Текст книги "Гаврюша и Красивые. Два домовых дома"

Глава девятая
Привет, Китай! Старые сказки, живые демоны, всё всерьёз

Когда друзья добрались до изящной беседки из резного дерева, расписанной красным и золотым, оказалось, что в ней сидят, мирно переговариваясь, двое странных людей. Один из них, в шёлковом халате и смешной круглой шапочке, обладал свиным пятачком и поросячьими ушками, он постоянно что-то жевал, запивая чем-то из маленького глиняного кувшинчика.

Второй вроде бы в точности и был похож на человека, но его лицо больше напоминало морду обезьяны. Его волосы были встрёпаны, а на голове блестел красивый золотой ободок, или диадема, которую, наверное, с удовольствием примерила бы на себя Глаша Красивая. Егор даже представил, как его сестра крутится перед зеркалом, стараясь разглядеть себя со всех сторон, а лоб её охвачен изящной золотой полосой. Красиво же, правда?

Странные люди, больше похожие на животных, приветливо помахали Гаврюше и Егору, поднимающимся по ступеням в беседку.

– Здравствуй, Гав Рил! – сказал похожий на обезьяну, и мальчик заметил, как он поправляет длинный хвост, лежащий рядом на лавке. – Здравствуй и ты, о молодой ученик с волосами светлыми, как рисовая шелуха!

– Здравствуйте, – вежливо ответил Егор и шёпотом обратился к домовому: – Гаврюша, а что это за обезьянка?

– Обезьянка?! – Тот, что был похож лицом на обезьяну, вскочил, злобно оскалившись и потрясая кулаками. – Обезьянка?! Вот как ты меня назвал?!

– О Сунь Укун, прости моего неразумного ученика. – Гаврюша быстро задвинул мальчика себе за спину и изобразил лёгкий поклон, но длиннохвостый даже не посмотрел в его сторону.

Он на четырёх лапах пробежался по стенам беседки, выпрыгнул на крышу и запрыгнул обратно с противоположной стороны, совершенно сменив облик. Его руки и ноги полностью покрылись шерстью, глаза горели красным огнём, а цепкие пальцы крепко сжимали длинный красивый посох.

– Я Сунь Укун!!! Прекрасный Царь Обезьян! – В одном прыжке он подлетел к Егору и встал перед ним в полный рост, заполнив собой почти всё пространство беседки. Его одежда, которая раньше была ему свободна, сейчас туго натянулась на груди и руках, и серая ткань едва не трещала от натяжения. – Познавший Пустоту, Великий Мудрец Равный Небу, Всепобеждающий Будда! А ты, неразумный юный ученик чужеземного мастера Гав Рила, какими достойными именами ты называешь себя?

– Меня зовут Егорка Красивый, – честно сказал мальчик. – А других имён у меня и нет.

Он пожал плечами и покосился на человека-свинью, равнодушно продолжающего жевать какие-то хрустящие стебельки, рис и полоски мяса из большой миски.

– Да, его так зовут, вся его семья Красивые, – важно подтвердил домовой. – Не бухти, Сунь Укун, в смысле, энто, не гневайся!

– Извините, если я рассердил вас, назвав обезьянкой, – добавил Егор, слегка поклонившись.

Царь Обезьян тут же уменьшился в размере, принимая свой обычный облик, и добродушно махнул рукой:

– Я прощаю тебя, ученик со странным именем Егор Ка. Воистину, твоя мать ела только светлые продукты, когда носила тебя под сердцем, поэтому ты так хорош собой, как солнечный день, и по праву называешь себя красивым.

– Гаврюша, я ничего не понимаю, – озадаченно шепнул Егор, подёргав друга за рукав.

– Так и молчи, – так же шёпотом ответил домовой и громко обратился к Царю Обезьян: – О Сунь Укун, Познавший Пустоту, Мудрец Равный Небу! И ты, Чжу Бацзэ, Свинья Познавшая Таланты! Ответьте мне, всё ли готово к Великим играм?

– О нет, хрюк, Гав Рил, Северный Дух Дома, хрюк, – ответил тот, кого называли Чжу Бацзэ, вытирая пятачок засаленным рукавом халата. – Многое ещё не готово. А самое главное, хрюк, что игры не могут состояться завтра, хрюк, ведь на Поднебесную обрушится сильный дождь, который, хрюк, размоет почву и сделает воздух таким холодным, что пар будет вылетать изо рта, как дым из печных труб, хрю-хрю!

