Текст книги "На линии огня"

– В полной темноте? – переспросил Бардин. – На прибрежном «автобане» очень легко машину разбить. Да и протока между китайским берегом широка.

– Я тоже поначалу поразился, – продолжал начальник заставы, – но потом через прибор ночного видения разглядел: грузовички маленькие, скоростенка у них приличная, и фары имеются, только затемнены. Тогда и подумал, кому и зачем понадобилось туману напускать? Китайским пограничникам играть в прятки ни к чему.

– Правильно мыслишь, старший лейтенант. Продолжай, – приказал Бардин.

– На рассвете я занялся наблюдением лично. Вдруг замечаю в монастырской трапезной, вон там – за колокольней с крестом – появился стол. Самый настоящий обеденный стол. Раньше точно не было, и вдруг – стоит…

Бардин вскинул бинокль, отыскал указанное офицером здание и, присмотревшись, действительно увидел через оконное стекло угол стола.

– Ну, ты и глазастый, старший лейтенант! – воскликнул он. – Вывод из этого странного обстоятельства сделал?

– Так точно. В трапезной несомненно оборудуют место для еды. Крыша на этой части дома в порядке. Печь, похоже, сохранилась – труба торчит целехонькая…

Позади затрещали кусты. Кто-то шел напролом, не заботясь о маскировке. Бардин недовольно оглянулся и увидел знакомое лицо с еще более знакомыми рыжими усами. Командир «Стремительного» собственной персоной, в рубашке кремового цвета, при черных погонах с новыми звездочками на них, шагнул навстречу Бардину.

– Приветствую капитана второго ранга! – обрадовался Михаил, обнимая моряка. – Ты почему скрывал такое событие? Зажать обмыв намерен?

– Ни в коем случае, – ответил Исаков. – Только вчера вечером радиограмму о присвоении звания получил. Так что магарыч за мной.

– Вот что, друзья, – прервал разговор Бардин. – Давайте-ка с берега сматываться, а то китайцы решат, что у нас неприятности, раз большие звезды нагрянули.

– И то верно, – поддержал Исаков. – Эй, хозяин, – повернулся он к начальнику заставы, – веди-ка нас к себе. Там рыбка уже готова. Я коку твоему утренний улов отдал и велел зажарить.

– Ты-то как здесь очутился, Сергей Михайлович? – поинтересовался Бардин, когда они двинулись к заставе.

– Меня сразу, как только ты выехал из штаба, оповестили: начальник отряда, мол, на Кирсановку подался. Разведка, как видишь, зря хлеб не ест.

– Может, у твоей разведки еще какая-нибудь информация имеется?

– Ничего нового для тебя, – сказал моряк. – Даже стола не высмотрели, раззявы. Вернусь, кунки всем надеру, чтоб смотрели в оба!

Дежурный по заставе сержант выскочил на крыльцо и звонко скомандовал: «Смирно!» Кинул руку к головному убору, печатая шаг, подошел к Бардину и четко отрапортовал.

– Проходите, гости дорогие, – радушно пригласил Хмель, позволив себе чуть-чуть расслабиться. – Обед готов?

– Так точно, товарищ старший лейтенант, – отчеканил дежурный и замялся. – Только… товарищу подполковнику звонили из штаба: в отряде генерал-лейтенант Касымджан находится. Ждет его.

– Почему же оперативный дежурный утром из Хабаровска не позвонил? – расстроился Бардин. – Наверняка было известно, куда собирается начальник войск округа.

– Потому что, не в пример моей, твоя разведка, Михаил Иванович, работает плохо, – шутливо отозвался моряк. – Начальство положено встречать и сопровождать. Ну, вперед! Желаю удачи!

– Так вам тоже велено прибыть, товарищ капитан второго ранга, – повернулся дежурный к моряку.

– Выходит, плакала наша рыбка? – засмеялся Исаков и заговорщически подмигнул Бардину. – Как думаешь, переживем? Пусть солдаты съедят за наше здоровье… А мы, может, вечерком у тебя и звездочку обмоем.

