Текст книги "Свихнувшийся герой"

Далее в отчете были полные досье на каждого участника операции с фотографиями, послужным списком и подробными физическими и психологическими характеристиками. Семенов читал документы и думал: «Кто-то из этих двоих Зорг, либо он вместе с ними служил, слышал об этой операции, но сам в ней не участвовал. Тогда найти его будет сложнее. Сначала проверим этих парней».

Полковник распечатал на принтере фотографии, разложил на столе и стал по очереди разглядывать. Ему хотелось думать, что Зорг среди них, он найден и остается его схватить. Но делать преждевременные выводы он не любил и сдержал свой радостный порыв. Первым делом он позвонил в антитеррористический центр подполковнику Статникову и вкратце рассказал о новой информации, попросил его выяснить, находится ли сейчас в центре «Вымпел» начальник физподготовки полковник Никита Петрович Дерябин. Статников, узнав о нем, очень удивился, поинтересовался, откуда сведения, на что Семенов ответил, что у него свои источники информации. Статников пообещал позвонить, как только что-то узнает, а Семенов сказал, что выслал ему официальный запрос.

Через час оперативная группа под командованием Семенова погрузилась в микроавтобус «мерседес» и отправилась в город Тверь, на улицу Советская, дом пять. Там, в квартире двадцать два, проживал Вячеслав Антонович Рябов. Перед этим Петрович позвонил тамошним сотрудникам уголовного розыска и попросил найти Рябова и задержать до его приезда. Через час оперативники позвонили Семенову и доложили, что подозреваемый задержан и находится под домашним арестом. У него дежурят три бойца группы захвата, но и так он никуда не денется. Он инвалид и у него нет одной ноги. Это обстоятельство немного смутило Семенова, но он решил не отчаиваться, приехать в Тверь и выяснить все на месте.

Через пять часов «мерседес» прибыл на улицу Советская. Утомленные длинной дорогой Семенов, Скоков, Егорова, Усанов и трое бойцов группы захвата вылезли из него и размяли косточки. Солнце клонилось к закату, и в городе стало чуть прохладней.

Полковник не любил откладывать дела в долгий ящик, а решил сразу допросить Рябова. Он, Скоков и Егорова поднялись на третий этаж хрущевки и вошли в двадцать вторую квартиру. Им в глаза бросилась довольно бедная обстановка советских времен: обшарпанные полы, старые, кое-где оборванные обои, и простенькая пыльная люстра в прихожей. В нос ударил стойкий специфический запах кота и непроветриваемый запах алкоголя. На небольшой кухне ютились взмокшие от пота, усталые бойцы спецназа в бронежилетах, а в грязненькой комнате, на кровати, лежал пьяненький рослый небритый мужчина без левой ноги. Рядом с ним нежился большой пушистый полосатый кот. Оба в обнимку дремали.

Это и был бывший военный разведчик, ас диверсий, капитан в отставке Рябов Вячеслав Антонович.

Семенов поздоровался с бойцами, представился, показал служебное удостоверение, и те, увидев его, незамедлительно встали.

– Отдыхайте, – сказал Петрович, но бойцы не сели, продолжали стоять почти по стойке «смирно».

– Это он в соседней комнате? – спросил майор Скоков.

– Да, – ответил старший.

Петр прошел в бедненькую, с ободранными обоями гостиную, и осмотрел лежащего на раскладном диване мужчину в майке и тренировочных штанах. Левая нога у него была ампутирована выше колена, а на левом предплечье был отчетливо виден большой светлый шрам. На плече красовалась синяя наколка – щит и меч с латинской буквой вэ – виктория, и надписью «Вымпел».

Увидев вошедших, мужчина аккуратно отодвинул кота, погладил его, приподнялся, с трудом сел, свесил ногу и протер потной ладонью небритое, одутловатое лицо. От него резко пахнуло перегаром, и у Семенова со Скоковым аж дыхание сперло. Коля взял хлипкий стул и поставил перед диваном, а Петрович смерил его взглядом, выдержит ли, и только потом осторожно сел.

