Текст книги "АнтиМетро"

Глава шестая
Голые старухи

Проходя мимо ряда со спящими ранеными (ряда, состоящего из спящих раненых?), он услышал, как профессор Фёдоров настойчиво объяснял подчинённым:

– Волчьи укусы? Однозначная ерунда! Справимся, вылечим, затянутся… Другое плохо, друзья мои… У нас недостаточно вакцины от бешенства. То есть, её не хватит на всех укушенных. Лишь, примерно, на две трети…

– Но, почему? – недоуменно спросила Татьяна. – Я думала, что эти волшебные воинские инструкции, про которые уважаемый Борис Иванович уже прожужжал всем нам уши, предусматривают абсолютно всё. Без всяческих исключений… Разве нет?

– Строгие воинские инструкции, милая моя барышня, действительно, предусматривают всё и вся, – тяжело вздохнул Василий Васильевич. – В соответствии с ними, родимыми, основные склады – в том числе, и медицинских препаратов – располагаются на узловых пересадочных станциях. На «Гостином Дворе», «Технологическом институте», «Владимирской», «Маяковской», ну, и так далее…

– Таня! – громко окликнул невесту Артём, поправляя наплечный ремень автомата. – Я пошёл! Прогуляюсь немного по окрестностям. К вечеру, скорее всего, вернусь…

– Удачи тебе, Тёма! – активно помахав ладонью, девушка отвернулась, продолжая прерванную беседу: – Василий Васильевич! А частое использование усыпляющего газа, который – одновременно – обладает и затормаживающим эффектом, не может навредить пациентам? Особенно, вкупе с вашей успокаивающей микстурой и воздействием экспериментальной лампы? Ведь, иногда побочные эффекты могут быть разрушительными…

– Вы, уважаемая Татьяна Сергеевна… Вы имеете в виду разрушительные последствия – для среднестатистической человеческой психики? – заинтересованно откликнулся профессор. – Опасаетесь массового и неуправляемого психоза?

– Вернее, массового сумасшествия. Хотя, не исключаю и его единичных случаев. Что, согласитесь, так же страшно и неприятно…

Он торопливо шёл по платформе, а внутренний голос надоедливо шелестел в голове: – «Не иначе, вскоре предстоит прогуляться на станцию «Маяковскую» – через «Площадь Восстания». В боевом порядке, естественно, с соблюдением всех правил и инструкций. Как же иначе? Бешенство – в нашей пиковой ситуации – верная смерть. Впрочем, для заражённого человека бешенство всегда заканчивается летальным исходом… В любом случае, необходимо вколоть вакцину всем укушенным. Чтобы потом не было мучительно больно и стыдно…».

Спустившись по лесенке в туннель, Артём включил фонарь, направил его луч на рельсы-шпалы и обрадовано присвистнул:

– Следов-то – выше крыши! И струек крови, и кровавых отпечатков волчьих лап… Отыщем гнид кусачих, не впервой!

Артём, приведя приспособление ночного видения в рабочее положение, медленно и вдумчиво шагал по шпалам. Через каждые сорок-пятьдесят пройденных метров он включал фонарь и описывал его лучом два широких круга, после чего выключал осветительный прибор и шёл дальше. Наконец, на его сигнал ответили условным манером.

«Значит, патрульные живы!», – обрадовался внутренний голос. – «И, вообще, очень хорошо, что впереди свои, а не чёрт знает кто…».

Никоненко уже, очевидно, получил чёткий приказ по рации от подполковника, поэтому никаких уточняющих вопросов задавать не стал, только негромко попросил остававшегося на посту Шмидта:

– Ты, Санёк, это… Посматривай здесь тщательно! В том смысле, что почаще оглядывайся по сторонам. И, главное, помни, что теперь наш с майором пароль – на обратную дорогу – полтора фонарных круга. Не забудь… По всем остальным, кто пойдёт со стороны «Площади Мужества», можешь смело открывать огонь на поражение…

– Стоп, стоп! – вмешался Артём. – Какой ещё «огонь на поражение», в одно всем известное место? А если, это будут ребята из спецкоманды «Площади»? Или «эвакуаторы», идущие со стороны станции «Девяткино»? Они же не могут знать наших условных паролей… И, вообще, откуда в этом Богом забытом туннеле взяться коварным врагам? В смысле, врагам – в человеческом обличье? Это вы, ребята, Дмитрия Глуховского начитались на ночь, не иначе…

– Ну, тогда я не знаю…, – всерьёз расстроился непосредственный Лёха. – Твои предложения, майор?

– Хрен его знает, соратники! Думаю, сделаем так… Мы с тобой, естественно, пойдём выполнять приказ. А ты, братишка Александр, – строго посмотрел на Шмидта, – свяжись, пожалуйста, по рации с подполковником. То бишь, проясни этот скользкий и туманный момент. Лады? Вопросы есть?

– Есть один, – хмуро пробурчал верзила Шмидт. – Что делать с…этим? – кивнул головой в сторону.

В технологической нише (идеально подходящей по размерам) лежал чёрный полиэтиленовый мешок – продолговатый такой, достаточно длинный. К мешку был небрежно прислонён стандартный автомат с глушителем, а выше – на уровне глаз человека среднего роста – располагался опломбированный электрический щиток.

«Прав был достославный профессор Фёдоров!», – уважительно заявил внутренний голос. – «Действительно, третий труп находится в туннеле. Небось, Василий Васильевич и вручил Лёхе этот чёрный мешок …».

Глубокомысленно хмыкнув – как и полагается старшему по званию – Артём озвучил командирское решение:

– Параллельно, Шмидт, и труп охраняй! От голодных крыс, пустынных волков и всех прочих коварных объектов, могущих проявиться невзначай… Кстати, а как… Как оно всё получилось?

– Обычно, командир, – демонстративно невозмутимо зевнул Никоненко. – То ли заснул на посту старший лейтенант Петров, то ли, наоборот, слегка размечтался. Например, о доступных и развратных бабах, старательно притворяющихся утончёнными дамами из высшего общества… Вот, пустынные волки на него и набросились. Даже выстрелить не успел ни разу… Горло порвали в клочья. Живот выели начисто. Правую руку – в локтевом суставе – перекусили и утащили куда-то… Короче, мрак полный! Мать его мрачную растак!

Судорожно сглотнув слюну, Артём брезгливо передёрнул плечами и подытожил:

– Так что, Шмидт (извини, не знаю твоего звания!), вязаной варежкой тут не щёлкай, да и жирных ворон ртом не лови… Бди, короче говоря! Труп сослуживца? Или я заберу на обратном пути. Или, если смена заявится до нашего с Никоненко возвращения, то ты… Ничего, дотащишь! Ты же у нас парнишка нехилый. Справишься! Автомат покойного сдашь подполковнику Мельникову – лично в руки…

Они, страхуясь и перестраховываясь, шли по шпалам. Фонарей, естественно, не включали, довольствуясь приборами ночного видения, благо кровавые волчьи следы – по-прежнему – были чёткими и однозначными.

– Стоп! – останавливаясь, скомандовал Артём. – Направо отходит, э-э-э, ход с рельсами. В смысле, туннель, но более скромного – по площади – сечения… Ага, вот и железнодорожная стрелка! Что это такое?

– Ерунда, командир! – браво откликнулся Лёха. – Тут таких ответвлений много, я по рабочей «метрошной» карте смотрел. Борис Иванович мне копию выдал… Все они, боковики, то есть, разные по размерам. То бишь, по площадям сечения, как ты, майор, выражаешься, и по общей протяжённости… В одни и серьёзный локомотив запросто въедет, в другие – только мотодрезина. А назначение у всех них – насквозь одинаковое. То есть, складское – с элементами подстраховки. В одном боковом туннеле может стоять запасной электровоз – на случай экстренной замены. В другом, к примеру, заскладированы медные кабели (кабеля?) в оплётке и всякие другие хитрые электрические штуковины – на случай срочных внеплановых (или, наоборот, плановых?) ремонтных работ.… Всё правильно! Основные механизмы и причиндалы должны всегда быть под рукой. Ну, как запасная обойма к «Калашу»… Или, к примеру,…

– Отставить, – негромко велел Артём. – То, что ты горазд – языком молоть, как тем помелом – я помню. Если начальство не прервёт, то и до самого утра… Отвечай по существу. Что это за боковушка? Тупиковая? Круговая? Что там сейчас заскладировано?

– Тупиковая, командир. До последнего ремонта путей там лежали – высокими штабелями – новые бетонные шпалы. Сейчас – уже после ремонта – лежат старые. То бишь, деревянные, на совесть пропитанные битумом. Вывозить их будут только в третьем квартале… Не, сам ремонт-то был давно, года два с половиной назад. Это Горыныч мне рассказал… Он откуда знает? Машинистов расспросил на досуге. Ты же, майор, знаешь, что Горыныч кого угодно разговорит. Импозантности в нём – просто беспредельно… Можно вопрос?

– Спрашивай.

– Мы когда остановимся? В плане – окончательно? Уже минут пятнадцать-семнадцать двигаемся по туннелю…

– Ну, и что из того?

– Примерно столько же осталось до «Площади Мужества». Как бы… Как бы ни нарваться на неприятности… Вдруг, «мужественные» ребята тоже посты выдвинули – на большое расстояние от станции? Причём, с собственными паролями, отличными от наших?

– Шагаем! – Артём подбадривающе похлопал Лёху по плечу. – Смелого, как известно, Бог защищает и оберегает. Впрочем, как и наглого – в меру пацанскую…

Впереди, между рельсами, замаячило размытое пятно, окружённое – по мнению прибора ночного видения – ярким радужным ореолом.

«С преобладанием тёмно-синего и фиолетового цветов», – дисциплинированно отметил внутренний голос. – «То бишь, цветов неизбежной и скорой смерти – по мнению древних ацтеков. Или, всё же, древних инков?»…

– Мёртвый пустынный волк! – радостно сообщил Никоненко, шедший – в этот момент – первым. – Ничего интересного! Ну, поймал пулю на платформе, рванул в горячке по туннелю… По дороге, всё же, помер. От чрезмерной потери крови, надо думать…

– Молодец! А на шее – что?

– Не понимаю сущности вопроса… Чисто всё, вроде. Мыл позавчера… Какие проблемы, майор? Это ранняя отставка, видимо, так паскудно подействовала на твою психику…

– Молчать! – недовольно прикрикнул Артём и, обеспокоенно оглянувшись по сторонам, уточнил: – Что это за тонкая тёмно-коричневая полоса? Ну, та, что болтается на шее ливийского шакала? В смысле, на шее мёртвого и, однозначно, матёрого шакала? Я, кстати, именно в него и палил на перроне, запомнил по данному буро-рыжему пятну на холке, да и по общей стати… Две пули выпустил. Причём, как ты знаешь, я в таких ситуациях никогда не промахиваюсь. Вот – одна дыра в черепе… Да, второй что-то не наблюдается. Видимо, всё же, промазал. Старею, не иначе…

Никоненко ногой бестрепетно перевернул труп пустынного волка, нагнулся, внимательно оглядел его, даже, такое впечатление, принюхался и, приглушённо чихнув, объявил:

– Прав ты, Тёмный! Перед нами – ливийский шакал. Причём, бесспорно, мёртвый. И, однозначно, очень старый… Ну, очень, блин, пожилой! Седина просматривается во всех местах. И в обычных местах, и в пикантных… Тонкая тёмно-коричневая полоска? Чёрт! Это же… Ошейник! Вернее, остатки от него… Чёрт! Тут наличествует и серебряная бляха с чёткой гравировкой… «Los Anchelinos, 17. 07. 02. Pase…». Мать его! Что-то, определённо, знакомое…

– Сан-Анхелино, это такой заштатный городишко в Никарагуа, – подсказал Артём. – Нам про него Горыныч как-то рассказывал.

– Точно! Там ещё все жители помешаны на жёлтых розах… Какая, интересно, связь между Никарагуа и ливийскими шакалами?

Слева замаячил чёрный провал очередного ответвления.

– Оставайся в основном туннеле! – велел Артём. – Я пойду, посмотрю – что да как. Ради удовлетворения воинского любопытства. Кровавые волчьи следы сюда, правда, не сворачивают, но, всё же…

Боковой ход оказался коротким, метров сто пятьдесят, может, двести. В его торце, как и предсказывал Никоненко, обнаружился обыкновенный маневровый электровоз.

– Или же – тепловоз? – пробормотал под нос Артём. – Кто их сходу отличит? Железяка, как железяка, разве, что с колёсами. Надо бы посмотреть, что находится в кабине…

Но «посмотреть» не получилось. Из основного туннеля послышалась приглушённая Лёхина матерная ругань, через пару секунд грохнул одиночный выстрел.

– Что ещё за дела? – вернувшись бегом назад, зашипел – злой весенней гадюкой – Артём. – Докладывай, старший лейтенант! Мать твою…

– Дык, это, командир… Старухи…, – бестолково моргая мохнатыми ресницами, сообщил Никоненко.

– Какие, в конскую задницу, старухи? Толком говори, морда! Ну?

– Ты ушёл в боковушку. Через минуту раздался тихий-тихий скрип. Смотрю, из стены показались тёмно-серые фигуры. Худенькие такие, почти невесомые… Сперва я, даже, решил, что это приведения. Призраки, то бишь, мать их… Включил фонарь. Ба! Старухи! Голые все, седые, пархатые и страхолюдные… Пальнул, естественно…

– Попал, снайпер? – ехидно поинтересовался Артём. – И куда же эти пожилые женщины потом подевались? Спрятались обратно – в стену туннеля? Мол, застеснялись, что не одеты? Сейчас я наблюдаю только полное и однозначное безлюдье. Нас с тобой, понятное дело, не считая. Да, и старушечьего трупа что-то нигде не видно.

– Дык, я же в потолок стрелял…, – принялся оправдываться Лёха. – Неудобно как-то – в стареньких бабушек. Глаза у них больно, уж, жалостливые. Мать их… Что, майор, будем делать дальше? Вернёмся на «Лесную» и доложим о случившемся подполковнику?

– Вперёд пойдём, – после непродолжительного раздумья решил Артём. – Говоришь, тоненько скрипело впереди? Наверняка, там имеется дверь – с ржавыми петлями, давно уже позабывшими о существовании машинного масла…

Действительно, в тридцати-сорока метрах – с правой стороны по ходу движения – обнаружилась приоткрытая дверь. Вернее, чёрные двухстворчатые ворота, створки которых разошлись внутрь, образовав таинственную полуметровую щель, из которой распространялся ярко-выраженный запах плесени и векового запустения.

– Ерунда какая-то, мать его! – желчно прокомментировал Лёха. – Сейчас двухстворчатые конструкции ворот не в почёте. Считается, что это ненадёжно – с точки зрения элементарной безопасности. Мол, их вскрыть – легче лёгкого, – включил фонарь и, внимательно осмотрев торцы створок, радостно объявил: – Ну, я так и думал! Замки – сплошная насмешка… Электронные, но ужасно древние и примитивные. Видимо, во время недавнего взрыва их начинка вышла из строя, в смысле, окончательно накрылась медным тазом. Вот, ворота и распахнулись. А из-за них и полезла она, разнообразная и отвязанная хрень… Смотри, командир! Волчьи-то кровавые следы, как раз, и уходят в этот непонятный ход…

Артём, сильно надавив ладонями, распахнул створки ворот внутрь и, включив фонарь, согласился с подчинённым:

– На этот раз, братец, ты, пожалуй, прав! Про ерунду и разнообразную хрень… Рельсы какие-то странные. Во-первых, обрываются в трёх-четырёх метрах от ворот. Во-вторых, очень ржавые, а шпалы, и вовсе, деревянные, щедро покрытые бледно-фиолетовой плесенью. А на потолке и стенах присутствует знатная, толстая и многослойная паутина… Откуда, спрашивается, в метро – пауки? И что «метрошная» карта рассказывала об этом непонятном ходе?

– Не было его на карте! Штатским гадом буду! – поклялся Лёха самой страшной и верной клятвой. – Не было, что б мне провалиться на месте! Я так думаю про этот боковушник… У него, явно, транспортно-грузовое предназначенье. Электровозу здесь не пройти, сечение не то. Значит, в работе задействуют дрезины. Мото, например, или на мускульной тяге… Подходит гружёная дрезина, ворота открывают, а груз перемещают на вторую, заранее ждущую. Потом ворота закрывают, и дрезины успешно разъезжаются в разные стороны… Вот, как-то так оно – по моим скромным представлениям… Бурая ржавчина, густая паутина и разноцветная плесень? В знаменитом романе Дмитрия Глуховского – «Метро 2033» – вскользь упоминалось о так называемом «Метро-2»… Ну, о тайной ветке метрополитена для партийной элиты и прочих – бесконечно важных – руководителей. Мол, некоторые из них – по этой секретной ветке – и до работы добирались. Иногда… Но, главное, именно в «Метро-2» наши небеснородные вожди и генералы намеревались пересидеть ужасы грядущей «ядерной зимы»…

– Вполне жизненная версия, – согласился Артём. – А откуда взялись плесень с ржавчиной? О паутине уже не говоря?

– Так, ведь, началась горбачёвская Перестройка! Потом коммунистов грубо и нетактично отстранили от власти. А они, будучи ребятами вредными и жадными, новым Правителям страны ничего и не сообщили – о тайных подземных коммуникациях. Это, ясен пень, только моя версия – на скорую руку – не более того… Знатная паутина по углам? Не вопрос! Вентиляционные системы всех подземелий всегда имеют выход на свежий воздух. Так что, ничего хитрого. И пауки – по вентиляционным коридорам – могут запросто проникнуть под землю. И мухи с комарами… Кстати, командир! Ведь, по этому «Метро-2», наверняка, можно выбраться на земную поверхность! Как думаешь?

– За каким чёртом – выбраться? – поморщился Артём. – Типа – под смертоносное радиоактивное облучение? Хотя… Через некоторое время можно и попробовать. Через пару-тройку месяцев. В специальных комбинезонах, понятное дело… Имеются такие у Мельникова в загашнике?

– А, то! Штук двадцать! А… Что дальше будем делать?

– Надоел ты мне – этим дежурным вопросом – хуже горькой редьки! Столько лет уже находишься в Рядах, а до сих пор не усвоил прописных и наипростейших истин. Поэтому, наверное, и звёзд не прибавляется на твоих погонах… Какая задача поставлена перед нами руководством?

– Ну, это…, – задумался Никоненко, неуверенно подкручивая цилиндрик глушителя на стволе автомата. – Провести тщательную разведку территории и доложить о выводах…

– Вот, именно! Ты, морда наглая и ленивая, даже полученный приказ толком не можешь запомнить! – возмутился Артём. – Так – до самой пенсии – и проходишь в старших лейтенантах! Не обижайся, шутка такая, армейская насквозь… Итак, приказ военного коменданта станции «Лесная», подполковника Мельникова Бориса Ивановича гласит: – «Уничтожить – по мере возможности – всех пустынных волков, взявшихся невесть откуда. В случае невозможности выполнения данного действа – произвести комплекс эффективных мероприятий, направленных на предотвращение дальнейшего появления означенных волков на станции…». Понятно излагаю, старлей?

– Так точно!

– Поэтому – в свете вышеизложенного – наша задача проста, как латунный «метрошный» жетон. А, именно, запереть данные ворота, из которых появляются ливийские шакалы и пархатые голые старухи, намертво…

– Сделаем! Это проще пареной репы! – обрадовался Никоненко. – У меня в планшете имеется парочка «термиток[4]4
  «Термитка» – специальная «шашка», входящая в арсенал бойцов различных спецслужб. При горении «термитка» создаёт очень высокую температуру, позволяющую осуществлять сварку листов металла.


[Закрыть]»! Заварим – в лучшем виде! – щёлкнув замком, принялся рыться в походной сумке.

– Отставить! – приказал Артём. – В том смысле, что потом отыщешь. Заваривать двери мы будем…несколько позже…

– Когда?

– Тогда! В приказе подполковника Мельникова чётко сказано, мол: – «Уничтожить – по мере возможности…». Усёк, бродяга? И только, когда все возможности полностью исчерпаны: – «Произвести комплекс мероприятий, направленных на предотвращение…». Доехало? Поэтому, я сейчас проследую в боковой туннель на предмет «полного уничтожения – по мере возможности» подлого и коварного врага. А ты, мил-дружок, здесь останешься. Типа – старательно и бдительно сторожить вход в тайное «Метро-2»… Вопросы?

