Текст книги "Соколиная магия"

Андрэ Нортон
Соколиная магия

Глава 1

Эйран обвязала чистой тканью компресс на лбу Бельды. Губы ее невольно сжались в тонкую неодобрительную линию. На этот раз Рофан переступил за все пределы приличия. Один глаз Бельды распух и закрылся – результат удара кулака Рофана, и Эйран вздрагивала, думая, что вызвало шишку на лбу Бельды. В третий раз за те две недели, что отсутствует Ярет, ее вызывают в дом Бельды, чтобы она помогла избитой Рофаном женщине.

Сейчас, в конце зимы, когда еды было мало и все испытывали напряжение, часто возникали ссоры. Все страдали от голода. Вернее, все, у кого не хватило предусмотрительности сделать запас зерна, вяленого и соленого мяса, сушеных фруктов и овощей. Или те, кто, подобно Рофану, обжирался, не думая о будущем, а потом, когда еда кончалась, ходил голодным. И начинал избивать жену, когда она не могла поставить перед ним еду.

Разве этот дурак не понимает, что Бельда и дети еще голоднее его, что они во всем себе отказывают, лишь бы он был сыт и доволен, чтобы не проявлял свой дурной характер? Эйран покачала головой и прищелкнула языком. Очевидно, не понимает. На этот раз Рофан очень поздно вернулся домой из винокурни, которую содержал с приятелями за поселком. Насколько поняла Эйран, он избил Бельду не только за жидкий суп, но и за то, что суп был холодный и еда его не ждала наготове. Хорошо, что он ушел из дома, вероятно, вернулся к своим запасам спиртного, чтобы напиться до бесчувствия; Эйран испытывала сильное искушение сказать ему все, что она о нем думает; при этом, конечно, она сама рисковала быть избитой.

Следовало бы позвать трех-четырех деревенских мужчин, подумала она. Но сейчас это не принесет никакой пользы. И никогда не приносит: Рофан всегда напивается так, что потом ничего не помнит.

– Он не хотел, – сказала Бельда, защищая мужа. – Потом он всегда жалеет.

– Но это ничего не меняет. – Конечно, подумала Эйран. Когда протрезвляется, жалеет. А бить виновную собаку нет смысла. И ему это всегда сходит с рук, за исключением тех случаев, когда Ярет оказывается в деревне. Эйран отобрала несколько высушенных трав из своей сумки и начала отмерять порции и заворачивать их в сухую ткань. – Все равно кончается избиением и синяками. Удивительно, как он не убил тебя в этот раз!

У тебя выбит один зуб. Вот из этих листьев по утрам заваривай чай и пей горячим, как только сможешь вытерпеть. – Она достала из сумки маленькую ступу, пестик и брусок затвердевшего овечьего жира, тщательно очищенного и процеженного, почти белого цвета. Эйран использовала его при повреждениях кожи. Ее снадобья, облегчающие роды, оказались такими популярными, что теперь у нее осталось очень мало жира. Но, очевидно, Бельде лекарство нужнее, чем женщинам, желающим улучшить фигуру. Эйран отмерила дозы остальных растений и принялась измельчать сухие листья. Приятно и успокоительно запахло. – У тебя найдется, куда это сложить?

– Да. – Бельда подозвала Эрмана, своего старшего.

Мальчик неловко подошел, испуганно и удивленно. – Принеси кувшин, который у нас остался от прошлого посещения мудрой женщины. Ты знаешь, где он.

Мальчик кивнул и исчез за рваным занавесом, который служил и дверью, и стеной, отделявшей спальню родителей от остального помещения крохотного заброшенного дома.

– Я не мудрая женщина, – со вздохом сказала Эйран. Она начала смешивать измельченные растения с овечьим жиром. – В Карстене старая Джувва не научила меня и половине того, что нужно, чтобы заботиться о людях здесь, в Благдене.

– Ты единственная, какая у нас есть, и с каждым днем узнаешь все больше. Не знаю, что мы.., что я делала бы без тебя.

Эйран почувствовала, как краснеет от похвалы Бельды. В то же время она понимала, что женщина права.

