Текст книги "Земля лишних. Трилогия"

Суверенная Территория Невада и Аризона, Дорога, Западное направление. 22-й год, 34-е число 5-го месяца, суббота, 12:45

Солнце еще только начинало приближаться к зениту, когда мы увидели впереди стоящий вдоль дороги наш, родной, конвой. Я быстро дал сигнал радиоопознания, получил ответный. Через пять минут мы уже ударили по тормозам среди своих. К удивлению Немцова и окружающих, сначала мы с Михаилом бросились благодарить нашу несравненную сеньориту Родригез – амазонку, богиню войны и охоты, Мату Хари и вообще красавицу. Амазонка вышла из своей машины как солнце над океаном, улыбнулась всем глядящим на нее так, что раздался лишь общий выдох. Немцов, насупившийся было при виде посторонних, – даже вперед бросившись и даме ручку подавши.

Покончив с ритуалом явления Марии Пилар простым смертным, мы сдали пленного, так и не проснувшегося, на руки Быхову.

Лукаса тем временем отволокли в головной БТР, где приковали наручниками к сиденью, уложив самого на пол. Владимирский тем временем снова переоделся в форму, повесил на плечо свой автомат с подствольником – и слился с окружающими. Один я остался здесь белой вороной со своим гражданским видом.

Немцов посадил одного из сменных водителей за руль «матта» Лукаса – и дал команду: «По машинам!» «Бандейранте» Марии Пилар втиснулся передо мной, и колонна опять пошла – дальше, дальше, в сторону русской территории.

Дорога, Западное направление. – Территория России, протекторат Москвы. Территория России, протекторат Русской Армии, Пункт постоянной дислокации РА. 22-й год, 31-е число 5-го месяца, вторник, 27:20

Путь до территории Русской Армии занял три дня. Конвой увеличил скорость, ночевки сократились. Территорию Конфедерации Южных штатов мы проскочили за полтора дня, не заезжая ни в один город и только раз заправившись топливом и заполнив резервные емкости в маленьком форте-заправке в верховьях какой-то реки, названия которой я даже не спросил. Не Большая и не Рио-Гранде, другая какая-то. Пейзаж начал меняться – видимо, ближе к Заливу воздух становился более влажным. Рощи становились все больше, местами превращаясь в целые леса, дорога петляла меж холмов, все чаще и чаще переезжали мосты через реки.

Утром последнего дня колонна проскочила блок московских «внутренних войск», где от нас отделились три «КамАЗа», которые с омоновскими «тиграми» пошли на Новую Одессу, уже по дружественной территории.

Для нашего конвоя эта территория тоже не была враждебной, независимо от взаимоотношений властей. Дорожные указатели были на русском языке, иногда дублируясь на английском. Дорога из мест пустынных и диких вышла в места более населенные, по крайней мере вдалеке мелькали какие-то строения. На дороге стали попадаться встречные машины, в основном, как и говорил Владимирский, «УАЗы» и «Нивы» всех видов, один раз навстречу проскочил черный «гелендваген» с мигалкой, и за ним «тигр» с пулеметом, надписью «ВВ» на бортах, битком набитый солдатами в камуфляже. Не зря говорили, наверное, что сюда немало откочевало особенно проворовавшихся любителей машин с мигалками из Старого Света, которые теперь катаются с ними по саванне, пугая местную живность.

На блокпостах о колонне знали, пропускали без особых формальностей, только проверяли путевой лист. Граница московских владений территории Русской Армии выглядела как два расположенных напротив блока, на одном из которых крутились омоновцы в камуфляже «из-за ленточки», а на другом – солдаты в камуфляже местных расцветок. Впрочем, на обоих постах к конвою отнеслись одинаково дружелюбно. Видимо, два блока друг напротив друга были данью скорее политике, чем демонстрировали реальную взаимную враждебность.

