Книга: Бабий яр - Анатолий Кузнецов

Написан как дневник автора, чье детство прошло в оккупированной фашистами Украине. Автор в то время был подростком 12-ти лет, жил рядом с Бабим Яром и записывал все что видел и слышал от людей, которым посчастливилось спастись.

В этой истории боль всего народа вне зависимости от национальности

Книга написана простым, почти сухим языком. Именно поэтому она бьёт сильнее. Без патетики, без надрыва, но с ощущением реальности, которую не сотрёшь. Кузнецов показывает, как шаг за шагом вокруг превращается в ад: евреев сводят в Бабий Яр, кто-то молчит, кто-то боится, кто-то делает вид, что ничего не происходит. Он не судит — он фиксирует. И именно это делает текст особенно страшным. Потому что ты читаешь и понимаешь: это было. С настоящими людьми. С теми, кто считал себя «в стороне».

Особенность Бабьего Яра — в его правдивости. Кузнецов не убрал из книги ни страха, ни предательства, ни грязи, ни случайного героизма. Он даёт слово не только себе, но и тем, кто жил рядом — детям, женщинам, старикам, соседям, полицейским, солдатам. Это не рассказ о «великих подвигах» — это хроника выживания, срывов, молчания и внутреннего протеста, который редко звучал вслух.

Сильное впечатление производит и структура книги: в поздней редакции автор отмечает, что именно было вырезано цензурой, что запрещали говорить, что пришлось прятать. Это превращает Бабий Яр не просто в свидетельство, а в акт сопротивления. Кузнецов ушёл из СССР, чтобы сохранить правду. И сохранил.

Это книга, которую тяжело читать, но невозможно не прочитать. Она нужна не для того, чтобы ужаснуться — а чтобы помнить. Потому что память — это тоже выбор. И Бабий Яр даёт возможность сделать его.

Очень тяжелая книга о трагических событиях, о страданиях и гибели людей, книга-памятник, книга-напоминание.

Особенно символично, как в финале дети катаются с горы на телах погибших. Этот момент ярко подчеркивает горькую победу жизни, ставшую возможной, но какой страшной ценой.

Кузнецов поднимает важную тему доверчивости людей, которые не могли представить, что их будут расстреливать, увозить в рабство, морить голодом, душить газом и сжигать. Эта доверчивость и покорность, по мнению автора, порождают жестокость, позволив власти силы перейти все границы. Книга заставляет задуматься о том, какую роль играет молчаливое согласие в становлении и поддержке самых мрачных страниц истории человечества.

Анатолий Кузнецов в детстве стал свидетелем событий, произошедших в Киеве – оккупация города немцами, взрыв Киево-Печерской Лавры, массовых угонах украинцев и русских в Германию, разграбление не только врагами, но и своими, спекуляции, голод… Но самое страшное – расстрел более 70 тысяч евреев за несколько дней. До сих пор не известно, сколько жизней отняли в Бабьем Яру, по некоторым данным цифра доходит до 200 тысяч.

Повествование не стройное, а состоит из обрывочных воспоминаний, но это не сбивает с толку, все же стоит понимать, что это не художественный роман. Читать было непросто, много тяжелых моментов, сердце заходилось, когда читала о воспоминании чудом выжившей в том аду. И, знаете, мало, где встречалось то, что поначалу некоторые жители были даже рады приходу немцев, они видели в их лицах спасителей от гнета (сами понимаете кого), но потом с болью осознали, что ошиблись.

Я читала полную версию романа, где есть все, что ранее было недопустимо напечатать. Знаю, что многие читатели восприняли в штыки написанное, но будем честны, многое из написанного ведь известно давно, сколько можно слепо закрывать глаза на то, что геноцид был и в нашей стране, и творили немыслимое, бесчеловечное… Боль и ненависть автора очень читается между строк, но осуждать его не стоит, ведь мы не прошли его путь, нам точно не виднее, что ему чувствовать и, как писать.

ОТЗЫВ:

сложно оценивать книги подобной тематики, потому что это как будто оценивать чужие воспоминания и чужую жизнь. но если говорить только технической части работы писателя, о его способности поместить читателя в увлекательный сюжет и удержать там, то тут надо отдать должное: Анатолий Кузнецов справился на отлично. «Бабий Яр» написан очень живописно и занятно, но при этом без трагизма, который обычно закладывают в военную прозу.

но «Бабьему Яру» этот трагизм и не нужен. у него другой путь — злоба. ненависть одного человека к другому, ненависть нации к нации, ненависть правительства к гражданам и наоборот — ненависть граждан к правительству. и еще ненависть ребенка, почти подростка, ко всем им.