Всю дорогу до Соколовки Исаков, усевшись рядом с Аленой, развлекал ее байками. Анекдотов он знал множество, рассказывал их со смаком. Алена без остановки хохотала, Бардин слушал вполуха. Сверлила мысль: зачем пожаловал командующий? Просто так генерал Касымджан по отрядам не шастает. Человек он деловой, основательный, не терпит суеты… В свое время президент Казахстана не случайно обратился именно к нему с просьбой создать в суверенной республике свои пограничные войска. Касымджан блестяще решил эту задачу.

Начальник войск округа любил работать по плану, чтобы попусту не дергать людей. И начальников отрядов учил не мотаться зря по заставам, отвлекая подчиненных от службы и подчищая их грехи. Если бы в Соколовку намечался плановый выезд группы офицеров штаба во главе с командующим, отряд известили бы заранее. А раз не предупредили, значит, выезд срочный? Но в отряде ничего экстраординарного не произошло…

Касымджана они нашли в парке боевых машин. Тот сидел в бэтээре на месте механика-водителя. Над броней возвышалась голова в черном танкошлеме, делавшем и без того сухощавое лицо генерала еще более строгим. Впалые щеки, тонкие губы и острый, слегка выдающийся вперед подбородок придавали ему аскетический вид. Рядом с броником стоял навытяжку Постовский.

– Горючее залили? – спросил генерал.

– Два литра, как вы приказывали, товарищ генерал-лейтенант, – отчеканил начальник штаба.

– Хорошо. Посмотрим, в каком состоянии находится техника на боевом хранении, – усмехнулся Касымджан и нажал на стартер.

Мотор несколько раз чихнул, заворчал и завелся. Генерал удовлетворенно хмыкнул, дал газ посильнее и, прогрев двигатель, заглушил его.

– Кажется, порядок, – сказал, вылезая из люка. – А вот и господа командиры пожаловали!

Спрыгнув на землю, генерал жестом остановил доклад Бардина, стащил с головы танкошлем, пригладил пятерней обильно посеребренные жесткие волосы и надел протянутую адъютантом фуражку. Потом пожал руки офицерам и насмешливо спросил:

– Теряетесь в догадках? Зачем, дескать, старик пожаловал в ваши владения? Или не так?.. А я, признаться, и сам не знал, что к обеду окажусь в Соколовке. Не такой уж ваш начальник предсказуемый, как некоторые думают.

Генерал говорил неконкретно, но доброжелательно, и Бардину полегчало.

– Прошу садиться, господа командиры, – предложил Касымджан, когда они зашли в кабинет Бардина. Генерал снял фуражку, на сей раз пригладил непокорные вихры расческой и спросил у Постовского: – Разведчик на месте?.. Зови, дело прежде всего его касается.

Пэ Пэ явился мгновенно, будто стоял за дверью.

– Подполковник Смолистый по вашему приказанию прибыл! – лихо козырнул он.

– Здраствуй, Петр Петрович, – протянул ему руку генерал. – Ты нам сейчас позарез понадобишься.

Командующий был давно знаком с начальником разведки отряда и сам выдвинул его на эту должность. Кадровики сопротивлялись. У Смолистого не было академического образования, но генерал настоял на своем и, как показало время, поступил правильно.

Смолистый сел, словно переломился. Был он высок ростом и не просто худой, а тощий, чем приводил Постовского, страдающего от избыточного веса, в негодование. «Сознайся, – допытывался он, – тебя жинка совсем не кормит? Предлагаю хоть на время поменяться…»

Касымджан наклонил голову, оглядел собравшихся и, откинувшись на спинку стула, произнес:

– Есть пренеприятнейшее известие, господа-командиры. Касается оно непосредственно нас. Не буду долго томить. Коллеги из ФСБ сегодня утром сообщили мне следующее: в одном из домов деревни Кирсановка обнаружен оружейный склад. В нем автоматы, пистолеты, гранатометы – все китайского производства…

Касымджан стремительно встал, отодвинул занавеску, закрывающую большую карту участка границы, охраняемого Соколовским отрядом.

– Вот смотрите, – кивнул он на карту. – Железная дорога возле Кирсановки не проходит. Единственная лесная дорога, ведущая к селу, давно взята под наблюдение ребятами из ФСБ. Тут не прошла, по их сведениям, ни одна чужая машина. Вы, Михаил Иванович, – повернулся он к Бардину, – в своих донесениях утверждаете, что за последние полгода прорыва границы на вашем участке не было.

