Текст книги "Крым 1941. Битва за перешейки"

В расположениях всех частей, занимавших перешейки, были сооружены окопы для личного состава и тяжелого вооружения, укрытия и ходы сообщения. К концу сентября Перекопский и Чонгарский перешейки были основательно укреплены и в целом у советского командования особых нареканий не вызывали. Гораздо большей проблемой было то, что эти рубежи занимались недостаточными силами.

Дополнительные рубежи (11 сентября – 10 ноября)

Значительно медленнее, чем на севере, шло строительство оборонительных сооружений на других направлениях. Планы по строительству оборонительных рубежей постоянно пересматривались в сторону увеличения и расширения, что распыляло силы и удлиняло сроки постройки уже возводившихся сооружений.

30 августа командование 51-й армии приняло решение о дополнительном строительстве еще 5 укрепрайонов силами ополченческих и кавалерийских дивизий, возложив на их командиров персональную ответственность за строительство. Создание Симферопольского укрепленного района было возложено на командира 3-й Крымской стрелковой дивизии полковника Торопцева, Феодосийского укрепрайона – на командира 1-й КСД полковника Шаповалова, Евпаторийского укрепрайона – на командира 2-й КСД полковника Алиева, Карасубазарского укрепрайона – на командира 48-й КД генерал-майора Аверкина.

В результате строительство на дополнительных направлениях шло медленно. В полосе 1-й КСД линия обороны имела наименее завершенный характер. На участке дивизии не было не только «серьезных противотанковых препятствий и защищенных оборонительных сооружений», но и развитой системы полевых укреплений.

2-я КСД, занимавшая участок береговой линии в районе Евпатории, считавшийся одним из наиболее угрожаемых де-сантоопасных направлений, была усилена одним строительным батальоном. Поэтому дивизия успела создать на берегу развитую сеть полевых укреплений, включавшую в себя не только окопы и ходы сообщения, но и крытые пулеметные точки. И приступила к постройке ДЗОТов. Правда, ее положение несколько осложнялось тем, что на ее участок совсем не завезли колючей проволоки.

3-я МСД активно занималась укреплением Симферополя, в чем ей оказывало значительную помощь местное население. Поэтому части дивизии, кроме окопных работ, успели приступить и к сооружению противотанкового рва. Однако отрытый в спешке ров оказался расположен слишком близко к городу, и дивизии пришлось делать еще один, который успели отрыть лишь на протяжении 10 километров, что было явно недостаточным и позволяло противнику в условиях равнинной местности легко обойти это препятствие.

11 сентября в связи с «обстановкой, создавшейся на фронте 9-й армии», командующий 51-й армией потребовал немедленной боевой готовности войск ко встрече с врагом. Но при этом приказал командиру 9-го СК, «продолжая неослабное укрепление Чонгарского и Перекопского перешейков» силами войсковых частей, не позднее 12 сентября организовать работы по строительству укреплений в районе между станциями Ишунь и Воинка. Также надлежало укрепить западный берег Перекопского перешейка южнее турецкого вала и восточный берег Литовского полуострова в районе восточнее Тимохино. Помимо этого, предписывалось укрепить еще и районы станций Джанкой, Джурчи и Большая Магазинка – Кутюке немецкое для «использования этих районов как базы для контрудара в случае прорыва противника с Чонгарского НВ, Покровского и Перекопского направлений».

Сил для выполнения такого объема работ в распоряжении командования армии не было, и Кузнецов надеялся «к работе по укреплению этих районов привлечь все освободившиеся от работы на основных позициях силы с широким использованием местного населения». То, что сами работы на перешейках далеки от завершения, генерал-полковник как-то не учел.

Руководить работами в районе станции Джанкой должен был командир 40-й кавдивизии, в распоряжение которого передавалось УВПС № 2. Работами в районе Джурчи должен был руководить командир 271-й СД, которому приходилось одновременно «продолжать строительство позиций по северо-западному побережью с расчетом обороны на этом участке дивизии в полном составе».

Руководство остальными работами возлагалось непосредственно на командира 9-го СК генерал-лейтенанта Батова. Несмотря на то что обстановка перед фронтом 51-й армии продолжала ухудшаться, большое внимание по-прежнему уделялось обороне побережья, которую надлежало все так же строить «на принципе занятия наиболее вероятных районов морских десантов противника сильными отрядами» (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 81).

