Текст книги "Карл Великий"

Войны короля Карла

772 год начинает эпоху великих войн. С этого момента мы отыщем в хронике царствования короля Карла не более чем два-три «мирных» года. Остальное время будет заполнено походами, вторжениями, осадами… Каждая весна (обычно май) – военный сбор вблизи места запланированных операций. Затем два-три месяца (а иногда и больше) непрерывных схваток с врагом: либо завоевание новых территорий, либо отвоевание ранее завоеванных, либо усмирение мятежей непокорных. После этого зачастую еще один поход, вызванный какими-либо незапланированными событиями. Потом роспуск армии до следующего года и отдых в одной из королевских вилл; здесь празднуются великие христианские праздники – Рождество и Пасха; затем – подготовка к новому сезону военных действий.

Был ли у завоевателя какой-то долгосрочный продуманный план, как, скажем, у Александра Македонского? В этом можно усомниться. Создается впечатление, что каждый раз очередную акцию диктовали сиюминутные причины. И план, и система, впрочем, будут, но появятся они много позже – об этом речь впереди. Пока же войны следовали одна за другой по воле обстоятельств, и очень часто широко задуманная операция на одном фронте внезапно прерывалась из-за угрозы на другом: наступление в Саксонии останавливалось вследствие необходимости срочно перебросить войска в Италию, удачно начатый поход в Испанию не завершался из-за восстания саксов. Все это создает иногда ощущение какого-то хаоса, беспорядка, который военный гений Карла всегда, однако, умел распутать и свести к требуемым результатам. Он был непревзойденным стратегом, подлинным богом войны. И когда его биограф с восторгом заявляет о том, что достаточно было появиться Карлу, и война завершалась победой, то, несмотря на некоторое преувеличение, общий тон им схвачен верно.

Непрерывные войны требовали колоссальных и своевременно подобранных людских ресурсов. Чтобы удерживать завоевания, нужны были сильные гарнизоны. Карл, продолжая традиции отца и деда, практиковал смешанную систему набора. С одной стороны, он широко использовал и расширял военную реформу Карла Мартелла, создавая устойчивое ядро армии – «служилых людей», бенефициариев. За регулярную службу этим воинам, как и прежде, давались бенефиции – земельные пожалования из государственных фондов (что, кстати говоря, требовало постоянного увеличения этих фондов). Вместе с тем король не пренебрегал и старинной системой призыва, сохранившейся от времен Меровингов. Каждый год он посылал приказы епископам, графам и крупным землевладельцам тех или иных областей, предписывая явиться в назначенное время на место сбора, имея с собой всех своих «людей», конных и пеших, вооруженных и обмундированных. За опоздание налагался высокий штраф, за уклонение – более суровая кара. Всеобщие призывы, гибельно отражавшиеся на хозяйстве страны, были редки. Как правило, призывалось население тех областей, которые граничили с районами военных действий. Участие в войне обходилось воину очень дорого, поскольку он должен был снаряжаться за свой счет, а в то время конь, латы, щит, копье, меч и прочие походные атрибуты в сумме равнялись стоимости двадцати коров. Подобные расходы могли нести только держатели крупных бенефициев. Что же касается прочих, то устанавливались правила, согласно которым пять-шесть свободных людей объединялись, чтобы обмундировать и вооружить одного.

Описанная система, конечно же, корректировалась временем. Но к началу войн Карла Великого, стараниями его предшественников и помощников, она в основном была создана, и к ней завоеватель мог успешно прибегнуть уже в первом своем походе против лангобардов.

Италия

Лангобардский король был вне себя от гнева. Оскорбление, которое нанес ему Карл, казалось беспрецедентным. Надлежало принять ответные меры.

Прежде всего Дезидерий свел счеты со сторонниками франков среди своих. Начались репрессии, конфискации, изгнания. Затем был предпринят демонстративный шаг. После смерти Карломана его жена и дети бежали из Франкского государства. Они нашли приют у Дезидерия. Оказывая им всяческое покровительство, Лангобард потребовал, чтобы папа помазал на царство сыновей Карломана, как законных наследников своего отца.