– Здравствуйте, – сказал он Рябову. – Я начальник департамента по расследованию убийств Московского уголовного розыска. – Петр достал удостоверение и показал мужчине. Тот мельком взглянул и нехотя отвел взгляд.

– Привет, – буркнул он и всем своим видом показал, что общаться с ним ему не хочется.

– Вы Рябов Вячеслав Антонович? – спросил Семенов.

– Да, что надо?

– Мы приехали к вам из Москвы по очень важному делу.

– Ну, слушаю. – Мужчина вяло зевнул.

– По закону вы можете не отвечать на вопросы, хранить молчание и потребовать адвоката, но я прошу вас ответить на все вопросы.

– Валяйте, спрашивайте.

– Где вы были восемнадцатого числа, в десять часов утра?

– А сегодня какое?

– Двадцать девятое июля, двадцать два часа тридцать минут.

– Где я был, где я был, тут был, – пробурчал Рябов.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– Мать может, но она на работе, в ночь.

– Кем она работает? – спросил Скоков.

– Медсестрой в военном госпитале, в хирургии.

– Адрес какой?

– Петербургское шоссе, три.

– Ее фамилия Рябова, – уточнил Коля.

– Тамара Ивановна.

Скоков мельком взглянул на Семенова, повернулся и быстро вышел из комнаты.

– Наш сотрудник ее опросит, и мы это уточним.

– А чего уточнять? – недовольно буркнул Рябов. – Я правду сказал. А что случилось?

– Кто еще может подтвердить, что вы были дома?

– Соседка может, парни из подъезда, из двора, я каждый день там. В квартире очень жарко, да и в картишки балуюсь. – Рябов пододвинул стоящий у стены протез, сунул в него обрубок ноги, застегнул лямки и тяжело, неуклюже встал. Немного хромая, прошел к старенькому серванту, открыл дверцу, достал недопитую бутылку водки, открыл крышку и, никого не стесняясь, пару раз отхлебнул из горла. Крякнув, закрыл пробку, поставил бутылку в шкаф и захлопнул дверцу. Взял со стола недоеденное яблоко, откусил большой кусок и начал с хрустом жевать.

Егорова вышла из квартиры и пошла во двор опрашивать соседей.

– Извините, – прохрипел Рябов, – отхожу понемногу. Сразу бросить не получается.

– Понимаю, – кивнул Семенов, встал и предложил хозяину стул, так как второго стула в комнате не было. Видимо, его забрали обосновавшиеся на кухне бойцы.

На удивление полковника, Рябов сесть отказался, а стал расхаживать по комнате из угла в угол.

– Ногу разминаю, а то, когда долго не хожу, болит.

– У вас есть автомашина? – спросил полковник.

– Нет, раньше была, но как на ней без ноги… пропил.

– А именное оружие?

Рябов остановился, пристально посмотрел на полковника и спросил:

– Откуда знаете?

– Дело читал. Вы боевой офицер группы «Вымпел», ранены в Чечне, имеете награды, именной пистолет Макарова.

– Это в прошлом, сейчас я инвалид, – тяжело вздохнул Рябов и добавил: – Никому не нужный инвалид. Поэтому и пью. Я честно отдал долг Родине… вместе с ногой, а она со мной так. – Он развел руками, показывая обстановку, потом подошел к шкафу, достал бутылку и махом допил.

Семенов с горечью и болью в сердце смотрел на капитана разведки и думал: «Вряд ли он Зорг, но если он, то понимаю, почему так долго вел душеспасительные проповеди о справедливости. Неустроенный быт и инвалидность доконали мужика и, чтобы выжить в этой жизни, а не пустить себе пулю в лоб, он заливает горе водкой. И так по всей Руси, и не только с инвалидами – героями войны. Пьют все. Можно сказать, Россия напрочь спилась. А как не пить…»

Семенов встал, вплотную подошел в Рябову, посмотрел в его карие пьяные, немного злые глаза и спросил:

– Ты знаешь, кто такой Зорг?

– Зорг, что за Зорг, Рихард Зорге, что ли? – не моргнув, переспросил тот.

– Нет, просто Зорг?

– Никакого Зорга не знаю и не слышал о нем.