Впрочем, даже это Крымские дивизии пока сделать не могли, так как были заняты строительством оборонительных рубежей. Поэтому в резерве командира каждой дивизии оставлялся один батальон «полевых войск» и приданные истребительные батальоны, которые надлежало расположить «с расчетом использования на наиболее вероятных направлениях высадки морских десантов».

При этом Черноморский флот должен был форсировать минирование подступов к западному и южному побережьям Крыма и готовиться к минированию Феодосийского залива и подступов к Ялте. Считалось, что силы, которые удастся освободить за счет «участков, прочно обеспечиваемых ЧФ», позволят образовать ударную группу, которую можно будет использовать в случае прорыва противника в северной части Крыма (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 82).

Работы на перешейках велись с огромным напряжением, посменно, круглые сутки. Особенно трудно пришлось инженерно-техническому составу военно-полевых строительств, которые возглавлял подполковник Золотухин. Смены у этих людей не было, есть и спать им приходилось урывками. И все же к началу немецкого наступления полностью завершить строительство они не успели.

Если Перекопские позиции находились в относительной готовности, то на Ишуньских предстояло еще многое сделать. Помимо этих двух полос обороны – Перекопской и Ишуньской – позже по распоряжению Генерального штаба взялись строить и третью, восточнее Феодосии, у основания Керченского полуострова, на так называемой «Ак-Монайской позиции», где ширина суши между Черным и Азовским морями не превышает двадцати километров. На этом, самом узком месте Парпачского перешейка решено было создать Ак-Монайский укрепрайон. Кроме того, начали сооружать оборонительный обвод и вокруг самой Керчи.

Поторопившись с началом возведения Ак-Монайского укрепрайона, командование 51-й армии недооценило значение Ишуньского рубежа в обороне всего Крыма. С началом боевых действий на Перекопе 2-е УВПС сразу перебросили на Парпачский перешеек, еще более замедлив этим темпы строительства на Ишуньском рубеже. Учитывая, что ширина Парпачского перешейка почти втрое превосходила ширину Перекопского, возможность возвести на нем достаточное количество оборонительных сооружений силами одного управления была довольно сомнительной.

Несмотря на то что угроза выхода немцев к перешейкам становилась все более реальной, оборонительные работы продолжали вести по всему полуострову. 17 августа Генштабом было принято решение «об использовании бывших Ак-Монайских позиций, запирающих восточную часть Крыма» (ЦАМО РФ, ф. 48а, оп. 3408, д. 4, л. 112), а 10 сентября заместитель начальника Главного морского штаба дал указание Военному совету ЧФ разработать непосредственно сухопутную оборону г. Керчи аналогично тому, как это делалось в Севастополе, дооборудовав местный сектор береговой обороны.

Прикрывать новый оборонительный район должны были формируемая для этих целей в самой Керчи морская бригада и части народного ополчения. Оборону планировалось строить на «максимальную глубину», оборудовав оборонительные рубежи стрелково-пулеметными окопами и «ДОТами полевого типа». В результате укрепления Ак-Монайской позиции оказались в наименьшей степени готовности, но их возведение замедлило сооружение других оборонительных рубежей.

Уже в период начала боевых действий под огнем противника оставшимися силами продолжали возводиться укрепления на Ишуньских позициях. ДОТы строились в течение 2–3 дней. На оборудование тылового рубежа за Ишунем и позиций по реке Чатырлык времени уже не хватило. Командующий 51-й армией генерал-полковник Кузнецов, в свое время недооценивший значение этого рубежа в обороне всего Крыма, счел виновным в создавшейся ситуации начальника инженерной службы армии Новикова. Кузнецов отстранил его от должности, назвав «слабым специалистом и неумелым руководителем», что разительно контрастировало с мнением руководившего инженерной подготовкой Одесского, а впоследствии и Севастопольского оборонительных районов генерал-майора Хренова, считавшего его «достойным человеком».

Новикова отправили руководить строительством Ак-Монайского укрепрайона, а временно исполняющим обязанности начальника инженерной службы был назначен полковник Шурыгин. Однако существенно изменить ситуацию так и не удалось. Чтобы создать на Ишуньских позициях глубокоэшелонированную оборону, не хватало ни времени, ни сил. Если строительство батальонных районов обороны на первом оборонительном рубеже двигалось вперед, хотя и с многочисленными недоделками, то строительство второго рубежа по линии Новый Букеш – Томашевка – Воинка и реке Чатырлык разворачивалось крайне медленно, а на линии третьего рубежа почти не велось.