Но здесь Дезидерий просчитался. В феврале 772 года Стефана III сменил на папском престоле Адриан I. Знатного рода, образованный, прошедший все ступени церковной иерархии, авторитарный и сильный характером, он был не чета своему предшественнику. На первоначальные заигрывания Дезидерия Адриан отвечал сдержанно, требуя гарантий. Гарантий Лангобард не дал, но принялся опустошать папские владения, рассчитывая взять упрямца измором. Папа призвал на защиту тосканцев, забаррикадировался в Риме и отправил срочную эстафету к франкскому королю, умоляя прийти его на помощь «Святой Римской церкви».

Карл не заставил себя ждать. В марте 773 года он принимал папского посла, а уже в июне начал готовить войска к далекому походу.

Чтобы успокоить пролангобардскую группировку, все еще достаточно влиятельную среди франкской знати, король дважды обратился к своему противнику с мирными предложениями, заранее зная, что Дезидерий их отвергнет. И, в самом деле, тот отказался вести переговоры. Тогда сильная франкская армия направилась к Альпам. Лангобарды закрыли и укрепили перевалы. Карл решился на обходный маневр. По тайным тропинкам бесстрашный франкский отряд подобрался к врагу с тыла. Опасаясь окружения, Дезидерий покинул перевалы и отступил к своей столице Павии, рассчитывая отсидеться за ее толстыми стенами. Франки с боем преследовали врага, по пути овладевая многочисленными городами Ломбардской равнины. Понимая, что Павия – превосходная крепость и осада ее может затянуться на многие месяцы, Карл, оставив часть своей армии у вражеской столицы, в феврале 774 года с основными силами направился к Вероне, второй по значению крепости страны. Верона сопротивлялась недолго. Взяв город, Карл овладел находившейся там семьей Карломана, но упустил Адальгиза, сына Дезидерия, руководившего обороной. Адальгиз бежал в Константинополь, ожидая удобного случая для мести.

Победитель подошел к Риму. «Вечный город» с нетерпением ждал его как спасителя. В Страстную субботу, 2 апреля, Адриан I устроил Карлу торжественную встречу, выслав к воротам Рима толпы ремесленников с хоругвями и детей с пальмовыми ветвями. Сойдя с коня, король прошел пешком к храму святого Петра, где его уже ждал папа. Демонстрируя свою глубокую веру, Карл облобызал все ступени лестницы, ведущей к храму, и, взяв Адриана за руку, вошел вместе с ним в базилику под громкое пение церковного хора. В Риме король отпраздновал Пасху, обошел все христианские святыни и в заключение оформил новую дарственную грамоту, намного увеличившую «дарение Пипина».

Теоретически Адриан должен был получить всю Италию к югу от линии городов Луны, Берчето, Пармы, Падуи и Венеции. Но это носило чисто номинальный характер, не только потому, что «даритель» и сам еще не владел большей частью «подаренного», но и потому, что, демонстрируя перед Дезидерием и его соратниками свою щедрость, в будущем он не собирался ей безоглядно следовать. Понял ли это папа? Если и понял, то не подал виду: он хотел верить желаемому, да и оформлено все было наилучшим образом. Грамоту скрепили своими подписями все епископы, аббаты, герцоги и графы из свиты. Приказав составить две копии, одну из них Карл собственноручно вложил в Евангелие, находившееся рядом с мощами святого Петра, другую увез с собой. Затем король и армия вернулись к осажденной Павии.

Столица лангобардов все еще держалась. Но жители ее были истомлены голодом и лишениями, а многие представители знати не сочувствовали планам своего короля. В начале июня Дезидерий понял, что игра проиграна. Вместе со всей семьей он вышел из города, чтобы подчиниться Карлу. Победитель, сопровождаемый новой королевой Гильдегардой, под звуки победных гимнов вошел в Павию и завладел королевским дворцом, сокровища которого были розданы солдатам. К своему титулу «король франков» он добавил отныне «и лангобардов», а также словосочетание «римский патриций». Дезидерий и его жена были торжественно доставлены во Францию. Здесь их заставили принять постриг и заточили в монастырь. Что сталось с семьей Карломана – неизвестно.

Победа, одержанная в 774 году, была лишь началом. Италия не сразу покорилась завоевателю. Едва он покинул страну, как герцоги Фриуля и Сполето, подстрекаемые Адальгизом, устроили заговор. Рассчитывая на поддержку византийского флота, они думали овладеть Римом и восстановить владычество лангобардов. Папа Адриан немедленно отписал Карлу, уведомляя об опасности. Но прошел год, прежде чем Карл, занятый в Саксонии, смог принять меры. Наконец, в 776 году он перешел Альпы и, не заходя в Рим, быстро расстроил планы заговорщиков: Адальгиз снова бежал, герцог Фриуля был убит, мятежные города подчинились. Однако Карл не строил на сей счет иллюзий. Он тщательно продумывал меры к укреплению своего владычества в Италии и уже составил определенный план.

