Текст книги "Маршал военной разведки"
Автор книги: Анатолий Терещенко
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Война началась в 1941 году, второй фронт открылся только в 1944 году, когда стало ясно, что одна сторона – немцы – в проигрыше. Нас бы прижали, припечатали немцы в туше к земле, добивать бы Советский Союз с большим желанием поспешили бы «союзники».
Петр Иванович понимал, читая секретные разведсводки и открытую информацию из газет того периода, что «свистуны туманного Альбиона» ничем не помогут финнам, как не помогли и полякам год тому назад. Хотя планы у них были грандиозны – под предлогом помощи Финляндии они планировали нанести авиационные удары на севере – по Ленинграду и Мурманску, а на юге – по нефтяным промыслам Кавказа. Кроме того, троица в лице англичан, французов и американцев надеялась, что фашистская Германия со своей стороны предпримет «естественно-логичный шаг» и нанесет удар по центральным районам Советского Союза. Одновременно делалась ставка на втягивание в войну милитаристской Японии.
Однако эти прожекты быстро сгорели березовой берестой. Обстановка на фронте для финских войск стала безнадежной, и правительство Финляндии согласилось с предложением СССР завершить боевые действия и начать мирные переговоры.
Война, показавшая слабые стороны РККА, закончилась подписанием 12 марта 1940 года Московского мирного договора. К СССР отошел Карельский перешеек с городами Выборг и Сортавала, ряд островов в Финском заливе, часть финской территории с городом Куолаярви, часть полуостровов Рыбачий и Средний. В результате Ладожское озеро полностью оказалось на территории СССР. В соответствии с договором граница между СССР и Финляндией на Карельском перешейке и на побережье Ладожского озера была отодвинута на северо-запад.
В результате принятых мер Советский Союз упрочил свое стратегическое положение на северо-западе и севере, создал предпосылки для обеспечения безопасности Ленинграда, Мурманского порта и Кировской железной дороги. Значительно улучшилась оперативно-стратегическая обстановка для Балтийского и Северного флотов.
Советский Союз получил в аренду часть полуострова Ханко (Гангут) сроком на 30 лет для создания на нем Военно-морской базы. Несмотря на победные реляции и выгоды, эта война высветила опасные бреши в состоянии боеготовности и вооружения нашего воинства.
На полуострове Ханко отметился разоблачением первого немецкого шпиона, являвшегося начальником финансовой службы железнодорожной батареи Беркачева, руководитель отделения Особого отдела Военно-морской базы капитан госбезопасности Николай Кириллович Мозгов, с которым Петра Ивановича Ивашутина сведут в дальнейшем длинные дороги войны и совместная работа в СМЕРШе. Последующие годы они отдадут службе в военной контрразведке КГБ СССР.
В разговоре автора с генерал-майором Н.К. Мозговым ветеран заметил:
– На полуострове Ханко находился наш почти десятитысячный гарнизон. С началом войны пришел приказ командующего Ленинградским фронтом о проведении эвакуации наших частей. Все нужно было делать незаметно от противника: уничтожать неподъемную технику и сооружения, перекрывать вероятные каналы утечки секретной информации к противнику и исключить возможность пленения неприятелем наших воинов или перехода на сторону врага морально и политически неустойчивых лиц.
– Кроме Беркачева за период обороны Ханко были ли еще случаи разоблачения вражеской агентуры? – поинтересовался автор.
– Конечно, вот один из эпизодов. В начале ноября 1941 года недалеко от сухопутной границы моряками был задержан мужчина в штатском. Он представился лейтенантом Красной армии, попавшим в плен и бежавшим из лагеря, расположенного в Финляндии. В котомке, висевшей у него на плече, мы обнаружили несколько картофелин, брюкву, морковь и еще какие-то овощи, сейчас уже не помню. Первое, что бросилось в глаза, это его розовощекость, упитанность и подозрительная чистота рук, которые явно не свидетельствовали о рытье овощей в земле. Под ухоженными ногтями не было видно следов грязи. Это сразу же насторожило нас, однако мы сделали вид, что полностью поверили его показаниям.
