Текст книги "Сказка о смерти и нежности"

Глава вторая
Первая прогулка по «Парку сказок».

Вой был недолгим и уже через пять-шесть секунд резко оборвался, но проняло до самых костей.

– Чёрт знает, что такое, – нервно передёрнув плечами, буркнул Иван и, непроизвольно оглядываясь в сторону парка, перешёл на другую сторону Железнодорожного проезда.

Перешёл и чуть не столкнулся с секретаршей Леночкой, вышедшей из «третьей» заводской проходной.

– О, Иван…м-м-м, Васильевич, – обрадовалась блондинка. – Не меня ли – с букетом наперевес – дожидаетесь?

– Извините, но не вас, – слегка стушевался Федосеев.

– Понятное дело… Значит, нашу Мышку-тихоню? Угадала? То-то я смотрю – наш новый симпатичный начальник «Службы режима» подзадержался в Мостовом отделе. А потом, в другие отделы так и не заглянув, испарился. Чудеса в решете…

– Вы не верите в Любовь с первого взгляда?

– Совсем не верю, – став очень серьёзной, подтвердила Леночка. – Любовь, на мой взгляд, должна быть осознанной, взвешенной и выверенной. То есть, с чёткими последствиями и тщательно-продуманными перспективами… А вы, Иван…э-э-э, Васильевич, являетесь робким человеком?

– Почему вы так решили?

– Ну, как же. Вы, заслышав эти дурацкие завывания, уже порядком надоевшие всем и вся, так активно ломанулись от парка, что чуть с ног меня, бедняжку хрупкую, не сбили.

– Это, поверьте, просто от неожиданности, – криво усмехнулся Иван. – Первый раз услышал этот утробный вой, вот и отошёл от парка. Так, чисто на всякий пожарный случай… Это так какой-то старенький и замшелый аттракцион верещал? То бишь, его бесконечно-усталые шестерёнки и прочие изношенные механизмы?

– Аттракционы здесь, увы, не причём.

– Что же тогда это выло? Или кто?

– Неизвестно, – интригующе подмигнула блондинка. – Никто, похоже, толком не знает. Так, лишь одни неясные слухи и расплывчатые предположения. Одни знатоки рассказывают, что это, мол, так воют бесконечно-несчастные Приведения и Призраки, заточённые в тайных подземельях – парк-то старинный, в нём и фрагментов от всяких древних фундаментов хватает. Почему же тогда и подземельям не быть? Другие доморощенные эксперты утверждают, что это здешние хулиганствующие подростки, самоутверждаясь, дурью маются… Существует ещё толковая версия о жёсткой конкурентной борьбе, мол, это коварные менеджеры других парков «культуры и отдыха» стараются, переманивая потенциальных клиентов к себе. Сейчас мода такая – проводить летние «корпоративы» в парках с разнообразными аттракционами. А зачем уважающим себя бизнесменам сдались парки с дурной репутацией? Вот, то-то же. В том плане, что и на фиг не сдались… Как менеджеры конкурентов этот утробный вой организуют? То есть, воспроизводят? Мне один близкий друг, работающий в ФСБ, недавно рассказывал, что нынче всяких хитрых-хитрых штуковин существует – без счёта. Например, по аллее парка идёт неприметный молодой человек и пытается прикурить сигарету от зажигалки. Но та, как назло, не работает, мол, щёлк-щёлк-щёлк, а пламени нет. Юноша, выругавшись, отправляет зажигалку в ближайшую парковую урну и шагает дальше. Только это и не зажигалка, вовсе, была, а специальный хитрый приборчик, в пластмассовый корпус которого некие умельцы вмонтировали крохотный магнитофон, источник питания и усилитель звука. В заданный момент прибор начинает работать, то бишь, угрожающе, противно и очень громко завывать… Почему вой, по факту, такой короткий? В большинстве случаев – секунд шесть, и лишь иногда – восемь-десять? Я думаю, что из соображений перестраховки, чтобы работники парка не смогли бы оперативно обнаружить его источник… А после завершения каждого такого сеанса (как считает мой близкий друг), каждый конкретный приборчик самоликвидируется. Это в том смысле, что крохотный магнитофон, источник питания и усилитель звука мгновенно превращаются в мельчайшую серую пыль, невредимым же остаётся лишь безобидный пластмассовый корпус… Как бы там ни было на самом деле, но количество посетителей парка «имени Бабушкина» за последние три с половиной месяца (именно три с половиной месяца назад эти завывания и начались), уменьшилось раз в семь-восемь. Может, и больше. А выгодные «корпоративы», и вовсе, не проводятся. Негативные слухи, они, как правило, очень быстро распространяются по городу. Практически мгновенно… Обращалась ли администрация парка в полицию? Не знаю, врать не буду. Я бы на их месте, честно говоря, наняла бы опытного частного детектива. Вот.