– Совершенно точно, – вскочил Бардин, – могу это повторить.

– Садитесь, – досадливо махнул рукой генерал. – Сам знаю, нарушений не было. Откуда тогда в Кирсановке появился склад?

– Может, оружие лежит там давно? – осторожно предположил Постовский.

– Проверили. Экспертиза показала: автоматы новые, производства этого года.

– Не с неба же они свалились? – проборматал Смолистый.

– И такую версию отработали, – усмехнулся командующий. – Система ПВО Дальневосточного военного округа сообщила: нарушений воздушного пространства не зафиксировано. Что скажете, господа командиры?

Наступила зловещая пауза. Никто высказываться не торопился. Да и о чем говорить?.. Затянувшееся молчание нарушил Касымджан.

– По глазам вижу, что мнение, точнее его полное отсутствие, – единодушно. Но все же хочу взбодрить: вы не одиноки. В штабе округа тоже не смогли предложить ничего толкового. Только ваш любимый оппонент генерал Гончарук, – он посмотрел выразительно на Бардина, – обратил внимание на то обстоятельство, что контрабанда в Соколовском районе появлялась и прежде. И тоже неизвестно каким образом. А это значит, что есть неведомый нам путь проникновения через границу. Не может не быть!.. Кстати, Сергей Михайлович, – обратился командующий к Исакову, – меня очень насторожила история с речным толкачом, который вы досматривали месяц назад.

– Мне толкач этот тоже покоя не дает! – отозвался моряк. – По всем законам контрабанда должна была оказаться, а мы не нашли.

– Возможно, плохо искали?

– Не могу согласиться, товарищ генерал-лейтенант, – горячо возразил Исаков. – Я на досмотр Забутняка посылал.

– Боцмана вашего знаю, битый морской волк… Да, чуть не забыл. Поздравляю, Сергей Михайлович, с присвоением очередного звания!.. – Он крепко потряс руку смутившемуся моряку и повернулся к Бардину: – Расскажите, подполковник, что происходит в районе Кирсановки. В общих чертах начальник штаба доложил, но меня интересуют подробности.

Бардин пересказал все, что узнал от Хмеля, и командующий задумался. Ему явно не понравилось появление китайцев на острове. Что оно могло означать?.. Выяснить можно, если побывать на месте, но сделать это так, чтобы комар носу не подточил.

– У вас есть на примете человек, способный грамотно рискнуть, чтобы проникнуть в монастырь? – спросил генерал у Смолистого.

– Есть, – не задумываясь, ответил начальник разведки. – Прапорщику Николаю Кунице могу доверить самое тонкое дело. Мужик пятнадцать лет в разведке.

– Помню его. Медаль «За отличие в охране государственной границы» недавно твоему разведчику вручал… Что ж, не возражаю против такой кандидатуры. Быть посему! Только не тяни…

– Не беспокойтесь, – заверил генерала Смолистый. – Завтра и пошлем. Лично проинструктирую.

– Пороть горячку тоже не следует, – сердито отреагировал Касымджан. – Операция деликатная, изволь подготовиться ювелирно… И вот что. Сейчас мы все махнем в Кирсановку. На месте всегда виднее.

– Время обеденное, товарищ генерал, – напомнил Бардин. Как хозяин, он обязан был позаботиться о гостях.

Касымджан остановился, поглядел на часы и сказал:

– Ты вот что сделай, Михаил Иванович. Позвони в Кирсановку и закажи обед в комендатуре. Попробуем, чем кормят в далеком гарнизоне. По машинам!..

5. ЗАГАДКИ, ЗАГАДКИ…

Инструктаж начальника разведки был коротким. Прапорщик Куница, как и переводчик спецгруппы капитан Ванчен, уже побывал предварительно на Кирсановке. Двое суток днем и ночью, с редкими перерывами на сон, вели там наблюдение за районом, прилегающим к монастырю. Скрупулезно, как только возможно со своего берега, изучили подходы к развалинам, места, где придется, в случае чего, укрыться. Отметили также самые трудные для преодоления открытые пространства и конечно же пути отхода.

