Текст книги "Личное дело"

Андрей Кивинов
Личное дело

Леночка полила кабинетный кактус, спрятала в угол бутылку и опять начала донимать Марину:

– Маришка, да не будь ты дурой-то. Какие угрызения, ты что? Он, гаденыш, жизнь тебе испортил, а ты тут про совесть говоришь. У тебя сейчас такой шанс! Не хочешь – передай дело мне, я уж доведу этого красавца до Сибири. На совесть отработаю. Другие дела брошу, но здесь оттянусь!

Марина посмотрела на подругу-коллегу.

– Я тоже хочу на совесть. А ты не задаешься вопросом – почему это дело отписали именно мне, а?

– Да случайно! В отделе сотни дел! У нашего шефа, по-твоему, «Пентиум» вместо головы, чтобы помнить, кто с кем тра… Кто кого любил, точнее. – Леночка отличалась врожденной прямотой и, как правило, рубила с плеча. – Это чистое везенье! И не раздумывай ты. Печатай постановление на арест, дуй к прокурору за санкцией, и пускай Сережа вместо Сан-Тропе едет на Арсенальную набережную отдыхать. Там тоже ничего курорт. Загорит и поправится. Правда, загар в клеточку будет. А еще я оперу знакомому позвоню, чтобы ему там сауну-парилку с массажем приготовили. Так отпарят, что угорит.

– Прекрати. – Марине надоело слушать Ленкину трескотню. – Дело высосано из пальца, где ни открой – откровенная липа. Любой следак тут же прекратил бы его. Допросить как следует этих вот свидетелей, затребовать кое-какие бумаги, и все – нет состава. Скорее всего, поэтому мне его и расписали. Чтобы я эту «липу» превратила в статью.

– Ну, как хочешь.

Леночка пододвинула машинку и, решив больше не спорить, забарабанила по клавишам.

Марина с минуту рассматривала плакат-календарь Тома Круза, затем снова открыла дело:

«Тов. Макеева М. А. Прошу принять дело к производству, расследовать и направить в суд. Начальник СО [СО – следственный отдел] подполковник юстиции Карамзин С. П.».

Статья обвинения сто пятьдесят девять, часть первая. Мошенничество. До трех лет.

Здравствуй, Сережа…

…Они спрятались от дождя в подъезде. Дождь застал врасплох, обрушился неожиданно и яростно. Обидно, ведь с утра было так классно.

Сергей схватил Маришку за руку, и они, перепрыгивая через мгновенно появившиеся лужи, устремились к дому.

– Как говорил мой дедушка-эфиоп, это вам не экватор, – Сергей стряхнул воду с головы. – Промокла?

– Не сахарная, – улыбнулась Маришка. – Контрастный душ полезен для сердца.

– Держи, – Сережа снял пиджак и накинул на Маришкины плечи.

– Сейчас дождь смоет все следы, – сказала она, глядя, как капли лупят по стеклу и разлетаются искрящимися осколками.

– Ax ты, мой следователь…– Сергей обнял Маришку и стал гладить по волосам. – Не можешь без своих бандитских сюжетов. Даже со мной.

– Я не следователь, я только учусь.

– Но взятки помогают нам творить настоящие чудеса, – закончил, рассмеявшись, Сергей.

– Какой ты…

– А что поделать? Все мы на самом деле такие. Просто кто-то умеет преподнести свои грехи в виде добродетели, а кто-то – нет.

Сережа сильнее прижал Маришку к груди.

– Согрелась, малыш?

– Да я и не замерзала. А может, ты и прав. Гораздо противнее, когда грех наряжают в одежды святости. Лучше уж цинично, но искренне…

Маришка положила руки на Сережины плечи. Подъезд больше походил на катакомбы, нежели на парадный вход особняка, принадлежавшего ранее каким-то дворянам. Лестница на второй этаж рухнула, и жильцы перекинули через дыру несколько досок, по которым и добирались до квартир. Впрочем, сейчас Маришка не обращала на окружение никакого внимания. Ей было уютнее, чем в самом роскошном дворце.