– Хорошо, расскажи об Игоре Ивановиче Кудасове, Леониде Сергеевиче Хромове, Никите Петровиче Дерябине и о вашем задании с ядерным ранцем.

Рябов пристально посмотрел на полковника, дыхнул в лицо свежей водкой и сказал:

– Эка вспомнили. Сколько лет прошло, я уж и не помню.

– Все же это важно.

– Да что вспоминать, дали ранец с камнями, приказали подбросить в несколько мест, мы так и сделали. Не впервой. Задание было учебным, фигня. Я такое в жизни творил, что по ночам в поту просыпаюсь и не верю, что это был я. В одном доме человека прятали, а нам его надо было освободить. Так мы ночью ножами всех, кто в доме был, почикали, а клиента увели. Там были женщины, дети, ну и террористы. Мы их всех без разбора, никто и не пикнул. Было это не у нас и не во время войны, а в Боснии, в мирное время. А что в Чечне делали… – Рябов недовольно махнул рукой. – А ты про кирпичи в рюкзаке…

– После этого задания вы виделись с товарищами?

– Редко. Судьба нас свела на несколько дней и развела. Как там у них сложилось. Говорят, двоих убили… Один до палкана дослужился, сидит в части, пузо наел, а я вот… – Он хлопнул по травмированной ноге, тяжело вздохнул и уныло взглянул на Семенова. – Как вас там, Семенов Петр Петрович?

Полковник кивнул.

– Пить будешь, Петрович, у тебя небось тоже служба сволочная, раз ты ко мне из Златоглавой на ночь глядя приперся и архаровцев притащил? Не обижайся, что на ты, ладно?

– Ладно. – Семенов кивнул. – Но водку пить не стану и тебе советую завязать.

– Завяжу, но не сразу. Еще попью немного и брошу. Ты расскажи, что тебя ко мне привело?

Семенов сел на стул, но Рябов продолжал стоять и внимательно смотрел на полковника. Несмотря на опьянение, взгляд у него был острый, цепкий и злой. Петр чувствовал, что перед ним умный, волевой, видавший виды человек. Полковник читал досье капитана и знал, что тот в совершенстве владеет несколькими иностранными языками, а тупым мордоломам из десантуры этого не дано. В специальные разведгруппы «Вымпела» берут людей неординарных, творческих и очень умных. Иначе нельзя. Ведь их боевая специализация – силовые операции в тылу врага, на территории других государств. Семенов понимал, кто перед ним, и вел себя осторожно. Но он решил не темнить с инвалидом, а сказать все как есть.

– В Москве один хрен по кличке Зорг людей убивает, мне его надо во что бы то ни стало найти.

– Я что-то по телеку слушал, но я-то тут при чем?

– А при том. Он представился бойцом «Вымпела» и подробно описал вашу операцию с ядерным рюкзаком. Он либо кто-то из вас двоих либо знал вас и знал об операции.

– Операции «Южный крест», – добавил Рябов. – Это название придумал я. Ты вправду думаешь, что я из Твери в Москву на одной ноге попрусь людей расстреливать? – Мужчина зло посмотрел на полковника.

– Если не ты, значит, тот, второй, что служит в части, больше некому.

– Если не предположить, что это может быть один из тех, кто знал об этой операции.

– А кто еще знал?

– Вся часть, все над нами потешались, мы после этого рюкзака с кирпичами ходили, как оплеванные. Нас носильщиками называли, позор. Даже премию выписали, для утешения, так мы ее с парнями пропили в тот же день.

– Я так и подумал, что Зорг не ты, хотя уточнить надо было.

– У меня алиби железное, проверяйте. Я из дома уже несколько лет никуда не выезжаю. Когда был женат, один раз в отпуск на Юг ездили, и все. А потом развелся и тут сижу, как пес на цепи. – Рябов подошел к шкафу, достал непочатую чекушку, отвинтил крышечку и сделал несколько жадных глотков. Крякнул, протер тыльной стороной ладони рот и передал бутылку Семенову. Тот ее не взял, а на парня посмотрел так, что тот убрал ее обратно в шкаф.