Во время последнего перегона Мария Пилар все же выбилась из сил, и Немцов посадил за руль ее машины одного из бойцов, а сама сеньорита дремала в «тойоте» справа от меня, невзирая на тряску. Начинала опускаться темнота, мне уже толком не удавалось разглядеть пейзажи моей будущей родины, лишь кое-где, вдали от дороги, мелькали какие-то фонари и прожектора. Конвой шел, включив весь свет, дорога превратилась в посыпанный щебенкой и чем-то политый для закрепления грейдер. Зубастые внедорожные покрышки гулко гремели по нему, заставляя спящую Марию Пилар ворочаться и иногда вздрагивать.

Обычно к этому времени конвой останавливался на привал, но до пункта назначения оставалось не больше часа, и Немцов гнал и гнал колонну вперед. Даже меня охватило какое-то оцепенение, хотя, казалось бы, за проделанный путь должен был привыкнуть. Наконец впереди показались многочисленные огни прожекторов, мы проскочили, не останавливаясь, один блок, затем подъехали ко второму, втянулись в ярко освещенные ворота со шлагбаумом. Я увидел из окна машины капитально обустроенный ВОП4141
  ВОП – взводный опорный пункт.


[Закрыть], возле ворот находился бетонный капонир, в котором укрылась БМП-1, направив пушку в ту сторону, откуда мы приехали.

Конвой начал разделяться на две колонны: броня заворачивала налево, а грузовики, сбросив скорость, медленно двинулись прямо. Я растерялся, но из остановившейся БРДМ выскочил Немцов, подбежал к моей машине и сказал:

– Вы давайте прямо за грузовиками, до следующих ворот. Проезжаете в них, затем первый поворот налево. Упретесь в ворота, заезжаете, паркуетесь. Это гарнизонная гостиница – вас там ждут, я связался. Машину девушки отгоним с собой в парк, чтобы не возиться, а завтра за вами прямо на ней заедет Быхов. Заедет в десять. Вопросы есть?

– Вопросов нет. До завтра, спасибо, Володя! – поблагодарил я.

– Давай, удачи! – крикнул он, отбегая. – Отдохните хорошенько.

Я пристроился за грузовиками, догнав медленно двигающуюся колонну. Примерно метров через пятьсот были следующие ворота со шлагбаумом, возле них стоял солдат с АК-103 с подствольником, висящим наискось на груди, стволом вниз. Он, видимо, ожидал нас, потому что без вопросов поднял шлагбаум и махнул рукой на отсвечивавший в лучах фонарей указатель «Гарнизонная гостиница», показывающий влево. Я свернул под указатель и действительно метров через двести въехал в открытые ворота в заборе, огораживающем довольно просторную парковку перед скромным белым двухэтажным зданием со светящейся вывеской «Гостиница» над подъездом.

Припарковав «семисьпятку» поближе к подъезду, заглушил хорошо потрудившийся дизель. Видимо, наступившая тишина разбудила Марию Пилар, которая вскинулась, огляделась вокруг непонимающими глазами. Я сказал ей, что все, приехали, что мы уже на базе и идем спать в гостиницу. Она спросила, где ее машина, и я сказал ей то, что мне самому объяснил Немцов. Она сонно кивнула, с трудом выбралась из машины.

Я подхватил с заднего сиденья свою сумку и ее рюкзак, закинул все это себе на плечо и, подумав, другой рукой взял Марию Пилар под руку, чтобы она не промахнулась мимо дверей на входе. На мой взгляд, она была вполне способна на это.

В просто отделанном и частично освещенном холле я нашел стойку, за которой стояла молодая женщина в светлой серовато-зеленой повседневной форме с погонами сержанта. Мы подошли, и я не успел раскрыть рот, как женщина спросила: «От Немцова?» Я лишь кивнул, и она протянула мне два ключа с пластиковыми бирками, на которых были выдавлены красные номера «222» и «223».

– Заселяйтесь, отдыхайте, – сказала она, что-то записывая. – Вас будить завтра?

