Текст книги "Троица. Будь больше самого себя"

Андрей Курпатов
Троица. Будь больше самого себя!

© Курпатов А. В., 2018

© ООО «Дом Печати Издательства Книготорговли “Капитал”», 2018

* * *

Эту книгу я с благодарностью посвящаю всем менторам «Академии смысла».

Мои суждения уже сами обрисовывают способ, каким я составляю суждение, изображают характер суждения.

ЛЮДВИГ ВИТГЕНШТЕЙН

В этой книге я расскажу про три типа людей: «центристов», «конструкторов» и «рефлекторов». Можно даже сказать, про три разных вида людей.

Представьте себе каких-нибудь приматов – шимпанзе, например, орангутанов и горилл. Они крайне схожи друг с другом, но это три разных биологических вида – они живут по-разному, действуют по-разному, а потому и думают как-то по-своему.

Так и люди, вроде бы и похожи внешне, а на деле: «три мира – три системы».

Да, кстати, человеческих миров тоже три. Ведь миры, в которых мы с вами живём, создаются нашим мозгом, а он у этих трёх типов людей, как вы, наверное, уже догадываетесь, разный – по-разному устроенный.

Если всё это пока звучит для вас дико, подумайте о том, как часто вы сталкиваетесь с ситуациями, когда другие люди ведут себя, скажем так, странно, непонятно, неправильно, неадекватно, глупо и т. д.

Вроде бы вы с ними и разговариваете, и даже договариваетесь о чём-то, а потом – бац, и словно не было этого разговора! Всё этот человек делает как-то не так – по-своему интерпретирует, объясняет, действует.

Конечно, мы всегда можем найти этому «разумное объяснение»: не с той ноги встал, семь пятниц на неделе, вожжа под хвост попала, в каждой избушке свои погремушки, у каждого своя правда, в чужой монастырь со своим уставом не лезь, сытый голодному не товарищ, чужая душа – потёмки…

Но то, что в массовом сознании сформировалось такое невероятное количество «объяснительных моделей» чужой неадекватности, – это, как вы понимаете, не просто так, не от хорошей жизни. Что-то за всем этим скрывается, причём что-то фундаментальное.

Но если отличия так существенны и серьёзны, то почему этого нашего «видового разнообразия» никто до сих пор не замечал? Проблема, как водится, в нашем языке.

Вот я сейчас напишу слово – «стул». Написал. Теперь в голове у каждого из нас возникает свой образ. Но кто какой стул себе представил? Я не знаю, вы не знаете, но все приветливо кивают друг другу головой – понятно же, стул!

При этом, один вообразил себе Железный трон из «Игры престолов», другой – пыточное кресло инквизитора, третий – стул, на котором он сейчас сидит, а четвёртый – табурет, с которого он в детстве стихи читал.

Вроде бы и говорили «об одном и том же», и даже поняли друг друга. Но речь-то, на самом деле, вели о разном. Причём каждый свои выводы сделал, о своём подумал.

А как такое заметишь, если «стул» – он и есть «стул»? Никак. И это с элементарным «стулом» такая петрушка, а что уж говорить о вещах чуть, так скажем, более абстрактных?

Нам только кажется, что все люди одинаково понимают слова «ответственность», «искренность», «логичность», «внимание», «отношение», «любовь», «уважение», «благодарность»…

Мы в иллюзии. Есть три разных, предельно отличных друг от друга способа понимать эти – и другие – вещи.

Честно признаться, я и сам достаточно долго блуждал в потёмках. Очевидно, что проблемы в коммуникации между людьми существуют, но почему даже при взаимном желании договориться, понять друг друга это, мягко говоря, не всегда получается?

Конечно, мне помогло то, что я по образованию врач-психиатр, а нас последовательно обучают тому, что в головах у разных людей творится чёрт знает что, и не надо этому удивляться. О том, как это видят психиатры, я расскажу с самого начала – во «Введении», но это ещё не ответ…

Дальше в ход пойдёт уже мой психотерапевтический опыт. Дело в том, что даже банальные неврозы, которые вроде бы у всех людей одинаковы – панические атаки, например, зависимости и депрессии, – психотерапевтически лечатся по-разному. Как так?