– Ты извини, полковник, у нас все проще, но все мы, выходцы из «Вымпела», кто такое прошел, немного шизанутые. И я не удивлюсь, что кто-то стал людей мочить. Крыша напрочь съехала. Мы много лет стреляли, взрывали, убивали, а в мирной жизни этого ни-ни. Вот башка и едет, вот я и пью. А порой знаешь как хочется, когда видишь несправедливость, за пушку взяться…

Услышав эти слова, Семенов вспомнил первое послание Зорга, его умозрительные разглагольствования на тему вселенской справедливости, и сердце у полковника екнуло.

«А не Зорг ли передо мной?» – подумал он. Но вскоре вернулась Елена Егорова и показала протоколы опросов жителей дома, что в дни и часы совершения преступлений в городе Москве Рябов был в Твери, в своем дворе, на глазах нескольких посторонних незаинтересованных граждан.

«Ну что, зря съездили?» – подумал полковник.

Приехал Скоков, привез протокол опроса матери Рябова, хотя и без него было все уже ясно. Полковник извинился перед бывшим спецназовцем за причиненные неудобства, поблагодарил бойцов тверского спецназа, сел с сотрудниками в микроавтобус и помчался обратно в Москву.

На часах было двенадцать ночи, и все тихо дремали в своих креслах.

– Зря слетали, – сказал на ухо Семенову Скоков. – Могли выслать предписание тверским полицейским, и они то же самое без нас сделали бы. А так полсуток псу под хвост.

– Отчасти ты прав, но по большому счету нет, – парировал немного уязвленный Семенов. – Я не оправдываюсь, что прогнал вас впустую, но мы сами, на месте убедились, что это не Зорг. А то думали бы, что там да как. Ты же знаешь провинциальных сыщиков, им чужие дела по фигу. Это для них лишняя головная боль и много формальностей. Дадут отписку, и все.

– Согласен, товарищ полковник, – кивнул Коля и закрыл глаза, – заодно проветрились.

– Утром еще проветримся. Едем в Балашиху, в воинскую часть.

Глава 10

Дорога в Москву заняла пять часов, и все решили не терять времени и заночевать в своих кабинетах, чтобы наутро снова отправиться на задание. Так и поступили и потратили на сон около четырех часов.

– Если приплюсовать к этому времени сон в кресле тачки, то будет вполне ничего, – уныло сказала Егорова, садясь в микроавтобус. – Хотя физиономия все равно помятая. Я без отдыха и секса почти год.

Перед тем как выехать в Балашиху, Семенов позвонил Статникову и выяснил, что полковник Никита Петрович Дерябин находится в части, никуда из военного городка не отлучался и в дни и часы совершения преступлений был на виду.

– Значит, опять гнилой заезд, но все равно поедем и все сами проверим, – констатировал дотошный Петрович.

Оперативная группа погрузилась в микроавтобус и выехала с территории МУРа. Через полтора часа «мерседес» остановился перед воротами воинской части, Коля Скоков предъявил пропуск, и их быстро пропустили.

Семенов попросил Статникова, чтобы тот организовал задержание Дерябина и до его приезда никуда не выпускал. Вымпеловец, как обычно, в девять часов утра пришел на службу, а там его уже ждали сотрудники их особого отдела. Предложили сдать служебное оружие, пройти в кабинет и никуда не выходить. Находящийся в полном недоумении полковник подчинился, но был крайне рассержен и некоторое время негодовал по поводу кабинетного ареста. Ему объяснили, что из Москвы к нему едут высокие чины для разговора, и он немного успокоился.

Заинтригованный Дерябин сидел в своем кабинете уже два часа, работал с отчетами, когда дверь отворилась и на пороге появились Семенов, Скоков, Егорова и три рослых бойца из группы захвата Гриши Соловца. Семенов поздоровался, прошел в кабинет и встал перед большим офисным столом, за котором восседал Дерябин. Петрович внимательно посмотрел на полковника, а тот настороженно обвел взглядом всех присутствующих.

– Здравия желаю, товарищи, – добродушно сказал он и подтянул распущенный галстук на своей зеленой, немного промокшей от пота, армейской рубашке.

