Текст книги "Ненавижу колдунов!"

Их было пятеро или шестеро, точнее в сумерках надвигающегося вечера я не разобрал. За спинами стражников, на другой стороне улицы, толпились зеваки. Кто-то истерично взвизгнул. Я молча рванулся вперед, ударил ближайшего рукоятью меча, отшвырнул еще одного, бросившегося наперерез. Стражники не ожидали такого напора, и на какое-то мгновение мне показалось, что я почти прорвался, но тут затылок взорвался тупой болью. В глазах потемнело, я пошатнулся, все же устояв на ногах, но сзади меня уже схватили за плечи. Меч в потасовке стал бесполезен, я бросил его и наугад ударил кулаком, угодив в мягкое. Я еще успел осознать, как заныли содранные в кровь костяшки пальцев, и тут же мощный удар в живот заставил меня согнуться пополам. Еще удар, затем еще и еще. Упав, я попытался прикрыть голову и потерял сознание.

6

Грейан Марс широко и уверенно шел по самой середине улицы. Удрол Метатель и Гай Ви вышагивали рядом с ним, плечами расталкивая редких прохожих. Какой-то зеленщик, замешкавшись, не успел свернуть в сторону, и Гай Ви как бы невзначай ловким движением опрокинул его тележку. Пучки зелени, редька и всякая мелочь с шумом рассыпались по мостовой.

– Ах, приятель, какое несчастье! Надо быть расторопнее, а то твою редьку откажутся жрать даже свиньи!

Гай Ви подбоченился и с притворной жалостью покачал головой. Грейан и Метатель заржали. Тощий зеленщик затравленно опустился на колени и принялся поднимать тележку, так и не посмев даже пикнуть. Проходившие мимо тоже старательно отводили глаза и прибавляли шаг.

Грейан усмехнулся. Еще бы! Кому придет в голову связываться с гвардейцами самой Царицы Ветров, верными и беспощадными псами Инмесфеи? Алые плащи с широкими бархатными нашивками были заметны издалека, а начищенные до блеска лезвия боевых топоров у пояса символизировали мощь и силу. Нелегко было попасть в ряды гвардии, только самые достойные воины, пройдя девять смертельно опасных испытаний, могли заслужить право носить алый плащ. Правда, такого же права удостаивались и юноши из благородных родов, но только самых древних и знатных, таких, как род самого Грейана. Впрочем, он искренне считал себя способным пройти любые испытания, чтобы попасть в Алую Гвардию, не достанься ему такая возможность по праву рождения. И Удрол, и Гай, наследники двух обширных баронатов на юге, думали о себе точно так же. Уже много раз им доводилось дежурить в бесконечных галереях ночного Дворца, и они не испытывали страха перед темнотой и разгуливающими по коридорам призраками, считая подобное недостойным настоящего воина. Каждый из них мечтал, стоя в карауле, столкнуться с настоящим шпионом, злодеем-лазутчиком, и не отступить перед опасностью, а мужественно прогудеть в серебряный рожок тревогу и дождаться подкрепления, чтобы наброситься на врага всем скопом. Тогда, возможно, сама Царица Ветров, Имнесфея, захочет лицезреть отважного героя, узнать его имя и щедро наградить… Что и говорить, многие с завистью и опасением поглядывали на бравых гвардейцев Царицы. Уважение, достойная служба и хорошее жалованье звонкими монетами – что еще может желать человек?

– Смотрите-ка, ребята, какая-то зеленая плесень! – Грейан носком сапога растер пучек петрушки. – На улицах стало слишком грязно. Надо бы пожаловаться наместнику.

– Это все из-за разных оборванцев, – серьезно кивнул Удрол-Метатель, методично растаптывая редьку. – Развелось их… шныряют по улицам, дрянь растаскивают. Во, и тут гниль всякая валяется.

– Вообще-то таких оборванцев учить надо. – Гай Ви задумчиво посмотрел на зеленщика. – Отрезать, к примеру, уши – враз по щелям попрячутся…

Зеленщик задрожал.

– Прошу вас, милорды, пощадите! Я умоляю простить меня за то, что задержал вас…

– …но настоящие гвардейцы не тратят время на вонючих оборванцев. Гвардейцы устали после службы и собираются отдохнуть за кружечкой доброго пива, верно? – Подмигнув приятелям, Гай Ви со смаком раздавил еще несколько пучков. – А те, кто болтается на их пути, получают хороших плетей!