– Меня в половине девятого, а девушку… у вас внутренние телефоны есть?

– Разумеется, – кивнула она. – Из номера в номер звонить через «ноль». Ноль – и номер комнаты.

– Девушку тогда я сам разбужу, если получится, – ответил я.

Женщина-сержант мимолетно улыбнулась, затем попросила наши идентификационные карты. Я протянул ей свою, а у Марии Пилар пришлось просить дважды – она смотрела на меня ничего не понимающими и невероятно сонными глазами. Наконец она поняла, что я у нее прошу, расстегнула маленький карманчик на бедре, вытащила свою карту.

Женщина в форме просто считала сканером штрихкоды и вернула документы.

– Спокойной ночи, отдыхайте. Завтра вас разбудим. Завтрак у нас накрывают с восьми утра до десяти.

Я снова подхватил багаж и спящую красавицу – и потащил это все по лестнице на второй этаж. Свет в коридоре горел в дежурном варианте, не ярче ночников, поэтому к номерам на дверях пришлось присматриваться. Как и ожидалось, нам выделили два соседних номера. Я бросил свою сумку на пол возле дверей двести двадцать второго, довел Марию Пилар до следующего, открыл ей дверь ключом, нащупал внутри выключатель, завел ее внутрь и положил ее рюкзак на кресло. Затем пошел обратно к выходу. Неожиданно она меня остановила, обняла за шею и поцеловала в губы. Ее губы были теплыми и удивительно нежными. И поцелуй был не жаркий, любовный, а тоже… просто теплый, нежный. Затем она улыбнулась, сказала «Gracias»4242
  Спасибо (исп.).


[Закрыть] и легонько, почти незаметно, подтолкнула меня к выходу. Я шепнул ей: «Приятных снов», – и пошел в свой номер. Спать.

Территория России, протекторат Русской Армии, Пункт постоянной дислокации. 38-е число 5-го месяца, среда, 10:00

Проснулся я за пять минут до телефонного звонка дежурной, чувствуя себя удивительно выспавшимся и отдохнувшим. Валялся в постели до звонка, ответил на него, затем пошел в душ, долго лил на себя попеременно горячую и холодную воду, побрился, освежил личность туалетной водой из своих запасов, сделал вид, что причесываюсь – с моей стрижкой особенно причесывать нечего, – и пошел к телефону будить Марию Пилар. Оказалось, что солнце в ее лице уже взошло, в трубке было слышно, что в ее номере играет музыка. Я огляделся – действительно, в углу, под телевизором, стоял маленький музыкальный центр и стопкой лежало несколько компакт-дисков. Номер был простым, но довольно просторным, очень чистым. Снова позвонил ей, спросил – собирается ли она завтракать? Она ответила, что собирается немедленно.

Я вышел из номера и столкнулся с ней в коридоре. Сегодня она решила не поражать окружающих воинственностью вида или откровенной демонстрацией своих многочисленных достоинств. На ней были легкие брюки из ткани вроде некрашеного льна, белоснежная майка с короткими рукавами, оттеняющая ее бронзовую смуглость, и на ногах – легкие сандалии на тоненькой подошве, сплетенные из полосок рыжей кожи. Ступни у нее были маленькие и очень изящные, на правой ноге на двух пальцах были золотые колечки. Когда она шла, можно было заметить, что на левой тонкой щиколотке надета широкая плоская золотая цепь, больше напоминающая браслет. Косметики на ней почти не было, но она в ней и не нуждалась – слишком ярким ее лицо было от природы, а густые блестящие волосы она туго зачесала назад и скрутила в аккуратный узел на затылке, закрепив его какой-то удивительно загогулистой застежкой из кости.

Мы спустились в гостиничное кафе, где уже половина столов была занята. Было несколько офицеров в разных званиях, в светлой серо-зеленой форме, как у девушки-сержанта за стойкой портье, были и гражданские, одетые по-разному. Гражданские были, судя по всему, какими-то инженерами или техниками, потому что, завтракая, перебирали чертежи непонятно чего и очень оживленно спорили.

