-алая плантация цветущих маков. Мак – прекраснейший из цветов, но, увы, он столь легко в дьявольских руках превращается в смертельный яд, что лучше бы его никогда и не существовало. В душе что-то возмущенно всколыхнулось.

– Почему бы их не уничтожить? – невольно вырвалось у меня, когда на горизонте появилась еще одна, надо понимать, далеко не последняя на пути плантация.

– Жить-то им чем-то надо, – ответил Артур, но при этом так криво улыбнулся, что стало понятно, проблема выживания местных крестьян заботит его в последнюю очередь. Я мысленно плюнул и вернулся на свое место.

Горы стали выше. Не в силах подняться над пиками, «МИ-8» нырнул в одну из расселин и теперь мчался по узкому ущелью, казалось бы, с трудом не задевая винтами его стен. Что ж, надо отдать ребятам должное – летали неплохо, совсем неплохо, да и отчаянием не сильно уступали нашим парням.

По моим часам, летели мы довольно долго. Вот вертолет вырвался из ущелья, потянув вверх, перемахнул очередную горку и, неожиданно спикировав, застыл в полуметре от каменистого склона.

– Приехали, прыгаем, – скомандовал Артур, первым подавая пример экстренной эвакуации. Я прыгнул следом. Ощутимо отбив пятки, поморщился и отбежал в сторону. Тяжело рухнул Эдуард, за ним, не удержавшись на ногах, саданулся Леха, следом мягко приземлилась Алла, за ней, едва не выронив оружие, Геннадий Шамов. Наконец выпрыгнули все, и по счастью обошлось без травм. Мы залегли за камни, а вертолет снова набрал обороты и, взмыв в воздух, повернул на обратный курс. Вскоре о его недавнем присутствии напоминал лишь едва уловимый свист винтов и рокот двигателя.

– Встаем, что разлеглись? – у Артура оказался хорошо поставленный командирский голос, такой не только звук винтов, но и грохот разрывов перекроет. – Выходим, выстраиваемся по одному в направлении на северо-восток.

Скомандовав, «куратор» вытащил из кармана жвачку, сдернул обертку и зашвырнул ее в рот. Наши, настороженно озираясь по сторонам, медленно вытягивались в цепочку. Когда мы уже почти выстроились в колонну, я повернулся к задумчиво жующему «куратору» и поинтересовался:

– Оружие заряжать будем? – я посчитал, что в «предстартовой» суете об этом все просто забыли.

– Нет, – ответил Артур, дав мне понять, что забывчивостью тут и не пахло.

«Вот чертовы перестраховщики», – я мысленно выругался, но настаивать не стал, хозяева – баре. Только на всякий случай стянул предохранитель вниз и знаками посоветовал Эду сделать то же самое. Если что – затвор передернуть недолго.

– Хоть какую-то дистанцию выдерживать будем? – это уже задал свой вопрос Эдик.

Артур безразлично махнул рукой, «мол, поступайте, как хотите», и походкой туриста поспешил на северо-восток. Мы растянувшейся цепью двинулись следом – за Артуром Эдик, затем беспрестанно вертящий головой Леха, потом «братья»-десантники, и прочее, прочее, прочее. Алла шла предпоследней, замыкал я. Перевалив некрутую горку, мы спустились в небольшой каньон и шли по нему не менее получаса, прежде чем каньон начал сходить на нет, выводя нас к окраине большого виноградника, за которым метрах в семистах виднелись очертания первых дувалов. Остановившись подле зеленеющих кустов, Артур достал из кармашка разгрузки GPS-навигатор. Какое-то время стоял, раздумывая, затем подошел к винограднику поближе, внимательно всмотрелся в перемежающиеся наполненные грязной водой арыки и бугры с собственно растущими на них кустами винограда. Похоже, наш «куратор» раздумывал, стоит ли идти по прямой или предпринять обходной маневр. Наконец он, выбрав что-то конкретное, неразборчиво выругался и решительно махнул рукой:

– Следуйте за мной, – после чего пошел вдоль кромки виноградного поля. Солнце поднималось все выше, становилось все более и более жарко, вместе с ростом температуры окружающего воздуха росло непонимание того, зачем и почему нас обязали надеть на себя тельники. Ладно бы еще это были майки, а то… В общем, слов находилось мало, только мысли. Кое-кто из наших слегка прихрамывал – новенькая обувь начинала сказываться натираемыми мозолями. Ни я, ни впереди идущая девушка на обувь пока не жаловались. Кстати сказать, военная форма ей шла. И даже очень.

