Текст книги "Серебряный бумеранг"

– Отставить, Лемке! – из-за зелёного вагончика вышел улыбающийся Вальтер Ридель. – Приветствую вас, господа! Сегодня у нас важное испытание – пробный запуск новой ракеты А-8…. Хотите посмотреть? Не волнуйтесь, это не займёт много времени, запуск уже через двадцать минут. Посмотрите и поедете дальше…. Хорошо? Лемке, ленивый трутень, поднимай шлагбаум!

Ракета уверенно летела над спокойным, словно бы дремлющим морем, параллельно береговой линии. Голос из громкоговорителя мерно отсчитывал секунды после старта:

– Восемнадцать, девятнадцать, двадцать…

– Ура! Она превысила скорость звука! У нас всё получилось! – как мальчишка запрыгал на месте Вальтер Ридель.

Ракета – на фоне голубого неба – была хорошо видна даже невооруженным глазом. После сороковой секунды за ней появился белый инверсионный след, оставляемый конденсированными парами воды. Через некоторое время этот след стал зигзагообразным. А потом неожиданно прогремел взрыв…

– Эх, что-то я не додумал, – запечалился Ридель. – Где же я ошибся? Может, система охлаждения недостаточно эффективна, или…

Пора было ехать дальше. Через тридцать минут машина свернула вглубь острова, ещё через час проехали деревню Карлсхаген, вскоре справа показались свинцовые воды озера Кёльпин…

На этом объекте всё было гораздо серьёзней: пять молчаливых охранников в странной песочно-бежевой форме долго и тщательно проверяли представленные им документы, куда-то несколько раз звонили по телефону, находившемуся в закрытой полосатой будке.

Странными были эти охранниками: с безразличными холодными глазами на бледных лицах, с движеньями дёрганными и угловатыми. На их форме полностью отсутствовали погоны и прочие знаки различия, только на правом рукаве куртки у каждого был пришит чёрный ромб с изображёнными на нём белым черепом и скрещёнными, белыми же, костями.

Наконец, к пропускному пункту на мощном мотоцикле подъехал ещё один «песочно-бежевый» субъект: чуть за пятьдесят, высокий, худой, костистый. Погон на форме незнакомца тоже не было, но почему-то сразу угадывалось, что именно он здесь самый главный.

– Генерал Вольф, – сердито представился «главный». – Попрошу ваши пропуска!

Внимательно изучив предоставленные ему документы, генерал Вольф кивнул головой в сторону:

– Отойдёмте, господа! Я должен сказать вам несколько слов…

Отошли.

– Мы вас слушаем, герр Вольф! – почтительно щёлкнул каблуками фон Готфрид.

Генерал задумчиво молчал, пристально изучая кустик черники, цветущий мелкими розовыми корзинками. Только через три минуты он снова заговорил:

– Не нравится мне это всё, уважаемые господа! Не нравится…. Наш объект охраняется должным образом – как под землёй, так и на её поверхности. Наземных регламентов действительно нет, тут вы формально правы. Я бы мог, конечно же, лично позвонить фюреру и договорится об отмене этого вашего визита.… Впрочем, раз партайгеноссе Борман решил, что это мероприятие необходимо, что ж.… Только одно условие, господа! Осматривайте ваши вентиляционные системы, изучайте – сколь угодно долго – горные породы стен…. Только не надо рассматривать «внутренности»! «Начинку», так сказать…. Понимаете, о чём это я? Вот и хорошо. Тогда, следуйте за моим мотоциклом!

Лифт на этот раз оказался полностью бесшумным, поэтому его скорость визуально не определялась. Спускались не более минуты, но глубину шахты лифта определить было невозможно.

– Прошу за мной, господа! – неприветливо пробурчал Вольф, указывая рукой на широкий подземный коридор. – Только помните о полученных инструкциях. Вы мне обещали – не проявлять излишнего любопытства!

В коридоре было достаточно светло: через каждые пять метров в стены – на высоте двух с половиной метров – были вмонтированы стоваттные лампочки.

