Текст книги "Здесь обитают чудовища"

3

Ланг залился отчаянным лаем и рванулся к кусту, из-за которого донеслось это распоряжение. Ник замер на месте, а Линда сделала еще шаг или два, словно не могла справиться с тянувшим ее вперед пекинесом. Ник тронул ее за локоть, удерживая мотоцикл одной рукой.

– Кто вы? – спросил он у куста и в душе порадовался, что голос его не подвел и прозвучал так твердо и уверенно. Тэд? Или Бен? Или кто-то еще, попавший сюда раньше?

Последовала пауза, такая долгая, что Ник подумал, уж не остановил ли их незнакомец нарочно, чтобы самому скрыться глубже в заросли? Но зачем это нужно? Он же видел, что Ник с Линдой не представляют никакой опасности.

Затем ветви раздвинулись, и им навстречу вышел человек. С виду совершенно обыкновенный, пониже Ника, но шире его в плечах и в своем комбинезоне казавшийся еще массивнее, чем был на самом деле. На голове у него была надета каска, больше всего похожая на опрокинутый походный котелок, а на ногах – тяжелые ботинки. Лицо у него было круглое. Густые, рыжие с проседью усы, почти скрывали рот. В руке он держал… рогатку!

При виде ее Ник чуть не рассмеялся, однако в том, как держал себя незнакомец, было нечто, не позволявшее столь легкомысленно отнестись к его детскому оружию.

К тому же у Ника в голове шевельнулось далекое, смутное воспоминание. Где-то, когда-то он видел человека точно в таком одеянии. Но где и когда?

Незнакомец до сих пор не ответил на его вопрос. Вместо этого он внимательно их разглядывал. Затихший Ланг, до предела натягивая поводок, принюхивался столь усердно, словно желал навсегда занести нового человека в свой каталог запахов.

Если незнакомец думал таким началом знакомства внушить им благоговейный страх, то Ник не собирался поддаваться.

– Я спросил, – проговорил Ник, – кто вы такой?

– А я тебя слышал, приятель. Я пока еще не оглох. Я Сэм Страуд, гражданский уполномоченный в Харкавей Плейс, если тебе это что-нибудь говорит. Держу пари, ничего. Вас только двое?

Он так их рассматривал, словно всерьез полагал, что они – авангард значительно большего отряда.

– Уполномоченный! – вдруг вмешалась Линда. – Ник, он одет, как уполномоченный гражданской обороны. Я видела такого в фильме «Битва за Англию» в нашем курсе истории.

Англичанин! Конечно, у него же английский выговор, но откуда здесь взялся англичанин в форме, которую носили тридцать лет назад? Ник не желал принимать напрашивающееся объяснение.

– Она права? – спросил он. – Вы – такой уполномоченный?

– Именно. А теперь, парень, ответь-ка, кто ты такой? И эта юная леди?

– Это Линда Дюран, а я Ник Шоу. Мы… мы американцы.

Страуд потер толстыми пальцами подбородок.

– Вот как. Американцы, говоришь? Попались в своей собственной стране?

– Да. Мы ехали к озеру, похожему на это. И вдруг оказались здесь. Где мы?

Страуд издал звук, который сошел бы за хриплый смешок, не будь он таким невеселым.

– На этот вопрос, Шоу, никто не может ответить. Вот у викария[2]2
  викарий – в протестанской церкви – помощник священника


[Закрыть] есть пара идей – довольно-таки расплывчатых, но нам ни разу не удалось их проверить. Когда вы прибыли?

– Недавно, – ответила Линда. – Это дым вашего костра? Мы ужасно голодны и как раз собирались поесть, когда увидели его и пошли…

– У вас есть еда? – Страуд заткнул рогатку за ремень. – Ладно, пошли.

– Он обернулся к кустам, из которых вышел, поднес два пальца к губам и свистнул негромким, но далеко слышным свистом. – Насколько я понимаю, вы не приманка.

– Приманка? – Нику это не понравилось.

Страуд вновь издал свой короткий хриплый смешок.

– Приманка, да. Ты поймешь, парень, поймешь. Сюда, и поосторожнее в кустах.

Он двинулся вперед, и дальше они пробирались, используя, как показалось Нику, в качестве прикрытия буквально каждую травинку и каждый листок. Но если так нужно было прятаться, почему же дым у них поднимается в небо, как знамя? Лишь несколько секунд спустя Ник понял, что направляются они не к костру, а куда-то левее.

