Электронная библиотека » Андрей Анисимов » » онлайн чтение - страница 5

Текст книги "Краски любви"


  • Текст добавлен: 9 апреля 2015, 17:54


Автор книги: Андрей Анисимов


Жанр: Остросюжетные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава 16
Любитель живописи

Михаил Липский занимал половину небольшого особнячка. Он неплохо зарабатывал, поскольку не платил никаких налогов и его галерея работала только для посвященных. В пяти комнатах, словно в залах музея, висели на стенах, стояли на мольбертах и просто на полу десятки полотен. В одной из пяти комнат, где спал Липский, хранились иконы. Михаил проживал во Франции полулегально три года. Он торговал темными вещами, часть которых вывез из России сам, а остальные приобретал разными путями. В его галерее находились вывезенные нелегально русские картины и иконы. Некоторые из них были попросту украдены из музеев и у частных коллекционеров. Собиратели, обращавшиеся в галерею, об этом знали. Поэтому, купив картину или икону у Липского, они не выставляли потом покупку на открытый аукцион, опасаясь Интерпола.

Недавно Липский по случаю прикупил прекрасное полотно Крамского у московского коллекционера. Полотно это два дня назад было весьма выгодно продано итальянцу Беринни. Московский продавец намекнул, что вещица краденая, и Липский предупредил об этом покупателя. Тридцать пять тысяч долларов за законченную картину такого мастера, как Крамской, – цена мизерная. Но сомнительное происхождение полотна требует скидки.

Липский ел. Он занимался приготовлением пищи самостоятельно, имея в своем распоряжении огромную кухню, где помимо газовой плиты современного дизайна сохранилась огромная печь. На ней в былые времена повара готовили для хозяев и их гостей. Над плитой висели медные сковородки и кастрюли. Экзотическая посуда досталась Липскому вместе с домом. Комнаты особняка требовали ремонта. Потолок местами обвалился, шелк обоев потемнел и имел подтеки и обрывы. Только пол из наборного паркета можно было не ремонтировать, а хорошенько отмыть. Именно состояние особняка дало возможность Липскому купить его недорого. Вообще дома в Лионе ценились гораздо ниже, чем жилье по ту сторону Марселя. Там начинался Лазурный берег, и сразу подскакивала цена на недвижимость.

Липский обедал холодной говядиной, запивая ее красным деревенским вином. Обед подходил к концу, когда внизу позвонили. Михаил Липский выглянул в окно и увидел господина Беринни. Тот приехал не один. Рядом, у дверей, застыл секретарь коллекционера.

Липский обрадовался. Беринни обещал его навестить в ближайшее время: ему приглянулся пейзажик Саврасова, но то, что коллекционер появится столь быстро, Липский не надеялся. Он сбежал по лестнице вниз и отомкнул старинный засов парадного.

– Господин Беринни, я очень рад вас видеть снова, – Липский по-французски говорил с ужасающими ошибками, но компенсировал недостаток обворожительной улыбкой.

– Ваша радость, господин Липский, немного преждевременна, – мрачно ответил Беринни и шагнул в дом.

Липский хотел запереть за коллекционером и его секретарем дверь, но Франсуа попридержал ее. Словно из-под земли, в дверях появились два мрачных субъекта. В руках они несли знакомое Липскому полотно. Почуяв неладное, Михаил побледнел и засеменил за Беринни и его свитой. Альберт Беринни прошел в ту комнату, где произошла их недавняя сделка.

– Сядьте, – приказал Беринни Липскому.

– В чем, собственно, дело? – спросил Липский, заикаясь, и плюхнулся на подставленный Франсуа стул.

– Вы мне всучили фуфло, – с улыбочкой, больше похожей на оскал, сообщил итальянец.

– Я за нее выложил пятнадцать тысяч. За такие деньги не покупают фуфло, – задергался Липский.

– Где купил? У кого? Адрес, фамилия? – потребовал Беринни и кивнул секретарю.

Франсуа подал Михаилу лист бумаги и ручку. Липский дрожащей рукой начал писать. Беринни и его люди застыли в ожидании. В комнате повисла зловещая тишина. Со лба Липского на бумагу закапал пот. Наконец он закончил.

– Здесь все, – и протянул листок Беринни.

– И здесь тоже, – ответил Беринни и спрятал запись в бумажник. Кельсон и Генаротти выхватили пистолеты с глушителями и одновременно выстрелили. Липский вскрикнул и медленно сполз на пол.