– Спасибо, Леночка, за актуальную и своевременную информацию, – вежливо поблагодарил Федосеев. – Вы – само совершенство: буквально-таки всё разжевали и по полочкам разложили.

– Не за что, – горделиво улыбнулась девица. – Работа у нас, секретарш, такая. Заходите ещё, Иван…м-м-м, Васильевич. Буду рада… Всё, за мной приехали, – небрежно махнула рукой в сторону солидного угольно-чёрного «Мерседеса», плавно припарковавшегося метрах в семидесяти от «третьей» проходной. – До свидания.

– Всех благ…

Девица, помахав на прощание правой ладошкой, уселась в автомобиль, и он, грозно рыкнув, укатил.

«На лицо, что называется, очередная местная странность», – мысленно констатировал Иван. – «Леночка – барышня молоденькая (года двадцать три-четыре, не больше), симпатичная и ухоженная. У неё близкий друг в ФСБ работает, а с работы «Мерседес» представительского класса забирает… И что она, интересно, позабыла в этом полумёртвом ОАО «ДорНии», где даже зарплату регулярно задерживают на четыре месяца? Головоломка, блин горелый, иначе и не скажешь…».

Через пять минут из проходной появилась Инга и, смущённо улыбнувшись, зачастила:

– Извините, Иван, слегка заработалась, увлеклась, окунулась в проектирование с головой и, естественно, обо всём на Свете позабыла. В том числе, и о назначенной встрече. Со мной такое бывает. Раньше постоянно случалось, а теперь, к счастью, только изредка…

– Извини, – прервал её Федосеев.

– Что?

– Мы же договаривались, что, встретившись после работы, переходим на «ты».

– Ах, да… Извини, пожалуйста, что слегка задержалась… Розы? Это мне?

– Конечно, держи… Что тут такого? Разве тебе никогда не дарили цветов?

– Много раз дарили, – принимая букет, призналась девушка. – Только очень и очень давно. Что называется, до «новой эры».

– И что это за эра такая? Если, конечно, не секрет?

– Называется – «Мостостроение». Короче говоря, увлеклась я проектированием мостов (до полного фанатизма увлеклась), и всё другое, вдруг, стало пресным, пустым и неинтересным. Молодой человек назначает свидание – соглашаюсь, но забываю прийти. Другой зовёт в кино – отказываю, мол, скукотища. Ну, и так далее. Вот, все кавалеры-ухажёры, в конечном итоге, и разбежались… Потом, года через три, пелена постепенно спала. А нет рядом никого, некому в кино и на свидания приглашать…

– У меня здесь машина, – сообщил Иван. – Вон та, тёмно-серенькая… Может, прокатимся куда-нибудь? Например, до ближайшей симпатичной кафешки?

– Машина? Ты же говорил, что бедный, мол: – «Откуда у вольного и безалаберного моряка – серьёзные деньги?». Или же на «ментовском» калининградском поприще удалось подзаработать?

– Нет, не удалось. Даже должен кое-кому остался… А машина, она папина и старенькая. Вернее, старенький – раз «Опель». По доверенности езжу… Так как, прокатимся?

– Лучше немного пройдёмся, – кивнув рыжеволосой головой в сторону парка, предложила Инга. – Свежим воздухом подышим, поговорим, на карусели покатаемся. Там, кстати, и приличная кафешка имеется, если ты проголодался.

– А не страшно?

– Что, недавно выло?