А вот и то, что они так долго искали! Широкая металлическая дверь, на поверхность которой был нанесён нужный знак: тёмно-фиолетовый трёхлопастной «пропеллер» в жёлтом треугольнике, обведённом широкой красной полосой…. Сомнений не было: именно этот объект подлежал уничтожению. Осталось только срочно придумать – как это сделать…

Генерал Вольф приглашающее махнул рукой и стал подниматься наверх по металлической лестнице. Теперь они находились на широкой галерее, огибающей по периметру огромный подземный зал. Внизу что-то негромко шелестело и слегка посвистывало.

– Господа, не надо смотреть вниз! Изучайте ваши стены! – тоном, не терпящим возражений, приказал генерал.

Денис не стал возражать, одного брошенного вскользь взгляда хватило, чтобы понять: внизу работало около ста искомых центрифуг, без устали обогащавших урановую руду. Он незаметно подмигнул фон Готфриду, мол, это оно и есть…

Пошли вдоль галереи, осматривая широкие и узкие вентиляционные отверстия и изучая горные породы стен. Вольф шёл замыкающим и внимательно следил за тем, чтобы его спутники не смотрели вниз.

– Кстати, герр генерал! – громко произнёс Денис. – Этот песчаник вызывает у меня определённую тревогу: частые трещины, большие вкрапления мелкофракционного кварцевого песка…. А это ещё что такое?

Стена галереи из каменной неожиданно «превратилась» в бетонную.

– А вы, сеньор Рамос, действительно неплохой геолог, – скупо похвалил генерал Вольф. – Про песчаник вы всё правильно сказали: пришлось дополнительно укреплять стены, чтобы не произошло обрушения. Там, – генерал постучал костяшками пальцев по жёлто-серому бетону, – совсем рядом протекает подземная река.

– Подземная река? – удивился фон Готфрид.

– Может, и не река, а просто воды озера под землёй выходят за пределы видимой с поверхности чаши. Это уже детали…. Главное, что поздней осенью и ранней весной стена подземного зала с этой стороны немного «гуляла», а из трещин усиленно сочилась вода. Вот и пришлось всё тщательно забетонировать.

– Какова толщина бетонного перекрытия? – уточнил Денис.

– Восемьдесят пять сантиметров. А что, этого недостаточно? – забеспокоился Вольф.

Денис тут же надел на лицо маску нешуточной озабоченности:

– Всё это очень и очень серьёзно…. Вы же, генерал, знаете, насколько данный объект важен для Великого Рейха? Для победоносного завершения войны? Необходимы тщательные и взвешенные исследования. Надо в бетоне просверлить несколько отверстий, куда мы разместим специальные датчики. Это реально?

– Не вопрос, сделаем, – Вольф гордо передёрнул плечами. – Какой у отверстий должен быть диаметр? Глубина? Их количество?

Денис отобрал у Третьякова тетрадь, на чистом листе принялся что-то высчитывать – с видом серьёзным и глубокомысленным. Через десять минут сообщил:

– Необходимо пробурить не менее двадцати таких горизонтальных скважин, конкретные точки я отмечу. Найдётся у вас краска и кисточка? Так…. Диаметр отверстий – от сорока пяти до пятидесяти миллиметров. Глубина бурения – два метра: восемьдесят пять сантиметров по бетону, остальное – по коренной породе…. Сколько времени, генерал, вам потребуется?

– За три недели управимся, – уверенно сообщил Вольф.

Денис недовольно покачал головой:

– Желательно бы побыстрей, экселенц! Надо ускориться, очень надо…

Юноша в песочно-бежевой форме принёс банку с чёрной краской и широкую кисть. Денис старательно нарисовал на бетонной стене двадцать чёрных кругов…

Когда до гостиницы оставалось километра два, фон Готфрид приказал шофёру:

– Остановите здесь. Дальше мы пешком прогуляемся, свежим воздухом подышим.

Воздух, действительно, был просто чудесным: свежим, морским, звенящим. В предзакатном небе кружили ласточки, в густых зарослях вереска звонко чирикали воробьи…

Фон Готфрид посмотрел на Дениса с нескрываемым уважением:

– Как вам в голову пришла эта замечательная мысль – о горизонтальных скважинах? Просто блестящая идея! Гениальная! Заметьте, никого из нас на входе не обыскивали!