– Найдите его сейф, – приказал Беринни своим помощникам и уселся на стул, освобожденный убитым. Через пять минут Кельсон и Генаротти внесли в комнату и поставили у ног итальянца небольшой стальной сундук. Франсуа обыскал карманы убитого и извлек оттуда связку ключей. Беринни сам отпер дверцу сундука и достал содержимое. Кроме пачки долларовых банкнот там оказалась и записная книжка хозяина особняка. Беринни полистал ее и в самом конце нашел столбик с цифрами и именами. Имена принадлежали русским живописцам, а цифры обозначали суммы, выплаченные Липским за их картины. Рядом с фамилией Крамского стояло пятнадцать тысяч. Беринни хмыкнул:

– Кажется, русский не соврал. Придется получить и с первого продавца, – сделал вывод Беринни. Затем Альберт пересчитал доллары и удовлетворенно отметил, что обнаруженная в сейфе сумма превышает плату за фальшивую картину. «Компенсация морального ущерба», – про себя пошутил итальянец и решительно направился к выходу. Свита последовала за ним.

«Альфа Ромео» мчалась назад в сторону Марселя. Беринни торопил Кельсона, хотя тот и так утопил педаль газа в пол.

Глава 17
Неужели Злата влюбилась?

Художника под руки отвели в мансарду малаховского дома. Получается, что живописец сменил городскую мансарду на загородную. Оказавшись на диване, Крюков моментально уснул.

В доме все вроде бы не предвещало ничего неожиданного. Гнусняк придумал для Златы историю – его сумасшедший родственник нуждается в опеке. Он мнит себя Рембрандтом, и потому ему необходимо создать уровня для работы над картинами. Самсон надеялся, что племянница надолго у него не задержится. Слишком легкомысленно она относилась к учебе и университет посетила только один раз. Гнусняк был уверен – Злата никуда не поступит, а болтаться в Москве просто так девушке вредно и небезопасно. Об этом он отзвонит брату в Закопаны. Стало быть, прикрываясь заботой о благополучии юной родственницы, он без труда спровадит ее на попечение родителей. С него достаточно. Только бы она за время сдачи экзаменов чего-либо не натворила. С нее станется! На неделю его вранья вполне хватит. Дальше будет видно, может, они с Крюковым договорятся по-хорошему.

На кухне за чаем с бутербродами Самсон давал ребятам указания. Они должны для племянницы играть роль санитаров при творческом идиоте, который в любой момент может сотворить любую пакость. Со Златы Гнусняк взял слово, что девушка будет сумасшедшего обходить стороной.

– О чем тут секретничают панове? – спросила легкая на помине племянница.

– Инструктирую твоих друзей, как обходиться с сумасшедшим, – сказал Гнусняк и стал распространяться о ценах на бензин.

Все поняли, что нужный разговор завершен, и стали расходиться по своим местам.

Когда Катя с ребятами поднималась на чердак в их спальную комнату, Злата ее окликнула:

– Костя, можно тебя на минутку?

Катя остановилась. Ребята ей заговорщицки подмигнули и продолжили восхождение. Катя спустилась обратно.

– Мне очень нравится гулять ночами, но одна я боюсь. Не составит ли ясновельможный паныч компанию скромной панночке? – кокетливо спросила Злата.

Кате ничего не оставалось, как согласиться. Они тихо вышли в сад. На крыльце нес постовую службу горбун. Злата приложила палец к губам, предлагая Тарзану хранить молчание. Горбун демонстративно отвернулся.

– Он очень хороший, – сказала Злата, когда они с Катей оказались за оградой. – К дяде я никак не привыкну, а с Тарзаном сразу подружилась. Пойдем к пруду. Ой, как тут романтично!

– Ночью надо спать, – сказала Катя, поняв, что ее берут под руку.

– Ты еще совсем маленький. Учишься? – поинтересовалась Злата.

– В последнем классе. На будущий год школу закончу.

– Целоваться умеешь? – Злата игриво прижалась к Кате.

Катя не могла скрыть улыбку. Ее опасение, будто прошлой ночью Злата распознала в ней девушку, оказалось, мягко говоря, неправдой.

– Почему ты смеешься? – спросила Злата.

– Целоваться меня не учили, учили бить морду, – ответила она Злате.

Редкие фонари освещали высокие заборы. Пустынная улица спускалась к пруду. Темная вода отражала огоньки дачных окон на другом берегу. Пруд тянулся длинной подковой. Катя со Златой бесцельно брели по берегу. Злата увидела иву, склоненную к пруду, и предложила:

– Давай немного посидим.