– Ага, – невольно передёрнувшись, подтвердил Федосеев. – Минут пятнадцать тому назад. Очень зло, тоскливо и многообещающе. И как-то…м-м-м, не по-здешнему…

– Мы (я арендаторов и работников завода имею в виду), сперва тоже себя неуютно чувствовали. Утром идёшь от метро через парк к «Пролетарию», а тут – где-то совсем рядом – оно. То есть, ужасный вой. Сердце невольно в пятки уходит, и мелкие колючие мурашки шустро бегут по спине… И все, естественно, стали от метро к заводу (и обратно), в обход ходить, закладывая приличный крюк. А потом постепенно привыкли, мол: – «Собака лает, но не кусает. И чего её бояться?», и вернулись на прежний маршрут. Не все, конечно, но многие.

– Понятное дело, конкурентная «парковая» борьба в действии, и не более того.

– Сам догадался?

– Нет, честно говоря. Тут до тебя ваша блондинистая секретарша проходила, вот, она и изложила целую кучу предположений – относительно происхождения этих регулярных завываний. Включая версию о происках коварных конкурентов «Бабушкиного» парка. Симпатичная, надо признать, версия.

– Симпатичная, – согласилась Инга. – А Леночка?

– Что – Леночка?

– Она – симпатичная?

– Вот, уж, и нет. Смазливая, сексапильная и ухоженная – да. А ещё очень рассудительная, прагматичная и целеустремлённая, что, согласись, с термином-понятием «симпатичная» сочетается достаточно плохо.

– А я?

– Ты, безусловно, симпатичная, – торжественно объявил Иван. – Потому что очень тоненькая, славная, умненькая и мечтательная. Ещё «Мост своей мечты», позабыв о всякой бытовой ерунде, проектируешь. А это – дорогого стоит.

– Хватит комплиментов, – пряча лицо в букете цветов, засмущалась девушка. – Даже в краску вогнал: щёки так и горят.

– О, ребятки! – раздался сзади звонкий голосок. – Уже с цветочками… Шустры вы, господин новый начальник «Службы режима». Шустры, ничего не скажешь…

Федосеев обернулся: из заводской проходной вышла и остановилась рядом с ними невысокая шатенка лет тридцати с небольшим.

– Это наш главный бухгалтер, – пояснила Инга.

– Марина, – изобразив лёгкий книксен, представилась шатенка.

– Иван.

– Я знаю.

– Откуда, если не секрет?

– На заводе «Пролетарий» любой новый симпатичный мужчина тут же берётся на учёт, – многозначительно улыбнувшись, сообщила бухгалтерша. – Женщинами и девушками, работающими на территории означенного завода, я имею в виду… Всё, побежала: дочку надо забирать из детского сада, опаздываю. А вам, перспективная парочка, хорошей прогулки.

– Спасибо.

Марина – быстрым шагом – ушла.

– Она у нас мать-одиночка, – пояснила Инга. – Муж три с половиной года тому назад повесился. Почему – неизвестно… Маринка, она очень опытный бухгалтер и хорошую работу – без задержек по выплате зарплаты – нашла бы с лёгкостью. Но живёт рядом с заводом, и дочку сама по утрам в детский садик водит, а по вечерам забирает. Привязана, то бишь, бытовыми обстоятельствами к этому району, где с работой откровенно туго… Прогуляемся?

– Веди, мечтательная «мостовичка»…

Они перешли через Железнодорожный проезд и зашагали, слегка касаясь плечами, вдоль металлического забора.

Рядом с непонятным куполообразным зданием обнаружились, несмотря на август месяц, несколько больших куч бело-серого льда. А из самого здания донёсся целый набор странных звуков: непонятные глухие стуки, звонкие щелчки и длинный скрежет.

Ещё чей-то грозный голос – через приоткрытую прямоугольную форточку в стене – известил:

– Прекращайте отлынивать, рожи! Работайте-работайте! Ещё активней, так вас всех и растак… Сазонов, на лавку мерзавца посажу!

– Это – круглогодичный крытый каток, – пояснила Инга. – На нём, в основном, хоккеем с шайбой занимаются: утром и днём всякие секции – разных возрастов – тренируются, а по вечерам взрослые мужики вспоминают свою спортивную юность… Вместе с тем, отмечу, что к злосчастному вою данное почтенное заведение никакого отношения не имеет – его источник (то есть, источники), всегда располагается в другой стороне.

