Текст книги "За гранью. Капитан поневоле"

Андрей Грог
За гранью. Капитан поневоле

© Грог А.В., 2018

© ООО «Издательство «Яуза», 2018

© ООО «Издательство «Эксмо», 2018

Пролог

Об отпуске люди мечтают по-разному. Часть населения его проводит на даче, за обхаживанием своего любимого огорода, рыбалкой в соседнем пруду и прочей идиллией сельской жизни. Часть мечтает добраться до теплых и соленых вод с навязчивым сервисом смуглых людей на берегу. Иногда это совмещается с посещением различных культурных достопримечательностей и злачных мест. Есть еще некоторые варианты по проведению свободного от работы времени, люди ведь такие затейники, но не будем перечислять их все, потому что список может стать довольно длинным. А остановимся на тех редких экземплярах, которые в наш техничный век устремляются туда, где этой техники нет и ничего не напоминает о ее наличии. Знаете же, есть такие странные люди, которые, вместо того чтобы лежать под зонтиком на морском берегу, зачем-то отправляются в горы или тайгу, тратят довольно приличные деньги на дорогу и снаряжение. Там, вдали от цивилизации, где даже Интернета нет, они мокнут, мерзнут, кормят своим драгоценным телом комаров, выбиваются из сил, а вечером, абсолютно счастливые, сидят, вытянув уставшие ноги, у костра, попивают горячий чай и смотрят на яркие звезды в тишине. Или, бывает, поют старые забытые песни под аккомпанемент гитары…

Вот к таким-то оригиналам и принадлежал Александр Струг со своей веселой компанией, которая сложилась, как это часто бывает, еще в студенческие годы. Лучший друг – Коля Паперна, окончивший вместе с ним Московский университет геодезии и картографии два года назад и работавший в космической отрасли. Два других товарища сошлись с ними во время совместных походов, организуемых клубом водного туризма. Начинающий стоматолог Сергей Валевский и менеджер Игорь Журавлев, работавший в московском представительстве металлургического завода из Электростали. Сам Александр, прежде чем получить свою нынешнюю специальность, выбрал трудную стезю морской карьеры. Даже поступил в прославленную питерскую мореходку, где проучился два года и где посчастливилось проходить практику на не менее знаменитом паруснике «Мир». Но детские мечты оказались разбиты прозой жизни. Нет, не трудностями. А конфликтом с одним из курсантов, вылившимся в банальную драку. Но его визави был сыном какой-то шишки в морских кругах, и после долгих разбирательств Александру пришлось забирать документы из академии. Тут же пришла повестка из военкомата, он попал под осенний призыв и отправился отдавать свой долг родине. А уже после службы, понимая, что прямая дорога в море для него закрыта, он поступил в университет, после которого смог устроиться только на стройку геодезистом. Единственной отдушиной для него были сплавы по горным рекам. Были еще старые друзья-реконструкторы, с которыми он был знаком со школьных времен, увлекавшиеся эпохой XVII века. Туда он тоже захаживал, но времени на все не хватало.

А еще был общий знакомый по университету, приехавший учиться в Москву с Камчатки. Отличный парень, которого они тоже в свое время приобщили к горным рекам. Но после окончания учебы он не нашел своего места в столице, а может, не очень хотел, что, конечно, странно на фоне всеобщего стремления, и уехал к себе домой. Связь с ним была через соцсети, и друзья были в курсе, чем он занимается. Парень пошел по стопам своих родителей, работал в геологических партиях, иногда выкладывал потрясающие фотографии природы Камчатки. Поэтому, когда он в один прекрасный момент предложил организовать для своих друзей сплав по какой-то камчатской реке, они все этим загорелись, тем более что была возможность сильно сэкономить на доставке к месту старта за счет геологов.

