Текст книги "Кулак войны"

Горец дернулся и сдал назад – Дайгер порадовался, что соблюдал дистанцию. Штурмовик негромко присвистнул, его свист подхватило эхо и долго било о стены. Значит, впереди просторное помещение, можно будет наконец выпрямиться.

– Что там? – спросил нетерпеливый Арес.

– Да фиг его знает… Сейчас спрыгну, сами посмотрите. Дайгер дождался, пока Горец вылезет из лаза, посветил вперед фонариком и прокомментировал для ползущих сзади:

– В метре от меня конец лаза. Дальше вижу большой зал, но фонарик добивает до дальней стены. Двигаемся вперед. Горец?

– Осторожнее, тут высоко, метра полтора. Но пока спокойно.

Зажав фонарик в зубах, Дайгер свесил ноги, спрыгнул к Горцу. В синеватом свете его лицо напоминало рожу зомби.

То пересекаясь, то расходясь в стороны, лучи двух фонариков ползали по перевернутым ящикам, поросших плесенью коробках, отсыревшим кострищам, грудам брезента. Вдоль стен тянулись трубы, где некогда ночевали сотни беженцев. Один луч ненадолго задержался на канализационном люке с лестницей, отпиленной в двух метрах от земли. Сам люк заколотили изнутри. Дайгер отступил, освобождая место Ящеру.

Когда спрыгнул и Арес, он хотел скомандовать, чтобы шли дальше, но сверху донесся мерный рокот. Что это, вертолет или мотор машины, сказать было трудно.

– Твою мать! – прошептал Ящер. Рокот нарастал. Синдикат, почти наверняка. Плохо.

– Что дальше? – спросил Горец.

– Замерли. Ждем. Действуем по обстоятельствам.

Секунды тянулись медленно. Звуки исчезли, остался только рев мотора. Все понимали, что найти четырех беглецов не так уж и просто, потому что неясно, куда они направились и что собрались делать. Вдруг у них достаточно припасов, чтобы залечь на дно на целую неделю?

Потом рокот начал отдаляться. Пока он не стих совсем, Дайгер размышлял: скорее всего, из списка подозреваемых можно исключить Ареса, он отработал на отлично, «снял» Пабло. По сути, от него зависело, достанется ли Пабло Синдикату. Будь он предателем, просто не стал бы убивать курьера. Остались Горец и Ящер. Горец слишком принципиален, только одно «но» – непонятно, что на уме у этих русских. Более вероятно, что предатель – Ящер.

Когда вертолет улетел, подполковник вышел на середину помещения. Куда дальше? Вправо и влево вели по два узких лаза и дальше прямо – широкий коридор. Под землей трудно ориентироваться, и он глянул на компас. Махнул вперед:

– Туда.

Коридор напоминал расщелину в скале и был настолько узким, что продвигаться приходилось боком, но даже так Горец едва протискивался. Шли минут пять, пока узкий коридор не привел в новый зал.

– Долбанные террористы! – в сердцах воскликнул Горец.

Вскоре Дайгер увидел, чему возмутился русский: здесь и стены, и потолок были закопченными, а на полу лежали кучи пепла, среди них белели кости скелетов. Вот и ответ, куда делись местные, и почему подземелья, почти всегда обитаемые, безлюдны.

– Твари, – сухо проговорил Арес, щелкнула зажигалка, высвечивая его тонкое бледное лицо. Выпустив дым из ноздрей, он продолжил: – Это ж мирные, тут нет оружия. Одно мне непонятно: зачем?

– Трудно ночами выслеживать наших, – объяснил Ящер. – Ну, тепловизором. Вот они и косили всех подряд, чтоб с толку не сбивали.

Дайгер, посветив вперед, переступил через скелет. Равнодушно глянув на череп с темными глазницами и разинутыми в предсмертном крике челюстями. Остальные последовали за ним, поводя стволами из стороны в сторону, будто усопшие могли восстать.

