Текст книги "Совсем другая тень"

Скитания

Магазин был типично сельским. Войдя в одноэтажную стекляшку, я сразу понял – выбор будет небогат. За прилавком скучала женщина в белом халате, на полках громоздились горы консервов. Оглядев витрины, я в конце концов нашел минимум, о котором мечтал: хлеб, плавленые сырки и персиковый сок. Взяв полбуханки хлеба, три сырка и бутылку сока, поинтересовался, где можно нормально поесть. Женщина довольно дружелюбно сообщила, что ближайшее работающее сейчас кафе находится в некоем Тишино, если же хочу найти ресторан, то, не считая самого Смоленска, придорожный ресторан есть на полпути к Вязьме, недалеко от Ярцево.

Вернувшись в машину, проехал с километр. Притормозил на обочине и за несколько минут съел все, что купил. Высосав до последней капли остатки сока, некоторое время сидел, разглядывая лес и пролетавшие мимо машины. Привычно ткнул пальцем кнопку магнитофона. При мысли, что не нужно никуда спешить, я испытывал почти блаженство. Собственно, мне осталось не спеша, именно не спеша, вернуться в Москву. И все. Это уже не работа, это отдых. А сейчас? Сейчас надо, во-первых, заправиться на ближайшей бензоколонке, во-вторых, поесть горячего, в том самом пригородном ресторане. Что еще… Алена! Я обещал ей позвонить. Вот и отлично, сделаю это по дороге. К тому же мне самому захотелось услышать ее голос.

Вырулив на шоссе, на средней скорости поехал в сторону Смоленска, к бензоколонке, которую запомнил раньше. Память меня не подвела – АЗС стояла на том же месте, у поворота к городу. Выстояв небольшую очередь, долил бак и заодно наполнил канистру. Поговорив с водителем задней машины, выяснил знак, предупреждающий о ресторане, стоит за поселком Мушковичи, километра за три до Ярцева. Ресторан небольшой, кормят там на обычном дорожном уровне.

Заправившись, двинулся дальше. Странно. Мои мысли все еще вертелись вокруг трейлера и его груза, Юры и Жени. Какое отношение ко всему этому имеет Сашка? Может, Сашка и сам как-то заинтересован в этом грузе? Нет, скорее, послав меня отвезти этих парней, он оказывал услугу нужным ему людям. Или нужным кому-то из его знакомых. Например, Вере… Правда, спустя некоторое время я бросил ломать голову над Сашкиными проблемами и целиком отдался размышлениям об Алене…

Вглядываясь в летящую навстречу асфальтовую ленту, я перебирал слова, которые скажу Алене, когда позвоню. Она сейчас наверняка сидит дома, ожидая моего звонка… Впрочем, ни мне, ни Алене в принципе неважно, что мы скажем друг другу… Главное, я ей позвоню, и позвоню очень скоро. В своем чувстве я еще не очень разобрался, возможно даже, что оно скоро пройдет. Но сейчас, глядя на летящий асфальт, мне приятно думать об Алене. К тому же я знаю абсолютно точно: это лучшая девушка из всех ранее встреченных мной.

Вскоре я начал вглядываться в щиты с названиями поселков. Все эти щиты я уже видел утром, теперь же они сменяли друг друга в обратной последовательности. Бережняны… Каменка… Шокино… Приселье… Наконец пролетел щит: «Мушковичи»… Сейчас должен быть ресторан. Я сбавил ход, и вовремя. Сначала справа возник указатель с ножом, вилкой и надписью: «2 км». Через минуту на этой же стороне открылось здание, стилизованное под харчевню. Свернув к нему и оставив машину на стоянке, я поднялся на крыльцо.

Бумажка на найденном в углу свободном столике предлагала харчо, эскалоп и кофе. Я заказал все три блюда и, как только харчо и эскалоп были поданы, съел их без остатка. Затем одним махом выпил напиток, напоминающий кофе. Чувство голода не прошло. Пришлось подозвать официанта и попросить принести еще один эскалоп, а заодно и кофе. Лишь после второго эскалопа и второго кофе ощутил блаженную сытость.