Кое-как замирив Саксонию, король повернул на юг. В конце 780 года он прибыл в Павию, где встретил Рождество и провел зиму, а весной оказался в Вечном городе, где Адриан принял его с обычными почестями. В Пасхальное воскресенье 17 апреля 781 года папа по просьбе Карла крестил его четырехлетнего сына, дав ему имя Пипин, и возложил на голову ребенка корону, после чего отец громогласно объявил о своем желании доверить новому королю управление Италией.

Начиная с этого момента, Пипин, официально названный «королем лангобардов», стал царствовать «Божией милостью» в древнем государстве Дезидерия. Разумеется, за него управляли советники, поставленные отцом. Но внешне все выглядело достаточно импозантно. Новый король имел двор, с которым проживал то в Павии, то в Вероне, ежегодно созывал сейм и издавал указы, причем старые законы лангобардов были сохранены, и к ним выказывалось всяческое уважение. Во Фриуле и Сполето были поставлены герцоги, в остальных областях – графы, и хотя главные государственные должности исполнялись франками, кое-что было оставлено и местной знати. Эта «мягкая манера» управления имела своей целью успокоить пролангобардские страсти, подлинным же властителем страны оставался Карл, без согласия которого не могло быть принято ни одно важное решение.

Но успокоить страсти было не так-то просто. Если в Северной и Средней Италии дела казались в порядке, то на юге страны обстановка складывалась далеко не столь блестяще.

Арихиз, герцог Беневентский, тайный участник комплота[2]2
  Комплот (фр. complot) – заговор.


[Закрыть] 774—776 годов, готовился стать достойным преемником Дезидерия, тем более что его супруга Атальберга являлась дочерью низложенного короля. Герцогу нельзя было отказать ни в знатности рода, ни в образованности, ни в храбрости; сгубило же его чрезмерное честолюбие. Неудовлетворенный своим титулом, он собирался примерить королевскую корону, а поскольку в Италии уже было два короля – Карл и Пипин, то третий, опирающийся к тому же на поддержку Византии, становился просто ни к чему.

Исходя из этого, франкский властитель, которого обо всем прилежно информировал папа, сам страдавший от интриг и захватов беспокойного герцога, вновь очутился в Италии. В самом начале 787 года он был уже в Риме, где после обсуждения проблемы с Адрианом принял решение подчинить своей власти «остатки королевства Дезидерия», как он назвал владения Арихиза.

Герцог, не получивший ни от кого своевременной поддержки, был вынужден умерить пыл. Он отправил в Рим к Карлу своего старшего сына Ромуальда с богатыми дарами, заверениями в покорности и просьбой не вторгаться в его владения. Подарки и заложника король принял, но просьбы не выполнил: во главе своей армии он перешел границу и прибыл в Капую. Арихиз счел за лучшее отступить к Салерно и оттуда отправил к Карлу своего второго сына Гримоальда с двенадцатью знатными лангобардами, обещая полное повиновение, лишь бы король не опустошал его территорию и не требовал личной явки. Карл милостиво согласился, отпустил в Беневент Ромуальда и отправил с ним своих уполномоченных для принятия присяги от Арихиза и его народа. Присяга была дана. Сверх того Арихиз обязался платить ежегодную дань в размере 7000 солидов[3]3
  Солид – золотая монета весом в 3,88 г.


[Закрыть]. Удовлетворенный этим, франкский монарх возвратился в Рим, где отпраздновал Пасху, а затем, ведя за собой заложников, покинул Италию.