– А долго сторожить-то? То есть, ждать твоего возвращения?

– Долго! Ровно восемь часов, – Артём мельком взглянул на циферблат наручных часов. – Сейчас у нас пять двадцать девять. Утра, надо думать… Если через восемь часов, то есть, в тринадцать тридцать, я не вернусь, то смело заваривай ворота «термитками» и беги с докладом к подполковнику… Что так таращишься? Чего-то недопонял?

– Дык…, – Лёха ладонью правой руки начал отчаянно «лохматить» шлем на затылке. – Целых восемь часов… Что я буду делать всё это время?

– Сторожить, ясен пень. Скучно? Ну, тогда свистни…

– В смысле?

– Призывно свистни. Типа – нетерпеливый благородный олень во время весеннего гона… Не въехал, старлей? Ну, голые старухи услышат и со всех ног прибегут – на срочное и внеплановое спаривание. Чтобы, понятное дело, время убить с толком… Только я – лично – тебе, братец, не советую!

– Чего – не советуете? – Лёха громко икнул и неожиданно перешёл на «вы».

– Вступать с этими нетипичными бабушками в полноценные половые отношения. В плане – по взрослым понятиям…

– Почему это? – глупо улыбнулся Никоненко.

– По капустному кочану, безжалостно обгрызенному голодными весенними гусеницами! Или тебе, боец отважный, жизнь не мила? Вдруг, у подземных старушек – триппер вековой? Или же сифилис хронический, вовсе неизлечимый? Не говоря уже о тамбовских зубастых вшах и ушлых южноафриканских мандавошках… Не, брат! Ты, первым делом, этих пожилых особ доставь на «Лесную». Пусть их профессор Василий Васильевич осмотрит тщательно, анализы всякие возьмет, нужные справки – по всей форме – составит.…А, вот, когда Борис Иванович Мельников эти справки завизирует и печать – нужную – приложит, вот, тогда-то.…Пожалуйста, пользуй на здоровье! Не жалко…

– Гы-гы-гы! – с полуминутным опозданием загоготал Лёха классическим «грушным» смехом. – Ты, майор, прям, как Виталий Павлович шутки шутишь! Быть тебе – непременно, со временем – полноценным генералом… Кстати, ты знаешь, что у Палыча есть молоденькая и симпатичная племяшка? Люди говорят – чистое золото. Вот бы, тебе приударить за ней – для активного развития карьеры. Хоть – армейской карьеры, хоть – писательской… Не, это я просто так, от легкомысленной лейтенантской дури. Не бери, Тёмный, лишнего в голову… Всё я понял. Выполню, блин! Иди смело, только… Может, повоешь – для начала – в этот волчий ход, а? Чтобы ливийские шакалы гарантированно разбежались. Ну, что тебе стоит?

Артём, сложив ладони рупором, завыл, как учил – в своё время – мудрый Аль-Кашар, безостановочно и монотонно шепча про себя слова заветного заговора-молитвы: – «Аллах Всемогущий! Сделай так, чтобы эти жёлтые исчадия Преисподней – ушли навсегда! Сделай так, молю! Аллах Всемогущий! Сделай так, чтобы эти…».

Крепкий шлепок по плечам, неслабый удар в солнечное сплетение. Сгруппировался-среагировал, понятное дело. Но рот, всё же, пришлось закрыть.

– Ну, кха-ха-ха! Блин подгоревший… И какого чёрта? – рассерженно спросил, борясь с приступом кашля, Артём. – За каким, спрашивается, хреном?

– Дык…, тебя же было не остановить, – сообщил Лёхин голос. – Всё выл и выл, как заезженная пластинка. Пять минут, семь, десять… Мне даже страшно стало. Показалось, что из боковушки выползает самый натуральный и осязаемый ужас… То есть, его верные флюиды, сформировавшиеся в единую субстанцию. В плотную такую и очень надоедливую. Мать её сублимическую…