Текст книги "Крым 1941. Битва за перешейки"

В целом к вопросам действия авиации командование 51-й армии подходило довольно взвешенно, адекватно оценивая ее возможности в складывающейся обстановке. Сохранение имеющегося парка машин, стремление всеми способами избежать лишних потерь становилось важным условием выполнения поставленных задач.

Так, в приказе по ВВС армии от 12 сентября говорилось, что с момента, «когда войска 51-й отдельной армии вплотную встречаются с врагом… задачи ВВС армии стали еще более ответственными и сложными. <…> Успешное выполнение боевых задач, возложенных Верховным командованием на наши войска и авиацию, требует от личного состава ВВС бережного отношения к самолету, с тем чтобы обезопасить себя от излишних неоправданных потерь в дорогостоящей материальной части» (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 92). Авиация войск Крыма, сумев сохранить летный состав и материальную часть, постепенно накапливала боевой опыт и сыграла значимую роль в борьбе за перешейки. Эффективность действий советской авиации была настолько высокой, что 20 октября в журнале боевых действий верховного командования Вермахта была сделана запись: «Наступление затруднено прежде всего из-за господства противника в воздухе; наше истребительное прикрытие и действие средств ПВО на открытой местности в районе перешейков недостаточны».

Бережное отношение к авиации привело к тому, что основные силы советской авиации, нанеся большой урон врагу, смогли уцелеть в жестоких боях за Крым, и 194 машины приняли участие в битве за Севастополь (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 61).

Корпус превращается в армию (14 августа – 20 сентября)

14 августа вышла директива Ставки № 00931 о создании 51-й отдельной армии, в корне менявшая соотношение сил в Крыму. (Текст директивы дается по изданию: Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16 (5–1). M.: Tерра, 1996).

«ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 00931

ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ ЮГО-ЗАПАДНОГО НАПРАВЛЕНИЯ, КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ ЮЖНОГО ФРОНТА, НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА, КОМАНДУЮЩЕМУ 51-й ОТДЕЛЬНОЙ АРМИЕЙ, КОМАНДИРУ 9-го ОТДЕЛЬНОГО СТРЕЛКОВОГО КОРПУСА О ФОРМИРОВАНИИ И ЗАДАЧАХ 51-й ОТДЕЛЬНОЙ АРМИИ

14 августа 1941 г. 22 ч. 00 мин.

1. Для обороны Крыма сформировать 51-ю Отдельную армию (на правах фронта) с непосредственным подчинением Верховному Главнокомандованию.

Командующим армией назначаю генерал-полковника Кузнецова, зам. командующего армией – генерал-майора Батова. [С 10.04.1940 г. Батов генерал-лейтенант. – Ю.А.С].

Штаб армии – район Симферополя.

2. На армию возложить задачи:

а) не допустить врага на территорию Крымского полуострова с суши, с моря и воздуха;

б) удерживать Крымский полуостров в наших руках до последнего бойца;

в) действиями Черноморского флота воспретить подход и высадку на Крымский полуостров десантов противника.

3. В боевой состав войск вновь сформированной 51-й отд. армии включить 106, 156, 271 и 276-ю стр. дивизии, 40, 42 и 48-ю кав. дивизии.

4. Командующему 51-й армией в оперативном отношении подчинить Черноморский флот в отношении выполнения задач, касающихся обороны Крыма.

5. Военному совету 51-й отд. армии:

а) за счет призыва людских ресурсов Крыма до 1895 года [рождения] включительно сформировать две-три стрелковые дивизии и необходимое количество бронеплощадок;

б) немедленно развернуть с привлечением местного населения инженерные работы по усилению обороны территории полуострова, прочно закрыв в первую очередь пути на полуостров фронтом на север на рубежах:

– Юзкуи, ст. Новоалексеевка, Люблинка на Чонгарском перешейке;

– Первоконстантиновка, свх. Ставки на Перекопском перешейке;

– северная оконечность Арабатской стрелки, Тюп-Джанкой, ст. Сиваш, Тазанай, Джей-туган, Томашевка, Брулевка, Уржин, Ишунь;

в) очистить немедленно территорию полуострова от местных жителей-немцев и других антисоветских элементов;

г) для организации обороны Крыма использовать все материальные средства территории полуострова. Все ценное и ненужное для обороны эвакуировать.