Хотя он и изучал карту подземных ходов, но растерялся, увидев в стене сразу три тоннеля. По-прежнему нужно было прямо, и он зашагал к тоннелю посередине. Вынужденный постоянно смотреть под ноги, он заметил в черной грязи свежий отпечаток подошвы, вскинул руку – отряд остановился.

– Тут недавно кто-то прошел, – произнес он едва слышно.

Арес обогнул остальных, сел на корточки, потрогал твердую корку намокшего и успевшего высохнуть пепла. Качнув головой, прошелестел:

– След не сегодняшний, но в подземелье кто-то есть. Не хотелось бы мне встречаться с этими людьми.

– Стервятники? – сказал Ящер скорее утвердительно.

Если тут и были гражданские, они либо погибли, либо бежали. Брошенные города демилитаризованной полосы привлекали только отбросы: мародеров, охотников за головами и оружием. Сбиваясь в группы, стервятники делали набеги на небольшие отряды Синдиката, раздевали трупы, снарягу и оружие потом продавали на черном рынке.

Если разобраться, стервятники – скорее союзники, но нет гарантии, что они не польстятся на четырех отлично экипированных людей. Дайгер не очень хотел бы встречаться со стервятниками, сейчас это было бы просто не ко времени.

– Ящер, ты идешь вперед по возможности бесшумно, без фонарика. Исследуешь обстановку. Остальные – на месте.

– Свет? – шепнул Горец.

– Фонарики не выключаем, нет смысла. Ведем себя естественно, стервятники могут поджидать в засаде. Они не должны догадываться, что мы знаем о них.

Ящер скользнул в темноту, а Дайгер шепотом приказал всем изображать деятельность. Хотя занятие тут было только одно: бродить среди мертвых и искать оружие, документы – хоть что-нибудь.

Минут через десять вернулся Ящер – бесшумно, будто он не шел, а летел. Все собрались вместе, и он едва слышно заговорил:

– Впереди широкий туннель, освещение тусклое. В паре потолочных люков нет крышек. По бокам у стен трубы, на них люди. Сколько – не понял. Вооружены, но не Синдикат. Думаю, что стервятники. По-моему, ждут нас.

Решать надо было быстро. Дайгеру виделось два выхода: первый – идти вперед и договариваться со стервятниками, которые вряд ли захотят вступать в открытое противостояние, и второй, более долгий, но спокойный, обходить опасное место. Он шепотом поделился мыслями и добавил:

– Надо отстегнуть гранаты, выдернуть чеку и прижать усики, тогда они не станут стрелять. Тоннель там узкий?

– Достаточно для того, чтоб их посекло осколками, – подтвердил Ящер. – Ставлю на то, что они нас пропустят. Побоятся борзеть.

– Значит, идем прямо.

Арес положил руку на подсумок с гранатами, но Горец выдернул чеку, прижал усики.

– Козырь будет у меня, этого хватит.

Арес кивнул. Ящер снова пошел вперед, и Дайгер вместе с остальными зашагал за ним. В воздухе висело напряжение.

У выхода Ящер прижался к одной стене тоннеля, Дайгер встал напротив и громко сказал:

– Стервятники, мы знаем, что вы там. Нам нужно пройти.

Никто не ответил, словно помещение пустовало. Дайгер чертыхнулся и продолжил:

– У нас гранаты. Если мы бросим их, вас посечет осколками, предлагаю разойтись с миром.

– Может, глушануть их? – предложил Арес. – Пару гранат швырнем, стервятников контузит…

– А они там вообще есть? – проговорил Горец.

– Есть, чтоб меня, – шепнул Ящер. – Не понимаю, в чем дело. В их интересах отозваться.

– Кажется, я понял, – Арес сплюнул в темноту. – Они нас не понимают. Попробую поговорить с ними по-сербски, будем надеяться, что это местные хорваты.