Однако не успел он еще перейти Альпы, как коварный беневентец нарушил все свои клятвы, заключил союз с византийским правительством и получил от него в подарок Неаполь; взамен он должен был носить греческий костюм и отправить Ромуальда заложником в Константинополь. Одновременно долго поджидавший подходящего случая Адальгиз направился с армией к Тревизо и Равенне с целью подчинить север страны. Все завоевания Карла в Италии ставились под угрозу. Но судьба распорядилась иначе: 26 августа 787 года Арихиз неожиданно умер, причем за месяц до этого скончался Ромуальд…

Карл почувствовал себя хозяином положения: византийско-беневентский сговор провалился, а новый герцог, Гримоальд, был у него в руках. Но враги не желали примириться со своей неудачей. Адальгиз, уже высадившийся в Калабрии, вступил в контакт с Атальбергой, вдовой Арихиза, и начал наступление на папские владения. В ужасе Адриан, посылавший почти ежедневные эстафеты Карлу, советовал ему и дальше удерживать нового беневентского герцога, а будущей весной явиться в Италию с большой армией. Более хладнокровный, чем папа, Карл не сделал ни того, ни другого. Поглощенный иными заботами, он не захотел снова идти в Италию, а Гримоальда решил отпустить, взяв с него страшную клятву и заставив сбрить бороду (на франкский манер – в знак повиновения!).

И время показало, что он не ошибся. Когда началась война с Византией – а греческое правительство не могло без боя уступить своих позиций в Италии, – Гримоальд поддержал франкскую армию, и византийцы потерпели полное поражение: четыре тысячи их было убито и тысяча взята в плен. Это был триумф Карла. На волне победы он реализовал свой старый замысел и овладел Истрией.

Итальянская эпопея была завершена.

Что же касается папы, то ему пришлось испытать горечь разочарования. Было бы наивно думать, что суверен, столь ревнивый в отношении своей власти в Италии, станет отдавать обещанное папе в 774 году. Тщетно Адриан взывал к нему в своих многочисленных посланиях, тщетно пытался опереться на «Константинов дар». Новый властитель, нуждаясь в «своих людях» в Италии, иначе говоря, в верных вассалах, по-хозяйски раздавал им «свободные» земли, в том числе и «подаренные» папе; протесты последнего оставались без ответов.

В конце концов Карл ограничился незначительной подачкой. В 782 году им была передана папе крошечная область Сабина; во время своего пребывания в Риме в 787 году он пообещал область, пограничную с Беневентом, а также часть Тусции (Тосканы) с городами Соаной, Витербо, Популонией и др. Однако из обещанного в Тоскане папа получил лишь часть, а в Беневенте не получил ничего.

Таким образом, вопреки всем своим многолетним надеждам римскому архипастырю пришлось просто сменить хозяина: теперь вместо константинопольского императора здесь господствовал «римский патриций» – король франков.

Впрочем, Карл продолжал неуклонно поддерживать римский престол, зорко стоял на страже веры и оказывал постоянные знаки почтения и дружелюбия ее главе, который, в свою очередь, поддерживал все планы и действия своего нового властителя.

Бавария

Неожиданно быстрый разгром Дезидерия поставил его союзника, герцога Баварского Тассилона, в весьма двусмысленное положение. Баваро-лангобардская коалиция перестала существовать. Теперь приходилось полагаться лишь на собственные силы.

В течение ряда лет баварский герцог ведет довольно хитрую политику. С одной стороны, он старается ничем не раздражать своего сюзерена, победоносного Карла. Тассилон ловко прибегает к посредничеству папы и возобновляет присягу, данную некогда королю Пипину. Но одновременно он нащупывает точку опоры на случай срыва мирных отношений. Его жена Лиутберга, дочь низвергнутого Дезидерия, плетет сеть интриг, горя желанием отомстить за отца. Тассилон вступает в сговор с врагами Карла в Южной Италии и тайно договаривается о совместных действиях с дикими кочевниками-аварами.

Карл догадывается о многом, однако занятый всецело другими делами, до поры до времени делает вид, будто ему ничего не известно. Но вот в 787 году, временно развязав себе руки в Италии и Саксонии, он вдруг «вспоминает» о неверном вассале. Тассилон попытался сделать ловкий тактический ход. В то время когда король праздновал в Риме Пасху (8 апреля), туда прибыли два высших прелата из Баварии. Они обратились к папе с просьбой стать посредником между их герцогом и Карлом. Адриан охотно согласился. Карл, в свою очередь, был готов к миру при условии, что доверенные Тассилона подтвердят прежние договоренности и подпишут соответствующий документ. Но послы вдруг заявили, что не уполномочены делать подобное и тотчас покинули Рим. Тогда разгневанный Адриан предал Тассилона анафеме и благословил короля на войну против неверного вассала. Вполне удовлетворенный этим, Карл, однако, с войной не спешил. Созвав в июле того же года генеральный сейм в Вормсе, он требует от баварского герцога немедленной личной явки. Тассилон уклоняется. Тогда король, «дух которого не был способен снести подобную дерзость», со всех сторон окружает Баварию войсками. И тут выясняется, что положение могущественного герцога вовсе не так прочно, как могло показаться. Одни из его вассалов сразу же принимают сторону франкского короля, другие – пребывают в нерешительности. Тассилон, понимая безвыходность положения, является к Карлу с богатыми дарами и еще раз дает клятву верности. Впрочем, теперь это уже не может спасти герцога – участь его решена: теперь король точно знает все то, о чем раньше только догадывался.