6. Зам. НКО генерал-лейтенанту авиации Жигареву в ближайшее время пополнить полк ДБ Крыма до полного штата и усилить авиацию армии двумя истребительными полками.

7. Получение подтвердить.

Верховный Главнокомандующий И. СТАЛИН.

Начальник Генерального штаба Б. ШАПОШНИКОВ»

(ЦАМО, ф. 148а, оп. 3763, д. 90, л. 47–48).

Теперь Крым должны были защищать 4 стрелковые, 3 кавалерийские дивизии и несколько дивизий народного ополчения. Командовать армией должен был генерал-полковник Кузнецов, до этого командовавший войсками Северо-Западного фронта, а командир 9-го стрелкового корпуса становился его заместителем.

Во исполнение директивы Ставки в Крым в августе были переброшены 2 стрелковые и 3 кавалерийские дивизии. Обе стрелковые дивизии были спешно созданы уже после начала войны.

Как сформированная в Орловском военном округе 271-я стрелковая дивизия полковника Титова, так и сформированная под Черниговом 276-я дивизия генерал-майора Савинова были неполного состава. Обе дивизии также не имели штатного количества транспорта и артиллерии. Подразделения дивизий были слабо обучены и не успели пройти боевого слаживания.

Еще более низкой оказалась боеспособность кавалерийских дивизий. Так как формирование кавалерийских дивизий происходило в основном в августе, в их составе имелось довольно мало бойцов призывного возраста. Все они формировались в соответствии с решением Ставки о создании легких кавалерийских дивизий. Численность их была почти в 3 раза ниже довоенной и не превышала 3 тысяч человек.

В Крым дивизии поступали не только недоукомплектованными, но часто недоформированными, как это произошло с 48-й отдельной кавалерийской дивизией генерал-майора Аверкина, формировавшейся в Полтавской области. В Крым дивизия, переброшенная по железной дороге (ЦАМО, ф. 48а, оп. 3408, д. 4, л. 97), прибыла без обоза, что до предела осложнило в дальнейшем подвоз и обеспечение частей боеприпасами, фуражом и продовольствием. И без полагавшихся по штату автоматов ППД, которые были досланы в Крым самолетами из Москвы. Не имела дивизия и средств связи, и тачанок. Пулеметы приходилось возить на простых телегах, что приводило к постоянным поломкам разбалтывающихся узлов крепления и существенно ограничивало скорость передвижения. Не лучше обстояли дела в сформированных в Краснодарском крае 40-й кавдивизии полковника Кудюрова и 42-й кавдивизии полковника Галеева.

Одновременно в Крыму было развернуто формирование сразу четырех дивизий народного ополчения:

1-я Крымская – формировалась из жителей Евпатории.

2-я Крымская – формировалась в Ялте.

3-я Крымская – формировалась в Симферополе.

4-я Крымская – формировалась в Феодосии.

19 сентября все дивизии получили общевойсковые номера. 1-я стала 321-й стрелковой, 2-я – 184-й стрелковой, 3-я – 172-й стрелковой, 4-я – 320-й стрелковой.

Большое количество ранее вступивших в народное ополчение позволило отобрать для дивизий лучшие, наиболее надежные и обученные кадры. Но с вооружением вновь формируемых дивизий возникли значительные проблемы: в Крыму, как и в Одессе, не имелось никаких запасов оружия, даже винтовок. Часть орудий и минометов для ополченских дивизий пришлось изъять из 156-й и 106-й стрелковых дивизий, что вызвало вполне понятное недовольство их командования. Командир 156-й стрелковой дивизии генерал-майор Черняев даже заметил командующему корпусом: «Только, пожалуйста, сами скажите об этом командирам полков. У меня язык не повернется!»

В Крым, правда, поступило довольно значительное по меркам первых месяцев войны количество оружия, но большую его часть вскоре пришлось отправить в Одессу, в соответствии с категоричным указанием, содержавшимся в директиве Генштаба, поступившей 5 сентября: «Немедленно выделить за счет 51-й армии и отправить в Одессу 5 тысяч винтовок, 150 станковых пулеметов, 300 ППД, 200 ручных пулеметов Дегтярева, 100 82-миллиметровых минометов с тремя боекомплектами».

