Текст книги "Ядерный щит"

Судьбы работавших, их здоровье всегда были в центре внимания и руководства комбината – Б.Г. Музрукова, Б.В. Броховича и его научного руководителя И.В. Курчатова, являлись предметом систематического обсуждения на технических и медицинских совещаниях и советах. После одного такого бурного совещания в Москве у министра атомной промышленности В.А. Малышева и заместителя министра здравоохранения А.И. Бурназяна было принято решение о срочном создании непосредственно на комбинате научного медицинского учреждения – филиала № 1 Института биофизики (ФИБ-1).

Летопись появления зданий для нужд здравоохранения в г. Озерске начинается с марта 1949 г., когда были построены три деревянных барака и первый так называемый хирургический корпус. С этого времени, особенно интенсивно и постоянно в первые 7 лет, в строй вводились новые здания.

Расширение материальной базы, безусловно, улучшило возможности оказания квалифицированной и доступной медицинской помощи персоналу комбината и населению города. Прогресс заключался не просто в увеличении лечебной базы и численности медиков. С первых шагов их деятельности на комбинате неизменное внимание уделялось проблемам совершенствования специальных знаний врачей в области радиационной патологии и активному вовлечению их в научные исследования. Основы специфических для отрасли разделов науки о действии радиации на организм человека были заложены еще коллективом второго терапевтического отделения МСО, открывшегося в 1950 г. Группа работавших в отделении врачей параллельно со своей основной работой совершенно самостоятельно и очень активно занималась теоретической разработкой принципов диагностики и лечения лучевых поражений и оптимизацией медицинского наблюдения за работающими в отрасли. В эти первые годы были выделены группы повышенного риска, связанные непосредственно с радиацией, ориентировочно определены сроки, необходимые для выявления восстановительных процессов, возможности возвращения к работе с источниками излучения или, напротив, прекращения контакта с ними.

Работа медиков с первых шагов строительства комбината до завершающих этапов его деятельности была неотделима от труда инженерно-технического персонала, всех контингентов, вовлеченных в эту деятельность, да и населения города и ближайших регионов. Только объединение усилий техников и медиков в реализации государственной задачи огромной важности помогло преодолеть бесконечные трудности и позволило в сжатые сроки решить задачу предотвращения или хотя бы уменьшения потери здоровья участников реализации этого грандиозного проекта.

За эти долгие годы последовательно сменяли друг друга по своей значимости различные факторы риска. Вначале это были сложности формирования социальной инфраструктуры, травматизм в ходе строительно-монтажных работ и интенсивное, постепенно спадающее по мощности внешнее гамма-облучение персонала, позднее – это последствия указанных факторов, а также накопление дозы облучения. Постоянно, но особенно в первые годы, работа была связана с огромным эмоционально-психическим напряжением, в последнее время она осложнилась социально-экономическим положением, нестабильностью и тревогой за будущее. Изменился и возраст группы пациентов, во многом синхронизированных контингентов, тщательно отобранных медиками (в основном 18—25 лет) для работы на производстве 40—45 лет назад. Стали другими медико-демографические характеристики населения специального города и региона. За возрастными сдвигами и динамикой ситуации следовали и изменяющиеся в отдельные периоды задачи в деятельности медиков. Требовалось постоянное совершенствование организационных структур, гибкое изменение направления практической деятельности, тематики научных медицинских исследований. Неизменными оставались лишь изначально заложенные традиции самоотверженного вдумчивого труда, сочетавшегося с научным анализом результатов. Постоянным оставалось и гуманное отношение медиков к судьбам своих пациентов, кем бы они ни были – заключенными, руководителями промышленности либо научными работниками. Первую когорту медиков отличали большая самостоятельность и готовность к трудным, срочным, нестандартным, ответственным решениям. Это касалось как выбора метода лечения одного тяжелого больного, так и «прописи рецептов» образа жизни и профилактических мероприятий многочисленным контингентам персонала, города, региона.

