Текст книги "Обезображенный"

2. СХВАТКА В УЩЕЛЬЕ

Ущелье Нара было местом, где по неизвестной герцогу причине сходились многие дороги Тени. Можно было избрать другой путь, но тогда сделавшему это предстояло двигаться сквозь десятки опасных Ландшафтов, подверженных непрерывному изменению, в то время, как в ущелье Нара изменялась лишь кривизна самого пути. По его дну бежала стремительная ледяная река, ниоткуда не вытекавшая и никуда не впадавшая. Тусклое светило, свет которого едва пробивался сквозь липкий туман, господствовавший в ущелье, никогда не изменяло своего положения. Даже крылатые и бесплотные твари Хаоса не достигали краев отвесных стен. Узкая извилистая тропа тянулась вдоль берега реки и на обочинах этой тропы, в самом узком месте ущелья, отряд странствующего герцога поджидал караван, идущий из Колодцев Кхаргу.

Путь до этого места, во всех отношениях удобного для засады, занял у отряда два дня по личному времени герцога, хотя однажды Сенор прошел ущелье Нара за несколько минут. Почти неуправляемая банда его спутников беспорядочно рассыпалась среди придорожных скал. Он знал, что многие из них погибнут в предстоящей схватке, как это случалось всегда, но тут уж ничего нельзя было поделать. Они были не в состоянии действовать в соответствии с каким угодно планом. Даже возможности их оружия оказались не до конца известны ему. Сам Сенор в случае неблагоприятного исхода атаки рассчитывал на своих четвероногих слуг, отдыхавших сейчас в гулких пещерах ущелья.

Задолго до того, как Холодный Затылок увидел караван, он услышал стук копыт, далеко разносившийся по затянутой дымкой долине. Доспехи рыцарей Лухада, как всегда, были непроницаемы, но к нему пришли отражения некоего отличного от них существа, может быть, даже существа из Срединного Мира. Отражения были знакомы ему и это поразило Незавершенного, – слишком давно он встречал тех, кто разделял в Тени его судьбу изгнанника.

В ущелье господствовал холод, сковывавший движения, но герцог Мертвая Кожа ощущал его только обнаженной кожей запястий, – его лицо было скрыто под маской Зелеша, выделявшейся в тумане жутким белым пятном.

Он смотрел на тропу сверху, из узкой расщелины в стене, и на короткое время увидел караван полностью. Четверо всадников на закованных в металл лошадях двигались впереди и не приходилось сомневаться в том, что они уже почуяли опасность. За ними тянулись три повозки, запряженные белесыми многоногими призраками, рядом с которыми бесшумно скользили силуэты, похожие на рептилий.

Двое рыцарей Лухада скакали в хвосте каравана. Рыцарям не было известно, кто именно атакует их в ущелье, поэтому они решили проскочить опасное место как можно быстрее. Лошади и Скользкие перешли на бег; Сенор заметил, что рыцари перестраиваются, готовясь к бою…

Если бы у слуг герцога хватило выдержки и они напали на караван одновременно, отрезав ему пути к отступлению и бегству в другие ландшафты, нападение, может быть, и увенчалось бы успехом. Изо рта Сенора вырвалось проклятие, когда он увидел, как над обломками скал возникла чернильная тень Кайлы, метавшего в рыцарей сверкающие диски из серебристого раскаленного металла. Но диски поразили только одного из Скользких, не причинив вреда одетым в доспехи воинам никакого вреда. Могучее животное переднего всадника протаранило Кайлу, а черный меч изрубил его в дымящиеся куски.

Воинственный крик Хлума разнесся по ущелью и многократно отразился от его стен. Теперь бродяги Тени напали на караван со всех сторон; многие из них были смертоносны для существ, только что оказавшихся в Хаосе, но не для воинов ордена Лухада. Каждый из них был искушен как в боевом искусстве, так и в теневой магии. Они сблизили повозки и взяли их в живое кольцо. Скользкие успели спрятаться за ними и стреляли в атакующих из арбалетов. В руках одного из рыцарей появилось некое подобие чаши, из которой повалил густой малиновый дым, окутавший место схватки. После этого Сенор видел только силуэты сражавшихся в ущелье.

И все же нападавшим удалось повалить на землю двух всадников и разделаться с ними, прежде чем они успели подняться на ноги. Но цена этой маленькой победы была слишком высокой. Герцог увидел, как струится пространство над трупами, – неуязвимый для обычного оружия Хотба Крих уже получил все, что хотел.