Завтрак был накрыт «шведским столом». Несколько видов пирожков и пирогов, салаты, свежевыпеченный хлеб и нарезанное мясо и сыр разных видов, молоко, йогурт, соки и квас. Все с национальным уклоном. Свежие булочки и варенье тоже прилагались.

Мария Пилар об объеме талии не слишком беспокоилась, если судить по тому, как лихо она пробежалась по подносам, навалив в широкую плоскую тарелку целую кучу пирожков со всем, что там было, и налив себе сразу два стакана цельного молока. Ну что же, если она так ест всегда, а талия у нее по-прежнему такая, какую я вижу сейчас, то прибавка в весе ей точно не грозит.

Пройдясь по залу, кубинка собрала привычную дозу мужского внимания, – даже девушка в форме рядовой, выполнявшая функции официантки, разливавшей кофе и чай, и та замерла с кофейником в руке. Затем взгляды мужчин скрестились на мне, и в их печальных глазах явственно читалась глубокая зависть. Не буду же я каждому объяснять, что меня вчера просто поцеловали и за дверь выставили.

Мария Пилар доела пирожки, выпила все молоко, отдала должное сдобным булочкам с маслом и вареньем. Особенно ей понравилось какое-то ярко-красное варенье из совершенно неизвестных мне ягод, она даже пальцы облизала с явным удовольствием. Выпила две чашки кофе со сливками, после чего с радостным блеском в глазах уставилась на меня. Как будто папа должен дочку похвалить, что она такая умница и так позавтракала хорошо, и теперь ее можно в детский сад вести.

Я сказал, что сейчас придет ее машина, а мне надо будет отбыть с прапорщиком Быховым в штаб армии. Мария Пилар кивнула и хоть и не на совсем чистом, но все же очень русском языке сказала:

– Конечно. И я с тобой, мне тоже туда надо.

Обидно все же. Я эти брюки еще не надевал с тех пор, как в этот мир попал, а теперь только полчаса проносил – и целую чашку кофе на них вывернул. Рядовая и официантка в одном лице подбежала ко мне с салфетками, собираясь помочь, но в последний момент остановилась. Все же неловко девушке собственноручно там вытирать, тем более если мужчина с дамой. Подумав, она протянула салфетку мне. Я промокнул все больше и больше разбегающееся по светлым брюкам пятно. Мария Пилар ехидно посмотрела на меня и спросила по-русски же:

– Помочь?

– Спасибо, я справлюсь, – подчеркнуто вежливо ответил я и тоже на родном языке.

– Выпил кофе?

– Хм… наверное, и так можно сказать, – ответил я на без сомнения издевательский вопрос.

– Тогда пойдем в комнату, ты переоденешься. Мне надо взять сумку.

Так, с огромным бурым пятном на брюках, я прошествовал через все кафе. Пришлось доставать из сумки другие брюки, но времени гладить их уже не оставалось – с минуты на минуту должен был заехать Быхов. Пришлось сделать вид, что они мне кажутся немятыми и вообще у них фасон такой. Рубашку не залил, к счастью, ее можно было не менять.

В дверь постучали, я открыл. Это была Мария Пилар, держащая в руках что-то вроде непромокаемой нейлоновой папки.

– Que pasa, hombre? – осведомилась она.

– Это была шутка? Я имею в виду незнание русского языка.

– Смешно получилось? Тогда думай, что шутка, – крайне непринужденно ответила она.

Злиться на нее все равно невозможно было, поэтому я махнул рукой, подумал, нужно ли брать с собой оружие, но, представив, как будет выглядеть мой наряд в комплекте с «парабеллумом» или «береттой», решил не выглядеть еще глупее, чем мне уже сегодня удалось.

