Текст книги "Империя Дамеона"

12

Мюнхен, 1938 год

Похоже было, что собирается гроза. Резкий шквал, ворвавшийся в открытое окно, смахнул с письменного стола несколько листов бумаги. Молодой человек за столом, Генрих Мерц, наклонился и собрал их, потом встал, закрыл окно.

Ударил гром. Но сопровождавшая его фиолетовая вспышка полыхнула не снаружи, а в кабинете Мерца. Точно миллионы электрических игл вонзились в тело юноши, от мгновенной боли он едва не потерял сознание. Когда несколько прояснилось в его глазах, он с изумлением увидел длинные фиолетовые искры, метавшиеся по стенам и угасавшие на портьерах, коврах, картинах… И с большим изумлением увидел он незнакомца, сидевшего в кресле у дальней стены. Как мог попасть этот человек в запертую квартиру?!

– Добрый вечер, доктор Мерц, – сказал незнакомец на безупречном немецком, спокойно и чуть иронично. Генрих Мерц нервно провел рукой по волосам.

– Я не доктор, – машинально ответил он. – Я всего-навсего студент…

– Вы станете доктором, – заверил незнакомец, – и очень скоро. Вернее, доктором стану я.

Эта странная реплика поразила Генриха едва ли не больше, чем само появление незнакомца. Он опустился на стул.

– Кто вы такой? – беспомощно спросил он. – Как вы… Что вам здесь нужно?!

– Кто я такой? Гм… Не так-то просто объяснить. Зовут меня, скажем, Шеппард, Гарри Шеппард. Вряд ли это настоящее имя, но что считать настоящим? Я к нему привык, и оно не хуже любого другого. Правда, сегодня последний вечер, когда я называюсь Шеппардом.

Явный налет безумия как в этих словах, так и во всем происходящем, как ни парадоксально, успокоил Мерца. Если все равно ничего нельзя понять, разумнее пассивно следовать за ситуацией…

– Ваше имя звучит по-английски, – заметил Генрих. – Вы британский шпион?

– О нет… Хотя шпионом меня, пожалуй, можно назвать. Но если я шпион, то не Британской империи, а другой, неизмеримо более далекой и могущественной.

– Какой же? – вырвалось у Мерца.

– Вы задаете вопросы?

– Вы сами заговорили об этом.

– Да, что же… Охотно расскажу. У нас есть немного времени, и мой рассказ подготовит вас к тому, что должно произойти, а такая подготовка лишней не будет. Впрочем, вы не поверите мне… Но это не имеет никакого значения.

– После того как вы тут возникли, я готов поверить чему угодно…

– Да? Посмотрим. Я из центра Галактики. Мерц покачал головой:

– Так вы проверяете мою доверчивость?

– В далеком прошлом, – продолжал Шеппард, не обратив внимания на слова Мерца, – на планете Дамеон жила великая цивилизация народа Амма. Это были гордые воины… Слишком гордые… Как ваши СС. Они воевали между собой и с другими цивилизациями… И пали все до единого. Никого не осталось на Дамеоне, а сама планета стала непригодной для органической жизни.

– Это… интересно, – сказал Мерц. – Похоже на роман Герберта Уэллса.

– Но жизнь может быть не только органической. – Шеппард поднял руку. – На Дамеоне существовала самоорганизующаяся, постоянно совершенствующая саму себя машина… И существует до сих пор. Собственно, вся планета и есть эта машина, продукт некроэволюции Дамеона.

Занятный сумасшедший, мелькнуло у Генриха. Но сумасшедший ли? Что это была за молния… И может быть, своими речами он преследует какую-то цель. Нужно затянуть разговор и улучить момент, чтобы добраться до телефона и позвонить в гестапо…

– Это очень интересно, – повторил Мерц.