Линда, видимо, тоже это обнаружила, потому что спросила:

– Разве мы идем не в ваш лагерь?

– Прямо вперед, – донесся до них приглушенный голос Страуда. – Осторожнее, здесь можно запутаться.

И действительно, ползучие растения, густо покрывшие землю, с таким упорством опутывали колеса мотоцикла и цеплялись за ноги, словно были нарочно здесь посажены в качестве ловушки.

Ник дважды останавливался, чтобы освободиться от цепких лоз, отстал от Страуда и Линды и шел за ними по одним лишь следам – сперва все дальше и дальше от костра, затем опять по направлению к реке. Наконец он вышел на поляну, окруженную густыми зарослями кустарника. И здесь увидел Страуда, Линду и еще трех человек – двух мужчин и женщину. Когда Ник с хрустом и треском выбрался из кустов, они дружно обернулись в его сторону.

Мужчины столь же отличались друг от друга, как и от Страуда. Один пожилой, очень высокий, худой, его седые волосы ореолом стояли вокруг головы, словно даже самое легкое дуновение ветерка развевало их во все стороны. У него был огромный горбатый нос и твердый подбородок, однако в смотревших из-под кустистых бровей глазах вовсе не было того яростного, хищного блеска, которого Ник ожидал. В глазах светился ум и живой интерес, дружелюбие и готовность выслушать других, а отнюдь не желание подчинять себе людей, которое предполагали характерные черты его лица. На нем был сильно поношенный, темно-серый костюм и свитер под пиджаком, не скрывавший белого воротничка священника, а на ногах грубые кожаные мокасины, гораздо новее его одежды.

Другой мужчина, молодой, был чуть выше Ника и, как Страуд, носил форму, однако не уполномоченного гражданской обороны. Его синий китель был изрядно потерт, но в петлицах блестели крылышки, а на затылке, открывая белокурые волосы, держалась летняя фуражка.

Стоявшая рядом женщина была примерно одного роста с летчиком и тоже в форме, со знаками различия на плечах, которых Ник не разобрал. Из-под такой же, как у Страуда, каски выбивались непокорные темные пряди. Почти столь же худая, как священник, с обветренным и загорелым лицом, она была некрасива; при этом с первого же взгляда любому становилось ясно, что с ней нельзя не считаться.

– Американцы, – проговорила она. – В таком случае, Адриан, – обратилась она к священнику, – вы оказались совершенно правы в своем предположении. Нас действительно завезли в той клетке гораздо дальше, чем мы думали.

Белокурый летчик тоже вертел в руках рогатку.

– Пожалуй, пора трогаться в путь. – Взгляд его скользнул с Ника на кусты, и он явно прислушивался. – Никакого смысла наблюдать за ловушкой дальше…

– Барри прав, – кивнул священник. – Пусть мы не добились того результата, на который рассчитывали, но зато к нам присоединились наши молодые друзья.

– Давайте лучше познакомимся, – оживленно сказала женщина. – Адриан Хадлетт, викарий из Минтон Парва. – Священник старомодно и величаво поклонился. – Офицер авиации Барри Крокер, а я – Диана Рамсей.

– Леди Диана Рамсей, – поправил Страуд, словно это было важно.

Она досадливо махнула рукой. Ник заметил, что в другой она тоже держала рогатку.

– Наших еще двое, – продолжала она, – вы познакомитесь с ними в лагере.

И снова, теперь уже в составе этой энергичной группы, Ник и Линда пробирались сквозь заросли к реке. И когда, наконец, вышли на берег, лагерь оказался неподалеку. Из сложенных и приваленных камнями бревен была построена полухижина-полупещера. Ланг залаял, когда огромное серое существо, гревшееся на солнце у входа, попятилось и распушило хвост. Прижав уши, кот встретил рвущегося с поводка пекинеса грозным шипением, перешедшим в глухое ворчание. Линда бросила сумку на землю и подхватила своего отчаянного бойца.

– Ну, ну, Джеремайя, дорогой, так не здороваются, нет, нет.

Из хижины появилась маленькая женщина, взяла на руки кота, погладила его скрюченными артритом пальцами в коричневых старческих пятнах. Ее седые волосы были стянуты в тугой узелок над круглым лицом с носиком-пуговкой, на котором весьма ненадежно держались очки в металлической оправе. Она немного шепелявила, когда говорила, – вероятно, от того, что зубы во рту уже шатались. Женщина рассматривала Ника и Линду с живым, дружелюбным интересом. Поверх платья на ней был надет фартук из куска мешковины, на плечи наброшен старый плащ, а на ногах такие же грубые мокасины, как у викария.

