Текст книги "Крым 1941. Битва за перешейки"

Первые резервы (26 сентября)

В 5 утра над Перекопом снова появилась вражеская авиация. Теперь немцы активно бомбили ближние тылы, стараясь нарушить управление войсками, затруднить работу артиллерии и разгромить имеющиеся скудные резервы еще до их ввода в бой.

Немецкая артиллерия в течение двух часов обстреливала укрепления на турецком валу, стараясь максимально облегчить задачу своей пехоте. Около семи часов утра немецкая пехота при поддержке штурмовых орудий перешла в наступление. На этот раз в бой были введены части свежей 50-й пехотной дивизии.

Основной удар снова наносился по позициям 361-го СП на турецком валу, являющемся самым слабым звеном в обороне 156-й дивизии. Вал занимал третий батальон полка, наименее пострадавший в предыдущих боях. Его поддерживали остатки первого и второго батальонов, частично сохранившие свои огневые средства.

Терять было уже нечего, и подразделения полка, опиравшиеся на немногочисленные ДЗОты, вели по противнику интенсивный огонь из всех видов оружия до полного израсходования боеприпасов. Это позволяло сдерживать продвижение противника. Около 10 часов утра от командиров батальонов и от артиллеристов стали поступать доклады о том, что в подразделениях заканчиваются боеприпасы. К этому времени противнику удалось уничтожить все уцелевшие за два дня боев полковые орудия.

Начальник полковой артиллерии капитан Эйвазов, когда командовать стало уже некем, отыскал на огневых позициях последнее уцелевшее орудие. Боеспособным его можно было считать весьма условно – на нем был разбит накатник. Все расчеты были уже уничтожены, но снаряды еще оставались, и прицельные приспособления были целы. Эйвазов открыл огонь из этого орудия, после каждого выстрела накатывая ствол вручную, и стрелял до тех пор, пока не погиб.

С каждой минутой бойцов в 361-м полку оставалось все меньше. Полковник Бабиков бросил в бой весь личный состав полка, включая все тыловые, штабные и обслуживающие подразделения. Но еще через полчаса немцы все-таки прорвали линию обороны полка, сделав это на самом выгодном участке – у моря. Здесь атакующие подразделения противника не попадали под перекрестный огонь – обстреливать их можно было только с фронта и с правого фланга.

Смяв левый фланг 361-го СП, немцы быстро сбили его с занимаемых позиций и продолжили движение на Армянск, где еще накануне вечером располагался командный пункт оперативной группы. После прорыва немцев КП пришлось перенести в Будановку.

Несмотря на серьезность сложившегося положения, 5 флотских батарей в этот день стреляли по противнику гораздо осмотрительнее, чем в предыдущий – флот получил приказ наркома ВМФ, требующий «обязать начальников тылов, командиров соединений и флагманских артиллеристов систематически тщательно контролировать расход боезапаса и износ пушечных стволов, чтобы это учитывалось при использовании корабельной артиллерии».

Из-за недостаточных глубин Перекопского залива поддерживать обороняющихся огнем с моря могли только тральщики, которые в силу слабости зенитного вооружения могли вести обстрел противника лишь в темное время суток.

Канонерские лодки Азовской флотилии «Рион», «Дон», тральщик «Войков» и катерный тральщик «Тайфун» поддерживали обороняющихся со стороны Арабатской стрелки. При этом тральщик «Войков» в районе Кирилловки сжег два мотобота с разведкой противника.

Для оказания огневого содействия сухопутным войскам, оборонявшим Перекопские позиции, была привлечена почти вся морская авиация, базировавшаяся в Крыму. Тральщики по ночам вели артиллерийский обстрел района сел Чурюм и Хорлы, однако их стрельба по площади без корректировки большого ущерба противнику не причинила.

Не имея возможности максимально использовать корабли и береговую артиллерию, Военный совет ЧФ бросил на перешеек всю имевшуюся авиацию, получив разрешение наркома ВМФ «не бомбить такие объекты как Бухарест, Сулин и т. п.».

Ночью шестнадцать МБР-2, три ДБ-3 и один ТБ-3 бомбили вражеские войска на Перекопском направлении. Благодаря темному времени суток потери среди этих устаревших машин оказались небольшими. Один МБР-2 не вернулся с задания и один разбился при посадке на свой аэродром, но его экипаж остался невредим.