Оказывается, что за внешним однообразием невротических симптомов, которым мы все, в той или иной степени, подвержены, скрываются три разные силы. Всё дело в том, какая именно ветвь инстинкта самосохранения у человека пострадала – индивидуальная, групповая или половая.

Жизнь, власть и секс – вот эволюционные доминанты, вокруг которых крутится наше с вами существование.

Если что-то травмировало ваше чувство физической безопасности – одна история. Если отношения с другими людьми у вас не ладятся – другая. Если же проблема и вовсе скрывается в «сексуальных комплексах» – третья.

Понять истинные мотивы наших действий – это дорогого стоит! Поэтому вся первая глава посвящена тому, почему мы ведём себя именно так, как мы себя ведём; чувствуем то, что мы чувствуем; думаем так, как мы думаем.

В основе всего этого разнообразия – специфическое проявление наших базовых инстинктов; их, так сказать, игра. Но можно ли увидеть эту «игру» на нейрофизиологическом уровне? Да, можно. Каково это, мы узнаем из второй главы, которая называется «Три базовых типа».

Выясняется, что вследствие своего нейрофизиологического устройства мы с вами мыслим по-разному – тремя разными способами. О том, как устроена механика нашего мышления, специфичная для каждого из трёх «видов людей», мы узнаем уже из третьей главы.

Наконец, когда мы убедимся в том, что существуют совсем разные люди, которые живут в различных мирах, организованных разными принципами, мы сформулируем правила, по которым мозг разных интеллектуальных типов создаёт их реальность.

Все три линии повествования – психиатрия, нейрофизиология и методология мышления – сойдутся в четвёртой главе. Это позволит нам понять, как мы – в зависимости от особенностей нашего типа мышления – строим карты реальности, как принимаем решения, как воспринимаем те или иные ситуации.

В результате, мы сможем лучше понять себя, а также почему другие люди ведут себя так, как они себя ведут. Мы узнаем, как с ними взаимодействовать, чтобы это было всем на пользу. Это, я полагаю, важное и весьма полезное знание, которое способно сделать нашу жизнь лучше.

Но, честно говоря, не ради него я написал эту книгу. Главный её смысл и основная цель зашифрована в названии: «Троица. Будь больше самого себя!».

Если мы как следует разберёмся в том, каким образом три разных типа людей создают свои карты реальности, а затем сможем интегрировать это знание в свою интеллектуальную практику, то мы, в результате, обретём навыки универсального и максимально эффективного мышления.

А сложность и эффективность мышления – это то, без чего нам уже не обойтись в нашем «новом дивном мире», о котором я не устаю рассказывать, рисуя его будущность чёрными красками и предрекая Четвёртую мировую войну.

Да, мы прямиком шагаем в мир цифровой зависимости, информационной интоксикации и исчезающей социальности. Сейчас об этом уже в открытую говорят лучшие учёные мира. Но их голоса, понятное дело, тонут в шумном гуле и ропоте цифрозависимых лоботрясов.

Эволюция наш мозг к такому миру не готовила, оказавшись в нём, он, в буквальном смысле, слетает с катушек. Доступность калорий оборачивается, как вы знаете, повальным ожирением, а вот переизбыток информации – примитивизацией мышления и информационной псевдодебильностью.

Очень скоро всё наше социальное пространство безвозвратно расколется на умных и глупых. И каждому из нас предстоит сделать выбор, решить – где, в каком стане он окажется:

• будет ли он всю жизнь тупо пялиться в мелькающие на экране картинки и из состояния тупки переходить в перманентную тупость;

• или же, всё-таки, сможет сохранить свою человечность, которая, как известно, заключена в нашей разумности.

Когда-то мы сами себя назвали Homo sapiens, но настало время, когда, именно благодаря развитию нашей цивилизации, мы рискуем бесславно вернуться в мир Homo, но уже без всякой приставки «разумный».