На следующий день я попросил повторить все то, что он говорил на предыдущем допросе. На сей раз, как и предполагал, его показания существенно отличались от первых объяснений. Появилась сплошная путаница.
Подвела память шпиона – и на этом он попался. Назвавший себя лейтенантом Ивановым оказался агентом Абвера, заброшенным на полуостров с целью ведения разведки. Вскоре мы его переправили в управление особого отдела Ленинградского фронта.
– Вы говорили о том, что гарнизон готовился к эвакуации с полуострова Ханко путем погрузки личного состава на корабли. А что сделали с имуществом, боевой техникой, ведь всего того, что нельзя было вывезти и оставлять врагу, было много?
– На все объекты, подлежащие уничтожению, завозилась взрывчатка. Чтобы не вызвать у немцев подозрений, подрыв машин, оборудования и сооружений производился так: свозились, например, автомашины в определенное место, закладывались фугасы и горючие материалы. Когда противник начинал артобстрел, производился подрыв. Фрицы, наверное, ликовали по поводу «меткой» стрельбы.
В день погрузки личного состава на корабли я увидел в гавани, как затапливали танки, паровозы, вагоны.
– Как же можно было затопить такую громаду, ну хотя бы паровоз?
– Довольно просто. Подводили рельсовое полотно к самому краю пирса или крутого берега. Паровоз сталкивал вагоны и платформы с танками и автотранспортом в воду, а потом и сам «прыгал» туда же. Уничтожали даже артиллерийские батареи. В стволы орудий засыпали песок, а затем производили прощальный выстрел…
Грустно было смотреть на все это. Вот так мы покидали ВМБ на Ханко. О том, что оборонцы ушли, фашисты узнали только на следующий день, когда наши корабли уже достигли Кронштадта.
* * *
Бороться с троцкистами надо было при любых вариантах власти, это были государственные термиты, но дальнейшее расширение поиска «врагов народа», масштабная эскалация «общегосударственной чистки» 1937–1938 годов толкали Кремль в сторону преступных злодеяний. Недовольство в Кремле росло из-за слабых сторон Красной армии, не успевшей вовремя подготовиться к такой войне, недостойного поведение руководства военной разведки в лице Ф.И. Голикова. Оно еще не раз проявится накануне и в первые месяцы Великой Отечественной войны. Репрессии в отношении командного состава, шапкозакидательство, удобные шептуны и неправильная оценка Сталиным нависшей угрозы над страной из-за явно готовящего нападения гитлеровской Германии привели к тому, к чему привели эти обстоятельства летом 1941 года. Прежде всего, к массовому отступлению советских фронтов, пленению сотен тысяч красноармейцев и огромным невозвратным потерям личного состава.
Агентура внешней политической и военной разведки работала напряженно и много давала объективной информации, но Голиков докладывал Сталину только угодную для той обстановки, «причесанную», «отфильтрованную» и «удобоваримую» для мыслей вождя информацию.
В то же самое время в «Военно-историческом журнале» № 5 за 1990 год в статье «Докладывала точно» (военная разведка – Авт.) П.И. Ивашутин писал:
«Тексты почти всех документов и радиограмм, касающихся военных приготовлений Ггрмании и сроков нападения, докладывались регулярно по следующему списку: Сталину (два экземпляра), Молотову, Берии, Ворошилову, наркому обороны и начальнику Генерального штаба».
Нарком обороны С.К. Тимошенко приносит вождю данные о сосредоточении на границе огромной массы вермахта. Хозяин Кремля заводится и буквально кричит, что было в тот период не редким явлением: «Не во всем можно верить разведке… Там полно перевербованных. Что вы вводите меня в искушение верить паникерам и провокаторам».
