Текст книги "Кровавый Триллиум"

Я не вижу от нашего возвращения в Зинору никакой пользы, старина, – сказала Кадия. – Когда мы доберемся до Талоазина, коронационные торжества будут в самом разгаре, а мне вовсе не хочется демонстрировать свое поражение перед королевскими фамилиями. Нет, лучше я пошлю Вондримелю письмо. А поговорить с ним с глазу на глаз я могу и попозже – когда моя неудача не нанесет урона престижу Анигель.

Но почему ты говоришь о каком-то уроне, Пророчица? – Джеган казался .удивленным. – Ведь между обидами алиансов и отдаленной Рувендой нет ни малейшей связи.

Кадия невесело рассмеялась. Она постукивала по трем черным векам рукоятки талисмана, и Трилистник отвечал ей слабым мерцанием. Потом свет стал пульсирующим.

– Этот юный зинорианский король – человек с большими амбициями. Он получил огромное удовольствие, насмехаясь надо мной в присутствии других правителей, и не упустит возможности напомнить, что мне не удалось усмирить народ, конфликтующий с Рувендой. Он будет вещать о своих грандиозных планах покорения алиансов, прозрачно намекая, что королева Анигель и король Антар не проявляют надлежащей твердости в отношениях со своими подданными. Король Вондримсль вступит в сговор с властолюбивой королевой-регентшей из Рэктама и сделает так, что моя сестра и ее супруг будут выглядеть неумелыми правителями, а я – бессильной.

Вождь вайвило сказал:

– И все-таки не могу понять, какой от этого вред твоей сестре.

– Королева Ганондри из Рэктама хотела бы расширить свое королевство за счет Лабровенды, – объяснила Кадия. – Если кое-какие влиятельные люди из Лаборнока увидят слабость Анигель и Антара, она сможет лишить этих монархов трона. Ведь союз между Лабровендой и Лаборноком очень хрупок, он держится на одном только благоговении людей перед Тремя Лепестками Живого Триллиума. Два Лепестка окажутся бессильными, третья сестра живет далеко в горах и поглощена изучением оккультных наук. Нас перестанут бояться, и союз королевств распадется.

– А разве королева Анигель и ты сама не можете привести непокорных в чувство с помощью ваших волшебных талисманов? – спросил вождь вайвило.

– Нет, – ответила Кадия. – Я не в состоянии даже примирить короля Вондримеля с алиансами. Талисман не всесилен.

Огромные глаза Ламмому-Ко округлились.

– О, людская политика! Кто ее поймет? Никакого дела – одни слова, одна видимость. На поверхности – поступки, которые кажутся ясными и недвусмысленными, а истинные мотивы глубоко упрятаны. Люди никогда не бывают довольны жизнью, они всегда обманывают друг друга и стремятся захватить побольше власти… Почему люди не могут действовать открыто, без лицемерия, как честный народ?

– Тот же самый вопрос я часто задавала самой себе! – вздохнула Кадия. – Но как ответить на него, не знаю. – Она встала и стряхнула с платья песок. – Друзья, а сейчас оставьте меня одну. Когда взойдет последняя из Трех Лун, мы вместе пойдем на трапезу. – Она повернула к ним ту сторону своего меча, на которой пульсировал янтарный Трилистник. – Видите, талисман подает сигналы: одна из моих сестер хочет поговорить со мной через тысячи лиг.

Джеган и Ламмому-Ко собрались уходить, но вождь вайвило сказал:

– Мы будем поблизости, мы не спустим с тебя глаз. Мне очень не понравилось настроение алиансов во время совета.

– Они не осмелятся напасть на меня! – Кадия взялась за рукоятку талисмана и гневно выпрямилась.

Ламмому-Ко опустил голову.

– Конечно нет. Прости меня, Большеглазая Дама. Они с Джеганом пошли вдоль берега. Высокий вождь вайвило замедлил шаг, приноравливаясь к маленькому охотнику. В пятидесяти элсах от Кадии, возле высокой скалы, они остановились и повернулись к ней лицом.

– Смешно, – пробормотала она, потом подняла вверх Трехвекий Горящий Глаз и тихо спросила: – Кто вызывает?