Как-то это глупо и недальновидно, на мой взгляд. Впрочем, леность и беспечность – это, к сожалению, наше биологическое кредо. Но кредо – не приговор, поэтому я и думаю, что у нас есть шанс…

Тем же, кому это биологическое «кредо» дороже и приятнее интеллектуального труда, читать эту книгу совершенно бессмысленно. Не утруждайте себя. В книге я намеренно задираю планку и говорю о сложном – о том, что трудно представить, о том, что можно понять, только если ты продумал это и пережил.

Драматургия «Троицы» будет разворачиваться вокруг понятия «гениальности», которое мне самому не очень нравится. Но другого, к сожалению, в нашем лексиконе нет, а нужно обозначить тот интеллектуальный экстремум, который и задаёт пределы возможностей нашего мышления.

Так вышло, что мне посчастливилось лично знать многих по-настоящему выдающихся людей: кого-то консультировать, с кем-то просто общаться, с кем-то – дружить.

Но их таланты, их одарённость, их удивительный и особенный способ думать формировались ещё в прежнюю эпоху, естественным, так сказать, образом – в сложной и конкурентной социальной среде, с совершенно другим подходом к образованию и вообще– с другим отношением к жизни.

Сейчас этой среды больше нет, а та, что есть, не благоволит естественному возрастанию числа «гениев». Но, может быть, и пусть? Почему я так сокрушаюсь об этом? Признаюсь, причины мною движут сугубо декоративные: потому что «гении» прекрасны и без них очень скучно.

Вспоминая сейчас знаменитые кантовские вопросы – «Что я могу знать?», «Что я должен делать?», «На что я могу надеяться?», я понимаю, что, несмотря на все эти радикальные изменения среды, мозги-то у нас с вами, с биологической точки зрения, остались прежними.

А следовательно, мы можем надеяться добиться от них максимума. При условии, конечно, что будем и дальше узнавать, что такое человек (его мозг), и сделаем то, что от нас зависит, чтобы он – этот мозг – производил сложность, которую традиционно именовали в прежние времена «гениальностью».

Сейчас, когда мы открыли для себя тайны мозга, способы его работы, мы можем формировать одарённости, таланты, уникальное ви́дение мира, потому что теперь мы знаем, как это работает. Именно этим знанием я и хочу поделиться с вами.

В конце концов, мозг – это просто машина, инструмент, и если поставить его в нужные условия, он сделает то, что мы от него ждём. Эта книга для тех, кто хочет стать больше самих себя.

Надеюсь, у вас это получится! Начинаем…

Вместо введения
Секрет гениальности

Великие психологи и те не могли понять, где кончается гениальность и начинается безумие.

САЛЬВАДОР ДАЛИ

Что такое «гениальность», какова её природа и существует ли она вообще? Всякий серьёзный учёный должен ответить на эти вопросы отрицательно.

Слишком уж субъективная это вещь – гений, гениальность… Как её объективизировать? Можно ли придумать какой-нибудь гениймометр мозга? Вряд ли.

Гениальный художник – это не тот, кто «идеально» рисует, а гениальный пианист – не тот, кто «идеально» жмёт на клавиши. Есть здесь что-то ещё, кроме данного профессионального навыка, что словами не опишешь, но от чего и зависит та самая «гениальность».

Нобелевские и Филдсовскую премии, Букеры, Оскары и прочие Пальмовые ветви выдают не за абстрактную гениальность, а за вполне конкретные достижения. Но разве гениальность – это какой-то конкретный результат? А сколько было гениев, которым не дали ни медальки, ни статуэтки?

А можем ли мы, например, считать гениальным учёного, который сделал великое открытие случайно? В науке такое случается сплошь и рядом…

Да и успех в бизнесе, как свидетельствуют нобелевские лауреаты по экономике, может быть просто «лихой удачей» (как бы красиво она ни была обставлена).

Конечно, и такой учёный, и такой бизнесмен, скорее всего, большие работяги и труженики – под лежачий камень вода не течёт. Но делает ли подобное гениальное достижение самого человека – гением? Вряд ли.

Иными словами, нельзя оценить гениальность человека (если мы всё-таки допускаем, что она вообще существует), рассматривая лишь формальное качество того продукта, который он произвёл.

Гениальность – это, скорее, какое-то особенное ви́дение.

Классический пример гения – Леонардо да Винчи. Но неужели кто-то и вправду думает, что Мона Лиза – это самая красивая картина в истории человечества?

При этом, самолёты Леонардо не летали, пушки не стреляли, а спродюсированные им маскарады и фейерверки мы уже никогда не увидим. Так в чём же тут гений, и можем ли мы его как-то «подтвердить»?

В каком-то смысле – да. Леонардо впервые в истории живописи создал ощущение объёмного пространства на художественном полотне. Он увидел и реализовал эту возможность. Это новое ви́дение.

Пабло Пикассо – тоже эталонный пример гения. Но потому ли он гений, что рисовал прекрасные картины? Точно нет. Скорее, его гений заставлял публику испытывать шок.

Меняя стили во множестве своих знаменитых «периодов» – «голубой», «розовый», «африканский», – Пикассо создаёт кубизм, оригинальный сюрреализм и другие направления в живописи.

Его гений в способности увидеть реальность каким-то особым образом – так, как её не видят другие.

ЭТА СТРАННАЯ-СТРАННАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Это сложно понять, но наше ви́дение мира и мир как таковой – это две разные штуки. Теоретически мы, конечно, понимаем, что мир и наше восприятие мира – это не одно и то же. Но на деле мы этого не осознаём.

Мы, например, до сих пор считаем, что солнце встаёт на востоке и заходит на западе. А ведь правда в том, что это просто наш шарик крутится вокруг своей оси. Солнце не совершает в отношении него никаких телодвижений!

То есть, даже если необходимое знание у нас есть, мы всё равно живём в мире своих представлений, которые лишь отчасти согласуются с «объективными данными».

Например, мир вокруг нас кишит микроорганизмами: одни угрожают нашей жизни, а без других она была бы невозможна. Но часто ли мы вспоминаем об этом? Нет. А ведь эта «движуха», извините, происходит нон-стоп.

Мы свято уверены в том, что «пища переваривается у нас в животе», но на самом деле её, во-первых, переваривают те самые бактерии, и, во-вторых, они делают это не у нас внутри, а у нас снаружи!

Нам только кажется, что желудочно-кишечный тракт – это какая-то полость в нашем теле. В реальности это не так. Внутренняя среда нашего организма обтянута и выстлана эпителием – кожным, кишечным, бронхиальным, уретральным, вагинальным и т. д. И всё, что находится в просвете этих органов, на самом деле, располагается за действительными границами нашего тела.

Но мы, конечно, данного факта не осознаём и при этом прекрасно себя чувствуем!

Мы не можем представить относительность времени, а оно относительно. Смущает это нас? Нет. Мы не видим искривлённости пространства, а оно искривлено. Волнительно? Да не особо…

При всём желании, мы не можем вообразить то, что происходит на квантовом уровне. А физикам только и остаётся, что рассказывать нам анекдоты про полумёртвых котов, вибрирующие струны и квантовую запутанность.

Приходим ли мы от этих штук в ужас, как завещал великий Нильс Бор? Нет. Напротив, про шрёдингеровских котов, например, нам даже забавно.

Не лучшим образом обстоят дела в этом смысле и с нашей психикой. Благодаря нейрофизиологии и социальной психологии мы теперь знаем: всё, что мы думаем о самих себе – это лишь ворох глупых фантазий и пренаивнейших заблуждений.

На самом деле, мы не принимаем сознательных решений (это делает за нас наш собственный мозг). Никакой личности (или «я») у нас нет. Любые наши мысли – это лишь набор условных рефлексов, а наши действительные потребности сводятся к весьма примитивным вещам…

И ведь это картинка лишь в первом, так сказать, приближении, дальше – хуже.

Умом как-то это всё, наверное, можно понять, но всё это неочевидно.

Должны были появиться гении – Коперники, Ньютоны, Левенгуки, Дарвины, Эйнштейны, Павловы, Лоренцы и Уотсоны, – которые увидели бы то, что в упор не видели все остальные: неочевидную, спрятанную от наших глаз действительную реальность.