Днем 11 пикирующих бомбардировщиков Пе-2 под прикрытием истребителей бомбили немецкие части в районе Перекопа. По докладам летчиков, было уничтожено 8 танков и 11 автомашин. Но это, конечно, было явным преувеличением. Самоходные установки, которые часто принимались за отсутствовавшие у противника танки, потерь в этот день не понесли. В боях по-прежнему принимали участие 15 машин.

Фрайдорфская группа истребительной авиации в этот день активно прикрывала воздушное пространство над Перекопом, стараясь обеспечить готовящийся контрудар. После гибели 25 сентября 14 танков стало ясно, что без надежного прикрытия контрудары, наносящиеся малыми силами, будут сорваны авиацией противника. Весь день группа вела воздушные бои над перешейками, сделав 60 самолетовылетов. В воздушных боях, по докладам пилотов, были сбиты четыре истребителя Ме-109 и один пикирующий бомбардировщик Ю-87. Еще два Ме-109 и один Ю-87 удалось подбить. Сама группа потеряла в воздушных боях три истребителя.

Народный комиссар ВМФ приказал Военному совету ЧФ использовать авиацию флота только для помощи 51-й армии и Одессе и для разведки моря.

Командир дивизии генерал-майор Черняев ввел в бой свой резерв, батальон 530-го СП, ранее прикрывавший Литовский полуостров. Свежему батальону удалось отбросить противника к турецкому валу, но силы были слишком неравны. Локализовать прорыв не удалось. Батальон понес большие потери во время контратаки и скоро стал откатываться назад вместе с остатками 361-го СП.

Поддерживаемые самоходными орудиями немцы, прорвав вторую полосу обороны, стали быстро наращивать темпы наступления. Через несколько часов бои завязались уже на окраинах Армянска и Волошина.

Видя, что фронт окончательно прорван и противник увеличивает глубину прорыва, Черняев вынужден был сделать то же самое, что незадолго до этого сделал Бабиков. В бой были введены вспомогательные подразделения 156-й СД. Во второй контратаке участвовали остатки разведбата, две роты саперного батальона и химрота дивизии.

Этой контратакой удалось приостановить натиск немцев на Армянск. Как и в Кантемировке, немецкие самоходки не пошли в населенный пункт, и на северо-западной окраине города завязались упорные бои. Борьба шла за каждый дом и даже за каждый глиняный забор, за все, что могло служить хоть каким-то укрытием от пуль и осколков. Кладбище на окраине города по нескольку раз переходило из рук в руки. За него отчаянно боролись уцелевшие бойцы отошедшего сюда 361-го СП. В бою приняли участие все оставшиеся в живых бойцы, командиры и политработники.

Продвижение противника по открытой местности оказалось настолько быстрым, что часть артиллерии не успела сменить позиции. В наиболее тяжелом положении оказался 498-й гаубичный полк. Немецкая пехота успела выйти к позициям полка и к его наблюдательному пункту.

Командир полка полковник Хаханов доложил по телефону с полкового НП генерал-майору Черняеву: «Немецкие автоматчики в пятидесяти метрах от меня. Занял круговую оборону». Отбиваясь огнем карабинов и гранатами, артиллеристы смогли отбросить прорвавшихся немцев от своих позиций. Во время боя у наблюдательного пункта Хаханов был ранен, и командование полком принял подполковник Сомов.

Несмотря на вынужденное отступление, которое чаще всего проходило неорганизованно, дивизия сумела сохранить половину своих орудий. Возможно, это связано с тем, что в этот день советской авиации наконец удалось прикрыть позиции дивизии с воздуха.

На правом фланге ситуация была несколько менее тяжелой. 417-й СП тоже не смог удержать занимаемых позиций, но понес несколько меньшие потери. Не выдержав массированного огня противника, который (огонь) после отхода левого соседа велся уже и во фланг полка, батальоны отошли к расположенным за турецким валом деревне Щемиловка и старой Генуэзской крепости.

До 12 часов дня немцы не могли продвинуться на этом направлении. Но после того как 361-й полк и поддерживавшие его подразделения были отброшены к Армянску, немцы стали обстреливать деревню с двух сторон и в конце концов ворвались на ее окраины. Первый батальон 417-го полка, защищавший деревню, был вынужден начать отход. Заметивший со своего НП, что бойцы оставляют деревню, полковник Юхимчук пошел навстречу батальону. Найдя в боевых порядках командовавшего батальоном капитана Ткаленко, командир полка очень спокойно поинтересовался у него, в чем дело.