– Цель машины возрождение цивилизации Амма… Везде, где это возможно. Делорги, автоматические корабли, зондируют Галактику в поисках подходящих планет. Земля – одна из таких планет. Сюда делорг доставил величайшую драгоценность – креоны, энергоинформационные матрицы Амма. Сначала они только собирают информацию… Потом формируют органические тела Амма, копирующие ваши тела. Ну а потом земляне становятся лишними. Планета принадлежит нам.

– Вы хотите сказать, что вы – Амма?.. И Земля уже принадлежит вашей расе?

Черт, как же добраться до телефона?!

– Есть одно обстоятельство, мешающее нам… Другая сила Вселенной, Око Илиари. Здесь, на Земле, есть так называемые Хранители, Орден Илиари… Это земляне, но они научились многому в противостоянии с нами. Однако и мы теперь умеем больше. Мы умеем перемещаться во Времени… Мой ранг скромен, я Амма Сол, а-перемещение во Времени – привилегия и знание Амма Эри. Но Хранители нанесли нам чувствительные удары… И пришлось мне проникать в запретные тайны. Я здесь, я прибыл из вашего Будущего, чтобы начать все сначала. Новые креоны создадут новых Амма, но это будет не скоро. Я должен все подготовить. Я выбрал вашу эпоху, вашу Германию… И я выбрал вас.

– Меня?..

– Да, Генрих Мерц. Я стану вами. Я получу в дополнение к своей вашу личность, вашу память, ваши знания… Останется все, кроме вашей воли. Вас не будет. Генрихом Мер-цем буду я.

– Что вы там такое бормочете?! – грубо крикнул Генрих, пытаясь заглушить растущий в нем страх.

– Это великое таинство. Удел единиц, удел избранней-ших. Мне будет нелегко. Но один раз – только однажды! – я сумею сделать это. Мне придется остаться вами навсегда… Поэтому я надеюсь, что сделал верный выбор.

Шеппард встал и протянул к Мерцу обе руки. Генрих инстинктивно отступил к стене, и тут же фиолетовое сияние заполнило комнату. Плотные сгустки этого неземного сияния разрастались невиданными цветами с ладоней Шеп-парда, входили в грудь Генриха Мерца. Шеппард ПЕРЕТЕКАЛ в него. Последней мыслью Мерца как самостоятельной личности было: «О боже, он сказал чистую правду…»

Когда сияние померкло, в комнате находился лишь один человек, который был человеком только внешне, – Генрих Мерц.

13

22 августа 1944 года

Германия, близ Веймара

Концлагерь Бухенвальд

23 часа 30 минут

Крупные капли дождя катились по толстым стеклам окон автомобиля Генриха Мерца. Сам Генрих сидел сзади между двумя эсэсовцами из его персональной охраны, выделенной лично рейхсфюрером Гиммлером. Совсем молодые парни, думал Мерц, совсем еще юноши. Что они смогут предпринять, если машину обстреляют или забросают гранатами? Разве что героически погибнут вместе с ним. А погибать нельзя. Мерц, Амма Сол, достиг уже многого. И биологический возраст его столь удачно выбранной телесной оболочки позволяет надеяться на долгий путь. Амма Сол? Ну нет. Изменения ранга крайне редки, но на будущей Земле-Дамеоне Генрих рассчитывал занять иную ступень. Амма Гед, может быть, даже Амма Эри или…

АММА ТОР?!

Если он уцелеет.

Мерц потряс головой, отгоняя мрачные предчувствия, свойственные ему с некоторых пор не меньше, чем земному человеку. Слишком долго он живет среди землян… Никаких покушений опасаться не приходится. Кому он нужен?! Слишком мало людей в Германии осведомлены о том, чем занят Генрих Мерц. Даже участники совещания в отеле «Мезон Руж» – люди более чем информированные – поглядывали на него с любопытством. Ученый доктор здесь, среди политиков, экономистов и военных?

. В незыблемой иерархической системе Германии можно было насчитать не так уж много персон, занимающих совсем особое, как бы стороннее положение. В мире, где каждый отвечает за свой и только свой участок деятельности, где ценится не творческая инициатива, а субординация и повиновение, трудно было допустить существование таких людей. Однако они существовали, и одним из них был Мерц, достигший своего положения сам. Облеченный доверием рейхсфюрера СС, он хотя и занимался пока только научной работой, мог – а точнее, был обязан – вникать в структуру создаваемых на послевоенный период финансовых сетей. Ибо Мерц принадлежал к тем избранным, кому предстояло (на, конечно же, маловероятный случай поражения Германии) взять в свои руки воскрешение рейха из руин войны. Никто из этих землян не мог знать, как мало Мерца волнует рейх и как умело контролирует он развитие ситуации…

Наличие в рейхе таких «людей будущего», разумеется, являлось тщательно скрываемым секретом, тем более что подобная предусмотрительность рейхсфюрера и его присных могла быть расценена если не как пораженчество, то как не совсем лояльное поведение по меньшей мере.

И все-таки в августе сорок четвертого крах еще не казался неминуемым, а надежды на перелом хода войны и победу связывались не в последнюю очередь и с Мерцем. Поэтому Генрих мог не слишком бояться покушений. Броня секретности оберегала его надежнее танковой брони.

Глядя на молочно-белое, лунообразное лицо расположившегося справа охранника, Генрих вспоминал Мюнхен в ноябре тридцать девятого, когда он удостоился чести присутствовать на церемонии посвящения в эсэсовцы девятнадцатилетних юношей, элиты немецкого народа. Сам Генрих не состоял в СС, ведь он знал будущее, знал, каково придется эсэсовцу после войны! Хотя считалось, что он идеально подходил и по происхождению, и по убеждениям, и по физическим данным (рост – 182 сантиметра, вес – 90 килограммов, внешность – арийская). Мерц устроил так, что от вступления в охранные отряды его отговорил сам рейхсфюрер. Осторожно внушив Гиммлеру эту мысль, Мерц заставил рейхсфюрера думать, что он, рейхсфюрер, всегда был дальновидным и всегда имел в отношении своего любимца иные, очень далеко идущие планы…

Тогда, девятого ноября тысяча девятьсот тридцать девятого года, как и сейчас, шел дождь, но мелкий и холодный. По традиции церемония началась в двадцать два часа, в глубокой темноте. На трибуне стоял сам фюрер, а в свете факелов тысячи серьезных молодых людей с превосходной выправкой, отменно вооруженные, хором давали клятву верности, и это звучало как молитва.

Клянусь тебе, Адольф Гитлер,

Тебе – фюреру и канцлеру германского рейха,

Быть верным и храбрым.

Я торжественно обещаю тебе

Хранить послушание до самой смерти.

И да поможет мне Бог.

Впоследствии Мерц читал об этой церемонии в мемуарах Гельфериха, члена «Кружка друзей рейхсфюрера СС», и поразился точности описания, но сухой язык книги не пробудил в нем вновь тех ощущений, которые он испытал в ту ночь, стоя среди приглашенных. Эти юноши… Они могли быть воинами Дамеона. На них мог бы опереться Амма Сол… И почти все они обречены.

Рядом с Мерцем стоял тогда еще штурмбаннфюрер СС Эберхард фон Хепп, единственный из землян, кого Мерц посвятил в истинное положение дел и кто обладал достаточно гибким воображением, чтобы принять правду как она есть. В будущей Империи Дамеона не обойтись без преданных землян, они составят второй эшелон управления. Позже таких землян станет больше, но пока фон Хепп – один…

Перед воротами концлагеря, украшенными надписью «Каждому – свое», водитель затормозил, вернув Мерца к действительности. Собственно, это были не ворота, а вытянутый в длину одноэтажный барак-тоннель, соединявший внутренний и внешний периметры заграждений из колючей проволоки, между которыми пролегала ярко освещенная прожекторами нейтральная полоса. Пока часовые проверяли документы, Генрих скучающе разглядывал наблюдательные вышки, торчащие через каждые семьдесят пять метров, электрифицированную башню над крышей тоннеля, прикрученные к столбам радиорепродукторы. Все это в том или ином варианте он видел не раз.

