Текст книги "Сестры печали"

Интермедия II

– Я бы сказал, что Пояс просит вернуть долг, – в голосе Мастера Вита появляются новые нотки. – Однако он никогда ничего не просит.

Слова Вита меня пугают. Боюсь не за себя – за себя давно отбоялся, страшно за сына. Шантаж – верное средство в нашем случае.

– Чего желает от меня его абстрактное величество?

– Послужить на его благо, – Мастер Вит раздражающе лаконичен, когда дело касается серьезных вещей.

– Какую конкретно службу? И что будет, если я откажусь? – стараюсь сохранять внешнее спокойствие, хоть сдерживаться становится все труднее.

Глава Ордена Зеркала пожимает плечами:

– Ему еще никто не отказывал, но… думаю, убьет. Вас. За сына переживать не стоит, он верен Ордену, а верных слуг Пояс бережет.

Немного успокаиваюсь, такой расклад меня устраивает:

– Так что за служба?

– Вы должны возглавить экспедицию, которая через час отправится в Москву.

– Надеюсь, это шутка? – от Екатеринбурга до столицы две тысячи километров. Огромное расстояние по меркам довоенного мира, астрономическое и невозможное – для сегодняшнего дня.

– У Пояса крайне туго с чувством юмора, – Мастер Вит неожиданно останавливается и указывает рукой куда-то в сторону. Присмотревшись, понимаю, что там окно. Стен по-прежнему не видно, но зависшее в воздухе окно выглядит почти материальным. – У вас есть две минуты.

Не даю глупому вопросу вырваться наружу, молча иду в указанном направлении. Оказывается, стены есть, но они настолько прозрачны и невесомы, что кажутся иллюзией. За окном с криками носятся дети, самые обыкновенные дети – и совсем маленькие, и уже почти подростки, – только все, как один, лысые.

– У всех лучевая, – поясняет из-за плеча Вит. – Все под защитой Пояса. Ваш вон там, видите?

Вижу, конечно вижу. Илюшка сильно вымахал за это время, но остался таким же болезненно худым. И, конечно, бледным. В нашем мире все бледные… Слезы мешают, перед глазами все плывет.

– Я могу…

– Нет, он вас не услышит, – Мастер Вит серьезен. – Это часть сделки. У воспитанника Илии нет других родителей, кроме Пояса Щорса. Нет прошлого, нет воспоминаний до четырехлетнего возраста. Такова плата за спасение – ребенок безраздельно принадлежит Ордену.

– Чего хочет от меня Пояс? – я снова родился, снова жив, но понимаю, если отвернусь, если потеряю из вида Илюшку, то… Умирать второй раз страшнее вдвойне.

– Вы пойдете в Москву, – терпеливо повторяет наставник. – Вас будут сопровождать животное по имени Зверь и Сумасшедший Люк. Люк кататоник и шизофреник, крайне редко приходит в сознание. Впрочем, это только к лучшему.

Глава 3
Деловые знакомства

– Лето, – Летиция протянула руку растерянной официантке.

– Что?

– Зовут меня так. Лето. Родители были большими оригиналами.

– Ааа… Я – Катя. Мои фантазией не отличались.

Девушки засмеялись. Лю была довольна только что придуманным производным от длинного «Летиция», Катя же мысленно благодарила отца с матерью за проявленное милосердие.

– За знакомство?

Хрустальные бокалы громко звякнули.

– За знакомство!

Сменщица Кати – обладательница гораздо менее выдающейся внешности, обычная солдатка, разве чуть более ухоженная, чем остальные няшные женщины, – принесла салаты и закуски, при этом ни на секунду не прекращая пялиться на Летицию (с любопытством) и на грудастую официантку Катю (с завистью и неприязнью).

– Скажи, Катерина, – Лю вновь наполнила бокалы, когда завистливая солдатка покинула помещение, – как среди местных уродок оказалась такая красотка?

Красотка на мгновение вспыхнула, но тут же взяла себя в руки. Она давно привыкла к комплиментам и вниманию мужчин, но от женского пола до сего дня не слышала ничего приятней «сисястой шлюхи».

– Вы, наверное, плохо знаете историю Общины…

– Не «вы», а «ты», отставить официоз в девичьей компании!

– Извините… Извини, Лето.

– Извиняю. Так чего с историей?

– Новоясеневская пережила эпидемию… Вернее, не пережила. В том году зараза подкосила весь юг нашей ветки, сильно досталось и Донской, и Лесопарку, но им как-то удалось спастись. Ясеневка же вымерла полностью, – Катя пригубила обжигающую настойку, с удовольствием ощутила умиротворяющую теплоту внутри пищевода. Напиток с непривычки дурманил, но дурман казался сладостным, с оттенком чего-то маняще-запретного. – Свободным квадратным метрам в Метро никто пустовать долго не дал. Община опасалась, что Лесопарк будет претендовать на свято место, потому по-быстрому заселили, как они называли, «территории». Сюда отправляли ссыльных, провинившихся, проштрафившихся, короче, всех подневольных. Так и повелось, по доброй воле в НЯ никто не едет.

– И сексапилки типа тебя тоже? – догадалась Летиция.

– Смысла нет. Местному офицерью карьерный рост заказан, успели так набедокурить, что перспектив практически никаких. А кто из нормальных за бесперспективного пойдет? Ну и тюремно-казерменные порядки мало какой девочке понравятся.

– Ясно, – Лю понимающе кивнула. – Тебя как угораздило?

Катя помрачнела:

– Жених удружил. Подрался мой ревнивец не с тем, с кем нужно, и тут же заработал «путевку» сюда… стремительное повышение, блин. Я, как декабристка, за любовью своей ненаглядной прицепом пошла… никто моего желания особо и не спрашивал.

Неудачливая невеста залпом осушила бокал:

– А тут на безбабье мужики с ума сходят, мне проходу ни один не дает. Этот козел блатной, – она повела глазами в сторону соседнего кабинета, – уже всю излапал. Иду туда каждый раз, как на казнь, все «износа» жду… Они пока, слава богу, не бухают особо, встречи с новоясеневским начальством ждут, но если подопьют, все, хана мне!

– Так я сегодня, подруга, спасла твою задницу? – Лю хохотнула.

Катя ее веселья не разделила:

– Так и есть. И задницу, и передницу, и оральницу! Здесь, считай, вот-вот по кругу пустят, а еще дома потом рогатый ревнивец отыграется… Хлебом его не корми, дай только Отеллу врубить.

Летиция сочувственно погладила официантку по руке. Правда, фразу про Отеллу она не поняла, списав на ясеневский фольклор, но уточнять у расстроенной подруги ничего не стала, лишь подлила в опустевший бокал настойку.

– А что за хмырь к тебе вяжется?

Катя несколько секунд помолчала, словно собираясь с мыслями:

– Да с бандитских станций он, авторитет какой-то. Его шобла в лицо Наганом называет, а за спиной Сиропчиком… Вроде, знаменитая сволочь, слышала о таком?

Лю мысленно поздравила себя с первой настоящей удачей за день, местную резиденцию Объекта она вычислила верно, но на вопрос ответила не сразу, взвешивая различные варианты лжи.

– Так я по его душу сюда и явилась. Этот сучонок поматросил меня всяко-разно, наобещал золотые горы, а сам нежданно-негаданно свалил в вашу Общину. Я за ним полетела, думала, к лярве своей сбежал…

– Лето, ты не подумай, ничего не было, – Екатерина поменялась в лице, побледнела. – Щипал только, шутил похабно, но не…

– Расслабься, подруга, что я, кобеля своего не знаю? – Летиция примирительно хлопнула разволновавшуюся девушку по плечу. – Ни одной юбки не пропустит. Но мне на его верность плевать, лишь бы болезнью поганой не наградил, утырок блудливый. В нашем мире правит бабос, – Лю доверительно провела пальцами по щеке Кати, наклонилась к ее уху и зашептала одними губами: – За гребаные патроны все и терплю, мразь эту конченую ублажаю. Противно, а куда деваться.

Катя понимающе затрясла головой, возникшее было напряжение исчезло без следа:

– Эх, Лето, все мы мучаемся. Погано в нашем мире без хрена, только ублажать козлов и остается, иначе не проживешь.

Лю отметила про себя, что психологический барьер «богатая посетительница – услужливая официантка» снят, Катя теперь считает ее за ровню, значит, стратегия выбрана верно.

– Давай, красавица, бахнем за тяжелую бабскую долю.

Бахнули, бокалы со звоном сошлись, рубиновая настойка в них заколыхалась, едва не выйдя из хрустальных берегов.