«Жмут, сил нет!» – ответил комбат. На что Юхимчук так же спокойно возразил: «Ты ошибаешься, есть еще силы. Пошли!» – и направился к деревне. Организованной командиром полка контратакой немцев удалось выбить из деревни. При этом пехота противника понесла такие большие потери, что не получавший никаких подкреплений батальон Ткаленко смог продержаться в деревне еще три часа. Потом немцы снова стали его теснить.

В критический момент к полю боя стали подходить батальоны 442-го СП 106-й СД, которым командовал полковник Фёдоров. Остальные части по-прежнему находились на марше. После 11 часов утра генерал-лейтенант Батов вынужден был изменить план ввода в бой частей оперативной группы.

Первоначально предусматривалось нанести по прорвавшемуся противнику два удара, охватывая Армянск справа и слева. Восточнее города должны были наступать с рубежа Пятихатка – Филатовка – Карпова Балка 42-я кавалерийская, 271-я и 106-я стрелковые дивизии.

172-я дивизия с 5-м танковым полком должна была наступать западнее Армянска с рубежа Заливное – Будановка. Однако времени на сосредоточение всей оперативной группы уже не оставалось. Продвижение противника 26 сентября оказалось стремительным, а силы, которыми располагал противник для ввода в прорыв, были неизвестны. Существовала опасность, что, окончательно смяв 156-ю СД, немцы могут попытаться с ходу захватить Ишуньские позиции.

Узнав, что полк прибыл вместе с полковой артиллерией и приданным противотанковым дивизионом, взвесив все «за» и «против», Батов не стал ждать подхода основных сил дивизии. Командующий оперативной группой сразу же поставил Фёдорову задачу вместе с 417-м полком атаковать противника в районе Щемиловки и старой крепости, а затем овладеть и Кантемировкой.

Поставленная задача явно не соответствовала сложившейся обстановке. Без поддержки авиации и отставшей дивизионной артиллерии один-единственный полк 106-й дивизии не мог долго удерживать Щемиловку. Но Батов надеялся на то, что за это время успеют подтянуться остальные дивизии оперативной группы.

Так как 417-й СП уже исчерпал практически все возможности к сопротивлению и в любой момент мог начать отход, первый удар был нанесен даже не всем 442-м полком, а лишь одним его батальоном, который первым прибыл к месту боя.

Удар на Щемиловку оказался успешным. Имевшихся в деревне и старой крепости сил противника не хватило, чтобы отразить атаку свежего батальона, имеющего достаточное количество боеприпасов. Бойцы очищали от противника улицу за улицей. Выбить советские подразделения из деревни немцы смогли только после массированного удара по ней авиации, в котором участвовало до 50 машин. Но вскоре подошли остальные два батальона полка и окончательно выбили немцев из деревни и крепости.

Во второй половине дня к району боев подошел 865-й полк 271-й СД. Имея в своем распоряжении два свежих полка, Батов решил вернуться к первоначальному плану контрудара с двух направлений, несколько уменьшив первоначальные задачи соответственно имевшимся в его распоряжении силам. 865-й СП получил задачу атаковать в направлении кирпичного завода на северной окраине Армянска.

Одновременно с ними туда же, но с западной стороны должен был нанести удар 747-й СП 172-й СД. Оба полка вынуждены были рассчитывать лишь на собственную полковую артиллерию, так как артполки обеих дивизий еще не прибыли к месту боя.

Но даже без поддержки дивизионной артиллерии удар двух свежих полков явился полной неожиданностью для противника. Занимавшие Армянск части 46-й пехотной дивизии не выдержали атак с двух сторон, были вынуждены покинуть город и отойти к турецкому валу. Чтобы стабилизировать положение, немцы стали перебрасывать на этот участок ближайшие подразделения 73-й и 50-й пехотных дивизий. После подхода подкреплений противник смог снова занять большую часть Армянска. Упорный бой продолжался до вечера.

В наиболее тяжелом положении оказался 747-й СП. Часть была сформирована всего месяц назад, и ее бойцы не только не имели боевого опыта, но и не были должным образом обучены. Большинство командиров и политработников полка были из запаса и командование в бою представляли себе весьма смутно. Чтобы помочь Ерофееву в управлении, вместе с полком в бой пошли начальник штаба дивизии майор Жуковин и начальник оперативного отделения капитан Андреев. Но необученные подразделения все равно несли большие потери. Андреев получил тяжелое ранение и выбыл из строя, а Жуковин погиб от прямого попадания снаряда в его броневик. Комиссар полка Гнездилов был ранен и захвачен в плен. К ночи полк полностью утратил боеспособность и был отведен за Будановку. Также были отведены в тыл и остатки 361-го СП.