И хотя в конце этой директивы значилось, что наряды на доставку оружия и боеприпасов в Крым уже даны соответствующим базам, войска 51-й армии встретили врага недовооруженными.

3-я Крымская дивизия, которую возглавил полковник Торопцев, создавалась как мотострелковая. Она имела три полка, именовавшихся на тот момент моторизованными. Исходя из этого командование вскоре приняло решение усилить дивизию еще и танковым полком, хотя непосредственно в состав дивизии он не вошел. Такой полк, который стал именоваться 5-м танковым, начали формировать там же, в Крыму, хотя танков для создания целого полка на полуострове не имелось.

Вопрос о выделении бронетехники для 51-й армии генерал-полковник Кузнецов пытался решить с момента своего назначения на должность командующего армией. 14 августа, в день выхода директивы Ставки о формировании 51-й армии, он отправил записку непосредственно на имя Сталина:

«НКО, т. Сталину.

В дополнение предназначенных сил и средств в состав отдельной 51-й армии прошу Вашего решения о выделении 25 танков (5 КВ и 20 Т-34), 20 бронемашин, 45 тракторов и 150 грузовых автомашин. Эти средства обеспечат формирование мототанкового полка, который необходимо иметь на территории Крымского полуострова для уничтожения авиадесантов врага.

В данное время в составе 9-го СК бронетанковых единиц нет. По докладу генерал-лейтенанта Батова 9-й СК имеет всего 150 грузовых автомашин всех назначений. Тов. Батов дал сведения, что весь автотранспорт полуострова мобилизован ОдВО. Поэтому увеличить автотранспорт 51-й отдельной армии за счет территории Крыма не представится возможным. Генерал-полковник Кузнецов. 14.8.41 г.».

Сталин решил вопрос положительно, частично сократив количество запрошенной Кузнецовым техники, и наложил резолюцию: «Можно дать 12 бронемашин, 12 Т-34, 10 Т-38, 20 тракторов, 100 грузовиков. И. Сталин».

При этом количество и состав выделенных им машин вполне соответствовали сформулированной Кузнецовым задаче «для уничтожения авиадесантов врага» – задаче, которую ставила перед 51-й армией и сама Ставка.

22 августа вышло распоряжение ГКО № 547сс «О выделении АБТВ для 51-й армии».

Войска 51-й армии получили 10 танков Т-34, бронемашины и, возможно, другую выделенную технику.

Но по иронии судьбы решающую роль в создании полка сыграл только что назначенный на должность командующий военно-воздушными силами 51-й армии полковник Судец, ранее командовавший 4-м авиакорпусом ДБА ГК, действовавшим на Юго-Западном направлении. Прежде чем отправиться в Крым, Судец смог решить вопрос о передаче 51-й армии из днепропетровских ремонтных баз около 70 неисправных плавающих танков Т-37 и Т-38 из ремонтного танкового фонда. Начальник автоэшелона 4-го авиакорпуса Колесников отобрал для отправки на полуостров нужное количество боевых машин, наиболее пригодных для ремонта.

На заводах Симферополя танки были отремонтированы и снабжены экипажами из числа симферопольских рабочих. В состав 5-го полка вошло 56 плавающих танков, остальные были переданы в разведбат 156-й СД.

Ввиду нехватки тяжелого вооружения, снарядов и даже патронов значение снайперского огня резко возрастало. Получив большую партию самозарядных снайперских винтовок, командование 51-й армии решило использовать их с максимальной эффективностью, создав большое количество снайперских пар. Для скрытого наблюдения за противником в железнодорожных мастерских Армянска были изготовлены импровизированные перископы.