и хотя умом я понимала, что люди как-то жизнь жить пытались, и что в данных обстоятельствах это было невероятно тяжело, но иногда читала — и становилось дурно. потому что где-то на этих страницах должны были быть, но почему-то потерялись человечность, совесть, справедливость. наверное, были откинуты уставшими от войны людьми, как ненужные элементы. в конце концов, гуманизмами сыт не будешь.

«Бабий Яр» имеет интересную структуру — можно читать одновременно советскую версию романа, изначальную и с авторскими вставками, которые были написаны много позже. так, например, — об этом и сам автор пишет в предисловии, и затем в тексте это можно наблюдать, — в книге три сцены сжигания книг: дважды жгли Советы, один раз — немцы. в советском издании книги жгли только немцы. и таких моментов очень много. в конце еще есть беседы с радио, в которых уже взрослый и сбежавший из страны Анатолий рассказывает всякие штуки про союзы писателей, партии и свою жизнь после войны и до побега. честно говоря, конкретна эта часть зацепила меньше основной, но для расширения кругозора очень даже интересно.

книга невероятно актуальная даже сейчас: по крайней мере, очень хорошо прослеживается, как нынешняя политика похожа на ту, советскую. как будто семьдесят лет прошло, а методичку обновить никто не потрудился. так что я очень часто бегала к мужу [у которого нет выбора], зачитывала ему целые главы, в которых «посмотри, они реально то же самое транслируют сейчас». и это с учетом того, что писатель умер еще до развала СССР.

ЭМОЦИИ:

«Бабий Яр» — это не стекло жевать. это встать на краю оврага, получить несмертельную пулю, упасть вниз и ощущать, как метры человеческих слоев под тобой шевелятся, погребенные заживо, а сверху падают и падают новые трупы.

советую ли я эту книгу к прочтению? сложно сказать.

но я нисколечко не удивлюсь, если книгу зацензурят или запретят еще раз. ведь также, как попытались стереть из памяти человека Бабий Яр, и по сей день регулярно пытаются уничтожить другие моменты истории, невыгодные в данный момент времени.

Во-вторых, новейшее бумажное, из библиотеки:

Кузнецов А.В. Бабий Яр. — М.: Изд.-во АСТ : CORPUS, 2023. — 704 с. — Доп. тираж 4.000 экз.

Состав издания 2023 года следующий:

1. Вступительная статья Алексея Кузнецова, сынаписателя (с. 11—19);

2. Кузнецов А.В. Бабий яр. Роман-документ (с. 21—523).

3. Кузнецов А.В. Избранные выступления на радио «Свобода» (с.525—699).

Есть, конечно, и аннотация (с. 4), и она заслуживает внимания. Вообще написать аннотацию непросто, они очень разного качества: встречаются, и не так уж редко, аннотации глупые, пустые, бессодержательные... В данном случае аннотация лживая.

Эта книга — полная авторская версия знаменитого документального романа "Бабий Яр" об уничтожении еврейского населения Киева осенью 1941 года. Анатолий Кузнецов, тогда подросток, сам был свидетелем расстрелов киевских евреев, много общался с людьми, пережившими катастрофу, собирал воспоминания других современников и очевидцев. Впервые его роман был опубликован в журнале "Юность" в 1966 году, и даже тогда, несмотря на многочисленные и грубые цензурные сокращения, произвёл эффект разорвавшейся бомбы — так до Кузнецова про Холокост не осмеливался писать никто.

Книга Кузнецова вовсе не «об уничтожении еврейского населения Киева», хотя этот сюжет там присутствует и занимает важное место. Но термин «холокост» Кузнецов не использует (то есть при желании ему можно даже пришить «отрицание холокоста»). Авторская позиция определяется на одной из первых страниц книги:

... Однажды я даже побывал там, в конторе концлагеря, но, правда, не в самом овраге, иначе бы эту книжку не писал.

Мы только слышали пулемётные очереди через разные промежутки: та-та-та, та-та... Два года изо дня в день я слышал, и это стоит в моих ушах сегодня.

Под конец над оврагом поднялся тяжёлый, жирный дым. Он шёл оттуда недели три.

Понятно, что, когда всё кончилось, мы с другом, хоть и боялись мин, пошли смотреть, что же там осталось. <...>

... Мы шли и увидели, как с одной стороны оврага на другую перебирается оборванный старик с торбой. По тому, как уверенно он шёл, мы поняли, что он где-то здесь обитает и ходит не первый раз.

— Дед, — спросил я, — евреев тут стреляли или дальше?

Дед остановился, оглядел меня с ног доголовы и сказал:

— А сколько тут русских положено, а украинцев, а всех наций?

