Текст книги "Игра в отрезанный палец"

14

За окнами машины мелькал одноэтажный пригород. Шофер резко нажал на тормоза, чертыхнулся, обругав выбежавшую на дорогу собаку, и снова набрал скорость.

Этот резкий толчок отвлек Ника от воспоминаний о Душанбе.

Он в очередной раз посмотрел на свой новый джинсовый костюм, полученный двадцать минут назад от полковника. «Никаких своих вещей! – сказал перед выходом Иван Львович. – Вот, надень, должен подойти. Здесь твой паспорт, доллары. Переложи кредитную карточку и таблетки в карман куртки… Приведи себя в порядок, я подожду на улице. Все вещи оставь в доме».

Ник вспомнил о вещах. Он все-таки успел залезть в один из чемоданов и взял оттуда фотографию Тани с Володькой. Теперь эта фотография тоже лежала в нагрудном кармане джинсовой куртки. Там же были два билета на поезд и миллион белорусских «зайчиков» – последнее, что Ник получил от полковника, уже в машине.

– В Белоруссии купишь пару сумок и какие-нибудь вещи в дорогу, – произнес, отвлекшись от окна, Иван Львович. – Таможня не любит пассажиров без багажа.

Они въехали в город. Полковник достал из кармана пиджака мобильный телефон, набрал номер. Спросил кого-то: «Ну как?» Потом несколько минут слушал и перед тем, как спрятать телефон обратно в карман, сказал в трубку: «Скоро будем».

Минут пять ехали молча.

– После Выдубичей поедешь по набережной, – приказал полковник шоферу, когда впереди показалась эстакадная развязка.

На набережной Иван Львович остановил машину и предложил Нику прогуляться.

Они шли вдоль бетонного бортика, за которым спокойным питоном скользил Днепр. Солнце висело низко над холмом. По Набережному шоссе проносились машины. Проехал по рельсам трамвай, добавив в уличный шум металлического звона.

– Ну что? Нервничаешь? – спросил, остановившись у бортика, полковник.

– Нет.

– Хорошо. – Иван Львович достал пачку сигарет. – Ты же не куришь?

– Бросил, еще в Душанбе.

– Молодец!

Иван Львович закурил, обвел взглядом широкую днепровскую панораму.

– Город нравится? – спросил.

Ник тоже посмотрел на реку, на живые, застроенные многоэтажками берега, на видневшийся слева остров, на мосты. Молча кивнул.

– Возьми польский телефон, – сказал полковник.

Ник спрятал бумажку в карман.

– Все помнишь?

– Да.

– Тогда запомни еще одно – самое важное. Ты решил его спасти потому, что сам хочешь бежать. Ты – дезертировал из СБУ, предатель. Ты знаешь, где и у кого на Западе можно получить много денег, чтобы устроиться там основательно. Пообещай ему половину большой суммы, насколько у тебя хватит фантазии. Только не переборщи, он ведь не идиот! И еще – повторяй ему время от времени, что когда ты с ним расплатишься – вы разбежитесь в разные стороны. Понял?

Ник кивнул.

Через полчаса машина остановилась во дворе хрущевской пятиэтажки. Ранний вечер еще наслаждался уходящим тусклым светом уже невидимого отсюда солнца.

Они с полковником прошли по площадке со столбиками для сушки белья, свернули к детскому садику. Зашли на его территорию. Там, спрятавшись за деревянной игровой верандой, стоял знакомый микроавтобус.

«Мюллер лтд. Подвесные потолки». Ник вдруг подумал, что между этим названием и внутренней начинкой микроавтобуса все-таки присутствует какая-то непрямая связь.

В салоне за пультом сидел тот же парень, только одет он в этот раз был по-другому. Ник, собственно, не помнил, во что он был одет прошлый раз, но сейчас было на нем что-то новое. Яркая жилетка кирпичного цвета на коричневой рубашке с коротким жестким воротничком. «Слишком нарядно для такой службы», – подумал Ник и тут же нашел объяснение – время теперь другое и не обязательно ходить в темных костюмах с галстуком, чтобы исполнять такую работу. «Новое время, новые люди, новые правила», – думал он. Ему понравилась эта мысль. Он еще раз с едва заметной завистью во взгляде посмотрел на парня за пультом. Тот словно доказывал своим видом, что даже такая служба в новое время не была «суконной», послушной «деревянному регламенту».