11 сентября партия снайперских винтовок и перископов была направлена в распоряжение командования 9-го СК. Этим оружием вооружались лучшие стрелки корпуса. На них возлагалась задача уничтожать не только офицеров, наблюдателей и пулеметные расчеты, но и возможно больше живой силы противника. Не случайно, что расположение на огневых позициях снайперов и приданных им наблюдателей с перископами было возложено лично на командиров батальонов, что являлось совершенно беспрецедентным случаем, аналогов которому лично мне пока не доводилось встретить в документах военного периода. Само применение снайперов разрешалось только при наличии специально подготовленных для них запасных позиций (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 89).

Обстановка меняется, а планы – нет (14 августа – 15 сентября)

Вновь создаваемая армия наделялась правами фронта и подчинялась не главкому Юго-Западного управления, а непосредственно Верховному Главнокомандованию. Таким образом Ставка лишний раз подчеркнула, что в связи с особым значением полуострова обороной его намерена руководить сама.

Однако задачи защиты Крыма с суши опять не получили приоритета, и полуостров по-прежнему должен был с равным тщанием защищаться от нападений «с суши, моря и воздуха».

При этом Ставка, очевидно, под впечатлением от предложений Октябрьского, не только пересмотрела свое отношение к роли флота в обороне Крыма, но и пошла на такой беспрецедентный шаг, как подчинение Черноморского флота командованию армии. Правда, с оговоркой: «в отношении выполнения задач, касающихся обороны Крыма».

Сам командующий Черноморским флотом после полученных руководящих указаний немедленно пересмотрел свое отношение к обороне полуострова и в этот же день распорядился «немедленно приступить к созданию артиллерийского укрепленного района на Перекопском перешейке».

После чего между командованием ЧФ и командованием 51-й армии начались оживленные переговоры, в которых обе стороны пытались договориться «о том, какое количество пушек мог бы выделить флот для Перекопского перешейка».

Кроме того, командующий ЧФ просил разрешения на формирование двух 76-мм подвижных железнодорожных батарей для нужд обороны ГБ. И одновременно с этим «ввиду наличия у противника самоходных мелкосидящих барж» приказал продолжить наращивание противодесантных мероприятий и провести дополнительное минирование в возможных участках высадки – теперь и на мелководье, используя для этого мины типа «Рыбка».

16 августа командующий ЧФ представил на утверждение наркому ВМФ план установки на Перекопском перешейке четырех морских батарей с личным составом. Для этого формировались две четырехорудийные 130-мм батареи и перебрасывались из Севастополя батареи № 12 и № 13.

Непосредственно на Перекопском перешейке и на южном берегу Сиваша были установлены батареи морских орудий 100– 152-мм калибра. Для сокращения сроков строительства батареи устанавливались на деревянных основаниях. Работы велись с максимально возможной скоростью. Весь комплекс сооружения батарей занимал от трех до семи суток. Начальник строительства № 7 Черноморского флота военинженер 2 ранга Геловани впоследствии вспоминал: «На Арабатской стрелке – стокилометровой песчаной косе, отделяющей Азовское море от Сиваша, на единственном песчаном бугре пять суток без сна и отдыха сооружали военные строители батарею из корабельных орудий».

17 августа разведка ЧФ в очередной раз сообщила, что, по агентурным данным, немцы готовят десант в Крым из румынских и болгарских портов и что десант будет поддержан авиацией, действующей из района Николаева (АО ЦВМА РФ, д. ШТ № 768, л. 128).

Командующий армией в этот же день своим первым приказом № 001 «На оборону Крыма» отреагировал на выход противника к Днепру. (Этому приказу было суждено сыграть роковую роль во всей дальнейшей обороне полуострова. Приказ носил явно поспешный характер и не был проработан до конца.) Действуя в рамках изданной Ставкой директивы, но ориентируясь на полученную от командования флотом информацию, Кузнецов принял решение возложить на 9-й СК оборону Перекопского перешейка, Чонгара и Евпаторийского полуострова.

При этом приказ определял только «передний край главной обороны», который должен был проходить по Генической горке, северному берегу Чонгарского полуострова, южному берегу Сиваша и Перекопскому валу, не указывая, какими силами должны обороняться эти позиции.

На перешейках система обороны должна была строиться в несколько эшелонов, но приказом намечалась только линия расположения частей первого из них: Геническ – Новодмитриевка – Первоконстантиновка – Второконстантиновка; какие части должны ее занять, также не указывалось. На Евпаторийском полуострове надлежало оборонять северо-западную и юго-западную части побережья.