– Да как же так?! – возмущённо вскрикнул Гаврюша, топнув ногой. – Ить вчерась, да и сегодня на небе ни облачка, откуда чего возьмётся?! У меня вот ребёнок простудится в такую погоду!

– А-а, это происки бесов, – прорычал Сунь Укун, топая ногой. – Это они испортили нам погоду. А я был готов прыгать с шестом, был готов к борьбе с посохом, да я ко всему был готов, я – Сунь Укун!!! – Он побил себя кулаками в грудь и сгорбился, опустив плечи.

– Ну энто дело так оставлять нельзя, – сурово решил русский домовой. – Кто у вас тут за дождь ответственный?

– Известно, хрюк, кто, Небесная Курица! – отозвался Чжу Бацзэ, опять набивая рот какими-то корешками и ароматным жареным мясом.

– Значит, надо пойти и найти её, – внезапно озарило капитана Красивого. – Попросим её отменить дождь! Дадим ей пшена поклевать…

– Небесной Курице?! Хрюк! Пшена, хрюк-хрюк?! Ха-ха-ха, хрю-хрю! – счастливо захохотал человек-свинья, хватаясь за живот и едва не падая с лавки.

– А что? Эта идея не так плоха, – подумав, сказал Царь Обезьян. – Твой юный ученик совсем не глуп, мастер Гав Рил. Я пойду с вами, вместе мы быстрее сможем уговорить Небесную Курицу. Идёшь ты с нами, о смеющийся Чжу Бацзэ?

– Не, хрюк, я ещё не доел. – Свин мигом прекратил веселье, уселся поудобнее и приложился к глиняному кувшинчику, шумно отпивая из него. – И не допил, кстати!

– Ну как хочешь, – отмахнулся Сунь Укун, поправил диадему на голове, взял поудобнее позолоченный посох и выпрыгнул из беседки. – Пошли!

– Опять сливовое вино глушит? – спросил у обезьяны Гаврюша, показывая рукой на силуэт Чжу Бацзэ в беседке, от которой они уже отошли на несколько шагов.

– Нет, – отрицательно помотал головой Царь Обезьян, широкими шагами поднимаясь в гору, – он пьёт священную воду из источника, придающего силы! К играм готовится, хочет в сумо поучаствовать. Вот и сил напивает себе, и пузо наедает побольше.

Егор вприпрыжку бежал позади домового и своего нового знакомого, разглядывая то кривые деревья, то необычные цветы, то извивающихся драконов, проплывающих между облаков. И только поэтому случайно отстал на пару шагов. Но в сказочном Китае и этого делать нельзя…

– О, мальч-ч-чик, – вдруг прошипел кто-то (или что-то?) у него за спиной. – Аппетитный ж-живой мальч-чик, я тебя скуш-шаю…

Прежде чем младший Красивый хотя бы успел обернуться, чья-то белая мохнатая рука крепко схватила его за ногу.

– Не дёргайся и не крич-чи, мальч-чик в кимоно и цветных тапоч-чках…

Когда на Егорку из ближайших кустов снизу вверх уставились два больших рыбьих глаза, он закричал. Чудовище улыбнулось, оскалив острые коричневые зубы, и потащило его за ногу к воде.

– Не крич-чи, мальч-чик, не крич-чи, никто не помож-жет…

Егор было подумал, а что бы сделал на его месте капитан Флинт или даже сам Джек Воробей, но потом поскользнулся и упал, испачкав пижаму зелёной травой, а белое чудовище с рыбьими глазами ещё быстрее потащило его вниз, к воде. Оно хрипло хихикало, шипя и свистя, но вдруг на его белую лапу, удерживающую ногу мальчика, резко встала чья-то нога в причудливом кожаном сапоге.

– А-а-а-у-у-у! – взвыло чудовище, разжимая белые пальцы. – Ч-что ты делаеш-ш-шь, Сунь Укун?! Зач-чем ты наступил мне на руку?! Мне ж-же больно!