Берия вторит Сталину и угрожает «стереть в порошок, в лагерную пыль» некоторых резидентов и агентов, осмеливших дать объективные данные из-за кордона о практически законченной подготовке гитлеровской Германии к войне против Советского Союза.
«Данные, поступившие к началу июня 1941 года от органов разведки НКГБ, НКВД, пограничных войск, РУ Генштаба и стражей границы, несших непосредственную охрану границы, – писал участник войны, коллега автора Борис Сыромятников в книге «Трагедия СМЕРШа», неоднократно встречавшийся с Петром Ивановичем Ивашутиным, – не оставляли сомнения, что до нападения Германии на Советский Союз остаются считанные дни».
Германия завершила все мероприятия, которые позволяли ей рассчитывать на усиленное проведение скоротечных боевых операций на территории нашей страны.
Германская армия имела преимущество перед Красной армией по всем параметрам боевой деятельности: численности вооруженных сил, их подготовке к боевым действиям с учетом всех особенностей театра военных действий в западных областях СССР, включая слаборазвитую дорожную сеть, болотистую местность, наличие многочисленных водных преград и т. д.
Преимущество в военной технике и технике связи, боевом опыте, мобильности, уровне подготовки командного состава. И, прежде всего, преимущество в том, что войска Германии – вермахт и армии ее союзников – отмобилизованы и развернуты, а сами операции четко спланированы по дням и этапам.
Как известно сегодня, на всю кампанию против Советского Союза Гитлером отводилось четыре месяца.
ГК. Жуков вспоминал, что за три дня до начала войны партийный руководитель Украины Н.С. Хрущев докладывал Сталину о хороших видах на урожай зерновых, свеклы и подсолнечника. Хвастался о непоказном единстве народа, об открытии новых промышленных предприятий, о повышении роли и авторитета партии в трудовом народе, вере простых граждан в своего вождя и прочие идеологические штампы.
Хотя следовало бы доложить, что немецкие части уже на границе с Украиной. Одни выходят на исходные позиции, другие – приведены в полную боевую готовность. Началась массовая заброска откровенно диверсионной агентуры в западные районы УССР с заданиями, допустимыми только в условиях войны между соседними странами. Наши пограничники их вылавливали десятками в день. Доклады об активизации деятельности агентуры противника получал и хозяин Украины Никита Хрущев.
Но он ухо и нос востро держал, хотя умом чуял приближающийся ветер войны – знал, что хочет услышать главный Хозяин, а поэтому не «тревожил и не грузил его тяжелой информацией». Его больше занимал вопрос собственного роста по партийной линии. Он хотел, как и всякий чиновник, скорее перебраться в Москву, стать поближе к телу Хозяина, чаще демонстрировать себя ему, показывая мокрую спину старания.
Люди почему-то высоко ценят тех, кто быстро продвигается наверх, хотя ничто не поднимается быстрее пыли, соломы и перьев. Карьера для него была всем. Как говорил французский писатель Н. Шамфор, «вот человек, неспособный снискать уважение к себе, значит, ему остается одно: сначала сделать карьеру, потом окружить себя всякой сволочью».
Автор не имеет намерения с этим грязным понятием связывать всех, но были и такие, которых можно было бы назвать и круче.
Выше упоминаемый участник Великой Отечественной войны, военный контрразведчик Б.А. Сыромятников писал:
«Следует вспомнить, что в марте 1938 года Военный совет Киевского военного округа, проходивший под руководством Тимошенко и Хрущева, одобрил арест более 1000 лиц командного старшего, а также высшего состава, и предложил активизировать работу по продолжению репрессий и выдвижения на командные должности молодых перспективных командиров. Таковыми явились лица без военного образования и опыта командирской работы. Командир батальона в короткий срок становился командиром дивизии, командир роты – командиром полка. Сражения, проходившие на Юго-Западном фронте, подтвердили, что линия, занятая Хрущевым и Тимошенко, во многом способствовала тому, что произошло на Украине в 1941 году…»
Сохранилось постановление Военного совета от 25 марта 1938 года… Вот наиболее характерные выдержки из этого документа:
«…Военный совет поставил центральной задачей выкорчевывание врагов народа и подбор на руководящие должности преданных и растущих командиров.