Насчет учебы она немножко приврала. Университетская учеба закончилась год назад. В принципе, Марина готовила себя к адвокатской практике. Она считала, что защищать людей гораздо благороднее. Финансовые вопросы будущей профессии основной роли не играли. Родители заботились о единственной дочери, совершенно искренне полагая, что на материальную сторону жизни Марина отвлекаться не должна. Она никогда ни в чем не получала отказа от мамы с папой. Прошлые каникулы провела в Париже. Так было здорово…

В следователи ее уговорила пойти Ленка. Bo-первых, за компанию, а во-вторых, чтобы стать классным адвокатом, надо посидеть и в противоположном окопе. Марина подумала и приняла оба аргумента. Вот уже год, как они с Ленкой занимают общий кабинет в следственном отделе районного управления внутренних дел: Учебная практика.

С Сережей она познакомилась тоже год назад – на дискотеке в ночном клубе. Он был старше на пять лет. Пробовал себя на ниве коммерческого купечества, закончив торговый институт. На дискотеку его притащил приятель, сам Сергей подобных развлечений не любил.

Под утро он проводил Маришку до дома, а через день пригласил в ресторан. Еще через неделю сказал, что любит ее…

Небо разорвало молнией. К дождю прибавился град. От громового раската Марина невольно вздрогнула и зажмурилась.

– Не бойся, – прошептал на ушко Сережа. – Я никому не позволю тебя обидеть, зайчонок…

После его признания в любви Марина не знала, как себя вести. Сережа был ей симпатичен, даже, наверное, более чем, но любовь, как ей казалось, должна захватывать мгновенно. Хватать и не отпускать. Впрочем, может, это пережитки детства. К тому же существовал еще Костя, сокурсник, долго ухаживавший за ней и не терявший надежды на взаимное чувство. И как знать, если бы не встреча с Сережей…

Костя сох по ней, во всем помогал, даже делал за нее курсовые. Не говоря уже о подарках, покупаемых на деньги, вырученные от торговли газетами по вечерам. Она ничего не обещала Косте, от разговоров на амурные темы уходила, но и категорически не отказывала. Ну, любит мальчик, что ж, запрещать ему? Пускай любит. Однако долго так продолжаться не могло, какой-то ответ Косте дать придется. Потом она вдруг поняла, что ей будет ужасно не хватать его, к тому же кто знает, полюбит ли кто-нибудь ее так, как Костя?

Маришка не считала себя красавицей, а вон какие крали, и те от одиночества страдают… Поди загадай, как там дальше обернется. И она решила, что через неделю осчастливит Костика. И, возможно, себя. Но на другой день Ленка потащила ее в ночной клуб, на дискотеку. Счастья с Костей не получилось.

А после месяца свиданий с Сергеем она уже твердо была уверена, что мгновенная любовь вовсе не обязательна, полюбить можно и через месяц, и через год. У всех это по-разному.

Сережа никогда не заводил разговоров о свадьбе. Как-то однажды, когда она, можно сказать, случайно заикнулась об этом, он поцеловал ее и ответил, что все будет хорошо, надо немного подождать, пока он не встанет на ноги. Бизнес – штука такая, от банкротств и обвалов рубля никто в наше прекрасное время не застрахован, и, прежде чем думать о саночках, надо подумать о горке.

Марина находила в его словах резон и не спешила. Тем более что все было просто замечательно. В том числе и с постельным режимом.

Сегодня они решили прошвырнуться по центру – просто так, без всякой цели. Побродить в обнимочку. Доехали до Невского на метро и отправились выгуливаться, заглядывая в магазины и кафе. Погода баловала редким солнцем, как вдруг – на тебе, дождь, да еще с градом.

Ну и пусть, мелочи это. Главное – Сережа с ней…

…Марина очнулась. Ленка по-прежнему барабанила обвиниловку.

Адвокатом Марина так и не стала. Втянулась, привыкла. Год, второй, третий… Да и все равно уже. Какая разница? Тут хоть Ленка, есть кому при случае на грудь упасть.

Она какая-то более везучая. Что в универе, что на работе, что в личной жизни. Вроде ни ума, ни фигуры, ни лица. А как прет. Замуж за актеришку выскочила. Актеришка был так себе, перебивался с хлеба на воду, в роликах рекламных снимался да Дедов Морозов на Новый год играл. А потом случайно попал на площадку к всенародно любимому режиссеру и засветился на большом экране. Очень удачно засветился. Тоже стал народным любимцем. Никаких больше Санта-Клаусов. Сейчас почти в каждой новой киношке отсвечивает. Ленка дочку родила, уже четыре скоро. В декрете не сидела – скучно.