– Ешь твою медь! – Эдуард выругался так громко, что я невольно вздрогнул. Мы уже обошли виноградник, прошли по развалинам окраинных зданий и теперь углубились в жилой «сектор» селения. – Вот ведь угораздило… – вырвалось у Каретникова. Ни мне, ни Алле с того места, где мы находились, происходящего видно не было, но то, что ругань Эдуарда не предвещала ничего хорошего, стало понятно сразу.

– Стой тут, я сейчас, – положив руку на девичье плечо, я придержал Аллу и поспешил вперед. Не успел сделать и двух шагов, как навстречу мне выскочил бледный Жмуров. Отвернув в сторону, он нагнулся, и его тут же вырвало.

– Вот ведь! – я побежал, свернул за угол и едва не врезался в спину замершего в неподвижности Шамова. Остальные стояли кто где. Эдик, перестав материться, теперь только жестикулировал. Артур сидел на корточках, брезгливо морща нос и поглядывая по сторонам, Леха, привалившись к глиняной стене, подозрительно молчал. Еще пару метров вперед, и я увидел то, что их всех привело в состояние ступора. На небольшом открытым участке лежало шесть разновозрастных трупов, тянувшийся кровавый след вел к калитке в глинобитном заборе, у самой калитки валялась россыпь отстрелянных гильз. Не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что за забором нас ждет как минимум еще один труп.

– Зарядить оружие! – скомандовал я, не дожидаясь указаний «куратора», передернул затвор сам и, внимательно оглядываясь по сторонам, встал так, чтобы в случае чего иметь возможность быстро уйти в укрытие. Неизвестно, кто убил этих жителей кишлака, и неясно, как они отнесутся к нам, но становиться трупами без боя не хотелось. Секунды бежали, но ничего подозрительно опасного вокруг не наблюдалось.

– Эд, Леха, надо осмотреть ближайшие здания, – из всех прочих я выбрал именно их. Артур, словно пребывая в замешательстве, в мои действия не вмешивался, молчал, понимая, что нам следует прояснить обстановку. Кровь, на траве и глине, запеклась и почернела, в воздухе метались-жужжали сотни мух, обсиживая личинками быстро разбухающие на солнце тела.

– Внимательно глядите по сторонам, ствол вверх, палец на спусковом крючке, – начав действовать, я не забывал отдавать указания. – Остальным залечь в укрытия и наблюдать.

Я собирался провести осмотр местности с предельной осторожностью – лежавшие на земле люди были убиты несколько часов назад, но, вполне возможно, убийцы все еще находились рядом.

– Эд, Леха, вы прикрываете, я первый, – подняв автомат, я направился к выбранному на осмотр зданию.

Наличие свежих гильз на входе в помещение подсказало мне, что и тут повторится оставшаяся за спиной картина. Так и есть, увиденное не дало мне разочароваться в собственной проницательности – в небольшом помещении лежали трое, стены иссечены гранатными осколками, то там, то сям видны пулевые отверстия. Пройдя по всему дому, я обнаружил еще пять трупов. Мужчины, женщины, дети. В следующем здании творилось то же самое, и в следующем тоже. И в последующих трех. Я устал считать трупы. Наверное, хорошо, что жилых зданий оказалось не так уж и много, дальше в кишлаке начинались развалины. Судя по увиденному, деревню зачистили. Перебили всех. Вот только кто и почему? Кто-то не хотел успешных переговоров? Возможно, главари соседних банд? Или кто? Однозначного ответа я дать не мог. Возможно, случившаяся резня никак не связана с предстоявшими переговорами. Но и в обычное совпадение мне верилось меньше всего.

– Возвращаемся, – скомандовал я сопровождающим парням. Ходить по мертвому кишлаку и дальше не было ни желания, ни смысла.

