Текст книги "Цирк повелителя зверей"

Глава 5

Ларис прижилась на ранчо Куэйдов так легко, словно родилась тут. Ездить верхом она научилась быстро, как будто умела это с детства, а теперь лишь припоминала забытое искусство. Это еще больше возвысило ее во мнении Сторма и его отчима. Прауо держался со зверями из команды Сторма сдержанно, но не вызывающе. Благодаря длинным ногам и поджарому телу он без труда поспевал за Ларис во время конных прогулок, пробегая десятки миль. Они охотились вместе, и оба действовали так согласованно, что Хостин не раз одобрительно кивал, наблюдая за ними.

Прауо радовался жизни, а девушка прямо-таки расцвела на воле. Она получила возможность носиться верхом, видеть новые места, слышать новые звуки, вдыхать незнакомые запахи. Нравились ей и теплые, дружеские отношения, шум и гам большой семьи. Логан был с ней повсюду. Это он научил ее ездить верхом, он сопровождал во время поездок и сидел рядом с ней за трапезой.

Они много разговаривали – иногда просто болтали ни о чем, иногда беседовали всерьез, обсуждая события на других планетах, о которых рассказывали в новостях. Ларис начала сознавать, что она отнюдь не глупа. У нее обо всем было свое мнение, и она умела отстаивать свою точку зрения. А благодаря лагерному опыту и разговорам, подслушанным в цирке и на планетах, где она побывала, девушка неплохо представляла себе, какие обстоятельства могут сопутствовать тем или иным событиям. Дней через пять разговор о ее происхождении получил неожиданное продолжение.

– Логан говорил, что ты с Ковара? – спросил Брэд Куэйд, дружелюбно глядя на нее. Он не договорил, однако Ларис поняла, что тот имеет в виду: она была совсем не похожа на коварских поселенцев. По большей части они происходили из азиатских стран старой Земли.

– Можно выразиться и так, – повторила сказанное Логану Ларис. – Хотя на самом деле я не помню, где родилась. Дедран удочерил меня на Коваре, взяв из лагеря беженцев Де-Пьялл. Я много лет провела в лагерях, и это был последний из них. Последние два года, которые запомнились мне лучше других, я провела именно там, так что, наверное, могу считать Ковар своей родиной.

– А что-нибудь до Ковара ты помнишь? – поинтересовался Брэд.

– Почти ничего, – ответила Ларис и задумчиво оперлась подбородком на кулаки. – Я была на корабле вместе с другими. Я никого не знала. Мне было лет восемь или девять. Мы приземлились на Мериле, и я провела там, наверное, года два. А до того я была еще в каком-то лагере. На Эрмейне, кажется. Тот лагерь, где я была до этого, тоже назывался Де-Пьялл. Возможно, это было на Йохале. Тогда еще была жива моя мать. Мне, наверное, было года четыре или пять.

Сторм поднял голову:

– А что случилось с твоей матерью?

– Умерла, – коротко ответила Ларис. – Перед этим она болела. Я думаю, в том лагере многие умирали. В течение некоторого времени обо мне заботилась какая-то женщина. Но когда нас решили перевезти, она оказалась на другом корабле.

– Ты можешь не говорить об этом, если тебя это расстраивает.

Девушка покачала головой:

– Это все было давно. Теперь меня это не волнует.

– Ну, если так, что ты помнишь о своей матери? Как называли ее другие люди, когда разговаривали с ней? Она тебе никогда не рассказывала о том, где вы жили раньше? – Брэд подался вперед. – Может быть, ты помнишь имена, какие-то слова, которые не имеют отношения к тем местам, где ты бывала потом?

Ларис попыталась вспомнить те времена, от которых в ее памяти ничего не осталось. Тогда ее, наверное, любили и берегли. Вероятно, у нее была своя семья… Но нет, в глубинах памяти было по-прежнему темно и пусто.

– Наверное, я болела одновременно с матерью. Я ничего о ней не помню. Ни имен, ни лиц. Иногда мне вроде бы что-то снится. Но когда я просыпаюсь, то вспомнить ничего не могу. – Она пожала плечами. – Да это, скорее всего, и не важно.