В общих чертах разведчики уже знали, что предстоит делать. Подполковник Смолистый только уточнил детали заданий и вопросительно поглядел на сидящих перед ним подчиненных. Взгляд больших светло-серых глаз был тяжелым. Он ждал вопросов и знал, что их не будет. В подчиненной ему спецгруппе давно усвоили установку начальника: всего заранее в свободном поиске не предусмотришь, поэтому действуй по обстановке, будь осторожен, но инициативен. Бестолковых Смолистый в спецгруппе не держал.

– Значит, все ясно? – заключил подполковник. В голосе прозвучало явное одобрение, а на худом остроносом лице появилось подобие улыбки. – Даю четыре часа на отдых. В одиннадцать ноль-ноль выезжаем. Свободны!

Они вышли из штаба, и Ванчен окликнул Куницу:

– Ты куда, Коля, домой ходи?

Капитан Ванчен, хоть и вырос и окончил среднюю школу в Хабаровске, говорил по-русски с акцентом. Зато на родном языке, что было для разведчика гораздо важнее, ошибок не делал. К тому же довольно прилично знал английский.

– Сперва за сыном зайду в школу, – отозвался Куница. – Малолеток опять перевели во вторую смену. А ты иди, Вано.

Они жили в одном доме и постоянно помогали друг другу по хозяйственным делам. Пятиэтажка, построенная еще в хрущевские времена специально для семей пограничников, требовала регулярного ремонта. И мужики, чтобы заменить сантехнику, побелить потолки и стены, починить крышу или исправить электрооборудование, кооперировались. Ванчен, он же Вано, он же Иван Иванович, охотно откликался на любое имя и всегда был готов всем помочь. Корни китайца Ванчена давно укрепились в России. Дед до революции владел в Хабаровске лавчонкой, потом перешел в категорию совслужащих. Отца призвали в армию. Там он стал переводчиком и воевал в Маньчжурии. Сын пошел по его стопам.

Что-то в голосе Куницы Ванчену не понравилось. Он обнял друга за плечи и осторожно спросил:

– Плохо дома, Коля?

– Всяко бывает, – передернул плечами Куница, прекрасно понимая, на что намекает сосед. Живут ведь рядом, общаются постоянно. То, что у них с Леночкой не все ладно, видно невооруженным глазом.

– Не запирай душа. Лучше открой, – тихо попросил Ванчен. – Одна голова хорошо, моя вторая лучше.

Куница посмотрел на друга с благодарностью за искреннее желание помочь. Но что можно сделать, когда семейная жизнь покатилась под гору и между двумя встал третий…

– Спасибо тебе, Вано, – пробормотал Куница. – Только ничего уже не сделаешь. Извини, пойду. Без десяти одиннадцать встретимся у штаба.

Куница махнул рукой и, спасаясь от дальнейших расспросов, торопливо зашагал в сторону КПП. Мысли закружились вокруг Елены. Неладно у них стало в семье. Исчезло былое душевное тепло. Заботится жена о нем и о сыне по-прежнему, но открытость, доверительность исчезли. Замкнутая стала, будто гложет ее что-то изнутри. Часто сидит задумчивая, посерьезневшая. Как-то сразу превратилась из озорной девчонки в зрелую женщину, от которой не лаской – холодком веет.

А как было поначалу! Беззаботно, весело… Леночка его, собственно, к жизни пробудила. После гибели Ксюши внутри все замерло, захолодало. Ксюша была для него всем. Если честно, он по первой жене и сейчас иногда тоскует, хотя ее нет уже шесть лет. Бандитская пуля оборвала Ксюшину жизнь. Когда ее не стало, Николай несколько лет не мог смотреть ни на одну женщину. А было ему тогда всего тридцать с небольшим, как говорят в Гусиновке, мужик в самой поре. И только Леночка…

Ох, огневая была девка! Николай вдруг увидел милое синеглазое существо, стройное, с тонкой талией и высокой грудью. Он вдруг прозрел, вырвался из летаргического сна. И потянулся к жизни.