Одно из черных век на рукоятке мигнуло и распахнулось, открывая карий глаз – такого же цвета, как глаза Кадии. И тут же в се воображении возникло лицо Харамис.

Ради Цветка, сколько можно ждать, Кади? Почему ты сразу не отвечаешь? Я испугалась, что с тобою случилось несчастье на этих ужасных Виндлорских островах!

– Со мной-то все в порядке, а вот моя миссия завершилась полным провалом, – И она кратко поведала о том, что произошло на совете. – Я не вернусь в Зияору. Мое присутствие только осложнит и без того тяжелое положение Ани и Ангара. Сомневаюсь, что даже я смогу быть с ними миролюбива. Мы зашли в тупик в делах с народами Болот и Лесов, меня бесит, что король и королева не могут справиться с взбунтовавшимися глисмаками. Ведь они знают, что глисмаки недостаточно цивилизованны. Если бы руководители дорожных работ вели себя более тактично, не было бы такой вспышки недовольства.

Харамис отмахнулась.

– Об этих вещах мы поговорим в другое время. У меня есть более важные новости. Но сначала скажи мне, сестра, только хорошенько подумай, прежде чем ответить: не получала ли ты в последнее время через талисман или каким-либо иным путем вестей о попытках нарушить равновесие мира?

– Определенно нет, – сухо ответила Кадия. – Подобные вопросы я оставляю тебе, Великая Волшебница. До этой минуты меня заботили смуты среди алиансов и глисмаков, и у меня не оставалось времени ни на что другое. Мне нанесли поражение, и теперь я возвращаюсь в Вар через Глухие болота вдоль великой реки Мутар и, проезжая земли глисмаков, попытаюсь утихомирить их. Потом я опять поеду в Край Знаний посоветоваться с Учительницей.

– Да. Конечно, ты должна поступить именно так. Но я неспроста спрашивала о мировом равновесии, Кади… Я получила известия, которые заставляют меня заподозрить, что Орогастус все еще жив.

– Что? Это невозможно! Ведь двенадцать лет назад, когда мы одержали победу над Королем Волтриком, Скипетр Власти развеял его в прах!

– Мы верили в это. Но недавно с риском для жизни ко мне из далекого Тузамена приехал маленький человечек по имени Шики и рассказал странную историю. Его принудили силой отвезти на ламмергейерах группу людей в одно место, расположенное почти в центре Вечного Ледника. Там они нашли волшебника, который долгие годы жил отшельником. Этот волшебник называет себя Портоланусом, именно он захватил трон в Тузамене.

– Так вот он кто! – презрительно рассмеялась Кадия. – Я слышала об этом Портоланусе из Тузамена. Он жалкий выскочка, имеющий смутные представления о магии. Триединое Божество знает, что для захвата власти в таком гадюшнике, как Тузамен, не требуется особого искусства. Твой талисман подтвердил, что господин волшебник и есть тот самый Орогастус?

– Нет, – призналась Харамис. – Он не только не сказал мне, жив Орогастус или мертв, но даже не показал изображения этого самого Портолануса. Раньше талисман никогда не вел себя так отвратительно. Но даже если Портоланус и Орогастус – не одно и то же лицо, этот человек все равно представляет угрозу для нас и нашего народа.

В душе Кадии возникло чувство, которого она давно не испытывала: словно увидела чудовищного скритека, медленно поднимающегося из болотной трясины. Этим чувством был страх. Но, еще не поняв до конца своих ощущений, она постаралась избавиться от них.

– Если Орогастус жив, мы опять займемся им, как занимались и раньше, – заявила она. – Мы соединим наши талисманы в Скипетр Власти и предадим его забвению, которого он заслуживает.

– Хотелось бы, чтобы все было так просто, как ты говоришь. – Глаза Харамис были печальны. Потом она улыбнулась Кадии. – Во всяком случае, этому Портрланусу придется вступить с нами в открытую борьбу. В конце концов, мы предупреждены. Будь осторожна, сестра, а если получишь хоть какой-то намек на нарушение миропорядка, немедленно поставь меня в известность.