Брэд кивнул.

– Но имя свое ты помнишь, – негромко сказал он.

Она ответила не раздумывая:

– Я – Ларис. Меня всегда звали Ларис.

– Да… – подтвердил Брэд. – Ты – Ларис. Свое имя – это первое, что заучивается ребенком, и, вероятно, последнее, что забывается. Тебе хотелось бы узнать, кто ты и откуда, если бы это было возможно?

Ларис задумалась. В ее жизни с Дедраном это ей ничем не поможет. И все же знать это было бы приятно. Неплохо, наверное, иметь возможность сказать, что она – Ларис с такой-то планеты, а не просто сирота из лагеря. Внезапно она ощутила острый приступ тоски. Да, ей бы очень хотелось знать о себе все, что возможно! Так она и сказала Брэду.

– Хорошо, я наведу справки.

И только два дня спустя до девушки дошло, что́ она натворила. Если Брэд обратится в лагерь Де-Пьялл на Коваре, там поднимут архивы, и станет известно, что ее не удочерили, а заключили с ней кабальный договор. Она хотела убедить Брэда отказаться от этой идеи, но, по всей вероятности, было уже слишком поздно. Во всяком случае, она могла сказать, что просто подписала тогда какую-то бумагу. Что думала, будто ее на самом деле удочеряют. В конце концов, ей было всего двенадцать лет. Необразованная, невежественная девчонка из лагеря… Брэд ей поверит.

К счастью, Брэд не возвращался к этой теме, и объяснять ничего не пришлось. Вот только Логан, кажется, стал к ней еще внимательнее и все пытался развеселить ее.

А Логан и впрямь из кожи вон лез, чтобы угодить девушке. Ему так нравилось, когда она улыбалась! Увы, Ларис улыбалась очень редко и так неуверенно, как будто не знала, как это делается и стоит ли это делать. В этом не было ничего удивительного, если принять во внимание то, что сумел разузнать о ней его отец! Судя по лагерным архивам, девочке было около десяти, когда она попала на Ковар. О ее семье сведений не сохранилось. А покинула она лагерь в возрасте двенадцати лет.

Брэд принялся выяснять, как получилось, что двенадцатилетняя девочка покинула лагерь беженцев. И обнаружил ее контракт, зарегистрированный в другой конторе. Причем в договоре утверждалось, что девочке исполнилось шестнадцать. Почему и зачем это сделали, – ясно было бы и слепому. Логан бы давно обсудил это с самой Ларис, но Брэд запретил.

– Я полагаю, Ларис в курсе, что она подписала кабальный договор. Она надеялась, что я этого не обнаружу, и солгала она нам, вероятнее всего, из стыда: на некоторых планетах быть в кабале считается постыдным. В лагерях дети рано приучаются быть практичными. Возможно, для нее это был единственный способ вырваться оттуда. Если мы дадим Ларис понять, что нам это стало известно, то отравим ей все время пребывания здесь. Она всего лишь хотела узнать, откуда родом и кто такая. Но раз мы не можем ей в этом помочь, лучше к этой теме не возвращаться, сынок.

Логан послушался. Ему был уже почти двадцать один год, и он мало-помалу начинал соображать, что люди иногда бывают очень уязвимы. Полученные сведения заставили его обращаться с Ларис еще заботливее.

Сторм же, куда лучше Логана понимая, какую жизнь вела Ларис, по-прежнему относился к девушке с подозрением. Дети, выросшие в лагерях, рано привыкали заботиться в первую очередь о себе. Если Ларис придется бороться за выживание, она махнет рукой на любые принципы. Он наблюдал, как она общается с Прауо, а потом с сурикатами и Суррой. У девушки был природный дар. Животные тянулись к ней, доверяли ей, и она, казалось, инстинктивно понимала, чего они хотят. Осознав это, Сторм принялся наблюдать за нею вдвое пристальнее: возможно, он угадал верно и она действительно обладает врожденной восприимчивостью, свойственной повелителям зверей.