Мониторы опять показывали коридор с дверью, кухню и комнату – на этот раз спальню. На кухне ужинали двое – парень и девушка. Парня Ник узнал сразу – Сергей Сахно. Девушка была худенькая, светлые кудрявые волосы сбегали к плечам. Разглядеть лицо повнимательнее было трудно – технике недоставало качества. Нельзя было сказать – красивая она или нет, как и нельзя было определить цвет глаз на черно-белом мониторе.

На столе стояла бутылка вина, в бокалы наливала девушка, притом парню больше, добавляя себе каждый раз только несколько капель. И пили они по-разному. Парень – сразу до дна, девушка только пригубливала и ставила бокал на место. Она же достала вторую бутылку вина.

Ник посмотрел на часы – четверть десятого. Вспомнил о красном вине, выпитом во время обеда, – странно, но он словно и не пил. В голове – удивительная ясность, в теле – бодрость.

Девушка что-то сказала Сергею, и он, кивнув, перешел в коридор и скрылся за внутренней дверью.

– Санузел совмещенный, – прокомментировал это Иван Львович, не отвлекаясь от мониторов.

Девушка тоже вышла в коридор, прислушалась. Потом перешла в «спальный» монитор. Достала из шкафа коробку из-под обуви, опустила ее на пол возле разобранной кровати, сняла крышку. Несколько минут она стояла на коленях над раскрытой коробкой, потом снова закрыла ее и задвинула под кровать.

– Ку-ку! – мрачно произнес Иван Львович.

А девушка тем временем переоделась в легкий халатик, дав троим мужчинам возможность оценить ее ладную фигурку. Потом посмотрела на будильник, стоявший на прикроватной тумбочке рядом с телефоном.

Появился завернутый в большое полотенце парень. Ник тряхнул головой – удивился, как это он пропустил проход парня по «коридорному» монитору.

Девушка поцеловала его, игриво стянула с его тела полотенце. Толкнула его, голого, в кровать и накрыла легким одеялом или толстой простыней – в мониторе было не разглядеть. С полотенцем вышла из спальни, предварительно поцеловав парня.

Он разлегся на спине, руки завел за голову. С дурацкой улыбочкой ожидания уставился в потолок.

А девушка, вернувшись в кухню, взяла с подоконника свои часы, одела на руку, проверив время. Было видно, что она прислушивается к тишине квартиры.

– Ну что? Пора! – произнес Иван Львович, доставая из кармана мобильный телефон.

Он обернулся к Нику.

– Сейчас ты скажешь ему, что под кроватью – взрывное устройство. Что ты его ждешь внизу и на все вопросы ответишь потом.

Полковник набрал номер и передал мобильный Нику.

Ник увидел на мониторе, как парень удивленно уставился на телефонный аппарат, стоявший на тумбочке. Медленно, словно нехотя, повернулся на бок. Снял трубку.

– Алло! – раздался хриплый пьяный голос.

– Сергей? – Ник сделал паузу, суматошно подбирая правильные слова.

– я.

– У тебя под кроватью взрывное устройство, быстро одевайся, я тебя жду внизу.

– Что? Кто это? Что за херня!

Ник увидел на мониторе, как парень бросил трубку рядом на кровать, опустил ноги на ковер. На лице пьяное спокойствие уступало место недоумению. Он наклонился к полу. Сунул руку под кровать и вытащил коробку из-под обуви. Снял крышку, какое-то время рассматривал содержимое коробки – в мониторе этого видно не было, только его голая спина.

Наконец он поднялся, надел майку, «семейные» трусы, джинсовый костюм. Замер на мгновение, прислушиваясь. Потом вышел из спальни.