– Кать, ты как, не разомлела еще от вашей фирменной?

– Не, пока держусь. Хорошая настойка, жаль, раньше не пробовала… видать, что-то доброе есть даже на сраной Няшке!

«Сраная Няшка», – Лю поставила себе еще один плюсик. – «Клиент готов, девочка страх окончательно потеряла». Пора было осторожно переходить к кульминации.

– Ты завтра работаешь?

Катя обреченно кивнула, но тут же пьяно ухмыльнулась:

– С обеда! Успею в кондицию вернуться. Может, еще по маленькой?

«Дорвалась девонька до выпивки».

– Конечно! Только ты коллегу свою страхолюдную позови, пусть нам еще графинчик накапает.

Грудастая Катя с видом триумфатора вдавила звонок, прикрепленный к стене прямо над столом, и не отпускала кнопку, пока в кабинет не забежала ее запыхавшаяся сменщица.

– Ща, Леточка, все будет. Ира, повтори нам «фирменной». И закусь сообрази свежую. Да поживей!

Похоже, официантка Екатерина роль хозяйки примеряла на себя не раз, столько торжества и напускной вальяжности было в ее голосе.

«Бедная дурочка, – Лю позволила себе на миг жалость. Тут же поняла, что коварная настойка действует и на ее закаленный дорогим алкоголем организм. – Родная, ты сама не вздумай нажраться, пора уменьшать дозу».

Последующие тосты проходили в неравной борьбе: Летиция безбожно переливала напиток захмелевшей подруге – в два, а то и в три раза против своего, но та не возражала, накачиваясь с космической скоростью.

«Время пошалить, – Лю плотоядно оскалилась. – Немного шоковой терапии для быстрого, но непродолжительного протрезвления нам обеим сейчас не повредит».

– Кать, у меня есть для тебя маленький подарок. Придется закрыть глазки и чуть приоткрыть свой сексуальный ротик.

– Что?

– Доверься мне, подруга.

И подруга доверилась.

Летиция – к тому времени девушки давно сидели на одном диване – осторожно коснулась своими губами алых, пухлых губ Кати, игриво провела по ним языком.

Офицерская невеста распахнула глаза, зрачки ее расширились:

– Лето, что ты…

– Тсс, верь мне, просто расслабься и не думай ни о чем.

Губы Екатерины не сразу, но ответили на настойчивый поцелуй Летиции. Два горячих дыхания превратились в одно, девичьи языки сплелись, дразня и лаская друг друга.

Лю нащупала пуговицы на кителе официантки и расстегнула их – одну за другой, ловко и умело. Коснулась пальцами обнаженной Катиной груди, провела по набухшему соску, на секунду задержала ладонь у сердца – оно бешено колотилось.

Отметила про себя: «Истосковалась девочка по нежности» и, отключив, наконец, голову, полностью отдалась запретной страсти. Она долго целовала красивые груди Кати, нежно покусывая твердые, чуть пульсирующие от притока крови соски, гладила ее плоский живот. А сама опускалась все ниже и ниже.

– Леточка, дура… – Катя задыхалась, неровное, сбившееся дыхание мешало ей говорить. – У меня же свадьба через неделю…

– Какая свадьба без девичника? – Лю сама не на шутку завелась, слова теперь казались глупыми и ненужными. – Я немного раскрепощу тебя перед первой брачной.

Интермедия III

Животное по имени Зверь выше меня раза в три, а весит, наверное, целую тонну… В детстве мне нравились рисунки Валеджо[2]2
  Борис Вальехо (Валеджо) – американский художник.


[Закрыть], иллюстрировавшего книжки в стиле фэнтези. Атлетичные, перекачанные стероидами герои верхом на сказочных чудовищах, и обязательно в обнимку с полуголыми красавицами. Вместо полуголой красавицы у меня в команде дрыщ-шизофреник в потертой одежде, а вот бестия вполне аутентичная, «валеджовая»! Гигантское нечто о четырех лапах-столбах, с огромным многометровым шипастым хвостом. Шеи у мутанта нет, тело плавно перетекает в несимметричную шишкообразную голову, увенчанную небольшими, но многочисленными наростами-рожками. Сначала не вижу ни пасти, ни глаз, уродливая башка кажется монолитной каменной глыбой.