Денис только чуть заметно улыбнулся в ответ: он и сам не знал, как всё это получилось, как-то само собой, по наитию…

Во время ужина портье передал почтовый конверт, предназначенный «для сеньора Рамоса», украшенный множеством солидных печатей и штемпелей. Предчувствуя подвох, Денис вскрыл конверт.

Генерал Франко приказывал ему незамедлительно прибыть по неотложным делам в испанский город Бильбао. Более того, за ним посылался специальный самолёт, который должен был приземлиться на аэродроме города Штеттина уже менее чем через сутки.

– Что же это такое делается? А? Я вас спрашиваю! – от досады Денис заскрипел зубами. – В самый ответственный момент! Ну, надо же…. Да пошёл этот генерал – куда подальше! Подождёт! Завершим дело, вот тогда – пожалуйста, со всем нашим удовольствием…

– Ничего не получится, командир, – извинительно прошептал Третьяков. – Не хотел тебя расстраивать, но мне сорок минут назад передали шифровку из Центра. Там для тебя содержится точно такой же приказ: следовать в Бильбао, самолёт из Штеттина вылетает завтра…. Инструкции простые: сидеть неотлучно в Бильбао и ждать прихода «Стрелы».

– Официант, шампанского! – напыщенно провозгласил фон Готфрид. – И пивного шнапса…. У нас сегодня отвальная, уважаемый дон Оскар Рамос покидает сей славный курорт!

Велено было – уезжать с приметным скандалом? Велено! Поэтому в конце отвальной Денис – с большим удовольствием и со знанием дела – набил морды трём немецким офицерам сапёрной службы, и ещё кому-то, подвернувшемуся под горячую руку…

Уже два месяца Денис прохлаждался в Бильбао: осматривал местные архитектурные достопримечательности, купался в тёплых водах Бискайского залива, слонялся без дела по всей округе. Было тревожно и неуютно: никто не выходил с ним на связь, складывалось устойчивое впечатление, что про него просто-напросто забыли…

Это утро ничем не отличалось от череды других: приветливое солнышко, звонкий птичий щебет, долетающий из открытых настежь окон, лёгкий яично-молочный завтрак. Пока не началась дневная жара, Денис сходил на городской пляж, немного поплескался в морских ласковых волнах….

Потом купил билет на маленький паровой катер: по воскресеньям в двадцати километрах дальше по побережью баски проводили свои национальные спортивные игры. Он понаблюдал за соревнованиями силачей, поднимавших тяжеленные валуны, за лучниками и арбалетчиками. Даже сам принял участие в весёлой игре, смутно напоминавшей ему русскую лапту….

На том же катере Денис вернулся обратно в Бильбао. Пообедал в знакомом ресторанчике, над входом в который красовалась гордая вывеска – «Без названия». Хамон, оливки, козий сыр, креветки в кляре, паэлья, два бокала молодого виноградного вина. Начиналась всеобщая послеобеденная сиеста, Денис отправился в гостиницу – традиции для того и существуют, чтобы их свято соблюдать…

Он уже начал подниматься по лестнице на второй этаж, где располагался его номер, когда пожилой портье негромко окликнул:

– Сеньор Рамос! Вас спрашивали…. Такой странный господин в чёрных очках, с очень неопределённым акцентом. Велел передать, что будет вас ждать в порту…

«Стрела» встретила Дениса свежевыкрашенными лимонно-жёлтыми бортами. Галкин меланхолично покуривал чёрную трубку, прислонившись спиной к рулевой рубке, нагретой за день жарким испанским солнцем. Вдоль борта яхты независимо и гордо прогуливался маленький, ярко-пёстрый котёнок.

– Привет, капитан! – радостно прокричал Денис. – Вижу, у тебя новый член экипажа?

– Так получилось, – лениво откликнулся Галкин. – Аркашу – по старости лет – пришлось списать на берег. Больно уж сильно начала его донимать «морская болезнь»…. Вот, юнгу взял. Его Тимофеем зовут. Тима! – позвал Сергей Сергеевич.

– Мяу! – тут же звонко откликнулся котёнок.