– Вертолет я вызвал, – сообщил на вид совершенно спокойный Артур. – Он скоро вылетает. Подлетное время чуть больше часа.

– Спасибо! – благодарить действительно есть за что, если «куратор» вытащит нас из этого кишлака без эксцессов, будет здорово.

– Всем занять круговую оборону, – кому-то все же следовало начать командовать, и если никто не спешит это делать, то почему бы не мне?

– Командир, что ли, нашелся? – недовольно буркнул старший лейтенант Шпак.

– Не хочешь, можешь сесть здесь с трупами рядышком и сидеть наслаждаться воздухом, – не остался в долгу я.

– Прекратили! – одернувший нас Артур прошелся по Шпаку тяжелым взглядом и громко сообщил: – Сто долларов штрафа!

– За что? – возмутился Леонид.

– Еще пятьдесят, чтобы не задавал глупых вопросов, – пояснил свою позицию «куратор», и мы с Леней, зыркнув друг на друга недовольными взглядами, разошлись в разные стороны, выбрали каждый себе сектор наблюдения и принялись ждать.

Если бы не раздолбайство Рудина, мы бы в том кишлаке и остались… все. Но Леха решил пострелять. Отойдя подальше в сторонку, он стянул вниз предохранитель своего автомата и нажал на спусковой крючок. Щелкнуло, и на этом все. Не понимая, что произошло, Леха передернул затвор еще раз и вновь нажал на спуск, никакого эффекта.

– Да чтоб тебя! – выругался он и попробовал выстрелить в третий раз, безуспешно.

– Михалыч! – не желая привлекать внимание остальных, он тихонечко отозвал меня в сторону. – Михалыч, у меня ствол не стреляет.

– Как не стреляет? – я вначале даже не понял, с чего, собственно, он должен стрелять? Но Леха протянул мне один из использованных патронов. Тот был совершенно цел, если не считать глубокой вмятины на капсюле.

– Дай автомат! – Действительно, странно. По уму, за попытку стрельбы, которая в сложившейся ситуации могла бы привести к нашему обнаружению неизвестным противником, следовало надавать Лехе по шее, но его автомат не выстрелил!!! Возможно, ослабла пружина, и удар бойка получился недостаточно сильным или же Лехе попалась бракованная пачка патронов? Следовало проверить. Я передернул затвор.

– Стой, командир! – Леха показал мне второй патрон тоже с пробитым капсюлем. Я поставил его автомат на предохранитель. Вернул хозяину. Снял предохранитель со своего «АК-74М», потянул собачку, громко щелкнуло и никакого эффекта, я оттянул затвор. «Стреляный» патрон выпал мне на ладонь – в центре капсюля виднелась достаточно серьезная вмятина.

– Так, ясно, – пробормотал я, хотя неясности только начинались.

– Может, спросить Артура? – Леха покосился в сторону сидящего за каменным забором сопровождающего.

– Нет, – у меня мелькнули некие подозрения, – у него в последнюю очередь. Наблюдай за округой и пока никому ни слова, понял?

Леха понимающе кивнул. Я же начал смещаться вправо в поисках затаившейся среди глиняных валунов девушки.

– Алла, – позвал я, тихо появившись у нее за спиной. Девушка вздрогнула, повернулась мне навстречу. После увиденного сегодня ее лицо все еще оставалось бледным, глаза опухли, видимо, она плакала.

– ??? – наша снайперша воззрилась на меня, как на привидение.

– Вон там на дувале, видишь, ворон сидит, попади в него, – потребовал я, совершенно не имея на это права.

– Зачем? – резонно возразила снайперша.

– Проверим пристрелку, – я не собирался раньше времени открывать ей правду.

– Ворона жалко, можно вон в тот камень? – попросила девушка.

«Да хоть в белый свет как в копеечку», – мог бы сказать я, но вместо этого кивнул.

– Давай, – я думал, она будет целиться долго, ан нет, щелчок по капсюлю прозвучал почти тут же.

– Что за… – она, видимо, не привычная к осечкам, едва сдержалась, чтобы не матюгнуться. Потянулась рукой к затвору.