Марина перевернула страницу, стала разбираться в каракулях дежурного следователя. Постановление о возбуждении, протокол заявления… Дело возбудили вчера. Материал подготавливал опер из ОБЭПа. Косицын. Он принял заявление, опросил людей, вызвал следователя.

Фабула дела банальна – Сережа взял в долг и не вернул. Сумма, в принципе, внушительная, для потерпевшего ущерб значительный. Странно, обычно такими вариантами занимаются опера из утоловки, а не обэпники. Про Косицына по РУВД ходили не самые лестные слухи – взятки, поборы, заказные уголовные дела. Вполне, вполне – «мерсачок» и «мобилку» от щедрот министерства не купишь.

Прочитав дело первый раз, Марина не поняла, зачем его вообще возбудили. Следственный отдел завален более серьезными составами – грабежи, разбои, кражи. Шеф на последнем совещании сам дал негласную команду – если есть возможность помирить стороны или свести конфликт к гражданско-правовым отношениям, дела не возбуждать. Отправлять людей либо в гражданский суд, либо «разводить» на месте.

А здесь в чистом виде гражданско-правовые разборки, в деле даже Сережина расписка долговая есть, ну и шел бы ущемленный товарищ прямиком в суд – Сергей второй день сидел в ИВС [ИВС – изолятор временного содержания], дежурный следак запер его на трое суток. Тоже не ясно зачем. Сергей от долга не отказывался. Да, занимал, вернуть обещал, даже с процентами, но в связи с финансовым кризисом не успел. Из-за обвала рубля фирма понесла бешеные убытки, и свободной налички не оказалось. Он позвонил кредитору и объяснил ситуацию. Тот сказал:

«Старик, ну какой базар, мы порядочные люди. Конечно, подожду, я все понимаю…» Понимать-то понимает, но тут же в ментуру заяву накатал.

Марина нашла домашний телефон вчерашнего дежурного следователя. Молодой парнишка, всего второй месяц в следственном отделе. Может, по неопытности не разобрался?

– Алло, Миша? Не разбудила? Ну извини. Это Марина Макеева. Я по поводу Измайлова звоню, которого ты по «соточке» закрыл. С чего это ты? Там в чистом виде «гражданка». Ты что, спал на последнем совещании? Шеф икру метал как раз по поводу долговых разборок.

Миша прокашлялся и сонным голосом принялся оправдываться:

– Ага, на это дело сам шеф меня и дернул. Езжай в ОБЭП, говорит, возбуждай мошенничество, Измайлова на трое суток в изолятор. А дельце, согласен, гниловатое. Но раз шеф сказал… Косицын, кстати, травой стелился. Чайку, кофейку, водочки… Так что, Марина Александровна, все вопросы к нашему дорогому и любимому командиру.

Марина сказала «спасибо» и положила трубку.

– Ну что? – оторвалась от клавиш Ленка.

– Ничего, – буркнула Марина.

Она перевернула следующую страницу и посмотрела на адрес заявителя. Ни он, ни Сережа не жили на территории, обслуживаемой их райуправлением. Хотя деньги он передал здесь, на нашей территории, при свидетелях. Возле метро. А Сережа что показывает?

Марина нашла протокол допроса Измайлова.

«Деньги Игорь передал мне в своем офисе на Коломяжском проспекте».

То есть на другом конце города. Все понятно. Какая для заявителя разница, где он стал жертвой мошенничества? Да никакой, по большому счету. Что один район, что другой. Но здесь он настаивает принципиально – возле метро, и все тут. В нужном районе.

Марина закрыла дело, швырнула его в стол и громко хлопнула дверцей.

– Ты ж сама этого ждала! Забыла, как ревела? «Будет возможность, я ему устрою!» Так вот оно, само в руки идет! Жалость взыграла? А он тебя пожалел?

– Алён, есть такая примета. Народная. Если выключателем не щелкнуть, то и свет не зажжется. Это я к тому, что само в руки…

Спор прервал телефонный звонок.