– Проезжайте, – козырнул часовой.

Машина медленно миновала тоннель и выкатилась на аппельплац. Сейчас там было тихо и пустынно. «Мерседес-Бенц» двигался по усыпанной щебенкой дороге между бараками. Вдали маячила квадратная труба крематория. На освещенном фанерном щите Генрих прочел следующее изречение: «Существует только одна дорога к свободе. Ее вехи: послушание, прилежание, честность, трезвость, чистоплотность, жертвенность, чувство порядка, дисциплина и любовь к отечеству». Узнавалась богатая фантазия Гейдриха, наследие «верного Рейнхарда», убитого чехами два года назад.

Возле аккуратного кирпичного домика на зацементированной площадке ждали трое мужчин, двое из них в форме. Когда машина приблизилась на достаточное расстояние, Генрих узнал штурмбаннфюрера Шульце, доктора Динг-Шулера и оберфюрера доцента Марговски, прибывшего из Берлинского института гигиены войск СС специально для встречи с Мерцем.

Охранник вышел из машины, оставив дверцу открытой. Генрих выбрался под иссякающий дождь.

– Хайль Гитлер! – приветствовал его Шульце. – Нас предупредили о вашем приезде, дорогой доктор Мерц, мы готовы оказать вам всестороннее содействие. Оберштурмбаннфюрер ждет вас в столовой…

– Добрый вечер, господа. – Генрих пожал встречающим руки.

– Как доехали, Мерц? – вежливо поинтересовался Марговски, придерживая для прибывшего дверь домика.

– Отвратительно. – Генрих шагнул в узкую прихожую. – Такое впечатление, что дорогами в Германии больше никто не занимается.

– Что поделаешь, – сокрушенно посетовал Динг-Шулер. – Война, война…

– Она скоро кончится, – заметил Мерц.

– Вы верите в скорую победу? – прищурился Марговски, известный в берлинских академических кругах политическим легкомыслием. От подвалов гестапо доцента спасали два обстоятельства: первое – он был нужен, и второе – в глубине души абсолютно правоверен.

– Я не говорил о скорой победе, – ответил Мерц. – Я только сказал, что скоро кончится война и рейх получит передышку, необходимую для перегруппировки сил. А в окончательную победу я, безусловно, верю.

Мужчины вошли в уютную столовую, залитую неярким светом ламп под кремовыми абажурами. Генрих с легким удивлением отметил утонченную сервировку стола и изысканный выбор спиртных напитков. Торжественного ужина он не ожидал.

Со стула при виде Мерца поднялся огромного роста человек в черной форме – оберштурмбаннфюрер Эберхард фон Хепп.

Положение, занимаемое фон Хеппом в главном имперском ведомстве безопасности РСХА, не так-то просто было определить. Формально его должность называлась так: заместитель начальника третьего отдела внутренней службы СД. На самом же деле он подчинялся лично рейхсфюреру Гиммлеру и отчитывался непосредственно перед ним, минуя не только группенфюрера Олендорфа, но и самого Ка-льтенбруннера. А Гиммлеру фон Хепп был необходим (как считалось с подачи рейхсфюрера, но фактически с подачи Мерца) почти исключительно для одного: осуществления связи и координации действий с группой Мерца и курирования научной работы, ведущейся этой группой. Проницательный рейхсфюрер придавал упомянутой работе серьезнейшее значение и возлагал на нее великие надежды. Фон Хепп сделал шаг навстречу Генриху и стиснул его в медвежьих объятиях. Смеясь, Мерц освободился.

– Зачем все это, Эберхард? – Он обвел рукой накрытый стол. – Я устал и хотел пораньше лечь спать.

– Завтра можете поспать подольше, – отмахнулся от протеста фон Хепп. – Мы получили сообщение по телефону – доктор Менгеле прибудет не раньше одиннадцати.