Арес застрекотал на сербском, ему тотчас ответили. Он сказал что-то грозным тоном. Стервятники выругались на русском, Горец узнал знакомые слова, рассмеялся и выдал долгое и витиеватое ругательство. Хорваты загоготали, донеслось:

– О, nashi! Tko si ti?[1]1
  О, наши! Вы кто? (хорв.) Имеется в виду Уильям Шекспир.


[Закрыть]

Арес тараторил так быстро, что Дайгер разобрал только одно слово: Синдикат. Судя по интонациям стервятников, они тоже ненавидели террористов. Наконец словесная перепалка закончилась, и Арес отчитался:

– Я сказал, что мы – тоже охотники за головами, за нами гонятся синдикатовцы, попросил их пропустить нас и добавил, что если они начнут стрелять, мы бросим гранату. Они возмутились, что мы проникли на их территорию, Горец тоже возмутился на понятном им языке. Короче говоря, они нас уважают и все такое, но требуют плату за проход.

– Скажи, что даем «Стечкина» и коробку патронов к нему, – проговорил Дайгер, довольный результатами переговоров.

И снова диалог на непонятном языке. Арес закончил и резюмировал:

– Они согласны. Дайгер протянул пистолет, патроны Аресу, тот понес дань ближайшему стервятнику. За снайпером шел Горец, делал зверское лицо и демонстрировал поднятую над головой гранату. Темнота зашевелилась, и Дайгер заметил темную фигуру, отделившуюся от трубы. Остальных стервятников он не видел, они сливались с порванной изоляцией, покрывающей трубы.

– Проходите, – прокричал Арес остальным членам команды, попятился от стервятника спиной вперед.

Горец остался на месте, подождал, пока команда преодолеет опасный участок, потряс гранатой:

– Арес, скажи им, что я так и буду ее нести, и в случае чего…

– Понял.

Арес перевел слова Горца и добавил уже от себя, когда ползли по узкому коридору:

– Они не будут нас преследовать. Хорваты, сербы, македонцы, албанцы, греки – наши союзники по умолчанию. Жители Балкан ненавидят Синдикат, считают, что они принесли войну в их дом.

Дайгер переспросил:

– Уверен?

– На все сто.

Добравшись до колодца, Дайгер направил фонарь вверх и сразу же опустил: канализационного люка не было, но он не заметил этого потому, что на улице давно стемнело. Зато имелась железная лестница, по которой можно выбраться.

Насколько он помнил, ангар, где спрятали джип, был где-то поблизости.

– Мы на месте. Горец, привинчивай чеку к гранате.

Ящер махнул на лестницу, Дайгер кивнул и полез первым. Выключил фонарик, высунул голову, осмотрелся. Небо затянуло тучами, и снаружи было темным-темно, черные силуэты зданий сливались с небом.

– Что там? – полушепотом спросил Горец.

– Пока не знаю. Привыкаю к темноте.

Вскоре он различил дорогу, она была немного светлее всего остального, очертания строений. Джип оставили на заброшенном загородном АТП, где гнили доисторические ржавые автобусы со спущенными шинами, сейчас путь лежал туда.

Выключив фонарики, минуты три шли мимо одноэтажных домов, не тронутых войной, за ними начинались старинные двухэтажные постройки. Сомнений нет, курс выбран верно.

А может, и нет, двухэтажный дом с черепичной крышей – самая распространенная архитектурная форма в этих краях. Посмотрев на компас, Дайгер махнул рукой на северо-запад:

– Дальше нам туда. Идем молча, не отсвечиваем. Во всех смыслах слова.

Все цепью двинулись за Ящером, который лучше всех видел в темноте. Дайгер не ошибся: за двухэтажными домами начались приземистые трущобы, за которыми маячил пробитый снарядом бетонный забор автотранспортного предприятия.

Только Дайгер собрался шагнуть туда, как путь преградил силуэт, вскинул руки. Все инстинктивно прицелились в него, Дайгер тоже.