Если бы ее не было рядом, Бельда, возможно, уже умерла бы от побоев Рофана.

Слишком знакомая история. Благден – небольшая деревушка, его обитатели – в основном, приличные люди, старающиеся прожить от одной зимы до другой, если будут бережно относиться к своим скромным запасам.

Их огорчало, что у них нет квалифицированной целительницы и приходится обращаться к такой полуобученной женщине, как Эйран. И всегда находились такие, как Рофан; хорошие времена они делали плохими, а плохие – еще хуже. Эйран не понимала, как тут умудрялись выжить до появления их с Яретом.

– Вот кувшин, госпожа, – сказал Эрман. Пугливый, как дикий зверек, он поставил кувшин на стол рядом с ней. От него исходил острый, дикий запах, как от хорька, и он тут же осторожно отошел, как будто боялся к кому-нибудь приближаться.

Наверно, научился этому после встреч со своим жалким отцом. Эйран вздохнула. В комнате были и другие дети, всех возрастов, от подростка Эрмана до младенца, ползавшего по полу, все дети грязные, и от всех пахнет так же, как от Эрмана. Они смотрели на нее широко раскрытыми испуганными глазами. И напоминали ей полуприрученных зверьков, со своими спутанными длинными волосами, грязными лицами и подозрительным выражением. Девочка на год моложе Эрмана смотрела на Эйран из-за груды нестираного дурно пахнущего белья.

Эйран подумала о собственном безупречно аккуратном доме.

И в лучшие времена Бельда не была образцовой домохозяйкой, со всеми этими детьми, за которыми необходимо было смотреть. А когда она болела или приходила в себя после побоев, становилось еще хуже. Конечно, могли бы помочь и старшие дети. Но не стоит судить так поспешно, подумала Эйран. Наверно, Рофан у всех в доме выбил дух.

– Иди сюда, – подозвала она девочку. Та продолжала смотреть, словно не понимала. А может, Рофан действительно так ее побил, что она свихнулась. Эйран гадала, что ей делать: приказать или постараться уговорить. – Иди сюда, – повторила она мягко. Девочка очень осторожно приблизилась на шаг. Эйран протянула руку, и девочка отскочила. Но постепенно придвигалась все ближе, пока не встала рядом со стулом Эйран. Эйран вложила ей в руки кувшин с травами, и девочке пришлось подхватить его, чтобы он не упал.

– Как тебя зовут? – спросила Эйран.

– Рауфа, – шепотом ответила девочка.

– Ну, Рауфа, как ты думаешь, сможешь помочь матери с перевязкой, когда нужно будет менять мазь?

Девочка повеселела. Она прижала к себе кувшин с мазью.

– О, да, госпожа, смогу. Я смотрела всякий раз, как ты приходила лечить маму, и знаю, как это делать.

– Очень хорошо. Ты еще кое-чем можешь помочь.

– Как? – Девочка посмотрела с искрой интереса в тусклых глазах.

Эйран указала на грязную комнату. Воздух в ней затхлый, тяжелый от присутствия множества немытых людей, набившихся в такое тесное помещение.

– Можешь подобрать ненужные вещи и унести их.

Ты с младшими могла бы и постирать. Вымой младших и сама вымойся. И подмети пол.

Искра погасла, плечи Рауфы опустились.

– Бесполезно. Папа придет и снова все испачкает.

Иногда его тошнит. Это все выпивка, мама говорит.

Эйран, входя, почувствовала запах рвоты, он перекрывал все остальные запахи. На полу виднелись пятна рвоты, едва замытые.

– Ты должна постараться, – твердо сказала она. – Чем занимаются другие, это их дело. Но то, что делаешь ты, – совсем иное. Ты не должна тонуть в грязи и отчаянии. Твой отец временами не в себе. Потом он болеет и поступает так, как никогда бы не поступил, если бы был здоров. – Эйран подавила мысль, что обманывает девочку. Даже если бы Рофан и другие такие же мужчины не выпили и капли спиртного, на которое тратят зерно, которым можно было бы накормить семьи, все равно они вели бы себя так же. Эйран знает, что такое спиртное: она выросла в Карстене, обслуживая столики в трактире своего дяди на столбовой дороге, связывающей Каре с Верлейном. Она умела отличить хорошее вино от плохого и знала людей, которые напиваются, чтобы забыть о своей не слишком легкой жизни. Но Рофан – жестокий и грубый человек, и вино лишь дает ему предлог излить жестокость своей природы.