– А остальные? Профессор Клауберг, доктор Рашер, доктор Вольтер?

– Клауберг приедет вместе с Менгеле, они ведь оба работают в Аушвице – вы забыли? Доктор Рашер из Дахау появится часов в девять, но наверняка пожелает отдохнуть. А доктора Вольтера вообще вряд ли стоит ждать. У главного врача СС хватает дел в Берлине…

– Но я мог бы осмотреть лаборатории утром, – не сдавался Мерц. – Надеюсь, вы, штурмбаннфюрер, и вы, доктор Динг-Шулер, любезно согласитесь стать моими гидами?

– Это наша прямая обязанность и воля рейхсфюрера, – улыбнулся Шульце, – которую мы исполним с радостью, дорогой доктор Мерц! Однако ваш приезд – настоящий праздник для нас. Надеюсь, вы не захотите его испортить?

Генрих поколебался еще мгновение, потом засмеялся, демонстрируя капитуляцию, и уселся к столу.

14

23 августа 1944 года

Бухенвалъд

Полдень

Как и предвидел Мерц, утренний осмотр лабораторий не состоялся. Ужин затянулся до четырех утра, и участники торжества едва поднялись с больными головами к приезду приглашенных на рабочее совещание ученых. Бывший штабной врач авиации гауптштурмфюрер Рашер пребывал явно не в духе, зато у доктора Менгеле и профессора Клауберга настроение было великолепное. Они много шутили, а Менгеле даже рассказал рискованный, но очень забавный анекдот про Кальтенбруннера, имевший большой успех.

Кроме них прибыли также профессор Хандлозер, профессор института имени Роберта Коха в Берлине Гильдемейстер, гауптштурмфюрер доктор Плетнер, профессор Шиллинг, доктора Лауэ и Гравиц из Дахау. Главный врач СС доктор Вольтер приехать не смог, сославшись по телефону на занятость.

К полудню все собрались в гостиной офицерского клуба, наскоро переоборудованной в импровизированный конференц-зал. Мерц сидел в первом ряду между Рашером и Динг-Шулером. Слово взял Эберхард фон Хепп.

– Господа, – сказал он. – Рейхсфюрер пристально следит за вашей работой и высоко ценит ее. В частности, опыты доктора Рашера по изучению воздействия на организм перепадов атмосферного давления исключительно важны для наших летчиков. Эксперименты по возвращению к жизни замороженных испытуемых имеют большое значение для ведения боевых действий на территориях с холодным климатом…

– Продуктивный интерес рейхсфюрера, – вставил Рашер, – несомненно, повышает активность исследований и творческую энергию.

Мерцу вспомнилось посещение лабораторий Дахау в сорок третьем, когда Рашер демонстрировал свои опыты по замораживанию, которые он проводил совместно с профессором Хольцленером. Испытуемых погружали в воду, понижая ее температуру, при этом производилось термоэлектрическое измерение температуры тела через прямую кишку. Затем испытывались всевозможные способы предотвращения летального исхода – как правило, не слишком удачные. Мерц присутствовал и при других опытах – по трансплантации костных тканей, облучению рентгеном, использованию синтетических гормонов.

– Однако именно сейчас наступает момент, – продолжал фон Хепп, – когда мы обязаны поставить на первое место задачу по скорейшему созданию химического и бактериологического оружия. Как ни прискорбно, предпринимаемые в этом направлении усилия пока не приводят к должным результатам.

Последние слова оберштурмбаннфюрер произнес с нажимом, слегка поклонился в знак окончания короткой речи и выжидательно посмотрел на Мерца. Генрих встал.