3 октября в процесс решил вмешаться Генеральный штаб, издав специальную директиву «О строительстве оборонительных рубежей». Директивой предусматривалось форсирование строительства третьего оборонительного рубежа (ЦАМО РФ, ф. 48а, оп. 3408, д. 15, л. 505–506). При этом твердого мнения о том, где должен проходить этот рубеж и что должно в него входить, в Ставке не существовало. Его линия была намечена лишь приблизительно, и на ней не были закончены даже рекогносцировочные работы.

Третий рубеж был наиболее протяженным из всех сооружавшихся и проходил по местности, неудобной для обороны, – от совхоза Тузлы – Шейх Эли до Сак.

Через 6 дней Ставка своей директивой № 002803 еще больше расширила третий рубеж, включив в него «оборонительные работы в горных проходах Ста[рый] Крым, Карасубазар, Шумхай, Бахчисарай», район Симферополя и даже Ак-Монайскую позицию.

То, что соорудить подобный мегарубеж сложно, было ясно и в самой Ставке. Поэтому в директиве указывалось, что строительство необходимо вести, «несмотря на трудности с выделением рабочей силы и получением позиционного имущества» и приступить немедленно к оборонительным работам на рубеже Окречь, Мулла-Эли, Карача-Кангил, Саки.

При этом сам рубеж хотя и возводился на случай, «если противнику удастся прорвать Ишуньские позиции и второй рубеж обороны», задача его была прежней – сохранение базы Черноморского флота, а следовательно, и удержание нами Крыма. Для выполнения этой задачи за пределами перешейков у 51-й армии не имелось ни сил, ни средств (ЦАМО РФ, ф. 48а, оп. 3408, д. 4, л. 367).

Ак-Монайская позиция рассматривалась только как часть этого рубежа, а не как последняя возможность не пропустить противника на Кубань и к Кавказу. Так задача была поставлена лишь в ноябре, когда время для создания третьего рубежа в том виде, в котором он был необходим, оказалось уже упущено.

От конной группы до группы оперативной (1–23 сентября)

1 сентября приказом командующего 51-й армии была создана конная группа, в состав которой вошли все три кавалерийские дивизии: 40-я, 42-я и 48-я. Начальником конной группы был назначен командир 48-й КД генерал-майор Аверкин.

Основной задачей группы являлись действия в северном и западном направлениях – то есть при создании угрозы перешейкам. При этом дислокация частей оставалась прежней, а менялось лишь их оперативное подчинение. Все три дивизии теперь должны были вводиться в бой на одном направлении и под общим командованием уже не штаба армии, а начальника конной группы.

При этом два полка самой 48-й КД (62-й и 71-й) оставлялись в непосредственном подчинении Авдеева, а 68-й КП передавался на усиление 1-й КСД (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 62).

Массирование конницы в целом играло положительную роль, так как позволяло довольно быстро перебрасывать значительное количество боевых подразделений на большие расстояния. Это давало возможность быстро концентрировать силы в местах наметившегося успеха врага. Но применение конной группы могло помочь только в случае нанесения контрударов по относительно слабому противнику, так как кавалерийские дивизии имели слабую артиллерию. В дальнейшем конная группа по своему прямому назначению так и не применялась, хотя одна такая попытка все-таки была.

Обстановка перед фронтом 51-й армии продолжала ухудшаться, и командованию приходилось реагировать на ее изменения, укрепляя передний край обороны и принимая меры для отражения внезапных ударов передовых отрядов противника.

7 сентября начальник Генерального штаба в целом одобрил мероприятия по обороне полуострова, рекомендовав предусмотреть варианты действий на тыловых рубежах. Авиацию Шапошников посоветовал «на дальние цели не распылять, используя ее по важнейшей группировке противника», а также доработать с командующим флотом вопросы управления ПВО и использования авиации и кораблей флота для поддержки сухопутных войск. Также Шапошников потребовал немедленно приступить к работам на Ак-Монайских позициях и совершенствовать оборону Керченского полуострова.

11 сентября стало ясно, что отход 9-й армии остановить уже не удастся. Будет ли часть ее войск отходить на Крым, оставалось неясным. На всякий случай был отдан приказ «отходящие части 9-й армии быстро пропускать через проходы в нашей обороне в тыл, в районы по назначению командиров дивизий и приводить немедленно в порядок, доносить, какие части в каком состоянии отошли, где сосредоточены».