– Не делай резких движений, – поучает меня Мастер Вит. Он держится от нас со Зверем на удалении – и трудно упрекнуть его в трусости, скорее в мудрой осторожности. – Это девочка, думай о том, какая она красивая и грациозная… Главное, громко думай, она должна почувствовать, услышать твои мысли!

Охренеть! Вашу гребаную мутаматушку, уважаемый господин Вит! Когда все твои помыслы направлены на то, чтобы сохранить исподнее в чистоте, очень сложно, знаете ли, думать о красоте и грации. Особенно применительно к уродливой «девочке», весом в тонну!

Зверь недовольно мычит, качает из стороны в сторону безразмерной черепушкой. Господи, какая же ты страшная… и страшно вонючая! Голова бестии раскалывается на две части – а вот и пасть! Верхняя челюсть ее утыкана острыми сталагмитами (или сталактитами – вечно их путаю) зубов, внизу же некое подобие жевательных пластин. Зря я тебя назвал вонючей, вонючий – это скунс или клоп… безобидные создания… А запах из твоего рта способен убить…

Новый рык, и земля трясется, тварь идет прямо на меня.

– Думай о… – надрывается где-то сзади Мастер Вит, но слова тонут в грохоте, ноги-столбы выколачивают пыль из планеты Земля.

«Ты красивая, – если можно кричать мысленно, то я ору: – Ты прекрасна, никто не сравнится с тобой. – Незакрывающаяся пасть, с которой обильно стекает ядовитая слюна, маячит передо мной буквально в метре. Как же трудно в таких условиях настроиться на комплименты! Уже не ору, визжу от ужаса: – Ты волшебна!!!»

Земля под ногами затихает, поток вони, лишающий меня сознания, чуть уменьшается. Неужели милая зверюшка прикрыла свой благоухающий хаваль… ротик? Хочу открыть глаза, но не могу, кажется, это полный паралич. Неудивительно.

Успокаивая бешеный круговорот перепуганных мыслей, стараюсь думать о чем-то нейтральном. Почему-то в мозгу возникает образ стоматолога. Вооруженный огромным буром, он… высверливает зловонный кариес в зубах Бестии! Твою ж налево! Отставить кариес!

«Милая, любимая, родная. – Так, это хорошо. – Красавица, белочка, ласточка, зайчик». Небольшой зооперебор, но лучше так, чем со стоматологом-метростроевцем.

– В жмурки играешь? – незнакомый звонкий голос с той стороны век сбивает меня с правильного настроя.

От неожиданности глаза распахиваются сами собой. Чертов дрыщ-неврастеник – или кто он там по диагнозу?! – мутными зыркалами рассматривает меня в упор, совершенно не обращая внимания на переминающуюся рядом с ноги на ногу (удивленную?) зверюгу.

– Что? – слова даются мне нелегко.

– Сулюк, – дрыщ протягивает болезненно худую косточку-руку. – Су-люк. Сумасшедший Люк.

Нашел время для знакомства… Надо поздороваться, но мышцы не слушаются.

– Дай, друг, на счастье лапу мне, – то ли подбадривает, то ли поторапливает назвавшийся Сулюком. – И мы подрочим при Луне!

Преодолевая ступор, оборачиваюсь к Виту, спрашиваю одними губами:

– На арене сегодня клоуны и дрессированные бронтозавры?

Зверь совершенно не походит на доисторического бронтозавра, но сейчас мне не до точностей и образностей.

Мастер Вит смеется в ответ:

– Ты забыл об укротителе… с чуть влажными штанами!

– Неправда!

– Главное, ты понравился бестии! Она родилась здесь, она порождение Пояса, плоть от плоти… и она признала тебя. ОН признал тебя!

Пытаюсь искренне порадоваться душеспасительной новости, но вновь отвлекает дрыщ, он панибратски обнимает меня за плечи и шепчет загадочно:

– Как ты относишься к «голландскому штурвалу»?

Все, на что меня хватает, это очередное глупое «что?».

– Все просто: ты передергиваешь мне, а я тебе! Если же достопочтенный Вит присоединится к нашему рукоположенному кругу…

Когда смысл сказанного доходит до моего все еще чуть затуманенного сознания, с силой отталкиваю извращенца:

– Я тебе этот штурвал сейчас знаешь куда засуну!