– Да? – сняла трубку Марина.

– Мариша, приветик, ласточка, это Гриша Косицын. Как настроение?

– Спасибо, хорошее. Только я не Мариша и не ласточка. – Марина терпеть не могла, когда едва знакомые люди, пускай даже из одного ведомства, начинали фамильярничать. – Что вы хотели?

Косицын сменил слащаво-компанейский тон на более официальный.

– Я по поводу Измайлова. Как насчет ареста? Надо бы товарища оприходовать. Редкостный гад.

Он у нас не первый раз с долговыми фокусами светится.

– В деле этого нет, – сухо ответила Марина.

– Ну, не все же в дело можно поместить. Это оперативная информация. Так как насчет ареста?

– При таком раскладе прокурор никогда не даст санкцию. Тем более что Измайлов готов вернуть деньги. И вообще, я не понимаю, зачем возбудили это дело. Для «палки»?

– Обидно, что такие ухари на свободе гуляют да народ обувают. Сразу не поймай, завтра с десяток обует, денег соберет и во власть… А насчет прокурора не беспокойтесь. Все будет согласовано. От вас только постановление на арест требуется. Статья позволяет, да и вам спокойнее работать – не надо за человеком бегать и вызванивать.

– Я за ним бегать не буду. И позвольте напомнить, что я процессуально независимое лицо и сама могу принимать решение.

– Да я и не настаиваю, просто рекомендую.

– Благодарю. Извините, у меня люди. Марина повесила трубку, поднялась из-за стола. Теперь она окончательно убедилась, что дело отписано ей не случайно, с точным прицелом – уж кто-кто, а ОНА Сережу арестует.

– Я в изолятор, когда вернусь, не знаю. – Марина опять открыла стол, достала дело и переложила в сумочку-"дипломат".

– К нему?

– Да. Хочу передопросить.

– Мариша, только не будь опять дурой. Он же перед тобой сейчас на колени рухнет, снова охмурять начнет. Не вздумай слабость показать. Главное – в руках себя держи. Гордость у тебя есть, в конце концов?

В троллейбусе было свободно, но Марина не стала садиться, до изолятора всего пара остановок. На заднем сиденье взасос целовалась парочка, ни на кого не обращая внимания.

Дежурный показал на свободный следственный кабинет и попросил подождать минут пятнадцать – в изолятор привезли обед. Марина кивнула и села на привинченную к полу скамеечку. Закрыла глаза.

«Интересно, он сильно изменился? За три года?..»

– …Ну, козел!.. Что натворил?! Похороню урода!

Сергей выскочил из машины, подлетел к хозяину «Москвича» – плешивому щуплому мужичку лет пятидесяти – и коротким, умелым ударом в скулу свалил его на асфальт. Падая, мужичок зацепил бампер своего «четыреста двенадцатого», вскрикнул от боли и свернулся калачиком, обхватив голову руками.

Сергей не успокаивался. Носком ботинка он яростно пнул дядьку в спину и, когда тот выпрямился, схватившись за поясницу, саданул каблуком в живот.

Украдкой взглянул на Марину. Видит ли она?

Марина видела.

Плешивый захрипел, вытягивая вверх руку.

– Не надо, пожалуйста, не надо… Я заплачу, все исправлю. Ну пожалуйста…

Сергей поддал ногой по заднице лежавшего.

– Что ты мне отдашь, срань Божья?! Я металлолом не собираю. Ты, бля, очки сначала купи, а потом за руль садись!.. Н-на!

Марина вышла из «девятки», испугавшись, как бы Сергей не перегнул палку.

– Сережа, успокойся, я тебя прошу. Он все заплатит. Ты ведь сам виноват, летел как сумасшедший.

Марина схватила Сергея за руку, пытаясь оттащить в сторону. Он вырвался, оттолкнув ее обратно к машине.

– Сядь в «тачку»! Быстро! Сами разберемся, кто виноват. Ты посмотри сначала, что это чмо наворотило! Я его просто пришибу!

Он присел на корточки и пару раз врезал мужичку по лицу. Тот схватился за разбитый нос и как-то по-детски заревел:

– Ой-ой-ой-ой…

– Прекрати! – закричала Марина. – Я сейчас уйду!