– Хорошо, – пообещала Кадия, и образ Харамис исчез.

Далеко за полночь Кадия, Джеган, Ламмому-Ко и пятнадцать воинов вайвило вернулись на берег и погрузились в две небольшие лодки, которые должны были доставить их на корабль. На море был полный штиль, в черном небе сияли звезды и три половинки лун. Они плотно поели и выпили много изысканного, но очень хмельного напитка кишати. Казалось, они должны были развеселиться, но пиршество лишь усугубило их печальное настроение. Вайвило хотели скорее вернуться в Тассалейский лес, а Кадия с Джеганом затосковали по прекрасному поместью Большеглазой Дамы, которое ниссомы построили специально для своей правительницы, ее советников и слуг у истоков реки Голобар в Зеленых болотах Рувенды.

Измученная Кадия управляла одной лодкой, Джеган – другой. Ламмому-Ко вместе с воинами налегал на весла. Он затянул грустную заунывную песню. Их низкие гортанные голоса и усталость помешали Кадии услышать едва различимые характерные звуки, и она ничего не замечала, пока быстро наполняющая лодку теплая вода не дошла ей до щиколоток. Тогда она закричала. Одновременно раздался крик с лодки Джегана:

– Пророчица, мы тонем! На помощь!

– Мы тоже тонем! – воскликнула она. – Живее! Плывите к рифу!

До корабля оставалось больше половины лиги. В этом месте из морских глубин повсюду поднимались острые скалы. Вайвило завыли, как демоны, и заработали веслами так, что вода забурлила. Кадия услышала, как Джеган закричал с облегчением:

– Мы уже на рифе!

Вскоре нос ее лодки тоже уткнулся во что-то, она сильно накренилась. Вайвило побросали весла и спрыгнули за борт.

– Со мной все в порядке! – крикнула Кадия. – Спасайтесь!

Лодка исчезла в черной воде, а она вдруг почувствовала, как что-то тянет ее за ноги вниз, вслед за лодкой. Упорно стараясь освободиться, она и не думала кричать, а потом было уже поздно. Вместо крика она судорожно вздохнула и задержала дыхание. Прежде чем погрузиться в воду, она увидела, как Ламмому-Ко и один из его воинов спрыгнули со скалы и поплыли в ее сторону. Она камнем пошла ко дну, влекомая металлическим панцирем и талисманом. Казалось, некая невидимая сила соединила ее с тонущей лодкой. Она судорожно дергала ногами, пытаясь высвободиться из таинственных силков. Ее щиколотки были сжаты чем-то крепким и острым. Что это? Но разве она могла сосредоточиться и подумать как следует? В воде было множество светящихся точек и полос – мерцающих медуз и водорослей. Зрелище, конечно, восхитительное… но она тонула.

Грудь горела, будто там стоял котел с расплавленным металлом, из легких начал вырываться воздух, уши наполнились свистящими ноющими звуками. Она больше не могла сдерживать дыхание. Светлые пузырьки побежали из ноздрей и рта вверх сквозь толщу сумрачных морских вод. Поблескивал в поясных ножнах талисман – не золотом, нет, он светился удивительно интенсивным зеленым цветом, и это напоминало ей о том, как она шла за маленьким корешком Триллиума в Дремучем Аду много лет назад.

Бороться! Бороться изо всех сил! Освободиться от таинственных пут… Наконец ей это удалось, и она начала потихоньку всплывать. Но потом одна нога опять попала в ловушку, и она опустилась еще глубже, осознав – увы! – слишком поздно, что кто-то крепко сжал ее щиколотку. Острые когти впились в тело, разрывая ремешки сандалий, могучие мускулы невидимого врага так напряглись, что сделали невозможной любую попытку освободиться.

Гнев захлестнул ее. Алиансы! Ламмому-Ко был прав – они на самом деле решили напасть на нее! Казалось, рассудок покинул Кадию, но тем не менее она продолжала бороться, напрягая все мышцы ослабевшего тела. Теперь жжение в груди стало невыносимым…

А потом боль внезапно отпустила. Гнев растаял. Она прекратила сражаться, ее наполнил покой, и она продолжала опускаться все глубже и глубже в чаще мерцающих водорослей. Ее глаза были широко открыты, но мир становился темнее и темнее.