Злата уселась на ствол, а Катя продолжала стоять. Ей было смешно и неловко. Вдруг полячка и впрямь решит целоваться? Катя с парнем целовалась только раз, и то больше из любопытства. Никаких особенных эмоций она при этом не испытала. Когда поделилась с более опытной подругой, та только прыснула и сказала одно слово – малолетка.

– И что я в тебе нашла? – проговорила Злата, чертя кроссовкой на песке. – Никогда раньше на сопляков внимания не обращала, но в тебе есть тайна. А я так люблю тайны!

Вдали послышалась музыка. Звук приближался, и мощь его нарастала. Кто-то гулял с магнитофоном. Катя всматривалась туда, откуда слышалась музыка, но людей в темноте видно не было. Только два сигаретных огонька плыли во мраке. И явно в сторону девчонок.

– Я боюсь, – призналась Злата.

– Ты же хотела гулять ночью, – ответила Катя и напряглась в ожидании.

Глава 18
Пони для внука

Платная автострада Лион – Марсель – Монте-Карло – гладкая как зеркало, в пять рядов в каждую сторону – притупляла ощущение скорости. К тому же дорога лежала в нише туннеля, и бетонные берега этого туннеля прятали от глаз проезжающих окрестный пейзаж. Встречные машины до половины скрывал барьер, отделявший полосы встречного движения. Не больше полутора часов дороги – и на асфальте появились указатели Марселя: первый за десять, второй за пять километров от города. Третий указатель выводил водителя на отдельную марсельскую трассу. Она, постепенно отклоняясь от основной, вела автомобилистов к повороту с платной автострады.

Но Беринни сворачивать в город не стал. Его внук Мартин учился в закрытом колледже в предместье. Директор колледжа, грек Костанди, являлся давним другом Беринни.

Охранник знал итальянца в лицо и с улыбкой приоткрыл шлагбаум у ворот колледжа. Мальчик давно сидел на скамейке и ждал деда. Беринни вышел из машины и поднял внука на руки. Они обнялись. Беринни очень любил мальчика: после автокатастрофы, унесшей жизнь сына и невестки, Мартин остался единственным продолжателем древнего рода.

Итальянец пересадил Кельсона с водительского места на заднее сиденье. Франсуа перебрался туда же. Беринни сам сел за руль, рядом устроился Мартин. Он включил приемник, и кабина наполнилась ритмичными звуками современной молодежной попсы. Альберт поморщился, но по случаю рождения Мартина выказать свое неудовольствие воздержался. Они снова выехали на трассу, только не главную, платную, а на местную муниципальную дорогу, что петляла вдоль берега Адриатического моря. Послеобеденное солнце умерило пыл и не так рьяно жарило землю. Беринни отключил кондиционер, открыл окна и люк на крыше машины. Через десять километров они свернули в горы.

Поместье Дупенов, куда спешил Беринни, располагалось на плато, покрытом лугами и полянами с сочной зеленой травой. Огромные поля-газоны потянулись за окнами. Сама усадьба Дупенов возникла, когда они поднялись на холм. Метрах в двухстах от главного дома имелась автостоянка. Несколько десятков самых разных автомобильчиков и лимузинов парковались в тени огромного вяза. Дом из белого известняка опоясывала широкая терраса. Беринни с внуком вышли из машины и направились к дому. На террасе собралась изрядная толпа гостей. Среди приглашенных было много детей самых разных возрастов. Встречать Альберта с внуком вышла сама хозяйка. Мадам Дупен с улыбкой пожурила итальянца за опоздание и посетовала, что он всех задержал.

– Извините, мадам, – оправдывался итальянец, прикладываясь к ручке хозяйки. – Пришлось кое с кем рассчитаться. Вы ведь знаете, что Беринни не любит оставаться должником.

В поместье Дупенов начинался необычный аукцион. Мадам Дупен сказала несколько слов в трубку мобильного телефона.

Через несколько минут на лужайку перед домом выехал хозяин поместья на белой арабской лошади. Перед ним двое мужчин в утрированно ковбойских костюмах гнали табун крохотных пони. При виде маленьких лошадок дети подняли радостный крик, а взрослые зааплодировали. Дупен имел лучший на побережье, а может, и во всей Франции, завод по разведению пони. Его лошадки на всех международных выставках брали все мыслимые и немыслимые медали и призы.

– Ну, внук, выбирай себе подарок, – сказал дед Мартину. Тот с горящим взором бросился вниз с террасы и, ворвавшись в перепуганный табун, стал подскакивать то к одной, то к другой лошадке. Глаза у мальчика разбегались. Вдруг он обхватил руками шею самого маленького и очень мохнатого коня с грустными карими глазами.