Эйран вздохнула. Ну, по крайней мере, Рофан и его приятели варят неплохое вино, не такое, которое способно искалечить или даже убить человека. У нее самой на верхней полке в кухне стоит кувшин с вином Рофана. В небольших количествах это отличное стимулирующее средство. А если немного полить на порез или рану, устраняется опасность инфекции. Эйран всегда поражало, как можно дурно использовать жидкость с такими благотворными свойствами. Но именно так и поступает Рофан.

– Пошли, – резко сказала она. – И все остальные дети тоже. Мы сделаем из этого игру. Каждый должен взять какую-нибудь вещь и положить на место. У нас очень скоро дом станет чистым!

Под ее непрерывными побуждениями дети зашевелились – неохотно и недовольно, но все же выполняли ее приказы. Но некоторые продолжали стоять, глядя в пространство.

– Ты так хорошо ладишь с детьми, – сказала Бельда. – Я не умею. Странно, что у меня каждый год новый, а у тебя все еще одна девочка.

Эйран внимательно посмотрела на Бельду.

– Ты хочешь сказать…

– Да, я снова беременна. Наверно, перспектива кормить еще один рот вывела из себя Рофана в этот раз.

– Как будто он кормит тех, что уже есть. – Эйран прикусила язык, но слова уже сорвались. Нужно уйти, пока она не наговорила лишнего. – Рауфа, ты старшая, пока маме не станет лучше, – решительно сказала она. – Следи, чтобы в доме было чисто. И помогай маме с малышами. Вам всем придется работать вместе.

– Да, госпожа, – ответила девочка.

Но в глубине души Эйран знала, что слова остаются словами. Те, кто появился на свет в этом жалком доме на краю деревни, уже потерпели поражение в жизни. Ей стало жаль еще не родившегося малыша, такого маленького, что на теле Бельды беременность еще не заметна.

От всего сердца Эйран пожелала, чтобы Ярет поскорее вернулся с охоты. Строгий сокольничий, ставший ее мужем, не терпел вздора ни от кого: ни от мужчин, ни от женщин. В первый раз, когда Эйран пошла лечить Бельду от побоев мужа, Ярет отыскал Рофана и так его избил, что тот неделю не мог прийти в себя. Теперь Рофан осмеливается бить Бельду, только когда Ярета нет в деревне, но в такое время он словно вымещает на ней необходимость сдерживаться.

Эйран собрала свои вещи в сумку, отказавшись от предложенного супа.

– Сбереги его для детей, – сказала она Бельде. – Или для Рофана, когда он вернется. Я зайду завтра и принесу новое средство, которое помогает беременным.

И, может, немного муки, если смогу поделиться. Приготовишь что-нибудь для детей.

– Спасибо, госпожа, – покорно сказала Бельда. – Спасибо, мудрая женщина.

Глава 2

День уже заканчивался, когда Эйран возвращалась в тепло и чистоту своего дома. Ей не хватало Ярета, это ощущение причиняло боль, как холодный ветер начала весны. Эйран поскользнулась и едва не упала. Идти было трудно: к вечеру грязь начала подмерзать, и "на лужах появилась ледяная корка. Эйран хотелось поскорее добраться до тарелки с жарким, которое, конечно, разогрела для нее Дженис. Девочке всего шесть лет, но Дженис – одна из тех редких девочек, которые словно рождаются взрослыми. С того времени, как она научилась ходить, больше всего любит она «помогать маме». Эйран любила ее так же сильно, как Ярета; оба они составляли смысл всей ее жизни.