В следующем году суровый властитель вызывает Тассилона на генеральный сейм, созванный специально ради этой цели в Ингельгейме. И здесь обвиненный собственными вассалами, после тяжелого допроса, Тассилон признается во всем, что ему инкриминируют. Да, он в компании со своей женой вел непрерывные интриги против Карла; да, он сговаривался о совместных действиях со всеми врагами Франкского государства; да, он не собирался выполнять свои клятвы и втайне готовился перебить всех сторонников Карла в своей стране… Такие признания не могли привести ни к чему иному, кроме смерти; и действительно, франки единодушно приговорили мятежного герцога к смертной казни. Карл, не желая омрачать победу кровью своего кузена, смягчил приговор, заменив смерть пострижением. Тассилон, как ранее его союзник Дезидерий, навечно заточен в монастырь. Эту же участь суждено претерпеть его жене и детям.

Итак, непокорная Бавария раздавлена. Король упраздняет навечно герцогскую власть в ней и передает ее в управление своим графам. Вместе с Баварией к Франкскому государству отходят и ранее присоединенные Тассилоном южно-славянские области – Каринтия и Крайна.

Однако, надо думать, что все здесь обошлось не так уж легко и просто. Страна, привыкшая почти четверть века оставаться фактически самостоятельной, вряд ли без сопротивления покорилась завоевателю. Есть сведения, что, прежде чем предпринять полную оккупацию Баварии, Карл выслал оттуда многих представителей знати, державших сторону герцога. Кроме того, иначе чем возникшими трудностями вряд ли можно объяснить некий инцидент, происшедший шесть лет спустя после подчинения Баварии.

В июне 794 года, во время генерального сейма, проходившего во Франкфурте, Тассилон был на короткое время извлечен из монастыря и доставлен в этот город. Здесь франкский король заставил несчастного монаха не только снова публично каяться и вымаливать прощение, но и торжественно отказаться от каких-либо претензий на власть (как будто это уже не было сделано ранее!). Сей спектакль, определенно, проводился с целью укрепления позиций Карла в Баварии.

Только покончив со всем этим, король смог бросить освободившиеся силы на окончание войны с саксами – самой продолжительной и жестокой из всех войн, которые ему довелось вести.

Саксы

Племена саксов населяли обширную территорию между Рейном в его нижнем течении и Эльбой. Болотистая почва, покрытая лесными массивами, обилие рек и отсутствие дорог делали их землю труднодоступной для противника. Саксы не знали государственной власти, хотя у них быстро шел процесс разложения родового строя и появились отдельные социальные группы. Таких групп источники насчитывают всего три. Верхушку общества составляли эделинги, или благородные, – родовая знать; затем шла основная масса свободного населения – фрилинги; ниже всех стояли литы, или рабы. В этническом отношении саксы также были неоднородны, распадаясь на четыре племени или племенных союза. На западе, до устья Везера, обитали вестфалы – ближайшие соседи франков; в центре страны, охватывая бассейн Везера и Гарц, жили племена, имевшие общее имя анграриев или энгернов; к востоку от них, вплоть до Эльбы, тянулись земли остфалов; наконец, самую северную часть Саксонии, от устья Эльбы до Эйдера, занимали нордальбинги.

Саксы были язычниками. Они почитали лесные деревья, рощи, источники. Есть сведения, что в число их обычаев входило и принесение человеческих жертв.

Предшественники Карла не раз вступали в столкновения с саксами. Но все попытки утвердиться в пограничных саксонских областях не имели успеха. Саксы сбрасывали силой навязанную власть завоевателей и сами вторгались на их территорию.