Возможно, именно потому хозяин цирка и заключил с ней договор. Любой, кто работает с животными или просто дорожит ими, заплатит большие деньги за человека с таким талантом. Отчего бы не допустить, что ее хозяин позволил ей поехать на ранчо просто затем, чтобы порадовать ценного работника…

В тот день, когда они все вместе выехали кататься в степь, Хостин, впрочем, не думал о своих подозрениях, а просто любовался молодыми людьми и своей несравненной женой.

Тани, как обычно, ехала на Судьбе, серебристой кобылке, на три четверти двуроге.

Ее койоты подняли самку оленя-мерена, и четверо всадников со смехом устремились в погоню – не слишком, впрочем, усердствуя. Миноу с Ферарре поняли, что охота ненастоящая, и трусили за зверем не спеша, весело вывалив языки. Олень метнулся в одну сторону, в другую, срезал угол и оторвался от погони. Преследователи остановились. Олениха тоже остановилась и оглянулась на них с небольшого холма.

Ларис расхохоталась:

– Какой у нее удивленный вид! Кажется, она думает, что мы сумасшедшие!

Смех у нее был заразительный – даже Сторм хмыкнул.

– Ничего, пусть потренируется.

– А-а, – сказала Ларис, изображая удивление, – так вот для чего мы за ней гонялись! Мы, значит, дичь тренировали! Может, поищем еще кого-нибудь? Логан говорит, у вас сейчас самый благодатный сезон. Как бы животные не разжирели!

– Может, просто построим для них спортзал? – предложила Тани. – Тогда они смогут тренироваться без нашей помощи и нам не придется за ними гоняться!

Сторм посмотрел на нее:

– Ах, моя трепетная лань! Совсем обленилась, да?

Логан застонал – каламбур явно не получился.

– Пожалуйста, Сторм, не шути так больше! Я только что позавтракал, меня и стошнить может!

Ларис снова рассмеялась веселым беззаботным смехом, от которого всем как будто стало теплее.

– Ну что ты, Хостин тут ни при чем! – сказала она, мило улыбнувшись. – Ты просто слишком долго тренировал животных, вот тебя и укачало!

На этот раз застонали все.

– Ларис, тебя здесь портят! – фыркнула Тани. – Это худшая шутка, какую я слышала за много лет.

Ларис только хихикнула в ответ.

Сторм следил за ней краем глаза. Когда ей было хорошо, она выглядела совсем девочкой. Но на самом деле она далеко не дитя. Брэд говорил, что, судя по архивам, ей шестнадцать-семнадцать лет. Пока что ему удалось проследить ее путь до Эрмейна, а ранние следы были утеряны. Никакой фамилии – просто «Ларис», и все. Даже планета рождения неизвестна.

Хостин помнил, каково ему было до того, как он нашел отчима и брата. А каково ей? Ее это не сломило, это ясно. Но выпавшие на ее долю испытания могут изменить и исказить душу, хотя со стороны это не заметно. Впрочем, маленькие дети на удивление живучи. Души их эластичны, и, возможно, ей удалось вырваться из лагеря, сохранив чистую душу. По крайней мере, Брэд в это верил, а Брэд человек мудрый и проницательный. Сторм чуть поотстал, наблюдая за остальными. Логану девчонка нравится. Но Хостин слишком любил своего единоутробного брата и не хотел, чтобы он пострадал.

Ехавшая впереди Ларис внезапно спрыгнула с коня и принялась рыться в россыпи щебня у растрескавшейся скалы. Убежавший вперед Прауо вернулся трусцой, чтобы взглянуть на ее находку. Ларис покатала ее в ладони и показала остальным. Глаза ее расширились от радости.

– Я еду, смотрю: на солнце что-то блестит! Красивый, правда?

Сторм взглянул на камень: это был кошачий глаз.

– Он не только красивый, он еще и довольно ценный.

– А-а…

Девушка поколебалась и протянула камень ему:

– Он был на вашей земле…

Сторм заметил, что жена и брат смотрят на него укоризненно. Он покачал головой:

– Ты нашла, тебе им и владеть.

Логан бережно взял у Ларис находку и повертел в пальцах:

– Ночь была морозная, вот скала и треснула. А эта штука была внутри. – Он коснулся ее руки. – Сторм шутит, Ларис. Камушек, конечно, красивый, но по-настоящему ценятся только зеленые. А этот – золотистый и небольшой. Один зеленый кошачий глаз стоит больше, чем дюжина золотистых. Но все равно он твой. Главное, не начни теперь рыть землю, как джимбат, в надежде найти еще!