Периоды, когда необходимо решение подобных сверхзадач, возможны в жизни каждой страны, владеющей сложными, в том числе и нелучевыми, технологиями. Особенно они значимы и реальны во время радикальных реформ экономических и политических структур государства. Об этом нельзя забывать! При понятном и обоснованном критическом отношении к нашему общему сложному и суровому прошлому пусть будут извлечены и усвоены его полезные уроки! Они, в частности, могут быть, безусловно, почерпнуты из опыта организации деятельности медиков в процессе создания и испытания ядерного оружия в нашей стране. С нашей точки зрения, этот опыт, в частности в организационных решениях, будет полезен и в любых других сложных ситуациях.

1.10. Лаборатория № 2 и КБ-11

На заседании Спецкомитета 14 декабря 1945 г. был рассмотрен вопрос об организации конструкторского бюро № 5 (первоначальное название КБ-11) и записано поручение комиссии в составе Б.Л. Ванникова, Н.Д. Яковлева, А.П. Завенягина, П.Н. Горемыкина, Ю.Б. Харигона и П.Я. Мешика в 10-дневный срок представить в Спецкомитет предложение о месте КБ-5. Видимо, его определили Ванников и Горемыкин – в подчинении руководимого ими ведомства в годы войны находился завод № 550 (поселок Саров, Мордовской АССР). 2 января 1946 г. в поселок прибыли нарком сельхозмашиностроения П.Н. Горемыкин (во время войны заместитель наркома боеприпасов) и заместитель начальника ПГУ по кадрам, секретности и охране генерал-лейтенант П.Я. Мешик. Они осмотрели завод и поселок, Мешик сделал много фотографий, для высоких гостей подготовили справку о предприятии. К вечеру они уехали в Москву, так и не поставив руководителей завода в известность о цели своего визита.

25 января 1946 г. во время встречи В.М. Молотова, Л.П. Берии и И.В. Курчатова с И.В. Сталиным ему было доложено: «Учитывая особую секретность работ, решено организовать для конструирования атомной бомбы специальное конструкторское бюро с необходимыми лабораториями и экспериментальными мастерскими в удаленном, изолированном месте. Для размещения этого бюро намечен бывший завод производства боеприпасов (№ 550) в Мордовской АССР в бывшем Саровском монастыре (в 75 км от железнодорожной станции Шатки, юго-восточнее Арзамаса), окруженном лесными заповедниками, что позволит организовать надежную изоляцию работ».

19 февраля – 16 марта 1946 г. на заседаниях Спецкомитета (протоколы № 14, 15, 16) были рассмотрены вопросы об организации Лаборатории № 2. Решением Спецкомитета от 16 марта предусматривалось:

«1. Реорганизовать сектор № 6 Лаборатории № 2 АН СССР в конструкторское бюро при Лаборатории № 2 АН СССР по разработке конструкции и изготовлению атомной бомбы.

2. Указанное конструкторское бюро впредь именовать конструкторское бюро № 11 при Лаборатории № 2 АН СССР.

3. Назначить П.М. Зернова, заместителя наркома транспортного машиностроения, начальником КБ-11 с освобождением от всей другой работы по наркомату; проф. Ю.Б. Харитона главным конструктором КБ-11 по конструированию и изготовлению атомной бомбы.

4. Считать необходимым привлечь Институт химической физики АН СССР (директор – акад. Н.Н. Семенов) к разработке по заданиям Лаборатории № 2 (начальник – акад. И.В. Курчатов) теоретических расчетов, связанных с конструированием атомной бомбы, проведению измерений ядерных констант и подготовке к проведению испытаний атомной бомбы.

5. Возложить на Первое главное управление (Б.Л. Ванников) проведение всех мероприятий, связанных с развертыванием работ КБ-11 и Института химической физики АН СССР.

6. Принять предложение комиссии – тов. Ванникова, Яковлева, Завенягина, Горемыкина, Мешлика и Харитона – о размещении КБ-11 на базе завода № 550 Наркомсельхозмаша и прилегающей к нему территории.

7. Поручить Б.Л. Ванникову (созыв) рассмотреть и решить совместно с Зерновым и Харитоном все вопросы, связанные с приспособлением завода № 550 под КБ-11.

8. Поручить Б.Л. Ванникову (созыв), П.М. Зернову, И.В. Курчатову, Ю.Б. Харитону, Н.Н. Семенову, Первухину, Устинову и Завенягину рассмотреть предложения акад. Н.Н. Семенова о мерах обеспечения работ, возложенных на Институт химической физики, и в 5-дневный срок разработать и представить Специальному комитету проект решения по данному вопросу, предварительно обсудив его на Техническом совете».