Контрудар на левом фланге силами двух полков не смог восстановить положение. Город снова был в руках противника. Позиции перед Армянском к вечеру заняли подошедшие части 42-й кавалерийской и 172-й стрелковой дивизий.

На правом фланге 417-й полк при поддержке 442-го смог удержать свои позиции, и противнику продвинуться здесь так и не удалось.

К концу дня в 417-м СП оставалось около 700 человек, а в 361-м – и того меньше.

Немцам не удалось опрокинуть правый фланг 156-й дивизии, но после глубокого прорыва противника вдоль Перекопского залива это уже не имело решающего значения.

В Ставке итоги дня вызвали недовольство, выразившееся в адресованной командующему 51-й армией директиве № 002369. Начальник Генерального штаба маршал Шапошников, подписавший директиву, несколько сгустил краски, указав Кузнецову на то, что «вследствие слабого укрепления перешейка противник быстро продвигается вперед. По существу, за один день противник взял Перекоп, овладел турецким валом и занял Армянск. Такое продвижение противника могу объяснить только недостаточной напористостью в обороне наших частей и, по-видимому, разрозненными контратаками группы Батова, не только не сбросившими противника с турецкого вала на север, но в результате приведшие к оставлению Армянска». О том, что сил для нанесения контрудара было явно недостаточно, в директиве не упоминалось. Но уже на следующий день Шапошников вернулся к этому вопросу.

Обстановка на Перекопе нервировала и флотское командование, опасавшееся, что при прорыве противника в Крым немцы смогут легко захватить почти беззащитный Севастополь.

При этом Военный совет Черноморского флота сам докладывал наркому, что «командование 51 армии и местные власти проявляют нервозность, непрерывно требуя помощи», считая, что «Крыму грозит серьезная опасность. Если противник прорвется через Перекоп или Чонгар, то наши наличные силы с их вооружением не смогут задерживать его дальнейшее продвижение, а все отойдут на Севастополь и Керчь». В связи с этим Военный совет считал целесообразным «положить, если потребуется, 50 000 человек, но с Перекопа и Чонгара не отходить» (Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. М.: Управление Военно-морского издательства НКВМФ СССР, 1945. С. 147).

Контрудар (27 сентября)

В ночь на 27 сентября командир оперативной группы Батов совместно с командирами прибывших дивизий провел рекогносцировку местности на месте предстоящего утром контрудара. Ни представителя ВВС, ни командующего артиллерией армии на ней не было. Не прибыл и начальник связи, но в целом положение со связью несколько улучшилось: командиры 42-й кавалерийской и 172-й стрелковой дивизий имели рации для связи с частями, в том числе с танковым полком, а с оперативной группой – через связных офицеров.

В целом план готовящегося контрудара не претерпел особых изменений. По-прежнему планировалось, охватив Армянск справа и слева, выйти на турецкий вал. При этом части 271-й СД, пользуясь тем, что глубокое вклинение противника в районе Армянска обнажило фланг занявшей его группировки, должны были нанести удар из района северо-восточнее Армянска, отрезав противнику путь отхода.

По самому Армянску должны были наноситься два удара с восточной стороны. 442-й СП должен был атаковать юго-восточную окраину города, а 42-я кавдивизия, обойдя справа, должна была атаковать его северо-восточную окраину. 172-я стрелковая дивизия, имевшая танки, должна была наступать слева от города, заняв Волошино и Суворово.

Сил для контрудара опять было недостаточно, причем положение усугублялось недостатком боеприпасов. В этой ситуации командир 42-й кавдивизии Глаголев предложил «извлечь преимущества из отсутствия преимуществ» и наступать без артподготовки.

Подобная тактика действительно неоднократно приводила к успеху 26 сентября. Противник не ожидал ни удара на Щемиловку, ни того, что советские части смогут отбить Армянск. Но достигнутые за счет внезапности успехи оказывались кратковременными. Уточнив обстановку, противник перебрасывал на угрожаемые участки подкрепления и сосредотачивал на них огонь артиллерии, в которой имел подавляющее преимущество.