Ларис взяла свою находку, полюбовалась прозрачным золотистым камнем с черной, похожей на зрачок прожилкой внутри, делящей его надвое. Она указала на прожилку и спросила:

– Они поэтому называются «кошачий глаз»?

– Да. Вот, гляди.

Прауо подошел к ним и теперь смотрел, что там отыскала его бесхвостая сестрица.

– Этот камень был бы точь-в-точь как его глаз, если бы был фиолетовым, а не золотистым.

Ларис кивнула:

– Камешек красивый, но мне больше нравятся глаза Прауо.

«Действительно красивый, – подумала она. – И Дедран отберет его, как только увидит».

– А сколько стоит зеленый кошачий глаз?

Если этот камушек все-таки чего-то стоит, он поможет ей сбежать. Дедрану же о нем знать совсем не обязательно.

Логан поразмыслил:

– Я видел довольно мало зеленых кошачьих глаз. Но, помнится, последний крупный камень был продан за пять тысяч кредитов. Этот будет стоить около сотни кредитов.

Ларис постаралась не выдать своих чувств, но Сторм видел, как блеснули ее глаза. Для девочки из лагеря этот камень все равно был настоящим богатством…

Хостин угадал верно. Для Ларис это означало возможность, бежав с корабля, прожить на вырученные за него деньги, как минимум, полгода. Это означало безопасность, свободу от Дедрана и Гильдии. Впрочем, Гильдия ее искать не станет. А Дедрана, скорее всего, заставит отправиться куда-то еще, и ему будет не до того, чтобы разыскивать беглянку.

Девушка улыбнулась и спрятала камень в карман. Снова села в седло, поравнялась с Логаном, и они поехали дальше, продолжая прерванный разговор. А Тани отстала, чтобы поговорить со Стормом.

– Брэду не удалось разузнать о ней что-нибудь еще?

– Нет. Сейчас он воюет с эрмейнскими бюрократами. Тамошний лагерь беженцев закрыли лет семь тому назад. Через полгода после того, как Ларис увезли оттуда. Тамошние чиновники утверждают, будто через пять лет после закрытия лагеря бо́льшая часть архивов была уничтожена.

– Утверждают?

– Брэд думает, что они темнят, в расчете получить на лапу.

Тани хищно улыбнулась:

– Когда вернемся домой, пусти меня к комму. Тетушка Кейди будет рада показать этим бюрократам, где раки зимуют. Для большинства правительств «Ковчег» Исследовательской службы очень важен, и если тетя Кейди чего захочет, то желаемое получит. А после того, как я сообщу ей, что мы получили образцы тканей двух земных собак породы, которой у нее нет, она добудет нам нужные архивы, даже если ей придется лично прилететь на эту несчастную планету. И образцов тканей карр у нее тоже не так уж много.

Сторм хорошо знал тетушку Кейди. Она была настоящим ученым. Когда она шла по следу, остановить ее не могло ничто. А собаки ее порадуют, это правда. Хостин пустил коня в галоп и, поравнявшись с Ларис и Логаном, обратился к девушке:

– Дедран не будет против, если мы возьмем образцы тканей еще и у карр?

– Не будет… – Ларис озадаченно нахмурилась. – А зачем?

Тут их догнала Тани. Она объяснила Ларис, что на Земле в начале войны был создан «Ковчег», на борту которого находились животные, замороженные эмбрионы и огромные банки тканей. Этот проект был разработан, чтобы сохранить образцы земной флоры и фауны на случай, если произойдет худшее.

– И худшее произошло, – негромко сказала Тани. – Но «Ковчег» уцелел, и теперь мои тетя с дядей разыскивают других земных животных или редких зверей с других планет и берут у них образцы тканей на хранение. Тетя очень обрадуется тем тканям собак, что вы нам позволили взять, но и карры тоже довольно редкие животные.

– А что будет, если с «Ковчегом» случится несчастье? – поинтересовалась Ларис.