– А как же конспирация? «Тимофей» – это звучит как-то уж совершенно по-русски…

– Да пошла она, эта конспирация! Ты заходи, дон Оскар, заходи…. Будь как дома!

Что-то было не так: Галкин явно мялся, будто не решаясь начать серьёзный разговор.

– Что случилось? – напрямую спросил Денис. – Ты говори. Я же тебе не юная гимназистка, чёрт побери! Говори – всё как есть!

– Операция «Северный остров» успешно завершена, – опустив голову вниз, мёртвым голосом сообщил капитан. – Руководство благодарит тебя за проделанную работу. Награды вручат уже в Москве.

– Ну, а остальное? Что с ребятами?

– Погибли все ребята: Третьяков, фон Готфрид, два поляка, которые были на подхвате…. Заминировали они подземелье: в три приёма незаметно пронесли и напихали разной взрывчатки в эти горизонтальные скважины. Что дальше произошло – никто не знает. Был очень сильный взрыв, весь подземный городок сразу и очень качественно затопило…. Никто оттуда не выбрался, двести с чем-то человек там потонуло, наших пацанов включая. Да всё это было известно с самого начала. Ребята знали – на что шли…. Объект восстановлению не подлежит. Немцы попробовали воду мощными насосами откачать, да где там: круговорот воды в сообщающихся сосудах…. Как любят выражаться наши генералы: – «Задание полностью выполнено, потери минимальные…».

– А что с Эдит? – Денис не отрывал глаз от шустрого котёнка, гоняющегося за ловкими испанскими мухами.

– Не успела уйти, забрали в гестапо. Подробностей не знаю…

– Когда это всё произошло?

– Две недели тому назад…. Так что, и ты, и генерал Франко остались вне всяких подозрений, – тяжело вздохнул Галкин. – Знаешь, что? Если хочешь выпить, то я там, на камбузе, собрал всякого на стол. Ты спускайся…. Я потом подойду, извини, но через пятнадцать минут отчаливаем. Идём на Канарские острова, там тебя наша подводная лодка заберёт…

Порт Бильбао остался далеко за кормой – растаял в печальной лиловой дымке. «Стрела» – под всеми парусами – бодро шла на северо-запад, огибая Пиренейский полуостров, чтобы потом резко повернуть на юг…

Денис, слегка пошатываясь и крепко держась за бортовые поручни, негромко пел – чуть хмельным голосом, обращаясь непосредственно к задумчивым морским волнам:

 
Рассвет опять – застанет нас в дороге.
Камни и скалы. Да чьего-то коня – жалобный хрип….
Солнце взошло. На Небесах – проснулись Боги.
Они не дождутся – наших раболепных молитв…
 

Короткая вставка-зарисовка между главами

Пригород аргентинского города Мендоса,

пятнадцать километров до чилийской границы,

1955 год

Чавес – умный индеец, он носит одежду белых людей, говорит на их языке, пьёт виски и пиво. Чавес многое умеет, многое знает. Высокородный сеньор Алекс Сервантес, хозяин Чавеса, очень хороший человек: он дал Чавесу работу, дал денег, чтобы Родриго, сыну Чавеса, в большом городе сделали операцию – вырезали опухоль в горле, мешавшую парнишке дышать. Теперь Родриго здоров. Даже играет с другими ребятами в футбол – игру белого человека…. Прекрасная сеньора Мария Сервантес, жена сеньора Алекса, тоже очень добрая женщина: она научила Аурику, дочь Чавеса, читать толстые книги белых людей.

Чавес – правильный индеец, он помнит добро. Если высокородный сеньор Сервантес что-то поручает ему, то Чавес всё выполняет – хорошо и старательно…. Если даже хозяин попросит Чавеса убить кого-нибудь, то Чавес обязательно убьёт, дело нехитрое. Только сеньор до сих пор не просил об этом, ни разу. Сеньор сам прекрасно умеет – убивать всяких подонков…. Зато хозяин научил Чавеса пользоваться маленькой коробочкой – называется «фотоаппарат»: смотришь в крохотное окошко и нажимаешь на кнопку. У Чавеса получается, сеньор Алекс доволен…

Сегодня надо незаметно пробраться на зелёное поле, где живут железные птицы белого человека, дождаться, когда прилетит самая большая птица, навести фотоаппарат на людей, которые вылезут из живота птицы, и понажимать на кнопку. Чавес всё сделает, он помнит добро.