В итоге беспощадного выкорчевывания троцкистско-бухаринских и националистических элементов на 25 марта 1938 года произведено следующее обновление руководящего состава округа…»
По приложению к Постановлению Военного совета видно:
– из 9 командиров корпусов изъято 9,
– из 25 командиров дивизий – 24,
– из 135 командиров полков – 87,
– из 4 комендантов УРов – 4,
– из 24 начальников штаба округа – 19…
Арестовано 1066 человек – главным образом лица высшего и старшего комсостава…
* * *
Накануне войны угодливый шептун Хрущев пишет Сталину чудовищное по содержанию и накалу цинизма письмо:
«Дорогой Иосиф Виссарионович!
Украина ежемесячно посылает (вам длинные списки – Авт.) по 17–18 тысяч репрессированных, а Москва утверждает не более двух-трех тысяч. Прошу принять меры.
Любящий Вас Н. Хрущев»
Этот материал правдоподобен. Его нашли корреспонденты газеты «Правда» и опубликовали в номере от 23 августа 1996 года.
Да, Хрущев вел счет арестованных не на десятки, не на сотни, а на тысячи и десятки тысяч.
А немного раньше любящий вождя Никита Сергеевич докладывает Иосифу Виссарионовичу. Это было за обедом на правительственной даче в Сочи:
«На Украине разоблачена большая группа ярых националистов. Среди арестованных имеются лица, занимающие ответственные государственные посты. Я привез списки».
Он раскрыл папку и стал конвульсивно-поспешными движениями пальцев вытаскивать несколько листов с машинописным текстом. Но, как назло, они то ли заломились, то ли склеились с другими – не вытаскивались.
Сталин разозлившись, вышел из терпения:
«Почему мы должны вас подменять?»
Хрущев, как будто не слыша вождя, продолжает назойливо добиваться Сталина, надеясь удивить его огромной цифирью. Он, наконец-то, вытаскивает из папки нужные документы:
«Дорогой Иосиф Виссарионови, в списках 6971 человек, многие вам известны, и поэтому мы боимся переборщить. (то есть расстрелять – Авт.)»
Сталин сверкнул очами:
«Вы что не понимаете. Я, по-моему, четко сказал».
Хрущев:
«Понял, понял, товарищ Сталин…»
Нужно признать, что это не единственный факт, свидетельствующий о том, что на Украине Сталин предоставил Хрущеву осуществлять не только аресты, но и казни по усмотрению хозяина Украины. Быстро перекрасившийся палач, смыв кровь своих жертв с рук, потом выльет ее на «дорого Иосифа Виссарионовича».
Это проявится в мрачный мартовский день 1953 года.
Бездыханное и остывающее тело Хозяина СССР еще лежало на диване в кабинете Ближней дачи, а у слуги его, по существу злобного холуя, уже роились свои черные мысли на скорое будущее, где он надеялся растолкать всех остальных локтями.
По трупу он надеялся вскарабкаться на высокий кремлевский трон ценой легкого отмежевания от кровавых шабашей на Украине и в Москве, творимых еще недавно вместе с оруженосцами венценосца.
* * *
Думается, Петр Иванович Ивашутин, находясь на руководящей работе по линии МГБ и МВД в Украине после войны, много наслышался о злодеяниях суетливого и угодливого сталинского вассала, который потом подло предаст своего мудрого, но жестокого сюзерена. Однако что чекист мог сделать? Неумолимое время их соединило для совместной работы. Правда, один работал на свои амбиции, полон тщестлавия, думая о власти верховной, а второй трудился ради Отчизны – армии, СМЕРШа и военной разведки.