– Джин, – позвала она, оглянувшись. – У нас новые люди.

Вышедшая на зов девушка казалась лишь чуть постарше Линды. На ней также была темно-синяя форма, хотя поверх нее она повязала кусок выцветшей материи, словно думала таким образом сберечь единственную имевшуюся у нее одежду. Ее каштановые волосы волнами обрамляли загорелое лицо – достаточно хорошенькое, чтобы заметить в толпе, подумал Ник.

– Американцы. – Леди Диана опять взяла на себя церемонию представления. – Линда Дюран, Николас Шоу – миссис Мод Клэпп и Джин Ричардс, из ЖКВМС.

– ЖКВМС? – повторил слегка озадаченный Ник.

Девушка улыбнулась.

– Женская королевская военно-морская служба – кажется, у вас это называется ДЖВС.

– Ну вот, разве я не говорила, что видела вещий сон? – Голос миссис Клэпп был полон искреннего дружелюбия и приветливости. – «Будут гости» – вот что он означал. И рыбу мы уже почистили, сейчас зажарим до славной румяной корочки. Вот уж удачно-то сложилось, правда? – обратилась она ко всем сразу. – Наш Джеремайя, он не тронет вашего песика, мисс, если тот не будет его задирать. Джеремайя у нас не забияка.

– Надеюсь, Ланг тоже.

У Линды на руках пекинес успокоился и замолк. Девушка повернула его мордочкой к себе и, глядя в глаза, выразительно проговорила:

– Ланг, друг, друг! – и показала ему на кота, которого миссис Клэпп уже поставила обратно на землю. – Друг, Ланг!

Пекинес быстрым язычком облизнул нос, но когда Линда спустила его с рук, мирно уселся подле нее, будто и не рвался минуту назад сразиться с извечным врагом всех собак.

Ник достал свои съестные припасы.

– Хлеб! – Миссис Клэпп открыла мешок и с наслаждением принюхалась. – Свежий хлеб! Боже мой, я не то что вкус, уже и запах почти забыла!

Установив мотоцикл на подножку, Ник стоял в сторонке, переводя взгляд с пилота на Джин, с Джин на Страуда в форме уполномоченного гражданской обороны.

Крокеру, если только Ник глубочайшим образом не заблуждался, чуть больше двадцати, Джин и того меньше. Им решительно не могло быть по столько лет, сколько предполагала форма Страуда. И все же…

– Тебя что-то беспокоит, мой мальчик? – обратился к нему викарий. Не раздумывая, Ник выпалил свой вопрос:

– Скажите, пожалуйста, сэр… как давно вы здесь?

Викарий улыбнулся устало:

– Боюсь, я вряд ли смогу ответить на твой вопрос. Сперва мы пытались вести записи, но после того, как нас поймали и перевезли сюда… – Он пожал плечами. – Судя по временам года, я бы сказал, около четырех лет. Тот воздушный налет был совершен на Минтон Парва вечером двадцать четвертого июля тысяча девятьсот сорок второго года. Думаю, мы все хорошо помним это число. Мы были в подземной часовне. Миссис Клэпп – моя экономка… бывшая. Леди Диана зашла переговорить со мной относительно выделенных для госпиталя денег. Джин и Барри шли на вокзал к поезду – оба возвращались из увольнения. А Страуд хотел проверить наши запасы продовольствия. Тут раздался сигнал воздушной тревоги, и мы спустились в часовню. Раздался такой звук… честное слово, Шоу, мы думали, это конец. А потом… вдруг не стало ни церкви, ни даже той Англии, которую мы знали…

Он помолчал, глядя на Ника усталыми проницательными глазами. Выражение его лица изменилось.

– Ты что-то знаешь, мой мальчик, не так ли? Что-то тебя тревожит. Что?

– Время, сэр. Вы говорите, что пробыли здесь около четырех лет. Но сегодня… там… двадцать первое июля тысяча девятьсот семьдесят второго года. – Он ожидал, что викарий усомнится. Разве в такое поверишь? Нет, если Хадлетт сказал правду, – в чем Ник был уверен.

– Двадцать первое июля тысяча девятьсот семьдесят второго года, – медленно повторил тот. – Нет, нет, мой мальчик, я тебе верю. Это очень похоже на правду, так говорится и в старых сказках и легендах. Но тысяча девятьсот семьдесят второй… тридцать лет… Что там произошло тридцать лет назад?