– Образцы все равно уцелеют. Их берут в трех экземплярах. Еще два находятся на планетах, где существуют наземные хранилища. Дядя Брайон в последнее время поговаривает о том, чтобы довести число наземных хранилищ до пяти. Таким образом вероятность того, что имеющиеся образцы могут быть уничтожены, будет сведена к минимуму.

Тани принялась рассказывать Ларис о тех временах, когда она сама жила на «Ковчеге». А потом – о том, как попала на Арзор. Девушка слушала, прикидывая, стоит ли заводить разговор о тех слухах, которые дошли до нее через Дедрана. Неизвестно ведь, от кого он услышал эти истории. Возможно, ей вовсе не полагалось о них знать. Тани, Сторм и Логан ни разу не упоминали о ксикских диверсантах, а ведь об этом стоило рассказать! Уж наверное, если бы об этом можно было говорить, они рассказали бы сами. Итак, Ларис слушала рассказы Тани с интересом, но вопросов задавала мало и только предварительно обдумав, стоит ли их задавать.

* * *

Следующая неделя пролетела незаметно. И как-то вдруг оказалось, что до возвращения в цирк осталось несколько дней. Дедран позвонил на ранчо и предупредил, что через пять дней «Королева цирка» покидает Арзор. Он напомнил Ларис, что ей нужно приехать на корабль заранее, чтобы подготовить зверей к полету. Большинство из них тяжело переносили взлет. Некоторые начинали беспокоиться, едва заметив признаки скорого отлета. Так что в итоге у Ларис оставалось всего три дня.

Девушка надеялась, что ответ из лагеря на Эрмейне придет Брэду до того, как она вынуждена будет уехать. Тани взяла у карр образцы тканей и отправила их вместе с собачьими образцами на «Ковчег». Кейди их пока не получила, однако сообщила, что попытается добыть все необходимые Тани сведения о Ларис, и с тех пор вестей от нее не было.

Несмотря на заверения Тани, Ларис вовсе не была уверена, что ученый, даже если он неплохо разбирается в людях, обладает достаточным влиянием, чтобы заставить чиновников открыть свои архивы. Ларис смутно припоминала, что незадолго до того, как ее перевели на Мерил, в лагере творилось что-то странное. По всей видимости, там, как и во многих местах во время и после войны, процветала коррупция. И те, кто был замешан в этих делах, разумеется, не желают, чтобы архивы отыскались. Всегда найдутся люди, которым ни к чему ворошить старое. Как знать, не отразятся ли эти сведения на нынешнем правительстве? Да и вообще, стоит ли ее любопытство таких усилий?

В один из вечеров Ларис решила спросить об этом у человека, который, вероятно, должен был это знать.

– Мистер Куэйд, если тетушка Тани все-таки доберется до лагерных архивов, что вы сможете оттуда узнать?

– Прежде всего – твое полное имя. Я пытался узнать его на Коваре, но там ты значишься просто как «Ларис». Без фамилии. Ведь в лагерных документах иногда фиксировались только взрослые члены прибывших семей, а далее писали, например: «С тремя детьми». Случалось, записывали имена детей, без фамилий. Так что, может статься, розыски ничего не дадут. Однако если удастся отыскать твое полное имя, можно будет копать дальше. И при известном везении, выяснить, с какой планеты ты попала в лагерь.

Он ласково посмотрел на нее:

– Такие розыски требуют времени, Ларис. Но для любого правительства архивы – дело святое. Так что где-то они есть, вопрос в том, насколько полные сведения они содержат. – Он помолчал. – Я понимаю, тебе кажется, что прошло ужасно много времени. Но на самом-то деле с момента эвакуации тебя с родной планеты миновало всего десять лет, максимум двенадцать. По меркам правительства целой планеты, это сущие пустяки.

Девушка сидела, нервно похрустывая пальцами.

– Да, но там иногда творились такие вещи…

Хотя она не договорила, Брэд Куэйд ее понял.