Несмотря на выходки Рофана и необходимость время от времени выбираться из уютного теплого дома, Благден – приятная маленькая деревушка, и Эйран довольна была своей жизнью здесь. Большую часть года они с Яретом жили очень неплохо. Трудно приходилось только к концу зимы, когда запасы пищи заканчивались, а холодные ночи сменялись прохладными влажными днями начала весны.

Они много странствовали после путешествия по Барьерным горам в поисках развалин Гнезда. Когда они впервые встретились, Ярен носился с мыслью восстановить древнюю крепость сокольничьих. Влекомый этой мечтой, он похитил Эйран, чтобы она стала родоначальницей нового поколения сокольничьих.

Вначале она его возненавидела, презирала за то, что он похитил ее во сне, но никогда его не боялась. Мужчина, который молча сидел в трактире ее дяди на дороге между Карсом и Верлейном, привлек ее внимание так же, как и она заинтересовала его. Но Эйран не из тех, кто покорно смиряется с судьбой. Поняв, что она связана, что во рту у нее кляп, на глазах повязка, обнаружив, что ее похитили, Эйран, как только вытащили кляп, начала кричать. Даже сокол Смельчак улетел от этого крика.

Эйран перестала кричать только когда заикала, как всегда с ней бывало в моменты расстройства и гнева. Тогда у них произошла первая ссора. Он ожидал, что она займется разбивкой лагеря; она гневно возразила, что так как она его пленница, он, напротив, должен о ней заботиться. Постепенно, после дня каменного молчания, они достигли непрочного мира. Впоследствии в пути старались не обострять отношений, пока не добрались до самих гор, и там на них напала такая страшная тварь, что Эйран радовалась тому, что ее отбросило в сторону и она потеряла сознание прежде, чем смогла разглядеть это существо.

Они вчетвером – Эйран, Ярет, Смельчак и конь-торгианец Рангин – нашли убежище в узкой пещере, и здесь – несмотря на вечерний холодный ветер, Эйтан стало тепло от воспоминаний – Ярет раздел ее, чтобы осмотреть ушибленное плечо. Они соприкоснулись, придвинулись друг к другу и прежде, чем смогли опомниться, сошлись, начали любить друг друга. Потом чудовище обнаружило их след, оно рвало когтями скалу, а они теснились в темноте, ожидая. Оба считали, что не переживут этой ночи. Он отдал ей свой охотничий нож.

Без слов они согласились, что смерть их будет чистой.

Эйран убьет торгианца, Ярет – сокола. Потом она умрет от его руки, а он убьет себя тем же самым оружием прежде, чем страшная тварь сможет коснуться их. К счастью, утром чудовище ушло прежде, чем они осуществили свой план.

Видя, какие чудовища населяют горы, в которых некогда находилось Гнездо, они вынуждены были уйти.

В одиночку они не могли сражаться, а сокольничьи рассеялись по свету, их сообщество оказалось таким же разорванным, как горы, в которых они некогда жили.

Такие переживания прочно привязывают друг к другу мужчину и женщину. Сокол принял ее, он теперь ехал на своем специальном V-образном насесте на седле рядом с ней, а конь, Рангин, позволил ей кормить и чистить себя. Они больше не сомневались, что будут жить вместе, хотя мечта Ярета о восстановлении Гнезда рухнула. Эйран отказалась возвращаться в трактир: дядя уже начал заставлять ее зарабатывать деньги, «хорошо относясь» к просьбам гостей-мужчин. Она всегда мечтала о своем доме, чистом и аккуратном, о ребенке в колыбели и о мурлычащей на пороге кошке. Только на этот раз ее мечта могла осуществиться.

Они направились в Эсткарп, проезжали много поселков и от всех отказывались. То это были заброшенные захолустья в горах, где Эйран плохо себя чувствовала, либо города на равнинах – а здесь Ярет ощущал себя не на месте. Наконец они наткнулись на маленькую деревушку Благден в нескольких милях к югу от Лормта. Благден расположен в ущелье Барьерных гор, где они отходят от Великих гор на восток. Место понравилось Ярету. Сама деревня располагалась на небольшой равнине, на которой Эйран хорошо себя почувствовала. Здесь она, наконец, раскрыла свой запас монет, который накопила за многие годы; Ярет добавил к нему свои сбережения, и они купили дом и участок земли, достаточный, чтобы прокормиться. На оставшиеся деньги Эйран купила вторую лошадь, спокойного старого мерина, пригодного для пахоты, потому что торгианец – не рабочая лошадь.