Зелёное поле охраняют люди в чёрных одеждах, у них в руках автоматы. Рядом с людьми бегают большие серые собаки, похожие на степных койотов.

Это очень плохо…. Но Чавес – хитрый индеец. Он снял с себя одежду, натёр всё тело голубой травой «номби», теперь собаки ему не страшны. Сейчас Чавес змеёй проползёт между людьми и собаками к нужному месту, куда медленно направляется большая железная птица, только что упавшая с неба…

В брюхе железной птицы образовалась дырка, из которой появилась лестница. Белые люди начали спускаться по лестнице. Чавес внимательно смотрел в окошко и нажимал на маленькую кнопку. Вот кнопка перестала нажиматься…. Теперь, как учил хозяин, надо отползти в сторону и спрятать фотоаппарат вот под тем большим, приметным камнем. Зачем? Чавес не знает, но так велел хозяин.

Всё, теперь можно отступать назад, к дому. Зелёное поле с железными птицами отдаляется…. Но что это? Собаки неожиданно громко залаяли и дружно побежали в сторону Чавеса. Неужели аромат голубой травы «номби» выветрился и больше не действует? Что теперь делать?

Чавес – быстрый индеец, он хорошо умеет бегать. Свежий ветер в лицо, спасительная сельва всё ближе, уже рукой подать…. Зазвучали автоматные очереди, начали больно жалить дикие пчёлы: в поясницу, в ноги, в голову…

Мягкая влажная трава под затылком, голубое бездонно небо перед глазами.

«А мой хозяин – очень умный человек!», – это было последнее, о чём подумал правильный индеец Чавес перед своей смертью. – «Завтра люди в чёрном и их собаки уйдут. Охраны не будет. Хозяин спокойно придёт на зелёное поле и заберёт фотоаппарат из-под камня…».

Глава восьмая
Неприветливая бело-голубая страна

Узкие пологие волны лениво разбегались к далёким берегам, едва различимым в белёсой туманной дымке. Волны имели цвет старинного столового серебра, недавно впопыхах начищенного очень ленивой и безалаберной горничной. Но данный факт нисколько не удивлял многочисленных зрителей, столпившихся вдоль широких бортов судна: на много миль вокруг перед ними простиралась водная гладь, называвшаяся Рио де ла Плата – Серебряная Река, самая широкая река этого бренного мира…

– Серебряный бумеранг! – неожиданно проговорил седоусый господин, внимательно всматриваясь в загадочную даль.

– Простите? – не понял Денис.

– Ну, как же…. Серебряная вода испаряется, превращаясь в белые облака. Белые облака – со временем – становятся чёрными тучами. Чёрные тучи низвергаются над Кордильерами серебряными дождями, которые, в свою очередь, превращаются в воды великой Ла-Платы. Далее – строго по кругу…

Белоснежный многоярусный красавец «Конте Гранде» – знаменитый на весь мир океанский лайнер – медленно и величественно вошёл в широкую гавань Буэнос-Айреса. Бордово-красное предзакатное солнце равнодушно висело над горбатыми портовыми кранами, резкий холодный осенний ветер настойчиво и неучтиво пытался забраться за воротник тонкого плаща.

«Май месяц на дворе, а ветер-то – осенний…», – непроизвольно отметил про себя Денис. – «И это правильно: в южных широтах май месяц – это поздняя осень, а его последняя декада и, вовсе, уже ранняя и суровая зима. Вот такие пироги-перевёртыши, сюрпризы южного полушария. Давненько я здесь не бывал…».

Весна 1955 года – очень странное время, время крутых и действенных перемен: уже умер Сталин, расстрелян Берия, Мессинг, чем-то не понравившийся Хрущёву, был отлучён от Кремля. Впрочем, не смотря на все эти изменения, группа «Омега» – по всем документам – числилась действующим подразделением, более того, имеющим особый статус и напрямую подчиняющимся (в конечной инстанции) Политбюро ЦК КПСС.

В Москве «Омегу» представлял только он – подполковник военной разведки Леонов Денис Евгеньевич, беспартийный, орденоносец, вдовец.

Таня умерла во время тяжёлых родов, полтора года назад. Родилась здоровая девочка, три килограмма шестьсот грамм, Денис назвал малышку Настей. В ведомственный интернат отдавать ребёнка он не стал, нанял пожилую няню – из отставников службы НКВД, да и зажил себе невесёлой жизнью сорокатрёхлетнего бобыля в казённой трёхкомнатной квартире, расположенной на улице со смешным названием – Третья Ямская.

Крест и Мария по-прежнему пребывали в Южной Америке, только перебрались из Уругвая в Аргентину. Эдит Гражар, как было установлено в 1945 году при изучении уцелевшей части архивов гестапо, покончила в камере следственного изолятора жизнь самоубийством, преднамеренно ударившись виском об угол стены. Капитан Галкин плавал где-то в Юго-Восточных тёплых морях…

Сразу после Нового года Дениса вызвал к себе Ворошилов.

В огромном полупустом кабинете было холодно и промозгло, из рассохшихся оконных рам сильно дуло, Климент Ефремович изредка простужено покашливал в кулак, зябко кутаясь в наброшенный на плечи овчинный тулуп.

– Здравствуй, Дэн, проходи, присаживайся, – поприветствовал Дениса Ворошилов. – Что будешь? Чай? Кофе? – нажал на кнопку звонка, кивнул головой заглянувшему в дверь моложавому капитану: – Стакан крепкого сладкого чая для подполковника, пожалуйста!

Во время чаепития Ворошилов молчал, отрешенно посматривая на карниз за окном, где, сильно нахохлившись, сидела старая ворона. Птица, не мигая, смотрела на людей, изредка недовольно пощёлкивая клювом.

– Пошла вон, старая! – неожиданно рассердился маршал и бросил в стекло огрызок синего карандаша.

Раздался глухой звук – от соприкосновения карандаша с оконной рамой. Ворона, недовольно каркнув, сорвалась вниз, и, неуклюже взмахнув крыльями, заложила широкий вираж в сторону покрытой зимним толстым льдом Москвы-реки…

Ворошилов снова раскашлялся, встал из-за стола, разминая затёкшие ноги в светло-бежевых валенках на «резиновом ходу», медленно прошёлся по кабинету, придерживая руками тулуп за кольца желтоватой шерсти.

– Видишь в чём дело, Дэн…. Да ты сиди, сиди. От твоего подчинённого, капитана Александра Крестовского, на днях пришла любопытная шифровка. Мол, в странах Южной Америки наблюдается активизация немецких колонистов, то есть, фашистских недобитков, укрывшихся в тех краях после войны…. Скупают землю в массовом порядке, строят закрытые, хорошо укреплённые посёлки. Мало того, в одном из аргентинских населённых пунктов был замечен сам Мартин Борман, – маршал замолчал, словно ожидая от собеседника ответной адекватной реакции.

– Это проверенная информация? Не очередная журналистская утка? – взвешенно спросил Денис.

Климент Ефремович нервно передёрнул плечами:

– Судя по всему, информация полностью достоверная. Понимаешь, что это значит? Сам Борман! «Тень фюрера», человек, которому Гитлер доверял – как самому себе…. Это особенно важно в свете событий весны сорок пятого года. Только к мнению Мартина Бормана прислушивался Гитлер в последние месяцы войны, только с ним проводил многочасовые тайные беседы один на один…. Не нравится мне всё это. Не нравится…. А кроме рейхсканцлера там же был зафиксирован и ещё один интересный человечек. Помнишь, на Шпицбергене, во время испытания ФАУ-3, рядом с летающим аппаратом стоял господин с аргентинским флагом в руках? У него ещё не было мизинца на правой руке…. Или – на левой? Так вот, он опять вертится вокруг Бормана…. Что это может означать? Поэтому ставлю перед тобой, подполковник, следующую задачу: незамедлительно выехать в Аргентину и жёстко разобраться со всеми этими делами на месте…. Задача минимум – ликвидировать «тень Гитлера». Задача максимум – доставить этого недобитого нациста на территорию СССР…. На максимальном выполнении я не настаиваю. Всё понимаю. Конечно же, синица в руках лучше, чем журавль в небе…. Но, всё же, вдруг ситуация будет способствовать? Тебе ясна эта часть задания?

– Так точно, ясна! – доложил Денис, вставая со стула и вытягиваясь в струнку.

– Садись! – недовольно поморщился Ворошилов, резко сбросил тулуп на пол, уселся на краешек письменного стола, с минуту помолчал, изучая носок своего светло-бежевого валенка. Отхлебнул уже остывшего чая из гранёного стакана, вставленного в старинный серебряный подстаканник, он снова внимательно посмотрел на Дениса: – Вообще-то предполагалось, что этим делом займётся группа «Азимут», они же в нашей иерархии – номер один. Ладно, не обижайся, это же правда…. Но ты лично общался с Борманом. Так что, тебе и карты в руки, как говорится…. Да, вот ещё: покойный Иосиф Виссарионович доверял тебе, Денис Евгеньевич, разрешал высокую степень самостоятельности. Что же, я тоже пойду этим путём. Можешь действовать по обстановке и импровизировать, сколько твоей душе будет угодно. Захочешь пошуметь, шуми…. Только помни, что главное – уничтожить Мартина Бормана. Любой ценой – уничтожить! Всё остальное – на твоё полное усмотрение…

Помолчали, прихлёбывая чуть тёплый чай, обменялись понимающими улыбками.

– Вот ещё что, подполковник, – вспомнил маршал. – К группе «Омега» прикомандируется новый сотрудник. Вернее, сотрудница…. Ты её должен помнить, Анхен Мюллер, она работала с тобой на архипелаге Шпицберген, по объекту ФАУ-3. Почему ты вздрогнул? Почему молчишь? Полноте, мой друг, Центральный Комитет в курсе – чьей дочерью является данная сотрудница. Поверь, это к делу не относится. В конкретном случае важны только профессиональные навыки исполнителя и общая целесообразность…. Если у тебя нет ко мне вопросов, то пройди в кабинет к генералу Ануфриеву, он тебя ознакомит с мелкими деталями этой важнейшей операции. Обо всех этапах её проведения я буду докладывать лично товарищу Хрущёву…

Денис снова превратился в Оскара Рамоса, бывшего торгового представителя генерала Франко на Шпицбергене, ныне покинувшего государственную службу и направляющегося в страны Южной Америки – на предмет уточнения страны для окончательной и бесповоротной эмиграции. Обычное дело для этих лет: поток эмигрантов из стран послевоенной Европы казался просто нескончаемым.

Для полной достоверности картины пришлось даже на несколько дней заехать в Мадрид, где в канцелярии диктатора ему вручили пару испанских орденов и большое рекомендательное письмо за подписью самого генерала.

Ознакомившись с текстом полученного документа, Денис проникся гордостью за самого себя: с такой безупречной характеристикой впору было свататься к какой-нибудь герцогине или, даже, к юной и непорочной принцессе крови…

Из Барселоны он отплыл, как это и ни странно, на советском пароходе «Сухона», а уже в Боготе пересел на комфортабельный туристический «Конте Гранде».

Лайнер медленно и важно, словно надуваясь пузырём от собственной значимости, подошёл к причалу. Солнце, заставляя западную часть неба нестерпимо пылать алым, осторожно коснулось своим краем линии горизонта. С противоположной стороны над портом нависали силуэты небоскрёбов, знакомых Денису по красочным туристским проспектам, беспорядочно разбросанных по всем многочисленным помещениям «Конте Гранде». Каванаг, неуклюжая башня министерства общественных работ, так и недостроенный Атлас…

Корабль пришвартовался на много раньше расписания, поэтому нужной машины он около сходней не обнаружил. Пришлось ещё три часа провести в порту: Денис неторопливо ходил от причала к причалу, внимательно рассматривая спящие океанские суда, полной грудью дышал солёным морским ветром. Было тревожно и почему-то немного грустно…

Вообще-то, строгие «Инструкции» предписывали: во время пребывания в незнакомой стране – во избежание всяких неприятных и пакостных сюрпризов – прогуливаться сугубо в людных местах. Но он считал себя достаточно опытным диверсантом, да и не любил все эти циркуляры и предписания – до полного отвращения…. На всякий случай Денис достал из баула верный браунинг и засунул в карман плаща.

Разноцветные контейнера – пяти и десятитонные, платформы с самой разной техникой и хитрыми механизмами, громоздкие тюки на деревянных поддонах.

– Что может находиться в таких необъятных тюках? Наверное, что-то очень и очень лёгкое? – пробормотал Денис себе под нос, пытаясь прочитать неразборчивую надпись на цветной этикетке. – Ага, «эвкалиптовая лиственная целлюлоза», дело знакомое…

Краем глаза он зафиксировал какое-то движение справа, инстинктивно качнулся в сторону, прячась за ближайший тёмно-красный контейнер.

Надсадно гудел старенький, местами покрытый ржавчиной портовый кран, солидно пыхтел невидимый трудяга-буксир, поэтому звуки выстрелов на этом фоне показались ему безобидными щелчками, но от угла контейнера, по которому чиркнула одна из пуль, во все стороны полетели голубые и зелёные искры.

«Доигрался, господин опытный диверсант!», – ехидно подытожил внутренний голос. – «Инструкции, видите ли, не для него писаны! Опытный он – сверх всякой меры. Дрянь самоуверенная! Интересно, это просто грабители, или…. Да нет, на ограбление совсем непохоже. Зачем пошлым «гоп-стопщикам» сразу же палить по заинтересовавшему их объекту? Здесь совсем другой почерк, так поступают только наёмные убийцы…. Это они именно тебя, брат, караулили. Не иначе, опять из Кремля произошла очередная утечка информации. Гниды сытые, продажные…».

Денис достал пистолет из кармана плаща, снял с предохранителя, побежал вдоль контейнерного ряда, свернул в первый же коридор транспортной развязки, снова побежал, опять свернул…. Пули свистели прямо над головой, судя по отдельным слышимым выкрикам, преследователей было несколько. Несколько раз Денис, не оборачиваясь, выстрелил в ответ.

Минут десять-двенадцать пришлось побегать по бесконечной складской территории. Он полностью расстрелял пистолетную обойму, судя по болезненному вскрику кого-то из преследователей, один из его выстрелов достиг цели. Но и одна из пуль неизвестного противника пробила насквозь его высокую «аргентинскую» шляпу, нежно погладив по волосам.

«Вот же гады!», – возмутился про себя Денис. – «Совсем же новая была шляпа! Дорогая, в Мадриде купленная…».

Наконец, удалось оторваться от погони, затерявшись в портовых «джунглях». Но это ничего не меняло: выходить к оговорённому месту, куда должна была подъехать машина, было нельзя – новые выстрелы могли раздать в любой момент.

Денис подпол к знакомому тюку, дулом пистолета проковырял в обёрточном слое дырку, засунул туда палец, рванул. Бурая бумага с трудом, но поддалась, из образовавшейся прорехи вылез клок вещества, внешне очень напоминавшего обычную вату. Он щёлкнул зажигалкой, поднёс язычок пламени к «вате»: весело затрещало, полоса белого дыма уверенно заструилась вверх – на встречу с вечерним аргентинским небом…

«Будет дело!» – обрадовано подумал Денис, пробежал по складскому лабиринту ещё метров двести пятьдесят, нырнул под низкую металлическую платформу, на которой был закреплён новенький американский зерновой комбайн, затаился. Оставалось только одно – терпеливо ждать дальнейшего развития событий.

Послышались приближающиеся шаги, Денис непроизвольно напрягся, переложил пистолет из левой руки в правую. Три человека (судя по количеству ног) остановились в нескольких шагах от платформы с комбайном.

– Мы его потеряли, мистер! – смущённо доложил на ломанном английском языке хриплый голос. – Что делать дальше?

– Уже ничего не исправить! – у второго человека явственно прослеживался диалект жителя города Нью-Йорка. – Скоро здесь будут пожарные и полиция. Надо уходить. Ничего, достанем этого ублюдка в следующий раз…. Что у тебя, Хуан, с рукой?