Дерябин был высокого роста, широк в плечах и когда-то хорошо тренирован и силен, но теперь тучен и тяжел. Он встал, протянул Петру крупную ладонь, и тот ее крепко пожал. С остальными вымпеловец ручкаться не стал.

– Чем обязан? – настороженно спросил он и искоса посмотрел на вставших по разные стороны от него спецназовцев. Бойцы были в черных комбинезонах, без масок, с укороченными автоматами наперевес, расположились у стен и к полковнику не приближались. Ждали команды Семенова. Но тот применять силу не спешил, ведь причастность Дерябина к преступлениям была под сомнением. Петрович вынул из барсетки удостоверение и показал полковнику. Тот прочитал его и передал обратно.

– Располагайтесь. – Он указал на стулья. Семенов, Скоков и Егорова уселись у стола, а бойцы остались подпирать стены, как каменные истуканы.

– Чем обязан? – Полковник уставился на Петровича.

– Покажите, пожалуйста, свои документы, – попросил тот, и вымпеловец вынул из нагрудного кармана и передал ему служебное удостоверение. Семенов прочитал его и отдал.

– Мы расследуем убийства, и у меня к вам ряд вопросов.

– Слушаю.

– Вы, конечно, можете не отвечать, а попросить защитника.

– Нет, я готов, мне скрывать нечего.

– Где вы были восемнадцатого числа этого месяца, в десять часов утра?

Дерябин подумал немного, а потом ответил:

– Тут был, в части, на службе.

– Есть свидетели?

– Есть, на КПП… в здании… на плацу был часа два… перед ротой… еще на территории, в спортзалах. Сразу все не упомнишь.

Скоков и Егорова встали и вышли из кабинета, а Семенов и бойцы остались.

– Вам известно имя Зорг? – спросил Семенов.

– Нет, – мотнул головой полковник.

– Вы знакомы с Рябовым Вячеславом Антоновичем?

– Да, Славик, он демобилизован по инвалидности, ногу потерял.

– Расскажите про ваше совместное задание под кодовым названием «Южный крест»?

– Каким названием? – удивился Дерябин.

Семенов немного смутился, подумал, не ошибся ли он, но потом поправился:

– Про ядерный ранец расскажите?

– А, вон какой крест, – усмехнулся вымпеловец, – его Славка так в шутку назвал, что этот тяжеленный рюкзак с кирпичами – наш тяжкий крест.

– Да, про это расскажите?

– А чего рассказывать, давно это было, нам поручили этот рюкзак подложить в несколько точек в Москве и доложить о готовности. Мы так и сделали. Наша воинская специализация – диверсии на атомных объектах, в ракетных частях, а в мирное время – освобождение этих объектов от террористов. Вот нам и поручили проверить готовность милиции и спецслужб при угрозе ядерного взрыва от устройства ранцевого типа.

– И вы проверили?

– Проверили, и она оказалась низкой. Но это уже не наше дело.

– Что дальше было?

– Ничего, служили каждый в своих отрядах.

– И больше не виделись?

– Виделись иногда, тут, в части, но друзьями и даже товарищами никогда не были. Мы подолгу в командировках.

– Двоих из вашей четверки убили.

– Да. Нас с Рябовым ранили, а их…

– Понятно.

Семенов замолчал и стал осматривать кабинет. На стенах висели грамоты в рамках за отличную физическую подготовку бойцов подразделения, а в стеклянном шкафу пылились кубки и вымпелы. Полковники сидели и молчали. Семенов давно понял, что Дерябин не Зорг, и поэтому ждал, когда придут подчиненные с протоколами опросов свидетелей, чтобы поставить точку в этом деле.

– Вы видели Рябова? – наконец спросил вымпеловец. – Как он?

– Пьет.

– Что ж поделать, водка – бич русского мужика.

Дверь открылась, и в кабинет вошли Скоков и Егорова. Они передали Семенову протоколы опросов и сели на стулья у стены.

– Ну как? – спросил Петрович.

– Показания господина Дерябина подтвердились показаниями свидетелей, – ответил Николай.