– Вот! Дедушка!

Дупен подъехал к мальчику.

– Тебе уже немало лет, ты почти мужчина. А выбрал самого маленького. Он не сможет совершать с тобой верховые прогулки.

– На друзьях не катаются! – ответил Мартин.

На террасе это заявление восприняли с восторгом. Мадам Дупен, обращаясь к гостям и стараясь быть услышанной, заявила, что по правилам продажа пони проходит путем аукциона, но, если публика не возражает, для Мартина будет сделано исключение.

– Мальчик с таким добрым сердцем должен быть вознагражден, – закончила хозяйка свою речь.

Собравшиеся проявили свое отношение новым взрывом радости. Довольный и счастливый Беринни-младший под овации вывел своего нового друга из табуна и, лаская его и поглаживая, повел к деду. Альберт Беринни попрощался с хозяйкой и, попросив прислать ему счет, пошел навстречу внуку. Мадам Дупен, махнув вслед Беринни рукой, сказала своей соседке по поместью, седовласой мадам де Руа:

– Удивительный ребенок. На друзьях не катаются! Надо же так ответить?! У него и впрямь доброе сердце.

Седовласая графиня поддержала мадам Дупен и с улыбкой добавила:

– Неудивительно, дорогая, мальчику есть от кого такое сердце унаследовать: Альберт Беринни – добрейшей души человек.

– Не могу с вами не согласиться, – улыбнулась в ответ мадам Дупен.

А Беринни шел с внуком к машине и думал, что маленького и очень дорогого пони он сегодня получил бесплатно. Подарок внуку оплатил русский торговец картинами. Жаль, что он не узнает, как удачно вложены его деньги.

Глава 19
Ночное происшествие в Малаховке

Катя чувствовала, что встреча с ночными гуляками к добру не приведет. Парней оказалось двое. Причем, судя по голосам, не юных. Они уже почти прошли мимо, но вдруг один остановился и сказал:

– Какая картинка! Влюбленные. Посмотрим, кто это тут засел. – В руке того, кто говорил, вспыхнул фонарик.

Луч забегал по траве, затем осветил кроссовки Златы, медленно пополз вверх по ее ногам и задержался на коленках.

– Ножки… вполне, – прокомментировал один из подошедших. – Давай личико посмотрим.

Луч быстро подскочил к лицу девушки.

– Нормальная телка, не наша. А парень? – спросил второй.

Свет фонарика быстро пробежался по Кате.

– Тоже чужой, да еще сопливый. Мальчик, отдай нам телочку. Тебе с ней играть рановато, – предложил светивший фонариком и, не опуская луч с лица Кати, быстро пошел на нее.

Другой оставался на месте, со стороны наблюдая за действиями товарища. Катя ребром ладони выбила фонарь из рук нахала, а левой ладонью ударила его по шее. Но удар не получился. Свет фонарика ослепил Катю, и она не рассчитала направление движения руки. Парень замахнулся. Но Катя успела отскочить. Второй стал медленно подходить.

– Беги домой, – тихо приказала Катя Злате, но та не пошевелилась.

Катя приготовилась к удару и, пока другой не вступил в драку, достала пяткой голову хулигана. Тот шлепнулся на траву, но тут же попытался встать. Его товарищ бросился на Катю, пытаясь ухватить ее за шею. Вывернувшись из захвата, Катя ткнула его сжатыми пальцами под ребра. Тот скрючился, но успел поднять с земли доску. Он встал и двинулся к Кате со спины.

– Костя, он сзади! – истошно крикнула Злата.

Катя обернулась и лбом нанесла одному парню сильный удар в висок. Тот отрубился, а тем временем второй нападавший шмякнул Катю доской по плечу. Жуткая боль пронзила тело девочки. Она сжала зубы и в прыжке двумя ногами ударила обидчика в пах. Он выронил доску и, взвыв от боли, покатился по траве.

– Быстро пошли отсюда, – приказала Катя дрожащей от ужаса Злате.

Но та и не думала уходить. Она подскочила к воющему хулигану и стала дубасить его кулаками, приговаривая:

– Получи, пся крев!

Катя с трудом оттащила полячку. Они пошли по берегу. Катю шатало. Она потрогала плечо и поняла – рубашка мокрая. На доске, которую поднял драчун, оказался гвоздь. Рука Кати стала кроваво-красная. Злата, увидев кровь, с трудом сдержала истерику. Но, взяв себя в руки и подхватив Катю, помогала ей идти. Злата была здесь днем, но ночью все выглядело иначе. Сказалось и потрясение от случившейся драки. Короче говоря, они заблудились.