Перелет до Петропавловска-Камчатского сам по себе влетал в копеечку, и других вариантов не было, потому что поезда туда не ходили в принципе. Камчатка, она хоть и полуостров географически, по факту остров. Туда не то что железной дороги, туда и автомобильной не существует даже в теории. Все крупные грузы доставляются исключительно морем из Владивостока. Остальное по воздуху. Но прилететь в Петропавловск еще ничего не значит. Места там красивые, но довольно обжитые, а друг Пашка предлагал настоящую камчатскую глушь, и река, писал, с техническо-спортивной точки зрения интересная. А главное, рядом, в соседней долине, велись разведочные работы геологической партией, в которой он и работал. Естественно, что в этих условиях организовать доставку нескольких человек с вещами не стоило буквально ничего. Ну а продолжительный сплав должен был вывести их к местам более цивилизованным, откуда уже можно и самим выбраться к Петропавловску. Единственное, что было необходимо, – это четкое совпадение по срокам с заброской партии в район работ – середина июня. В это время будет все: и халявный рейс из Петропавловска до Ключей, и вертолет оттуда до базового лагеря геологов. А за вполне скромную сумму, сдобренную бутылкой коньяка, вертолетчики сделают небольшой крюк и осуществят промежуточную посадку там, где скажут. Сам Пашка, занимая в партии какую-то хитрую, нововыдуманную техническую должность, на первых неделях там не очень-то и нужен. А поскольку начальником был его же отец, то и отпроситься ему проблем не составляло.

В общем, путешествие в любом случае намечалось недешевым, но если его предпринимать самостоятельно, то могло стать баснословно дорогим. А так можно было сэкономить немалые деньги, что для всех друзей было существенно – жили они на зарплату, хоть и неплохую. Оставалось самое главное – выгрызть у своего начальства три недели отпуска именно в нужное время – середина июня. Психология большинства руководителей мало отличается друг от друга. Они часто любят говорить, что незаменимых людей нет. Но стоит тебе только захотеть в отпуск, как именно с этого момента ты становишься единственным и неповторимым. Как бы то ни было, но этот момент у всех сложился благоприятно, и после утверждения сроков началась предварительная подготовка к путешествию.

К июню она была завершена. Билеты на самолет заранее куплены, снаряжение подобрано и проверено. Друзей охватил радостный мандраж перед началом очередного приключения. Сплав по реке предполагался на их излюбленной модели четырехместного катамарана. Собственно, потому-то они и были «великолепной четверкой», что представляли собой всегда готовый, прекрасно слаженный экипаж. Или, как говорят в среде туристов-водников, «сплаванный». Правда, дюралевый каркас пришлось оставить из-за трудностей сдачи его в багаж, которого и так намечался приличный перебор. Но это было некритично, потому что каркас можно было изготовить и на месте из стволов деревьев, что было довольно распространенной практикой среди катамаранщиков. А Пашка должен был присоединиться к ним на двухместном катамаране вместе со своей недавно обретенной женой, которая, хоть и не являлась заядлой водницей, но была не чужда авантюрного духа и уже успела познакомиться с водной стихией под чутким руководством мужа.

После девяти часов перелета самолет заходил на посадку в аэропорт Елизово, разворачиваясь над Авачинской бухтой. Ее пронзительно голубая гладь, снежные шапки вулканов, удивительная прозрачность воздуха – от всего этого дух захватывало. Там их и встретил Паша. Познакомил с женой, а спустя несколько часов ожидания они уже грузились в легендарный кукурузник и отправились на север до поселка Ключи, некогда бывшего города, но теперь разжалованного. Все четверо прилипли к иллюминаторам, наслаждаясь видами лежащей внизу земли. Еще два с половиной часа полета, во время которых изрядно потряхивало на воздушных ямах, и они, наконец, приземлились на аэродроме в Ключах. Никакого аэропорта здесь не было, хотя в советские времена отсюда совершались регулярные рейсы в облцентр – Петропавловск-Камчатский. Домик диспетчерской службы, несколько ангаров для техники и деревянная будка туалета – вот и все устройство. Здесь же, на краю летного поля, был разбит промежуточный лагерь геологов из нескольких брезентовых палаток в рост человека и прорезиненного тента над кострищем, где и готовилась нехитрая еда.

После взаимных приветствий и знакомств им пояснили, что вертолет сегодня уже не полетит, потому что поздно, поэтому следует устраиваться на ночь здесь, а завтра с рассветом все вместе и отправятся в путь. Погода должна быть хорошая, и ждали только их.

Поскольку людьми они были подготовленными, то быстро достали из рюкзаков свои палатки и установили их рядом с геологами. Контраст получался забавный: яркие невысокие туристические палатки и большие брезентовые, вылинявшие на солнце, но все еще надежные и добротные – у геологов. Достали коврики и спальные мешки, разложили их заранее, приготовив себе место ночлега, потому что, как подсказывала интуиция, вечер будет бурным и готовить это все пьяным да в темноте будет очень непросто. Заодно и переоделись из относительно приличной одежды, в которой путешествовали до сих пор, в предназначенную для походов, которую не жалко испачкать.