– Я так и думал, – улыбнулся Семенов и кивнул бойцам. Те расслабились, попереминались с ноги на ногу, а потом старший спросил:

– Товарищ полковник, разрешите выйти покурить, оправиться?

– Да, идите к машине, отдыхайте.

Парни быстро вышли из кабинета, но Петрович уходить не спешил. Он и до опроса свидетелей понял, что перед ним не преступник, но это только усложнило задачу. Теперь предстояло выяснить, кто Зорг. Тот знал об операции «Южный крест» в мельчайших подробностях, а значит, был знаком с ее исполнителями, служил с ними в одной части. Все ниточки вели к подразделению «Вымпел», и Семенов решил провести расследование.

– Никита Петрович, – начал он, – мы разыскиваем очень опасного преступника, и, по нашим оперативным данным, он бывший боец вашего подразделения.

– Как его имя, фамилия?

– Этого мы не знаем, но то, что он знаком со спецификой вашей профессии, это точно. Он подробно рассказал об операции с ядерным ранцем, значит, он знал либо вас, либо кого-то из вашей четверки.

– У вас есть его показания?

– Его письма присланы по электронной почте. И я хочу, чтобы вы помогли нам – прочли их и подсказали какие-то известные только вам детали. Может быть, вы что-то вспомните.

– Я готов. – Дерябин улыбнулся. – Чем смогу, как говорится.

Семенов включил ноутбук, открыл файлы с письмами Зорга и показал вымпеловцу. Тот читал больше часа, а потом отложил компьютер, достал сигарету и закурил. Пускал жирные кольца дыма и молчал. По выражению его лица Семенов и Скоков заключили, что полковник погрузился в воспоминания о далеких трудных годах. Он уставился взглядом в одну точку, а зажатая в пальцах расслабленной руки сигарета постепенно тлела, и пепел опадал на лак рабочего стола. Наконец он вернулся из мира воспоминаний, взглянул на притихших муровцев и произнес:

– Да, приукрасил он, конечно, многое, почти все, но суть осталась. Для нас то задание было легким, даже забавным, но и в то же время ответственным. Мы были молодыми парнями, можно сказать, необстрелянными, воспринимали мир по-другому, чем сейчас, спустя годы, и тот опыт был для нас очень ценным. Для нас то задание было романтикой, и тот рюкзак с кирпичами казался настоящей атомной бомбой. Это потом мы прошли через кровь и ранения, через смерть врагов и наших боевых товарищей, а тогда…

Полковник грустно улыбнулся и вопросительно посмотрел на Семенова.

– Как вы считаете, Зорг был участником этой операции или он узнал о ней от кого-то из вас? – спросил он.

Дерябин немного подумал, а потом ответил:

– В этой писанине есть одно место, о котором знали только мы четверо. Не помню, когда, в какой момент, но во время обсуждения задания, кто-то из нас в шутку предложил арендовать вертолет и провезти рюкзак над Кремлем. Высыпать из него кирпичи на головы правителей и прокричать, что их разбомбили. Еще смеялись, сможем мы это сделать, собьют нас или нет. Но этот разговор точно был. Мы о нем не указали ни в одном отчете, потому что про него сразу же забыли, но знали о нем только мы. Но раз Зорг написал про него, значит, он кто-то из нашей четверки.

– Из вас двоих, – поправил Семенов.

– Да, теперь двоих.

– Вы кому-нибудь говорили об идее использовать вертолет?

– Нет, вроде нет. Я забыл об этом, как о казусе.

– Но кто-то, видимо, не забыл. – Семенов закрыл ноутбук.

– Да.

– Расскажите, как погибли Игорь Иванович Кудасов и Леонид Сергеевич Хромов?

– Кудасова убил чеченский снайпер, а Хромов погиб в неравном бою в каком-то селе под Хасавьюртом. Они попали в засаду, и на его взвод пошел отряд «духов». Они отстреливались, Хромов вызвал огонь на себя, и они почти все погибли. Тело Хромова, как и тела нескольких бойцов, с трудом опознали, в них мина попала. Может, наша, может, чеченская, это осталось невыясненным. Хромов награжден званием Героя России, посмертно.