Расплатившись и дав официанту на чай, я попросил объяснить, откуда здесь звонят в Москву. Услышав, что в Москву ярцевские жители обычно звонят с городского почтамта, спустился вниз. Сел в машину и некоторое время бездумно слушал музыку. Я все еще не мог освоиться с мыслью, что сыт и никуда не спешу. Наконец посмотрел на часы – без десяти четыре. Самое время звонить Алене…

На городском почтамте в Ярцево с Москвой меня соединили минут через пятнадцать. Но, войдя в кабину и выслушав несколько гудков, убедился: дома Алены нет. Ничего страшного в этом не было, мало ли куда могла пойти Алена. Подумав об этом, начал считать гудки. Досчитал до тридцати и положил трубку.

На мой вопрос, реально ли дозвониться в Москву с дороги, дежурная объяснила: лучше подождать здесь, с сельской почты позвонить в Москву гораздо труднее. И все же я отменил заказ. Дежурная напоследок посоветовала запомнить два отделения связи – в Бараново и в Прудках.

На трассе мне стало казаться: с Аленой что-то не то. Может, она и не думала ждать звонка? Или не обрадуется, когда я до нее дозвонюсь? Или не узнает голоса? Пришлось убеждать себя, что если даже не дозвонюсь до Алены, ничего страшного не случится… Все должно быть в полном порядке. Ведь мы с Аленой так хорошо расстались…

Километров через сорок навстречу вылетел указатель: справа, в полутора километрах от основной трассы, находится некое Бараново. Вспомнив совет, полученный в Ярцево, свернул направо, и скоро моя шестерка вкатилась в Бараново, оказавшееся обычным большим селом. Покружив минут пять среди домиков с палисадниками, я в конце концов нашел одноэтажное здание с верандой, крыльцом и табличкой: «Отделение связи». Дверь была открыта. Войдя, увидел розовощекую девушку в сарафане. Девушка читала за конторкой газету. Объяснив, что очень спешу, попросил соединить меня с Москвой, по срочному тарифу.

Секунд десять дежурная бесстрастно разглядывала меня. Наконец покачала головой:

– Товарищ, какая Москва? Мы же через час закрываемся.

– Я по срочному…

– Ну и что по срочному? А если не успеем? Я ждать не буду. Мне домой надо.

– Девушка, очень нужно. С меня коробка конфет.

– Нужны мне ваши конфеты… – Вздохнув, она нехотя надела наушники. Сказала, вращая диск: – Знаете, как у нас дозвониться? Пока в Ярцево пробьешься… Потом надо в Смоленск… И только потом в Москву… Протянула бумажку. – Ладно… Вот бланк, напишите номер… И количество минут. И положите деньги. По срочному – девяносто копеек минута.

Написав номер Алены, я на всякий случай вписал в графу «количество минут» цифру «10». Положил перед дежурной заполненный бланк. И десятирублевую купюру. Продолжая крутить диск, она ухитрилась положить на конторку рубль сдачи. Наконец закричала кому-то: «Алло! Алло! Возьмите срочный!»

Около минуты девушка передавала заказ. Закончив сказала:

– Вам повезло. Но учтите, дадут не скоро. Хотите, подождите на улице. Там есть скамейка. И возьмите свой рубль.

– Пусть пока полежит. Может, я буду говорить больше.

Выйдя на улицу, я уселся на скамейку. Не знаю, как утром, но вечером местная почта спросом не пользовалась. Пока я ждал связи, по деревянному крыльцу поднялись и спустились лишь два человека. Постаравшись устроиться в тени, минут сорок разглядывал поставленную у пруда собственную машину, а также несколько деревьев и изредка подходивших к пруду кур и гусей. Примерно без четверти шесть из комнаты донесся резкий звонок. Поднявшись на крыльцо, я вошел в помещение. Несколько минут мне пришлось выслушивать, как розовощекая дежурная кричит: «Алло, шестая! Шестая, ответьте! Алло, шестая…» Наконец, услышав ответ, щелкнула переключателем:

– Все, дали Москву. Товарищ, возьмите трубку. Аппарат на веранде…

На веранде на крохотном деревянном столике стоял телефонный аппарат. Усевшись на единственный стул, я взял трубку. Довольно долго мембрана бессмысленно шумела, до меня доносились то обрывки голосов, то попискивание, то гудки. Наконец женский голос сказал:

– Бараново, Москву вызывали? Говорите…

Почти тут же я услышал голос Алены.