– Этого мальчика нельзя есть, Ша Сэнь, – строго сказал Царь Обезьян, за шиворот поднимая Егора с земли. Он встряхнул его, как мешок, отряхивая от налипшей земли и травы, и вежливо поставил на ноги.

– Как нельз-зя?! Поч-чему?! Я х-хоч-чу! – возмутился рыбий глаз и снова потянулся к ноге мальчика мохнатой лапой.

Тем не менее Сунь Укун опять наступил на неё и, дождавшись, когда очередной вопль чудовища утихнет, ответил:

– Потому, что это Егор Ка, ученик мастера Гав Рила, могущественного Северного Духа Дома, который пришёл помочь нам провести Великие игры.

– Ну и ч-что?! Подумаеш-шь, уч-ченик! Мастер Гав Рил воз-зьмёт себе другого уч-ченика! А этого я утащ-щу и съем!

– Ты глуп, как неокученный бамбук, Ша Сэнь! – рыкнул Сунь Укун, убирая ногу. – Вспомни-ка, на что способны наши духи дома! Вспомни, как дух северного угла кухни скрутил тебя в бараний рог и выбросил через дымоход!

Он напирал грудью на вставшее в полный рост белое чудовище, заставляя его отступать к воде.

– Вспомни, как дух ворот заточил тебя в колодец, который крестьяне засыпали камнями и землёй! Даже малолетние дети и немощные старики не побоялись бросить в этот колодец по камню! – Царь Обезьян схватил чудовище за мохнатое белое ухо, впиваясь в него когтями. – Сколько лет ты провёл в нём? Сколько, а?!

– Ш-шесть лет, ш-шесть месяцев и ещ-щё ш-шесть дней! – прошипело чудовище, покорно опускаясь на колени перед Сунь Укуном.

– Шесть лет, шесть месяцев и ещё шесть дней, – удовлетворённо повторил Сунь Укун. – И это сотворил с тобой, Ша Сэнь, всего лишь дух ворот. Так знаешь ли ты, что мастер Гав Рил не дух каких-нибудь там ворот, не дух кухни и не дух крыши, а великий Дух Дома! Он один владеет всем домом, всей его энергией, воздушными потоками, скрипом половиц, силой очага и шумом воды! Представляешь ли ты, глупый Ша Сэнь, что может сделать с тобой такой могущественный дух?

– Нет, не…

– Я тоже не представляю, – сказал Сунь Укун, разжимая кулак и ногой толкая рыбий глаз в воду. – И даже не хочу представлять…

Когда белое чудовище с громким бульканьем плюхнулось в озеро, Царь Обезьян обернулся и отвесил небольшой поклон Егору.

– Прости нашего недалёкого друга, Егор Ка. Много лет он провёл в заточении в песках пустыни, поэтому одичал и забыл о вежливости и гостеприимстве. Надеюсь, твоя нога не пострадала. Вот твой тапок. – Он указал длинным пальцем на тапочку с корабликом, валяющуюся в траве, однако не поднял её, показывая, что Егор сам должен позаботиться о своей обуви. – Извини же и ты, мастер Гав Рил, – обратился он к Гаврюше, стоящему позади Егора, – за обиду, нанесённую тебе и твоему ученику. Ша Сэнь поплатился за это своим ухом, однако если тебе мало этого, накажи его таким способом, который угоден тебе, но только не лишай его жизни.

– Энтот Шан Сон вообще чё за чудо-юдо болотное?! – изумлённо спросил домовой, почёсывая в затылке.

– Моё имя Ша Сэнь, мастер Гав Рил, могуч-чий Дух Дома. – Из воды вышел стройный юноша в белых одеждах, поклонился и выплюнул жёваный листик кувшинки.

Кожа его рук и лица кое-где была покрыта белой чешуёй, одно треугольное белое ухо задорно торчало вверх, как у овчарки, а второе безвольно повисло вниз, распухнув и покраснев. Стеклянные глаза казались по-рыбьи тусклыми, но широкий тонкий рот улыбался.

– Небесный конь и Дракон, бывш-ший Великий принц и Генерал Неба. Я случ-чайно огорч-чил и разгневал Нефритового императора тем, ч-что разбил его ноч-чной горш-шок, и все узнали, ч-что император наполняет его вовсе не благоухающ-щей розовой водой. З-за это меня превратили в того, кто я есть сейч-час, – в ч-чудовищ-ще. Воистину, нигде так не нуж-жно ч-чувство юмора, как при разговоре с дураком, по этой прич-чине посмейтесь над моей глупостью и позвольте мне на своей спине доставить вас и ваш-шего благородного уч-ченика туда, куда вы направляетесь.