Но Петр Иванович тяготился одной, не принятой душой и сердцем службой, особенно когда уже находясь в роли первого заместителя председателя КГБ, приходилось ездить с Хрущевым для организации охраны его тучного, неповоротливого и крупного тела. Телохранительство Ивашутин крайне не любил, так как он был создан для более творческой, оперативно-стратегической работы.
Но вот почему-то у Никиты Сергеевича понятие личной безопасности ассоциировалось с коренастым крепышом из КГБ Петром Ивановичем Ивашутиным. По всей вероятности, он верил, что с ним спокойней и надежней, чем с другими телохранителями. Он и физически сильнее и умственно выше многих его окружавших.
* * *
А дальше была Война… как говорится в народе, это несчастье в увеличенном масштабе, война, начатая гитлеровской Германией.
22 июня 1941 года немецко-фашистские полчища устремились на просторы Советского Союза, чтобы через 1418 дней обрести позор поражения и подписать приговор «тысячелетнему» германскому рейху, просуществовавшему всего лишь двенадцать лет.
Петр Иванович служит в военной контрразведке на руководящих должностях: с декабря 1941 года – заместитель начальника Особого отдела НКВД Крымского фронта, с июня 1942 года – на той же должности на Северо-Кавказском фронте. Смарта 1943 года он – начальник Управления контрразведки СМЕРШ 47-й армии, а с апреля 1943 года – начальник Управления контрразведки СМЕРШ Юго-Западного фронта. С октября 1943 года и до конца войны – руководит контрразведкой СМЕРШ 3-го Украинского фронта.
С первых же дней войны военная контрразведка была подчинена, соответственно, наркоматам обороны и Военно-Морского Флота в виде третьих управлений каждого ведомства. В НКВД СССР от бывшего ГУГБ остался лишь 3-й отдел, в задачу которого входило контрразведывательное обеспечение пограничных и внутренних войск НКВД, пожарной охраны и милиции.
Во все подразделения военной контрразведки пошла директива 3-го Управления НКО СССР № 34794, предписывавшая сотрудникам активизировать оперативно-розыскную работу в направлениях:
– выявления агентуры противника, нацеленной на акции шпионажа, террора и диверсий;
– предотвращения утечки секретных сведений из штабов и узлов связи в армии;
– предупреждения случаев перехода на сторону врага и дезертирства;
– активизации в борьбе с распространением антисоветских листовок противника, провокационных и панических слухов.
Армейским чекистам снова, теперь уже в боевой обстановке, приходилось перестраивать свою деятельность – активно подключаться к проведению зафронтовой работы на территориях, занятых противником. Уже к весне 1942 года военная контрразведка осуществила ряд весьма успешных операций, связанных с проникновением зафронтовых разведчиков и специально подготовленных агентов в спецорганы и школы Абвера.
23 июля 1942 года Гитлер подписал директиву № 45, которой предусматривались широко идущие планы вторжения в Закавказье, Афганистан, Индию и далее на Ближний Восток для соединения с африканской группировкой. Ее возглавлял сначала любимец, а потом жертва фюрера, генерал-полковник, ставший вскоре самым молодым фельдмаршалом – Эрвин Иоганн Ойген Роммель, «лис пустыни». Он же являлся командующим армией «Африка».
Что касается вторжения войск вермахта в нефтеносные просторы Северного Кавкза, то операция эта, очевидно из-за того, что проходила преимущественно в гористой местности, получила название «Эдельвейс».
По замыслу СКВ гитлеровской Германии в осуществлении этого плана было задействовано две группы армий – «А» и «Б». Группа армий «Б» ориентировалась на Сталинград, а другая группа – «А» на Кавказ. Бакинская нефть Гитлеру нужна была позарез – румынской уже не хватало. Именно здесь находился 49-й горнострелковый корпус особого назначения под командованием известного альпиниста генерала Рихарда Конрада. В состав корпуса входили: 1-я и 4-я горнострелковые и 97-я и 101-я мобильные пехотные дивизии.