Через семьдесят-восемьдесят метров они повернули налево и, пройдя мимо автостоянки для посетителей ледового катка, подошли к второстепенному входу в парк: над распахнутой настежь кованой калиткой были закреплены – на специальном щите – крупные разноцветные буквы.

– «Парк Сказок», – озвучил Иван. – Странно. Я всегда думал, что данный парк является «Бабушкиным». То бишь, разбит в честь какого-то там заслуженного революционера Бабушкина.

– Разбит – в честь революционера? – недоверчиво хмыкнула Инга. – Это ты так прикалываешься? Или, действительно, такой тёмный, хотя и питерский?

– Дык…

– Ага, понятно. То есть, ты ничего не знаешь – ни про этот парк, ни про его славную историю?

– Ничего не знаю. Ничего и даже меньше, – повинился Федосеев. – Откуда мне знать про всё это? Ну, ты сама подумай. Я же купчинский пацан. Про родимое Купчино чего хочешь расскажу: что было и чего не было, в том смысле, что всяческие красивые легенды – правдивые и не очень… А этот парк? Насквозь чужая, так сказать, территория… Не, я знал, конечно, что он существует, но никогда в нём не был. Во времена моей беспутной юности было не принято – выходить (без веских на то причин), за пределы своего района… Может, просветишь – про историю «Бабушкиного» парка?

Они медленно шли по практически безлюдной парковой аллее, прихотливо петлявшей между различными аттракционами и прочими «развлекательными зонами», и Инга увлечённо рассказывала:

– Парк, по которому мы сейчас с тобой гуляем, является одним из старейших культурно-зелёных массивов Невского района. Когда он был заложен-разбит-обустроен? Точно никто не скажет. Но однозначно – во Времена Екатерины Второй. Уже ближе к концу её славного правления где-то в этих местах, рядом с Невой, для Императрицы был возведён деревянный охотничий замок. Без дураков – охотничий: тогда в здешних болотистых лесах и различной дичи много водилось, а на невских заводях – во время перелётных сезонов – останавливались на отдых гигантские стаи гусей, лебедей, казарок и уток. Из серии: – «Охоться – не хочу…». За Екатериной, как водится, подтянулись и многие знатные вельможи её Двора: исторические документы свидетельствуют, что рядом с императорским охотничьим замком располагались дачи Куракина, Чернова и Апраксина. Причём, дача князя Василия Чернова находилась практически в центре этого парка… Дача? Это очень скромно сказано: самый натуральный маленький дворец, даже с каменными колоннами по фасаду. Говорят, что несколько этих колонн до сих пор лежат где-то в парке. Под землёй, естественно, лежат, как и блоки фундамента княжеской дачи… Кстати, про самого сиятельного князя в те стародавние Времена упорно ходили не хорошие слухи, мол, с Тёмными силами по ночам знается-якшается. А современные историки утверждают, что князь Василий был искусным алхимиком, принадлежал к какой-то тайной масонской ложе и именно на этой своей даче, где была обустроена большая профильная лаборатория, всякие алхимические опыты и ставил… Время шло. Одни старинные постройки сгорали в жарких пожарах, другие постепенно разрушались от старости, но парк, который в девятнадцатом веке именовали – «Вена», продолжал жить своей жизнью, даже не смотря на то, что рядом с ним было выстроено несколько крупных заводов и фабрик. С 1888‑го года в парке начали устраивать народные гуляния для рабочих окрестных промышленных предприятий. Причём, эти гуляния пользовались у здешних народных масс неизменной популярностью: в «Вену» приходили целыми рабочими слободками… В 1891‑ом году парк выкупило «Невское общество народных гуляний», в Уставе которого была обозначена главная цель этой организации, а именно: – «Доставлять рабочему населению Санкт-Петербурга нравственные, трезвые и дешёвые развлечения…». Общество – в соответствии с Уставом и по согласованию с владельцами ближайших заводов-фабрик – регулярно устраивало-проводило массовые народные гуляния, чтения, концерты, театральные спектакли и даже танцевальные вечера. Тогда на территории парка находилось четыре здания. Самое большое – театр на триста мест, в котором гастролировали провинциальные труппы, а также давали концерты студенты столичной Консерватории. Здесь же проводились танцевальные вечера. За год – в среднем – в «парковом театре» давалось до двадцати спектаклей и концертов… Летом на открытой сцене выступал военный оркестр сапёрного батальона и оркестр пожарной команды Александровского механического завода. Ещё в парке регулярно устраивались гулянья с «катательными» горками, каруселями, панорамой, детскими аттракционами, «гигантскими шагами» и площадкой для игры в «городки». Здесь же, в отдельном здании, располагалась «народная читальня» Невской заставы. Книги в читальню жертвовали как крупные издатели, так и известные представители санкт-петербургской интеллигенции… Дела у «Невского общества народных гуляний» шли просто замечательно, с размахом, о достигнутых им успехах (по просвещению рабочих и их семей), неоднократно писали в городских газетах и даже докладывали царю. В результате, на благоустройство «Вены» были выделены дополнительные государственные финансы, и в самом конце девятнадцатого века здесь было построено новое просторное кирпичное здание с театральным залом аж на тысячу шестьсот посадочных мест. Солидно – даже по нашим продвинутым Временам. Это был один из первых «Народных домов», где простые местные жители знакомились (за символическую плату), с русской театральной классикой и даже ставили собственные любительские спектакли… Что это ты, господин отставной помощник капитана дальнего плавания, так неодобрительно качаешь головой?