Ша Сэнь наклонился до земли, свернулся клубком, а развернулся мохнатым белым драконом без крыльев, с лошадиными ногами и пушистым хвостом, кольцом завернутым вверх, как у охотничьей лайки.

– Ну энто… ладно. Давай, поехали. Только смотри, на Егорку моего больше не облизывайся!

– В каком смысле? – Мохнатый дракон округлил и без того круглые глаза.

– А я-то почём знаю, в каком смысле ты на него облизывался, морда рыбья?! Ни в каком смысле не сметь облизываться! Неча слюни пускать! Чё ж, Великий Сунь Укун, поехали, что ль?

– Поехали, уваж-жаемые? – спросил Ша Сэнь, повернув голову к Царю Обезьян. – А куда вы, кстати, путь держ-жите?

– К Небесной Курице, – ответила обезьяна, помогая Гаврюше и Егору усесться на мохнатое тело демона и тоже взбираясь на него сверху.

Он разместился поудобнее, а потом ударил Ша Сэня пятками по бокам и с криком «Но, пошёл!» ухватился за длинную белую шерсть на загривке демона, зажав свой посох под мышкой.

Дракон-конь заржал, вставая на дыбы, помолотил воздух передними копытами и помчался вперёд. Егорка только завизжал от восторга! Приключения с Гаврюшей продолжались, становясь всё ярче, головокружительней и круче!

Глава десятая,
в которой Глаша получает «автоматом». Не подумайте, что по голове!

Выбежав из дома, Глаша Красивая дунула в сторону метро. Опаздывать сегодня было нельзя, хотя очень хотелось, и, если совсем честно, девушка даже подумывала, как бы так хорошенько опоздать, чтобы вообще не прийти в институт и ничего ей за это не было.

Но ответственность не позволила ей просто побродить по району и выпить латте в «Шоколаднице». Она ведь не такая, как её маленький братец, и понимает суровое значение слова «надо». К тому же студентка Красивая прекрасно знала, что преподавательница по статистике ни за что не поставит ей экзамен «автоматом» просто потому, что она не прогуливала весь семестр и хорошо писала рефераты. Ей так или иначе придётся сдавать…

В московском метро, как всегда, было полно народу. Цветные вязаные и пушистые меховые шапки мелькали то тут, то там вперемешку с пальто, пуховиками, шарфами и перчатками. Девушка аккуратно прошла вдоль стены к автомату по продаже билетов, стараясь не запачкать новую дублёнку.

Перед единственным (работающим!) кассовым автоматом конечно же была огромная очередь. Какая-то женщина решила расплатиться за билет рублёвыми монетками и не спеша забрасывала их в автомат по одной. В очереди ворчали. Кто-то сдержанно ругался. Заплакал ребёнок. Но на этой станции не было билетных касс со специально обученным персоналом, который вручную считает монетки и выдаёт билет.

Глаша тоскливо вздохнула и уже смирилась с тем, что опоздает на экзамен. Она решила достать тетрадь по статистике и хотя бы лишний раз полистать лекции, раз уж придётся стоять в очереди. Раскрыв сумку, она встретилась глазами с Аксюткой, мечтательно развалившейся на пенале, как на диванчике, и покачивающей ножкой.

– Приве-ет! – Домовая улыбнулась и помахала Глаше ручкой.

– Ты что здесь делаешь?! – прорычала девушка.

Люди из очереди стали оглядываться. Глаша достала телефон и приложила к уху, чтобы никто не подумал, что она разговаривает сама с собой.

– Ты как сюда залезла?!

– По заклинанию вашего домового, – отозвалась Аксютка. – Он меня с тобой в институт отправил.

– Немедленно вылезай!!!

– Как? И куда? Ты чё, не видишь, я в кофточке? Я ж замёрзну на улице.

– Да почему это должно быть моей проблемой?! – пыхтела Глаша, потрясая сумкой.

– Слушай, ты не могла бы сумку не трясти, а? А то меня щас стошнит на какую-то тетрадку, – честно предупредила Аксютка.