Едва мы вышли на крыльцо, как на стоянку заехали две машины – «бандейранте» Марии Пилар и его двоюродный брат, уже не пикап, а джип без верха, в камуфляжных пятнах и с номером на борту. За рулем машины Марии Пилар сидел Быхов, военную же машину вел боец в рубашке с короткими рукавами, черном берете и с повязкой «посыльный». Мы с Быховым поздоровались, он даже отпустил Марии Пилар комплимент со всей учтивостью, достойной прапорщика, – дескать, приятно, когда служба с утра начинается с представления прекрасной даме, но он вынужден забрать моего спутника, однако позже…

Речь осталась незаконченной, потому что я сказал, что сеньорита следует с нами. Быхов удивился, но виду не подал, а просто протянул ей ключи от ее машины и сделал приглашающий жест в «тойоту». Мария Пилар улыбнулась ему, а затем вышедшему из машины солдату-посыльному. Улыбнулась так, что боец не только распахнул перед ней дверь на заднее сиденье, что было естественным, но и от обалдения отдал честь, что уже было грубым нарушением Устава, согласно которому даже такая красивая девушка не может являться старшим по званию.

Я тоже уселся рядом с кубинкой назад, Быхов забрался на переднее сиденье, и «бандейранте», зафырчав дизелем, рванул с места. До штаба оказалось около пяти минут езды. Дорога вела через расположение какой-то части, застроенное двухэтажными казармами вокруг большого асфальтированного плаца. В казармах здесь проживало не более трети личного состава – те, кто находился на боевом дежурстве. Остальные жили в городе, приезжая на службу с раннего утра. Издержки не только профессиональной, но скорее даже пожизненной службы. Мы проехали КПП, покатили вдоль глухого забора парка боевой техники. Заглянуть внутрь было невозможно, но в одном месте я увидел задранные вверх стволы трех «Гвоздик»4343
  122-мм САУ «Гвоздика» была разработана в конце 60-х годов. Модернизированное орудие гаубицы Д-30 было размещено в башне, установленной на удлиненном шасси транспортера МТ-ЛБ. Гаубица 2C1 была предназначена для уничтожения огневых средств противника, пунктов управления, полевых укреплений, а также для борьбы с бронированными целями стрельбой прямой наводкой. На вооружение Советской Армии «Гвоздика» поступила в 1972 году. Всего было изготовлено более 1000 °CАУ этого типа.


[Закрыть], из чего сделал вывод, что Русская Армия делает ставку не только на легкопехотные части. Через мелькнувшие решетчатые ворота со звездами мне удалось разглядеть стоящие в ряд танки Т-554444
  Т-55 – самый массовый советский танк послевоенного периода. Относился к классу средних танков. Принят на вооружение в 1958 году. Изготавливался серийно до 1979 года. Масса (первой модификации) – 36 тонн, вооружение – 100-мм пушка и курсовой пулемет, экипаж 4 человека. Танки Т-55 составляли основу танкового парка Советской Армии в 60–70-х годах. За это время изготовлено более 20 000 танков всех модификаций. Кроме того, с 1964 года еще и в Польше и Чехословакии произведено 9000 этих танков.


[Закрыть], серьезно модернизированные – динамическая защита, явно новые приборы управления огнем, пушка взята в кожух. Перехватив мой взгляд, Быхов сказал, что «пятьдесят пятые Эм Вэ» для местных условий самые подходящие и стоят намного дешевле современных, что немаловажно. Со слов Быхова выходило, что наиболее используемые в Русской Армии танки – в настоящий период вообще ПТ-764545
  ПТ-76 – плавающий танк, принят на вооружение в 1951 году, выпускался серийно до 1967 года. Выпущено около 12 тыс. машин. Боевая масса 14 тонн, вооружение – 76-мм нарезная пушка и 7,62-мм пулемет. Даже в настоящее время на вооружении ВС РФ числится около 100 танков, и множество машин разных модификаций используется во всем мире.