Последним усилием воли она заставила себя потянуться к Трехвекому Горящему Глазу. Если бы она могла воспользоваться им… если бы только могла понять, как это сделать…

Вот он у нее в руке.

Когти, мертвой хваткой сжимавшие щиколотку, внезапно отпустили ее. Она была свободна и тут же начала всплывать, окруженная тьмой.

Теперь она может расслабиться.

Ее пальцы разжались, и талисман выпал. Она видела, как зеленое сияние становилось все меньше и меньше и наконец пропало.

После этого она уже ничего не помнила.

Кадия открыла глаза. Голова болела так, словно была зажата тисками, перед глазами расплывалось огромное разноцветное пятно. В горле першило, и чувствовался привкус желчи. Ей казалось, что у нее нет ни рук, ни ног. Прошло какое-то время, и она ощутила свой затылок, потом осмелилась пошевелить конечностями. Она страшно замерзла, хотя была одета в теплый шерстяной халат. Мало-помалу зрение прояснилось, и Кадия поняла, что лежит на кушетке в своей каюте на борту варонианского корабля. Дверь беззвучно открывалась и закрывалась в такт волнам. По шуршанию воды за обшивкой корабля и по скрипу мачт она догадалась, что корабль мчится на всех парусах.

Сделав несколько слабых попыток крикнуть, она дозвалась до Джегана. Ее старый друг с грохотом скатился по ступенькам и ввалился в каюту, растянув губы в широкой улыбке, обнажившей острые передние зубы. Следом за ним вошли.Ламмому-Ко и капитан варонианского корабля – человек по имени Киви Омин. Они окружили ее, подкладывая подушки под спину, чтобы она могла сесть. Для поддержания сил Джеган заставил ее глотнуть крепкого бренди.

– Что произошло? – спросила наконец она.

– Это были алиансы, – грустно ответил Ламмому-Ко. – Они прекрасные опытные пловцы, даже более умелые, чем мы, – настоящие морские дьяволы. Коловоротами они продырявили наши лодки, а потом потащили тебя на дно. Я увидел, что ты тонешь, и поплыл к тебе с молодым Лам-Са: мы сразу поняли, что произошло. Когда ты взмахнула талисманом, алианс, который схватил тебя, уплыл, и мы с Лам-Са вытащили тебя на поверхность, а потом на риф. Казалось, что с тобой и так все в порядке, но Джеган неустанно работал, делая искусственное дыхание.

– Спасибо, – сказала она, обернувшись к своему другу-ниссому и благодарно улыбаясь.

– Владыки воздуха вдохнули душу в твое тело, – сказал Ламмому-Ко. – Люди с корабля услышали наши крики и спасли нас.

Вперед выдвинулся Киви Омин. Седовласый житель Вара с лицом книжного червя, он тем не менее славился как лучший шкипер всех южных широт. Кадии пришлось заплатить почти тысячу платиновых крон, чтобы он согласился отвезти ее к Виндлорским островам: никто другой не осмеливался совершить это путешествие.

– Я приказал сняться с якоря и уходить из этого гиблого места на всей скорости, какую можно выжать из такого судна, – сказал он. – Морские оддлинги уже разводили на берегу костры и воинственно били в свои священные барабаны. Если бы мы замешкались, их большие каноэ легко бы догнали нас еще до того, как мы миновали бы безветренные участки моря среди рифов и вышли в открытое море.

– Сколько времени я проспала? – слабым голосом спросила Кадия.

– Двенадцать часов, – отозвался Джеган.

– Ветер слабый, но дует куда надо, и мы уже удалились от этих проклятых мелей, – добавил капитан. – Мы доплывем до талоазинской гавани в Зиноре меньше чем за семь дней.

– Нет, нет, мы должны вернуться назад! – Голос Кадии прервался, она застонала и прикрыла рукой глаза. Голова разрывалась от боли. Почему надо вернуться? Она знала, что для этого есть причина. Очень серьезная…

– Скверная новость, Пророчица. – Джеган подошел ближе к кушетке, на руке у него свисал пояс с ножнами. – Твой талисман… – начал он, но тут же замолчал.