Стоя на каменном уступе, Холодный Затылок выбрал момент, когда один из рыцарей оказался прямо под ним с мечом, опущенным к земле, и прыгнул ему на спину. Лошадь пошатнулась после того, как на нее обрушилась двойная тяжесть, и, воспользовавшись случаем, герцог выбил воина Лухада из седла.

Тот рухнул на камни, но одна его нога запуталась в стремени и лошадь проволокла его за собой несколько шагов. Герцог отрубил стремя ударом меча, освободившись от тела рыцаря, и стал пробиваться к задней повозке, в которой находился тот, чьи отражения казались ему смутно знакомыми.

Поющая Шкура защитила его от смертоносных стрел, выпущенных Скользкими и со звоном вонзавшихся в нее. Мимоходом Незавершенный увидел труп Хлума с огромным раскроенным черепом. Хотба Крих не брезговал и этими останками. Другие бесплотные твари Тени изгонялись из ущелья магией оставшихся в живых рыцарей. Сам Сенор не ощущал на себе их влияния, потому что не принадлежал к существам Хаоса. Это давало ему некоторые преимущества, но в то же время делало более уязвимым для обыкновенного металла и огня.

Он уже, конечно, понимал, что схватка в ущелье безнадежно проиграна, однако не потерял надежды освободить таинственного пленника, которого везли с собой воины Лухада. Прокладывая себе дорогу к повозке среди сражающихся и мертвецов, он успел увидеть, как Ядовитое Облако Агви из его свиты убило одного из Скользких, прежде чем само было съедено Рубиновым Цветком, распустившимся в ладони всадника, до сих пор оставшегося неуязвимым. На пути герцога возник рыцарь ордена, покрытый каплями красной росы, и тут Сенору пришлось столкнуться с одним из проявлений его магии.

Силуэты лошади и всадника раздвоились и разделились, словно отражения в раздвинутых зеркалах; теперь герцога атаковали два конных рыцаря, лишь один из которых был существом из плоти и крови. Сквозь другого Сенор прошел бы, как сквозь воздух, но вряд ли придворному Башни было от этого легче: ему предстояло угадать, какой из двух занесенных над ним мечей – настоящий. Ничто не могло помочь ему сейчас – ни магическое зрение, ни способность воспринимать отражения, ни волшебные амулеты, которыми он обладал. Предательский узник, томившийся в его черепе, насмешливо нашептывал ему что-то о роковых ошибках и о конце всех страданий, в то время, как два черных пятна неумолимо надвигались на него. Он поднял свою лошадь на дыбы и, ударив ее плашмя мечом, заставил броситься в сторону одного из всадников, а сам подставил свой клинок под удар другого. В худшем случае Сенор рисковал быть выбитым из седла, но он предпочел бы сломанную руку проломленному черепу… Призраком оказался тот, с кем герцог собирался скрестить свой меч, и в то мгновение, когда должен был последовать тяжелый удар, рыцарь растаял, как дымное облако, а за ним возник скалистый берег, круто обрывавшийся к реке.

Сенор и воин ордена столкнулись в узком пространстве между повозками и лошадь герцога рухнула, наткнувшись на меч незащищенным брюхом. Сам он успел отскочить в сторону и, падая, подрубил передние ноги надвигавшейся на него лошади тяжеловооруженного рыцаря. Та свалилась, увлекая за собой всадника. Не удержавшись на краю тропы, рыцарь в массивных черных доспехах с головой погрузился в реку и больше уже не показывался над поверхностью жидкости.

Путь к повозке был свободен. Трупы двух Скользких лежали под ее колесами, а прозрачные твари, переливающиеся, словно текучее стекло, тупо встали, оглушенные шумом завязавшейся около них схватки. Холодный Затылок быстро огляделся вокруг. Оставшиеся в живых рыцари Лухада были заняты уничтожением остатков его отряда. Единственным спасением герцога было бегство, но он не собирался расставаться с добычей, по воле случая оказавшейся так близко.

Повозка поражала своей архаичностью и никак не соответствовала великолепно сработанным оружию и доспехам рыцарей ордена. Ее деревянные колеса были обиты металлом, под навесом из грубого грязного полотна находился металлический ящик высотой с человека.

Герцог не стал тратить время на поиски двери и запора. Судьба предоставила ему возможность не только приблизиться к таинственному пленнику, но и выбраться с ним из ущелья Нара.