– Там – это в лагерях? И ты думаешь, некоторым из тех, кто стоит у власти, не хочется, чтобы это выплыло наружу? Вполне возможно. Но если дать им понять, что никто не собирается привлекать кого-либо отвечать за прошлое… Не беспокойся, я верю, что-нибудь мы накопаем. Я узнаю, куда отправился ваш цирк, и пришлю тебе любые сведения, которые получу. Или Дедрану это не понравится?

Ларис призадумалась и осторожно сказала:

– Думаю, Дедран возражать не станет. Но, вероятно, будет лучше, если вы отправите их на местный почтамт до востребования. А я смогу их забрать, когда мы приземлимся.

– Хорошо, так и сделаем, – согласился Брэд.

Он снова взялся за книгу, которую читал, и Ларис потихоньку ушла. Она восхищалась роскошной библиотекой, которая была на ранчо, и понимала, что человеку, увлеченному чтением, не нравится, когда ему мешают. Она и сама брала там книги и допоздна засиживалась над ними у себя в комнате. Друзья Ларис удивлялись разнообразию ее интересов.

* * *

Три дня миновали быстро. Сидя за ужином – последним ужином на ранчо, – Ларис едва сдерживалась, чтобы не заплакать. Прауо растянулся позади нее. Он уже наелся, но хотел побыть с Ларис. Она старалась сохранять невозмутимый вид, но остальные уже знали это выражение ее лица и вовсю старались развеселить ее: шутили, припоминали разные забавные случаи.

Наконец Ларис извинилась и встала из-за стола. Она чувствовала, что если немедленно не уйдет, то наверняка разревется. А ведь она не плакала с шести лет, с тех самых пор, как ей сказали, что она никогда больше не увидит маму! Что отныне ей придется жить одной…

«Тебе грустно, бесхвостая сестрица?»

«Я их больше никогда не увижу. Дедран собирается сделать им какую-то гадость. Они меня никогда не простят».

«Ты могла бы их предупредить».

Ларис ничего не ответила. Прауо лучше не знать, что у Дедрана длинные руки и жестокое сердце. Он отомстит либо ей, либо Прауо. Она попыталась скрыть эту мысль, но кот многому научился. Кое-что он уловил в ее смятенном сознании, а об остальном догадался.

«Ты молчишь ради меня. Ты думаешь, что они все вместе, а у нас с тобой никого нет. Но если появится шанс, если мы сбежим, то надо будет предупредить их».

«Да, я их предупрежу».

В эту последнюю ночь она читала допоздна, старалась забыться, следя за приключениями других людей. Утром Ларис встала пораньше, чтобы поесть и напоследок прокатиться верхом с Тани и Логаном. Но встретил ее только Логан.

– Тани надо поговорить с теми, кто живет на ранчо у Пиков. Так что мы поедем вдвоем. Ты не против?

Ларис покачала головой. Как она могла быть против того, чтобы провести несколько часов наедине с человеком, который нравился ей все больше и больше? Но нет, об этом думать нельзя. Когда Дедран нанесет удар, Логан ее возненавидит. В глубине души Ларис надеялась, что Логан никогда не узнает, что она замешана в том зле, которое Дедран собирается причинить семье Куэйдов. Может, она еще сбежит из цирка. Продаст кошачий глаз и купит билет до Арзора…

Но другая, более рассудительная часть души Ларис задавалась вопросом: что она станет делать, если, вернувшись, обнаружит, что Логан ее всего-навсего жалел? Каково ей придется, если он только удивится, увидев ее? Если она окажется незваной гостьей и выяснится, что никто здесь ее не ждет? В конце концов, ведь это ранчо принадлежит не Логану, а его отцу. Конечно, мистер Куэйд был добр к ней и хочет помочь ей узнать о ее происхождении и родных. Но, вероятно, из-за этого он уже успел раскопать что-нибудь, чего ему лучше не знать. Вряд ли он обрадуется ее возвращению.

Девушка ехала рядом с Логаном, смеялась над его шутками, время от времени пускала свою лошадку в галоп. Она спрятала свои чувства подальше, сосредоточившись на том, чтобы провести эти последние часы до отъезда как можно приятнее. Жить настоящим – вот все, что ей осталось… Ларис даже не подозревала, как отражаются на ее лице печальные мысли всякий раз, когда она вспоминала, что уже пора уезжать, несмотря на то что губы ее при этом продолжали улыбаться.