Ясность мысли наконец вернулась к ней. Она поняла, что ножны пусты, и вспомнила все. – Мы не можем вернуться к островам, – говорил Киви Омин. – Я не собираюсь рисковать своим судном, сражаясь с дикарями. Я капитан торгового, а не боевого корабля. Я согласился доставить вас на один из Винд-лорских островов, а потом отвезти обратно. И только. Если вы по какой-то причине не хотите плыть в Талоазин, мы можем зайти в Курээ или другой зинорский порт пополнить запасы провианта и воды и двинуться дальше на восток Но о возвращении не может быть и речи.

Кадия заставила себя сесть прямо. Ее глаза расширились, лицо исказилось от гнева, и она заговорила низким хриплым голосом:

– Мы должны вернуться. Я потеряла Трехвекий Горящий Глаз! Вы понимаете, что это значит?

Капитан отшатнулся от нее, как от безумной.

– Нет, не понимаю, госпожа. Ваши друзья сказали, что это большая беда, но случилась она по вашей вине, а не по моей, и расхлебывать эту историю вы должны сами. Я не буду рисковать кораблем и командой ради безнадежной попытки отыскать волшебный меч. Пока вы лежали без чувств, вайвило быстренько сплавали к тому месту, где были потоплены ваши лодки. Они выяснили, что талисман угодил в очень глубокую трещину между рифами. Даже алиансы не умеют нырять так глубоко. Талисман утерян навсегда.

– Нет, – прошептала она, страдальчески опуская веки. – О нет. – На лбу у нее выступила испарина, долгое время она хранила молчание. Джеган встал возле нее на колени и взял ее безжизненную руку в свои.

Капитан обменялся взглядами с Ламмому-Ко, потом резко повернулся и вышел из каюты.

Когда Кадия снова открыла глаза, выражение лица у нее было решительное. Она сказала:

– Друзья мои, Киви прав. Я не имею права требовать от него помощи. Если он не хочет возвращаться, придется найти другого шкипера, который согласится на это. К счастью, у меня еще много денег. Пусть Киви Омин высадит меня в Курээ. Вы конечно же можете плыть дальше в Вар, а потом по реке Мутар в Рувенду…

– Нет, – спокойно возразил огромный вождь вай-вило.

Стоящие торчком уши Джегана задрожали от негодования, огромные золотистые глаза расширились.

– Пророчица, неужели ты думаешь, мы оставим тебя?

Она взглянула сначала на одного, потом на другого.

– Без талисмана я уже не Большеглазая Дама, я недостойна называться Великой Защитницей народа. Я никто. Просто Кадия.

Она спустила ноги с кушетки и коснулась ими пола. Ее лодыжки были покрыты синяками и царапинами от когтей.

– Шансы отыскать мой талисман ничтожны, зато велика вероятность того, что алиансы постараются довести до конца свое черное дело, которое не удалось с первой попытки.

– Тем не менее, – сказал Ламмому-Ко, – мои братья вайвило и я сам – мы остаемся с тобой.

Глаза Кадии заблестели от слез. Она встала и покачнулась: высокий абориген и его маленький товарищ взяли ее под руки и подвели к маленькому столику около иллюминатора. Она села на скамью.

– Благодарю вас, дорогие друзья. Со временем моя сестра Харамис обнаружит, что произошло, хотя теперь у меня нет возможности связаться с ней. Она наверняка найдет способ помочь нам. А пока давайте займемся капитаном Киви Омином и его командой. Я начну снимать копии с карт капитана, хотя еще и не совсем оправилась.

Она взглянула на вождя вайвило.

– Ламмому, ты и твои воины должны расспросить моряков о Виндлорских островах: о съедобных растениях, о том, что ядовито или опасно для жизни, об их населении. Тем морякам, которые вам помогут, мы заплатим.

– А я, Пророчица? – спросил Джеган. Она криво усмехнулась.

Узнай как можно больше об искусстве мореплавания, старина, и я займусь тем же. Боюсь, единственное, что нам остается, – это самостоятельно плыть к Виндлорским островам.