Катя от боли стала плохо соображать, да и вообще этот район для нее был абсолютно чужим. Злата пыталась ее успокоить и от волнения перешла на польский. Обещала найти дом. Просила потерпеть. Но улица, на которую они вышли, оказалась незнакомой. Ночью все дачные заборы смахивают один на другой. Редкие фонари не всегда справлялись со своими обязанностями, а чаще вообще не соответствовали своему прямому назначению.

Девчонки прошли до перекрестка и свернули направо. Злата видела, что Кате становится все хуже, она уже даже не стеснялась опираться на ее плечо. На одном участке, в глубине сада, в окне горел свет. Злата попробовала открыть калитку. Та оказалась заперта на щеколду. Злата просунула узкую ладонь и отомкнула засов. Песчаная дорожка вела к крыльцу. Сильно пахли белые нарциссы. Они сделали несколько шагов и остановились. Огромная овчарка преградила им путь. Собака не лаяла, не скалила зубы, а просто стояла на дорожке. Злата решила сделать шаг вперед. Собака приоткрыла пасть и показала два желтых клыка. Тогда Злата закричала:

– Панове! Помогите! Человик з раной…

На даче зажглось еще несколько окон.

Дверь открылась, и на крыльцо, пристально вглядываясь в темноту, вышла пожилая седовласая дама.

– Кто вы и что вам нужно? – строго, но спокойно спросила она.

– Мой друже ранен и истекает кровью. Мы тут в гостях и не можем отыскать свой дом. Ему нужна помощь! – все это Злата выкрикнула с сильным польским акцентом. Она при обычных обстоятельствах хорошо говорила по-русски, ведь в ее доме родители почти всегда общались на русском языке. Но от волнения акцент у девушки усилился.

– Федя! – позвала седовласая дама. – Это по твоей части.

Пожилой и совершенно лысый Федя тихо возник в дверном проеме. Он отозвал пса и увидев окровавленного подростка и девушку, помог им дойти до террасы. На террасе зажгли яркую лампу. При свете стало видно, что вся верхняя часть Катиной рубашки залита кровью. Федя шмыгнул в дверь и вернулся с сумкой. Из сумки он извлек бинты и бутылку водки. Ловко оторвав рукав от окровавленной рубашки, он промыл водкой небольшую, но глубокую рану и забинтовал ее.

– Вот и все. Теперь надо спать. Где ваша дача? – спросил Федя, ополаскивая руки в бочке с дождевой водой.

Злата назвала адрес. Их дом оказался в ста метрах от жилища отзывчивых людей. Федя и овчарка, которую, как выяснилось, зовут Гранд, проводили пострадавших до их ворот.

– Больше одни по ночам не шляйтесь. Девицы нынче пошли больно смелые. Хорошо, что еще легко отделались. Могли изнасиловать, покалечить, да и убийства у нас тут не редкость. Хоть бы парней с собой брали, – сказал Федя на прощание.

Врач-пенсионер Федор Круглов, тридцать лет отбарабанивший на скорой помощи, вовсе не думал, что открывает чью-то тайну. Он мог даже по руке определить пол больного. Да и вообще он не придавал значения тому, что говорил. Ну кто мог подумать, что обыкновенные слова-предостережения, которые всегда говорятся в подобных случаях, могут иметь важное значение. Катя залилась краской, но Злата, возбужденная приключением, ничего не поняла.

В доме спали. Один чуткий Тарзан быстро оценил обстановку и, поколдовав с микроволновой печью, протянул Кате кружку крепкого бульона.

Укладываясь на матрас, она поняла, что жутко устала. Сон пришел моментально. Злата, наоборот, заснуть не могла долго. Она винила себя за прогулку, но восхищалась своим новым другом. Ее избранник, несмотря на молодость, оказался героем. Злата улыбалась и думала, что наконец-то к ней пришла большая любовь.

Утром Катю разбудили крики за стеной. Поднимаясь, она скривилась от боли в плече. Катя вспомнила вчерашнее приключение. Стоны за стеной перемешивались со знакомыми звуками тренировок. Что бы это могло значить? Девочка открыла дверь мансарды и увидела лежащего на полу художника. Олег и Петя били его ногами. Гнусняк в свитере и сандалиях на босу ногу стоял в углу мансарды и молча наблюдал за происходящим.

Игры закончились, началась работа.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации