Текст книги "Крым 1941. Битва за перешейки"

Канонерские лодки Азовской военной флотилии «Рион» и КЛ-4 поддерживали наши сухопутные части в районе Арабатской стрелки; КЛ-4, ТЩ «Войков» и КАТЩ «Тайфун» – в районе озера Молочное и острова Бирючий (Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. М.: Управление Военно-морского издательства НКВМФ СССР, 1945. С. 150).

Чтобы усилить зенитное прикрытие 51-й армии, Военный совет ЧФ приказал командиру Керченской ВМБ немедленно погрузить на железнодорожные платформы 54-й зенитный дивизион и направить его на Перекоп, в распоряжение генерал-лейтенанта Батова.

Заместитель народного комиссара ВМФ вице-адмирал Левченко доложил народному комиссару о тяжелом положении на Перекопе и о необходимости оказания немедленной помощи войскам 51-й армии. Левченко также обратил внимание на недостаточную обеспеченность 51-й армии зенитной артиллерией. По его мнению, от флота необходимо было дать армии хотя бы три зенитных батареи и дополнительно полк морской пехоты. В это же время заместитель начальника ГМШ сообщил начальнику штаба ЧФ, что, по данным разведывательного управления Генерального штаба РККА, немцы готовили воздушный десант в Крым. В Болгарии были сосредоточены три немецких авиадивизии и парашютные войска, в Варне и Бургасе – тяжелые бомбардировщики и транспортные самолеты. Эта информация, доведенная до командующего 51-й армией, опять повлияла на планы ввода в бой частей армии, по-прежнему вынуждая Кузнецова держать значительные силы на случай высадки крупных десантов противника.

Учитывая «недостаточную стойкость частей 51-й армии» и опасность прорыва противника в Крым, Военный совет ЧФ попросил народного комиссара ВМФ через Генеральный штаб РККА принять меры по строительству оборонительной линии на полуострове Тамань, «где к этому времени не было даже наших войск».

По мнению Военного совета, «противник, ворвавшись в Крым, на плечах нашей армии мог проскочить и на Тамань». Заодно Военный совет ЧФ просил наркома воздействовать и на командование Северо-Кавказского военного округа, «чтобы оно поняло эту опасность и приняло необходимые меры» (Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. М.: Управление Военно-морского издательства НКВМФ СССР, 1945. С. 149).

Бои за Армянск (28 сентября)

28 сентября было суждено стать последним днем боев за Перекопский перешеек. В 8 часов 30 минут оперативная группа генерал-лейтенанта Батова снова начала контрнаступление на всем фронте.

Наибольший успех снова был достигнут в районе Армянска, где действовали танки 5-го полка. Танкисты Баранова смогли выйти к турецкому валу, перевалили за него и перерезали дорогу Армянск – Чаплинка. Танкисты погнали противника вспять, к первой линии обороны, имея задачу выйти в предполье и снова захватить «Червоный чабан». При пересечении противотанкового рва одна из «тридцатьчетверок» намертво застряла в собственном противотанковом препятствии, и ее пришлось уничтожить.

Выйти к первой линии танковый полк не смог, однако он занял оборону в районе противотанкового рва и при поддержке частей 172-й СД не допускал на своем участке продвижения противника к турецкому валу. Западнее его позиций части кавдивизии и 271-й дивизии вышли к турецкому валу, но дальше продвинуться не смогли. Особенно большие потери понесли при этом части 217-й СД.

В 17 часов 30 минут немецкая авиация произвела массовый налет на наступающие части 172-й стрелковой дивизии и сумела нанести им большой урон, несмотря на то, что в воздушном бою с истребителями прикрытия несколько немецких пикировщиков были сбиты.

В 18 часов в направлении Деде противник контратаковал не успевшие оправиться после налета советские части своими свежими батальонами из состава 22-й пехотной дивизии, действовавшими при поддержке штурмовых орудий. Части оперативной группы начали отход.