Длительный же бой, ведущийся в тяжелых условиях, части оперативной группы выиграть не могли. У них для этого не хватало ни боевого опыта, ни подготовки.

Бойцы 42-й кавдивизии одни из немногих в оперативной группе имели довольно хорошую подготовку. Несмотря на то что сама дивизия была сформирована всего полтора месяца назад на Северном Кавказе, командир дивизии полковник Глаголев после прибытия в Крым постоянно проводил интенсивные тренировки. Бойцы дивизии уже были способны вести бой в довольно сложных условиях, но только в пешем порядке. Времени на конную подготовку не хватило. Как говорил об этом сам Глаголев, «несчастье в том, что большинство в коннице никогда не служили… это же пехота, посаженная на коня». Но тем не менее это уже была настоящая пехота, способная эффективно воевать, не неся при этом лишних потерь. Численность дивизии была небольшой, она насчитывала около 2000 сабель. Однако при этом люди в дивизию отбирались тщательно. В ней было 369 коммунистов, 573 комсомольца, боевой дух и дисциплина в дивизии были очень высокими.

271-я СД также имела неполную численность, в ней насчитывалось около 5000 человек, слабо обученных военному делу.

Один полк дивизии был оставлен для противодесантной обороны Симферополя, поэтому командир дивизии полковник Титов мог ввести в бой лишь пять батальонов неполного состава. Сформированная после начала войны в Орловском военном округе дивизия прошла сокращенный курс подготовки, имея ограниченное время для обучения.

Еще хуже с подготовкой обстояли дела в 172-й СД, которая, по сути, являлась ополченческой. Сформированная месяц назад в Симферополе, дивизия ранее называлась 3-й Крымской и лишь 19 сентября получила общевойсковой номер. Части дивизии не успели пройти даже минимальной подготовки, а большинство командиров были призваны из запаса. Уровень боеспособности дивизии наглядно продемонстрировали события 26 сентября, когда 747-й СП дивизии был полностью разгромлен за 6–8 часов боя.

Однако дивизия располагала танковым полком, в котором имелось 10 средних танков Т-34 и 56 легких плавающих танков Т-37 и Т-38. При наличии такого бронированного кулака оставалась надежда, что полки дивизии все же смогут выполнить поставленную задачу.

Контрудар решено было начать ударом 42-й кавалерийской дивизии, как наиболее подвижной и боеспособной. Ее полки в темноте скрытно обошли Армянск и до рассвета без единого выстрела внезапно ворвались в город. Несмотря на небольшие размеры города, в нем имелось немало строений, которые можно было с успехом использовать в качестве опорных пунктов. Таковыми являлись железнодорожный вокзал, здание депо и мастерских, кладбище, кирпичный завод на северной окраине и единственная в городе улица, застроенная каменными домами.

Слабо вооруженным кавалеристам было сложно выбивать противника из этих строений, хотя 42-я кавдивизия пустила в ход все имевшиеся минометы и даже 45-мм противотанковые пушки. С рассветом город атаковали батальоны 442-го СП 106-й СД. В ожесточенном бою на улицах города погиб комиссар полка Штоде.

Совместными усилиями стрелки и кавалеристы смогли отбросить противника на северо-запад. Занимавшие Армянск части 50-й и 73-й пехотных дивизий в девятом часу утра начали отходить из города.

Части 172-й СД смогли сосредоточиться на исходном рубеже от Чулга до Перекопского залива только перед рассветом. Части измученной маршем дивизии сменили занимавшие эти позиции остатки 156-й СД и вынуждены были без какого-либо отдыха перейти в наступление – действия 172-й и 271-й СД начались с восходом солнца.

Отложить наступление хотя бы на час было невозможно, так как кавдивизия и полк Фёдорова уже завязали бой в Армянске. Однако первоначально продвижение 172-й дивизии оказалось довольно быстрым, так как дорогу ей прокладывали танки 5-го танкового полка.

5-й танковый полк при поддержке пехоты атаковал Кулу (Волошино). Так как противник после атаки разведбата 156-й СД уже знал, что на этом участке действуют советские танки, Баранов решил применить не регламентированный уставами тактический прием. В первой волне атакующих пошли 10 плавающих танков, за которыми, построившись уступом назад, двигались 10 Т-34. Целью такого построения было любой ценой постараться сохранить Т-34. В Крыму больше не было таких машин, а только они могли успешно бороться со штурмовыми орудиями противника.