– Алло… Слушаю… Алло! Слушаю, говорите?

Честно говоря, я страшно обрадовался:

– Алена, привет. Это я. Узнала?

– Привет. Узнала. – Секунду трубка молчала. – Ты где?

– Все там же. В скучном городе. Я тебе звонил час назад. Ты выходила?

– Д-да… Была у Жанны.

– Понятно. Как Жанна?

– С ней все в порядке.

– Передай ей привет.

– Передам. Ты… хоть соскучился?

– Да. Я очень хочу тебя видеть.

– Так приезжай. Когда ты приедешь?

Услышав это, я вспомнил про мазь. Неизвестно, когда кончится ее действие. Поэтому сказал:

– Дня через два.

– Раньше нельзя?

– Нельзя. Но зато, как приеду, сразу пойдем куда-нибудь. Приглашаю тебя, Жанну, Сашку. И вообще, всех. Хорошо?

– Хорошо. Как халтура?

– Все в порядке. – Тут я понял, что разговор надо заканчивать. Выяснение обстоятельств совсем не входило в мои планы. Начал закругляться: Ладно, Ален, все. Целую. До встречи. Будь умницей, хорошо?

– Хорошо. И ты будь умником.

По ее голосу я догадался: она хотела бы поговорить еще. Черт, я тоже хотел бы еще поговорить… Помедлив, сказал:

– Я-то буду. Как только приеду в Москву, звоню. Все, до встречи.

– До встречи. Приезжай скорей.

Раздались частые гудки, тут же их перебил женский голос:

– Абонент, поговорили? – Добавил, пропуская мое «да»: – Говорили три минуты. Отключаю.

На этот голос наложился голос местной дежурной:

– Все, товарищ… Разговор окончен, положите трубку.

Положив трубку, я хотел уйти, но дежурная крикнула:

– Товарищ, куда же вы? Возьмите возврат! Вам шесть тридцать… С десяти минут… И еще рубль…

Пройдя к конторке, сказал, что я – суеверный, чтобы дежурная засчитала десятиминутный разговор. Но дежурная все-таки заставила взять деньги…

Возвращение

По шоссе, ведущему в Москву, я нарочно ехал медленно, не больше восьмидесяти в час. Довольно долго мои мысли занимал разговор с Аленой. Я перебирал каждое его слово… Въехав в Московскую область, поймал себя на том, что каждые двадцать минут смотрю – проходит ли действие мази. Увы, ничего хорошего зеркало мне пока не говорило. Давно уже приближалась Москва, остались позади Бородино, Можайск, Голицыно, но никаких изменений я не видел. Мое лицо по-прежнему выглядело чужим. Единственным утешением было то, что сейчас около девяти. Если я втер мазь в час ночи, действие должно прекратиться через сутки. То есть примерно через четыре часа. Значит, остается ждать ночи.

Как я ни тянул, в Москву все же въехал довольно рано, двадцать минут десятого. Проехав Триумфальную арку, свернул в первую же улочку, затормозил у телефона-автомата. Осмотрелся. В некоторых окнах уже горит свет, но вообще вокруг светло как днем. Прохожих мало. Посидев немного, вышел, набрал номер. Саша снял трубку почти сразу:

– Алло?

– Привет. Это я.

Сашка ответил после секундного молчания. Наверное, эта секунда ему потребовалась, чтобы попытаться понять, чем закончилась моя поездка:

– Привет. Ну как? Порядок?

– Порядок. – Другого слова я найти не мог. Ведь я сделал все, о чем просил Сашка. Отвез Юру и Женю туда, куда они просили. И вернулся.

Снова помедлив секунду, Сашка спросил:

– Ты где?

– На Кутузовском. Недалеко от Триумфальной арки.

– Ты… только приехал?

– Да.