Командующий армией генерал Кузнецов продолжал надеяться на то, что возобновление немецкого наступления окажется временным, силы противника быстро иссякнут и частям армии удастся каким-то образом снова перейти к контратакам. Его доклад в Генштаб, сделанный через полчаса после начала немецкого наступления генералу Вечному, был необычайно противоречив и непоследователен: «Сегодня шли упорные бои. Наши части овладели Армянском… На ночь мы готовим развитие атаки. Сейчас доложил Батов, что противник силами пяти-шести свежих батальонов перешел в контратаку. Наши части отходят на Деде. Резервов на этом участке нет… Буду продолжать борьбу на Ишуньских позициях. Туда направляю все, что возможно направить».

Вечный так и не разобрался в том, что же собирается предпринять командующий армией – развивать атаки или отходить вследствие атак противника. Никакой реакции на доклад командующего не последовало. В 19 часов 15 минут Кузнецов снова связался с Вечным и высказался еще более замысловато, чем в прошлый раз: «Прошу доложить Ставке, что я буду выполнять данную мне директиву до последнего бойца. Но если противник прорвется через Ишуньские позиции, то следующий рубеж до северного предгорья на территории Крыма подготовить ни временем, ни средствами не располагаю, так как с 20 августа и до начала боев было все сосредоточено на севере».

Снова начались ожесточенные бои на окраинах Армянска – в районе кирпичного завода и кладбища, превращенных в импровизированные опорные пункты. Эти удобные для обороны позиции снова по нескольку раз переходили из рук в руки. В этих жестоких боях 42–я кавалерийская дивизия потеряла почти все свои орудия, уцелели только два. В городских условиях обе стороны активно применяли обходы и охваты, и после быстрого изменения обстановки орудия часто не успевали вывозить. Еще накануне, 27 сентября, бойцы дивизии оставили в городе 3 орудия, которые потом сумели вернуть. Отступать приходилось так быстро, что даже более легкие станковые пулеметы было некогда катить. Их снимали со станков и бегом выносили на себе.

В 9 часов вечера Армянск окончательно перешел в руки противника.

В этот день советская авиация проявила наибольшую активность за все дни боев. Ночью пятнадцать МБР-2 бомбили войска противника на Перекопском перешейке и аэродром в Чаплинке.

Днем четырнадцать Пе-2 в сопровождении тринадцати ЛаГГ-3 и двух У-2 бомбили вражеские войска на Перекопском перешейке; в районе Кантемировки было уничтожено восемь автомашин и до роты пехоты, а в районе Кула – десять автомашин и до батальона пехоты противника.

Во второй половине дня четырнадцать Пе-2 повторили налет и в сопровождении девяти ЛаГГ-3 бомбили немецкие войска на Перекопском перешейке.

По докладам летчиков, было уничтожено четырнадцать автомашин, три орудия и рота вражеской пехоты.

Фрайдорфская группа истребительной авиации днем бомбила и штурмовала войска противника на Перекопском перешейке и прикрывала наши войска. Однако сорвать массированный вечерний налет немецкой авиации истребители не смогли. Всего было сделано 102 самолетовылета. Во время них были уничтожены и выведены из строя пять бронемашин, восемь автомашин и рота вражеской пехоты. В воздушных боях были сбиты три Ю-87, один Ме-109 и подбит один Ме-109. При этом было потеряно два истребителя.

Ночью Кузнецов наконец получил из Ставки долгожданное разрешение на отход в Пятиозёрье, после чего командующий оперативной группой приказал отвести 271-ю и 172-ю стрелковые и 42-ю кавалерийскую дивизии в район Пятиозёрья и перейти там к обороне.

В изданном в этот день приказе по армии не было ни слова о том, что придется оставить Перекоп. В нем вообще ничего не говорилось о реальном положении дел. Вводя в заблуждение Ставку и Генеральный штаб, Кузнецов вводил в заблуждение и собственные войска, скрывая от бойцов истинное положение дел.

Кратко упомянув о том, что «войска армии пятый день ведут упорные бои», командующий приказал «объявить всем, что 27.09 наши части оружейным огнем сбили четыре бомбардировщика противника… что противник на Перекопе понес потери убитыми 8 тысяч человек и ранеными более 20 тысяч. Нашими соседями севернее Сиваша также нанесено тяжелое поражение противнику».

Одновременно генерал-полковник требовал расстреливать за оставление поля боя и уход в тыл, так как «есть отдельные факты, когда отдельные красноармейцы и даже командиры уходят в тыл». Через несколько часов после выхода этого приказа, просто дышавшего оптимизмом, части армии получили распоряжение об отходе с занимаемых позиций.