Низкие силуэты плавающих танков прикрывали корпуса и ходовую часть средних танков от огня противника, при этом «тридцатьчетверки» могли с ходу вести огонь из орудий поверх приземистых Т-37 и Т-38. Ввиду важности этой атаки и необходимости уберечь «тридцатьчетверки» от огня противника, за боем наблюдал начальник автобронетанкового управления 51-й армии генерал-майор Борзилов.

Понимая, что подобная атака гибельна для плавающих танков, танкисты всех машин рванулись к деревне на максимальной скорости, стремясь как можно быстрее сблизиться с противником, не останавливаясь. Немецкие орудия и минометы открыли интенсивный огонь, ведя его не только по танкам, но и позади их боевых порядков – стараясь отсечь от них пехоту.

И пехота действительно залегла. Это заметил наблюдавший за ходом боя Борзилов. Он подъехал к боевым порядкам залегшей пехоты и, выскочив из автомобиля как был – в парадной шинели и парадной фуражке, стал поднимать залегших бойцов. Но огонь противника был слишком интенсивным. Борзилов был убит осколком снаряда, и даже бросившиеся выносить его из боя бойцы могли передвигаться только ползком.

5-й танковый полк не мог ожидать стрелков на простреливаемом участке, и его машины вошли в Волошино без пехоты. Танки не двигались по улицам, а врывались во дворы, давя укрывшихся за плетнями и сараями немцев. Средние танки один за другим давили гусеницами и таранили корпусами хрупкие глинобитные домишки, из которых в основном и состояла эта небольшая деревня. Плавающие танки, один за другим выходившие из строя от снарядов и гранат противника, вели беглый огонь по укрытиям немецких пехотинцев. Всю деревню заволокло густыми облаками желтой пыли от разрушенных домов, смешанной с дымом от горящих танков. В этой полумгле, ревя моторами и непрерывно стреляя из пулеметов, носились во все стороны советские машины.

Танк командира полка майора Баранова один за другим раздавил два глинобитных домика, но таран третьего закончился неудачно. Крыша мазанки, осев, обвалилась на машину. Механик – водитель решил сдать назад, но при движении задним ходом снарядом или гранатой противника был разбит ленивец правой гусеницы, от которого уцелела только половина. Машина потеряла подвижность. Опасаясь, что остановившийся танк будет легко уничтожен противником, Баранов дал команду покинуть его через нижний люк.

Однако немецкие пехотинцы уже бежали к танку. Они окружили машину и стали барабанить по броне прикладами, требуя открыть люки и сдаться. Танкисты не отвечали. Тогда немецкие пехотинцы подвели к танку пленного красноармейца, захваченного на подступах к деревне, надеясь, что он уговорит танкистов сдаться. Но пленный, как вспоминали впоследствии водитель танка Топоридзе и сам Баранов, крикнул: «Меня не жалейте, я теперь без пользы, давите их».

Баранов отдал водителю приказ: «Давай вторую скорость, крути влево!» Танк, взревев мотором, повернулся на месте, давя всех, кто находился у брони. Провернув танк почти на 360 градусов, механик машинально дал полный ход, стараясь избежать бросаемых противником гранат. К удивлению всего экипажа, машина тронулась с места и пошла вперед, несмотря на разбитый ленивец и громкий стук гусеницы, готовой сорваться в любую минуту. Но чиниться было некогда и негде. Командирский танк догнал остальные машины и снова принял участие в бою.

После того как танки ворвались в деревню, огонь противника ослаб и к Волошино подтянулись советские стрелки. Бойцы без труда разбили в деревне остатки немецкой пехоты, а танки выдвинулись дальше, в сторону следующей деревни, Суворово, от которой уже двигалось на автомашинах и мотоциклах немецкое подкрепление.

Удар танков опрокинул мотопехоту противника, хотя немцы яростно отстреливались, ведя огонь по смотровым щелям. После боя выяснилось, что на многих машинах все триплексы потрескались от попаданий пуль. Поддерживаемые танками бойцы дивизии на плечах бегущего противника заняли Суворово. К вечеру части дивизии закрепились на северных окраинах Армянска, в районе кладбища и кирпичного завода.

Части 271-й СД сумели за день продвинуться на 2 километра севернее Армянска и к половине шестого вечера вели бои за южные окраины деревни Демиловка.