Он вскочил на одну из четырех тварей, запряженных в повозку, и сильными ударами ножнами заставил их двигаться. Тварь была покрыта омерзительной слизью, прозрачной, дурно пахнувшей и почти невидимой; Сенор с трудом удерживался на скользкой спине животного, когда повозка, тяжело перекатившись через трупы, понеслась по узкой тропе. Ему пришлось объехать обе стоящие упряжки и колеса его повозки прогрохотали на расстоянии четверти шага от обрыва.

Заметив беглеца, рыцари развернули лошадей и бросились в погоню за ним. Однако одетым в латы воинам на лошадях, идеально приспособленных к бою, но не к быстрой скачке, было трудно тягаться с четверкой, отягощенной всего лишь одним человеком и, по-видимому, не слишком тяжелой повозкой…

Сенор скакал, обхватив руками то, что могло быть шеей прозрачной твари, и видел только камни под собой и холодный блеск вечной реки, целиком доверившись инстинктам животных Тени. Стук мощных копыт долго преследовал его, а спустя некоторое время он понял, что слышит уже только эхо.

Потом он скорее почувствовал, чем увидел, что ущелье Нара расширяется; русло реки повернуло куда-то и исчезло; отвесные стены превратились в пологие холмы, покрытые большими фиолетовыми цветами. Тусклый свет сменился темнотой, в которой появились свистящие звуки, принадлежавшие новому ландшафту. Что-то угрожающее двигалось за холмами и напуганная упряжка вслепую продолжала свой панический бег. Холодный Затылок поднял голову и увидел, как дрожит черное пространство перед глазами, словно рябь пробегала по темной воде. Это было верным признаком того, что он вновь оказался в изменяющихся ландшафтах. Тогда он сосредоточился, пытаясь отыскать безопасное место, где можно было бы остановиться, отдохнуть и заняться пленником ящика…

Он двигался к этому месту, минуя ландшафт, в котором были только отсутствие тяжести и пустота, пронизанная лучами древнего света; ему показалось, что упряжка с повозкой бесконечно долго парили в этой пустоте, прежде чем герцог сумел переместить их в ближайший твердый мир и это был мир каменных исполинов.

Упряжка затерялась среди каменных фигур, беспорядочно кружившихся и сталкивавшихся друг с другом во тьме вечной ночи. Они были слишком огромны, чтобы Незавершенный мог хотя бы приблизительно определить их очертания. Может быть, они были всего лишь малой частью чего-то невообразимо большого…

Сенор предпринял еще одно отчаянное усилие и тьму перед ним прорезали лучи яркого света. Сквозь мрачные размытые силуэты стремительно приближалось сияющее желтое пространство, ослепившее его, и он не сразу увидел, что упряжка ворвалась в ландшафт податливого песка.

Холодный Затылок с трудом остановил ее среди переменчивых дюн и долго прислушивался к вкрадчивому свисту ветра и шороху пересыпающихся песчинок. Огромное слепящее светило занимало четверть здешнего неба и Сенор понял, что передышка не может быть долгой. Он ощутил, как мучительно зудит кожа, взмокшая под маской и одеждой.

Потом до его слуха донесся еще один звук. Кто-то тихо плакал в металлическом ящике. Придворного Башни поразил этот плач, как нечто давно знакомое, но казавшееся почти навсегда утраченным.

3. УЗНИЦА ЯЩИКА

Он соскочил с прозрачной твари, слизь на которой быстро подсыхала и превращалась в твердые коричневые иглы. Когда песок заскрипел под его ногами, плач, доносившийся из ящика, прервался на испуганной ноте.

Ящик, находившийся в повозке, напоминал гигантскую игральную кость, сделанную из вещества, похожего на металл. Его углы были скруглены, а на каждой из видимых граней начертаны священные руны Лухада. Что Незавершенный мог противопоставить им? Только весьма ограниченные знания магии и малопонятную ему Книгу Рун, найденную когда-то в доспехах полуистлевшего мертвеца в одном из подвластных ордену ландшафтов.

Он не видел входа в магическую тюрьму и, судя по всему, входа в нее вообще не существовало. Ящик был сделан из неустойчивой материи Хаоса, связанной на короткое время рунами Лухада.