Реальность, с которой мы имеем дело, сложна и прячется под бесконечным количеством масок. Но большинство из нас видят мир согласно тем шаблонам, которые мы усвоили из культуры, и лишь единицы – по каким-то причинам – способны на оригинальный взгляд.

Как им это удаётся?.. Они какие-то особо «глазастые»? Нет, глаза в этом деле не помогут. Все неочевидные вещи были усмотрены их умом – внутренним взором. А чем обусловлен последний? Нашим мозгом.

Мозг человека – это устройство по созданию карт реальности. При этом, у каждого из нас своя голова на плечах, поэтому один строит одни карты реальности, а другой – другие.

Но можем ли мы как-то усовершенствовать свой мозг? Можно ли увидеть реальность как-то иначе, в большем объёме – более красивой и сложной, нежели учат в средней школе? Можно ли воспитать в себе это особое ви́дение?

Принято считать, что мир делится на тех самых «гениев» и всех остальных – «обычных людей». Мол, у «гениев» какие-то особенные мозги и бессмысленно с ними тягаться. Но так ли это?

На самом деле, наши мозги – лишь инструмент, который нуждается в правильной настройке. Даже скрипка Страдивари, не настроенная должным образом, будет звучать не лучше детской балалайки.

Думать же, что ваша голова – это лишь детская балалайка и что рассчитывать на большее вам не стоит – по меньшей мере, странно, и вот, что я расскажу вам, если вы всё-таки сильно сомневаетесь в возможностях собственного мозга…

Мозг других животных отличается от мозга человека, и реальность для них тоже выглядит иначе. Причём речь идёт не только о физиологии восприятия[1]1
  Понятно, что наш мир непохож на мир, например, летучей мыши, пользующейся для его восприятия эхолокацией.


[Закрыть], но и о куда более тонких отличиях.

Знаменитый американский приматолог Крис Мартин разработал технологию, позволяющую людям и шимпанзе соревноваться друг с другом в игре наподобие «камень-ножницы-бумага» (основная цель этой игры, как вы помните, в том, чтобы предсказывать поведение противника).

Догадываетесь, к каким результатам привели последующие эксперименты?..

Выяснилось, что шимпанзе – эти никчёмные, казалось бы, мартышки – разбивают человека в пух и прах! Они способны лучше предсказывать наши выборы, основываясь на наших предыдущих выборах, нежели мы предсказываем выбор шимпанзе, имея аналогичные данные на руках.

Получается, что в сравнении с людьми, шимпанзе самые настоящие гении предсказаний человеческого поведения! Как такое может быть?!

С нейрофизиологической точки зрения обезьяньи мозги не так хороши как наши – и объём меньше, и плотность нейронов ниже, а потому их эффективность в данном тесте нельзя объяснить качеством «железа».

Дело в «программном обеспечении»: шимпанзе как-то иначе картируют реальность на сервере меньшей мощности, чем наш мозг.

Это «программное обеспечение» позволяет шимпанзе улавливать в реальности что-то такое, чего мы в ней не замечаем. Вот оно – другое ви́дение!

Дело не в каких-то «секретных» знаниях обезьян о человеческой природе, а в самом том способе, которым их мозг обрабатывает информацию.

Вдумайтесь в это: обезьяньи мозги могут быть эффективнее наших, хотя вроде бы это мы – «вершина эволюции». И всё дело в настройках мозга! Это они определяют наш индивидуальный способ ви́дения реальности.

Мозг – это живой организм, он постоянно меняется (к сожалению, правда, не всегда в лучшую сторону). Вопрос лишь в том, как взять эти изменения под контроль, как направить их туда, куда нам нужно?

Гениальность – это лишь особое ви́дение, и да, кому-то, по случайности, удалось его развить. А кому-то – по ещё большей случайности – удалось даже капитализировать результаты этой развитости своего мозга.

Но значит ли это, что другим людям уже не на что рассчитывать? Я так не думаю. Наука позволяет нам полагаться не на случайности, а на закономерности, и учит тому, как использовать их для достижения поставленных целей.