– Можешь не пробовать.

Снайперша подняла на меня вопросительный взгляд.

– ???

– Не выстрелит, – пояснил я.

– Что-то с бойком? – она пока еще только начинала сопоставлять мой приход и ее неудачную стрельбу.

– Патроны, – я показал ей свой собственный с пробитым капсюлем.

– И у вас тоже? – она всерьез удивилась.

– Думаю, что у всех, – я не стал скрывать от нее правду. Она закусила губу, я задумался. Теперь, когда моя догадка относительно патронов подтвердилась, я начал обдумывать свою уже давно мелькавшую на задворках сознания мыслишку. А я-то отводил ее на счет своей мнительности, а зря. Еще в автобусе я понял, что квалификация нашего войска оставляет желать лучшего. Такое впечатление, что отбирали нас по принципу: чем хуже – тем лучше. И если посмотреть критически, что мы имели? Эдика Каретникова – майора, ни разу не водившего за собой группу. Аллу Ерохину – экзальтированную дамочку-врача с комплексом непризнанного чемпиона мира по стрельбе из малокалиберной винтовки, опять же без всякого военного опыта. Виктора Синцова и Алексея Жмурова, двух великовозрастных балбесов-десантников, неизвестно чем отличившихся на службе, а по жизни временно задержавшихся в пути бомжей. Алексея Лапова и Геннадия Шамова – двух спецназовцев срочников-гадюшников из а-ля ГИО, подразделения, куда из рот СпН по жизни «скидывали» всех чмошников и дебилов, чтобы они не мешались под ногами у нормальных разведчиков. Леонида Шпака – старшего лейтенанта из нашей же бригады, давно уволившегося, но до сих пор не расставшегося с амбициями великого стратега. Леху Рудина – тоже служившего в каком-то спецподразделении связи, но так и не научившегося толком обращаться с оружием. Не лучше выглядели и все остальные. Да и я, если взглянуть критически, давно уже не соответствовал образу великого спецназера. Как ни крути, сорок пять есть сорок пять со всеми вытекающими… А если взять, что у всех без исключения на груди и плечах в той или иной степени присутствовали татуировки, с легкостью отождествлявшие нас с Российской армией, то все отличненько вставало на свои места – нас подставили. Мы были всего лишь винтиком в грандиозной операции по втягиванию России в международный скандал.

– Боже ж ты мой… – пробормотала Алла, видимо, пойдя мыслями по такому же ходу, что и я. Что ж, не дура…

– Сиди здесь! – приказал я.

– Ты к Артуру? – она угадала мои намерения.

– Да, – к чему было лукавить?

– Можно с тобой? – ее решительному виду можно было только позавидовать.

– Нет, – я отрицательно покачал головой. – Если услышишь шум или выстрелы, тогда – да, – и постарался улыбнуться. Хотя по чести, улыбаться было нечему, и если у меня не получится задуманное, бежать на выстрелы будет бессмысленно.

Я подходил к нему, не скрываясь, держа автомат в одной руке, а второй свободно болтая в воздухе, рассчитывая на неожиданность, а вовсе не на внезапность. Потому шел, не таясь, и не ошибся. Артур определенно слышал, как кто-то к нему идет, но не спешил поворачивать голову. Когда же наконец начал разворачиваться мне навстречу, было уже поздно. В удар я вложил всю силу своей правой руки, и все же оглушенный противник попытался сопротивляться. Впрочем, второго удара хватило, чтобы он потерял сознание.

– Ну и что будем с тобой делать, сука? – мой нож ткнулся Артуру в ухо. Пока он пребывал в отключке, я переложил содержимое его разгрузки в свою (в том числе приличную пачку банкнот), поменялся (на всякий пожарный) автоматами, сунул ему в рот кляп, скрученный из куска его же одежды, связал руки, ноги и стянул их вместе. После оттащил плененного подальше от остальных, чтобы они не мешали нашей милой беседе, и вылил ему на морду полфляги драгоценной воды.