Но вот настало время поворачивать назад, к ранчо, видневшемуся в отдалении. Ларис остановила лошадь. Она сидела в седле и смотрела на то единственное место, где она впервые за много лет почувствовала себя счастливой. Быть может, ее родной дом, где бы он ни находился, был таким же славным и уютным. Быть может, у нее когда-то тоже была дружная семья. И сама она была счастливым ребенком, окруженным всеобщей любовью… Девушка пожала плечами. Что было, то прошло. Она пустила лошадь в галоп и ненадолго забылась, отдавшись бешеной скачке.

Когда они подъезжали к большому загону, где держали лошадей, Логан окликнул ее:

– Ларис!

– Что? – обернулась к нему девушка.

– Ты можешь вернуться сюда, если захочешь. В любое время… когда цирк снова окажется на Арзоре. Тебе здесь будут рады.

– Спасибо. Но мы тут первый раз. Во всяком случае, с тех пор, как я попала в цирк. Думаю, мы не появимся здесь еще много лет. – Ларис плотно стиснула губы. Нет, она не станет скулить, как щенок, оставшийся без матери! Не станет!

Логан взял ее за руку, огляделся по сторонам. Поблизости никого не было. Он взял ее другой рукой за подбородок и прижался губами к ее губам. Ее губы были сладкие и теплые. Они неумело откликнулись на его поцелуй, а потом девушка тихонько высвободилась.

– Может быть, мне не следовало этого делать, – сказал Логан. – Но я об этом не жалею.

– Я тоже, – сказала Ларис и побежала к дверям ранчо.

Как странно! В лагерях она старалась никому не позволять прикасаться к ней. И ей это, в общем-то, удавалось. Но только теперь она поняла, насколько это обедняло и притупляло ее чувства. В течение многих лет она общалась только с Прауо и животными. Но поцелуй Логана был так приятен! Она не чувствовала никакого принуждения. Только тепло и комфорт. Как будто что-то внутри ее растаяло.

Губы у нее горько скривились. Логан ведь не сказал просто: «Возвращайся». Он сказал: «Можешь вернуться, когда цирк снова окажется на Арзоре…» Если бы Дедран узнал о чувствах, которые она испытывает, он бы ей больше никогда не поверил! Но она не может допустить, чтобы он причинил вред ее друзьям. А как ей это предотвратить?

* * *

Когда Куэйды высадили ее из вездехода рядом с территорией цирка, Ларис попыталась сделать то, что было в ее силах.

– Сторм! – Она пристально посмотрела ему в глаза, стараясь заставить его понять. – Если пути тетушки Тани пересекутся с цирком, она может получить и другие образцы. Иногда образцы тканей животных могут оказаться очень, очень ценными. К сожалению, всегда найдутся люди, которые захотят ими воспользоваться. Ими и другими образцами, по другим причинам.

Она отвернулась, надеясь, что Хостин понял: им надо быть начеку.

– Мне тебя будет не хватать, Логан. Спасибо вам всем за то, что вы пригласили меня пожить на ранчо.

Она развернулась и бегом устремилась к кораблю. К тому времени, как они с Прауо пришли в ее каюту, Ларис успела взять себя в руки. Это было очень кстати, потому что ее уже ждал Дедран.

– Я получил сообщение от Грегара. У него на Лерейне все получилось, он будет ждать нас на Трасторе. Приготовь потайную камеру. Она понадобится нам для волка, которого он добыл. Вернулась – берись за работу. – Он помолчал, вглядываясь в ее лицо. – Надеюсь, ты сумела разузнать все, что надо. Тебе придется пересказать все это Грегару. Ты сумела попасть на их второе ранчо в Пиках?

Ларис кивнула.

– Это хорошо. Как у них с охраной?

– Только коммы и компьютерные пароли. Дома никто не охраняет, кроме животных. В доме есть сейф. С кодовым замком. Шифра я так и не узнала.

Это была неправда, но все равно эта цель была второстепенной. Дедрану, скорее всего, наплевать, справится Грегар с сейфом или нет. Удастся поживиться денежками – хорошо, нет – невелика потеря.