Леночка уступила не сразу. Пришлось походить вокруг да около, тряхнуть стариной. В Гусиновке, что стоит на родной Кемеровщине, Николай был во всех отношениях первым парнем на селе. А пел как! Врежет частушку на околице деревни – на другом конце слышно. В общем, согласилась наконец Леночка выйти за него, хоть была на десять лет моложе. И начали они жить тихо, ладно. Одно лишь немного осложняло: отношение Олежки к мачехе. Леночка очень старалась, заботилась о мальчишке, пыталась притянуть к себе лаской – ничего не получалось. Парнишка слишком хорошо помнил свою мать…

Подходя к школе, стоящей в центре Соколовки, Куница услышал звонок. Занятия окончились, детвора с визгом и воплями вывалилась из широко распахнутых дверей, и он едва не пропустил бегущего в буйной толпе сына. Олежка сам его окликнул.

– Ты зачем пришел, папа? – спросил, взглянув исподлобья.

Недавно он в очередной раз нагрубил Елене и честно отцу в том признался. Николай не стал его ругать, лишь с укором сказал: когда человек к тебе с добром, нельзя отвечать черной неблагодарностью. Разговор получился серьезный, мужской и, кажется, достиг цели.

– Почему мне не отвечаешь? – настойчиво потребовал Олежка. Господи, как он походил на Ксюшу!

– Я шел мимо, – как можно беспечнее ответил Николай. Но сын не поддался обману:

– Опять домой сам идти не захотел?

– Не фантазируй, – возразил Николай. – Вместе пойдем, вдвоем веселее.

– А она дома?

– Где ж ей еще быть… – Голос прозвучал фальшиво, и Куница на себя рассердился. – Я в школу зашел, потому что тебя захотел поскорее увидеть. Дома мало бываю. Вот и сегодня в ночь ухожу. Совсем отобьешься от рук без отцовского пригляда. Как дела в школе?

– Нормально, две четверки заработал: по русскому и истории.

– Мог бы поднажать, особенно по истории. Ну пошли!

Через несколько минут они уже были дома. Елена встретила мужчин удивленным взглядом, однако ничего не сказала. Обычно Николай со службы спешил домой, чтобы до прихода сына побыть с женой наедине.

Поставив в кухне на стол еду, Елена ушла в комнату, сказав, что уже поела. А прежде всегда ждала, чтобы поужинать вместе. Николай поковырял вилкой жареную картошку и отодвинул тарелку. Аппетит сразу пропал. Отхлебнув несколько глотков компота, он сказал сыну:

– Пойду сосну часок. Сегодня ночью вряд ли придется глаза сомкнуть.

– Конечно, иди, папа! – воскликнул Олежка.

Николай лежал на широкой семейной кровати в одиночестве. Приглушенные звуки работающего за стеной телевизора не мешали. Он давно приучил себя спать в любой обстановке, разведчику иначе нельзя. Но сейчас сон не шел. Он думал о прошлом и будущем, о несбывшихся мечтах и реалиях сегодняшнего дня, в которых ему было также неуютно, как после трагической гибели Ксюши… Засыпая, Николай вспомнил о начальнике отряда. Видный мужик, высокий, осанистый. Скоро наверняка полковника получит – это тебе не прапорщик. А как классно работает на ковре! Недавно показывал им приемы рукопашного боя. Точный удар, мгновенная реакция, мертвая хватка. Пожалуй, если сойдутся на ринге, мастер спорта Куница вряд ли его одолеет.

В половине одиннадцатого, не дожидаясь звонка будильника, Николай встал. Натянул на себя легкий пятнистый комбинезон, в котором обычно ходил летом на задания. Выложил в ящик стола документы и фотографию сына. Поколебавшись, сунул в задний карман газовый пистолет. Подполковник Смолистый приказал не брать с собой оружия, только ножи. Но «газовик» – не оружие, хотя неоднократно выручал хозяина в затруднительных обстоятельствах. Пистолет был подарком старого друга из спецназа, сделан на заказ, с очень точным боем и сильными нервно-паралитическими зарядами.

В машине ехали втроем. Разговаривать не хотелось, каждый думал о своем. Молчание нарушил сидевший рядом с шофером Смолистый.

– Почему приуныли, добры молодцы? – спросил насмешливо. – Или страх одолел?