– Тихо-тихо, – настоятель Ордена Зеркала больше не опасается прирученной зверюги и подходит ближе. – У Сумасшедшего Люка очень своеобразное чувство юмора, не стоит тратить на него свои нервные клетки.

– Вы посылаете меня в жопу вселенной в компании с ископаемым ящером и дебилом-задротом?! Мастер Вит, я был о вас лучшего мнения. Это шапито, а не команда, день открытых дверей в кунсткамере!

– Маркиз де Шиз, – невпопад вклинивается в разговор Сулюк.

– Что?! – кажется, меня клинит на этом вопросе. Нервы ни к черту.

– Сегодня я маркиз де Шиз, – с блуждающей по бледному лицу улыбочкой поясняет дрыщ. – Не Сумасшедший Люк, не дебил-задрот, а маркиз…

Вит правильно расшифровывает выражение моего лица и энергично оттаскивает готового к немедленному насилию меня в сторону. Мы находимся посреди пустыни, устланной туманом, но даже здесь «можно отойти в сторону». Сулюк и Зверь скрываются в непроглядной дымке.

– Только Зверь может пройти по фарватеру Мертвой реки, только ты можешь укротить Зверя, – Мастер Вит уже пытался объяснить эту белиберду, но лучше я послушаю его еще раз, чем буду перебивать понапрасну. Впрочем, все равно не сдерживаюсь:

– Про свои редчайшие ментальные способности и возможность управлять Зверем я худо-бедно уразумел. С Мертвой рекой дела обстоят хуже, но речь сейчас не о ней. На кой нам сдался онаношизофреник, любитель голландских штурвалов?!

– Люк сыграет свою роль в конце путешествия, – Мастер Вит удивительно терпелив. – Он что-то наподобие живого датчика… Именно ему предстоит разобраться с «ситуацией» на месте.

Поразительный дар – объясняя, запутывать еще сильнее!

– Я ничего не понял, – честность – моя природная черта.

И Мастер Вит объясняет – во второй и в третий раз. Не знаю, чье терпение лопнуло бы первым, но на помощь нам обоим приходит время. Пора выступать.

Глава 4
Романтика для бывшего

– Что ж ты, сучка, наделала? – Катя, без сил откинувшись на спинку дивана, блаженно улыбалась.

– Неужели совесть уже проснулась? – Летиция курила, ее руки все еще немного тряслись.

– Какая к чертям совесть! До сегодняшнего дня, я была вполне счастлива в постели, считала своего ненаглядного суженого… ну, будущего суженого, весьма ловким малым в этих вопросах.

– Малым? Это оговорка по Фрейду?

Катя захохотала:

– Не малым, нормальным, чего за слова цепляешься? Растлила невинную девочку перед свадьбой! Научила плохому! Как я теперь буду? Три минуты вялых фрикций, затем пятнадцатисекундный финиш с продырявливанием меня насквозь – это, скажу я тебе честно, после сегодняшнего марафона не канает!

– А что, твой съуженный, – Лю осклабилась, – языками не владеет?

– Языками он только анус начальству вылизывает, моей голодной киске уже ни хрена не достается! Вернее, хрен только и достается.

Теперь смеялись обе. Беззаботно и слегка ошалело.

– Все, решено, на фиг свадьбу, ухожу в лесбиянки! – Катя решительно махнула и чуть не опрокинула полупустой бокал с фирменной настойкой.

– Э-э-э! – Лю бурно запротестовала, но без угроз для целостности посуды и дорогого алкоголя. – Даже не вздумай! Была я у так называемых амазонок, там лесба на лесбе, ибо мужиков всех повывели. Так зрелище душераздирающее: мужеподобные бабы – это полнейший ужас! Только в легендах все красиво и возбуждающе, в реале же – тошнота тошнотная! Не должны девки жить с девками. Легкий би раз в год – одно, а конченые лесбы с заскоками на всю голову – совершенно другое!

– Легкий би? – неудавшаяся лесбиянка удивленно выгнула брови. – Ну, я с тебя, родная, худею… Легкий би…

Летиция наполнила бокалы до краев и насмешливо провозгласила:

– Давай, красотка, за тебя! Считай, дебют на ниве женской сексуальности удался на славу. Бутон непорочности и чистоты раскрылся в аккурат перед Мендельсоном!

– Я ни фига не поняла, что ты сказала, но про бутон мне понравилось, – Катерина пьяно ухмылялась, посвежевшие от неожиданного приключения мозги снова заволакивались алкогольными парами. – За бутон!