[Закрыть], которые хорошо себя зарекомендовали во влажных и заболоченных низинах дельты Амазонки. А накупили их чуть не за бесценок, и денег хватило на установку новых ночных прицелов и современных радиостанций. Ну и дизеля поставили мощные, а то раньше они на марше даже от Т-55 отставали.

И так, с его слов, поступает здесь не только Русская Армия, но и все остальные. Англичане даже старые броневики «феррет» и «сарацин» с каких-то складов покупают, еще в Старом Свете меняют в них старые бензиновые моторы на новые дизели, ставят новую трансмиссию, ночные прицелы и радио – и очень за недорого получают отличную машину для местных условий, вооруженную мощной пулеметной «спаркой», мобильную и проходимую. Так же поступают и все остальные. А платить столько, сколько стоит современная военная техника из Старого Света, здесь позволить себе мало кто может, даже Орден так не размахивается. Все же не те здесь пока доходы, далеко не те.

Вообще я заметил, что если солдаты вооружены и экипированы по самым последним стандартам и автомобили новые как на подбор, то уже бронетехника вся устаревшая – на новую денег нет и пока не предвидится.

Забор парка закончился, впереди показался еще один КПП части. Я бросил взгляд в боковой проезд – и увидел вдалеке бетонное поле со стоящими вертолетами Ми-8 и Ми-24.

– Наш «золотой фонд», – пояснил прапорщик. – Одна треть летает, две трети – только профилактика! Держим на случай, если наступит «последний и решительный».

Показав на забор следующей части, Быхов сказал:

– Гренадерский полк, мотопехота фактически. Все тяжелое вооружение у нас в составе гренадерских частей, танки те же, «саушки», боевые машины пехоты. А проехали сейчас – наш, легкопехотный. Мы больше конвоями занимаемся сейчас, у нас сплошь только колесная техника, чтобы далеко кататься и дороги не убивать окончательно. Тут рода войск совсем другие, не как раньше были. Тут еще егерский отдельный стоит, егеря – самая элита у нас. Создали на страх врагам.

– А артиллерия как?

– Артиллерия всегда приданная, но может выделяться в отдельные сводные отряды. Тяжелая самоходная артиллерия, реактивная и буксируемые гаубицы – в гренадерских частях, а в легкопехотных минометы в основном самоходные, даже местных конструкций есть.

– Это какие? – удивился я.

– «Васильки» на базе бронированного «Урала», местная конструкция, – пояснил он.

– Интересно…

На моей памяти «васильки» на «маталыги» сверху ставили, было такое. Но гусеницы, я это прекрасно понимаю, здесь не всегда хороши, колесная техника рулит при таких расстояниях. Или гусениц вместе с дорогами не напасешься. А «покемон» для перевозки личного состава вполне как платформа для миномета сгодится. И расчет пристроится, и боекомплект загрузить есть куда.

– К егерскому подъезжаем. Но в ППД только первый батальон стоит, разведбат, подчинен непосредственно управлению разведки, – сказал Быхов, показывая на металлические ворота, показавшиеся в конце длинной улицы. – Это уже элита из элит. К ним постоянно приписана эскадрилья «Ми-восьмых» и звено «крокодилов», а вот уже никакой тяжелой техники нет. Они у нас «легче» всякой легкой пехоты даже. Нет даже бронетранспортеров, а есть только «водники» с «тиграми», с комплексами легкого вооружения на них. За тяжелое вооружение – ПТУРы. А первая рота – так вообще на бразильских «тойотах», таких, как у Марии Пилар, только переделанных в рейдовые машины. На каждой спарка из АГС и «корда». Они понадежней «уазиков», а первая рота в дальние рейды ходит.

– А остальные батальоны где?

– Второй батальон сейчас в дельте Амазонки, а третий напротив Ичкерийского Имамата расположился.