По сути, приказ предусматривал только то, какие части корпуса не должны были находиться на оборонительных позициях. Таковыми являлись 2 полка 271-й СД, выводившиеся в корпусной резерв в районе Новоивановки, Ташкуя и Александровки, а также один полк 106-й СД с придаваемым ему артдивизионом, оставляемый для обороны Евпаторийского побережья, и один батальон 156-й СД, оставляемый для обороны Феодосии.

Из трех имевшихся в распоряжении командующего армией кавдивизий 42-я, расположенная в северной части Крыма, должна была обеспечивать контрудар в полосе обороны частей, занимающих перешейки. 48-я, расположенная в южной части, должна была наносить удары в случае высадки десантов противника в Керчи и Феодосии, а также в случае высадки десантов в районе Севастополя и Евпатории. 40-я дивизия, располагавшаяся между ними, должна была в случае необходимости наносить контрудары как в направлении перешейков, так и в сторону Севастополя и Евпатории.

Создававшиеся же в Крыму дивизии народного ополчения по окончании формирования (которое должно было завершиться через 4 дня) предполагалось рассредоточить для обороны побережья по всему полуострову.

При этом командующий, отдавая отчет в возможном возникновении необходимости срочной переброски войск, создавал на этот случай специальный транспортный резерв «для увеличения маневренности войск», включавший в себя «готовые к действиям в любое время шесть сокращенных ж/д составов», которые надлежало в случае необходимости «использовать с максимальной быстротой».

276-я СД выделялась в резерв командующего армией, при этом ее полки также рассредоточивались по всему Крыму, размещаясь в Джанкое, Карасубазаре и Симферополе.

Оба бронепоезда также рассредоточивались по полуострову – один должен был находиться в центральной части Крыма, а другой – в южной.

Черноморский флот должен был собственными силами оборонять свою главную базу – Севастополь – «от возможных действий противника с суши, моря и воздуха», а также «не допускать подхода десантов к Крымскому полуострову». Помимо этого, флот должен был совместно с армейскими частями удерживать Тендровскую косу и уничтожать огнем корабельной артиллерии силы противника «перед передним краем Перекопских и Чонгарских позиций, обороняемых 9-м корпусом». Береговой же артиллерии надлежало «в тесном взаимодействии с сухопутными частями отражать попытки непосредственной высадки десантов противника» (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 1).

Таким образом, план не определял возможное направление главного удара противника, а являлся попыткой обороны растопыренными пальцами, стараясь обеспечить войскам армии возможность среагировать на удар, наносимый с любого направления.

Выделенный для обороны северной части Крыма 9-й корпус также не имел возможности сконцентрировать большую часть своих сил на ожидаемом направлении главного удара. Очередным приказом Кузнецова, несмотря на то что штаб армии признавал, что «неготовность обороны Крыма с севера – это опасная угроза срыва плана армии», корпусу предписывалось распределить все дивизии по перешейкам и Евпаторийскому полуострову.

В итоге три дивизии 9-го корпуса были выдвинуты на север: 276-я дивизия генерал-майора Савинова – на Чонгарский полуостров и Арабатскую стрелку, 106-я растянулась на 70 километров по южному берегу Сиваша, 156-я – на Перекопские позиции. Три кавалерийские дивизии – 48-я под командованием генерал-майора Аверкина, 42-я полковника Глаголева и 40-я полковника Кудюрова – имели противодесантные задачи; 271-я стрелковая дивизия полковника Титова осуществляла противодесантную оборону в районе Симферополя; четыре сформированные в Крыму дивизии, получившие 19 сентября общеармейские номера, – 172-я полковника Торопцева, 184-я полковника Абрамова, 320-я полковника Виноградова, 321-я полковника Алиева, – ставились на оборону побережья.