Гай Ви резко поднял руку и почесался. Бедный зеленщик, ожидая удара, сжался и задрожал под дружный хохот троицы. Посмеиваясь, гвардейцы двинулись к трактиру «Дохлая курица» – заведению с неоднозначной репутацией, дешевым пивом и самыми бойкими служанками в округе. Из-за близости к казармам Алой Гвардии «Дохлая курица» считалась излюбленным и традиционным местом отдыха гвардейцев.

Уже темнело, но они не слишком торопились, надеясь еще немного повеселиться по дороге. В этот вечер, впрочем, особого веселья не предвиделось: погода портилась, прохожих было мало, да и те при виде алых плащей старались прижаться к заборам и стать как можно более незаметными. Нищий, которому Удрол мимоходом дал пинка, и старуха-гадалка, до полусмерти испугавшаяся топора Грейана, были не в счет. Разочарованные, они уже было повернули к трактиру, когда Гай Ви жестом остановил приятелей. Чуть в стороне, у поворота в узкий кривой переулок, жалась к стене женская фигурка. Они переглянулись, Удрол плотоядно облизнулся. Пиво и трактирные девки вполне могли подождать. Не сговариваясь, они повернули к переулку.

– Эй, красавица, одна скучаешь? Это не дело! – Гай Ви поправил плащ. – Хочешь, трое смелых гвардейцев развеселят тебя?

Женщина испуганно дернулась в сторону, но Гай Ви ловко схватил ее за плечо. От рывка капюшон ее плаща сполз, из-под ткани выбились белокурые локоны.

– Куда же ты, дорогуша? Э, да ты хорошенькая! – Гай Ви рывком сорвал с нее капюшон, силой повернул к себе миловидное личико. – Почему же пренебрегаешь гвардией?

В глазах девушки отразился испуг. Дернувшись, она вырвалась и бросилась в переулок. Грохоча подкованными сапогами, гвардейцы со смехом побежали за ней.

В переулке, больше похожем на узкую нору, было темно и грязно. Редкие фонари не горели, у глухих, заляпанных грязью стен домов валялся мусор и дохлые крысы. Длинный плащ путался в ногах девушки, не давая бежать быстро, они догоняли ее, сыпля пошлыми шуточками. Гай Ви поскользнулся на вонючей луже и с проклятьями растянулся в грязи, вызвав у приятелей новый приступ смеха. Погоня близилась к концу. Грейан и Удрол притормозили. Переулок закончился тупиком, спешить было некуда. Прижавшись к грубо сколоченным доскам забора, девушка затравленно смотрела на них.

– Зря ты бежала, красавица. В трактире знакомиться было б сподручнее. Но мы ребята не гордые, можем с тобой и здесь… познакомиться!

Хрипло рассмеявшись, широко разведя руки, Удрол пошел на нее. Грейан хотел было отпустить очередную скользкую шуточку по поводу женских прелестей, но осекся. Его вдруг кольнуло нехорошее предчувствие. Сам не зная почему, он тревожно обернулся. Гая Ви позади не было. Рука против воли потянулась к оружию.

– Грейан, иди сюда! Крошка такая сладкая, что и тебе хватит!

Грейан не ответил. Он вдруг понял, что не слышал голоса Гая с того момента, когда тот упал. И не видел, чтобы он пытался подняться. По спине пробежали мурашки.

– Удро, здесь что-то нечисто!

Удрол захохотал.

– Конечно грязновато, приятель! Но с каких это пор ты стал чистоплюем? Главное, чтобы девочка была хороша!

Шагнув вперед, Удрол попытался обнять девушку и едва не упал.

– Дьяволы и небеса, что такое?! – в полном недоумении он посмотрел сначала на девушку, потом на Грейана. – Проклятие, что происходит?

Холодея внутри, Грейан трясущимися руками рванул из-за пояса топор. Он первым понял, что произошло. Руки Удрола прошли сквозь девушку. Призрак. Дьявольский фантом. Ловушка!

– Бежим! Бежим, Удро!