ГЛАВА 4

Королевская галера обогнула мыс и направилась к Жемчужной гавани. Тут же трое ребятишек оказались на мачтах и начали карабкаться по вантам, оплетая их руками и ногами, как лианы оплетают деревья, а нянька знатных отпрысков Имму из племени ниссомов смотрела на них снизу, с палубы, и тщетно пыталась криками заставить спуститься.

– Еще корабли! В гавани полным-полно больших кораблей! – Одиннадцатилетний наследный принц Никалой с маленькой подзорной трубой в руке взобрался на самую высокую мачту. – Два из Имлита, один из Са-борнии, на трех – знамена Галанара и… посмотрите! Четыре из Рэктама! Видите вон ту огромную черную трирему? Она вся раззолочена, на ней больше сотни флагов! Должно быть, это корабль самой злой королевы Ганондри!

– Теперь моя очередь смотреть! – ныл принц Толивар. – Ники любовался все утро! Я хочу посмотреть на злую королеву! – Ему было восемь лет, но выглядел он младше из-за своей хрупкости. Когда Никалон отказался дать ему подзорную трубу, он стал плакать. – Джен, Джен, скажи ему!

– Немедленно спускайтесь! – звала их Имму. – Вы что, не знаете, что мама запретила вам безобразничать?

Но дети не обращали на няньку внимания. Сколько королева Анигель ни пыталась обуздать их, они все равно своевольничали и даже наказания воспринимали жизнерадостно.

Принцесса Джениль, десятилетняя, развитая не по годам девочка, сказала:

– Не плачь, Толо, сейчас я разберусь с этим жадиной Ники. – Она подобралась поближе к старшему брату, начала раскачивать канаты, и скоро оба повисли на высоте десяти элсов над палубой, так что бедная Имму заорала от ужаса. Но для проворной принцессы отобрать подзорную трубу у беззащитного перед ней Никалона было привычным делом. Она вернулась к Толивару, и они стали по очереди смотреть в трубу. А принц Никалон, беспечно хохоча, полез еще выше, к вороньему гнезду.

Эту подзорную трубу подарил им отец, король Антар, как раз перед отплытием из дома. Она не походила на обычные морские бинокли. Эта была уникальная волшебная вещица Исчезнувших, сделанная из черного материала – не металла и не дерева, а из чего-то непонятного. Сбоку располагались три цветные кнопочки: стоило нажать на них, и они переносили наблюдаемую сцену ближе, ближе и совсем близко. А если надавить на серебряную клавишу, то можно смотреть в трубу и ночью, правда, в темноте изображение получалось размытое, видны были лишь зеленоватые силуэты. Подзорная труба казалась живым существом, а не вещью, так как работала, только если на нее падал солнечный свет. Однажды во время плавания принц Толивар, притворившись, что потерял трубу, спрятал ее на весь день в свой саквояж, в надежде поиграть с ней в одиночестве. Но когда он извлек ее и посмотрел, то увидел одну черноту и с плачем побежал к королю. Отругав его за жадность, отец объяснил, что подзорная труба питается солнечной энергией, как и многие другие чудесные машины Исчезнувших.

Теперь Толо рассматривал огромный корабль рэктамской королевы-регентши Ганондри. В отличие от лабровендского флагмана, имевшего два ряда весел по бортам, на нем было три ряда. Он был вдвое длиннее, с гигантским тараном на носу, который использовался при нападении на другие корабли. Паруса на грот и фок-мачте украшали эмблемы пиратского государства в виде стилизованных языков пламени. Толо был разочарован: он не увидел и намека на смертоносное морское оружие, которое, как он знал, поливало вражеские суда расплавленной серой и забрасывало раскаленными докрасна камнями. На полуюте, вокруг золотой спинки трона толпились дамы, одетые в блестящие платья, и рыцари в доспехах.

– Злая королева, должно быть, еще в постели, – сказал сестре Толо. – На корме корабля я вижу ее трон – он пуст. Посмотри, Джен.

Принцесса Джениль взглянула в волшебную трубу. – Какой красивый корабль! Наверное, рэктамцы страшно богаты!