«Бандейранте» подлетел к КПП, упершись в шлагбаум. Быхов предъявил документы, и нас пропустили. Машина проехала по дорожке и остановилась у двухэтажного здания с табличкой «Разведывательное управление Русской Армии». Здание соединялось переходом со вторым, такого же размера, расположенным под прямым углом, без надписей. За ним большая площадка была уставлена машинами с кунгами и высоко торчащими на растяжках мачтами антенн. Понятно – радиоразведка, РЭБ4646
  РЭБ – радиоэлектронная борьба.


[Закрыть].

Посыльный подвез нас прямо ко входу. Мы вышли из машины, Мария Пилар одарила бойца самой ослепительной из улыбок, я попрощался с ним, и Быхов повел нас внутрь.

Дежурный с повязкой проверил на входе документы у Быхова, попросил у нас с кубинкой идентификационные карты. Считал код, затем позвонил по телефону, доложив, что есть человек, не заявленный в списке, имея в виду нашу подругу. «Не заявленная в списке» Мария Пилар спокойно и нежно рассматривала дежурного старшего сержанта, заставляя того краснеть и стесняться. Старший сержант передал трубку Быхову, тот несколько раз сказал «да», покосился на девушку, затем произнес: «По его инициативе» и добавил после паузы: «Так точно!» Передал трубку старшему сержанту, тот выслушал какую-то команду и пропустил нас дальше. Мы подошли к широкой лестнице, ведущей на второй этаж, и тут нам навстречу выбежал Владимирский. Мы поздоровались, Быхов же, наоборот, – попрощался, и уже Михаил повел нас по коридору до кабинета с табличкой «Начальник службы разведки РА п/п-к Барабанов Н. С.».

Дверь была простая на вид, но звуконепроницаемая. Владимирский постучал и, не дожидаясь приглашения, вошел, пригласив нас за собой.

Барабанов с афганских пор изменился, конечно, но не слишком радикально. Возникли морщины возле глаз и в уголках рта, на правой скуле появился шрам от касательного ранения. А так – все тот же загар, как в Кандагаре, светлые, почти белые волосы, стриженные под «ежик», серые глаза. Единственное, что изменилось радикально, – форма. Впрочем, не только у него. Знаки различия остались прежними, но сама форма была тропической, максимально открытой и легкой, и самое главное – цвет. Исчез наш привычный хаки, сменившись чем-то серовато-зеленым, довольно светлым, брюки чуть темнее, рубашка светлее. И вместо галстука в открытом вороте белая трикотажная футболка видна. Заметил-то я это раньше, но именно в сочетании с хорошо знакомым лицом Николая это бросилось в глаза.

Барабанов поднялся нам навстречу, раскинул руки, хлопнул одной меня по ладони, а другой обнял за плечо.

– Здорово, прапор! Сто лет не виделись! Проходи, не стесняйся. Я когда узнал, что ты здесь, обалдел просто. Представь спутнице, а то уже по всему ППД слухи ходят, что приехал новый снайпер с такой красавицей, кто видел – до сих пор в ступоре, хоть водкой их отпаивай.

Я повернулся к Марии Пилар, чтобы представить ей Николая, но та неожиданно четко отрапортовала:

– Товарищ подполковник! Сотрудник разведки Революционной армии Республика Куба лейтенант Мария Пилар Родригез. Направлена к вам вышестоящим командованием для установления рабочих контактов.

Занавес.

Не то чтобы я совсем не догадывался ни о чем, этого нельзя сказать. Мелькало кое-что, заставлявшее предположить, что Мария Пилар вовсе не просто легкомысленная красотка из маленького техасского городка. Чего стоит одно утаенное знание русского языка. Но все равно такое представление меня несколько огорошило. Хотя бы тем, что у таких женщин воинских званий не бывает. Бывают эпитеты вроде «прекрасная» или, скажем, как ни старомодно звучит, – «несравненная», но – нет, не звание.

– Подполковник Барабанов, Николай Сергеевич. Начальник службы разведки Разведывательного управления Русской Армии. Рад видеть. Присаживайтесь, товарищи. Чай будете?