Ивашутин в это время был назначен заместителем начальника Особого отдела НКВД Северо-Кавказского фронта. Оперсоставом военной контрразведки фронта от своей зафронтовой агентуры были получены оперативные данные о том, что подразделения немецких егерей пытаются пробиться к Эльбрусу. Цель – засвидетельствовать моральную победу над двумя кавказскими вершинами.
21 августа 1942 года гауптман вермахта Грот в сопровождении 16 егерей выступили из места дислокации подразделения к Западной вершине Эвереста. Через некоторое время немцы разбили лагерь для штурма высоты. Грот отобрал себе пять егерей, им предстояло покорить Восточную вершину. Другая группа направлялась на штурм Западного пика горы. Вскоре обе группы достигли успеха – знамена со свастикой затрепетали на сумасшедшем ветру обоих вершин Эльбруса.
На следующий день Берлинское радио оповестило весь мир о высокогорной победе вермахта. Немецкие газеты и журналы запестрели фотографиями гауптмана Грота и его егерей на фоне заснеженных вершин советского Кавказа. Они на сутки стали национальными героями, так как уже очередные номера газет печатали материалы с фотографиями о «подвигах» других солдат и офицеров вермахта на полях сражений. Средства массовой информации боятся постоянства – страницы журналов и газет любят все новых и новых героев, так жаждет читатель.
Получив данные о попытке преодоления немцами Кавказских гор, наша авиация среагировала оперативно, она довольно точно отбомбилась. Немцам пришлось скатиться по снежному желобу вниз, так и не омыв ног в водах Индийского океана и даже не захватив Закавказье.
49-й горнострелковый корпус гитлеровцев, бросив «эдельвейсов» на произвол судьбы, под ударами наших войск спешно откатывался с другими войсками группы армий «А» вниз к побережью Черного моря.
Наши же альпинисты, горовосходители, любители каменистых утесов находились в разных частях Красной армии. Они писали в Ставку ВГК о необходимости создания подразделений советских егерей – горных стрелков. Их призывы, хотя и с опозданием, но были услышаны. Энтузиасты-альпинисты нашли себе покровителя в лице командующего Закавказским фронтом – генерала армии Ивана Владимировича Тюленева. Вскоре по его указанию на основании директив сверху были созданы специальные горно-стрелковые подразделения, а потом и части.
Итак, 13 февраля 1943 года в ревущую непогоду на штурм Западной вершины ушли наши доблестные воины: Н. Гусак, А. Сидоренко, Е. Белецкий, Е. Смирнов, Г. и Б. Хергиани. Шли в тулупах, валенках с кошками, ледорубами и автоматами ППШ. Задача была одна – снять позорные фашистские штандарты с наших гор. Базовый лагерь немцы полностью заминировали, а продовольствие облили керосином и измазали дерьмом. Но все-таки, благополучно преодолев все преграды, советские воины-альпинисты добрались до макушки западной части Эльбруса и завладели вражеским штандартом.
Другая группа шла на Восточную вершину. Ее возглавили офицеры-альпинисты А. Гусев и В. Лубенец. Кроме них в группу входили Б. Грачев, Н. Персиянов, Л. Келье, г. Сулаквелидзе, Н. Маринец. А. Багров, А. Грязнов, Г. Однолюбов, А. Немчинов, В. Кухтин и Н. Петросов. Вскоре и они достигли цели, сфотографировав и засняв на кинокамеру снятие фашистских флагов.
20 марта 1943 года командование Закавказским фронтом подписало приказ о награждении участников горной экспедиции. А 21 марта в Тбилиси в штабе фронта офицер А. Гусев доложил командующему фронтом И.В. Тюленеву о выполнении поставленной задачи и передал остатки немецких штандартов – два двух сантиметровых лоскута, намотанных на древко. Это все, что оставил свирепый эльбрусский ветер от гитлеровских ненавистных и ему флагов. Сама природа, казалось, расправилась с фашистской символикой, отторгнув ее на больших высотах нашей земли.