На вечерней, точнее, уже ночной улице, как назло, никого не было.

– Ты совсем с ума сошел! Ты ведь убьешь его! Успокойся, Сережа.

Сергей опустил поднятую для очередного удара руку.

– Благодари Бога, козел, что она со мной, а не то б…

Мужик судорожно закивал головой, давая понять, что он признателен Всевышнему. Сергей выпрямился, плюнул в сторону, откинул челку. Он хотел выглядеть в глазах Марины крутым, решительным мужиком, способным разобраться с каждым, кто встанет на его пути. Пусть знает, какой у нее «мэн».

Он вернулся к машине, осмотрел повреждения. В принципе, не страшно. Треснуло стекло фары, оно копейки на рынке стоит, плюс раскололась пластиковая отделка бампера – тоже, в общем-то, ерунда.

– Ну блин, штуки на две опустил, – вслух произнес Сергей. – Ты, малыш, посмотри! Только-только машину купил! Ну что за непруха!

Он достал из салона ручную сумочку-"визитку", нашел авторучку, потом, секунды две подумав, бросил все обратно в машину и подошел к лежащему владельцу «Москвича». Перевернув мужика на спину, сунул руку ему за пазуху и извлек документы.

– Когда заплатишь, получишь назад. Я позвоню, когда и куда привезти «бабки». Начнешь блудить – молись. Ты видел, я «Санта-Барбару» не развожу. Замочу к чертовой матери, как клопа.

Мужичок опять закивал.

– Да, да, конечно…

«Москвич» пострадал гораздо сильнее – правым боком зацепил дорожный столбик, выворотив его из земли. Крыло разорвало, передняя дверь «ушла» в салон. Хорошо, что мужичок ехал один.

…По большему счету в аварии был виноват Сергей. Они возвращались из театра, машин на улицах почти не было, и Сергей решил продемонстрировать Маришке, что умеет его купленная на прошлой неделе красавица. Разогнался до соточки. Марина пыталась успокоить Сергея, но это его только подзадоривало.

«Москвич» выехал на перекресток справа, и Сергей обязан был его пропустить. По правилам. Но при чем здесь правила, если он на крутой «тачке»? И когда стоха на спидометре? Корыто пускай пропускает. Может, Сергей просто не знал, у кого главная дорога. Права он купил всего две недели назад и за рулем чувствовал себя не очень уверенно.

Водитель «Москвича», поняв, что столкновение неизбежно, крутанул руль вправо, нажал на педаль тормоза и сумел уйти от столкновения, пожертвовав боком своей машины. Однако удар о столбик отбросил автомобиль, и «Москвич» все-таки зацепил «девятку», разбив ей фару.

Свидетелей столкновения поблизости не оказалось, и Сергей понял, что в споре победит сильнейший. Мужичок на голову ниже, прост и неказист, а у Сергея за плечами пять лет на любительском ринге, поэтому вопрос «Кто виноват?» даже не вставал.

Сергей завел двигатель, пару раз газанул на холостом ходу. Двигатель не пострадал, что радовало.

– Садись! – крикнул он стоящей в метре от машины Марине.

– Может, все-таки ГАИ вызвать?

– Садись! – более резким тоном повторил он.

Она послушалась.

Мужичок встал на колени и, зажимая скомканным грязным платком разбитый нос, пополз к своему «Москвичу». Марине стало ужасно жалко мужичка, ей захотелось выскочить из машины, как-то помочь, хотя бы словом, но Сергей включил передачу, газанул, и мужик остался в одиночестве.

Сергей продолжал ворчать, что-то говорил про цены на запчасти, про «чайников»-лохов за рулем и про невезение.

Марина не слушала, сидела, уставившись в лобовое стекло.

– Обязательно надо было его бить? – спросила она, когда машина притормозила у подъезда.

Сергей положил руку на ее плечо, поцеловал в щеку.

– Время такое, малыш. Не ударишь ты, ударят тебя. Сейчас надо бить первым, только первым. Ты это запомни.

– Меня ты тоже ударишь, если я нечаянно твою машину поцарапаю?

– По-моему, малыш, на тебя плохо подействовал спектакль. Больше мы на такие мероприятия не поедем.