Так они, наконец, осели на месте. Эйран уже почти отчаялась вовремя найти нужное место: она знала, что ребенок, растущий в ее чреве, вот-вот родится.

Первая зима оказалась трудной, потому что у них не было времени приготовиться к ней. Но Ярет охотился на кроликов, белок и птиц, он обменивал их на другую пищу и на семена для весеннего сева. Эйран на последние деньги обставила дом, купила кровать, стол, стулья и посуду. Ярет проявил необыкновенный талант, вырезая тарелки и ложки. Позже он собственными руками соорудил колыбель для дочери. Эйран тоже не сидела без дела. Она пахала, сеяла, стирала, готовила. И всюду носила на спине маленькую Дженис. Дом буквально заблестел под ее руками, огород расцвел, а сад трав угрожал перерасти свои границы. А потом, словно завершая ее мечту, однажды утром появился молодой кот тигровой расцветки, прошел в дом и сделал его своим. Вначале Смельчак посматривал на него настороженно, и кот – Прыгун – тоже прятался, когда сокол сидел в доме па своем насесте. Но постепенно они привыкли друг к другу, как сами Эйран и Ярет. Территория Смельчака – место рядом с Яретом, в горах, а Прыгуна – возле Эйран, в доме и ближайших окрестностях.

Кот и сокол соревновались в преследовании грызунов, в результате ни один дом в округе не был так свободен от мышей и крыс, как дом сокольничего. Животные так пристрастились к этому занятию, что расширили свои охотничьи участки – к радости и забаве соседей.

– Они как будто соревнуются, кто поймает больше мышей, – со смехом говорила соседка Эйран Эйдин. – Кто бы мог подумать?

Единственным недостатком в жизни Эйрана и Ярет было то, что Ярет так и не стал фермером и никогда им не станет. Он продолжал уходить в горы и приносил жителям деревни свежее мясо. Со временем он стал главным охотником Благдена. У него не было меча, только охотничий кинжал, а игольное ружье – не охотничье оружие, даже если бы он сумел найти для него боеприпасы. Но он умело ставил сети и ловушки и с большой эффективностью пользовался пращой. Один из жителей деревни, сам не лучник, выкопал из земли лук, который пролежал там много лет, и Ярет прекрасно им пользовался. По вечерам он делал стрелы и другие вещи, которыми они оба пользовались.

И они любили друг друга. Ярет, со всем своим врожденным высокомерием и строгостью, полюбил ее. Иногда они расходились во мнениях – и такие споры бывали громкими и яростными, потому что Эйран никогда не хотела смириться. Они кричали друг на друга, иногда он топал ногами, но никогда, ни разу не поднял на нее руку.

Он в десять раз, в сто раз больше мужчина, чем этот жалкий Рофан, мрачно думала про себя Эйран, сворачивая на тропу к своему дому. Я так счастлива, что он мне достался.

Эйран так глубоко задумалась, что не сразу поняла, что что-то неладно. Красивый маленький домик в конце аллеи показался ей странно покинутым. В окне не горела приветливо лампа, из трубы не вился дым. На крыльце не ждал ее возвращения Прыгун. Открылась дверь соседнего дома, и из нее выбежала Эйдин.

– О, Эйран, она уехала, уехала! – воскликнула Эйдин. И разразилась слезами.

Эйран с усилием заставила себя сохранить хладнокровие.

– Успокойся, Эйдин, – сказала она. – Я не смогу помочь, если ты не расскажешь мне, что случилось. Кто уехал? Что произошло?

– Дженис. – Эйдин с трудом глотнула, пытаясь взять себя в руки. – Она уехала.

На это раз настала очередь запаниковать Эйран.