В воздухе свистнуло. С легким смешком фантом начал таять. Удрол, так и не успевший сообразить, что случилось, удивленно посмотрел на ставшую прозрачной фигуру, потом, охнув, перевел взгляд себе на грудь. Слева, чуть выше сердца, торчало оперение арбалетной стрелы. Снова пропело в воздухе, затем еще и еще. Грейан, пригнувшись, бросился прочь. Он уже не видел, как вторая арбалетная стрела пробила Удролу горло и отшвырнула к стене. Не видел, как Гай Ви, тоже со стрелой под ребрами, судорожно пытался выползти из лужи, но навсегда замер, добитый мечом молчаливого убийцы. Он только тихонько завыл от страха, когда дорогу ему преградил похожий на монаха человек в черном плаще, и даже не почувствовал короткого удара клинка в позвоночник.

Махнув подручным рукой, человек в плаще одним движением развеял в воздухе остатки призрака, потом не спеша подошел к трупам и сорвал с шеи каждого мешочки, в которых хранились верительные патенты воинов Алой Гвардии. Постоял немного, словно размышляя, затем прошептал заклинание и исчез без следа.

Часом позже, когда над городом сгустилась ночь, угрюмые существа с пустыми взглядами оттащили бездыханные тела к сточной канаве и утопили в грязной вонючей воде.

7

Неожиданно и резко повеяло могильным холодом. Повелитель Берегов вздрогнул. Пламя свечей, такое спокойное и яркое мгновение назад, задрожало и рванулось огненными обрывками. Один из подсвечников погас, приторно запахло горячим воском. Оставшиеся свечи не в силах были разогнать подкрадывающуюся темноту, углы кабинета погрузились в полумрак. Там, среди неровных теней, разгоралось зарево магического портала. Повелитель Берегов нервно встал из-за стола. Несколько пергаментов упало на пол, но Ааритайн даже не взглянул на них. Раздражению его не было предела. Весь замок, и уж тем более личные покои Повелителя, тщательно защищались от магического проникновения древними заклятиями, и нарушить запрет мог только один человек – чернокнижник Маглос Лысый. И только у него могло хватить на это не только сил, но и нахальства.

Призрачное свечение портала усилилось, контуры обрели четкость, и в кабинет шагнула знакомая фигура в черном балахоне. Портал потускнел, но не исчез окончательно.

– Приветствую тебя, о могущественный Повелитель Берегов! Прости за поздний визит, но…

– Ты не только поздно, уважаемый Маглос. Да будет тебе известно, я предпочитаю, чтобы в мои покои заходили через дверь! – Ааритайн почувствовал, что голос дрожит от ярости, и постарался взять себя в руки. Недостойно так нервничать в присутствии вонючего колдунишки. Подойдя к маленькому стеклянному столику, он плеснул в кубок вина и залпом выпил.

– Сожалею, мой повелитель, – колдун склонился в низком поклоне. – Но мой наглый шаг вызван необходимостью. Дело тайное, крайне важно было миновать охрану, не вызывая лишних вопросов. Поверьте, милорд.

Не предлагая чернокнижнику сесть, Ааритайн опустился в кресло. Что-то нехорошее проскользнуло в словах колдуна. Миновать вооруженную до зубов охрану, незаметно пробраться в покои… конечно, сейчас последует исчерпывающее объяснение, колдун наверняка об этом позаботился, и все же… неизвестно, что чернокнижнику взбредет в голову в следующий раз. Может, просто заглянуть на огонек, а может… В любом случае он, всесильный Повелитель Берегов, больше ни ночи не сможет спать спокойно, и тень подкрадывающегося колдуна будет мерещиться за каждой портьерой. Выход из сложившейся ситуации существовал только один… Но сначала колдун должен закончить свою миссию. Ааритайн откинулся в кресле. Следует взять себя в руки и спрятать мысли, колдун слишком проницателен…

– Полагаю, мне повезло, дорогой Маглос, что ты застал меня в кабинете, а не в спальне?

– В этом случае я не осмелился бы разбудить вас, милорд, – колдун снова поклонился.

«Может, и не осмелился бы, – зло подумал Ааритайн, – сразу кинжал под ребра, и все».

Далеко в порту послышался гулкий раскат колокола. Вечерняя смена караула. Самое время поболтать. Колдун снова поклонился.