И началось веселье. Геологи радовались тому, что наконец-то вырвались в поля, бурно отмечая это событие. А приезжие туристы – тому, что уже находятся на удивительной земле Камчатки и цель их длинного путешествия близка. Погода стояла довольно теплая, вдалеке, над деревьями, возвышался исполинский заснеженный конус Ключевской сопки, народу вокруг никого, только бесконечные истории и байки от неунывающих геологов. Кстати, немалая их часть была посвящена различным приключениям, связанным с местными медведями, которых в этих краях было удивительно много и встречались они не реже, чем бродячие собаки в иных местах. Специально ради них Пашка тащил с собой целый арсенал сигнальных ракет и фальшфейеров. А также старый одноствольный «ИЖ» шестнадцатого калибра и новенькую «Сайгу-20» с магазином на пять патронов. Впрочем, ружья предполагалось использовать еще и для охоты, особенно в последней части путешествия, когда характер реки будет равнинный и можно будет пострелять водоплавающих птиц.

Угомонились поздно. Подсвечивая фонариками, добрались до палаток и с наслаждением завернулись в предусмотрительно разложенные спальники. А утром их разбудил металлический звон. Выглянули наружу – классика! Слегка припухший после вчерашних возлияний мужик из геологов колотил большой поварешкой в металлическую крышку, созывая народ на завтрак. Проснувшиеся, поеживаясь на утренней прохладе, потянулись к протекавшему рядом ручью умываться. А затем, весело перешучиваясь, собрались у костра под тентом, по очереди накладывая себе из котла в миски рисовую кашу на сгущенном молоке, сдобренную щедрой порцией топленого масла, и рассаживаясь на бревнах. Никакого опохмела не было. Предстояла тяжелая работа по погрузке вещей геологов в вертолет. Поев и попив чая, отправили гонца в диспетчерскую узнать, не поменялось ли чего и будет ли вертолет. Когда же он вернулся, подтвердив все, старший дал отмашку сворачивать лагерь. Это же касалось и наших туристов. Быстро собрав палатки, решили помочь геологам, перетаскивая мешки и ящики с едой, а также с инструментами ближе к вертолету на взлетном поле.

Часа за два управились. Старенький «Ми-8» был забит под завязку, люди сидели в тесноте, но, как говорится, не в обиде, а двигатели раскручивали винты, готовя машину к старту. Качнувшись, вертолет плавно оторвался от земли и начал набирать высоту. В иллюминаторе мелькнули бараки поселка-недогорода Ключи, частные дома с огородами, пыльные улочки и широкая лента реки Камчатка. Когда борт наклонился, во всей красе на юге предстала Ключевская сопка наполовину в снегу, утопающие в зелени смешанного леса подходы, и начался полет. Им предстояло лететь пока на север, вдоль долины реки Еловка – левого притока Камчатки. А потом высадить туристов в верховьях одного из притоков, на склонах Срединного хребта. А геологов забросить в следующий приток, где у них был базовый лагерь и они рыли землю в поисках чего-то очень полезного. Хотя и так можно было догадаться. Единственное, что пока представляет ценность в этих глухих местах, – это золото. Основная часть партии была уже на месте и начинала работы. Это был последний борт, которым забрасывались остатки продовольствия и оборудования. Вместе с людьми. Следующий предполагался где-то через месяц, с которым и должен будет прибыть Пашка вместе со своим новым цифровым оборудованием для составления подробной карты района. Геодезист как-никак. Недаром же его предприятие учило за казенный счет. Ребята притерлись в Москве, а вот товарищ убыл в эти далекие края, внедряя новые технологии на месте при поддержке своего отца, который и был начальником геологоразведочной партии.

Через час с небольшим вертолет начал снижаться, выискивая подходящую поляну для посадки. Внизу мелькали близкие склоны гор, поросшие елью, лиственницей и березой. Ближе к воде они сменялись зарослями ивы и ольхи. Наконец задобренный подношениями вертолетчик нашел нужную поляну и осторожно приземлился в довольно высокую траву. Вещи туристов предусмотрительно были сложены с краю, поэтому их быстро и без проблем выгрузили через открывшуюся грузовую панель сзади. Тепло попрощались с геологами, махнули рукой вертолетчикам в кабине и проводили взглядом плавно поднимающуюся вверх машину.

Вскоре шум от работающего двигателя стал стихать вдали. Компания начала оглядываться по сторонам. Они одни. Ближайшие люди – геологи. За перевалом, и еще прилично вверх по соседней долине. По прямой километров тридцать. Поселков здесь нет вообще. Ближайший как раз и есть Ключи, до которого больше ста километров опять же по прямой. Само собой, что нет никаких дорог, только тропы, и те звериные. Внизу, в долине Еловки, зимник. Но летом он неактуален – болота. Одним словом, случись что – рассчитывать можно только на себя. Надо ли говорить, что мобильной связи здесь не было. Впереди ждало несколько дней спортивного сплава по горному участку реки, с порогами и шеверами, а потом больше недели спокойной гребли по равнинному участку, с рыбалкой и охотой.

Еще когда друзья общались по Сети, Пашка рассказал, как он бродил вдоль этой речки в составе поискового отряда, выискивая признаки золота. Ничего стоящего они здесь не нашли, но он еще тогда обратил внимание на красоту собственно водного потока и оценил, насколько интересны здесь, в горной части, пороги. А когда узнал, что на следующий год в соседней долине будут ставить базовый лагерь, то и появилась идея зазвать сюда своих друзей. И все получилось!

Вообще-то, сплав по неизвестной и неописанной реке является довольно опасным занятием. Находясь «на воде», очень трудно оценить серьезность предстоящего препятствия. Зачастую невозможно увидеть верный путь прохождения. Поэтому перед любым хотя бы относительно серьезным порогом положено сходить на берег и идти просматривать его. Даже если есть лоция и описание. Это ничего не значит, потому что порог меняется в зависимости от уровня воды. Высота валов и сливов разная, открываются или скрываются камни в самых неподходящих местах. Иногда их можно только угадать по подозрительному бурлению воды. Сверху, с берега, это можно в любом случае рассмотреть гораздо лучше, наметить береговые ориентиры для верного пути и обязательно расставить страховку в случае киля (переворот судна). Страховка – это отдельная песня. Люди стоят на берегу в удобных местах с так называемыми «спасательными концами», или «морковками». Это довольно длинная толстая веревка, метров 10–15, с карабином на конце и куском пенопласта, обернутого в яркую капроновую ткань. Обычно оранжевую (морковка). Когда происходит киль во время прохождения порога, люди в бурлящей воде зачастую оказываются дезориентированы, а особенности некоторых порогов таковы, что самостоятельно из них выбраться вообще невозможно, потому что вода там закручивается в обратную сторону, подтаскивая всякий мусор (и людей в том числе) обратно под сливную струю. Такие места называются «бочка». Человека может здорово приложить о какой-нибудь камень при перевороте, и ему будет трудно самому плыть к берегу. Много чего может быть. Поэтому после порогов обычно стоят люди с «морковками» и, случись чего, бросают их перевернувшимся. Пенопласт не дает веревке утонуть, оранжевая ткань хорошо видна в воде и пене, а карабин нужен для того, чтобы человек, поймав веревку, смог застегнуть его на своей обвязке, и тогда его просто вытащат руками на берег в любом случае.

Эту речку Пашка, конечно, осмотрел, но очень поверхностно. Он прошел далеко не по всему ее течению, а там, где вроде бы был, не везде видел воду. Поэтому сюрпризов здесь могло быть сколько угодно. Но это все понимали и продвигаться собирались максимально осторожно, причаливая при малейшем подозрении на что-то серьезное и высылая вперед разведчиков по берегу для осмотра.

Теперь предстояла привычная работа по сборке катамаранов и подготовке к сплаву. Обшарив окрестные заросли, нарубили небольших стволов деревьев, порядка десяти сантиметров диаметром, связали при помощи веревок из них каркас нужного размера и, надув баллоны, присоединили их к нему. Вот и все, катамараны готовы. Но это заняло довольно много времени, день клонился к вечеру, поэтому решено было заночевать здесь, на месте. А с утра, позавтракав, отправиться в путь.

С утра свернули лагерь, переоделись в неопреновые гидрокостюмы, надели каски и спасжилеты. Все вещи убрали в гермомешки, привязав их к катамаранам. Отдельная забота была о сигнальных средствах для отпугивания медведей и оружии. Все это тоже было спрятано в плотные непромокаемые пакеты и чехлы, но отдельно и привязано так, чтобы можно было максимально быстро достать и использовать. А то ходили среди водников истории, как туристы становились добычей медведей на мелких перекатах таежных рек. Медведь, конечно, не является злобным хищником, и человек, как правило, не представляет для него интереса с гастрономической точки зрения. К тому же нормальный дикий зверь вообще человека избегает и сам старается уйти в сторону. Впрочем, это совершенно не распространяется на ту живность, что обосновалась в окрестностях городов и поселков. Эти уже целенаправленно лезут на городские помойки, а при случае и на огороды, высматривая, чем бы там поживиться. И если им под руку, или под лапу, подворачивается какой-нибудь слишком любопытный человек, то могут его просто так, на всякий случай, приласкать этой самой лапой. Собственно, большинство несчастных случаев с медведями происходит, когда встреча получается неожиданной и близкой. С определенной дистанции зверь воспринимает присутствие человека как однозначную угрозу или посягательство на свое достоинство. Еще хуже – на потомство. Причина этого проста: у медведей от природы плохое зрение и слух. Единственное, что у них очень хорошо развито, – это нюх. Но если вы двигаетесь навстречу ветру, то возможный медведь за кустами вас не учует заранее. Идете вы по извилистой тропе, продираясь между кустов, отодвигаете очередную ветку, а там… Какая встреча! И это не анекдот. Во всяком случае, в тот момент точно не до смеха. Тут только два варианта. Или медведь решает все же убежать, или, как говорилось выше, на всякий случай устранить потенциальную угрозу. Дальше вопрос уже только в том, захочет ли он в добавок ко всему попробовать человечину, что тоже не факт. Но если попробовал, то становится реально опасен, потому что убеждается в доступности нового источника питания. Окрестное население прекрасно знает об этом, и если факт подобного становится известен, то на медведей в округе объявляется облава с привлечением массы охотников и даже военных. Выглядит как месть, но по-другому нельзя.

Но, как говорится, бог не выдаст, медведь не съест. Бедра в упорах, задницы на сидушках, руки в неопреновых перчатках крепко сжимают углепластиковые весла. Два катамарана отчаливают от каменистого берега на стремнину. Речка здесь уже была достаточно широка для них – десять с лишним метров. По камчатским меркам это, конечно, ручей. С мощным и стремительным течением, который, впрочем, почти везде можно перейти в брод, как говорится, не зачерпнув воды в болотные сапоги. А это основной критерий «переходимости» в тех краях. Если уровень воды выше, то, как правило, течение валит человека с ног. Но водникам это не страшно.

Первый день прошел без приключений. Четыре небольших порога прошли легко, даже не выставляя страховку, поскольку после просмотра было ясно, что для катамаранов там опасности быть не может. Вечером, остановившись на ночевку, сушили гидрокостюмы, приняли по сто грамм (именно сто!) разведенного спирта для здоровья и, попивая чай, наслаждались красивейшим пением Юли под гитару, Пашкиной жены. Она оказалась компанейской и легкой в общении, с красивым лицом, гибкой и сильной фигурой. Все были ей очарованы, но не переходили известных границ. Вообще друзьям было о чем поговорить после долгой разлуки. Рассказывали о своих работах, проблемах, увлечениях. Конечно, больше всего слушали Пашу с Юлей. Им-то было о чем поведать, здесь все было настоящее, живое, экзотическое. Но и москвичи не оставались в долгу, особенно Коля Паперна со своими космическими делами.

Утром приходил медведь. Нисколько не стесняясь, трещал ломаемыми ветками в кустах на краю поляны. Вообще-то, ребята, проинструктированные Пашкой, никакой еды снаружи не оставили, а использованные консервные банки обожгли в костре. Но, видать, какой-то запах остался, а может, зверушка просто проявила любопытство. Кто ж его знает? У него вон какая голова большая, может, он Достоевского читал… Саша как раз собирался вылезать из палатки, потому что сегодня была его очередь готовить завтрак. И застрял в проходе от неожиданности. До медведя было метров двадцать. Он отчетливо видел его шкуру в свалявшихся комьях бурой шерсти. Из соседней палатки выглянула сначала голова Юли, а следом Пашки. Оба тут же исчезли, чтобы через несколько секунд появиться снова. Юля с цилиндром дымовой шашки в тонких руках, а Пашка – с «Сайгой».