– Неожиданно всё это как-то. Твоя развёрнутая информация, я имею в виду, – признался Иван. – Нам-то всегда внушали, что в царской России несчастных рабочих всегда нещадно эксплуатировали, чморили, копейки платили и за людей не считали. Мол, именно из-за этого и произошла знаменитая Октябрьская революция. А тут, понимаешь… Оказывается, что рабочим даже специальные парки за государственный счёт оборудовали – с театрами, танцевальными площадками, каруселями, качелями и библиотеками. Блин горелый… Да, правильно говорят, что большая политика – дело грязное. Да и маленькая – так же. Ненавижу всех этих (и современных, в том числе), политиканов, депутатов и политологов. Говорят одно, делают совсем другое, а в головах у них всегда – третье. Ладно, проехали… И что случилось с парком дальше?

– Ничего хорошего, честно говоря, – грустно вздохнула девушка. – В недобром 1904‑ом году началась русско-японская война, и в стране всё-всё изменилось. Не до парков, народных гуляний и «просвещения рабочих» стало: война, она и есть – война. После этого была революция 1905‑го года. Потом началась Первая Мировая Война, постепенно переросшая в Октябрьскую революцию – со всеми вытекающими последствиями… Только в 1925‑ом году советские Власти вспомнили о парке. Первым делом, его преобразовали в «Сад имени Ивана Васильевича Бабушкина». А после этого принялись закреплять «сад» за разными заводами и райисполкомами, превратив этот процесс в самую натуральную чехарду. Тем не менее, «сад» – пусть и через пень-колоду, – но заработал. Только не дотягивая, конечно, до былого «царского размаха». Так, чисто для «галочки», мол: – «Забота о быте пролетариата – дело наиважнейшее, как нас учил великий товарищ Ленин…». Во время Великой Отечественной Войны большинство строений, находившихся на территории «сада» были разбомблены, да и деревья сильно пострадали. Но в 1946‑ом году, вспомнив о славной истории этого объекта, было принято решение о возрождении «Парка культуры и отдыха имени И. В. Бабушкина». Из серии: – «Как можно начинать серьёзные работы на объекте, предварительно не сменив его названия?»… На сегодняшний день «Парк Сказок» (это его второе, неофициальное, так сказать, название), представляет собой зелёный массив общей площадью в четырнадцать гектар. Преобладающими древесными породами в парке являются тополь, дуб, липа, берёза, ясень, клён и рябина. Есть деревья, которым больше ста пятидесяти лет. Из кустарников высажены, в основном, акация, шиповник, орех, жасмин и сирень…Теперь по сегодняшнему «оснащению» парка. Из аттракционов выделю: классические карусели в ассортименте, «Колесо обозрения» диаметром в тридцать семь с половиной метров, детские «американские горки», «зорбодром», «Дискавери» и «паравозик». Кроме того, здесь функционируют и так называемые «зоны развлечения»: батуты для прыжков, тир, «верёвочный» парк, площадка для картинга, искусственный водоём с прокатом лодок и «водных трамвайчиков», площадка для пейнтбола, круглогодичный крытый каток и крытое футбольное поле. Есть в парке шикарный ресторан (говорят, что с сауной), и парочка уютных кафешек. А ещё везде расставлены разномастные скульптурки, изображающие знаменитых сказочных персонажей. Вон, к примеру, семеро гномов с Белоснежкой.