– Не идтить там, ловушка, – очень тихо сказал незнакомец на ломаном английском, подождал пару секунд и добавил: – Я следил за вами, знаю, кто вы.

– Ты кто? – шепотом спросил Дайгер, не опуская ствол, происходящее нравилось ему все меньше. Доверять незнакомцу не было причин, но и игнорировать его слова непредусмотрительно.

– Я жил тут, – еле слышно сказал парень, не опуская рук. – Тут нет будущего. Я помогу вам, вы взять меня с собой. Я хорошо служить Легион! Ненавижу Синдикат!

– Он просто хочет с нами, – подал голос Арес, он тоже понимал, что надо вести себя тихо. – Что там?

– Люди Михо. Мародеры. Вокруг ваша машина, они тупой, не смогли ее открыть, теперь хотят ключ и ваше оружие.

– Не похоже, чтобы он врал, – сказал Арес.

– Я хочу с вами, – кивнул парень и опустил руки. – Просто забрать меня. Если не служить, я просто уйду, но там.

– Сколько их? – спросил Дайгер. – Откуда ты знаешь?

– Следил за вами, потом был тут, ждал, пока придете. Они пришли раньше, по следам шин.

– Значит, это не те, что были под землей.

Парень не шевелился, но Дайгер все равно держал его под прицелом. Очень распространенная ловушка: подослать ребенка или беременную женщину, сыграть на жалости, а когда агент приведет в нужное место, перебить наивных жертв.

Только вот парень никуда не ведет, просто предупреждает. Дайгер попятился к ржавому грузовику, прижался спиной к металлу и почувствовал себя уверенней.

– Ляг на живот, руки за голову, – скомандовал он.

Черный силуэт встал на колени:

– Просто заберите меня. Надоела смерть, грабеж и беспердел… бес… предел.

– Горец, иди к нему, обыщи, свяжи. Ты, лежи и не шевелись, малейшее движение, и стреляю.

Горец склонился над незнакомцем, ткнул в его затылок стволом пистолета, провел металлодетектором, тот пискнул.

– Нож-складень в кармане брюк, там же фонарик, – подсказал парень.

Горец зашуршал чем-то и шепнул: – Не обманул. Что дальше?

– Свяжи его, и пусть остается здесь, пока мы проверим, не обманул ли он нас. Если нет, вернемся за ним, вывезем из демилитаризованной зоны, и пусть идет на все четыре.

– Один – за ржавый бочка возле машины, второй – под брезент, которым машина накрыт. Два – за автобусами справа и слева, – отозвался парень. – В ангаре есть главный ворота, а есть дыра в стене с другой стороны, прикрыт картонка. Я убрал картонка, там колючий проволка, увидишь. За ней – лаз, двигать не надо, надо пригнуться. Если пойти туда, то будет двум в тыл. Их убить, а дальше просто.

Дайгер опустил ствол, подошел к парню. Горец пыхтел, связывая его руки за спиной.

– Дело говорит, – сказал Арес. – Я бы прислушался.

Дайгер повернул голову, не разглядел в темноте его лица. А что если Арес и есть предатель, он в сговоре с незнакомцем, и приведет отряд под пули? Есть только один способ проверить: пойти и посмотреть.

– Ладно. Подойдите сюда, ты – лежать и не шевелиться. План такой: Горец и Ящер идут со стороны главных ворот, шумят, привлекая внимание, я и Арес идем в тыл, снимаем врагов, которых видим. Потом бросаем световую гранату, и в дело вступаете вы. Ты…

– Меня зовут Ронни, – шепнул парень.

– Ты лежишь и ждешь нас.

– А вы точно приехать? Дай слово офицера.

Дайгер колебался пару секунд.

– Слово офицера. Горец, Ящер, начинайте действовать ровно через пять минут.

Сверять часы не было смысла, это сделали перед тем, как отправились в Загреб. Сейчас было десять минут двенадцатого.