Дальнейшее развитие событий было похоже на американское кино: он забежал на кухню, несколько раз ударил девушку. Затем поднял ее с пола, перенес в спальню, связал руки и ноги ремнями, взятыми из шкафа. Бросил ее на кровать. Коробку из-под обуви засунул на прежнее место и выбежал из квартиры.

– Пошел! – скомандовал полковник.

– Куда? – ошарашенно спросил Ник.

Полковник торопливо открыл дверцу, почти вытолкнул Ника из микроавтобуса. Выпрыгнул сам. Показал рукой на пятиэтажку за забором детского садика.

– Второе парадное, вон то. Сразу бежишь с ним за дом к дороге. Ловите частника и на вокзал. Поезд через полчаса.

Ник перепрыгнул через невысокий забор, подбежал к дому. Увидел выскочившего из парадного парня.

– Эй, – крикнул ему. – Сюда!

Они выбежали вместе к дороге. Ник поднял руку. Рядом затормозили белые «Жигули».

– На вокзал?! – полуспросил Ник водителя, опустившего стекло в дверце.

– Садитесь! – сказал тот.

Пока ехали, водитель с интересом разглядывал двух пассажиров в одинаковых джинсовых костюмах.

Заметив интерес водителя, Ник тоже осмотрел себя, повернулся к Сергею, и гримаса недоумения застыла на его лице. Джинсовые костюмы были действительно одинаковы и даже, кажется, одного размера. Зачем это было нужно полковнику? Чтобы легче было стать «своим парнем» для Сергея?

Ник покачал головой. Оглянулся еще раз на Сергея – тот сидел, тупо уставившись в затылок водителя. Он то ли был еще пьян, то ли так ошарашен происшедшим, что никак не мог прийти в себя. Слава богу, он не заметил настойчиво-любопытного взгляда водителя.

15

Поезд уходил с двенадцатого пути, и им пришлось бежать сначала по подземному переходу, а потом и вдоль состава, отыскивая нужный вагон.

Наконец уселись на нижней полке, перевели дух.

Сергей первый раз сосредоточенно посмотрел на Ника.

– Кто ты такой? – спросил он.

– Зовут Ник, потом все объясню…

Сергей вяло ухмыльнулся и кивнул.

«Что я ему потом объясню? – раздраженно подумал Ник. – Что я могу ему объяснить?..»

Он задумался, а поезд тем временем дернулся и покатился в неизвестность. Общий вагон был полупустой и, таким образом, становился плацкартным.

Толстая проводница взяла у них билеты.

– Белье брать будете?

Ник кивнул.

– Спрятать что-нибудь надо?

– Что? – Ник поднял на нее удивленный взгляд.

– Что-что! От таможни! – Она посмотрела на «тормознутого» пассажира, как на идиота.

– Нет, спасибо.

– Ваши проблемы, – бросила она и пошла дальше по вагону.

Через три часа, когда оба они уже спали, поезд резко остановился. В вагоне зажегся свет и кто-то крикнул хриплым голосом: «Граница! Подготовить паспорта!»

Ник полез в карман джинсовой куртки. Вытащил свой паспорт, поднес к глазам. Он и не рассмотрел его толком вчера. Помнил только, как получил от Ивана Львовича документ и сразу спрятал в карман.

Это был новый российский загранпаспорт. Открыв, Ник с удивлением увидел свое фото и все свои настоящие данные – и фамилия, и место рождения, и дата.

Откуда полковник все это знал? Может, он сам ему рассказал? Ник попытался вспомнить их совместный ужин в Душанбе. Они тогда много говорили, и Ник действительно рассказывал о себе. Сейчас трудно было вспомнить все, что он говорил полковнику. Он ведь, к тому же, напился тогда. Напился так, что полковник провожал его домой. Напился от обиды – ведь именно в тот день он получил отказ на свой рапорт о переводе в Россию.

Опустив паспорт на стол, Ник оглянулся на Сергея, спавшего рядом на соседней нижней полке.

– Эй, – потормошил Ник его за плечо. – Граница. Проснись.