– Веселиться люблю после окончания дела, – мрачно отозвался Куница.

– На серьезную работу едем, – поддержал Ванчен. – Зачем говорить слова?

– Наверное, ты прав, Вано, – согласился Смолистый. – Можем к черту в зубы попасть…

– А вы тут при чем? – встревожился Куница.

– Я иду тоже.

– Нельзя вам, товарищ подполковник! Мы люди маленькие. Вдруг попадемся, спрос невелик. Взять с нас нечего…

– В разведке все рядовые. С каждого, коли провалимся, шкуру спустят.

– Плохие мысли, плохие слова, – поддержал прапорщика Ванчен.

– Согласен, – усмехнулся Смолистый.

Из машины вышли у знакомого причала, где швартовались катера, доставляющие грузы на мыс возле Кирсановки. Здесь, собственно, обрывалась дорога, прорубленная пограничниками в тайге. Однако пирс, к удивлению Куницы, был пуст.

– Вот так финт, – расстроился он. – Как же мы до Безымянного доберемся?

– Шутишь, Николай Васильевич? – спросил Смолистый. – За Безымянным китайцы наверняка смотрят особо. Зачем же нам на рожон лезть?

– Так ведь ночь безлунная. И тут до монастыря кратчайший путь. В темноте запросто проскочим.

– Думаешь, только у нас есть приборы ночного видения?

– У меня простой психологический расчет, – возразил Куница. – Китайцам в голову не придет, что мы попрем в самом опасном месте.

– Если бы тут стояло одно из подразделений народной армии… Но я получил ориентировку из округа: на той стороне появились «тигры».

– Китайский спецназ? – переспросил Куница.

– Подготовка этих ребятишек, сам знаешь, не хуже, чем наших. Ворон ловить не будут.

– А зачем они тут?

– Вопрос не ко мне, – рассмеялся Смолистый. – Ты, Николай Васильевич, к командованию китайской народной армии за разъяснениями обратись или прямо в политбюро ЦК КПК. Короче, будем переправляться выше по реке.

– В том месте Амур широченный, да и течение…

– Нет проблем, – ответил Смолистый. – Сами не справимся – помогут. Надеть приборы ночного видения!

Куница натянул на голову чудо-очки, и мир вокруг сразу раздвинулся. Обозначились деревья и даже огромные валуны, разбросанные по дальнему склону сопки.

Они двигались по лесу параллельно берегу, легко одолевая поваленные деревья, горы бурелома и густые заросли кустарника. Разведчикам было привычно ходить по тайге. Минут через сорок они вышли к излучине Амура, остановились и сразу увидели шагнувшего им навстречу человека.

– Прибыли? Молодцы, точно по расписанию! – воскликнул он. – Вы, товарищ, извините, звания вашего не знаю…

– Тут все рядовые в обмотках, – ответил подполковник. – Зови меня старшим, а сам представься.

– Мичман Забутняк, товарищ, извиняюсь, старшой.

– Ваня, ты? – спросил Куница, узнавший главного боцмана «Стремительного». Полтора месяца назад оба получали медаль из рук командующего и обмывали награду в одном из хабаровских кабаков.

– Тихо, бегемоты, – остановил приятелей Смолистый. – На том берегу слышно, как у вас кости от объятий трещат. Давайте-ка поспешим.

– Не извольте беспокоиться, – заверил мичман, – доставлю мигом. Прошу на борт.

Шлюпка была вместительная, шестивесельная, команда гребцов слаженная. Матросы бесшумно опустили весла в воду и ходко погнали баркас к фарватеру. Люди сидели молча. Остров приближался, и малейший шум мог привлечь нежелательное внимание.