8 апреля данное решение Спецкомитета было оформлено постановлением Правительства СССР.

Несмотря на столь быстрые и решительные действия по организации КБ-11 в далекой глуши, у руководства Атомным проектом оставались сомнения в целесообразности такого поворота дел. Прежде всего потому, что размещение «объекта» так далеко от развитых промышленных центров, в маленьком бедном поселке требовало огромных сил и средств. Поэтому Б.Л. Ванников откомандировал в Саров П.М. Зернова и Ю.Б. Харитона, с тем чтобы они ознакомились с обстановкой на месте и тогда уже приняли окончательное решение. Вместе с будущими начальниками КБ-11 отправился И.И. Никитин, представитель Ленинградского проектного института (ГСПИ-11). Эта организация с самого начала реализации Атомного проекта участвовала в возведении новых закрытых городов и предприятий.

Группа высоких лиц в апреле 1946 г. сначала посетила Первомайск, где ознакомилась с работой Ташинского вагоноремонтного завода, и лишь затем прибыла в Саров по узкоколейной дороге на дрезине. Так же внимательно, как и предыдущая комиссия, гости осмотрели поселок и завод, поговорили с людьми. Пробыли в Сарове два дня. Прощаясь, сказали руководителям завода № 550 фразу, пока не понятную для них: «Ну вот, считайте, что вы и отмучились...» (по воспоминаниям Н.А. Петрова, бывшего тогда главным инженером завода).

Ю.Б. Харитон в своих воспоминаниях об этом посещении приводит такое короткое высказывание: «Это место нам понравилось, мы поняли, что оно нам подходит». Соображения в пользу Сарова были высказаны руководству.

9 апреля 1946 г. принимается закрытое постановление Совета министров СССР № 805-327 о создании КБ-11. В этом документе руководителями нового центра названы те же специалисты, которых предложил Спецкомитет: П.М. Зернов и Ю.Б. Харитон; задача перед его сотрудниками поставлена та же: разработать, изготовить и испытать первую советскую атомную бомбу. Эта дата – 9 апреля 1946 г. – и считается днем рождения РФЯЦ-ВНИИЭФ.

Место, где должен расположиться объект важнейшего государственного значения, также было окончательно определено. Это Саров, находившийся на территории государственного заповедника. Под строительство объекта намечалось занять до 100 км² лесов в зоне Мордовского заповедника и до 10 км² в Горьковской области. Позднее эта территория значительно увеличилась и сегодня составляет 232 км².

Летом 1947 г. периметр зоны был взят под войсковую охрану. «Объект» работал в обстановке строгой секретности. До середины 1950-х годов сотрудники КБ-11 и члены их семей не могли отлучаться из зоны даже в отпуск, разрешались только служебные командировки. Постоянные пропуска для проживающих в зоне людей были введены значительно позже. Для работ в КБ-11 набирались ученые, инженеры, производственники из крупнейших научно-производственных центров Советского Союза – Москвы, Ленинграда, Горького, Казани, Харькова, Свердловска. На объекте были сосредоточены специалисты по многим направлениям научных знаний и инженерной практики, сконцентрирован значительный потенциал – не только научный, конструкторский, но и рабочий, исполнительский.

Научно-исследовательские лаборатории и конструкторские подразделения КБ-11 начали разворачивать свою деятельность весной 1947 г. Параллельно создавались первые производственные цеха опытных заводов № 1 и 2.

В систему ПГУ вошли завод № 12, проектный институт ГСПИ-11, урановые рудники и некоторые другие организации. При ПГУ был организован очень сильный научно-технический совет, членами которого стали все наркомы ведущих министерств и даже два заместителя Председателя СНК СССР.

Словом, за 1943—1945 гг. и особенно за 1946 г. была сформирована организационная система руководства ядерной индустрией, и страна подошла вплотную к ее практическому созданию.