Сергей открыл глаза, тупо поморгал несколько раз, глядя на Ника.

– Паспорт у тебя есть? – спросил Ник, испуганный неожиданной мыслью о том, что Сергей мог оказаться без документов.

Сергей кивнул. В отличие от Ника, он разделся перед тем, как лечь. Его джинсовый костюм лежал под подушкой. Достав куртку, он вытащил из кармана пожеванный, еще советский паспорт. Положил его на стол и снова откинулся головой на подушку, закрыл глаза.

Ник, подождав минуту и удостоверившись, что Сергей снова заснул, просмотрел его паспорт. Страница «семейное положение» была пуста, детей у него не было. Родился в Донецке 12 сентября 1964 года. Поверх фамилии чья-то тяжелая рука опустила лиловый штемпель «Украина».

Положив два паспорта вместе, Ник уселся на своей полке в ожидании пограничников.

Появилась худая остроносая блондинка в зеленой форме. Строго сравнила фотографии в паспортах с лицами. Ничего не сказав, пошла дальше.

Потом появился толстенький невысокий таможенник с короткими аккуратными усиками.

– Ваши вещи? – спросил он Ника.

– Мы без вещей.

– Встаньте!

Ник поднялся. Таможенник проверил багажную коробку под полкой, на которой Ник спал. Ник тоже посмотрел туда и увидел только смятую газету и пару замерших от внезапного света тараканов.

– Деньги, валюта есть? – таможенник возвратил свой прищуренный взгляд на пассажира.

– Есть немного, – чуть помедлив, ответил Ник.

– Этот с вами? – таможенник кивнул на Сергея.

– Да, мы вместе. Мы тут рядом, в Пинск…

Таможенник насупился и стоял молча, словно все еще решая: уходить или нет.

– А какая валюта? Белорусские рубли? – спросил он после паузы.

– Да, – с готовностью подтвердил Ник. – Целый миллион.

– Ладно, – произнес таможенник и направился в следующее купе.

Ник вздохнул с облегчением. Посмотрел на спавшего Сергея. Вот кому можно было позавидовать. Спит, и никто его не беспокоит, ни таможня, ни паспортный контроль!

В Пинск поезд прибыл рано утром. Так рано, что проводнице пришлось несколько минут трясти Ника, приводя его в сознание.

– Вы что! Напились ночью? – кричала она. – Через пять минут поезд отходит! Ваша станция!

Еще не полностью придя в себя, Ник разбудил Сергея, и они едва успели выскочить на безлюдную платформу, как поезд тронулся.

– Который час? – сонно спросил Сергей.

– Без десяти шесть.

– Рань собачья! – пожаловался Сергей, оглядываясь по сторонам.

Они зашли в одноэтажное зданьице вокзала. Уселись на деревянные стулья, сбитые в одну сплошную шеренгу в зале ожидания.

– Куда мы дальше? – спросил, зевая, Сергей.

– Переночуем здесь, завтра в Брест, потом в Польшу.

Сергей удивленно уставился в глаза Нику, но похоже, что его желание спать было куда сильнее удивления, и, еще раз зевнув, он закрыл глаза.

16

Виктору не спалось. Он сидел на кухне, опять при выключенном свете. Но луна, заглядывавшая в окно на восьмом этаже, делала видимым даже пар, поднимавшийся над чашкой чая.

Рядом с чашкой лежали три листа бумаги – три меню за двадцатое мая, единственные три меню, в которых посетителям предлагались блины с красной икрой. Перед Виктором в мягком лунном полусвете «лежали» как на ладони три ресторана, где мог последний раз поужинать отставной генерал Броницкий. Ресторан «Козак», «Млын» и ресторан гостиницы «Москва».

Эти меню он перечитал, наверно, раз десять. Сначала, чтобы в очередной раз удостовериться в присутствии блинов с красной икрой. Потом уже просто из интереса к названиям блюд. Многие названия ему ни о чем не говорили. Потом его любопытство вызвали ресторанные цены, и уж совсем под конец Виктор сравнил цены на блины с красной икрой в разных ресторанах. Разница была поразительной. Мысль о том, что одно и то же блюдо может так сильно колебаться в цене, заставила даже мотнуть головой.