– Уважаемые коллеги, – начал он. – Прошло то время, когда все мы (он намеренно включил в общий ряд и себя) еще имели возможность благодушно предаваться заблуждению, экспериментируя со стафилококками, возбудителями газовой гангрены, столбняка, желтой лихорадки, сыпного тифа и тому подобным. Увы, все это вчерашний день, господа. – Он сделал паузу и оглядел заинтересовавшуюся аудиторию. – Рейхсфюрер поручил мне ознакомить вас с разработками моей группы, ведущими к созданию принципиально нового вируса, который мы назвали «Илзе».

– Вирус с нежным женским именем? – хохотнул Менгеле.

– Идея зародилась у меня еще в тридцать девятом году, когда я занимался гипотезой о вирусной природе рака, – невозмутимо продолжал Мерц. – Возможность передачи раковых опухолей от одного вида животных другому с помощью фильтрованного экстракта была доказана давно, но вызвать таким образом рак у человека никому еще не удавалось. Даже при дополнительной стимуляции химическими веществами и радиоактивными препаратами саркома бедра у обезьян возникает как минимум через три года. Передача же рака человеку вообще не документирована. К тому же рак в качестве оружия крайне малоэффективен. Зачем заражать вражескую армию, если летальный исход планируется не ранее чем через 7-10 лет? И есуга от того же вируса нельзя защитить своих солдат? Итак, основываясь на предыдущих исследованиях, я избрал иной путь. Такие специфические канцерогенные соединения, как ряд полициклических углеводородов и производные флуорена, я использовал непосредственно для модификации вируса, действующего на мембранные структуры клеток человеческого организма. Разрабатываемый вирус обязан обладать следующими свойствами. Первое. Быстро вызывать летальный исход. Второе. Быть нестойким, чтобы наши войска могли максимум через сутки безопасно занять очищенную от врага территорию. И третий момент – но это уже не свойство самого вируса, – мы должны иметь надежные средства против него на случай непредвиденного заражения.

– И что же, – подал реплику Рашер, – вам удалось получить такой вирус?

– Я недалек от успеха, потому рейхсфюрер и собрал вас здесь. Предстоит решить множество промежуточных задач. Позже каждый из вас ознакомится с конкретными планами работ, а сейчас я только определяю цель.

– И как он действует, этот ваш… Или эта ваша «Илзе»? – поинтересовался профессор Клауберг.

– Теоретически, – подчеркнул Генрих, – вирус «Илзе» должен вызывать патологическую пролиферацию кровеносных сосудов радужной оболочки и увеличение внутриглазного давления, сопровождающиеся экзофтальмом вплоть до полного выбухания глазного яблока из орбиты, а также реактивный восходящий паралич.

– Теоретически, – пожевал губами доктор Плетнер. – Значит, практически вам нечего показать?

– Особо эффектной демонстрации не обещаю, – пожал Мерц плечами, – но и то, что вы увидите, достаточно впечатляет, поверьте… Надеюсь, доктор Динг-Шулер поможет нам выбрать подходящих подопытных? Чтобы продемонстрировать различные аспекты действия «Илзе», нам понадобятся здоровые мужчины, женщины и дети.

– Женщин и детей у нас хватает, выбирайте любых, – кивнул Динг-Шулер. – Их нам в изобилии поставляют из Равенсбрюка… А здоровые мужчины…

– Подождите, – обеспокоенно вмешался профессор Шиллинг. – Не слишком ли это опасно?

– Пока еще нет… К сожалению, – признался Мерц. – Передачи «Илзе» воздушно-капельным путем добиться на данном этапе не удалось, используем инъекции…

Ученое собрание оживилось в предвкушении интересного опыта. Мерц оставался внешне хладнокровным и даже немного угрюмым. Он лучше всех представлял, какие преграды придется преодолевать при доводке вирусного оружия до эффективной стадии, а главное – при создании средств защиты от него, игравших в планах Мерца большую роль. И столь мало времени… Война скоро кончится. Мерц надеялся успеть провести основные исследования еще здесь, в идеальных условиях нацистской Германии, чтобы позже уже иметь полную теоретическую базу оружия для новой войны, войны Дамеона. Но, похоже, он не успевал…