Глаза привыкли к темноте, но деталей по-прежнему было не разглядеть. Сначала шли с Аресом плечо к плечу, потом Дайгер пропустил его вперед, чтобы пристрелить, если поймет, что он привел команду в ловушку. На нос упала капля дождя.

Сначала капли затарахтели по жестяной крыше, затем перестук перешел в грохот ливня. И славно, можно не опасаться, что в темноте наделаешь шуму. В мирное время огромное количество грабежей осуществлялось во время дождя: никто не услышит подозрительный грохот, а если услышит, поленится выходить и мокнуть.

Как и говорил парень, за ржавым мотком колючей проволоки в темно-серой стене ангара чернел пролом в стене. Вытерев заливающие глаза капли, Дайгер махнул в пролом, Арес встал на четвереньки и пополз вперед. Курт последовал сразу за ним, в одной руке сжимая пистолет и целясь в снайпера.

Стрелять не пришлось. Арес сразу же выпрямился и приник к стене, Курт сделал так же и мысленно прокрутил слова парнишки: «Один – за ржавый бочка возле машины, второй – под брезент, которым машина накрыт», попытался вспомнить, где что стоит, какие препятствия на пути.

Машину загнали в самый конец ангара, от нее до этой стены осталось метров пять. Значит, бандиты совсем рядом, оба стоят спиной, и снять их не составит труда, если Арес не выдаст. С двумя другими будет сложнее. Но ничего, главное – к машине добраться, она бронированная.

Осталось замереть и ждать, когда Горец с Ящером подадут признаки жизни. Дайгер прицелился в темноту. Огибая ангар, он зарядил «Тавор» трассерами. Сейчас же было темно, глаз выколи – ни мародеров не видно, которые в нескольких метрах, ни ворот ангара. Насколько Дайгер помнил, ворота запирали. Если их станут открывать, старые петли обязательно заскрежещут.

Вроде донеслись голоса. Тихий скрип… он прицелился в расширяющуюся щель ворот. Когда в черноте появился квадрат посветлее, он нажал на спусковой крючок, и темноту разрезали трассеры. Вспышка выхватила двух человек с автоматами в руках. Вот они поворачиваются и падают один за другим, убитые Аресом. Второй мародер повернулся полностью – Дайгер увидел распахнутые глаза, разинутый в крике рот. Падая, он вскинул ствол и прошил очередью потолок.

Дайгер швырнул световую гранату, зажмурился. Мародеры этого, конечно же, не ожидали. На пару минут они ослеплены, и с ними надо кончать. Дайгер включил фонарик, посветил на первое тело, на второе.

Заметил два луча Горца и Ящера, побежал к джипу, приник к металлу. Горец, бросаясь из стороны в сторону, быстро двигался от машины к машине. Мародеры стреляли вслепую, создавая некоторые неудобства, зато обнаруживая себя. Одного прикончил Арес, второго – Ящер. Убедившись, что опасности нет, Дайгер открыл машину, сел на водительское место, завел мотор и включил габариты, чтобы видеть, куда едет. Горец плюхнулся рядом, остальные уселись назад.

– Валим отсюда, – пробормотал Ящер.

Дайгер выехал из ангара и уже направил джип в нужном направлении, как вспомнил про парня, связанного по рукам и ногам, лежащего в грязи, под дождем, и развернул машину.

– Да поехали уже, – в голосе Ящера читалось раздражение. – Оно тебе надо?

Отвечать Дайгер не стал. Он дал слово офицера.

В месте, где лежал парень, образовалась огромная пузырящаяся лужа. Где этот чертов хорват? Уполз куда-то, решив, что его бросили? Только Дайгер решил позвать его – больше для успокоения души, – как будто ниоткуда возник силуэт, поднял руки.

– Я в вас не ошибся, – проговорил мальчишка, бесцеремонно распахнул заднюю дверцу джипа и плюхнулся на сиденье рядом с Аресом.