– За бутон!

Летиция чувствовала себя отлично. Снятое напряжение больше не давило на психику, разрядка помимо самой себя принесла еще и весьма чувственные ощущения. Конечно, Катя любовницей была неумелой – откуда взяться мастерству без опыта, – зато весьма страстной и ненасытной. В процессе их затянувшихся игрищ Лю показалось, что двери в кабинет раскрывались, наверняка сменщица приходила навещать дорогих гостей (пригрезился ей испуганный крик или шокированная страшилка действительно пустила петуха?) – но это лишь добавляло пикантности происходившему. День удался, осталось лишь довести до конца основное. Дело. А тело уже в полном порядке.

– Катерина, ты поможешь своей секс-наставнице в одном пикантном деле?

– О, моя прелестная гуру желает новых ласк? – у полуобнаженной невесты – китель так и остался лежать на полу – игриво сверкнули глаза.

– Катя, твой горячий темперамент начинает меня пугать! Я искренне сочувствую твоему жениху: со скорострельной палкой-кончалкой такую бестию ему не удержать, – Лю притянула Екатерину к себе и чмокнула в губы. – Но разврата на сегодня довольно! Пора вновь становиться приличными девушками, скромными и, по возможности, целомудренными.

Официантка прыснула, однако возражать не стала.

– Как твоя гуру, ответственно заявляю: миром правит гармония! Нужно соблюдать вселенское равновесие, блюсти баланс, – Летиция сколько можно крепилась, пытаясь сохранить серьезный вид и не рассмеяться, но не выдержала, губы сами собой расползлись в улыбке. – Если сегодня ты налесбиянилась от души, то завтра будь добра, пройди очищение мужским началом… ну или концом!

Лю придвинулась вплотную к Кате и просительно зашептала:

– Подруга, мне нужно сойтись с моим ненаглядным Сиропчиком. Переспать с ним срочно, вернуть прошлое через пи… через женские чары! Ну что я тебе объясняю, организуй свиданку, а потом он хрен вырвется из моих цепких ножек.

– Но как?!

– В этом вся и сложность, – Летиция демонстративно погрустнела. – Я так просто перед ним нарисоваться не могу, там же друганы безвылазно рядом, кореша его сраные, перед ними западло с бывшей мутить, «не по понятиям». Нужно внимание Женькино привлечь, просто знак дать, мол, твоя ненаглядная здесь, рядом, спит и видит, как с благоверным радости плотской любви разделить.

– Записку, что ли, передать? – открытый лоб Екатерины разрезала длинная, непривлекательная морщина.

– Нет, Кать, с таким в лоб нельзя, только шансы последние под откос пускать. Хмырь этот закуску «по-сибирски» в моем исполнении обожает, только я ее готовить умею. Семейный рецепт, естественно, с послевоенными вариациями, половину оригинальных ингредиентов уже фиг где достанешь. Я сготовлю завтра, а ты ему подашь в качестве комплимента от шеф-повара, – Лю выразительно постучала кулачком по накрытому огромной выгнутой крышкой подносу, стоявшему на столе. – Хмырь, как закуску увидит, вмиг просечет, что к чему!

Задумчивая складка на лице официантки стала еще глубже:

– Лето, а ты, случаем, не травануть его удумала?

– Сдурела?! Кто ж дойных коров-то колбасит!

– Кого?

– Да никого! Ну хочешь, сама сготовь, мне главное внешний вид похожий придать, чтобы Сиропчик не усомнился в авторстве. Он даже жрать закуску не будет, сразу меня искать кинется.

– Уверена?

– Ну, не бросится, а мирно и степенно выйдет в одиночестве до ветру…

– До чего?

– Катя, тебе сколько лет?

– Восемнадцать.

– Понятно… короче, сделает вид, что в туалет, а сам ко мне. И за отведенные мне минут пять я должна ублажить милка так, чтоб он ни о чем и ни о ком другом думать уже был не в состоянии.

Катя вздохнула, почесала затылок, вновь вздохнула, наконец кивнула:

– Я в тебя верю, за пять, не за пять, но минут за пятнадцать ты точно свое счастье бандитское уработаешь до полусмерти… в самом перспективном смысле слова… Помогу, конечно, только давай уже бахнем – от твоей романтики бл…дской башка трещит.