– И ничего не менял?

Вопрос касался внешности.

– Ничего. Все, как было.

На этот раз Сашка молчал довольно долго. Наконец сказал:

– Езжай к кинотеатру «Форум». Там есть стоянка такси. Знаешь?

– Знаю.

– Я буду стоять чуть впереди стоянки. Встань за мной. Когда махну рукой, пересядешь ко мне.

– Договорились.

– Значит, у «Форума». Пока. – Сашка положил трубку. Повесив свою, я вернулся в машину, не спеша развернулся, выехал на Кутузовский.

Когда я подъехал к «Форуму», знакомая девятка уже стояла метрах в пятидесяти от стоянки такси. Я поставил свою машину сзади. Сашка сидел за рулем так, как будто меня и не было. Мне даже показалось, вообще меня не заметил. Впрочем, скоро я убедился, что он меня видит – Сашка поднял руку. После того как я пересел к нему, посмотрел в упор. Потом, качнувшись, легонько толкнул плечом:

– Привет.

– Привет.

– Ну что? Все в норме?

Вопрос показался мне легкомысленным. Ничего себе – все в норме. Почти сутки за баранкой.

– Не знаю. Если это норма. Во всяком случае, я их отвез.

– Их, то есть Юру и Женю?

– Угадал.

– Интересно, и куда ты их отвез?

– За Смоленск. Мы догоняли трейлер.

Некоторое время Сашка смотрел изучающе:

– Трейлер? А зачем им был нужен трейлер?

– Они хотели пересесть на него и ехать на нем дальше.

– И все? И только за Смоленском догнали?

– Нет, вскоре за Москвой. Но они должны были пересесть на трейлер так, чтобы никто их не видел.

– Значит, они пересели?

– Пересели.

– И уехали?

– Конечно.

– Ты видел, как они уехали?

– Вообще-то не видел. Я уехал раньше.

– Черт… – Сашка долго молчал. – Значит, им был нужен трейлер. Серега, перескажи-ка коротко, как все было. С момента, как ты их встретил.

Я рассказал, стараясь ничего не упустить. Начал со встречи на Лесной. Затем более-менее подробно описал погоню. Упомянул, как белобрысый лейтенант проверил мои документы. Закончил же тем, как Женя махнул мне рукой. И как, увидев это, я уехал.

– Все ясно. – Сашка погладил баранку. – Теперь послушай меня. Как бы тебе сказать, Серый… Уже год меня пытается прихватить один человек.

– Прихватить?

– Да. Взять с меня калым. Снять стружку. Ну и так далее. Человек он, если честно, довольно страшноватый. Понимаешь, что это такое?

То, что на Сашкином, а значит, и на моем пути могут встретиться «страшноватые» люди, я прекрасно понимал. Поэтому ответил:

– Более-менее… Я его не знаю?

– Не знаешь. Могу сказать его имя – Вадим Павлович. Не слышал?

– Вадим Павлович? Нет, не слышал.

– Имя, сам понимаешь, ничего не дает. Да и уверен – это имя не настоящее. С этим Вадимом Павловичем я имел дело всего один раз. Имел и до сих пор жалею.

– И что дальше?

– Неделю назад Вадим Павлович позвонил. И сказал, что я должен оказать ему одну услугу. Если я эту услугу окажу, он от меня отвяжется. Навсегда.

– И какую же услугу?

– Неужели не понял, что Вадиму Павловичу нужно было, чтобы кто-то подвез Юру и Женю?

– Ну так я ведь их подвез. Теперь все в порядке.

– В порядке. Поэтому за мной должок… – Сашка подставил ладонь. Я ударил по ней кончиками пальцев. Тут же подставил свою.

Обменявшись ритуальным жестом, мы помолчали, вглядываясь в проезжавшие мимо машины. После этого Сашка сказал:

– Серый, ты знаешь, быть в долгу не люблю. Короче: Вера точно купит твою картину. Только надо чуть подождать. Скажем, дня два. Потерпишь?

– О чем ты. Конечно, потерплю.

– Спасибо. Ну, а пока… Ты должен сделать кое-что еще.

– Что?