– Тридцать лет что? – обернулся к ним Крокер. Он был больше занят мотоциклом, чем их разговором, но теперь настороженно глядел на Хадлетта.

– При чем здесь тридцать лет?

– Скажи ему число, – обратился викарий к Нику, словно, произнесенное американцем, оно произвело бы большее впечатление.

– Сегодня… сегодня двадцать первое июля тысяча девятьсот семьдесят второго года, – проговорил Ник.

Хадлетт воспринял это совершенно спокойно, но как отнесутся остальные?

– Тысяча девятьсот семьдесят второго года, – тупо повторил летчик. – Но… но… это невозможно… Сэр, – обратился он к викарию, – сейчас примерно сорок шестой, если мы не ошиблись, и нельзя же прожить тут тридцать лет и не заметить!

На сей раз их услышала леди Диана.

– Адриан, значит, вы не ошиблись. Как в старых сказках, не так ли? Тридцать лет… – Она поглядела мимо них, туда, где тихая вода всплескивала и рябила, набегая на прибрежные камни. – Восемьдесят пять… но нет, Адриан, мне не больше…

– Об этом тоже говорится в старых сказках, Диана, – ответил викарий.

– Нет! – взорвался Крокер. – Парень плетет тут бог весть что. Может, он из этих. Откуда мы знаем?.. – Он попятился от Ника, снова сжимая в руках рогатку. – Он работает на них, он подослан, чтобы сломить нас своими россказнями!

– Эй, что происходит? – К ним приблизился Страуд. – При чем здесь они?

Обернувшись, Крокер закричал с нескрываемой яростью в голосе:

– Мы привели сюда этих двоих – следом явятся ОНИ! Говорит, мы пробыли здесь тридцать лет! Вранье, которому никто не поверит.

– Ну, будет. – Страуд положил руку ему на плечо. – Придержи язык, Барри. Они не больно-то похожи на Герольда, согласись? А когда это летающие дьяволы использовали приманку? Они пикируют и хватают что хотят, безо всяких выкрутасов. Ладно, говоришь, там семьдесят второй год – что с войной?

Громыхающий голос Страуда привлек всех остальных. Англичане окружили Ника. Они глядели на него выжидательно, и лишь в глазах Крокера горел враждебный огонь.

– Она кончилась в сорок пятом. – Ник старался припомнить события войны, которая завершилась еще до его рождения, но которая для этой горстки людей по-прежнему являлась реальной опасностью.

– Кто победил? – требовательно и сердито спросил Крокер, словно от ответа Ника зависело их отношение к нему.

– Мы, то есть союзники. Наши войска вошли в Германию с одной стороны, а русские – с другой и взяли Берлин. Гитлер покончил с собой прежде, чем они до него добрались. А мы сбросили атомную бомбу на Хиросиму и Нагасаки

– и в том же году японцы капитулировали.

– Атомную бомбу? – переспросил Крокер уже не сердито, а изумленно.

– Да. Оба города были полностью уничтожены. – Вспомнив подробности, Ник понадеялся, что его не станут о них расспрашивать.

– А сейчас?.. – промолвил после короткого молчания викарий.

Остальные смотрели на Ника так, словно он говорил на незнакомом языке.

– Ну, в мире по-прежнему неспокойно. Война в Корее, теперь во Вьетнаме… Мы противостоим коммунистической экспансии. Китай стал коммунистическим, а Россия все так же контролирует половину Германии – восточную ее часть. Но люди дважды высаживались на Луну.

Ник хотел рассказать о чем-нибудь хорошем, а не только о мрачных военных и политических конфликтах.

– И сейчас мы собираемся вывести на орбиту космическую станцию. Но… просто не могу перечислить все, что произошло. Англия – она утратила свои колонии, и там долго были у власти лейбористы… довольно тяжелые времена

– безумные налоги и падение уровня жизни…

– Да, за тридцать лет многое может случиться, – кивнул викарий. – А войны не кончаются…

– Скажите, пожалуйста, – нарушила Линда последовавшее за его словами молчание, – если вы попали сюда из Англии, а мы из Огайо… Вы каким-то образом пересекли океан? Или это все одна страна?

Викарий покачал головой:

– Нет, географически этот мир во многом схож с нашим. Он напоминает те далекие-далекие времена, когда человек еще не начал подчинять себе природу. На этот материк мы попали в качестве пленников. И смогли спастись лишь благодаря милости всевышнего. С тех пор мы пытаемся придумать, как вернуться обратно, только боюсь, что в здешнем мире не найдется для нас кораблей. Но это очень долгая история, и я предложил бы рассказывать ее по частям. Например, за рыбой, которую так вкусно готовит миссис Клэпп. Вы согласны со мной?