– Жаль, ну да что поделаешь. Грегару наверняка удастся проникнуть в дом, усыпить животных и уйти с ними. Кого он может застать?

– Все зависит от того, когда он там появится. Но, как правило, несколько зверей всегда на ранчо.

– Ладно. Ступай, готовь камеру. Через несколько часов взлет. Я решил перенести вылет на день раньше, а тебе позволил задержаться подольше. Похоже, оно того стоило. Но сейчас ты мне нужна для работы с животными. – Он похлопал ее по плечу и со смешком добавил: – Не думай, что я позволю тебе сидеть сложа руки, дорогая моя подопечная!

Ларис кивнула: ничего подобного она и не думала.

Девушка поплелась в отсек с животными. Она улетает и никогда не сможет вернуться сюда снова. Ее мир опять погрузился в непроглядную тьму. Теперь уже ничто не имело значения.

* * *

Полдня она трудилась не покладая рук: успокаивала животных, готовила потайную камеру для жертвы Грегара. Все это время она прислушивалась к разговорам окружающих. Циркачи говорили о двух новичках, отчаянных портовых парнях, которые не прижились на этой планете. Они уже готовили номер на канате под куполом. Парни видели, как это делается, и решили, что у них тоже получится…

Девушка вздохнула.

Они не первые и не последние, кто так думал. Возможность увидеть новый мир была главной приманкой, завлекавшей в цирк работников и артистов. Эти двое всего-навсего сменяют один чужой мир на другой. Но тут они, по крайней мере, были сильными и здоровыми, а на Трасторе они снова очутятся на чужой планете, но уже калеками. А может быть, погибнут.

«В таком случае у них больше никаких проблем не будет», – заметил Прауо.

Ларис усмехнулась. Ее кот порой бывал таким циником! Она выждала, пока рядом никого не будет, и подошла к самой большой клетке, стоявшей особняком. В ней сидело пятеро тигровых вампиров. Звери иногда бросались на тех, кто проходил мимо, и потому большинство циркачей предпочитали обходить клетку стороной. Оно и к лучшему. У этой клетки были свои секреты.

Ларис зашла за клетку, нащупала две точки на панели и сильно надавила. Кусок стены мягко отодвинулся в сторону. Девушка вошла, включила заранее приготовленный фонарик и провела лучом по камере. Здесь было довольно чисто, но можно и подмести. На полу уже осела пыль. Она заглянула во встроенные в стенки контейнеры для пищи и воды – надо протереть. А потом она принесет подстилку.

«Если тому, кого посадят сюда, вообще что-либо понадобится», – донеслась до нее мысль Прауо. Ларис вынуждена была согласиться. До сих пор животные, похищенные Грегаром, жили недолго.

«Все равно я приберусь и принесу подстилку».

Взявшись за работу, Ларис поймала себя на том, что думает о Сторме. Он такой спокойный, такой самодостаточный! Как он отнесется к тому, что некоторые звери из его команды пропадут? Ох, лучше бы ей об этом не знать! Или, по крайней мере, не ввязываться во все это. Получается, она предает людей, которые были добры к ней… Но тут ей вспомнилась лагерная жизнь. Ведь эти люди ей не родичи. Она им ничем не обязана.

«Ну и что, бесхвостая сестрица? Я-то ведь тебе тоже не родич! Однако сердца наши связаны. А как насчет Логана?»

Ларис, подметавшая потайную камеру, остановилась и выпрямилась. Это имя заставило ее вспомнить прикосновение руки Логана к ее лицу, его теплые, ласковые губы, прижавшиеся к ее губам… На нее нахлынула печаль.

«Если Логан обо всем узнает, он никогда меня не простит. А если мы с ним еще когда-нибудь увидимся, он обо всем догадается, едва взглянув на меня. Единственная наша надежда – убраться отсюда прежде, чем они украдут животных Сторма».

Пока она убиралась в камере, вокруг было тихо. Закончив работу, Ларис посмотрела в глазок, вделанный в одну из стен камеры, потом в другой глазок, выходивший в клетку тигровых вампиров. Поблизости никого не было. Девушка проворно отодвинула панель и вышла из камеры.