– Хочу попросить тебя переночевать на улице.

– Забавно.

– Не волнуйся, это будет не в Москве. За городом, около моей дачи. Причем обещаю полный комфорт. В багажнике у меня лежат надувной матрас и два пледа. Еда, питье. Даже этюдник с красками. Обещаю – мучиться на пленэре будешь только ночь. Я тебе оставлю ключи от моей дачи. Завтра днем пойдешь туда. И поживешь дня два-три.

– А ты?

– Я эти два-три дня должен все время быть в Москве. Для алиби.

– Моя ночевка тоже для алиби?

– Естественно. Раз уж я согласился помочь Вадиму Павловичу. Юра и Женя – его люди. Зачем им был нужен этот трейлер, я не знаю. И знать не хочу. Но мало ли что. Я не хочу подставлять тебя.

– Спасибо.

– Не за что. Я не хочу подставлять и себя. Поэтому эти два дня побуду в Москве. Ты же… Вообще-то с тобой все чисто. Если не считать одного маленького нюанса. Совсем маленького. Ты говоришь, этот гаишник ничего не записал?

– При мне нет.

– Может, он и без тебя ничего не записывал. Но номера шасси и кузова подлинные. Гаишник мог их просто запомнить. Скорее всего с этим трейлером ничего не произойдет. Тогда все отлично. Но если произойдет… и эти парни загремят – милиция рано или поздно выйдет на твою машину. Неизбежно. Выход только один: изобразить, что твою тачку угнали.

Кажется, теперь я полностью понял план Сашки. За исключением некоторых деталей.

– Если мою тачку угнали, почему я об этом не заявил?

– Не заявил, потому что не знал. Ты уехал за город. На этюды. А машину оставил. Вернувшись, обнаружил ее на прежнем месте. Вот и все. Сейчас мы поставим прежние номера. Ты отгонишь машину под свои окна и уйдешь. Тебя наверняка кто-то заметит. Только не тебя, а поставившего машину седого человека лет пятидесяти. Наверняка кто-то заметил и таксиста, пригнавшего нам вчера машину. Тебя же самого жители твоего дома все эти дни не видели. Именно эти факты и узнает милиция, если начнет наводить справки. Но милиция обязательно поинтересуется у тебя самого, где ты был все эти дни. Причем не только поинтересуется, но и проверит. Мало того, еще поищет свидетелей. Поэтому, чтобы все было чисто, ты сегодня переночуешь на воздухе.

Сашка все просчитал идеально!

– Ну что, меняем номера? – спросил я. – К тебе поедем?

– Тут есть одна стоянка. Моего приятеля. Все сделаем на ней.

Но меня интересовало кое-что еще, и я не спешил выходить из машины.

Сашка опять обернулся ко мне:

– Что-нибудь не так?

– Извини. Когда я приму нормальный вид? Мазь точно действует сутки?

– Серега, да ты что? Я же сказал: через сутки все придет в норму. Клянусь, завтра будешь как огурчик. Чудило, ведь завтра тебя должны увидеть свидетели. В том месте, где ты будешь ночевать. Для них ты должен быть самим собой – Сергеем Лотаревым. Соображаешь?

– Ладно, поехали… Далеко твоя стоянка?

– Рядом. За Самотекой.

Минуты через три, попетляв по переулкам, мы с Сашкой остановили машины перед решетчатыми воротами. Уже стемнело. Ворота были слабо освещены светом уличного фонаря. Сашка открыл своим ключом замок. Мы загнали машины в неосвещенный угол стоянки, быстро заменили номера. Сашка спросил, положив липовые номера в багажник:

– Вещи, которые могут понадобиться, у тебя в машине есть?

– Нет. Все мои вещи у тебя.

– Значит, так. Езжай к себе. Ставь машину на место. А я буду ждать, пожалуй, там, где вчера ждали таксиста. Все, давай!

Я выполнил все в точности. Подогнал машину к своему дому. Въехал во двор. Мое законное место, второе справа в общем ряду машин, было свободно. Не спеша завел туда шестерку. Выключил мотор, огляделся. В общем-то двор пуст. Выйдя и заперев дверь, заметил – в дальнем углу двора кто-то прогуливается. Наверняка мой будущий свидетель. Впрочем, кроме него, меня могут увидеть и другие – с балконов, из окон. Пусть видят.