Возможно, то, что все вернулись к ставшим уже привычными занятиям, и разрядило обстановку. Вскоре еда была готова, а принесенный Ником хлеб превратил трапезу в роскошный пир.

Хадлетт повертел в руке булочку.

– Никогда не знаешь, как много значат для тебя маленькие радости жизни, пока их не лишишься. Хлеба нам здесь никак не испечь, хотя миссис Клэпп и пыталась что-нибудь сделать из земляных орехов и семян травы, похожей на овес. Так хорошо снова отведать настоящий хлеб!

– Вы сказали, что попали сюда в качестве пленников. – Ник желал знать самое худшее из того, что может им угрожать.

– Ах да. Вас следует предупредить. – Викарий проглотил кусок булочки.

– Это загадочный мир, и мы, сколько ни пытались, не смогли проникнуть в большинство его тайн. Но мы полагаем, что он подобен нашему, хотя и явно от него отличается. Когда-то в прошлом, не знаю как давно, возникла сила, которая могла в определенных местах проникать в наш мир и уносить из него людей. У нас известно множество историй о таинственных исчезновениях.

Ник кивнул.

– С недавнего времени стали выходить книги – там описываются все новые и новые случаи. Мы сами прибыли из славившегося тем же места – там люди пропадали в течение многих лет.

– Вот-вот. А наша церковь в Минтон Парва находилась у волшебного холма…

– Волшебный холм? – переспросил Ник, встревожившись. – Это еще что значит?

– Нет, мой мальчик, я вовсе не рассказываю сказки. У нас в Британии давным-давно известно, что в подобных местах исчезают люди – хотя нынче это называют легендами. Исчезнувшие по волшебству люди, которые порой возвращаются спустя годы или даже десятилетия и рассказывают, что провели день, месяц или год в другом мире, – такие сюжеты весьма распространены в нашем фольклоре.

– Значит, – вмешалась Линда, – мы можем вернуться! – Она держала Ланга на руках и, должно быть, прижала его слишком сильно, потому что маленький песик протестующе взвизгнул.

– Вот этого мы не знаем, – серьезно и печально ответил ей викарий. – Но наши собственные попытки ни к чему не привели. К тому же… блуждая здесь, мы достаточно повидали, чтобы предположить, что такие случаи спасения, или возвращения, крайне редки.

Линда, все так же с Лангом на руках, вскочила. Постояла мгновение, переводя взгляд с одного лица на другое, и наконец глаза ее остановились на Нике. Она обратилась к нему, словно готовая поверить именно его словам, чтобы ни говорили ей другие.

– Ты думаешь, мы не сможем вернуться назад?

Он мог бы солгать, пощадить ее, но у него язык не повернулся сказать неправду.

– Мы никогда не слыхали, чтобы через Короткую Дорогу кто-нибудь возвращался, – проговорил Ник, как самому ему показалось, очень резко.

Лицо Линды застыло. Она стремительно повернулась и пошла прочь, все убыстряя шаг. Ник встал, собираясь последовать за ней.

– Нет. – Она не оглядывалась, словно знала, что он захочет пойти следом. – Оставь меня в покое! Оставь меня ненадолго в покое!

Она произнесла это с такой силой, что он остановился, не зная, навязать ли ей все-таки свое общество или нет.

– Джин, – заговорил Хадлетт, – проследи, чтобы с ней ничего не случилось, но дай ей побыть одной.

Девушка прошла мимо Ника, и он повернулся к остальным.

– Проследить, чтобы с ней ничего не случилось? – повторил он. – Вы были пленниками… Кого и чего вам приходится бояться? Скажите уж все напрямик!