– Э, мужик! Тебе че надо? – Громко и зычно крикнул Пашка. И для убедительности лязгнул затвором. Копошение прекратилось. Медведь замер. Потом оглянулся на поляну, постоял несколько секунд в раздумьях и не спеша затрусил по краю поляны в сторону тропы, проходившей чуть дальше от реки. На заднице смешно тряслась обвислая шкура – не успел еще нагулять жира. Саша с ужасом вспомнил, как он вчера ходил в те самые кусты справлять нужду в темноте.

Ничего удивительного в поведении медведя, конечно, не было. Как следует из наставлений бывалых людей, его могут привлекать стоянки людей, но сильно смущают не свойственные природе звуки. В частности, членораздельная речь. Не истошные вопли или агрессивный рев, а именно речь. Поэтому в случае близкой встречи со зверем рекомендуется если уж и кричать, то что-то членораздельное, хоть и бессмысленное. Как правило, в таких ситуациях, кроме мата, ничего не получается. А зря. Чем посылать по известному адресу порядочного зверя, ему можно стихи почитать… «Я памятник себе воздвиг нерукотворный», например. Медведь среагирует точно так же, как и на посыл к чьей-то матери. Из этой же оперы лязг металла. Для окружающей медведя природы звук совершенно нехарактерный, а потому смущающий его и пугающий.

Как бы то ни было, а лагерь весь проснулся, народ начал выбираться из палаток, Саша развел костер, запахло дымом, и все почувствовали себя спокойнее. Пашка сказал, что медведь вроде нормальный, а потому в кусты можно ходить без опаски – он больше не вернется. И для убедительности первым пошел в чащу, оставив ружье на поляне. Москвичи, конечно, последовали его примеру, но опаска все же осталась.

Завтрак поспел быстро. Поели и начали сворачивать лагерь, сразу пакуя вещи в гермомешки и пристраивая их на катамараны. Река уже стала чуть шире, вобрав в себя несколько ручьев. Валы стали выше, как и сливы на порогах. Закопав использованные консервные банки в небольшую ямку, отчалили. Сегодня, по уверениям Пашки, должны начаться серьезные пороги. И они начались. Пришлось выставлять страховку. По договоренности сначала порог проходила четверка москвичей как более серьезное судно. А Пашка их страховал внизу с «морковкой», привязанной к какому-нибудь дереву или крупному камню. Юля в это время стерегла двойку выше порога от непрошенного визита медведя, вооруженная сигнальной ракетой и дымовой шашкой. Если зверь наберется наглости и начнет рыться в оставленных без присмотра вещах, то первым делом порвет в лоскуты гермомешки и баллоны катамарана, а это сильно осложнит путешествие. Конечно, одна она отбиться не сможет, если медведь все же проигнорирует отпугивающие средства, и ей придется спасаться вплавь. Но такой вариант развития событий был очень маловероятен. Разве что будет свидетельствовать о том, что у них серьезные проблемы. И порванный катамаран – самая меньшая из них. Потому что так поступить может только непростой медведь…

Но никто им не мешал, и ребята наслаждались прохождениями. Сначала четверка, потом двойка, которую уже полноценно страховали. Серьезных порогов было три, которые прошли красиво. Мелочовку уже даже не считали. К вечеру погода начала портиться, небо затянуло тучами, но дождя пока не было. Впрочем, о перемене небесной стихии Пашка предупредил еще утром, указав на длинные полосы перистых облаков. Здесь это однозначно свидетельствовало о том, что с океана приближается какая-то гадость.

Ночью пошел дождь, почти не прекращавшийся. Утром наступило короткое затишье, во время которого успели быстро развести костер из дров, загодя укрытых под полиэтиленом, и поесть. Собирались уже под начавшим моросить дождем. Медведей больше не было, препятствия проходили по отработанной схеме. Группа втянулась в рабочий ритм. А на четвертый день подошли к очередному порогу, который на первый взгляд не вызвал особых опасений с технической точки зрения. Кто же знал, что там такое…