Выйдя на улицу, я остановился. Все спокойно, улица пуста. Никто мной не интересуется. И все же к условленному месту пошел пешком. Правда, эта предосторожность оказалась излишней – ничего подозрительного по дороге не было.

На пленэре

Сашкина девятка стояла около булочной. Я сел в машину. Сашка поинтересовался:

– Все без шума?

– Полная тишина.

Осмотрел меня:

– Вообще-то надо бы переодеться.

– Давай переоденусь.

– Ладно, поехали. Переоденешься на месте.

Полчаса ушло на то, чтобы выбраться из Москвы. За Химками Сашка резко прибавил – минут двадцать мы мчались в сторону Солнечногорска со скоростью сто сорок.

Свою дачу Сашка купил два года назад и тут же переоборудовал так, что она стала выглядеть как игрушка. Дача стоит в лесу, в километре от Сенежского озера, несколько на отшибе от других строений, хотя и входит в дачный кооператив. Известно: места для отдыха на Сенежском озере отличные. С одной стороны, множество лодочных станций, домиков рыбака, пансионатов, на которых есть все – от прогулочных катеров до баров и дискотек. С другой полно глухих участков, где тебя никто не увидит.

Перед Солнечногорском мы свернули направо и сбавили ход. Путь, по которому Сашка вел сейчас девятку, был для меня новым. Впрочем, приглядевшись, я эти места узнал. Вот вырубка. Вот светятся окна в крохотных домиках садового кооператива. Вот потянуло в окно свежестью – озеро. На секунду Сашка включил дальние фары. Потом довольно долго мы ехали на малой скорости, Сашка напряженно вглядывался вперед. Наконец он остановил машину, заглушил мотор:

– Все. Приехали.

Я огляделся. Место знакомое. Слева – отсвечивающаяся под лунным светом стена камышей, чуть впереди – свободная вода, излом берега. Примерно в километре отсюда начинается Сашкин дачный кооператив. Поблизости должна быть база отдыха. Три летних домика за забором, причал с моторкой и несколькими лодками. Еще там есть собака, большая мохнатая собака. За этими камышами песчаная полоска берега, я там не раз купался.

– Здесь рядом какая-то база отдыха, да? – спросил я.

– Точно. Ведомственная база Госстроя СССР, называется «Рыболов Сенежья». Там собака, но ночью она на привязи. Да и без привязи можно не бояться, отдыхающих она не трогает. Вылезай, переоденешься.

Выйдя из машины, я потянулся, разминая затекшие ноги, поясницу и плечи. Достав из багажника сумку, Сашка дернул молнию:

– Раздевайся! Быстро. Парик снимай.

Я разделся до плавок. Сложил на заднее сиденье пиджак, брюки, рубашку, кроссовки, очки, накладной живот, парик. Переложил из кармана пиджака в джинсы деньги, заметив, что после поездки у меня осталось что-то около двадцати рублей. Поежившись, натянул джинсы, тенниску и пуловер, надел Сашкины кроссовки.

Сашка заметил:

– Если тебя здесь увидят лысым, нехорошо. Поищи – в сумке должна быть джинсовая кепочка. Надень ее. И пока не снимай. Даже на ночь. Уж пожалуйста.

Найдя в сумке джинсовую кепочку, я натянул ее на свой лысый череп. Потрогал щеки, они все еще были шершавыми.

Сашка протянул тюбик:

– Не трогай лицо, к утру все пройдет. Вот детский крем, намажься на ночь.

– Точно пройдет?

– Ну, может остаться легкое покраснение. Как от загара.

– И надолго?

– Дня на три. Так ты ведь и так будешь эти три дня загорать. Думаю, переживешь.

– Переживу. Что делаем дальше?

– Ты готов?

– Готов.

– Садись в машину. Я объясню, что к чему.