…Долгие часы среди иссушающего зноя ушли у него на то, чтобы разрушить действие рун. Ему пришлось десятки раз выводить противоположные им символы на зыбкой поверхности песка, поскольку он ничего не знал о предметах, изображенных в Книге. Сенор был близок к тому, чтобы признать свои попытки бесплодными, когда неожиданно произошло чудо, – ни одна линия не пересекла границ допустимого, влияние рун было взаимно уничтожено и течения Хаоса разрушили магическую тюрьму…

Когда острие его кинжала прочертило в песке последнюю линию, Незавершенного ослепила яркая вспышка, в которой исчез запечатанный рунами ящик. Оранжевые круги долго плыли перед его закрытыми глазами. Потом он приподнял веки и увидел, как начертанные им символы стремительно чернеют и погружаются в песок. Спустя несколько мгновений от них не осталось и следа. Вместе с ними бесследно исчезли соответствующие им символы с пергаментных страниц Книги Рун, но герцог Мертвая Кожа не скоро узнал об этом…

Он смотрел на темнокожее существо, сидевшее на повозке в лучах окружавшего его золотистого сияния. Это существо действительно могло быть тем, чем казалось, – женщиной, чье тело было едва прикрыто куском белой ткани, а обескровленные губы беззвучно шептали слова неведомых Сенору заклинаний.

* * *

Опыт научил его не доверяться сразу тому, что он видел, но отражения сказали придворному Башни больше, чем глаза. В первую очередь он познал ужас, который испытывал человек, заблудившийся в Тени.

Перед ним, несомненно, была женщина из плоти и крови, принадлежавшая к одному из неизвестных ему человеческих племен. Очень темнокожая, она была, тем не менее, красива и хорошо сознавала свою хищную красоту. Когда она увидела перед собой мужчину в маске, к ее страху и растерянности тотчас же добавилась изрядная доля чисто женского лицедейства.

Холодный Затылок внимательно рассматривал ее, пытаясь понять, какую ценность могло представлять для Хозяина Смерти это эфемерное и совершенно никчемное здесь создание. В другое время и в другом месте он счел бы ее опасной обольстительницей, но сейчас его собственное уродство служило ему защитой. Потом он осознал, что женщина, возможно, принимает его за одно из творений Хаоса. Ее тревога и испуг были неподдельны. Он подошел ближе, провел острием меча по ее предплечью и остался доволен тем, что увидел выступившую на теле кровь.

Женщина была закутана в бесформенный кусок белой ткани, оставлявший обнаженными ее руки и ноги. Вблизи Сенор заметил, что кожа пленницы покрыта исчезающе бледными и чрезвычайно сложными изображениями. Никогда раньше ему не приходилось видеть столь совершенных и столь ускользающих от понимания рисунков. Это заинтересовало его, потому что в рисунках на женском теле, несомненно, была загадка и он сомневался в том, что они могли быть выполнены человеческими существами.

Человек Безымянного Пальца давно отвык от условностей и, протянув руку, грубо сорвал с женщины белую ткань. Такое обращение поразило ее и, в то же время, ей было небезразлично, какое впечатление произведет на него ее тело. Оно действительно было безупречным – упругим, гладким, манящим и лоснилось в лучах слепящего желтого света. Сенор даже подумал о том, не воспользоваться ли ему своими правами на эту бывшую пленницу рыцарей, ставшую теперь его добычей. Но потом его внимание поглотила тонкая вязь мерцающих рисунков, покрывавших почти все ее тело. Впервые в сочетании линий, пятен и полутонов, казавшемся случайным, он уловил нечто большее, чем просто мертвые изображения.

Ему показалось, что рисунки текут, постоянно дробясь и меняясь, как отражения небесных огней в неспокойной воде, но стоило ему сосредоточить внимание на каком-либо одном из них, как тот застывал, теряя свое неуловимое очарование и способность исподволь влиять на человеческое сознание. В это же время все остальные рисунки, которые он видел боковым зрением, затевали с ним колдовскую игру. Похожие мучительные ощущения иногда оставляли в нем забытые сны, содержавшие в себе утраченные тайны. Однако живые рисунки подействовали на него в сотни раз сильнее…

– Кто это сделал? – спросил он, имея в виду волшебные изображения. И наткнулся на непреодолимую стену, воздвигнутую в сознании пленницы кем-то, весьма искушенным в искусстве отражений. Паника, охватившая ее, свидетельствовала о том, что Сенор коснулся запретных тем.

– Кто ты? – спросила она, не ответив на его вопрос и лихорадочно пытаясь уйти от пугавшей ее границы в собственном разуме. Ее голос оказался резким и не слишком приятным. Холодный Затылок заключил, что при некоторых обстоятельствах она может быть коварным соперником. Лучшей защитой против примитивного человеческого зла служила ему в Хаосе его мрачная репутация и он не видел смысла что-либо скрывать.