– Сам все расскажешь или помочь? – я приставил нож к загорелому горлу. Артур дернулся, попытался отстраниться. Я схватил его за волосы, ударил кулаком в солнечное сплетение. «Куратор» засипел, начал жадно тянуть носом воздух. Ничего, ничего. Это только на пользу.

– Значит, говоришь, местные больше доверяют русским, и вы, следовательно, решили использовать нас на переговорах, да? – Артур усиленно закивал, подтверждая мои слова. Я сделал на его лице маленький разрез и сыпанул туда щепотку взятой из пайка соли. Артур забился, на лице отразилась мука.

– Не любишь боль? Странно. Я думал, тебе понравится. Знаешь, Артур, или как там тебя на самом деле звать, я далеко не юноша и, понимаешь ли, не люблю, когда меня обманывают. – Я плеснул ему на рану немного воды. Едва ли это ослабило боль, но стремление к «доброй воле» проявить следовало. – Поэтому сейчас я выну кляп, а ты мне все подробно расскажешь, а нет – рана станет глубже и шире и соли больше, а может, тебе следует насыпать в зад перца? Нет? Тогда я вынимаю кляп, а ты мне все растолковываешь? Хорошо, да? А если вздумаешь снова врать, то я могу обидеться и убить тебя. Я ведь и так все знаю. Но если рассуждать здраво, то ты здесь тоже воюешь за деньги. Скажи, за что тебе умирать? Вот видишь, особо не за что. Так что, договорились? – Пленник кивнул. – Я вынимаю кляп, а ты все рассказываешь. Только не верещи. Нет смысла. Хорошо?

Американец еще раз кивнул. Я вытащил кляп. Артур всхлипнул, шмыгнул носом и неожиданно громко зашипел.

– Вы все равно не жильцы! Вас отследят и поймают! Вы трупы, вы… – он не закончил, схлопотав по зубам. Я аккуратно распорол его разгрузку, затем камуфляжную куртку, тельник и, снова заткнув ему тряпкой окровавленный рот, нарочно медленно срезал его правый сосок. Пленник пытался вырваться, но тщетно. Он задергался еще больше, когда я начал посыпать открытую ранку солью.

– Следующими будут твои ногти, я сдеру их без наркоза, а могу содрать кожу с руки или пальца, – я достал из кармана ножик. Развернул и показал имеющиеся в наборе плоскогубцы. Видимо, Артур понял, что я не шучу, и затрясся как в ознобе, сквозь слезы закивал головой.

– Готов к беседе?

Он вновь закивал.

Я выдернул изо рта кляп.

– Соль, соль смой, соль, плиз… – просил он, продолжая заливаться слезами. Что ж, я простил ему эту слабость. Соль на рану – это действительно больно. Я открутил пробку, и тонкая струйка потекла вниз. Воды из его же фляги в этот момент мне почему-то жалко не было. Благодарно кивнув, все еще продолжая морщиться, Артур начал рассказывать.

– По имеющейся у нас информации, в последнее время по всему Афганистану усиливаются пророссийские настроения. К сожалению, это общемировая проблема. Сегодня уже многие поняли, что с уходом Советского Союза из большой политики несправедливости в мире стало больше. Я не американец, я только работаю на них, но мне не безразличны их интересы, вся моя семья живет в Штатах… – На секунду мне стало интересно, откуда этот гад родом, но только на секунду, какая разница, где рождаются иуды? А он продолжал: – Афганистан – богатейшая страна. Отдавать ее в руки нашего геополитического противника – более чем глупо. Операция «Троянский конь» разрабатывалась уже давно, и только совсем недавно она получила одобрение. Основная задача задуманного – направить гнев афганцев против России.

– Значит, вы решили, перебив целое афганское село, захватить нас «на месте преступления» и в качестве, так сказать, убийц представить всему миру? – во мне все клокотало от злобы, я едва сдерживался, чтобы не пришибить этого урода.

– Зачем вас захватывать? Никто вас не собирался брать в плен и кому-то там показывать. Живые вы – это суд, доказательства, следствие, показания, доказать вашу вину не так легко, как кажется. Нам проще работать с трупами. Вас просто-напросто уничтожат! – сказав так, он понял, что в запальчивости ляпнул лишнее.