Когда я сел рядом, Сашка включил мотор:

– Серега, в моем багажнике есть все, чтобы ночью и утром ты чувствовал себя спокойно. Пледы, надувной матрас, термос с чаем, бутерброды, этюдник, набор кистей и красок. Вообще ты как, есть хочешь?

– Слегка. Я обедал в четыре.

– Отъешься на даче. Там полный холодильник. Держи ключи… – Подождал, пока я спрячу ключи. – Учти – тебя должен запомнить сторож. Сейчас мы подъедем к другому краю базы. Накачаем матрас. Ты перелезешь через забор. Ляжешь на матрас, укроешься пледами. И все. Можешь спать. Но утром тебя должен увидеть сторож. Обязательно.

– А он увидит?

– Надеюсь. Территория тут небольшая. Увидев тебя, сторож, по идее, начнет тебя гнать. Попробуй с ним поговорить, и главное, дай понять, что ты ночуешь на базе уже вторую ночь.

– Алиби?

– Оно самое. Скажешь – за забором надежнее, поэтому и спишь здесь. Вообще, поплачься в жилетку – молодой художник, приехал на этюды, и так далее. Выгнать он тебя все равно выгонит, но запомнит. Ну, а потом иди на дачу. И жди моего приезда.

– А если не выгонит?

– Вряд ли. Думаю, выгонит. Тогда попроси пустить тебя на базу днем. Скажи – хочешь порисовать лодки, удильщиков. Если откажет, все равно приди завтра к базе и поторчи у него на глазах с этюдником. Неплохо то же самое сделать и послезавтра, для полной гарантии.

– Понял.

– И не забудь про кепку. Не снимай ее на ночь. Хорошо?

– Хорошо.

– Ну тогда поехали. Там, у забора, желательно не говорить, объясняемся жестами.

По-прежнему не зажигая огней, Сашка тронул машину. Девятка поползла вдоль стены камышей. Метров через двести начался забор. Машина остановилась у дальнего его края. Вышли, молча достали из багажника надувной матрас. Так же молча его накачали. Через забор я перелез довольно легко, с помощью Сашки. Спрыгнул на мягкую землю, и тут же с другого конца базы раздался собачий лай. Я застыл, повернувшись в ту сторону.

Сашка тихо сказал:

– Сейчас она замолчит…

Точно. Тявкнув еще пару раз, собака замолчала. Я принял через забор надувной матрас, затем набитый вещами рюкзак и сумку.

Хлопнула дверь, заработал мотор, машина уехала.

Усевшись на матрас, я развязал рюкзак. Пошарив внутри, быстро нашел термос, пакет с бутербродами. Мысленно поблагодарив Сашку, отпил прямо из горлышка горячего сладкого чая, уничтожил несколько бутербродов. Теперь самое главное: обмазаться детским кремом. Достал из кармана тюбик, долго втирал крем в лицо и руки.

Уже вытянувшись под пледами на матрасе, предался самым приятным теперь для себя размышлениям. Действие мази должно пройти к утру… Если оно пройдет… Что же будет, если оно пройдет? Что же будет? Алена… Наверное, это будет то, что принято называть счастьем… Именно счастьем… Скоро ее увижу… Единственное, о чем я сейчас мечтаю, – чтобы скорей прошло действие мази… А остальное все так хорошо… С этой мыслью я заснул.

Проснулся я, когда сверху вовсю светило солнце. Посмотрел на часы – уже одиннадцать. Крепко же я спал! Не разбудили ни палящее солнце, ни доносящиеся громкие голоса. Прислушался: звякнула цепь, заскрипели уключины. Кто-то сел в лодку. Осторожно потрогал щеки – как будто гладкие. Лоб, подбородок, шея – тоже. Только отросла щетина и с лица осыпается какая-то шелуха. Неужели все прошло? Жаль, нет зеркала, посмотреть. Потрогал голову. Кепка. Джинсовая… Снял было ее, но тут же вспомнил – снимать нельзя. Натянул снова. И, откинув прогретые солнцем пледы, сел на матрасе.