– Ладно. – Страуд, до сих пор невозмутимо жевавший, откинулся назад и прислонился к одному из бревен, из которых было сложено жилище. – Мы тут не одни, как ты, наверное, догадался. Насколько мы знаем, здесь есть три вида людей – или существ – или назови их, как хочешь. Есть такие же, как мы, которые попались в эту ловушку. Мы два раза пытались с ними заговорить

– во всяком случае, мы думали, что они как мы. Но они нас не поняли. Последний раз это были солдаты, и они принялись стрелять. Не наши солдаты

– они походили на китайцев. Есть еще города и жители в них. Затем существуют Герольд и те, кто его слушает и изменяется. – Последнее слово он проговорил с таким отвращением, будто речь шла о какой-то непристойности. – Возможно, Герольд был здесь всегда, и это его родной мир. Он хочет нас заполучить. Как только он пронюхает о вас двоих, сразу явится поглядеть. Мы знаем только, что если ты принимаешь то, что он предлагает, ты меняешься. И тогда ты уже не мужчина или женщина, а что-то другое. Мы ничего у него не взяли. И вы не возьмете, если вы в здравом уме. И есть третьи – летающие охотники. Они так же не из этого мира, как и мы. Появляются не иначе как в своих летательных аппаратах. Их корабль только мелькнет в воздухе – и сообразить ничего не успеешь, как тебя уже поймают сетью. Не знаю, что они делают с теми бедолагами, которых ловят, кроме того что сажают в клетку, как нас. Но нам повезло. В корабле, который нас захватил, что-то сломалось. Он упал, и мы спаслись, потому что экипаж погиб. Тогда-то мы и узнали, что нас вывезли из Англии.

– Но дым… Вы говорили о приманке. Что – или кого вы пытались поймать?

Страуд усмехнулся.

– Понятное дело, не охотников и не Герольда. Нет, вчера мы наткнулись на следы – женские и детские. Мы решили: вот те, с кем можно встретиться и не получить пулю в лоб. Конечно, это могло и померещиться, однако мы посчитали, что вреда не будет, если развести костер и посмотреть, кто на него придет.

– Они расставляют ловушки, – заметил Крокер. – Мы думали тоже попробовать, но не для них.

– Вы имеете в виду охотников? – озадаченно спросил Ник. После рассказа Страуда казалось удивительным, что эти люди захотели навлечь на себя такую опасность.

– Нет – или других таких же бродяг, или, на худой конец, изменившихся, если они изменились, а не родились такими.

– Когда мы были в лесу, – медленно проговорил Ник, – то видели – или нам это померещилось – единорога. Вы говорите о таких изменившихся?

– Не совсем, – ответил ему викарий. – Мы встречали здесь множество странных зверей, птиц и прочих существ, в которых смешались два или три вида. Но они на нас не нападают, и мы полагаем, что они принадлежат этому миру. Вероятно, в прошлом они иногда попадали к нам и память о них осталась в легендах и сказках. Нам еще ни разу не встречался дракон, но я не поручусь, что его здесь нет. А изменившиеся – с виду они очень похожи на людей, и выдают их разные мелочи, в первую очередь, конечно, их «силы»

– лучшего слова не подберешь, чтобы обозначить их способности.

– Мы держимся ближе к лесу, – Страуд кивнул на стоявшие стеной деревья в нескольких шагах от них, – потому что охотники не могут туда за нами нырнуть. Пока что мы их мало видели. Они накатываются волнами – то по несколько дней кряду их в небе полным-полно, то совсем пропадают. Вдали от городов мы в безопасности. Охотники ненавидят города, пытаются их бомбить.

– Не бомбить, Страуд, я же вам говорил! – вмешался Крокер. – Они не сбрасывают бомб. В сущности, не видать, что они делают, но явно атакуют, судя по тому, как налетают на город. Чего бы они ни добивались, в городе никаких потерь – по крайней мере, заметных для нас. В городе безопасно.

– Для тех, кто хочет измениться, – заметила миссис Клэпп. – Но мы не хотим.

У Ника голова шла кругом. Кажется, здешний мир посложнее, чем его собственный, со всеми его проблемами и опасностями. Эти люди, держась вместе, проявили большую твердость духа и решительность. Несомненно, ему и Линде крупно повезло. Что, если бы им пришлось тут блуждать, ничего не подозревая о грозящих со всех сторон опасностях?

Он попытался выразить словами свою радость по поводу этой удачи, и викарий мягко улыбнулся.

– Тут многое зависит от тебя самого, мой мальчик. Ты сумел приспособиться к ситуации, от которой вполне мог бы помутиться рассудок. Мы были свидетелями печального конца человека, который так и не смог принять свое перемещение сюда. Это необходимо принять.

Джин и Линда возвращались по берегу речки. Так много всего произошло. Действительно ли Ник принял все то, что сказал Хадлетт, или он видит какой-то безумный сон, от которого не может никак очнуться? Придет ли время, когда все происходящее обрушится на него, как обрушилось на Линду, и ему придется примириться с тем, что кажется сумасшествием?