Дайгер занял свое место. Не забывая следить за дорогой, он поглядывал на странного пассажира. На нем была брезентовая куртка-балахон с капюшоном, закрывающим верхнюю половину лица. Длинные темно-русые патлы торчали в разные стороны, нос был «уточкой», слегка курносым, рот – маленьким, каким-то детским. Верхняя губа была чуть больше нижней и время от времени подскакивала.

Видно, что парень молод, ему от силы семнадцать. Значит, война на Балканах застала его подростком, он выжил на руинах, имеет все необходимые навыки, и у него есть шанс вступить в регулярные войска Легиона. До ближайшей базы – сто километров. Осталось до нее добраться.

И там вытрясти правду из Айзека.

Ронни

Дождь промочил меня насквозь, и зуб на зуб не попадал, пальцы коченели. И все же я радовалась. Трудно поверить, что после бесконечных экспериментов Синдиката, после стольких смертей и месяцев скитаний сажусь в теплую машину и можно, наконец, расслабиться, потому что рядом – свои.

Да, они мне не доверяют. Это правильно. Но я докажу, что от меня будет польза. Меня создал Синдикат… хочется верить, что себе на погибель.

Севший за руль главный, с до боли знакомым лицом, поглядывал на меня искоса. Ну да, странный у меня фейс, но это спасало меня, когда приходилось бок о бок жить со стервятниками и добывать себе пропитание. Страшно подумать, что было бы, если б эти отморозки узнали, кто я на самом деле.

И все-таки, где мы встречались с этим офицером? Я слишком хорошо подмечаю детали, он точно мне встречался не сегодня, так вчера. Где? При каких обстоятельствах?

Он был будто гость из другого мира. Словно приподнялась ширма, и он выглянул. Откуда? Высокий, поджарый, седина на аккуратно подстриженных висках, благородное лицо…

Е-мое, да это же чувак из сна, который меня награждал! Если и не он, то очень похож! И как после этого не верить в судьбу и прочую ерунду?

Они едут в Германию. Счастье-то какое! Может, удастся к ним примкнуть, если покажу, что умею. Наверняка им понравится. Но мои связи с Синдикатом могут их насторожить.

Стоило вспомнить исследовательский центр, откуда мы вчетвером бежали, и волосы поднимались дыбом, уверенность в себе улетучивалась. Хотелось сжаться, закрыть уши руками и зажмуриться, чтобы не вспоминать, что человек может сделать с человеком. А вдруг эти – такие же, и когда узнают про меня, тоже запрут в лабораторию, порежут на лоскутки, чтобы понять, как работает имплант и почему именно у меня не произошло отторжения. Точнее, почему у меня его купировали.

Когда узнают про Синдикат, будут допрашивать с пристрастием: а вдруг я агент?

А правда, вдруг я – агент? Вдруг мне специально дали уйти, покопавшись в моей голове и настроив на нужный лад? Вдруг внутри у меня взрывчатка, сейчас ка-а-ак…

Нет, глупости, они проверили меня на металл пищалкой. Но голову-то как проверишь? Да, я ненавижу Синдикат, аж трясет, едва подумаю о них. Да, программировать людей еще никто не научился – получались овощи, а надо мной проводили эксперименты, чтобы улучшить зрение, память и реакцию. Личность, слава богу, не трогали.

Что странно, старые воспоминания, еще довоенные, были, как черно-белые фотографии, словно не мои. Или так и должно быть: после эксперимента память… как же они ее называли? Долговременная память ухудшается. К тому же Жан говорил, что у него так же. Так организм спасается от реальности – будто окукливается.

За окном тянулся знакомый пейзаж, ржавчиной въевшийся в память: развалины, развалины, остовы машин, города перемежались рощами. Деревья сейчас красивые, золотые, но этого не видно ночью. Холодно, сыро, бесприютно. А здесь тепло, пахнет людьми. Никто не сделает мне больно, люди – это не всегда плохо. Смотришь за окно, а там – страшное кино. Теперь все у меня будет хорошо. Пусть я пока, как волк среди собак, но я докажу, что мне можно доверять.