Первый раз Карл ступил на саксонскую землю в 772 году. Есть основания думать, что это был ответ на предшествующее вторжение вестфалов. Начиная с этого момента и вплоть до 804 года, с кратковременными передышками, тянулась изнурительная и упорная война. Почти ежегодно прочесывали франкские отряды вражеские леса и болота, разоряли поселения и капища, брали многочисленных заложников и оставляли в наспех построенных крепостях сильные гарнизоны. Но едва лишь Карл или его военачальники покидали Саксонию, все прошлогодние успехи сводились на нет, и нужно было все начинать заново. В непримиримости саксов, так поражавшей завоевателей, проявлялся дух общенародной борьбы за свободу и веру: для большинства завоевание становилось как бы символом закрепощения и религиозного гнета.

Поначалу же ничто не предвещало подобных осложнений. Первый поход Карла в Саксонию, казалось, не представлял ничего экстраординарного: он не отличался от прежних вторжений Пипина Короткого, последнее из которых имело место 15 лет назад. Франки нанесли «короткий», но ощутимый удар: разрушили вражескую крепость Эресбург, низвергли языческую святыню – идола Ирминсула и взяли заложников. И дальше вроде бы не произошло ничего необычного: год спустя саксы, как и в былые времена, нарушили границу и безуспешно попытались сжечь церковь во Фрицларе. Карл, занятый в то время итальянскими делами, отправил в Саксонию небольшую команду карателей, а затем появился и сам во главе значительной армии. Поход 775 года отличался от предыдущих лишь тем, что король углубился во вражескую территорию далее, чем обычно, достигнув земли остфалов и дойдя до реки Оккера. Как всегда, он взял заложников и на обратном пути наказал анграриев, попытавшихся уничтожить оставленный у Везера отряд. Однако на этот раз перед уходом с вражеской земли король оставил сильные гарнизоны в Эресбурге и Сигибурге. Предосторожность оказалась не лишней, поскольку следующей весной саксы осадили обе крепости, и первая из них пала под их ударами.

Теперь Карл меняет тактику. По-видимому, не помышляя еще о полном завоевании Саксонии, он стремится создать укрепленный рубеж – обычную пограничную «марку», предохранявшую от вражеских вторжений в будущем. В 776 году он снова укрепляет Эресбург и Сигибург, добавив к ним вновь построенную третью крепость – Карлсбург. И еще одно «новшество» характерно для этого похода. Король оставляет в пограничной зоне священников, которым надлежит обратить в веру Христову тех из числа язычников, что окажутся под рукой. Казалось, после этого должно было наступить умиротворение. По сообщению летописи, несколько месяцев спустя в лагерь короля под Падерборном стали массами являться местные жители, являя покорность и получая крещение водой. «Из всех мест страны, – замечает официальный летописец, – собирались саксы за исключением Видукинда и небольшого числа других мятежников…»

Видукинд… Здесь впервые появляется это имя, стоившее в дальнейшем Карлу столько крови. Лидер вестфальской знати, Видукинд станет отныне душой сопротивления свободолюбивого народа. Но этого пока никто не знает. Король празднует победу – граница укреплена, непокорные смирились, христианизация успешно началась. Придворные поэты прославляют окончание войны…

Глубочайшее разочарование ждало «миротворца» уже в 778 году. Возвращаясь из Испании, Карл получил в Оксере удручающую весть: саксы-вестфалы, объединившись вокруг Видукинда, забыв свои клятвы и показное обращение, снова начали войну. Перейдя границу у Рейна, они поднялись по правому берегу этой реки до Коблеца, все выжигая и грабя на своем пути, а затем, нагруженные богатой добычей, почти беспрепятственно[4]4
  Франкский отряд догнал их у Лейсы и «пощипал» арьергард, из чего официальная летопись сделала «блестящую победу».


[Закрыть] возвратились восвояси.