– Я хотел сообщить, милорд, что все готово. Мы можем начинать.

Повелитель Берегов потер виски, пытаясь сосредоточиться.

– Я должен быть уверен в успехе, Маглос. И… даже в случае провала ни один человек в этом городе не должен посмотреть в сторону моего замка.

– Все будет проделано идеально, милорд.

– Ты подобрал людей? Они достаточно надежны?

Колдун тонко улыбнулся.

– Более чем, милорд. Сейчас вы увидите сами.

Прежде чем Повелитель Берегов успел ответить, магический портал снова озарился сиянием. Один за другим в кабинет вошли два рослых воина. Ааритайн отшатнулся. Рука невольно дернулась к спрятанному за спинкой кресла стилету, но воины неподвижно замерли в шаге от портала. Лица их были неподвижны, ничего не выражающие глаза смотрели в пустоту.

– Не беспокойтесь, милорд, они заколдованы. – Маглос похлопал одного из воинов по плечу, но тот даже не пошевелился. – Я наложил на них заклятия, и сейчас они ничего не видят и не слышат. Этот – Беберан по прозвищу Степной Волк. Из кочевников, но последние несколько лет ходил в наемниках у баронов Прибрежья. Искусный воин, большой мастер кинжала. А этот, по прозвищу Снег, пришел с севера. Никто не знает, кто он и почему оказался в наших краях, он слишком молчалив. Владеет и мечом, и топором, но предпочитает убивать голыми руками.

Ааритайн только кивнул, не в силах произнести ни слова. Снова в голосе колдуна ему послышалась скрытая угроза. Воины заколдованы… но ведь в силах Маглоса снять заклятие в любой момент.

– Крепкие воины, – выдавил он наконец. – Сколько ты заплатил им?

– Совсем немного, мой повелитель. По десять золотых каждому. Я нанял их в качестве телохранителей, а затем произвел необходимые… действия.

Нехорошо усмехнувшись, Маглос не спеша снял с пояса кочевника потертый кожаный кошель, аккуратно положил на стол.

– Впрочем, деньги им больше не понадобятся. Завтра они войдут во Дворец, выполнят свою миссию и исчезнут навсегда.

– Ты хочешь их отпустить?

– Нет, милорд. Нельзя оставлять свидетелей. Точнее сказать, свидетелей уже не осталось.

Дернув шнуровку, колдун распахнул куртку на груди кочевника, и Ааритайн увидел отвратительную глубокую рану. Кровь уже успела засохнуть, в развороченной плоти были видны обломки ребер.

– Викинг тоже мертв. Отравленное вино. Конечно, зомби примитивны по сути, но зато никому ничего не расскажут в любом случае.

Повелитель Берегов судорожно сглотнул, пытаясь справиться с подкатившей к горлу тошнотой. Стараясь не смотреть на зомби, вновь наполнил кубок. Выпил, даже не почувствовав вкуса.

– Будет еще третий, милорд, – тихо произнес колдун. – Живой. Ему предназначена особая роль.

Постепенно приходя в себя, Ааритайн выслушал план колдуна. План был безупречен. Следовало отдать чернокнижнику должное, лучше бы не придумал и сам Ааритайн. Впервые за весь вечер Повелитель Берегов улыбнулся.

– Ты весьма хитроумен, колдун. Если все пройдет как надо, я щедро вознагражу тебя.

Маглос ухмыльнулся. Маленькие, глубоко посаженные глаза прожгли Ааритайна насквозь.

– Любое серьезное дело, милорд, требует внимания к деталям. А убийство Царицы Ветров – это очень серьезно.

8

Меня куда-то тащили. Я чувствовал это, не открывая глаз. И еще я чувствовал, что руки и ноги у меня связаны, да так крепко, что бесполезно даже думать о том, чтобы пошевелиться. В висках пульсировала жгучая боль, голова гудела.

Р-р-р-раз! Меня швырнули на землю так неожиданно, что я даже не успел сгруппироваться. Кости хрустнули, от нового приступа нестерпимой боли я распахнул глаза.

– Очнулся, ребята! Говорю же, как ежели хорошо об землю кого припечатать, как враз в себя придет! Ну-ка, тащи сюда ведро!