– Как я знаю, эдельвейс – это же альпийский цветок, в горах Кавказа он не растет, – заметил с ухмылкой командующий.
В этих словах офицеры уловили глубокий подтекст – не удастся закрепиться фашистам в горах, где для них «ничего нет хорошего, только ледяное ломкое крошево».
Опыт, полученный в боевых действиях на советско-финской войне, подсказывал Ивашутину одну непреложную истину – оперативный состав должен работать в войсках, а не отсиживаться в штабах и тылах.
Подчиненные, работавшие под его руководством, знали, что их начальник придерживается методики: особист обязан быть вместе со своим подразделением или частью. Если надо, лежать на животе или идти в атаку, не забывая главное: знать процессы, протекающие в армейских коллективах.
КРЫМСКАЯ ТРАГЕДИЯ
В декабре 1941 года Петра Ивановича Ивашутина назначают заместителем начальника военной контрразведки нового, только что рождающего Крымского фронта. Образован он был 28 января 1942 года путем разделения Кавказского фронта с включением в него армий, находившихся на Керченском и Таманском полуостровах. Фронт вобрал в себя также части, расположенные в районе Краснодара. Просуществовал он до 19 мая того же года.
Войскам Крымского фронта Ставкой ВГК было поручено оказывать помощь войскам Севастопольского оборонительного района и нанести удар своими силами на Карасубазар (Белгородск), тем самым создав угрозу выхода в тыл войск противника, блокировавших «легендарный Севастополь, город русских моряков».
С 25 декабря 1941 – го по 2 января 1942 года на занятый противником Керченский полуостров был высажен с кораблей Черноморского флота и Азовской военной флотилии, а также по льду замершего Керченского пролива, крупный десант войск Закавказского фронта. В его составе находилось около 42 тысяч человек, 43 танка, свыше 450 орудий и минометов. Цель операции – уничтожение керченской группировки противника и освобождение Крыма.
Войскам Крымского фронта требовалось прорывать прочную оборону противника на узком фронте, в так называемом «коридоре», ограниченном с севера Азовским, а с юга Черным морями, без каких-либо возможностей для охвата или обхода. По замыслу командующего фронтом генерала Д.Т. Козлова ставка делалась на нанесение флангового контрудара по прорвавшемуся противнику силами 51-й армии генерала В.Н. Львова. Но в результате прямого попадания снаряда по КП армии был убит ее командующий и ранен его заместитель К.И. Баранов. Исполняющим обязанности командующего стал начштаба армии полковник Г.П. Котов.
Одной из роковых ошибок командования Крымского фронта, как считал Мехлис, было то, что все три армии -44-я, 47-а и 51 – я – оказались развернуты в один эшелон, что резко сокращало глубину обороны и еще более резко ограничивало возможности по отражению ударов противника в случае прорыва. Да, Козлов виноват в этой стратегической задумке, а куда смотрел представитель Ставки? Правда, он не имел командирского образования, это его в какой-то мере оправдывало, а потому часть вины падала и на Сталина, направившего свою недавнюю «тень» руководить командным составом по принятию важных войсковых решений, а не надсматривать за командирами. Но, к превеликому сожалению, получилось последнее. Надзирательный раж, функции контролера взяли верх над продуманной работой в штабе фронта.
И вот уже командующий фронтом генерал Д.Т. Козлов для него становится «недалеким человеком», «пустышкой», «никудышним командиром». Он потребовал его замены. Командующего 44-й армии генерала С.И. Черняка Мехлис назвал «…безграмотным человеком, неспособным руководить армией». Его начштаба Рождественского – «мальчишка, а не организатор войск». Можно диву даваться, чья рука представила Черняка к званию генерал-лейтенанта… и т. д. и т. п.
