Текст книги "1937. Контрреволюция Сталина"

Впрочем, один пласт чудовищной жестокости коммунисты все же упустили – пласт преступлений против евреев. То есть в первые двадцать лет советской власти, пока эта власть оставалась проеврейской, пока действовала евсекция Коминтерна, печаталось много чего.

В 1920-е годы существовала буквально целая библиотека произведений на эту тему; книги эти практически никогда не переиздавались. Ответственность за погромы возлагается, ясное дело, только на один политический лагерь – на белых[15]15
  Долой погромы! Харьков: Украинское центральное агентство при Народном комиссариате советской пропаганды, 1919.
  Мозин М. В кровавом чаду. К истории добровольческой погромщины. Киев: Киевский горком ЕСДРП (Поалей-Ци-он), 1920.
  Ленинградский С. Кто и за что устраивал погромы над евреями? М., 1924.
  Красный П. Трагедия украинского еврейства (к процессу Шварцбарда). Харьков, 1928
  Булацель А. На родину из стана белых. М., 1924.
  Кантор Е.Д. Белые: рассказ о страшных делах. М., 1924


[Закрыть]. Издавались даже альбомы с фотографиями жертв погромов – часто по-настоящему страшные[16]16
  Островский 3. С. Еврейские погромы. Альбом иллюстраций погромного периода, 1918–1921. М., 1924.
  Островский З.С. Еврейские погромы 1918–1921. Альбом. М., 1926.


[Закрыть].

И разумеется, не освещался хотя бы такой факт: весной 1919 года 9-я дивизия Красной Армии разграбила и частично сожгла город Бахмут в Донбассе (ныне – Артемовск) под лозунгами «Бей жидов и коммунистов!».

Ведь все жестокости Гражданской войны (и любой вообще войны) – еще далеко не террор!

«Доказывая» политику террора «белогвардейцев и интервентов», в советских книжках приводятся назидательные фотографии. Например, «расстрел американо-английскими интервентами коммуниста на борту корабля в Онежской губе Белого моря. 1918» и «Японские интервенты у трупов расстрелянных ими рабочих-железнодорожников. Дальний Восток. 1918»[17]17
  БСЭ. Второе издание. Т 18. М, 1953. Статья «Иностранная интервенция и Гражданская война в СССР 1918–1920. С. 181.


[Закрыть].

Но тут есть важная недоговорка… На борту корабля расстреливают не «коммуниста», а шпиона. По законам военного времени. Японцы расстреляли бандитов, которые пытались похитить оружие на военном складе.

И другие впечатляющие картинки, на которых белые «вешают рабочих и крестьян», умалчивают о том, что вешали их как чекистов и комиссаров, а вовсе не как рабочих и крестьян.

А «26 бакинских комиссаров» казнены эсеровским правительством за совершенно конкретные преступления.

Чекисты и комиссары возмущались «белым террором» именно потому, что и социалисты, и белые казнили преступников. Комиссары и коммунисты опасались быть убитыми за причастность к уголовно наказуемым делам.

Во время Гражданской войны своей жестокостью «прославилась» разведка казачьего атамана Семенова. В ней служили люди, не особенно далеко ушедшие от иных коммунистов.

Прапорщик Фредерикс «прославился» тем, что убил из-за наследства собственного брата. Он проводил садистские эксперименты над арестованными. Волков украл у своей любовницы генеральши Самойловой фамильные драгоценности; Сипайлов, психически больной, напевал и смеялся при исполнении смертных приговоров.

Разведка Семенова применяла избиения и пытки, это чистая правда. Но – против кого? И как?

Когда казаки Семенова вылавливают коммунистов на железнодорожных станциях, они ищут именно коммунистов, и никого другого. Они хватают подозрительных, порой избивают их, ставят спиной к раскаленной печке, порют нагайками… Не хочется перечислять. Но их цель состоит именно в том, чтобы найти коммунистов. Настоящих. Тех, кто воюет против белых. Убедившись, что именно данный рабочий парень ни в чем не виновен, они его отпускают. Он им не нужен, они воюют не с рабочими, а с коммунистами. Ловят не железнодорожников, а затаившихся боевиков из армии врагов.

Найдя коммуниста, семеновцы мордуют его еще свирепее: чтобы выдал остальных, планы своего командования, места хранения оружия и так далее. Родные приходят просить за арестованного – а им говорят обидное: мол, что же ты, папаша, вырастил такого скверного сына? Что же ты, молодка, спала с кем попало? Нехорошо.

Коммунистов в разведке Семенова пытали и убивали. Именно как коммунистов. И убили то ли 400, то ли даже 600 человек. Во всем Забайкалье жило тогда не больше 400 тысяч населения – даже с учетом нахлынувших беженцев. На этом фоне и 400 человек – очень много.

Но это ведь никакой не террор. Это жестокость разведки.

Вот генерал Колчак посылает карательные отряды против взбунтовавшихся крестьян. За полтора года колчаковского режима было расстреляно до 25 тысяч человек, выпорото до 50 тысяч. Много. Жестокий режим. Но и это еще не террор. Потому что каждый расстрелянный, каждый выпоротый репрессирован персонально. Он совершил то, что считается преступлением в государстве адмирала Колчака. Что сделал – за то и расплатился.

В социалистическом государстве Комитета участников Учредительного собрания (Комуч) в Поволжье и на Урале, расстреливают большевиков – несколько тысяч человек[18]18
  Литвин А.Л. Красный и белый террор в России. М., 2004. С. 151.


[Закрыть]. Расстреливают за то, что они устанавливали страшный террористический режим. Топили или помогали топить людей целыми баржами, пытали и убивали. Это уже похоже на террор: уничтожают людей, которые лично могли быть ни в чем не виноваты. Они «только» поддерживали систему ужаса, а сами в ней не участвовали.

Но даже Комуч ходит рядышком с террором, не переходя его грани.

Потому что террор – это политика устрашения политических или классовых противников. Политика сознательных репрессий против заведомо невинных. Чтобы все видели и боялись.

Так вот: террор в Гражданской войне применяли ТОЛЬКО КРАСНЫЕ И АНАРХИСТЫ МАХНО И РОГОВА (на Алтае).

Красный террор представлял собой государственную политику, нацеленную на истребление определенных слоев населения и запугивание остальных. Красные сознательно уничтожали ведущий слой нации с тем, чтобы на его место поставить низы общества, управляемые ленинцами.

У белых таких целей не было.

«Если узко определить террор как убийство безоружных и к уголовным делам непричастных людей ради политического эффекта, то белые террора в этом смысле вообще не практиковали»[19]19
  Пушкарев Б. С. Гражданская война (рукопись).


[Закрыть].

Красный террор был фактически частью режима геноцида.

Сейчас многие пытаются уравнять белый и красный террор как нечто принципиально одинаковое и морально равно неприемлемое. Но ведь никто, кроме красных, не проводил политики геноцида.

Иногда единомышленники красных и их потомки пытаются найти какие-то более «мягкие» слова для защиты деяний коммунистов. Например, не «геноцид», а «стратоцид»[20]20
  Померанц Г. С. Квадрильон // Померанц Г. С. Избранное. Франкфурт-ам-Майн, Посев, 1987. С. 66.


[Закрыть].

Ведь геноцид – очень уж непочтенное, слишком «нехорошее» слово, пятнающее всякую силу, к которой его можно применить.

Геноцид определяется как «истребление расовых и национальных группировок в целях истребления определенных народов и рас»[21]21
  БСЭ. Издание второе. Т. М., 1952. Статья «Геноцид». С. 440–441.


[Закрыть]. Чем отличается истребление народа от истребления сословия?

Скажем, чем отличается политика истребления евреев как евреев, от политики истребления помещиков как помещиков? Иногда говорят: мол, имущие классы хотя бы теоретически могли измениться, перестать быть «эксплуататорами». Скажем, помещики могли пойти в рабочие, а интеллигенты – в крестьяне. Это сильная мысль, но ведь тогда и евреи могли бы принять христианство, и перестать быть евреями. Армяне могли бы перейти в ислам, и даже негры могли бы сделать операцию по превращению себя в белых. Майкл Джексон ведь сделал – почему остальные не могут?

Во время Гражданской войны (и после нее) только коммунисты:

– запланировали геноцид целых слоев населения;

– считали часть населения России «зоологической средой» (не только ведь казаков, но и «буржуев»);

– проповедовали идею неполноценности общественных классов и сословий;

– делали неравноправными часть населения страны;

– организовывали специальные государственные учреждения для уничтожения этих классов;

– хотели уничтожить часть населения России;

– отбирали и готовили кадры для истребления людей;

– последовательно истребляли тех, кого наметили;

Трудно сказать достоверно, сколько людей погибло в Гражданскую войну от повстанцев, анархистов, петлюровцев, Махно, других атаманов и «батек». Наконец, от рук просто обычных бандитов, не белых и не красных.

Единственная достоверная цифра – 31 тыс. евреев, похороненных после погромов. Религия запрещала евреям оставлять покойников без погребения… Но ведь и эта цифра неполна – наверняка были и те, кого некому было похоронить.

Число же истребленных христиан и мусульман можно оценивать только так: «не меньше нескольких сотен тысяч»[22]22
  Красный террор в годы Гражданской войны по материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков. London, Overseas Publications, 1992.


[Закрыть].

О масштабе и характере жестокости самих белых судить нетрудно: в их государствах велось строгое делопроизводство. За три года своей власти в Крыму белые арестовали 1428 человек, из которых казнено 281[23]23
  Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Без победителей. Симферополь, 1997. С. 231, 333.


[Закрыть].

Это примерно в 5000 или в 6000 раз меньше жертв красного террора по всей России.

Сказанное непривычно, странно для многих читателей. Я готов изменить свое собственное мнение.

Если меня смогут убедить, я перепишу эту часть книги. Только возражайте, пожалуйста, на содержательном уровне! Махнуть рукой – «все были такими же!» – это не аргумент. Приведите конкретные случаи зверств, совершаемых белыми. В конце концов, войну ведь выиграли красные. В их интересах было документировать любой факт «белогвардейских зверств». Реально же мы слышали в СССР и слышим сегодня море демагогии и обвинений, не подтвержденных ни одним фактом.

Очень многие люди в России, в странах бывшего СССР и во всем мире верят – Россия выбрала коммунизм. Тем, кто внимательно прочитал эту книгу, не надо доказывать: Россия коммунизм не выбирала. Коммунизм России навязали. Коммунисты составляли абсолютное меньшинство населения России. А остальные россияне, 99,9 %, занимали очень разные позиции. Далеко не все из них виноваты в победе коммунизма, и вовсе не одни белогвардейцы.

Еще одна ложь: что все россияне, жившие в 1917–1922 годах, одинаково виновны в беде. Все они (видимо, тоже одинаково) готовили Гражданскую войну, одинаково ее хотели, участвовали в ней уже тем, что не останавливали.

Кто утверждает эту очевидную неправду?

– клинические коммунисты, которые хотят любой ценой скрыть преступления своих единомышленников;

– невежественные люди, просто не владеющие информаций;

– те, кто не хочет вникать в детали, думать, оценивать. Кому проще отмахнуться от проблемы, чем осмыслить ее.

– религиозные люди, для которых не имеет значения степень виновности. Для них не важно, велик ли грех или мал, главное – осознать этот грех, покаяться в нем и замолить его.

Именно они призывают нацию к поголовному покаянию. Само по себе покаяние – это прекрасный способ самоочищения, духовного катарсиса. Но с точки зрения и морали, и закона, россияне если даже виновны ПОГОЛОВНО – то виновны далеко НЕ ОДИНАКОВО.

Если же проанализировать поведение ВСЕХ россиян… Тогда нам придется сразу же сказать: 90 % россиян в Гражданской войне вообще не участвовало. А если участвовало, то не своей охотой и не ставя собственных целей. Одно дело, организовывать Красную Армию и стать в ней видным военачальником. Как Щорс, Тухачевский и Фрунзе.

Другое дело – быть одним из 3,5 тысячи военспецов, чья семья взята в заложники, прослужить в Красной Армии с 1918 по 1921 год, и в конечном счете быть расстрелянным.

Законодательство разделяет организатора преступления, пособника, исполнителя, жертву преступления и свидетеля. Каждый из этих людей оценивается в законе совсем иначе, и каждый хотя бы теоретически должен получить свое.

Любой закон любой эпохи и любого государства однозначно квалифицирует такие деяния, как уголовные преступления: убийство, ограбление, разбой, изнасилование, причинение телесных повреждений и так далее. Каждый человек может говорить все, что угодно об «исторической необходимости» и «пролетарской революции», якобы оправдывающих его деяния. Но совершив конкретное деяние – убив, ударив, ограбив – он становится уголовным преступником.

Из этого и будем исходить. Без туманных разглагольствований про «такое время». В каждое время живут очень разные люди.

Организаторами преступления выступают те, кто готовил, пропагандировал Гражданскую войну. Кто призывал «превратить войну империалистическую в войну гражданскую». Кто выбрасывал лозунг «грабь награбленное». Кто прямо требовал Гражданской войны и всячески разжигал ее.

Организаторами Гражданской войны можно считать только членов партии большевиков, которые уже состояли в РСДРП(б) к лету 1917 года. И то не всех, вина каждого очень индивидуальна. Общее число организаторов Гражданской войны едва ли превышает несколько тысяч человек.

Особая категория организаторов – немецкие разведчики и штабные офицеры, которые помогали большевикам. Но эти деятели не находятся в пределах юрисдикции российского суда.

Пособники – это все, кто мог, кто имел возможность противостоять творящемуся развалу, и не противостоял. Кто своими поступками и словами пособничал организации и раздуванию Гражданкой войны. Это две группы лиц:

1. Либеральные интеллигенты, которые расшатывали государственность, вели дело к развалу и распаду.

2. Революционные демократы, в первую очередь анархисты, меньшевики и особенно эсеры. Те, кто мешали наводить порядок, наносили удары в спину белым и казачьим армиям.

Сколько их было, прекраснодушных трепачей? Ну, еще несколько тысяч.

Особое место среди пособников занимают государственные деятели запада. Те доблестные союзники, которые могли бы принять решения, и придушить Советскую республику в зародыше, уже в декабре 1918 года. И не приняли. И не придушили. И теперь на их руках – кровь тех, кого они могли бы спасти, и не спасли.

Еще одна категория пособников из-за рубежа: западная либеральная интеллигенция. Эти шумные крикуны невероятно мешали западным правительствам, даже когда они пытались что-то сделать. Мешали распространению правдивой информации о Гражданской войне, обеляли большевиков, поддерживали новый режим. И тем самым пособничали преступлению.

Исполнители Гражданской войны

Исполнителями следует считать всех, кто добровольно, по своему выбору, превратил лозунги большевиков в конкретные политические акции. Это балтийские матросы, члены Красной гвардии, члены петроградского гарнизона, вообще все добровольцы, вступавшие в Красную Армию.

Другая категория: всякого рода атаманы, «батьки», бандюганы всех мастей и все их приспешники. Как идейные, так и безидейные. Как Петлюра, идейно режущий население целых еврейских местечек, так и совершенно безыдейный Мишка Япончик, пытающий «кадюков» в Одессе, чтобы забрать их деньги и вещи.

Исполнители – это все, кто согласился по своей воле участвовать в преступлении.

Сколько их? От силы тысяч сто на все многомиллионное российское население. Примерно 0,1 %.

Множество людей было призвано в армии Гражданской войны. И в Красную Армию, и в «ополчения» всяческих атаманов и местных «правительств».

Все они – недобровольные участники, которые соучаствовали в преступлении… Но участвовали против своей воли. Очень часто только потому, что семья исполнителя преступной воли находилась в заложниках. Или жила на территории, где распоряжается «батько Кологолопупенко», «пан атаман Грициан Таврический», «Революционный Комитет Всемирной Анархии»… Словом находится в полной власти тех или других бандюганов.

С одной стороны, эти люди – тоже исполнители преступления. Закон рассматривает насилие, творимое над человеком, как смягчающее обстоятельство. Но от ответственности за участие в преступлении не освобождает.

Морально, конечно, легко такого человека оправдать: если близкие под угрозой, куда он денется? Но ведь так же легко понять и жертву преступления. Если кто-то убивает вашего отца или вашего ребенка – вас вряд ли будет волновать, что убийца тем самым спасал своих собственных близких людей.

Закон прохладен, но он справедлив, утверждая: невольный преступник, не желавший стать преступником, все же виновен. Он заслуживает снисхождения, но виновен.

Таких негодяев поневоле – по крайней мере 5–6 миллионов человек. Из них 90 % – в Красной

Армии. Вина каждого из них, впрочем, тоже сугубо индивидуальна. Не каждый ведь красноармеец втыкал спички в глаза пленных и развлекался, стреляя в купающихся детей.

Члены Добровольческой армии не организовывали Гражданской войны. Они не хотели Гражданской войны. Они стремились ее избежать.

Они начали воевать потому, что их вынудили. И не только политически. Весь образованный слой Российской империи был поставлен вне закона. Всякий интеллигент, предприниматель, землевладелец, дворянин, офицер, даже унтер-офицер вынуждены были или покорно погибать, или сопротивляться с оружием в руках.

Чуть позже и все казаки тоже были поставлены вне закона. У них был только один простой выбор: или умереть, или воевать и победить.

Перед таким же выбором поставлены и крестьяне. Все, кто вынужден защищать свое имущество и свои жизни от продотрядов, «интернационалистов», «комитетов бедноты», ЧОНов, отрядов Красной Армии.

Закон не одобряет самоуправства – но то ведь в нормальном государстве, где действуют полиция и суд. И даже и в таком государстве закон признает право человека на самозащиту.

Все участники белых и казачьих армий однозначно должны быть признаны участниками групп самообороны. Фактически – добровольными помощниками закона и порядка.

Сложнее с армиями «розовых» правительство социалистов. Они защищались от нападения красных. Коммунисты обрекали их на смерть как членов «неправильных» партий и «врагов народа». Но и сами розовые творили насилие, вводили террор точно так же, как коммунисты: будь с нами, иначе убьем.

А выбрасывая лозунги «ни Ленина, ни Колчака», эсеры становились пособниками коммунистов. Это была стрельба по участникам самообороны.

Единственные розовые правительства, которых это не касается – правительства, созданные рабочими. Ни Прикомуч, ни Закаспийское правительство машиниста Фунтикова не повинно ни в терроре, ни в пособничестве красным или другим разбойникам. Они тоже – участники отрядов самообороны, без всяких оговорок.

Еще сложнее с «зелеными». Там, где «зеленые» просто обороняются от красных «экспроприаторов», они должны быть однозначно приравнены к отрядам самозащиты.

Но в Сибири, где отряды крестьян нападают на поезда и города, истребляют и грабят «кадюков» – они сами выступают в роли исполнителей преступления под названием Гражданская война.