Сверху обрушился поток ледяной воды. Пыль и земляная крошка подо мной тут же превратились в грязь. Во рту было солоно и противно скрипело на зубах. Приподняв голову, я попытался сплюнуть. Грязь мерзко чавкнула.

– Ишь, башкой задвигал! Давай еще маленько!

Новый шквал воды. Я дернулся, и тут же получил ногой под ребра.

– А ну, не шебаршись! Ща капитан выйдет, тогда и подергаешься! Он тебя, недоумок, быстро обломает!

Надо мной загоготали в несколько голосов, и я снова получил сапогом в живот.

Прикрыв глаза, я постарался забыть о боли и перестать дрожать от холода. И то и другое получалось плохо. Промокшая насквозь одежда прилипла к телу, голова и ребра нестерпимо болели. Грязь у лица пахла мочой и коровьим дерьмом, но шевелиться зазря я больше не собирался. Зачем мне лишние синяки? Да и воняет везде одинаково. Весь этот проклятый город воняет.

Я не знаю, сколько пролежал, уткнувшись носом в грязь. Стражники, видя, что я утихомирился, отошли в сторону и весело переговаривались. Кого-то, скинувшись, отправили в ближайший трактир за вином «для согреву». И только когда уже и гонец вернулся и принесенный бочонок, судя по заплетающимся языкам, опустел, где-то неподалеку скрипнула дверь.

– Эй вы, свиньи! Чего расселись! Почему здесь, а не в порту?

Я злорадно усмехнулся разбитыми губами. Если это их капитан, городской страже живется несладко. Не похоже, что он с ними церемонится!

– Так мы того, милорд, охраняем тут… – один из стражников шмыгнул носом. – Вон того, буйного. Парни, а ну, покажь его!

Меня перевернули и рывком поставили на ноги. Блеснул кинжал, веревки, стягивающие ноги, змеями упали вниз. Затекшие ноги не держали, я криво завалился вбок и рухнул на колени. Поднимать меня или развязывать руки никто не собирался.

– Этого стережете? Спутали по рукам и ногам, да еще и следите, чтоб не удрал?

– Там еще трое, милорд. Только они в телеге лежат. Этот вот попортил их сильно. Один помер, а двое других… тоже, кажись, не жильцы. Пока везли, стонали, а сейчас вовсе молчат. Точно, не жильцы…

Воспользовавшись передышкой, я огляделся. Вокруг раскинулся небольшой грязный дворик, с трех сторон окруженный стенами, скорее всего, зады казарм городской стражи. Было темновато, но у приоткрытой двери горел факел, отбрасывающий вокруг неверные тени. Человек, стоявший на крыльце, здоровенный красномордый детина с капитанскими нашивками на плаще, не спеша спустился по ступеням, принюхался, окинул стражников мрачным взглядом. Те попятились, один споткнулся о пустой бочонок.

– Так. Значит, вместо порта сидите здесь и вино жрете! Да еще приволокли какого-то недоумка и калек, что словили по дороге!

Даже в темноте было видно, что рожа капитана из красной становится багровой. Я криво ухмыльнулся. Ой, ребятки, отольются вам мои слезки!

– Милорд, это бандюга, разбойник! – один из стражей, видать старший, выскочил вперед и замахал руками. – И те, в телеге, тоже лихие… были. В трактире, что у портовой улицы, такой погром устроили – аж жуть! И свидетель есть, сам трактирщик! Тоже с нами пришел, у телеги ждет! А винцо – это ж мы так, по чуть-чуть, чтобы не замерзнуть, вас ожидаючи. Да и один маленький бочонок на такую ораву – что псу чихнуть!

Капитан притормозил, а стражник, окрыленный успехом, замахал руками сильнее.

– Сам-то трактирщик говорит, что бандюги этого, связанного, первым заранее заслали и он три дня на халяву столовался, а после платить не захотел. Ну, хозяин, конечно, сказал ему, что, мол, негоже без денег жрать, так он весь свой сброд притащил – и давай они столы крушить да посетителей пугать. В отместку, значит. А девка-служанка шепнула, что слышала, как грозились весь трактир запалить и саму ее… того, значит… отлюбить по-всякому.

Последние слова стражник договорил с особым смаком. Видать, приглянулась ему трактирная девчонка, не иначе.