Минут десять сидел, подставив лицо солнцу. Утро прекрасное, и главное, никуда не нужно спешить. Из блаженного состояния вывел голод. Я натянул кроссовки, встал, сделал зарядку, позавтракал. Потом поставил этюдник, закрепил на нем лист ватмана, достал из рюкзака кисти, краски, набор фломастеров, карандаши. Что рисовать? Ладно, какая разница…

Довольно долго я добросовестно штриховал карандашом бумагу, буквально вымучивая каждую нанесенную на ватман черточку, но потом ушел в себя и заработал по-настоящему. От эскиза меня оторвали лишь необычные звуки. Вдруг понял: рядом стоит собака. Посмотрел. Вот она. Та самая, большая, мохнатая, с загнутым вверх хвостом. Стоит рядом, громко дыша. Поглядывает то на меня, то на эскиз.

Собак я не боюсь, к тому же Сашка предупредил, что отдыхающих этот пес не трогает, поэтому сказал: «Ух ты, псина… Привет», – и продолжил работу. Но почти тут же из кустов вышел невысокий крепкий старик, судя по всему, сторож. На старике была бейсбольная шапочка, когда-то красная, сейчас же выгоревшая почти добела, линялая майка-безрукавка и ношеные-переношеные джинсы.

– Доброе утро, – сказал старик.

– Доброе утро.

– Я здешний сторож, зовут меня Николай Иванович. А вы наш? Что-то я вас не припомню.

– Нет. – Я отложил карандаш.

– Понятно. А откуда вы?

– Ниоткуда. Я сам по себе.

Присев на корточки, Николай Иванович цокнул, подзывая собаку. Взял подошедшего пса за загривок.

– Значит, сами по себе. А как вы сюда попали? – Скомандовал: – Дик, место! – и пес исчез.

Сторож склонил голову набок:

– Парень, изложи, откуда ты здесь возник?

– Извините, но пришлось перелезть через забор.

Сторож подошел к этюднику, посмотрел на эскиз. Повернулся:

– Что, серьезно?

– Серьезно. Приехал порисовать. Вторую ночь здесь ночую. У вас.

Сторож перевел взгляд на матрас, примятую вокруг траву.

– Силен. «У вас». Что, места вокруг мало?

– Видите ли, тут как-то спокойней. За забором. И потом я давно уже облюбовал вашу базу.

– Это почему же?

– Колорит. Лодки, причал. Рыбаки. – Полез в карман, достал десятку: Вот, возьмите.

Сторож посмотрел на десятку, на меня. Почесал в затылке, не спеша поправил шапочку:

– Д-да. Вот что, парень, десятку свою спрячь. Пригодится. Ты вообще знаешь, где находишься?

– Знаю. База «Рыболов Сенежья».

– Что, живешь рядом?

– Да нет. Просто часто приезжаю.

– Приезжаешь и приезжай. Но отсюда уходи. У меня тут сейчас начальство. От него десяткой не отделаешься. Понял, парень? Забирай причиндалы и сваливай. Без обиды. Хорошо?

– Хорошо. Но все же возьмите! Я хочу еще прийти порисовать. А?

– Да спрячь ты свою десятку. Осенью, когда никого нет, – пожалуйста. А сейчас давай. Через двадцать минут приду, проверю – чтоб тебя уже не было. Заведующий у меня в отпуске, я один. Так что давай. Не до тебя сейчас. Все, сматывайся. – Повернувшись, Николай Иванович исчез в кустах.

Выпустив из матраса воздух, я сложил вещи в рюкзак и сумку. Вышел из ворот базы и двинулся к Сашкиной даче. Пройдя минут двадцать по лесу, увидел за деревьями знакомый высокий забор. Над забором торчала скошенная в одну сторону черепичная крыша, был виден солярий, часть мансарды. До боли знакомая Сашкина дача.

Открыв ключом калитку, я по выложенной из плит дорожке подошел к полутораэтажному коттеджу.

В доме первым делом прошел в ванную. Не без некоторого замирания остановился перед большим зеркалом. Перевел дух: черт, все в порядке! Я прежний: обычный, двадцатисемилетний. Правда, на шее, подбородке и щеках остались еще легкие покраснения. Но ясно, что они скоро пройдут, как и обещал Сашка.