– Как ты много знаешь о «Бабушкином» парке… Из-за жгучего природного любопытства?

– Не совсем. Видишь ли, тайна, которую я пытаюсь разгадать, напрямую связана с этим парком…

Парковую тишину вновь прорезал тоскливый и – одновременно с этим – плотоядный вой. Прорезал, повисел – тревожной аурой – секунд пять-шесть, а потом затих.

– Откуда он прилетел? – с любопытством вертя головой по сторонам, спросил Иван.

– Кажется, из-за «Колеса обозрения».

– То есть, со стороны Невы?

– Ага, оттуда, там есть неухоженная часть парка, заросшая травой и сорняками, – подтвердила Инга, а после этого обеспокоенно забормотала: – Чёрт, только этого мне и не хватало. Не хотелось бы, честно говоря, попадаться ей на глаза… Что делать?

По гравийной дорожке аллеи – им навстречу – брела, опираясь на массивную трость, пожилая высокая женщина, одетая во всё чёрное.

– Садимся на лавочку, – велел Федосеев. – Быстрее… А теперь обними меня.

– Зачем?

– Будем целоваться. Так герои – в фильмах про шпионов – всегда делают. Ну, чтобы скрыть свои лица от всяких подозрительных и нежелательных прохожих…

Поцелуй откровенно затянулся.

Наконец, Инга, уперев острые кулачки в грудь Ивана, отстранилась и, стыдливо отводя глаза в сторону, смущённо пробормотала:

– Ерунда какая-то…

– Ничего и не ерунда, – не согласился с ней Федосеев. – Мне, например, очень понравилось… Кстати, а почему ты так опасаешься эту старушенцию в чёрном, прошедшую мимо нас?

– Никакая это и не старуха, – вздохнула девушка. – А наша директриса Северина Яновна Таболина – собственной подозрительной персоной. Только, естественно, загримированная…

– Ничего себе – повороты поворотистые… Это она и есть – тайна, которую ты жаждешь разгадать? Мол, для чего почтенная директриса филиала – в загримированном виде – шастает по «Парку Сказок»?

– Тайна? Только её составная часть.

– Пора выслушать твою историю, – решил Иван. – Причём, подробно и в деталях… И где здесь – симпатичная кафешка?

– Возле центрального входа. Пошли, покажу…

Кафе называлось – «Ели-пили». Было и второе название (на отдельной табличке), видимо, с финским акцентом – «Елли-пилли».

Они устроились под одним из десяти летних «грибков». Других посетителей-клиентов – под «грибками» – не было.

Федосеев сделал заказ, так ничего особенного: два салата «Цезарь», два шашлыка из молодой баранины, два эклера с заварным кремом и литр апельсинового сока. Вообще-то, он с огромным удовольствием и пивка заказал бы, да отцовский «Опель» «руки вязал».

Салаты, сок и эклеры молоденькая официантка доставила через пять-шесть минут, а ловко сгрузив принесённое с прямоугольного подноса, сообщила:

– Шашлыки придётся с полчасика подождать, технология такая – на самых настоящих углях, как-никак, готовятся…

Официантка ушла.

– Управишься, свет очей моих, за полчаса? – спросил Иван.

– Постараюсь, – пообещала Инга.

– Тогда кушай салат, запивай его соком и рассказывай. Только, пожалуйста, подробно и вдумчиво.

– Хорошо, приступаю…