В результате, несмотря на то что численность 51-й отдельной армии к середине сентября составляла свыше 95 тысяч человек, север Крыма от вторжения с материка прикрывало не более 30 тысяч человек, а на самом Перекопе имелось не более 7 тысяч активных штыков. На оборону побережья же выделялись соединения, насчитывавшие более 40 тысяч человек. И еще более 25 тысяч бойцов находились во внутренней части полуострова. При этом войска 51-й армии лишались главного преимущества обороняющейся стороны – возможности сконцентрировать силы и средства за подготовленными оборонительными рубежами.

Положение усугублялось недостатком орудий и других видов тяжелого вооружения. Всю имеющуюся противотанковую и полковую артиллерию, а также часть дивизионной предписывалось устанавливать поорудийно с глубоким эшелонированием.

Из-за недостатка артиллерии частям предписывалось «подготовить по всему фронту обороны плотный пулеметный и минометный огонь. С учетом основных направлений, на острова, полуострова выдвинуть отдельные пулеметы для кинжального действия во фланг противнику, откуда бы он ни появился». Огонь же имевшейся артиллерии надлежало «организовать так, чтобы маневрировать сильным огневым нападением по скоплениям врага». То есть каждая группа орудий должна была прикрывать сразу несколько направлений, что делало невозможным их прикрытие артогнем в случаях, когда противник атаковал с нескольких направлений сразу.

Ввиду нехватки средств связи штабы частей и соединений должны были расположиться «ближе к войскам, зарыться глубоко в землю и искусно замаскироваться» (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 14).

Недостаток вооружения и сил планировалось компенсировать волей к победе и решимостью обороняться до конца. 18 августа командующий армией прямо предупредил командование корпуса и входящих в него дивизий: «Все должны знать, что занятые нами позиции должны быть удержаны во что бы то ни стало. На подступах к этим позициям враг должен быть уничтожен. Приказа об отступлении не будет» (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 15).

Бойцы должны были уничтожать танки противника гранатами и бутылками с горючей смесью. Ввиду того, что не хватало не только артиллерии и снарядов, но и боеприпасов к стрелковому оружию, все бойцы должны были «не делать ни одного лишнего выстрела, разумно расходовать каждый патрон». В качестве крайнего средства планировалось прибегать к штыковым атакам. Для этого надлежало обучить каждого бойца штыковым ударам. При этом командование армии, очевидно, возлагавшее на этот способ боя большие надежды, сочло необходимым напомнить о его эффективности: «Всем знать, что немцы боятся нашей штыковой атаки. Не было еще за всю войну ни одного факта, чтобы враг принял нашу штыковую атаку. Враг от нашего штыка в панике бежит».

Каждое подразделение должно было максимально зарыться в землю для защиты от огня противника. Для этого весь личный состав должен был «непрерывно строить окопы, искусно их маскируя». При этом каждое подразделение должно было соорудить еще и ложные позиции для отвлечения огня противника.

Сами позиции оборудовались для круговой обороны. При этом бойцы должны были «не бояться обхода и охвата врага, а упорно удерживать свою позицию. Бойцам знать, что прорвавшийся враг будет уничтожен контрударом наших сильных резервов».

Строительство обороны командующий почему-то решил начать снизу: «Каждый командир роты, батальона, полка, дивизии должны немедленно разработать планы обороны».

Также большие надежды командование армии возлагало на раннее обнаружение противника, для чего требовало: «По обстановке на фронте выдвинуть вперед сильное охранение и разведку.

Установить точно по местности движение колонн противника и немедленно донести для направления по врагу удара наших ВВС» (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 16).

Но даже в таком виде план вызвал возражения у Ставки. После получения копии приказа, 21 августа Кузнецову позвонил Шапошников и поинтересовался, целесообразно ли снимать на Перекоп 156-ю СД с Керченского полуострова и 106-ю СД с Евпаторийского сектора? Маршал сказал, что ему «не совсем понятна сложная перегруппировка войск в связи с обороной Перекопа и вызывает беспокойство ослабление обороны Крымского побережья». В конце концов Шапошников прямо спросил, «кем сейчас обороняется Крымское побережье?», намекая на директиву Ставки от 14 августа, обязывающую 51-ю армию «не допустить врага на территорию Крымского полуострова с суши, с моря и воздуха». На это Кузнецов ответил, что «до тех пор, пока Черноморский флот не потерял своего положения на море, противник внезапно появиться на побережье не сможет». Это также не противоречило директиве, предполагавшей «действиями Черноморского флота воспретить подход и высадку на Крымский полуостров десантов противника».