Река на тот момент стала в два раза шире, метров двадцать. Порог предварялся длинной шеверой, метров в двести. Затем русло сужалось, зажатое с обоих берегов каменными выступами, возвышавшимися над бурлящей водой метра на три, что представляло собой очень удобную площадку для просмотра. Валевский сторожил катамараны, все остальные рассматривали подходы и порог. Двухметровый слив сам по себе не представлял из себя опасности, неприятен был котел под ним, в котором вода пенилась и бурлила. Бросив со скалы туда сухую палку, все внимательно проследили за ее поведением. Палка быстро ушла под воду и больше не появлялась. Ни в котле, ни ниже по течению. «Засосало», – подумали все и молча переглянулись. Конечно, почти невероятно, что с такой же легкостью котел втянет в себя и катамаран, но может возникнуть другая проблема. Если на подходе к сливу катамаран потеряет скорость, зацепившись за камни, которых здесь хватало, то свалится туда совершенно инертным и котел его может просто держать на месте, не позволяя вырваться из плена. И усилия четырех гребцов в пенной воде могут оказаться недостаточными. Был похожий случай на Шуе в Карелии у них. На катамаране два парня и две девушки. В слив вошли грязно, свалились, полностью потеряв скорость. Хорошо, хоть не перевернулись. И стоят в котле, который их еще и под струю подтаскивает, притапливает, выйти не могут. Чуть расслабишься – тянет под струю, а силы-то небесконечны. Помогла страховка – забросили спасконец на катамаран с берега, там его пристегнули к раме и общими усилиями вытащили на чистую воду. Собственно, здесь намечался такой же запасной вариант. Но на страховке-то Пашка один. Достаточно ли будет сил одного человека, чтобы справиться с силой воды?

Все же решили проходить, чтобы не затевать обнос. Риск выглядел разумным. Пашка со спасконцом и ружьем остался на месте, остальные двинулись в обратный путь. В двух словах рассказали о проблеме Валевскому. Тот пожал плечами, давая понять, что он-то не видел порога, а товарищам своим верит на слово. Выдохнули и отчалили. Моросил дождик, заставляя прятаться комарье. По обоим берегам стояли мокрые деревья, кусты ивы и ольхи. Чуть выше, на террасах, росла камчатская береза. Вдалеке над долиной нависали серые хребты с кедровым стлаником на вершинах.

– Удачи! – крикнула с берега Юля, махая одной рукой и сжимая ракетницу и шашку в другой. Все молча отсалютовали ей на мгновение поднятыми веслами. Шеверу преодолели кое-как, пару раз сев на камни, но по-другому было сложно, нужно было уходить далеко к противоположному берегу, откуда был проблемный заход в слив. А так, подрабатывая веслами и толкаясь от камней, при помощи течения сами снялись, без десантирования в воду. К сливу подошли, хорошо разогнавшись, красиво обойдя заранее примеченные с берега скрытые обливники (камни, не выступающие из воды, но находящиеся очень близко к ее поверхности; не всегда прослеживаются по бурунам и пене). И вот он, слив…

Следует заметить, что с берега (с высоты берега!) водные валы и сливы никогда не выглядят так, как с воды. Отсюда они смотрятся совершенно по-другому. Гораздо выше или, наоборот, воспринимаются как целая пропасть. Этот слив впечатлял! На нем катамаран мог поместиться полностью, хоть и не вертикально. Внизу клокочущая пена, зажатая камнями со всех сторон. Но было что-то еще… Саша, сидя на заднем месте справа, может, это и не так остро прочувствовал, как сидящие спереди Коля и Сергей, но и его на последних метрах перед сливом насторожило что-то необычное. Может, какое-то мутное облако, висящее над котлом? Но это, скорее всего, водяные брызги. Так от чего же так мерзко свело горло? Поздно! Вот оно! Катамаран, резко наклонившись вперед, ринулся вниз. Передние гребцы отпрянули назад, почти легли на спину, чтобы не увеличивать опрокидывающий момент своим телом, и подняли вверх весла, готовые их тут же опустить в пену, как только катамаран выровняется. Бедра надежно зафиксированы в упорах. Удар! Нос глубоко вошел в пену котла. Тела передних гребцов скрылись в ней наполовину с поднятыми веслами, большая скорость массивного катамарана толкала его вперед, одновременно начиная поднимать из пены по мере увеличения объема, погруженного в нее. Все шло нормально и ожидаемо. Саша даже успел увидеть на берегу взволнованное лицо Пашки, который, несомненно, переживал за них. А потом последовал новый удар. Словно катамаран уперся носом в стену или камень, что более вероятно, скрытый пеной. Но… как? Разве такое может быть прямо посреди котла? Мощная струя воды давно должна была вышвырнуть препятствие со своего пути. Если это только не свежий подарочек, скатившийся со склона в этом году. Или даже несколько лет назад…