В это время в штабе армии вспомнили о группе Аверкина и стали рассматривать возможность рейда кавгруппы через Перекоп по тылам противника. Группа должна была, действуя в направлении Аскании-Новы и Мелитополя, облегчить отход 9-й армии, уничтожая тылы и подходящие резервы противника. Но части отступающей армии на Крым отходить не стали, и привлекательность плана для командования армии заметно снизилась, так как в случае неудачи подобного рейда 51-я армия могла остаться без резервов.

Всего через 2 недели после создания конной группы из ее состава была изъята 42-я КД, что сильно уменьшило ее возможности. Фактически группой две дивизии Аверкина являлись уже чисто номинально, так как никаких значимых задач самостоятельно решить они уже не могли. Удары этими кавдивизиями наносились только при поддержке других соединений и успеха не имели.

Ко встрече с противником продолжали готовиться уже без организации кавалерийских рейдов. С отходом частей 9-й армии надлежало выслать разведывательные отряды, установить ближайшие скопления сил противника и организовать их уничтожение огнем артиллерии и ударами ВВС.

В распоряжение командиров батальонов первого эшелона обороны выделялся дополнительный резерв противотанковых мин и раздавались бутылки КС (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 90).

К моменту подхода противника к передовым оборонительным позициям на Арабатской стрелке их занимала 4-я рота 873-го СП, окопавшаяся в районе Геническа, и 5–6-я роты 873-го СП, занимавшие позиции в районе Генической горы. Район Генической горы прикрывался одной линией металлических надолбов и заграждениями из колючей проволоки. В районе имелся только один законченный железобетонный ДОТ и еще один находился в работе.

На Чонгарском перешейке между станцией Сальково и Сапунцевым укреплений было больше. Здесь успели построить металлические надолбы, противотанковый ров и установить до 8 рядов проволочных заграждений. Район прикрывался двумя железобетонными ДОТами. Оборонительные позиции здесь занимали два батальона 876-го СП, поддерживаемые дивизионами 852-го АП. Третий батальон 876-го СП был выдвинут вперед, в район Новоалексеевки. Сам Перекопский перешеек обороняли два стрелковых полка, занимавших довольно необычный трехэшелонный оборонительный порядок. Их поддерживали 498-й ГАП и 434-й АП (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 97).

Первые столкновения с противником, произошедшие у Чонгарского перешейка и на Арабатской стрелке, показали, что готовность частей армии к встрече с врагом довольно условна.

События под Новоалексеевкой и взятие Сальково произвели сильное впечатление на командование 51-й армии. Через шесть часов после начала боев у Чонгарского перешейка командующий армией принял решение о создании оперативной группы, которую можно было бы использовать в случае возможного прорыва немцев на правом, наиболее слабом фланге оборонительных позиций.

В состав группы включались 271-я СД, 3-я КСМСД и 42-я КД. Группа должна была быть готова «контратаковать противника в направлениях Чонгарского полуострова, центра Сиваша и Перекопского перешейка, а также к уничтожению десантов врага».

Командование оперативной группой было поручено заместителю командующего генерал-лейтенанту Батову.

Как писал впоследствии в воспоминаниях сам Батов, о своем назначении он узнал лишь на следующий день. С направлениями наиболее вероятных ударов противника ясности по-прежнему не было:

«Генерал-полковник сказал, что после вчерашних событий он решил создать оперативную группу войск, командовать которой поручает мне.

– Ваша задача быть готовым к удару противника в направлении Чонгарского полуострова и центра Сиваша…

– Вы ждете удара именно там, товарищ командующий?

– Да. Разумеется, не исключена возможность действий оперативной группы и в направлении Перекопа, а также западного побережья Черного моря».

Несмотря на то что вновь создаваемая группа получила задачу готовиться к нанесению удара в северном направлении, командующий не решился выдвинуть всю группу на это направление, а ограничился лишь незначительной перегруппировкой отдельных ее частей. Мототанкетный полк был выдвинут в район Филатовки и Тихоновки, 865-й СП 271-й СД – в район Уржина и Карповой Балки, а ее 867-й СП – в район Ишуня. 42-я кавдивизия переводилась в район Джурчи. Один из мотополков 3-й КСМСД вместе с артполком выдвигался в Айбары, танковый полк – к совхозу Симферопольский. Второй мотополк оставлялся в Симферополе «в готовности к выдвижению на машинах в район по указанию командира дивизии». Конная группа генерал-майора Аверкина получила приказ подготовиться к «быстрейшему выдвижению для контрудара в полосе 276-й СД».