Косые взгляды он бросал и на Ивашутина, но побаивался военного контрразведчика.
Активный участник тех событий, военный контрразведчик, ставший в последующем генерал-майором Л.Г. Иванов писал:
«…Мехлис не щадил людей, был известен среди командования как человек резкий, решительный, с неуравновешенным характером и почти неограниченными полномочиями, приобретший славу организатора скорых расправ. Отчего некоторые офицеры и генералы его просто боялись… Не имея военного образования и слабо разбираясь в армейском руководстве, Л. Мехлис…, не считаясь с мнением специалистов и должностных лиц, зачастую требовал выполнения поставленной задачи через головы прямых начальников, что создавало в работе неразбериху, он сводил на нет инициативу руководителей различных рангов, привносил своим появлением атмосферу подозрительности и нервозности. Он вникал даже в специальные вопросы и давал прямые команды по ремонту танков.
Без указания Л. Мехлиса на Крымском фронте не могли распределяться даже лошади и вооружение! Он правил любые, попадавшие ему на глаза приказы, чаще ограничиваясь только литературным редактированием».
Еще бы не редактировать! Он ведь был многие годы членом редколлегии газеты «Правда», а потом и главным ее редактором. Мехлис много писал в эту газету. Диапазон его выступлений широчайший – от панигириков в адрес вождя нации, сталинской гвардии, до проблем обеспечения объектов промышленности рабочей силой и повышения урожайности зерновых в колхозах. Излюбленный жанр – передовая статья – «передовица» с лозунгами и призывами.
«Ни заметка, ни строка, ни единое слово не могли попасть на газетную полосу, – писал Юрий Рубцов в своей книге «Alter ego Сталина», – минуя густое сито самой откровенной политической цензуры».
Но вернемся к боевым действиям на Крымском фронте.
Что же касается положения наших войск, то Леонид Георгиевич рассказал на одной из встреч в Совете ветеранов Департамента военной контрразведки ФСБ, что фронтовой быт был очень тяжелым. Шли изнурительные, затяжные дожди. Никаких землянок не было и в помине. Все бойцы, включая командование батальона, находились в окопах по колено в грязи. Спать приходилось стоя, прислонившись к углу окопа. Месяцами люди были лишены возможности поменять белье или искупаться. Вшей было множество. Бывало, засунешь руку за воротник гимнастерки и на ощупь, не глядя, вытаскиваешь маленький катышек, состоящий из трех, четырех, пяти вшей.
В один из злополучных дней на наши позиции по ошибке обрушился огонь артиллерии нашей бригады. Как впоследствии выяснилось, начальник артиллерии бригады был пьян и не мог управлять огнем. На следующий день он был расстрелян.
Бои шли с переменными успехами. К сожалению, по целому ряду причин Крымскому фронту не удалось выполнить поставленную Ставкой задачу.
21 апреля 1942 года Крымский фронт вошел в состав Северо-Кавказского направления, которым командовал любитель кавалерии С.М. Буденный.
* * *
8 мая 1942 года германский авиационный корпус Рихтгоффена рано утром нанес мощный бомбовый удар на узком участке левого фланга Крымского фронта. А затем 11 – я немецкая армия генерал-полковника Эриха фон Манштейна, усиленная 22-й танковой дивизией, без промедления перешла в наступление на Керченском полуострове и уже через восемь дней овладела Керчью. Войска Крымского фронта вынуждены были эвакуироваться на Таманский полуостров.
Командование не только полков, дивизий и армий, но и фронта в целом потеряло управление войсками. А, как известно, нет управления – нет армии.
Части стали стихийно бросать свои позиции. Некоторые дивизии не могли покинуть Крым, заняли Аджимушкайские каменоломни и до конца 1942 года вели борьбу с гитлеровцами. Немцам помогали крымские татары.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?