– Они ведь пираты, – сделал вывод Толо. – Пираты всегда богатые. Мне бы хотелось стать пиратом.

– Ты говоришь глупости. Пираты убивают людей и грабят, их все ненавидят. – Она направила подзорную трубу на диковинный саборнианский корабль, приплывший с Далекого Запада.

– Хозяин Зверей Ралабун говорит, что когда ты вырастешь, то выйдешь замуж за горбатого карлика, внука злой королевы. – Капризный Толо злорадно усмехнулся. – Когда ты станешь пиратской королевой, ты и мне поможешь стать пиратом.

Принцесса Джениль опустила трубу и уставилась на маленького брата.

– Я не собираюсь ни за кого выходить замуж! Но если уж это случится, я никогда не выйду за такого урода, как Ледавардис. Тетя Кадия говорит, что я могу приехать к ней и жить в ее укромном замке в Зеленых болотах, когда вырасту. Если, конечно, захочу. Я так и сделаю!

– Нет, ничего не выйдет! Принцы и принцессы не могут вести себя, как им хочется, – они не обыкновенные Люди. Ники станет королем Лабровенды, ему придется жениться на какой-нибудь принцессе, а тебе – выйти замуж. Только я необычный принц, я смогу стать пиратом, если захочу! Отдавай трубу. Мне хочется посмотреть, правда ли саборнианцы покрыты перьями, как говорит Ралабун.

Разгневанная Джениль отдала ему подзорную трубу и стала спускаться по канату. Мальчишки! Что они знают? Тем не менее когда она благополучно добралась до палубы, то увернулась от объятий ниссомской няньки, отказалась идти с ней в каюту за прохладительными напитками и вместо этого потащила Имму на корму, за нагроможденные стеной ящики с грузом. Здесь пожилая ниссомка и принцесса оказались наедине, и Джениль спросила:

– Правда, что, когда я вырасту, мне придется выйти замуж за Ледавардиса из Рэктама?

Нянька заливисто расхохоталась: – Конечно нет. Кто это наговорил тебе такое, милая?

– Толо, – проворчала Джениль. – А ему сказал Ралабун.

Нечеловеческое лицо Имму исказила гневная гримаса, а торчащие из-под батистового чепца уши затряслись, словно колеблемые ветром листья.

– Ох уж этот Ралабун! Я так стукну его по башке, что глаза выскочат! Этому болтливому дурню следовало бы не сплетничать о королевских делах, а заниматься собственными!

– Значит, это вранье?

Имму ласково обхватила лицо принцессы своими трехпалыми руками. Они были почти одного роста, и нянькины громадные желтые глаза смотрели прямо в светло-карие глаза ее юной воспитанницы.

– Клянусь Владыками воздуха, твои дорогие родители скорее умрут, чем увидят тебя замужем за уродливым царьком Рэктама. Слушок, который тупица Ралабун передал твоему младшему брату, пущен врагами Двух Тронов – лордом Осорконом или кем-то вроде него. Это ложь.

Она поцеловала Джениль, а потом стала убирать в прическу пряди волос, растрепавшихся во время лазания по мачтам. Джен не была такой изумительной красавицей, как ее мать, но у нее было приятное, усыпанное веснушками лицо с широко расставленными смышлеными глазами. Ее очень красили необыкновенной густоты золотисто-каштановые волосы: когда их распускали, они спадали до талии.

– А правда, что принцессы не могут сами выбирать себе мужей? – настаивала Джениль.

Имму оживилась.

– Что ж, кто-то может, а кто-то нет. Еще до того, как Два Трона объединились, до того, как стать Белой Дамой, твоя тетя Харамис была наследной принцессой, и ее руки просил злой король Лаборнока Волтрик. Королева Каланта и король Крейн знали, что в результате такого брака Рувенда попадет в зависимость от Лаборнока, а это вовсе не объединение Двух Тронов. Поэтому брак не состоялся. Принцесса Харамис согласилась выйти замуж за принца из Вара, хотя и не любила его, только потому, что он хотел стать соправителем Рувенды. Так твоя тетя предпочла благополучие своей страны личному счастью. Это был ее долг.