В 1946 г. архитектура и жизнеобеспечение поселка изменились мало. Но проживало в нем уже около 10 тыс. человек. Наличие в Сарове лишь одного небольшого, хотя и хорошо работающего предприятия означало, что необходимы значительные усилия по созданию требуемой производственной базы. Кроме того, для размещения большого количества прибывающих специалистов нужно было построить жилье.

Строительные работы весной 1946 г. вышли в Сарове на первый план. Чтобы выполнить их в сжатые сроки, применили обычные для того времени методы. Одним из тех, кто принимал самое непосредственное участие в создании РДС-1, был Г.В. Киреев (в 1949 г. работал токарем 7-го разряда на опытном заводе КБ-11). Он вспоминал в 1999 г.: «Шестого мая 1946-го прибыла первая партия заключенных. Их привезли много, высадили всех, поставили на колени. Вокруг охрана, собаки лают. Весь город сбежался – вдруг там кто родной или знакомый? Тогда ведь как было: сообщат, что убит, а люди не верят, может быть, в плену или арестован, но главное – живой. Искали везде.

А заключенные потом строить начали. Первый район, второй... Работали они очень здорово. Зачеты у них шли так: за один день – пять. И дома росли очень быстро. Уходишь на работу – фундамент, приходишь на обед – первый этаж виден». Заключенных, прибывших для строительства объекта, в конце 1946 г. насчитывалось около 10 тыс. человек.

Для организации работ КБ-11, как упоминалось выше, были использованы территория и здания бывшего Саровского монастыря. Строились также новые лабораторные корпуса, реконструировались здания монастыря. Жилой поселок постепенно превращался в город. У него были разные названия. Тогда, в первые годы своей жизни, он назывался «Объект 550», «База-112».

Несмотря на огромные вложенные средства и привлечение крупных людских ресурсов, сроки ввода нужных сооружений в строй вначале срывались. Это объяснялось многими причинами, но одна из них была та, что сами сроки указывались практически неосуществимые. Удаленность и бедность выбранного географического пункта, который должен был стать в недалеком будущем одним из главных центров Атомного проекта, а также слабость коммуникаций сильно затрудняли работу. Переписка «объекта» с Центром неопровержимо свидетельствует о том, что строительство и функционирование КБ-11 начинались практически с нуля. При этом правительством страны создавались особые условия материально-технического и финансового обеспечения стройки. Отменялись лимиты на горючее, разрешалось выполнять все строительно-монтажные работы без утверждения проектов и смет, КБ-11 освобождалось от необходимости регистрировать своих сотрудников в финансовых органах, оплата труда и финансирование строительства производились по фактической стоимости. Однако выделенных таким образом средств оказалось недостаточно по сравнению с масштабом предстоящих задач. Имела место и организационная неразбериха.

Между тем объем планируемых работ был очень большим. В первую очередь предстояла реконструкция завода № 550 под опытный завод. Нуждалась в обновлении электростанция, да и все энергохозяйство поселка в целом. Нужно было построить литейно-прессовый цех для работы со взрывчатыми веществами, ряд зданий для экспериментальных лабораторий, испытательные башни, казематы, склады. Для проведения взрывных работ требовалось расчистить и оборудовать большие площадки в лесу, по обе стороны дороги, прокладываемой от завода на юг. Специальных помещений для научно-исследовательских лабораторий пока не предусматривалось, ученые должны были занять двадцать комнат в главном заводском корпусе. Конструкторам, как и административным службам КБ-11, предстояло разместиться в реконструированных помещениях бывшего монастыря. Остро стоял вопрос и с возведением жилья для специалистов.

Научно-исследовательские работы на месте, в Сарове, планировалось начать 1 октября 1946 г. Если вспомнить, что строители прибыли на будущую площадку только в середине мая и что проектная документация не была готова и во второй половине лета, то можно сразу понять, насколько нереальной оказалась эта дата. Осенью 1946 г. стало ясно, что намеченные планы выполнены не будут.