Он еще раз поцеловал ее, протянул руку на заднее сиденье и достал розочки – Ну, если честно, то да, я погорячился. Прости, этого больше не повторится. Наверное, на меня тоже плохо подействовал спектакль.

Он улыбнулся и протянул ей цветы.

– До завтра, малыш… Ну пожалуйста, прекрати дуться из-за каждого пустяка. Нормально все. Не поезжу пару дней на машине, и все… Спокойной ночи.

Он обошел машину и открыл правую дверь. «Да, это, конечно же, нелепая случайность. Я ведь знаю, какой он на самом деле. Добрый, заботливый, хороший. И он признал, что был не прав».

– Спокойной ночи, любимый…

В коридоре завыла сирена – кто-то зашел в изолятор, – и дежурный секунд пять возился с кодом, пока не отключил «ревун». Сирена вернула Марину в реальность. Девушка вздрогнула, взглянула на часы. Пора бы уж отобедать господам арестантам.

Марина вышла из следственного кабинета, пересекла коридор.

– Николай Михайлович, как там Измайлов, не откушали?

– Минут десять еще, Марина Александровна. – Дежурный снял с пояса связку огромных ключей и, выбрав нужный, полез в сейф. – Машина с обедом подзадержалась. Посиди чуток.

Обед в изолятор привозили со стороны, в здоровых термосах. Штатного шеф-повара райотдел не имел.

Марина посмотрела на сейф.

– Вот еще, кстати. Мне надо осмотреть вещички Измайлова. У него что-нибудь изымали?

– А как же! У них всегда есть что изъять, любят капиталисты побрякушек на себя понавешать. У некоторых на целый ювелирный магазин товара наберется.

Николай Михайлович покопался в сейфе, достал газетный сверток и положил на стол.

Марина развернула газету. Бумажник, ключи, расческа. На веревочке печатка с инициалами… Колечко. Обручальное. Тоненькое, стильное.

– Не хотел снимать, – Николай Михайлович заметил, что Марина остановила взгляд на кольце. – Но я все отнимаю. Один гаврик плакался про любовь – не забирайте колечко да не забирайте. Я по глупости распереживался, не изъял. А он в номере им и закусил. Проглотил, гад. Думал из больницы после операции сдернуть. Брюхо разрезали, «гайку» достали, а больного к нам, обратно. Так что я теперь все выгребаю.

Марина распотрошила бумажник, принялась – перебирать визитки. Карточек было несколько, все разные. Трудовой путь Измайлова Сергея, человека и президента. Да, это в его ключе. Минимум президент. Неважно чего, но президент.

Колечко отражало свет настольной лампы. Новенькое, почти без царапинок. Цепочка. С висюлькой. Маленький скорпион. Ее подарок. На день рождения.

Марину заколотила внутренняя, невидимая дрожь, лицо обожгло раскаленным ветром. Она прислонилась к стенке, боясь не удержаться на ставших ватными ногах.

Впрочем, приступ длился не более секунды -она считала себя сильной женщиной, к тому же годы, проведенные в следственном отделе, закалили волю и характер. Николай Михайлович ничего не заметил.

Марина быстро завернула изъятое имущество в газету и отдала обратно дежурному.

– Все, можно убирать, спасибо.

Она ушла в кабинет, села, снова закрыла глаза… Через пять минут она увидит его. Ей предоставили эту возможность.

…Марина долго выбирала подарок. Сначала хотела купить приличный галстук, но потом передумала, решив, что это слишком традиционно. Хотелось доставить Сереже радость, а не просто отдариться. Последние дни Сергей так мало улыбается. За эту неделю они виделись всего два раза, и то, можно сказать, случайно. Он ссылался на проблемы бизнеса, нервотрепку и нехватку времени. Правда, ссылался неубедительно – скорее для приличия, для отмазки…

Наверное, она тоже отчасти виновата, забыла правило, что любви надо добиваться постоянно, даже если тебя и так любят. Надо привязывать человека к себе, а не строить из себя фарфоровую принцессу. Марина опрометчиво решила, что Сережа уже никуда не денется, слишком много их связывает, она для него единственная и неповторимая. А поэтому можно расслабиться и лишний раз не утруждать себя бурным проявлением чувств. И вообще проявлением.