– О боже!!! – в отчаянии прошептала Глаша, но сумкой трясти перестала.

– Ок, спасибо! – Маленькая домовая сразу повеселела. – А чё мы тут стоим так долго?

– Да потому что я билет купить не могу! Опаздываю уже! А тут ты ещё!

– Так ща решим, подруга! – Аксютка запрыгнула наверх по учебникам и, выбравшись из сумки, начала незаметно спускаться по поясу Глашиной дублёнки вниз.

– Какая я тебе подруга? Ты куда вообще?! Стой, стой, я тебе…

Аксютка прижала палец к губам и куда-то юркнула между ногами людей.

Глаша с недовольным лицом прислонилась спиной к стене, скрестив руки на груди.

– Девушка, вы в автомат стоите? – спросила женщина в сиреневом пуховике и бигуди под растянутой шапкой.

– Да, – ответила Глаша и отвернулась.

– А долго стоите?

– Долго, – ещё раз ответила Глаша Красивая и закрыла глаза.

– А за вами кто-нибудь занимал?

– Не знаю! – буркнула девушка.

– Хамка! – крикнула на неё женщина в сиреневом. – Тогда я перед тобой пойду! Мужчина, пропустите, я тут стояла!

– Да не стояли вы тут… – вяло возразил мужской голос, но Глаша даже не повернулась в ту сторону, чтобы отстоять своё место в очереди.

Всё равно опоздает. Класс. Ещё эта домовая с ней увязалась. Где она, кстати?

– Я здесь, – услышала она тонкий голос Аксютки из своего кармана. – Вот, держи! Тут на две поездки.

Девушка опустила глаза и увидела красный краешек билета на метро, торчащий из кармана.

– Ты как?.. – опешила Глаша. – Ты что, украла его, что ли?!

– Да не ори ты! Пересади меня в сумку, и пошли уже, на статистику свою опоздаешь!

– Бли-и-ин горелый! – с душой выругалась младшая Красивая, сгребла маленькую домовую, сунула в сумку и пошла в сторону турникетов. Бросить крохотную подружку ей уже не позволяла честь и совесть. А уж что-что, но совесть и честь семейство Красивых имело…

В вагоне метро было не протолкнуться, а Аксютку пробило на разговоры. Она что-то усиленно кричала из сумки, на Глашу все оборачивались, и девушка ужасно смущалась. Когда домовая поняла, что с ней отказываются говорить, она решила запеть:

 
Капроновый мир победи-ил! Доклад оказался длинне-ей!
Последний фонарик сгоре-ел! Последний комарик уби-ит!
О-о-о-о!!!
 

– Девушка, у вас телефон звонит, – сказал высокий мужчина в чёрной куртке с меховым воротником, подозрительно косясь на девушку с такими странными музыкальными предпочтениями.

Глаша Красивая, покраснев как помидор, вылетела из вагона. Благо на своей остановке. Выйдя из метро и свернув на полупустую аллею, ведущую к зданию института, она раскрыла сумку:

– Ну чего тебе?!

– Поговори со мной! Мне тут тоскливо и одиноко! – Домовая смотрела на неё большими зелёными глазами, поправляя сбившуюся набок косынку. – И кинь сюда свою перчатку, а то у тебя в сумке мне холодно.

– Р-р-р! – раздражённо прорычала Глаша, демонстративно стянула перчатку за пальцы и бросила её в сумку.

– Спаси-ибо! – счастливо отозвалась Аксютка. – Глаша!

– Ну что?

– А что такое «статистика»?

– Это очень сложный предмет, который невозможно выучить, а «автомат» по нему не ставят. Поэтому я сегодня получу тройку и пойду на пересдачу, – на ходу говорила Глаша, глотая морозный воздух и хрустя по снегу каблуками новеньких сапожек.

– А что такое «автомат»?

Девушка закусила нижнюю губу. Она всё ещё надеялась, что, если домовых игнорировать, они как-то сами собой исчезнут и её жизнь сразу станет такой, какой и была раньше, – нормальной.

– Глаша!!! – резко и очень громко заорала Аксютка.

Красивая вздрогнула:

– Что?!

– Ну что такое «автомат»? Ну скажи-скажи-скажи!