Смолистый сидел на корме возле рулившего мичмана и оглядывал бескрайнюю водную гладь. Это был не паршивый Пяндж, который летом можно запросто переплюнуть. Имей они на границе с Афганом солидную преграду, «духи» не лезли бы так беспардонно. А то вцепятся в автомобильные камеры и плывут себе с комфортом. Не успеешь открыть огонь, а они, проклятущие, уже тут как тут…

Накануне трагических событий Смолистый был на двенадцатой заставе Московского отряда. В качестве представителя округа он проверял там систему инженерных сооружений и их огневое прикрытие. Кабы знал, что произойдет через сутки, ни за что не уехал бы. Ему все кажется, все могло сложиться иначе. Может быть, это самообман, но живет в нем такое ощущение. Оттого, наверное, и выпивать стал. Раньше ведь его к рюмке не тянуло, а как посмотрел на жуткое побоище спустя несколько часов – стоит страшная картина перед глазами, душу переворачивает…

Шлюпка мягко ткнулась носом в берег, прервав жуткие воспоминания. Смолистый первым прыгнул за борт прямо в воду и шепотом сказал мичману:

– Ждешь нас до четырех ноль-ноль. Шлюпку держи наготове.

– Обижаете, старшой, – ответил Забутняк.

– Мое дело предупредить, – жестко ответил Смолистый. – Если дважды ухну филином, понимай как сигнал приготовиться. Услышишь три сигнала плюс повторный – уходи немедленно!

– А вы?

– Мы, значит, не вернемся. Приказываю забыть, что кого-то когда-то ночью прогуливал по Амуру.

– Господи, неужто думаете…

– Отставить, мичман! – перебил подполковник. – Мы на боевой операции…

Остров враждебно молчал. На земле лежала плотная мгла. Разведчики залегли в кустарнике неподалеку от уреза воды и надели спецочки, чтобы осмотреться. Перед ними лежала в оранжевой подсветке слегка всхолмленная равнина с редкими деревцами и высокой травой. Справа она, постепенно повышаясь, подходила к ограде монастыря.

– Двигаться будем перебежками, прикрывая друг друга, – приглушенно распорядился подполковник. – Дистанция двадцать метров. Я замыкающий. Куница, вперед!

Николай вскочил, побежал быстро и бесшумно, ставя ступню перекатом – с пятки на носок. Отсчитав пятьдесят шагов, Куница залег в траве и затаился. Монастырская стена, иссеченная широкими трещинами, стала теперь ближе. Мимо промчался Ванчен. За ним с десятисекундным интервалом проследовал Смолистый.

Разведчики, как было заранее условлено, сошлись за воротами. Между строениями лежала еще более глубокая тьма, окруженная враждебной, до звона в ушах тишиной.

– Вроде никого, – шепнул Куница.

– Кто знает… – отозвался Смолистый. – Начнем обследовать вон тот симпатичный дом, – указал он на стоящее ближе остальных двухэтажное здание.

Действительно, на спуске к центральному храму возвышалось строение, отличавшееся от остальных массивными стенами с лепниной и некогда шикарным шатровым куполом. Выглядело оно даже сейчас внушительно и сохранилось лучше других. В оконных рамах поблескивали стекла, к парадному входу вели мраморные, лишь кое-где растрескавшиеся ступени. Подойдя к массивной, оббитой медными полосами двери, Смолистый нажал плечом, надеясь ее открыть, но безрезультатно.

– Попробуй влезть в окно, – шепнул он Кунице.

Николай скользнул вдоль стены по кирпичному карнизу. Открыть окно по-хорошему не удалось, и он осторожно надавил на стекло локтем. Убрав осколки, засунул внутрь руку, отодвинул шпингалеты. Только после этого удалось распахнуть набухшие от сырости рамы.

В комнате было пусто. Лишь в углу стоял одинокий стул. И хоть двигался Николай, как всегда, ловко, шаги гулко отдавались под высоченными сводами. Найдя входную дверь, разведчик впустил остальных. Они обошли все комнаты, поднялись на второй этаж и тут обнаружили пять металлических коек, поставленных ровно, как в казарме. Застелены они были тоже по-армейски – темными байковыми одеялами с одинаковыми подушками.

– Только тумбочек прикроватных не хватает, – заметил Куница. – А то совсем как в казарме на заставе.

– Думаю, зачем кровать второй этаж тащить, – сказал Ванчен. – Внизу тоже хорошо спать.

– Плохо думаешь, Вано, – сказал Смолистый. – Посмотри, какой из окна обзор. Все строения видны как на ладони. Настоятель был очень умный и предусмотрительный. Не выходя из дома, следил за монашеской братией.