9 января 1947 г. Ю.Б. Харитон сделал доклад о состоянии разработки атомной бомбы на совещании у И.В. Сталина с руководителями Атомного проекта. В связи с задержкой строительства новый срок начала работ в КБ-11 был постановлением правительства от 24 марта 1947 г. перенесен на 15 мая 1947 г. К этому сроку на «объекте» были построены три заводских корпуса и реконструировано здание Красного дома. Для жилья возвели около 100 щитовых домиков, полученных из Финляндии по репарациям. В это время в КБ-11 уже работали четыре лаборатории: рентгеновская (руководитель В.А. Цукерман), деформации металлов (руководитель Л.В.Альтшулер), взрывчатых веществ (руководитель Н.В.Агеев), контроля специзделий (руководитель СИ. Карпов). Вскоре были организованы еще две лаборатории: электро– и радиотехники (руководитель С.Г. Кочарянц), радиохимии и спецпокрытий. С февраля 1947 г. приступил к работе конструкторский отдел.

Таблица 1.7

Объемы строительства в КБ-11, тыс. руб.

Очень активно включились в работу и производственники, им предстояло воплотить замыслы ученых и конструкторов в жизнь. Руководителем завода в июле был назначен А.К. Бессарабенко, главным инженером стал Н.А. Петров, начальниками цехов – П.Д. Панасюк, В.Д. Щеглов, А.И. Новицкий, Г.А. Савосин, А.Я. Игнатьев, B.C. Люберцев. В 1947 г. в структуре КБ-11 появился второй опытный завод – для производства деталей из взрывчатых веществ, сборки опытных узлов изделия и многого другого. Это предприятие возглавил А.Я. Мальский.

В ноябре 1946 г. в Сарове вошел в строй аэродром, его начальником стал Ф.А. Ковылов. Он проработал на этом посту более 50 лет. Наличие аэродрома позволило увеличить объем грузовых и пассажирских перевозок на строящийся объект.

Интенсивность работы в КБ-11 с самого начала была очень велика и постоянно возрастала, поскольку первоначальные планы, очень обширные, с каждым днем увеличивались по объему и глубине проработки. Проведение взрывных опытов с крупными зарядами из взрывчатых веществ было начато весной 1947 г. на еще строящихся опытных площадках КБ-11. Вот фрагмент из воспоминаний М.А. Манаковой, в 1949 г. старшего инженера Лаборатории № 3, которую возглавлял В.А. Цукерман: «Я вышла на работу 16 апреля 1947 г. Наша лаборатория располагалась на территории Первого завода, в старом-старом корпусе. Заключенные приносили туда столы, стулья, другую мебель. А я занималась тем, что ходила на склад и получала всякие приборы, оборудование и материалы. Всего было в изобилии. А я, поскольку уже до объекта десять лет проработала в физических лабораториях, знала, что нам понадобится, и отбирала необходимое.

В начале мая приехал В.А. Цукерман, сказал, что мы займемся работой на площадке. И мы перебрались в каземат. Оборудовали там фотокомнату, привезли из Москвы 500-киловольтную установку, достали бленды для съемки. Были у нас лаборанты. В каземат регулярно приходила Татьяна Васильевна Захарова в качестве наставника, потому что она и раньше работала со взрывчатыми веществами, а я и другие новые сотрудники о них не имели ни малейшего представления. И Вениамин Аронович устраивал нам лекции у себя дома, на веранде. Проходили они в свободное время: в воскресенье, вечерами. Рассказывал нам о материалах, с которыми мы будем работать, как они себя ведут, объяснял, что такое капсюль-детонатор и как с ним обращаться».

Экспериментальные исследования газодинамики заряда проводились под руководством К.И. Щёлкина, а теоретические вопросы разрабатывались группой, находившейся пока в Москве, ее возглавлял Я.Б. Зельдович.

Летом 1947 г. в КБ-11 работали уже восемь исследовательских лабораторий:

• отработки фокусирующей системы (руководитель М.Я. Васильев);

• исследования детонации ВВ (А.Ф. Беляев);

• рентгенографических исследований взрывных процессов (В.А. Цукерман);

• определения уравнений состояния (Л.В.Альтшулер);

• натурных испытаний (К.И. Щёлкин);

• измерения сжатия (Е.К. Завойский);

• разработки нейтронного запала (А.Я.Апин);

• металлургии плутония и урана (Н.В. Агеев).

В октябре 1947 г. были созданы еще две лаборатории: Г.Н. Флёрова и А.Н. Протопопова.

В начале 1947 г. приступил к работе совсем еще небольшой коллектив конструкторов, которыми руководил В.А. Турбинер.