Однако немцы быстро сориентировались в сложившейся ситуации. Они сосредоточили в боевых порядках лучших стрелков. Их пулеметы начали охоту за советскими командирами, находившимися в первых рядах атакующих частей. Командиры стрелковых подразделений были выбиты в первые же часы боя. Их пришлось заменять командирами из вспомогательных и тыловых подразделений, но они тоже быстро выходили из строя.

За день боев дивизия потеряла половину всех своих командиров. При этом общие потери личного состава оказались совсем небольшими для интенсивно ведущегося наступления и составили всего 15 %.

Подобная тактика произвела сильное впечатление на советское командование. Командир оперативной группы генерал-лейтенант Батов, командовавший в финскую войну корпусом, доложил командующему армией, что «в Армянске “кукушки”, их уничтожают и днем и ночью». По приказу Батова бойцы прочесывали чердаки всех домов в поисках оставленных противником снайперов.

42-я кавдивизия, действуя в пешем строю, сумела к 16 часам дня продвинуться на такое же расстояние, как и 271-я. Почувствовав в действиях дивизии потенциальную угрозу, немцы сосредоточили против нее значительные количества минометов и артиллерии. При поддержке артогня немецкая пехота начала настойчивые контратаки, и через час дивизия вынуждена была начать отход к окраинам Армянска. Это позволило ей избежать больших потерь. За весь день дивизия потеряла не более 20 % личного состава.

После 17 часов противник успел провести перегруппировку, подвез достаточно снарядов и смог подтянуть к месту боев столько дополнительных сил, что начал при активной поддержке артиллерии атаки на всем протяжении линии фронта. Впрочем, особого успеха немцы добиться в этот день так и не смогли. Несмотря на поддержку танков, части 172-й СД к вечеру снова оставили Суворово и Волошино, но тоже смогли избежать значительных потерь. Части 42-й кавдивизии удерживали северную окраину Армянска. 271-й дивизии тоже удалось не допустить значительного отхода на своем участке; правда, у кирпичного завода она удержаться не смогла и отошла к Щемиловке, но также избежала больших потерь.

В целом особых успехов за первый день советского контрнаступления не удалось добиться ни той, ни другой стороне. Советские части не смогли выйти к турецкому валу, на котором, используя его 20-метровую высоту и опираясь на многочисленные полевые укрепления, можно было бы занять прочную оборону по всей линии фронта. Но при этом они не понесли больших потерь и были в состоянии продолжать как оборонительные, так и наступательные действия. Однако оперативная группа не имела каких-либо резервов. Сложившееся равновесие оказалось шатким и могло нарушиться в любую минуту.

В течение ночи семь ДБ-3 и двадцать четыре МБР-2 бомбили войска противника на Перекопе. Чтобы уменьшить активность вражеской авиации, наносились удары и по аэродромам противника. Были произведены налеты на аэродромы Берислав, Шевченко и Чаплинка. Но эффективность этих ударов, наносившихся в ночное время, оказалась невысокой. На аэродроме Берислав было замечено прямое попадание в самолет, на аэродроме Чаплинка выведено из строя шесть прожекторов.

Днем двенадцать Пе-2 в сопровождении двадцати двух ЛаГГ-3, поддерживая контрудар группы Батова, нанесли удар по немецким частям на Перекопском перешейке. В районе турецкого вала было выведено из строя четыре орудия, три автомашины, подавлена батарея, уничтожены три орудия полевой артиллерии и до двух взводов пехоты.

Фрайдорфская группа истребительной авиации бомбила и штурмовала войска противника на Перекопском перешейке и прикрывала наши войска в районе Армянска, сделав 53 самолетовылета. При этом, по докладам летчиков, были уничтожены десять автомашин, батарея полевой артиллерии, две роты пехоты и сбит один Ю-87 противника. Собственные потери составили четыре машины.

Озабоченные возросшей активностью советской авиации, немцы также решили принять контрмеры. С 13 часов 30 минут до 15 часов 00 минут авиация противника, пользуясь своим превосходством в воздухе в дневное время, бомбила аэродромы Сарабуз, Кача и Евпатория. При этом эффективность ее действий оказалась немногим выше советской.

На аэродроме Сарабуз было убито три и ранено двадцать человек, незначительно повреждены два ангара, выведены из строя три автомобиля обеспечения, водомасляный заправщик, повреждены один самолет У-2 и один трактор. На аэродроме Кача был поврежден один МиГ-3.