– А вдруг и сейчас тут обитает начальство, когда приезжает? – высказал предположение Николай.

– Пожалуй, – задумчиво протянул Смолистый.

Больше в доме ничего примечательного не оказалось, и разведчики решили двинуться в трапезную. На сей раз Смолистый оставил переводчика снаружи.

– Будь внимателен, Вано, – сказал. – Двор кажется пустынным, однако предосторожность не помешает. В случае чего легонько свистни.

В трапезной, похожей на нынешнюю общественную столовую, стоял длинный стол со скамьями по бокам. На нем громоздились закопченные кастрюли внушительных размеров и ведерный, с облупленной эмалью чайник. В топке печи разведчики обнаружили свежий пепел.

– Как считаешь, Николай, почему нет продовольственных запасов? – спросил подполковник.

– Приезжают, вероятно, на короткое время. Привозят с собой необходимое, – ответил Куница не совсем уверенно.

– Не очень удобно, согласись. Есть продукты длительного хранения. Почему бы их здесь не оставлять?

– Честно говоря, не знаю.

– Логика мне подсказывает, что сюда приезжают группы людей, не очень-то радеющих друг о друге. Если ты мне не брат, не сват и даже не товарищ по оружию, зачем я о тебе заботиться стану? Отсюда вывод: в монастырь наведываются не армейцы. У этих котел общий.

Куница тем временем подошел к плите, провел пальцем по дну стоящего на ней котла и воскликнул:

– Нашел еще одно подтверждение этой версии. Вы бы оставили посуду грязной, зная, что завтра сюда приедут свои ребята? Тем же, кто вчера тут хозяйничал, плевать на иных «гостей»…

Разведчики методично обошли все остальные монастырские строения, нигде ничего интересного не обнаружили. Только в главном храме обратили внимание на тщательно выметенный каменный пол.

Они снова вышли на центральную площадь и собрались уже уходить, как вдруг услышали дальний шумок мотора, а вскоре и плеск воды.

– Кто-то едет, – пробормотал Куница, – и кажется, сюда.

– Ну, наконец кого-то увидим и что-нибудь узнаем. Рассредоточиться, – распорядился Смолистый. – Быть готовыми в любой момент уйти. Собираемся в ложбине справа от ворот. Ванчен, твое место у дома настоятеля. Постарайся ухватить хоть несколько слов. Не будут же они всю дорогу молчать…

Кунице предстояло взобраться на стену, опоясывающую монастырь. Оттуда хорошо просматривался двор. Сам подполковник притаился неподалеку от колодца, вырытого на краю центральной площади, в расчете, что вода приезжающим обязательно понадобится. За колодцем начинались развалины, в которых легко укрыться и уйти.

Машина, надрывно гудя двигателем, въехала на территорию монастыря и остановилась возле собора. Из-под брезента выскочили несколько дюжих мужчин и с места в карьер принялись разгружать машину. Из кабины вышли еще двое. Работать они не стали, на грузчиков покрикивали. Их голоса отчетливо доносились до Куницы, распластавшегося на стене. По-китайски он знал всего несколько слов, но лающую интонацию от плавной европейской отличал. Команды возле храма отдавались не на китайском – это точно.

Ящики, выгружаемые из машины, были тяжеленными. Здоровые мужики буквально гнулись под их тяжестью. А всего ящиков он насчитал более полусотни. Но больше всего Куницу интересовало их содержимое. Если не выяснить, что находится внутри, разведка окажется практически безрезультатной. Как же заглянуть хотя бы в один из ящиков? Как?..

Разгрузка закончилась, и работяги, изрядно натрудившись, отправились в трапезную. Площадь опустела. И тут у Куницы возник дерзкий план, рассчитанный на беспечность ночных гостей монастыря. Они же явно уверены, что никого из посторонних тут нет и быть не может. Риск, конечно, велик. Возле «склада» могли поставить охранника. Но игра стоила свеч, не возвращаться же с пустыми руками.

Куница осторожно покинул свой наблюдательный пункт, бесшумно проскользнул мимо резиденции настоятеля, где прятался Ванчен. Вдвоем действовать было бы, конечно, сподручнее, однако капитан, человек дисциплинированный, пост свой без приказа подполковника не покинет.