Перечень созданных лабораторий уже говорит о наиболее важных направлениях деятельности КБ-11. При этом необходимо отметить, что работы проводились в тесном взаимодействии ученых с конструкторами и технологами.

Наибольший объем исследований предстояло выполнить газодинамическому сектору. В связи с этим в его лаборатории в 1947 г. было направлено наибольшее число специалистов: К.И. Щёлкин, Л.В. Альт-шулер, В.К. Боболев, С.Н. Матвеев, В.М. Некруткин, П.И. Рой, Н.А. Казаченко, В.И. Жучихин, А.Т. Завгородний, К.К. Крупников, Б.Н. Леденев, В.В. Малыгин, В.М. Безотосный, Д.М. Тарасов, К.И. Паневкин, Б.А. Терлецкая и др.

Разработкой нейтронного запала занялись А.Я. Апин, В.А. Александрович и конструктор А.И. Абрамов. Для достижения необходимого результата требовалось освоить новую технологию использования полония, обладающего достаточно высокой радиоактивностью. При этом нужно было разработать сложную систему защиты контактирующих с полонием материалов от его альфа-излучения.

В КБ-11 длительное время проводились исследования и конструкторская проработка наиболее прецизионного элемента заряда – капсюля-детонатора. Руководили этими работами А.Я. Апин, И.П. Сухов, М.И. Пузырев, И.П. Колесов и др.

Развитие исследований потребовало территориального приближения физиков-теоретиков, по-прежнему работавших в Москве, к научно-исследовательской, конструкторской и производственной базе КБ-11. В связи с этим главный конструктор Ю.Б. Харитон 20 ноября 1947 г. обратился с письмом к Л.П. Берии, предложив образовать в КБ-11 теоретическую группу. С марта 1948 г. в КБ-11 стал формироваться теоретический отдел под руководством Я.Б. Зельдовича.

Недостаток знаний физических и механических характеристик новых, необычных материалов, применяемых в разрабатываемом изделии, приводил к необходимости выполнять конструкцию первых зарядов с максимальным приближением к расчетно-теоретической схеме. Необычайно высокие требования к чистоте материалов, точности изготовления деталей и проведению сборок были неприемлемы для внешних предприятий. Поэтому ввиду большой срочности работ в КБ-11 стали создаваться свои лаборатории и производственные участки, откомандированные сюда лучшие специалисты Советского Союза осваивали новые высокие стандарты и жесткие условия производства. Так формировалась многопрофильная структура КБ-11.

Для создания атомной бомбы привлекались лучшие специалисты различных направлений и организаций. Однако вот интересная деталь: в подходе к подбору кадров изначально просматривается временно-целевой характер. Начальник КБ-11 П.М.Зернов оставался заместителем министра транспортного машиностроения. Многим специалистам при направлении на предприятия ПГУ бронировалось жилье по старому месту жительства и гарантировалась работа на прежних предприятиях. При этом специалистов с каждым годом набирали все больше. Еще в декабре 1946 г. П.М. Зернов и Ю.Б. Харитон подготовили записку «О кадрах, необходимых для развертывания научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ». В ней были указаны научные работники, инженеры и рабочие многих специальностей, связанных с ядерной физикой и взрывными процессами.

Правительство приняло ряд срочных мер по привлечению к участию в Атомном проекте лучших научных и инженерно-технических кадров страны. В постановлении Совета министров СССР № 2143565 сс/оп от 19 июня 1947 г. «О мерах по обеспечению развертывания работ в КБ-11», подписанном И. Сталиным, указывается: «..поручить А.А. Кузнецову совместно с тт. Зерновым и Александровым в месячный срок подобрать 36 специалистов из числа наиболее способных физиков и инженеров, членов ВКП(б) и ВЛКСМ, окончивших вузы и втузы в 1945—1947 годах, согласно прилагаемому перечню специальностей и направить их в распоряжение Лаборатории № 2 АН СССР, независимо от места работы этих специалистов в данное время».

19 июня 1947 г. постановлением Совета министров СССР были определены основные задачи программы испытания первой советской ядерной бомбы, носившей условное обозначение «реактивный двигатель С-1» (РДС-1).