– Но тетя Харамис отказалась от трона!

– Да. И корона перешла к твоей тете Кадии, которая тоже от нее отказалась, а потом – к твоей дорогой матери, которая годилась на роль королевы больше, чем ее старшие сестры. К тому времени свирепый король Волтрик скончался, а королем Лаборнока стал Антар, твой отец. Твои мать и отец полюбили друг друга и поженились и теперь правят двумя королевствами, проводя сухой сезон во дворце Рувенды, а сезон дождей – в дероргуильском дворце Лаборнока.

– А Ники сможет сам выбрать себе принцессу и жениться на ней? И я смогу сама выбрать принца?

Имму была в замешательстве.

– Надеюсь, что да, моя милая. Верю в это всем сердцем. Но будущее известно лишь Триединому Божеству да его слугам, Владыкам воздуха, и маленьким девочкам не стоит беспокоиться о подобных вещах. Ты еще очень долго не выйдешь замуж… А теперь давайка пойдем в гардеробную! Через несколько часов мы подплываем к талоазинской пристани. Мы достанем для тебя чудесное платье и украсим волосы драгоценной диадемой. Нужно показать избалованным жителям Зиноры, что королевский дом Лабровенды не чета их маленькому чванливому королевству!

Наследный принц Никалон находился на высокой наблюдательной вышке с молодым матросом Кориком, с которым он подружился во время двухнедельного плавания из Дероргуилы. В отличие от остальных членов лаборнокского экипажа, которые кланялись ему, заискивали и в лицо величали благородным господином, а за спиной называли надоедливым бездельником и не пускали в самые интересные отсеки корабля, куда королева Анигель запретила ходить царственным чадам, Корик проявил сочувствие к томящемуся от скуки пареньку и показал ему все – от цепного блока на носу до ах-терштевня. Он терпеливо обучал принца карабкаться по вантам – а Ники обучил этому брата и сестру – и разрешал подолгу сиживать с ним вместе в вороньем гнезде, глядя на скалы, косяки рыб и другие корабли, пока флотилия плыла мимо островов Энджи, вдоль берегов Вара к Зиноре. Корик объяснил ему, как управляться с канатами и парусами, почему корабль поворачивает на другой галс, даже если ветер дует в том же направлении, почему спускают паруса во время шторма, почему из свободных людей получаются лучшие гребцы, чем из рабов, и вообще, ответил на миллион самых разных вопросов, отнесясь к ним со всей серьезностью.

Благодарный Ники пообещал Корику, что, когда станет королем, сделает его адмиралом. В ответ на это молодой моряк рассмеялся, сказав, что адмиралы проводят слишком много времени при дворе, просиживая долгие часы на советах и разбирая нудные бумаги. А ему хотелось бы всего лишь стать капитаном собственного корабля.

– И тогда, – сказал он Ники, – я бы первым поплыл к отдаленным мирам, дальше Саборнии – Страны Покрытых Перьями Варваров. Я бы проплыл по всему свету, миновал замерзшие острова страшного моря Авроры, омывающего Вечный Ледник, и доплыл бы до холодных пустынь Тузамена. Потом я бы сплавился к Огненным островам и, ускользнув от рэктамских пиратов, благополучно вернулся домой, в Дероргуилу.

Ники смотрел на него разинув рот.

– Разве до сих пор никто не совершал кругосветного плавания?

– Никто, – гордо ответил Корик. – Все боятся забитого льдами моря Авроры и морских чудовищ. А я не боюсь. – Потом он лукаво взглянул на Ники: – Подобная научная экспедиция стоит больших денег, но король, который финансирует ее, останется в памяти людей навеки. Я бы привез ему редкие растения, и животных, и другие чудесные вещи, а может быть, мне удалось бы даже открыть еще один разрушенный город Исчезнувших, где было бы гораздо больше удивительных сокровищ, чем в тех, что уже найдены.

– Я дам денег на это плавание! – объявил принц Никалон. Но моряк только смеялся и говорил, что он еще очень долго не будет королем, поскольку Антар еще молод, крепок и здоров, а к тому времени, как он состарится и умрет, Никалон наверняка забудет о своем обещании.