Что ж, сейчас попробуем со всем этим разобраться. Но предупреждаю: будьте готовы принять в себе «лёгкое безумие»…

Уроки безумия

Вопрос, который ставит меня в тупик: сумасшедший я или все вокруг меня?

АЛЬБЕРТ ЭЙНШТЕЙН

В 1863 году известный итальянский психиатр Чезаре Ломброзо издал свою ставшую впоследствии знаменитой книгу «Гениальность и помешательство».

Книга получилась по-настоящему увлекательной, имела большой успех у публики и была переведена на все возможные европейские языки. Да, с точки зрения современной науки, изложенные в ней идеи не выдерживают никакой критики, но дело не в этом.

Главное тут другое: Ломброзо выразил в своей книге то странное ощущение, которое возникает у нас, когда мы встречаемся с гением (или, если вас, как и меня, не устраивает этот термин, то – «с чрезвычайно одарённым человеком»).

Гений действительно производит странное ощущение «лёгкого безумия».

Есть, конечно, признанные гении, которые действительно сошли с ума – такие, как Джонатан Свифт, Фридрих Ницше, Винсент Ван Гог, Курт Гёдель, Джон Нэш и многие другие. Но речь сейчас не о них, это лишь частные случаи.

Речь именно об «ощущении безумия», а не о сумасшествии как таковом. Об ощущении какой-то странности, непонятности, иногда неестественности, неадекватности, избыточности, сложности, неудобства, необъяснимой энергичности, нервности, напряжения… В общем, словами не описать.

Вот вам один пример из моего личного опыта. Всемирно известный дирижёр, фантастический мастер своего дела прилетает ночью в Петербург из другой страны, где он, накануне вечером, давал концерт.

Сразу по прилёту он проводит репетицию с симфоническим оркестром и оперной труппой, потом безостановочно встречается с множеством гостей по своим рабочим вопросам, а вечером исступлённо и блистательно дирижирует четырёхчасовым спектаклем.

Теперь давайте вообразим, что бы сделал «любой нормальный человек» на его месте после такого творческого блицкрига? Ну, наверное (тем более, с учётом уже достаточно почтенного возраста), отправился бы спать. Причём, проспал бы сутки и без задних ног.

Но нет, наш герой собирает два десятка гостей и проводит с ними пять часов за общим столом в ресторане – ест, пьёт, общается. Гости держатся из последних сил, к трём часам ночи именитые участники ужина – чередой, но очень деликатно – покидают непрекращающуюся трапезу (у них есть такая привилегия).

Светает. И вдруг я вижу, как движения нашего героя становятся какими-то замедленными, он весь словно превращается в восковую фигуру… Ещё миг, и он вскидывает голову: «Ну вот теперь, кажется, можно ложиться спать!»

Дальше ещё полчаса прощаний, объятий и т. д., пока, наконец, гениальный дирижёр не оказывается в машине. Утром, которое, впрочем, уже наступило, у него самолет, а вечером – спектакль в другой стране…

Никакой психиатрии тут нет – заявляю как врач-психиатр. Но что-то странное и завораживающее в этой невероятной энергичности, внутреннем напряжении, страсти к деятельности, согласитесь, есть.

Впрочем, не будем сбрасывать со счетов мою любимую психиатрию. В конце концов, она не раз оказывалась хорошим проводником к пониманию сути человеческой природы.

ПСИХИАТРИЯ КАК ОНА ЕСТЬ…

Вообще говоря, психиатрия делится на «большую», к которой относится всё классическое безумие (шизофрения и другие психозы), и «малую», которая занимается расстройствами, как их называют, «пограничного спектра».

Поскольку одним из основных средств лечения в «малой психиатрии» является психотерапия, я, понятное дело, именно на этих «пограничных расстройствах» всю жизнь и специализировался.

Почему мы называем их «пограничными»? Попробуйте представить себе это таким образом. У нас есть континуум всех возможных психических состояний[2]2
  Оговорюсь, что наша схема не будет учитывать психические расстройства, связанные с неврологической патологией, то есть с поражением мозговой ткани (дистрофия коры головного мозга, болезнь Альцгеймера, эпилепсия, олигофрения и т. д.). Для этого нам бы потребовалась дополнительная ось, а сейчас нас это только запутает.