По-видимому, именно в это время и в связи с описанными событиями в сознании Карла завершился перелом: на смену прежнему тактическому маневрированию пришел общий стратегический план, сводившийся к целостному покорению Саксонии. К походам ближайших лет он готовился очень тщательно, причем поход 780 года в отличие от предыдущего даже не был вызван каким-либо очередным демаршем со стороны саксов. Теперь армия завоевателя продвинулась до самой Эльбы – границы между саксами и славянами; так далеко на северо-восток франки еще никогда не заходили. Но главное было даже не в этой демонстрации военной силы. Король вел за собой целую армию священнослужителей, имея в виду христианизировать всю Саксонию. Его главным помощником на этой стезе стал англо-сакс Виллегад, доктор богословия, приступивший к активному насаждению новой веры. Мало того, в 782 году Карл разделил еще не завоеванную Саксонию на административные округа, во главе которых поставил графов, в том числе из местной знати – лиц, зарекомендовавших себя послушными и верными. Христианизация и подведение под франкскую административную систему – не это ли главные признаки включения данного народа в состав государства? Во всяком случае король настолько уверовал в свою полную и окончательную победу, что даже стал считать саксов «своими»: когда в том же году до него дошли сведения, что в пограничные земли Саксонии и Тюрингии вторглись славяне-сорбы, он отправил для их наказания войско под началом троих придворных, причем в состав его наряду с франками входили и саксы…

Горьким было пробуждение. Великий стратег здесь явно просчитался. Он не понял души саксонского народа, не учел его страстной приверженности к свободе и верованиям предков. 782 год стал роковым для уже осуществившегося, казалось бы, плана Карла. Тайно прибывший из своего убежища в Дании Видукинд собрал единомышленников – и ими оказалась почти вся порабощенная страна. Вспыхнуло восстание, разрушившее мгновенно все достижения завоевателей. Саксы, принявшие новую веру, подверглись избиению. Храмы были разрушены. Виллегад и его соратники – вынуждены бежать. Языческая реакция вспыхнула и в соседней Фризии, откуда едва спасся бегством Лиутгер, преемник Бонифация. Между тем сановники Карла, посланные для наказания сербов, приблизились к Везеру, и здесь, у горы Зунталь, повстанцы дали им сражение, превратившееся в побоище: в битве пали два полководца, четыре графа, двадцать представителей знати и множество рядовых воинов…

Подобного разгрома Карлу испытывать еще не приходилось. Казалось, все плоды его многолетних ратных трудов и хитроумных замыслов уничтожены. О власти над Саксонией нечего больше и помышлять.

Но не таков был неутомимый воитель, чтобы спасовать даже при самой тяжкой неудаче. Напротив, Карл, как обычно, собрал в кулак свою волю, ясно понимая, что его личный престиж, а может быть, и судьба всего дела зависят от быстроты и решительности, с которой он отметит за свой позор.

Месть его была страшной и осталась в истории как некий уникальный пример беспощадности. Несмотря на неподходящее время года, он немедленно собрал армию, тут же появился у нижнего течения Везера, в месте, называемом Верденом, и оттуда вызвал к себе саксонских старейшин, которые должны были выдать виновников «мятежа». Главный виновник – Видукинд – успел бежать обратно в Данию и был недосягаем. Трепещущие старейшины назвали 4500 своих земляков, которые, по приказу Карла, были приведены в Верден и в тот же день обезглавлены.

Эта кровавая акция носила чисто политический характер. Она показывала населению страны, что его ждет в случае дальнейшего неповиновения. При этом король подводил под свои действия видимость юридической основы: саксы нарушили клятвы, данные церкви и властям, следовательно, превратившись в мятежников, они заслужили самое суровое наказание. В дополнение к произведенной расправе король издал жестокий закон – Capitulatio de partibus Saxoniae, каравший смертью любое прегрешение против церкви и франкской администрации.

Ближайшие три года (783—785) Карл почти целиком отдал Саксонии. Он бил саксов в открытых сражениях и в карательных рейдах, брал сотни заложников, которых уводил из страны, уничтожал селения и фермы непокорных. Известно, что зима всегда была для короля временем отдыха и проводил он ее обычно в Средней Франции, в одной из своих многочисленных вилл. Однако зиму 784/85 годов он провел в Саксонии и встречал Рождество – свой любимый праздник – в военном лагере близ Везера. Весной, согнанный бурным разливом рек, он переселился в Эресбург с твердым намерением оставаться там до июня и, чтобы еще яснее продемонстрировать свое решение, затребовал к себе королеву и детей, приказал выстроить церковь, отремонтировать замок, а солдат расселить в домах местных жителей. Виллегад был отправлен проповедовать в Вихмодию – самую дикую и непримиримую область страны. Из Эресбурга Карл несколько раз бросал летучие отряды сквозь всю Саксонию, очищая дороги, срывая вражеские укрепления, истребляя сопротивляющихся. Той же весной он созвал генеральный сейм в Падерборне, на котором присутствовали многие представители смирившейся саксонской знати. Не хватало лишь одного…