За окном под лунным светом спали застывшие на ночь стройки, спала деревня, отступавшая под напором города. Спал город.

Часы показывали полтретьего, но Виктору спать не хотелось. В состоянии тела и в мыслях ощущалось полное равновесие, тишина окружающего мира передавала ему свое сосредоточенное спокойствие.

Захотелось с кем-то поговорить. Он снова посмотрел в окно, словно надеялся увидеть там еще кого-нибудь бодрствующего этой ночью, какой-нибудь живой огонек. Но недостроенные башни смотрели на свою родину пустыми глазницами окон, а деревня была довольно далеко, так что если в каком-нибудь домике и горело окошко, Виктор его все равно бы не увидел: только крыши и деревья.

В какой-то момент Виктор чуть не поднялся из-за стола, чтобы выйти в коридор, достать из кармана пиджака мобильный телефон и позвонить Георгию. Остановило его только время – середина ночи, когда все обычно спят. Правда, Георгию это не мешало самому звонить, когда ему вздумается. Но он никогда не звонил без повода. А какой повод у Виктора? Сообщить, что нашел три ресторана, в которых двадцатого мая подавали блины с икрой? Об этом можно сообщить и утром, а еще лучше пока не сообщать, а сначала поговорить с официантами, показать им фотографии Броницкого.

Он позвонит Георгию, когда из трех останется только один ресторан, в котором Броницкий и ужинал.

17

В Пинске они поселились в маленькой трехэтажной гостинице. Спали до четырех. Потом успели пройтись по нескольким магазинам.

Ник с удивлением заметил подряд два комиссионных магазина. В воздухе запахло советским прошлым. Зашли, купили два потертых чемоданчика за смешные белорусские деньги. Собственно, покупал Ник, а Сергей смотрел на него, кривя губы то ли от недоумения, то ли от врожденного идиотизма.

– Что ты будешь в них ложить? – спросил Сергей на улице.

– Не ложить, а класть.

– А мне пофиг, что ложить, что класть. Ты мне обещал что-то объяснить.

Нику стало понятно «резиновое» выражение лица своего напарника по бегству. Сергей ждал объяснений. Ждал с вечера с перерывами на сон и усталость. Теперь он уже был бодр, и тянуть с объяснением дальше не имело смысла.

– Хорошо. – Ник, вздохнув, кивнул. – Идем сейчас на вокзал, берем билеты до Бреста. Потом где-нибудь присядем поужинать, и я тебе все объясню…

Предложение Сергея устроило, тем более, что он к этому времени всерьез проголодался.

Поезд на Брест уходил через три часа.

По дороге назад в гостиницу они по настоянию Ника зашли в аптеку, купили зубные щетки, пасту.

Двое молодых коротко стриженных мужчин в одинаковых джинсовых костюмах с потертыми чемоданами на безликих серых улицах Пинска выглядели иностранцами.

– Слушай, на хер нам гостиница? Мы там ничего не оставляли, – Сергей замедлил шаг как раз тогда, когда до трехэтажного здания гостиницы оставалось метров сто.

– А паспорта? – спросил Ник.

Сергей недовольно кивнул. То ли шок прошлого вечера отключал временами его память, то ли он вообще был рассеянный.

– Хочешь, постой здесь, – предложил Ник. – Я сам схожу, заберу документы.

Сергей охотно согласился.

Молоденькая девушка лениво оторвала голову от книжки.

– Ключи вы сдавали? – спросила она.

– Да.

– Минуточку. Клава! Клава! – крикнула она в сторону лестницы.

Сразу за лестницей со скрипом открылась дверь, и оттуда выглянула заспанная старушка в синем халате.

– Пойди в тридцать пятый, проверь, все ли на месте. Особенно полотенца и стаканы.

Старушка, взяв у девушки ключ с брелоком в виде тяжелой деревянной груши, прихрамывая на левую ногу, направилась к лестнице.