[Закрыть], расположим их по оси:

• слева – тяжёлые психические расстройства (шизофрения, маниакально-депрессивный психоз и др.);

• справа – «абсолютная норма» (то есть, прямо-таки эталон психического здоровья, существование которого, впрочем, сами психиатры отрицают).

Что за состояния окажутся у нас посередине – на «границе», так сказать?

• Ближе к левому полюсу оси будут находиться состояния, которые получили в психиатрии название «психопатия», «циклотимия» и «акцентуации характера» (для простоты я буду округлять их до понятия «психопатия»).

• Ближе к правому полюсу оси будут находиться психические нарушения, свойственные «нормальным людям», которые переживают нечто вроде «нервного срыва» (стресс может быть как очевидным, так и скрытым), вылившегося в невротическое расстройство, или проще говоря – в «невроз».

Рис. № 1. Схема континуума психических состояний

Должен сказать, что неспециалист, скорее всего, даже не заметит разницы между пограничными расстройствами, находящимися справа и слева от центра этой нашей воображаемой оси психических состояний.

Когда такие пациенты оказываются на приёме, они, как правило, предъявляют весьма схожие жалобы: сниженное настроение, раздражительность, страхи, тревога, апатия и т. д.

Но природа этих расстройств – невротических и психопатических – разная.

• Те пограничные расстройства, что примыкают к левой части оси, имеют «эндогенную природу», то есть биологическую. Вообще, все тяжёлые психические расстройства (за исключением тех, что обусловлены органическим поражением нервной ткани) – это заболевания, обусловленные наследственностью[3]3
  Иногда эта генетическая обусловленность приводит к настоящему безумию, а иногда – просто к странному и/или болезненному поведению.


[Закрыть].

• Те же, что примыкают к правой части оси, называются «функциональными», то есть предполагается, что человек, в целом, нормален, просто у него под воздействием обстоятельств что-то сбилось в настройках (нарушена психическая «функция», а не организация системы).

Рис. № 2. Схема эндогенных и функциональных психических расстройств

При этом человек, страдающий невротическим расстройством, всегда тяготится своим психическим состоянием и хочет вылечиться, а вот человек с диагнозом психопатии может считать, что с ним «всё нормально» (хотя на нашей оси, как вы можете видеть, он располагается ближе к полюсу тяжёлой патологии).

Как и больные психозом (например, классической шизофренией), лица с психопатией зачастую не замечают своей болезни и не считают, что с ними что-то не так. Да, психопатическое расстройство делает поведение человека неадекватным, но «неадекватно» – это для других, самого-то пациента всё может устраивать.

Сложности на этом не заканчиваются. Дело в том, что медикаментозное лечение «пограничных расстройств» не слишком эффективно[4]4
  Справедливости ради надо отметить, что и в случае тяжёлых психических расстройств мы лечим не саму патологию, а лишь купируем симптомы – бред, галлюцинации, тяжёлую депрессию и т. д. Нейролептики и другие препараты позволяют вывести человека из острого психоза, но сам он при этом навсегда остаётся шизофреником.


[Закрыть]. Остаётся уповать на психотерапию. Но каковы её возможности?

Психотерапевты принципиально по-разному выстраивают тактику лечения, если речь идёт о психопатии и если нужно избавить человека от невроза.

• Невроз, который является лишь нарушением функции в нормальном мозге, можно вылечить полностью (например, реактивную депрессию, возникшую после гибели близкого человека, или нервную анорексию и панические атаки).

• Психопатию же, поскольку она имеет генетическую природу, полностью вылечить нельзя. Всё, что психотерапевт может в данном случае сделать – это научить человека с такими «особенностями характера и поведения» приспосабливаться к жизни, где другим людям подобные «странности» не свойственны[5]5
  Сделаю ещё одну оговорку: функциональные расстройства могут возникнуть и у людей, страдающих психопатией. В этом случае соответствующий невроз у них вылечить можно, а психопатия как у них была, так и останется.