Хотя она, конечно, любила его…

В ювелирный она заскочила за пять минут до закрытия. Сереже нравились драгоценности, он любил рассматривать витрины с украшениями, правда, никогда ничего не покупал. Как-то заметил, что тратить деньги на побрякушки глупо – особенно когда деньги не халявные.

На красивую заколку с белым камешком не хватало. Продавец указал на витрину с более дешевыми изделиями. Марина остановилась на знаках зодиака, нашла Сережин – скорпиона. Очень миленький, просто чудо.

– Будьте добры, покажите скорпиончика.

– Да, пожалуйста. Настоятельно рекомендую. Редкая коллекция. Не Турция.

Сереже понравится. Как раз к его цепочке.

– Выпишите.

На улице Марина столкнулась с Галькой Самохиной, бывшей одноклассницей. Та выходила из бутика, держа фирменный пакет с покупкой. В смысле внешности Галька была «мисс школа», что же касается успеваемости – «Ну подумаешь, тройка. Зато твердая».

«Ничего прикинута», – подумала про себя Марина, оценив самохинские гардероб и украшения.

Галька расплылась в улыбке, как ванильное мороженое на жаре, жеманно чмокнула Марину в щечку.

– Ой, привет, привет, дорогая. Сколько лет… Я тут случайно. Плащик прикупила, ничего такой. «Гусей».

– «Гуччи», – поправила Марина. Посидели в кафешке, поболтали, повспоминали. Хи-хи, ха-ха.

– Ты-то где? – спросила Марина. – Работаешь?

Галька искренне удивилась:

– Зачем?! Я же замужем…

…День рождения отметили шумно, в кабачке. С танцами под живую музыку. Сергею подарок понравился, он поцеловал Марину и сказал: «Спасибо, малыш». Гостей было много, в основном деловая публика, которую она не знала. Милашка в вечернем платье с вырезом на спине. Как поняла Марина, секретарша. Парочка подружек без мужчин – случайные знакомые. «Случайных нечего и приглашать»,думала Марина, наблюдая, как «подружки» по очереди целуют Сережу, преподнося сверточки с подарками, и как Сережа восхищенно смотрит на одну из них, похожую на болонку. Точно так же год назад он смотрел на Марину…

От музыки разболелась голова. Марине надоело водить хороводы, обнимая потных мужиков.

Она вернулась за стол и заказала официанту кофе.

Именинник, исчезнувший из зала под шумок оркестра минут пятнадцать назад, вернулся обратно с «болонкой». Марина ощущала ужасную обиду. Ведь он – ее, Маринин. Просто ее, и ничей боль– • ше! Как он может весь свой день рождения бегать за какой-то раскрашенной дурочкой и вспоминать про свою любимую и родную лишь в вынужденных паузах, когда «болонка» удалялась припудрить нос в женское отделение уборной? Ведь он и Марина почти муж и жена, как же так?

Марина пригласила Сережу потанцевать. Он аккуратно обнял ее за талию, будто куклу, и они принялись топтаться на месте под модную соплевыжималку. Сережа молчал, стараясь не смотреть на Марину.

– У меня болит голова, – пожаловалась она. – Я, наверное, поеду.

– Подожди, скоро будет сладкое. Выйди на улицу, проветрись. Здесь душно.

За время танца ни он, ни она не произнесли, больше ни слова. Музыку сменили спичи, анекдоты в узком кругу, фруктовый десерт и кофе.

Марина сидела одна, размешивая ложечкой давным-давно растаявший сахар. Сережа суетился перед «болонкой», словно халдей перед богатым гостем. Даже, пожалуй, покруче. Вообще, кто она такая, откуда появилась?

Кофе остыл. Марина бросила ложечку, увидела лежащую пачку сигарет, зажигалку.

От дыма голова разболелась еще сильнее. Марина затушила окурок, подошла к Сереже.

– Мне пора. Я устала.

Он убрал руку со спинки кресла, на котором сидела «болонка», и поднялся.

– Я провожу тебя.

Затем склонился к «болонке»:

– Извини, я на минутку.

– Конечно, Сереженька…

В гардеробе он помог Марине одеться – по-прежнему избегая смотреть ей в глаза. Попросил швейцара вызвать такси.