– Мало мне младшего братца, теперь ещё и младшая сестрица появилась… – пробурчала Глаша и ответила в сумку: – Это когда не нужно сдавать экзамен, потому что оценку ставят за то, что студент посещал все лекции, активно отвечал на семинарах и писал много рефератов. Понятно?

– А-а-а… – Аксютка, закопавшись в перчатку по шею, задумчиво сидела и рассматривала голубое небо, кусочек которого был виден из раскрытой сумки. – А ты на все лекции ходила?

– Угу. И на семинарах отвечала, и рефераты писала.

– Так это же здорово!

– Не здорово, потому что преподша по статистике «автомат» всё равно не поставит.

– Почему? – удивилась домовая.

– Потому, что у неё принцип.

В институте вся группа уже столпилась перед кабинетом статистики. Студенты обсуждали грядущий экзамен и прошедший Новый год. Глаша остановилась в сторонке и раскрыла сумку. Аксютка приветливо помахала ей ручкой:

– Мы чё, уже пришли?

– Не мы, а я, – прошептала Глаша. – И чтоб тихо мне тут! Чтоб тебя слышно не было!

– Ну подожди, подожди! А кто все эти люди? – Аксютка незаметно высунула нос из сумки, прячась за рукав Глашиного пиджака.

– Мои одногруппники, тоже будут статистику сдавать. А вон та противная светловолосая тётка – наш преподаватель. Так что всё, исчезни, я пошла на экзамен. – Она столкнула домовую в сумку и подошла ближе к двери кабинета.

– А поставьте Глаше Красивой «автома-ат»! – внезапно донеслось из сумки.

Все замерли.

Преподавательница застыла на пороге кабинета и посмотрела на Глашу поверх очков.

– Совсем уже со своими телефонами с ума посходили, – помолчав, заключила она. – Лучше бы статистикой так занимались, как этими вашими мобильными приложениями!

В аудитории все привычно расселись по своим местам. Преподавательница встала за стол, выложила пухлую папку с журналом и ежедневником, веером разложила на столе тонкие полосочки билетов, собрала у студентов зачётки. И тут…

– Глафира Красивая, держите вашу зачётку, – вдруг сказала она, протягивая Глаше зачётную книжку и глядя перед собой совершенно стеклянными глазами. – «Автомат»!

Удивлённая девушка протянула руку. В зачётке напротив предмета «статистика» стояла оценка «отлично». Типа вот как-то так… Но как?!!

Через час Глаша стояла в фойе института на первом этаже. Она уже успела сдать учебники в библиотеку, скачать несколько важных статей с сайта института и собиралась зайти в кофейню, чтобы отпраздновать «автомат» пирожным, а заодно задать пару вопросов своей маленькой спутнице из сумки. Как вдруг за спиной раздались шаги…

В коридоре никого не было, все студенты были на экзаменах, поэтому стук каблучков женских сапожек показался ей очень громким.

– Поздравляю с «автоматом».

Развернувшись, Глаша увидела свою одногруппницу Алёну, невысокую блондинку в очках.

– А, спасибо. Так неожиданно… – улыбнулась Глаша. – А ты как сдала?

– Как я сдала? – Глаза Алёны за стёклами очков превратились в щёлки. – Хочешь знать, как я сдала?! Да она после того, как «автомат» тебе поставила, словно с цепи сорвалась! Я еле ноги унесла! Она там валит теперь всех! Валит! Всех! Понятно?!

– Ого-о… – осторожно ответила Глаша, пытаясь продвинуться к выходу.

Но Алёна поймала её за шарф:

– Как ты это сделала, Красивая?

– В смысле?

– В прямом! Ты же знаешь, что она никому «автомат» не ставит! Только тебе поставила! Ты загипнотизировала её, да?!

– Н-нет! С чего ты взяла?! – попыталась оправдаться Глаша.

– Этот телефон ещё твой дурацкий! «Поставьте Глаше «автомат»!» – передразнила девушка тонкий голос Аксютки. – У тебя там что, двадцать пятый кадр? Гипнозапись?

– Да нет там у меня ничего!

– А вот мы сейчас и посмотрим! – Алёна схватила Глашину сумку и потянула на себя.

После короткой борьбы Глаша всё-таки выпустила сумку из рук.