[Закрыть].

Мы бы и рады вылечить психопатию (как и вообще весь спектр психических расстройств), но против природы нет приёма – человек таким буквально создан. В мозгу пациента, страдающего психопатией, как мы предполагаем, есть специфические особенности, которые не позволяют ему быть «нормальным».

С другой стороны, эти люди, в каком-то смысле, «нормальные» – у них нет ни галлюцинаций, ни бреда, а часто и жалоб нет на своё психическое состояние. Наконец, они даже могут быть неплохо социализированы, добиваться выдающихся результатов в карьере.

Просто они не такие как те, кто соответствующим расстройством не страдает.

Кто-то слишком демонстративен и эксцентричен, кто-то агрессивен и регулярно совершает асоциальные поступки, кто-то апатичен сверх всякой меры, кто-то деятелен до умопомрачения, кто-то зануден до невозможности, кто-то замкнутый и абсолютно чурающийся контакта с другими людьми.

Всё это они делают не специально: они просто не могут по-другому. Скажи им, что они ведут себя «неправильно», и они ответят, что это мы ведём себя «неправильно». Всё, конец дискуссии.

Частенько лицам с психопатией то, что они порой творят, поражая наше законопослушное и общественно-ориентированное воображение, даже нравится. Да, окружающие недовольны, жалуются на них, реагируют «неадекватно». Ну и что? Нет у окружающих таких особенностей строения мозга, сами и виноваты.

Итак, что мы – психиатры и психотерапевты – обо всём этом думаем?..

Если совсем просто, то думаем мы так: есть сумасшедшие, есть обычные люди, у которых время от времени случаются нервные срывы, а есть особенные люди – как бы от природы по-другому сделанные[6]6
  У психопатов тоже регулярно случаются нервные срывы, но до состояния психоза (то есть, действительного умственного помешательства) они не доходят.


[Закрыть].

И вот именно они производят то самое – странное – ощущение «лёгкого безумия» (иногда, впрочем, само ощущение бывает и не такое уж лёгкое).

Формально с ними, вроде как, всё в порядке, да и они вполне сами себя устраивают. Часто мир их не устраивает… Но кому, положа руку на сердце, он нравится? Впрочем, не будем торопиться с выводами.

Что может означать это загадочное, эндогенное недовольство миром?

С эволюционной точки зрения здесь явно что-то не так: мир, вроде бы, следует рассматривать как набор возможностей, к которым следует приспосабливаться, а не объявлять его вражеским и никчёмным.

Но давайте ещё раз присмотримся к нашей оси континуума психических состояний. На кого вы сделаете ставку, будь вы той самой эволюцией? На тех, кто находится в правой части спектра или в левой?

Очевидно, что шизофреник, находящийся в психозе, явно не приспособлен к жизни, и естественный отбор должен его выбраковать: никуда не годится, если человек полностью теряет контакт с реальностью и начинает видеть то, чего нет в принципе. Такие баги – это, конечно, полная катастрофа.

С другой стороны, эволюция невозможна без изменчивости – нужно экспериментировать, чтобы не оказаться за бортом в межвидовой борьбе и суметь быстро адаптироваться в случае существенных изменений среды. Поэтому «абсолютно здоровые» типы – это, по меркам эволюции, тоже, как ни странно, рискованная ставка.

А вот все эти странные субъекты в пограничной зоне – это, пусть и не «идеальные граждане», но создают, согласитесь, необходимую вариативность. Что-то из этого может в какой-то момент эволюции и пригодиться…

Впрочем, пока они будут «пригождаться», сами по себе эти товарищи-граждане, вполне возможно, пойдут в расход. Но подобные жертвы эволюцию никогда не смущали. Она не привыкла мелочиться и смело экспериментирует, а там уж дальше – как кому повезёт.

Значит ли это, что все гении (чрезвычайно одарённые люди), толкающие развитие общества вперёд, психопаты? Значит ли это, что у эволюции есть хитрый план, как вывести нас на новый интеллектуальный уровень?