– Дженис? Уехала? Куда? Что случилось? Если она заболела…

– Нет, нет, ничего подобного. Пожалуйста. Пойдем в дом. Согрейся. Ты, должно быть, замерзла до полусмерти…

– У меня нет для этого времени! Я должна идти за ней…

– Нет, Эйран. Они ее забрали.

– Они? Кто они?

– Вооруженные всадники. И женщина в сером. С ней на пони было еще пять девочек. И шестой пони.

– И Дженис уехала с ними? Это ты мне хочешь сказать? Моя Дженис никогда бы так не поступила! – Эйран пробежала мимо Эйдин, раскрыла дверь и ворвалась в опустевший дом. Из своего укрытия вышел Прыгун и с жалобным мяуканьем начал тереться о ноги.

Эйран обыскала весь дом, надеясь, что Дженис, как Прыгун, просто спряталась. Но дрова в очаге прогорели до пепла, забытый на плите котел с овощами издавал запах горелого. И ни следа Дженис.

Эйран машинально взяла Прыгуна на руки и принялась гладить его. Он холодным носом ткнулся ей в подбородок, как обычно, когда требовал внимания. Она почесала его за ухом.

– Она действительно уехала, – сказала Эйран коту. – Моя Дженис уехала. Что же мне делать?

Глава 3

Полтора дня Эйран ждала в напряжении, доведя себя почти до болезни. Она отнесла Бельде обещанные травы и небольшой мешок муки, выбрав время, когда Рофана не было дома. Она старалась, чтобы голос, лицо и манеры ее не выдали. Ничего она не добьется, если встревожит и Бельду. Выполнив это дело, она попеременно занималась Прыгуном и различными домашними весенними работами. Вечером приводила в порядок платья Дженис и обнаружила, что плачет над стежками.

Ела она только потому, что Прыгун напоминал ей о времени еды. На второй день, около полудня, вернулся Ярет.

Чтобы не думать, Эйран начала выкапывать древесные корни, которые остались в огороде от расчистки прошлого года. Занятая упрямыми корнями, она не слышала шума возвращения охотников и подняла голову только тогда, когда Рангин фыркнул, приветствуя мерина. Ярет слез с коня и отправил его в конюшню. Расседлает и разотрет потом. Сокольничий улыбнулся и с раскрытыми руками заторопился к жене.

– Я велел тебе подождать моего возвращения с этим делом, – сказал он полуворчливо. – А теперь застаю тебя в грязи. Не такой я думал увидеть тебя снова…

Она со слезами бросилась в его объятия, едва не сбив его с ног.

– Эйран, Эйран, чуть сдержанней! – Он рассмеялся и повернул ее голову. И сразу стал серьезным. Это не слезы радости. – В чем дело? Что случилось?

– Дженис…

Не так она хотела рассказать ему – спокойно, без страха и паники, которые ощутила во время рассказа Эйдин. По мере ее рассказа он начал дрожать. Они опустились на колени, обнимая друг друга, и Эйран рассказала все, что знает, что узнала с того вечера.

Тогда он встал, подняв и ее на ноги, и они пошли в дом. Здесь он сел за стол, и по привычке Эйран поставила на огонь чай. Смельчак уже сидел на насесте, он забил крыльями и приветственно закричал.

– Сколько вооруженных всадников? – холодно спросил Ярет.

– Пятеро, сказала Эйдин. Пять мужчин, одна женщина, шесть девочек.

– И женщина была в сером? Ты уверена?

– Так сказала Эйдин. Я сама их не видела. Я.., я уходила.

Он нахмурился.

– Ты оставила Дженис одну?

– Я не в первый раз так делала. Я была нужна в другом месте в деревне. Дженис всегда присматривала за домом до моего возвращения.

– А где ты была?

– Бельду избили.

Ярет ударил кулаком по столу.

– Этот никчемный человек! Ты ухаживала за его избитой женой, а в это время ведьмы Эсткарпа украли мою дочь… – Он начал вставать. – Я его убью…

– Нет! – Эйран снова усадила его. – Это ничего не даст! Что это значит – ведьмы Эсткарпа?

Он нахмурился. Под глазом у него задергалась мышца.