Если бы 156-я дивизия, имевшая слишком протяженный для всего двух ее полков фронт обороны, не оказалась наедине с двумя полнокровными немецкими дивизиями, вовремя получавшими подкрепление, и если бы оперативная группа не вводилась в бой по частям, исход боев за Перекопский перешеек мог бы быть иным.

Прорыв глубокоэшелонированной обороны двух-трех советских дивизий, имеющих в качестве резерва группу из двух дивизий, потребовал бы от противника значительно больших усилий, длительного времени и повлек бы за собой более тяжелые потери.

Но и пятидневное сражение за Перекоп не было напрасным. Пять немецких дивизий, веденных в бой командующим 11-й армией Манштейном, понесли тяжелые потери и потеряли пробивную способность. Противник сумел ворваться в Крым, но захватить его с ходу не смог.

Для Военного совета ЧФ отход с Перекопских позиций не явился неожиданностью – еще 27 сентября «ввиду создавшейся обстановки» командующий ЧФ приказал батареям береговой обороны Ак-Мечетского сектора сражаться с врагом до последней возможности и принять меры к обороне с суши. Командирам этих батарей разрешалось в исключительных случаях, по особому приказанию, а при отсутствии связи – по своему усмотрению, принимать решения об уничтожении батарей.

Вопрос с подкреплениями для Крыма по-прежнему решен не был. И пока он рассматривался Ставкой, в Крым поступало только то, что мог дать для защиты полуострова флот.

Заместитель начальника ГМШ сообщил Военному совету ЧФ, что 28 сентября в 51-ю армию направлялись вооруженные маршевые роты «с сильной партийно-комсомольской прослойкой»: две – из Абинской, четыре – из Армавира, одна – из Майкопа и шесть – из Белой Калитвы. Все роты направлялись в Новороссийск, откуда ЧФ должен был перевезти их в Севастополь.

В связи с тем, что через два дня в Новороссийск и Ейск должны были прибыть части стрелковых дивизий для Крыма, заместитель начальника ГМШ предложил Военному совету ЧФ подготовить их погрузку в Ейске и выгрузку в Керчи, то же самое сделать в Новороссийске и Севастополе. В Ейск и Новороссийск ежедневно должны были прибывать по пять железнодорожных эшелонов (Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. М.: Управление Военно-морского издательства НКВМФ СССР, 1945. С. 150).

Отход

Передышка (29 сентября)

29 сентября Военный совет ЧФ доложил Сталину, что положение 51-й армии на грани катастрофы – «часть ее дивизий без оружия, командование их чувствует себя неуверенно, войска армии уже отходят на рубеж сел[а] Ишунь, где нет надежных оборонительных сооружений, и захват Крыма противником становится реальной угрозой. С потерей Крыма мы можем потерять и Одессу, так как питать ее с Кавказа при захвате крымских аэродромов противником невозможно. Пока борьба за Крым идет на Перекопе, есть возможность организованно вывести войска из Одессы в Крым и тем самым усилить оборону Крыма. Потеря Одессы, если Крым будет наш, – меньшее зло. В связи с этим Военный совет ЧФ просил товарища Сталина принять решение эвакуировать Одессу и перебросить войска в Крым» (Дело ШТ № 786, л. 111).

Народный комиссар ВМФ, согласившись с этими доводами, приказал Военному совету ЧФ немедленно готовить эвакуацию Одессы (Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. М.: Управление Военно-морского издательства НКВМФ СССР, 1945. С. 152).

Начальник штаба ЧФ со своей стороны приказал командиру Керченской ВМБ составить план сухопутной обороны г. Феодосия с учетом береговых батарей и согласовать его с армейскими частями. В этот же день народный комиссар ВМФ разрешил Военному совету ЧФ на месте решить вопрос о выделении на Перекоп трех зенитных батарей и какой-либо морской части из состава ЧФ. При принятии такого решения сыграла свою роль и изменившаяся за сутки ситуация – зенитные орудия можно было использовать и как противотанковые, что теперь было крайне важно для 51-й армии.