Капитан перевел взгляд на меня, всмотрелся налитыми кровью глазами. Сходство его с дурным быком было таким сильным, что я не выдержал и хмыкнул. Разбитые губы отозвались болью.

– Так. Ну, если все было, как рассказываете, да еще и свидетели есть, то дело славно сработано. Еще и наместник отблагодарит. Но если врете…

– Вот святой знак, милорд! Так все и было, ща трактирщик подтвердит. Ребята, тащи трактирщика! А этот, в путах, и есть самый лихой. Вор, поджигатель, убивец, да еще и баб неправильно вылюбить норовит. Говорю ж, девка трактирная сама шепнула. Да что там, вы, милорд, на рожу его гляньте, там же как по писаному видать!

– Рожа и впрямь… – капитан склонил голову набок, кашлянул. – Рожа разбойничья. Грязный весь, такой точно с девками по-хорошему не станет. Сразу видать.

Предчувствуя дурное, я попытался отодвинуться, но не успел. Капитанский кулак мощно врезался мне в челюсть. Из глаз брызнули искры, не в силах опереться связанными руками, я кувырком полетел в грязь.

– Так ему, милорд, наподдайте хорошенько, ворюге! Говорю ему, плати, мол, я ж тебя и кормил, и поил, и на ночлег пускал. А он в ответ ухмылялся только да одну серебряную монету сунул. Издевался, гад!

Этот голос я узнал сразу. Трактирщик. Легок на помине. Извернувшись, я все-таки поднялся. Перед глазами плавали круги, в голове шумело. Ноги не держали напрочь, меня качнуло, но грубые руки стражников удержали. Трактирщик подскочил, радостно щерясь и тыкая в меня жирным пальцем.

– По тебе виселица плачет, урод! И будь спокоен, веревка уже на твоей шее! Думаешь, не заплатил старому Дюку, и все? Посидишь в подвале и выйдешь? Нет, ублюдок! Тебя повесят, потому что ты мне всех клиентов распугал. Я не прощаю разбой в моем заведении! Мало для виселицы? Так девка моя подтвердит, что ты ее супротив воли вылюбил да еще гадостями всякими заняться предлагал!

Пока он шипел и плевался, я прикинул и так и эдак. Выходило, что получится. Потом будут большие неприятности, но я и так влип по уши. Собрав остатки сил, неожиданным рывком я освободился от державших меня стражников и со всего размаху ударил трактирщика головой в лицо. Тот тихонько всхлипнул, мы оба упали. Я удовлетворенно улыбнулся, чувствуя на лице его кровь.

Стражники взревели, кто-то рванул меч. Слыша, как со свистом приближается лезвие, я успел откатиться, но клинок ударил совсем рядом. Стражник с руганью шагнул ко мне, я брыкнул обеими ногами. Стражник с воплями и шумом рухнул, увлекая за собой остальных, выпавший из рук меч жалобно звякнул. Началась потасовка. Кто-то навалился сверху, меня обдало тяжелым смрадным дыханием. Я пустил в ход зубы и, не обращая внимания на визги укушенного, стал извиваться, словно червяк. Только бы добраться до меча. Только бы успеть!

Капитан оказался умнее остальных. В общую свалку не лез, наблюдая со стороны, потому и маневр мой разгадал мгновенно. Только я оказался быстрее. Ремни чиркнули по острому как бритва лезвию. Не обращая внимания на боль в ладонях, я схватил меч прямо за лезвие и дернулся в сторону с отчаянной надеждой увернуться. Мне это почти удалось. Острие клинка с треском рассекло куртку, пройдя в волоске от тела. Рывком я вскочил, подброшенный в воздух меч привычно упал в руку, а на кровь из порезанных ладоней мне было плевать. Я взмахнул мечом, тяжелые капли, стекавшие по рукояти, веером разлетелись в стороны. Внутри родилось какое-то отчаянное, последнее веселье, я хрипло и страшно рассмеялся. Так бывает, когда уже нечего терять. Когда смерть уже дышит в лицо, жадно щерится, но еще боится подступиться. Когда знаешь, что теперь уже точно – конец, что небеса близки и ангелы поют прощальную песню.