– Вот мы и посмотрим, что у тебя тут в телефоне за программка… Ай!!!

Она опустила руку в сумку и тут же отдернула её. На указательном пальце отпечатались следы маленьких зубов.

– Что за?.. – озадаченно пробормотала Алёна, заглядывая в сумку.

– Приве-ет! – Аксютка помахала ей ручкой и улыбнулась.

– Что это? Кто это? – испуганно отскочила блондинка. – Она меня укусила!

– Ну так не до крови же, что ты переживаешь, – холодно ответила Глаша, вырывая свою сумку из рук одногруппницы.

– Кто это вообще? Это что за магия?

– Лесом…

– Красивая, чтоб ты знала, у тебя в сумке сидит маленький человечек, который кусается! Я на тебя заявление в полицию напишу!

– Ага, удачи, – согласилась Глаша, направляясь в сторону выхода из института. – Так и напиши: тебя укусил маленький человечек из моей сумки. Пусть разберутся!

– Так. Стоп. Я всё поняла! – заорала ей вслед Алёна, застыв в самой обличительной позе. – Ты и меня тоже загипнотизировала, чтобы я увидела этого маленького монстра. Вот и всё. Ну и овца ты! Думала, я не догадаюсь?! Маленьких человечков не бывает, Красивая! Гипнотизёрша! Теперь понятно, как ты все экзамены сдаёшь на «отлично»! Я всем расскажу! Девчонки мне поверят! И фамилия у тебя гипнотизёрская! Типа раз у тебя фамилия Красивая, то все думают, что ты и на самом деле красивая! А ты страшная, понятно?! Куда пошла-а-а…

Меж тем Глаша, не оборачиваясь, вышла из института и быстрыми шагами направилась к метро, никого больше не слушая и нигде не задерживаясь. На улице пели синички и снегири, деревья, присыпанные снегом, казались ёлочными игрушками, украшенными ватой. Яркое солнце заставляло снег искриться разными цветами, так что можно ослепнуть, и всё равно хочется любоваться.

Но Глаша была слишком впечатлена всем произошедшим в институте, поэтому не обращала внимания на всю эту красоту. Единственное, что она хотела сделать, – это прийти домой и вытряхнуть из своей сумки эту надоедливую домовую. А потом отрезать себе кусок колбасы, налить чаю и, может быть, даже поплакать. Немножечко. Чтобы снять стресс, девочки такое умеют.

Дома никого не было. Наверное, бабушка ещё не вернулась. То есть дома точно должен был быть Егор, но он, видимо, как всегда, играл у себя в комнате, так что младшая Красивая сочла, что она дома одна. Вот и ладушки!

Она прошла к себе в комнату, резко перевернула сумку над кроватью и вытряхнула из неё маленькую Аксютку. Домовая сразу же приняла свой обычный размер и кубарем скатилась с кровати на пол.

– Классно съездили, да? – улыбнулась она и ободряюще шмыгнула носом.

– Ты… ты хоть понимаешь, что натворила?! – крикнула Глаша, нервно разбрасывая учебники по комнате.

– А чё не так-то?! – пожала плечами Аксютка.

– Всё не так! Сначала ты тайком пробралась в мою сумку, – принялась яростно загибать пальцы Глаша. – Потом ты украла билет на метро! Потом ты заставила мою преподавательницу по статистике поставить мне «автомат» и, наконец, испугала и укусила Алёну!

– А, это та психованная блондинка, которая на гипнозе помешана?

– Да ты понимаешь, что будет, если она всем про тебя расскажет?!

– А ничё не будет. Над ней посмеются, и всё, в домовых же никто не верит, – обезоруживающе улыбнулась Аксютка. – А есть чё поесть?

– Я что, ещё и кормить тебя должна? – приподняла бровь младшая Красивая.

– Ну не должна-а… – задумчиво протянула Аксютка. – Но было бы неплохо чё-нить слопать.

Глаша закрыла глаза в надежде, что всё это ей снится. Потом открыла.

– Не-а, ты так не исчезнешь, я уже пробовала, – беззаботно махнула рукой домовая.

Девушка почувствовала, как у неё начал дёргаться левый глаз.

– Короче, пошли на кухню, – сказала она и, схватив Аксютку за руку, потащила её из комнаты.