Шапошников согласился с доводами Кузнецова, и вопрос о целесообразности переброски этих дивизий был снят. Но план Кузнецова выглядел чрезмерным только с позиций перманентной десантобоязни, по-прежнему господствовавшей в Ставке и Генеральном штабе.

Командующему Черноморского флота выделение на Перекоп всего одной дивизии, напротив, показалось совершенно недостаточным, так как, по его подсчетам, «только для оборудования полевых укреплений на Перекопском валу требовалось две дивизии, а если принять во внимание необходимость создания еще промежуточных рубежей и Ишуньских позиций, то туда следовало послать и третью».

Ознакомившись с приказом, Октябрьский на следующий день срочно доложил наркому ВМФ, что, несмотря на то что еще «14 июля и 2 августа им ставился вопрос перед командиром 9-го стрелкового корпуса об усиленном строительстве оборонительных сооружений на севере Крыма, в настоящее время ведутся оборонительные работы только на Перекопе и в районе Чонгарского моста. Сиваш для пехоты и танков проходим, местами совершенно высыхает, но никаких оборонительных сооружений на побережье Сиваша не велось. Качество работ очень низкое.

На Перекопе окопы вырыты в одну линию, без необходимой глубины обороны. Проволочные заграждения в ряде мест проведены в один кол. Начата постройка пяти-шести ДОТов. Работал лишь один саперный батальон. Местное население привлечено недостаточно. Руководство работами осуществлялось второстепенными исполнителями».

В заключение командующий ЧФ делал вывод, что существующее положение со строительством оборонительных рубежей Перекоп – Сиваш – Чонгар недопустимо. Такой оборонительный рубеж для противника серьезной преградой не будет. Командующий ЧФ просил доложить Ставке о необходимости принятия спешных мер по форсированию строительства оборонительных рубежей Крыма.

4 сентября нарком ВМФ предложил Военному совету ЧФ продумать и доложить вопрос об использовании флота при обороне Перекопа: диспозицию кораблей, систему огневого содействия, действия мелкосидящих кораблей и катеров со стороны Азовского моря, а также возможность установки пушек на мелкосидящих баржах и судах.

6 сентября начались ожесточенные бои под Каховкой. Немцы перерезали дорогу на совхоз «Красный Перекоп». 9 сентября они смогли продолжить движение в юго-восточном направлении – к Крымским перешейкам. 11 сентября части 22-й пехотной дивизии начали наступление на Чаплинку. 14 сентября передовые отряды противника приблизились непосредственно к перешейкам, выйдя на линию Первоконстантиновка – Макаровка – Второконстантиновка.

Батареи Каркинитского сектора открыли огонь по приближающемуся противнику. Немецкая авиация в этот день впервые стала наносить удары по крымским аэродромам и бомбить турецкий вал.

В связи с этим Военный совет 51-й армии, перебросив собственные средства ПВО на перешеек, запросил у командования ЧФ дополнительных зенитных орудий для усиления противовоздушной обороны Ишуньских позиций. Но так как в этот день немцы бомбили еще и Евпаторию, где базировалась часть флотской авиации, и Сарабуз, то Военный совет флота 15 сентября ответил, что «свободных зенитных батарей для установки в сел[е] Ишунь нет. Если будет приказано, то можно взять по одной батарее из Симферополя и Джанкоя и поставить их в Ишунь», категорически отказавшись решить вопрос без указания сверху.

Призрак высаживаемых десантов продолжал довлеть над командованием всех уровней. Командование флота продолжало докладывать о все новых вариантах подготовки вражеских десантов.

Даже начавшийся прорыв немцев в Крым не сильно изменил эти планы командования. 320-я дивизия все время боев находилась на Евпаторийском полуострове, а 184-я – в районе Балаклавы и Судака.

После прорыва немцев через Перекоп планы противодесантной обороны видоизменились в очередной раз, но по-прежнему основывались на распылении имеющихся сил и средств. Правда, масштабы этого распыления стали скромнее.