В связи с тяжелым положением на Перекопе командующий ЧФ потребовал от командира Керченской ВМБ и старшего морского начальника г. Феодосия вести усиленную подготовку к встрече врага. Если придется отходить – отходить на Керчь, а затем на Тамань, где организовать надежную оборону и не позволить противнику прорваться на Таманский полуостров. Врагу ничего не должно остаться. Плавучие доки, корабли, баржи, катера – подготовить к вывозу в Анапу, а кое-что, в настоящее время ненужное, заранее увезти в Новороссийск. Иметь готовыми средства для переправы сухопутной армии через пролив.

В 19 часов 30 минут первый батальон седьмой бригады морской пехоты убыл на железнодорожную станцию Ишунь, а второй батальон грузился на станции Инкерман (Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. М.: Управление Военно-морского издательства НКВМФ СССР, 1945. С. 153).

Части 51-й армии, совершив трудный ночной марш, успели затемно сосредоточиться в районе Пятиозёрья, избежав возможных ударов вражеской авиации.

В Пятиозёрье основная полоса обороны проходила между озерами Красное и Старое, через бромзавод и до Каркинитского залива. Состояла она из окопов полного профиля, траншей, ходов сообщения, проволочных заграждений, минных полей и противотанковых рвов. Песчано-холмистая открытая местность легко просматривалась и хорошо простреливалась. Двух-трехэтажные строения бромзавода, возвышавшиеся над окрестностью, позволяли превратить ее в прочный рубеж обороны.

5-й танковый полк майора Баранова, ведущий на момент получения приказа об отходе бои в нескольких километрах севернее турецкого вала, оказался в арьергарде отступающих частей. Тем не менее полк сумел отойти, избежав значительных потерь в материальной части, и сумел при этом прикрыть отступление частей оперативной группы.

Отражая атаки противника, полк медленно пятился к Пятиозёрью. Зацепившись за Будановку, танкисты сдерживали передовые подразделения немцев, давая возможность советским частям закрепиться в Пятиозёрье. Обороняя Будановку, Баранов бросил в бой все, что можно было использовать в качестве резерва. Все тыловые подразделения полка, до последнего человека, приняли участие в бою. Однако противник атаковал довольно вяло.

Немецкое командование не рискнуло с ходу начать штурм Пятиозёрья и весь день перегруппировывало свои силы, подтягивало резервы к новому району боев. Немецкая авиация также не проявляла в этот день особой активности, что позволило 5-му танковому полку сохранить оставшиеся боевые машины. Противник прощупывал советские позиции, нанеся несколько коротких ударов в районе бромзавода и Карповой Балки. Во всех случаях атаки отражались преимущественно артиллерийским огнем, противник быстро откатывался назад и менял направление удара.

Части оперативной группы, спешно занимавшие оборону в Пятиозёрье, использовали эту короткую передышку для создания здесь прочной обороны и перегруппировки.

Прибывший днем на КП оперативной группы начальник штаба 51-й армии генерал-майор Иванов сообщил командиру группы Батову о начале наступления 9-й армии. Для генерал-лейтенанта Батова это известие оказалось слабым утешением. Одновременно с тем Иванов сообщил о решении командующего оборонять Пятиозёрье силами оперативной группы, не выделив ей значительных подкреплений.

Более того, из состава группы изымалась 271-я СД, которая передавалась девятому корпусу, а 42-я КД передавалась в резерв армии. Позиции в первом эшелоне снова должна была занять 156-я СД, получившая маршевое пополнение. Ее поддерживали части 106-й СД. Во втором эшелоне разворачивалась 172-я СД.

Все, что командующий мог в этот момент передать группе для ее усиления, – это один из полков плохо вооруженной 321-й СД, который боевой частью можно было признать только с большой натяжкой. Полк прибыл полностью невооруженным, и Батов распорядился отправить его обратно, чтобы избежать напрасных потерь при налетах авиации противника.

Не в лучшем положении находились и части понесшей огромные потери в первые дни боев 156-й СД, занявшие теперь оборону в районе Пятиозёрья. 361-й СП больше не имел полковой артиллерии. В нем уцелела всего одна 45-мм противотанковая пушка, а в каждом батальоне оставалось по одному-два 82-мм миномета.