– Я Сенор, Человек Безымянного Пальца, придворный Башни из мира, поглощенного Тенью. Здесь меня называют Герцогом Мертвая Кожа, а еще – Убийцей Семидесяти Семи. Тебе должно быть достаточно того, что я избавил тебя от рыцарей Лухада. Теперь я хочу, чтобы ты рассказала мне о Храме Спящих Младенцев…

– Значит, ты – не один из… этих? – она сделала брезгливую гримасу и показала на запряженных в повозку тварей Хаоса, покрывшихся к тому времени длинными коричневыми иглами. Горячие лучи здешнего светила стремительно превращали их тела в некое подобие пористого камня.

– Этого ты никогда не узнаешь наверняка, – ответил Сенор с жестокой улыбкой. То же самое ему приходилось говорить самому себе уже сотни раз. – Тебе не из чего выбирать и придется довериться мне… Или я заставлю тебя сделать это.

Он видел, что пленница понемногу приходит в себя и отдал ей кусок ткани, служивший более чем скромной одеждой. Когда женщина шевелилась, игра света на ее коже соперничала с игрой волшебных рисунков. Холодный Затылок почувствовал волнение, которое могло быть истолковано женщиной, как вожделение…

Она не спешила прикрыть свое тело. Вместо этого она легко соскочила с повозки и приблизилась к Сенору вплотную. У нее были желто-коричневые лживые глаза и большой влажный рот.

– Что означает эта маска? – спросила она, коснувшись его щеки пальцами с длинными розовыми ногтями. Без сомнения, белая кожаная маска настораживала ее, но то, что было под маской, могло привести в ужас. Он отдал должное ее присутствию духа и любопытству.

– Если я сниму ее, ты пожалеешь об этом, – сказал он, рассматривая лицо женщины сквозь прорези в маске.

– Почему же? – вкрадчиво спросила она. – Ты ведь спас меня и мне хотелось бы отблагодарить тебя, – женщина провела кончиком блестящего языка по своим пухлым губам. – Я умею быть благодарной…

Он не верил ни единому ее слову и все же его не оставляло предчувствие, что рисунки на ее теле являются ключом к какой-то зловещей тайне, странным образом затрагивающей и его собственную судьбу. Кроме того, он собирался получить от нее сведения о Храме и знал, что не остановится ни перед чем для достижения своей маниакальной цели.

– Ты отблагодаришь меня тем, что приведешь к Храму, – сказал Сенор с плохо скрываемой угрозой. Ему доставляло удовольствие сознавать, что пленница не вызывает у него желания. У него давно не было женщины, но эта слишком хорошо знала себе цену. В подобных случаях у герцога обычно пропадало намерение платить. Ее коварство было очевидно, однако мотивы ее поступков оставались для него тайной. Невидимая и непроницаемая пелена, в которой увязали отражения, отделяла Незавершенного от того, что ему страстно хотелось бы знать.

– Мне неизвестно, где находится место, о котором ты говоришь, – начала она и, заметив его нетерпеливый яростный жест, быстро продолжала:

– Но об этом знают там, где я жила раньше. Клянусь, это правда! Туда я отведу тебя с удовольствием…

Он и сам знал, что это правда, и все же колебался. В ее предложении был какой-то подвох, однако она казалась Сенору всего лишь орудием в руках гораздо более могущественного врага. Впрочем, худшее, что его ожидало, была смерть в результате неотвратимого влияния Зонтага. Он вспомнил об этом и перестал сомневаться в чем-либо. Это был тот случай, когда жертва сама искала встречи с охотником.

– Если я не найду дороги к Храму, мне придется убить тебя, – сказал он женщине без тени угрозы, как о чем-то, само собой разумеющемся, и не без удовольствия отметил, что с ее лица стерлось насмешливое выражение. Сейчас он был уверен в том, что так и поступит. Она тоже поняла это и насторожилась. Ей все еще казалось, что она не предлагала страннику Хаоса ничего опасного. В глубине ее памяти, под тяжелым черным щитом покоилось то, что она могла или должна была бы помнить.

– Но перед тем я все же должен узнать твое имя, – сказал Сенор с недоброй усмешкой.

– Когда-то, давным-давно, меня называли Джелва из рода Баолы, жрица Лемвиг, плоть Хозяина Иллюзий… Мое тело – самая большая загадка для смертных Тени, – добавила она двусмысленно и не без самодовольства. Она была неисправима.

– Тогда веди меня, Джелва из рода Баолы, – сказал он, взяв в свою руку ее мелко дрожавшую кисть, и расслабился.