Таковы же и махновцы, а уж тем более – соратники Григорьева или Рогова.

Но что характерно – основная масса крестьян Великороссии, европейской части России, совершенно не повинна в преступлениях.

Как?! Спросят меня – а как же зверское убийство членов продотрядов?!

Да, закон ясно говорит, что мера допустимой самозащиты нельзя превышать. Сложнее уточнить, в каком случае и насколько превышена эта мера.

Скажем, весной 1919 года в крестьянском восстании в Меленковском уезде (Черноморье) были «замешаны» 8 реалистов, то есть учеников реального училища – подростки от 12 до 16 лет. Они были взяты в заложники и расстреляны. Крестьяне могли не очень разбираться в том, что такое реальное училище, но убийство детей не простили. Крестьяне растерзали двух комиссаров-убийц. Ответ – убийство еще 260 заложников[24]24
  Красный террор в годы Гражданской войны. По материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков. London: Overseas publications interchange Ltd, 1992. С. 260.


[Закрыть].

Несомненно, крестьяне превысили меру допустимой самозащиты. Но не будем уравнивать преступника и разъяренного человека, спасающего ребенка, или мстящего за убийство детей.

Во время войны 1939–1945 годов евреи, воевавшие с нацистами в своих партизанских отрядах, жестоко расправлялись с пленными. «Партизанская казнь», или «немецкая казнь», – это утопление в уборной или посажение на кол.

При этом для еврейских партизан не имело никакого значения, что именно делал и в чем был виновен именно данный конкретный немец. Немало немецких интендантов или агентов торговых фирм окончили свою жизнь на колу – хотя именно они никак не участвовали в Холокосте.

После войны многие евреи в самой Германии искали эсесовцев и солдат зондеркоманд. Под прикрытием оккупационной армии они расправлялись с ними, мстя за себя и гибель своих близких.

Но ведь только «в порядке бреда» можно приравнять поведение этих людей, озверевших от отчаяния и гибели близких, и участников зондеркоманд.

Призванные в белые и казацкие армии. Крестьяне, вынужденные идти в бой вместе с односельчанами – кто они? Участники отрядов самообороны, разумеется. Но участники недобровольные, частичные. Тоже особая категория участников Гражданской войны.

Получается, что общее число участников Гражданской войны не превышает 7–8 миллионов человек. Из которых полтора миллиона – члены самообороны, добровольные и недобровольные помощники закона и порядка. Люди, которых следует скорее награждать, чем осуждать.

5,5 миллиона – насильно призванные красными и «зелеными» бандитами, почти ни в чем не повинные недобровольные участники преступления.

Исполнителей же Гражданской войны – от силы 100 тысяч человек.

Организаторов и пособников – несколько тысяч.

Вот эти люди и должны, по законам Божеским и человеческим, сесть на скамью подсудимых. За убийства, грабежи, разбои и другие малопочтенные деяния.

А остальные?! Остальные 110–120 миллионов взрослых россиян?! Ведь даже среди взрослых мужчин 60–70 % в Гражданской вовне не участвовало ни на чьей стороне. Все эти 110–120 миллионов россиян обоего пола – вообще не участники Гражданской войны. С точки зрения истории они – ее современники. С точки зрения юриспруденции они – или жертвы преступления, или свидетели. И только.

История Гражданской войны – это не история общей народной вины. Не история общего преступления. Это история преступлений, которые организовывала кучка негодяев, а исполняла другая кучка, исчезающее меньшинство народа. Абсолютное большинство народа не принимало никакого участия в преступлении. А число тех, кто сопротивлялся преступлению, кто становился в ряды добровольной самообороны, в несколько раз превышает число активных преступников.

История Гражданской войны – это не история наших общих преступлений. И не только наших общих бедствий. Это история ваших преступлений, господа коммунисты. Только вы и можете говорить о всеобщей и равной вине, – чтобы запутать следствие и спрятать концы в мутную воду.