– Никто другой не может быть. Женщина в сером, вооруженные мужчины, дети – все девочки?

– Так сказала Эйдин.

– Тогда нет сомнений. Ведьмы почти все погибли от напряжения, когда устроили этот Поворот и разрушили Гнездо. Многие в Эсткарпе надеялись, что они все погибли. Теперь они пытаются восстановить свои ряды, крадут дочерей у ничего не подозревающих…

– Но они не могли ждать, пока родители всех шести девочек будут отсутствовать…

Ярет встал. Теперь от него исходила решимость.

– Прошло много времени, след будет совсем холодным. Но неважно. Я знаю, куда они увезли ее. Я отправляюсь в город Эс и привезу дочь назад.

– Ты не поедешь один.

– Почему?

– Потому что она моя дочь не меньше, чем твоя! – свирепо посмотрела на него Эйран, не сознавая, что прижала руки к животу. – Даже больше, чем твоя. Я носила ее в животе все эти месяцы! Я выносила ее. Моя боль выпустила ее в мир. Ты думаешь, я не отправилась бы за ней в ту же минуту? Но я считала, что должна подождать тебя. А теперь ты считаешь, что можешь оставить меня? Никогда! Я еду с тобой, и это окончательно!

Ярет посмотрел на нее желтовато-карими глазами, свирепыми, как глаза сокола, Смельчака. Другой человек, даже воин, мог бы дрогнуть под этим взглядом; Эйран представляла себе, что так происходило много раз в прошлом, когда на пути сокольничего вставал кто-то. Не то, что простая женщина. Но она не просто женщина, она жена Ярета и мать Дженис, и она отправится с ним и потребует своего ребенка у тех, кто его увез.

– Я не хочу, чтобы Рангин нес двойную тяжесть до города Эс, – сказал Ярет.

Ноги Эйран слегка задрожали; она боялась, что он найдет способ удержать ее на месте, не брать с собой.

– Ты забыл о Дорни. Дай мне несколько минут на подготовку.

Он отвел взгляд.

– Я теряю время, дожидаясь тебя.

– Лишний час ничего не изменит. Ты только что вернулся, проведя неделю в горах. И кое-что должен сделать, прежде чем снова уходить.

– Ну, хорошо, – неохотно согласился он. – Один час.

Эйран давно уже подготовила свой спальный мешок и остатки продовольствия, выложила рубашку и брюки, чтобы надеть их в дорогу, а также плащ поверх. Она торопливо смыла грязь и переоделась. Потом взяла на руки Прыгуна и торопливо пошла к соседке.

– Присмотришь за ним? – спросила она у Эйдин. – Мы уезжаем за Дженис, и не знаю, когда вернемся…

– Конечно, – ответила Эйдин. Она взяла кота на руки и погладила. – Я пошлю Хефина заканчивать посадку в вашем огороде и присмотрю за ним до вашего возвращения. Ни о чем не волнуйся. Будь осторожна.

Дороги в наши дни не безопасны.

– Знаю, знаю. Но мы вернемся.

– Удачи.

– Спасибо. У меня предчувствие, что она нам понадобится.

Она побежала назад, в маленькую конюшню. Ярет уже накормил Рангина и торопливо почистил его.

Смельчак ждал, сидя на балке чердака, и Ярет свистнул. По этому сигналу сокол слетел и сел на седло.

Ярет тоже сел верхом.

– Подожди… – сказала Эйран.

– Ты должна поторопиться, если хочешь ехать со мной. – Ярет подтолкнул Рангина, и торгианец вышел из стойла. Некогда он при этом приплясывал и мотал головой, словно показывая, что долгий путь и охота для него ничего не значат. Но годы начали сказываться на коне, как и на Смельчаке. Сейчас сокол предпочитал оставаться на насесте, а не взмывал в небо при любой возможности.

Эйран торопливо закрепила на спине сумку. Надела узду на Дорни и села ему на спину, жалея, что у них нет второго седла. К тому времени, как она вывела спокойного неторопливого мерина на аллею, Ярет был уже далеко впереди, и она знала, что большую часть пути до города Эс будет смотреть ему в спину.