Правда, полк, как и другие части 156-й дивизии, удалось пополнить маршевым пополнением. Ставка выделила 51-й армии 13 маршевых рот «с сильной партийно-комсомольской прослойкой».

Однако бойцы, прибывшие в полк, не имели стрелкового оружия и не были обучены. Полк был полностью небоеспособен, использовать его в таком виде в боях было просто невозможно, поэтому невооруженное пополнение использовалось для производства оборонительных работ. Одновременно в тылах оперативной группы изымалось все оружие, без которого в них можно было обойтись, и направлялось в полки 156-й СД. В первую очередь оружие изымалось у шоферов и ездовых – считалось, что в случае прорыва противника они успеют на своем транспорте эвакуироваться в тыл. К вечеру в расположение группы прибыло два стрелковых батальона.

Первый из них, под командованием капитана Руденко, несмотря на то что относился к 172-й СД, по своему составу фактически являлся отдельным батальоном. Он был усилен батареей 76-мм орудий, батареей 120-мм минометов и ротой истребителей танков. Но горькая ирония судьбы заключалась в том, что ни одно из этих подразделений не имело штатной техники и вооружения. Их бойцы имели только личное оружие и могли использоваться только как стрелковые подразделения, и то не имеющие ни ручных, ни станковых пулеметов.

После некоторых раздумий роту истребителей танков, несмотря на отсутствие противотанковых ружей, было решено все-таки использовать по назначению. Им были выданы гранаты, которые они должны были, связав по пять штук, метать во вражеские танки. Батальон занял позиции на левом фланге группы в районе бромзавода.

Другой батальон – капитана Сонина – был полной противоположностью первому.

Это был первый из двух батальонов 7-й бригады морской пехоты, который командование ЧФ перебрасывало на Перекоп. Эта бригада была создана в Севастополе для защиты главной базы флота от воздушных десантов противника и являлась самым сильным соединением морской пехоты Черноморского флота. Личный состав бригады вооружался автоматическим оружием, а каждый батальон имел пулеметную роту.

Батальон ранее являлся 1-м батальоном бригады, переименованным по случаю отправки на перешеек в 1-й Перекопский отряд моряков. Он состоял из 955 специально отобранных и хорошо вооруженных моряков.

Батальон имел 36 станковых пулеметов и восемь 76-мм орудий. Моряков командир группы сразу же оставил в своем резерве, решив использовать их лишь в критические моменты боя.

2-й Перекопский отряд моряков – капитана Кирсанова – бывший ранее 4-м батальоном бригады, задержавшийся с погрузкой на Инкермане, прибыл в район боев несколько позже.

Вечером также прибыл 2-й отдельный гвардейский минометный дивизион реактивных минометов капитана Черняка. В связи с недостатком реактивных снарядов дивизион также был оставлен в резерве командира группы.

Больше никакой артиллерии, несмотря на постоянные просьбы, оперативная группа так и не получила; правда, вместо нее прибыли аж пять огнеметных рот.

В ночь на 29 сентября двадцать семь МБР-2 и в первой половине дня – двенадцать Пе-2 в сопровождении пяти ЛаГГ-3 бомбили вражеские войска, выдвигавшиеся к Пятиозёрью. Немецкие части, находясь на марше, понесли значительные потери. В результате утреннего налета (по, возможно, несколько преувеличенным докладам летчиков) было уничтожено до 40 автомашин и до двух рот пехоты противника.

Во второй половине дня пять СБ и восемь Пе-2 снова бомбили войска противника на Перекопском перешейке; были отмечены три прямых попадания в самоходные орудия и бронеавтомобили. В воздушных боях были сбиты два истребителя противника, при этом были потеряны два собственных истребителя. Зенитным огнем противника был сбит пикирующий бомбардировщик Пе-2. Еще один Пе-2, упавший при взлете и подорвавшийся на собственных бомбах, к боевым потерям отнесен не был.

Фрайдорфская группа истребительной авиации бомбила и штурмовала вражеские войска на Перекопском перешейке и прикрывала наши войска, сделав 59 самолетовылетов. Была уничтожена немецкая зенитная батарея, а в воздушных боях сбит один Ме-109 (Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. М.: Управление Военно-морского издательства НКВМФ СССР, 1945. С. 154).