От усмешки моей капитан попятился. Я ждал. Ждал, пока все они поднимутся и, рассыпавшись полукругом, двинутся на меня. Неторопливо, осторожно, словно хорошо натасканная собачья свора. Сталь тускло поблескивала в свете факелов, по хмурым злым лицам скользили красные всполохи. Я подобрался для прыжка. Вот он, мой последний бой…

– Остановитесь! Именем богов… и демонов!

Я увидел его первым. Он возник словно из ниоткуда… а может, так оно и было. Не знаю. Или дело в плохом освещении и общей суматохе. Как бы там ни было, он стоял посреди двора, там, где еще мгновение назад было пусто, за спинами моих врагов, собиравшихся меня убить.

– Остановитесь, ибо и боги, и демоны желают этого!

Стражники замерли. Я успел заметить, как вздрогнул капитан, обернувшись.

– Проклятие небес! Кто ты и какого дьявола тебе надо?

Человек в длинном черном плаще с капюшоном шевельнулся. Тень от капюшона полностью скрывала лицо, но я готов был поклясться, что он усмехнулся.

– Ты и вправду желаешь знать, кто я? Или достаточно будет сказать, зачем я пришел?

Капитан поперхнулся ответом. Человек расцепил руки. Скрытый прежде широкими рукавами талисман на тонкой золотой цепочке качнулся, по золоту пробежали молнии.

– Можешь обращаться ко мне «Прорицатель», воин. Ибо во многом это правда. Я вижу желания богов, светлых и темных, и мне ведомы их обращенные к людям мысли. Поэтому я здесь.

Стражники попятились. На лицах их читалось одно: никакого желания связываться с колдуном они не испытывали.

– Мы простые воины, и слова мудрецов нам неведомы. Наше дело добрая сталь и воля наместника, – хрипло пробормотал капитан.

На этот раз из-под капюшона прозвучал явственный смешок.

– Ты прав, воин. Тот, кто выполняет чужие глупые прихоти, никогда не станет мудрецом. Впрочем, я поясню, почему я здесь. Вы задумали убить этого человека, – рука с талисманом указала на меня, и я почувствовал, что по спине пробежали мурашки. – Боги, и светлые, и темные, не желают его смерти. Я знаю.

– Этот человек преступник, уважаемый… прохожий. – Явно чувствуя себя не в своей тарелке, капитан кашлянул. Его солдаты предпочли предоставить право решения командиру. – Он чинил беспорядки и блуд и убил несколько человек. Мы, слуги наместника, всего лишь вершим правосудие.

– Убийство – не всегда вред. И смерть – это не всегда плохо. Поверь, я знаю. Кто его обвиняет?

Словно холодный ветер прошелся по двору от негромких слов. Талисман в руках незнакомца засиял сильнее, воздух вокруг еле слышно потрескивал от разрядов Силы. А только мне все было до чертиков. Человеку, который минуту назад был готов умереть, почему-то становится плевать на магию, колдунов и богов, темных и светлых, вместе взятых. Устало вздохнув, я сел прямо на землю и положил рядом меч. Что мне оставалось делать? Обмотанная полосками кожи рукоять набухла от крови. Пальцы постепенно немели. Это плохо. Скоро я не смогу удержать меч. Я попытался согреть руки дыханием, без всякого интереса продолжая наблюдать за происходящим. Пытаться бежать не имело смысла. Меня, ослабевшего, еле волочащего ноги, догонят в два счета. Значит, надо просто ждать, чем все закончится, и копить силы для последней схватки.

Капитан нехотя махнул двум стражникам, и те, радуясь, что для колдуна нашелся ответчик, сноровисто приволокли от забора упирающегося трактирщика. Разом утратив спесь, тот мелко стучал зубами и всхлипывал. Некоторое время человек в плаще неподвижно рассматривал его. Талисман на золотой цепочке то вспыхивал ярче, то медленно гас, рассыпая вереницу призрачных искр.

– Ты обвинитель? Говори.

– Милорд… Видите ли… он деньги должен, харчился у меня. И за ночлег… А девчонку-служку наверняка отлюбить хотел… точно, не без этого. Ее все хотят… Может даже, и было у них что… И приятели его… ну, вроде как приятели, такие же голодранцы, безобразие устроили, посетителей распугали… – от страха и волнения у трактирщика заплетался язык.

Незнакомец жестом остановил его.

– Это все?