Командующему ЧФ предписывалось «с 16.9 иметь в готовности группу кораблей в Каркинитском заливе для дальнейших огневых нападений и поражения подходящих колонн тяжелой артиллерии и боевых порядков противника». Силы Азовской флотилии должны были в случае необходимости подтянуться к Арабатской стрелке.

Также было решено развернуть на Литовском полуострове 2 батальона 9-го СК и подготовить автотранспорт для возможной переброски резервного полка на усиление обороны 276-й СД.

На всякий случай решено было воспретить немцам бомбить этот участок фронта, для чего по бомбардировщикам противника над правым флангом позиций 9-го СК должны были наноситься массированные удары крупными группами истребительной авиации. Удары должны были наноситься объединенными силами армейской и флотской истребительной авиации так, чтобы в состав каждой группы входило не менее 50 машин.

Бомбардировочная авиация получила задачи всеми силами препятствовать сосредоточению сил противника для атаки Чонгарского и Перекопского перешейков и даже разрушить переправы через Днепр у Каховки и Херсона, чтобы не допустить подход резервов к противнику и затруднить ему снабжение (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 104).

Однако очень скоро задачи оперативной группы были снова изменены на возможную борьбу с вражескими десантами, а сама она превратилась в резервную оперативную группу. Не последнюю роль в этом сыграла и директива Ставки от 17 сентября:

«ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 002064 КОМАНДУЮЩЕМУ 51-й АРМИЕЙ С ТРЕБОВАНИЕМ ДОЛОЖИТЬ ОБСТАНОВКУ

17 сентября 1941 г.

Немедленно сообщите:

1. О причинах, конкретных виновниках фактов захвата 15.09 ст. Сальково и прорыва 16.09 на Арабатскую стрелку мелких частей противника – как пунктов, находящихся в глубине обороны 276 сд.

2. Какие меры приняты в отношении окруженного в районе Н[ово] Алексеевки 3/876 сп, а также подразделений 873 сп в Геническе?

3. Объединяет ли Батов командование опергруппой и 9 ск? Если нет, то кто командует последним?

4. Как Аверкин будет осуществлять управление конной группой из 40 и 48 кд?

5. Остаются ли за 48 кд намечаемые планом действия по обороне Керченского полуострова?

6. Полностью ли закончены оборонительные сооружения на перешейках по представленной Вами 12.09 схеме?

Б. ШАПОШНИКОВ»

(ЦАМО, ф. 48а, оп. 3408, д. 15, л. 444–445. Подлинник).

В ответ на нее командующий 51-й армией 21 сентября сообщил начальнику Генерального штаба: «Генерал-лейтенант Батов, являющийся моим заместителем, командует резервной оперативной группой в составе 271 сд, 3 мсд и 42 кд, предназначенной для контрударов на северном и на Евпаторийском направлениях… Конная группа генерал-майора Д.И. Аверкина будет использована для нанесения контрудара преимущественно на Чонгарском и, в случае нужды, на Керченском направлениях».

Таким образом, северное направление опять перестало быть главным в планах советского командования. Оперативная группа стала рассматриваться как резервно-оперативная и снова предназначалась для нанесения удара по нескольким угрожаемым направлениям, почему и не продвигалась к перешейкам.

И на этом направлении опять не было никаких резервов. Их не имелось ни на всей тридцатикилометровой глубине перешейка, ни на промежуточном рубеже Будановка – Филатовка, где части 9-го корпуса успели отрыть окопы, ни в Армянске, ни на Ишуньских позициях. Роковая роль подобных решений стала ясна всего через два дня.

Но для командования 51-й армии подобное поведение было вполне логичным – оно очень быстро сочло захват Сальково случайностью и снова вернулось к своему августовскому убеждению, что у противника не хватит сил прорваться в Крым. В разведсводке штаба армии от 23 сентября говорилось, что «противник, продолжая прикрываться на Крымском направлении, проявляет главные усилия на Мелитопольском направлении».

До начала немецкого наступления оставалось меньше суток.