– Спасибо, что пришла. И за подарок. Тебя довезут. Я, как смогу, сразу позвоню. Не скучай.

Он улыбнулся, легонько похлопал Марину по плечу и вернулся к гостям.

«Не скучай, не скучай, не скучай…» Марина не стала дожидаться такси. Выскочила из кабака и, распахнув пальто, побежала прочь по незнакомой улице. Через пару кварталов улица уперлась в какой-то канал. Марина упала на перила, тяжело дыша. Осенний ветер пронизывал насквозь, но она этого не замечала. Волны бились о гранитную набережную, бликуя отражениями фонарей.

«Ну почему, почему же?.. Ведь я на все готова для него, ведь я себя без него не представляю. Неужели он этого не понимает?»

Порыв ветра сорвал с нее легкий шарфик и, поиграв, бросил на волны. Через секунду шарфик скрылся в темноте, уносимый течением.

«Что со мной, что? Если сейчас ветер так же поднимет меня и швырнет в канал, я даже пальцем не шевельну, чтобы спастись. Я ничего, ничего не хочу… О Боже мой!»

Марина прижала руки к лицу и зарыдала… Вечером следующего дня она почувствовала сильный озноб. Было воскресенье, весь день Марина лежала в постели и бездумно смотрела в окно. Она нашла градусник, измерила температуру. Тридцать девять с половиной. Родителей дома не было, они уехали к бабушке в область, помочь по хозяйству.

Марина отрыла в аптечке аспирин и кучу всяких жаропонижающих порошков. Проглотила гигантскую дозу, вернулась в постель. Закуталась с головой, надеясь согреться и уснуть.

…Три месяца назад она тоже заболела, искупавшись в холодном озере. Они с Сережей ездили в Токсово, жарили шашлыки на костре, пытались поймать золотую рыбку. Не поймали даже самой обыкновенной и, плюнув на рыбалку, полезли освежиться. Простуда оказалась пустяковой – пару дней отлежаться, и все. Тем не менее5 Сережа каждые два часа звонил Марине, а по вечерам приезжал, привозя кучу фруктов и сладостей…

Марина уткнулась лицом в подушку и снова заплакала.

Он не звонил всю неделю. Марина почти не вставала. Вернувшаяся из области мать вызвала врача, накупила кучу импортных лекарств и заставляла дочь интенсивно глотать их.

Марина попросила перенести телефонный аппарат из коридора в комнату, сказав, что ждет важных звонков с работы. На самом деле она ждала один-единственный звонок. Словно на икону, смотрела на аппарат, про себя разговаривая с ним, гладя трубку, умоляя отозваться Сережиным голосом. Долго обдумывала, что скажет, какой выберет тон. «Только не показывать, что я расстроена, даже наоборот – у меня все прекрасно, превосходно, здорово! Ни в коем случае не спрашивать, как у него дела, все ли в порядке. И вообще долго не болтать – заботы у меня, родной, будет время, перезвоню. Не скучала… Нисколечки… Какая тебе разница, какие у меня заботы? Важные, важнее не бывает». Пускай побесится. А может, ему это на руку? И не будет он беситься, «слава Богу» скажет?

Но, едва телефон начинал звонить, она хватала трубку, совершенно забывая о необходимости выдержать паузу. Мол, не спешу я… Хватала, гадая про себя – он, не он? Пыталась различить оттенки замыкания контактов на линии. Когда Сережа звонил с трубки, связь появлялась после небольшой паузы, с характерным щелчком.

Забывались внушаемые приказы, исчезало притворство. Лишь бы он, только бы он…

Наверное, Сережа не может позвонить, просто у него сейчас тяжелое время, ох уж этот бизнес.

А может, он тоже заболел?..

В среду заехала Ленка, посидела часок. Марина ничего не рассказала ей про личные проблемы. «Сережа? Да, заходит. Все в порядке у нас, в Швецию собираемся прокатиться перед Рождеством. Паспорт надо заграничный получить…»

Ленка сказала, что ей предложили местечко в частной адвокатской конторе. Пока помощником очень известного юриста. Полгодика в помощниках, потом – в штат. Но она отказалась. Хотя финансовая сторона впечатляла. Это не министерская подачка – сапоги приличные с получки не купить.