Ждать пришлось минут десять. Наконец девушка положила на стойку паспорта.

– Приезжайте еще! – сказала вместо прощания и снова уткнула свои маленькие глаза в книжку.

Выйдя на улицу, Ник оглянулся по сторонам. Сергея нигде не было видно. На лбу выступил холодный пот.

«Это же надо было быть таким идиотом! – подумал Ник. – Я ему сам предложил подождать! Черт возьми!»

Он прошел быстрым шагом к перекрестку, где оставил Сергея.

Две улицы, перерезавшие друг друга под прямым углом, были неестественно безлюдны. Через перекресток на красный сигнал светофора проехал грузовик.

В глаза Нику попала бытовка, покрашенная в синий цвет, стоявшая чуть в глубине от дороги. Показалось, что кто-то только что зашел в ее двери.

Присмотревшись, Ник, к своему удивлению, прочитал надпись над дверью бытовки – «БАР». Не больше и не меньше.

«Хорошо хоть, что не ресторан», – подумал он.

Зашел, открыв тяжелые железные двери.

Внутри было тускло. За импровизированной стойкой бара стоял лысоватый мужик унылого вида. За одним из трех пластмассовых столиков сидел Сергей с наполненным стаканом. За другим с бутылкой водки – двое молодых ребят в рабочих комбинезонах.

Ник почувствовал в руках дрожь. Застыл, глядя на спокойно развалившегося в белом пластмассовом кресле Сергея. Понял, что дрожь возникла раньше, на перекрестке, а может быть, еще и на пороге гостиницы, когда он не увидел Сергея.

Сергей поднял глаза.

– Садись! – кивнул он на свободное кресло. – Что выпьешь?

– У тебя что, деньги есть? – удивился Ник.

– Доллары, они берут, – он кивнул на бармена. – У них тут «Приморский портвейн», представляешь?

– Нет, – мрачно ответил Ник.

Сергей достал из нагрудного кармана джинсовой куртки магнитофонную кассету. Вместе с ней – несколько свернутых пополам зеленых купюр. Ник заметил, что купюры – мелкие: пятерки и по одному доллару.

– Поставь кассету! – попросил Сергей, подойдя к бармену. – И двести грамм «Приморского».

Вернувшись, он поставил полный стакан портвейна перед Ником.

В шепотливой тишине бытовки-бара вдруг раздались знакомые Нику ритмические удары.

Он уставился на Сергея, а тот с блаженной улыбкой на лице медленно тянул свой портвейн.

– Эй, – крикнул бармен. – Тут ни хрена нет на твоей кассете!

– Есть, – спокойно ответил Сергей.

Бармен замолчал, прислушался. Он, конечно, ждал музыки. Через пару минут вытащил кассету, положил на стойку.

– Забери! Ни хрена у тебя не записано! – крикнул он, потом повернулся и поставил другую кассету.

В баре запел Розенбаум. Песня про Афган. «Черный тюльпан».

«Очень кстати», – подумал Ник.

Вдруг он заметил, как Сергей медленно поднимается из-за стола, с ненавистью глядя в сторону стойки.

Почувствовав приближающийся пожар, Ник сразу бросился его «тушить».

– Старик, успокойся, давай выпьем!

Ник силком усадил Сергея на место. Судя по тому, как легко ему это удалось, он понял, что «коллега» или пьян, или пьян и уставший еще со вчерашнего.

Ник сам сходил к стойке, взял кассету.

– Уводи его! – негромко сказал ему бармен.

– Пожрать что-нибудь есть? – спокойно спросил его Ник.

– «Сникерсы!»

Ник купил четыре «Сникерса». Вернулся к столу.

– Ты мне что-то объяснить обещал, – промычал Сергей.

– Потом, когда ты в себя придешь. Пошли, скоро поезд. И чемоданы возьми!

Сергей нехотя поднялся. Спрятал кассету назад в карман куртки. Поднял с пола два легких чемодана и, шатаясь, направился к двери.