– Так разве мало, милорд? Деньги же задолжал, и приличные… два золотых… нет, три. И за погром с приятелями своими еще… не меньше четырех монет. А если девку нашу к себе водил, так и ей наверняка не платил тоже…

В неистовстве трактирщик бухнулся на колени, заелозил.

– Милорд, сразу видно, человек мудрый, богатый, все, что ни решит, – по справедливости выйдет. А я что, я ничего! Мне б только трактир восстановить да поруганной девахе на приданное, а то не возьмут замуж-то… Да еще мертвяков похоронить. А так – пусть идет на все четыре стороны… если заплатит.

– Хватит. – Незнакомец брезгливо оттолкнул ползающего на животе трактирщика. – Возьми это и убирайся. Я сегодня щедр, ибо так хотят боги.

Трактирщик плотоядно заурчал, хватая плюхнувшийся в грязь кошелек, трясущимися руками высыпал монеты.

– Щедрость милорда не знает границ! Пять… о, шесть монет! Девке, конечно, не хватит, но уж как-нибудь…

– Ты жаден и глуп, трактирщик. Надейся, что золото сделает тебя счастливее.

Трактирщик, что-то бормоча, поспешил к воротам, обеими руками прижимая к груди драгоценную ношу. Солдаты неподвижно смотрели ему вслед.

– Обвинение снято, капитан. А что касается хлопот и прочего… – человек в плаще вынул еще один увесистый кошелек, – потратьте эти деньги на благо городской стражи… по собственному усмотрению.

Стражники расступились, когда он подошел ко мне.

– Поднимись, воин. Мы уходим.

Молча рванув зубами надорванный край плаща, я оторвал лоскут и кое-как обмотал им руки, не спеша встал. Замечательно. Трактирщик доволен, городская стража претензий ко мне не имеет. Правда, теперь я задолжал человеку, подозрительно похожему на колдуна, но это мелочи. Все изменяется к лучшему, потому что хуже уже не бывает. Отчего-то хотелось удавиться.

Когда я проходил мимо, стражники и капитан, сжимавший кошель, проводили меня тяжелыми взглядами, но до самых ворот я не обернулся.

По улице со свистом гулял ветер, становилось холоднее. На землю упали первые капли дождя. Тот, с кем я шел, помедлил, словно бы решая что-то про себя, потом повернул направо, туда, где вдалеке над островерхими крышами возвышались шпили Дворца. Не оглядываясь, замедлил шаг, чтобы я смог нагнать его. Мы шли к центру, мимо роскошных особняков городской знати. В окнах утопающих среди густых парков домов горели яркие огни, вдоль оград, несмотря на близящуюся непогоду, прохаживались упитанные привратники, одетые в плащи родовых цветов своих хозяев. Здесь не было ни попрошаек, пристающих к прохожим даже поздним вечером, ни темных личностей, крадущихся в тени заборов. Вооруженная до зубов частная охрана надежно оберегала покой сильных мира сего. Сама улица освещалась не чадящими смоляными факелами, а масляными фонарями в солидных, украшенных медью колпаках. У поворота улицы расположилась опрятная чистенькая таверна, разительно отличавшаяся от того заведения, в котором я так неудачно начал вечер. Аккуратная вывеска, выкрашенные в зеленый цвет ставни. Из приоткрытой двери вместо сивушной вони доносился аромат жареного мяса, слышались веселые голоса и женский смех. Зажиточные лавочники и дворяне из тех, что не обзавелись родовыми поместьями, прожигали жизнь. Я вздохнул. Хорошо быть богатым и здоровым. Можно веселиться, пить хорошее вино и не думать, что где-то у границ мятежные бароны вырезают целые деревни, а завтра пьяные солдаты ворвутся и в твой дом, потому что только тугой кошель с золотом способен обеспечить спасительное местечко на одном из стоящих в гавани кораблей…

Мы уже подходили к площади, когда впереди, на перекрестке, послышался шум и возбужденные голоса. Толпа зевак, высыпавших из соседней таверны, окружала опрокинувшуюся набок телегу припозднившегося торговца. При свете факелов люди что-то разглядывали. Сам торговец, размахивая руками, что-то взволнованно объяснял хмурым стражникам. Мы были довольно далеко, и ветер доносил только обрывки фраз.