По-моему, достаточно ясно, что для автора книги, как и для этого безымянного деда, имеют ценность не одни только еврейские жизни. В отличие от автора аннотации (национальная принадлежность которого очевидна).

Но если книга не «про Холокост», то о чём же? Она — о жизни гражданского населения Киева в годы немецкой оккупации (19 сентября 1941 г. — 5 ноября 1943 г.). Когда немцы вошли в Киев, Толе Кузнецову было 12 лет; когда они бежали из разрушенного и разграбленного города – уже 14.

Киев после бегства немцев. Аэрофотосъёмка.

... Я пишу эту книгу, не думая больше ни о каких методах, ни о каких властях, границах, цензурах или национальных предрассудках.
Я пишу так, словно даю под присягой юридическое показание на самом высоком честном суде — и отвечаю за каждое своё слово. В этой книге рассказана только правда — ТАК, КАК ЭТО БЫЛО.

На мой взгляд, свидетельства Кузнецова, равно как и опрошенных им лиц, просто бесценны; прочитать его книгу обязан каждый русский человек.

А вот как автор характеризует свою сверхзадачу:

... Я писал эту книгу не для того, чтобы рассказывать вчерашние истории. Это СЕГОДНЯШНИЙ разговор на основе материала оккупации Киева, свидетелем которой случайно я был. Но подобное происходит на Земле сегодня, и уже совсем нет никакой гарантии, что оно не явится в ещё более мрачных формах завтра. Ни малейшей гарантии.
.
Ну-ка, давайте подсчитаем, сколько населения Земли сегодняохвачено системами насилия?
.
Мир ничему не научился. Мир стал угрюмее. Он переполняется обманутыми марионетками, этакими запрограммированными болванчиками, которые с вдохновенными глазами готовы стрелять в любую цель, которую им укажут вожди, топтать любую землю, на которую их пошлют, а об оружии, которое сегодня в их руках — страшно подумать. Если им в глаза кричать: вы обмануты, вы всего лишь пушечное мясо и орудие в руках мерзавцев, — они не слышат...

Содержание книги пересказывать не буду, а вот об издании 2023 года не могу не высказаться: надо же вас предостеречь. Текст книги в полной версии трёхслойный, часть его выделена курсивом, а часть помещена в квадратные скобки. Почему так, разъясняется в авторском обращении «К читателям» (с. 23—35), написанном для первого полного издания, вышедшего за границей. Курсив означает места, выброшенные советской цензурой, а квадратные скобки — дополнения, сделанные в 1967—1970 гг., после бегства автора из СССР. В наше время при манипуляциях с электронными текстами курсив легко выпадает, да и у квадратных скобок могут быть приключения; понятно, что при каждом переиздании такой книги необходима тщательная редактура. И вот здесь издание 2023 г. не на высоте. Покажу это на выразительном примере.

... Её типичная украинская хата была низёхонькая, вросшая в землю, с крохотусенькими оконцами под соломой, в которой прогнили дыры. Внутри она походила на пещеру с неровным глиняным полом, на котором валялись тряпки, соломенные куклы, ползали дети и котята. В центре стояла облупленная печь, возле неё — с набросанным тряпьём помост, который назывался «пол» и на котором спали «покотом». Дух в хате казался с непривычки гадким, тяжким. Ну, что ж, деревня, обычное жильё колхозника.
(с. 219—220)

Последняя фраза была для советской цензуры совершенно неприемлема, и остаётся удивляться, как же она проскочила. А она ведь проскочила, раз курсивом не выделена?? Но не будем наивными, в советских издательствах не дураки сидели. Откроем издание 1991 г. и убедимся в этом: здесь, как и следовало ожидать, последняя фраза курсивом выделена. А в 2023 г. корректор издательства АСТ сплоховал.

Несколько слов надо сказать и о второй части издания 2023 г. (избранные выступления Анатолия Кузнецова на радио «Свобода» в 1972—1978 гг.).

Анатолий Кузнецов разбирает письма. Фото из Сети (год не указан).

Для молодого поколения, которое не помнит жизнь в СССР, во второй части будет кое-что весьма познавательное. Например, сюжет о получении автором, молодым и перспективным писателем, роскошной квартиры в Туле, после неудачной попытки устроиться в Москве (с. 578—591; особенно хороша сценка в обкоме КПСС, с. 586—589). Или сюжет об организации советским начальством в 1968 г. «народной демонстрации гнева и возмущения» перед американским посольством (с. 612—616). Или размышления о советской карьере (как в СССР люди выбивались в начальники, с. 686—692). Конечно, неприятно будет всё это читать; но надо же знать, из какого общества мы вышли. Тогда и в нынешней жизни многое станет понятнее.