Последний месяц мне постоянно было холодно. Теперь же в долгожданном тепле меня разморило, и веки сомкнулись сами собой.

Марк Косински

Охрану Марк условно делил на «лосей» и «собак». «Лоси» – тормоза, реагируют с опозданием, ими легко манипулировать. «Собаки» обладают чутьем и заранее понимают, от кого можно ждать неприятностей.

В банке стояли хорошо тренированные, сильные «лоси». Они не чувствовали угрозы от мальчишек, столь очевидной для Марка или любого другого опытного человека.

Привычка просчитывать все на несколько ходов вперед сработала и сейчас. Через несколько секунд мальчишки достанут оружие и начнут ограбление. «Лоси» сдадут оружие и лягут на пол. Тревожная кнопка, нажатая несколькими менеджерами с разницей в десяток миллисекунд, заблокирует двери и пошлет сигнал в полицию.

Приедет спецназ, сразу начнется расследование по нескольким направлениям – стандартная процедура. Поддельные документы Марка делал специалист, несколько проверок они пройдут без проблем.

Но вирус не выдержит глубокую процедуру санации базы данных, его наверняка обнаружат, выйдут на источник – паспорт на имя Рихарда Бланша. И еще до штурма Косински окажется в настолько глубокой заднице, в какой не бывал лет, наверное, с семнадцати.

– Господин Бланш? – хорошо поставленный голос рыжей девочки-менеджера выражал удивление.

Наверное, не так уж часто встречаются клиенты, которые договариваются об открытии счета, а потом, оставляя свой паспорт в терминале, просто встают и уходят.

Марк шел наперерез мальчишкам. Их пути сходились в полутора метрах от стойки старшего менеджера – именно там Марк начал бы вооруженное ограбление, если вдруг такая безумная и самоубийственная мысль пришла бы в его голову.

Левый пацан под полой плаща скрывал что-то тяжелое, но не слишком длинное, скорее всего, обрез дробовика. У него было вытянутое лошадиное лицо с массивной челюстью, глубоко посаженные глаза под белесыми бровями, жидкие светлые волосы прилипли к потному лбу. Тонкий в кости, одно плечо выше другого – то ли парню неудобно, то ли у него проблемы со спиной.

Правый грабитель напоминал самого Марка, словно его брат: высокий, поджарый, но широкоплечий брюнет, крупные, подвижные черты лица, гармошка морщин над черными бровями с изломом, высокий лоб с открытыми висками. Как говорят девушки, «не красавец, но чувствуется порода». Марк не знал, есть ли у него родные братья и сестры. В приюте, где он вырос, их не наблюдалось.

Этот второй шел легче и, скорее всего, сжимал в руке пистолет или револьвер. Марка насторожили его едва уловимые непроизвольные подергивания и нездоровый блеск глаз. Похоже, что парень – наркоман, и это плохо, очень плохо.

Вообще, огнестрел на непрофессионалов действует опьяняюще. Нужны десятки, а то и сотни часов в тире и на полигоне, чтобы начать чувствовать оружие. Просто взять в руки ствол и пойти – одна из самых коротких и простых дорог в ад.

В мире, где каждую секунду на войне умирают сотни людей, дилетанты долго не живут. А мальчишки совершенно очевидно профессионалами не были.

– Всем на пол! – заорал белобрысый за пару секунд до точки встречи, намеченной Марком.

В поднятой вверх руке был револьвер – Rhino 60DS. Итальянская игрушка, в которой все было неплохо, кроме серьезной отдачи. Можно не сомневаться, что хоть как-то прицельно мальчишка сможет выстрелить только один раз.

Охранники сразу легли. В их инструкции, которую Косински на всякий случай прочитал пару дней назад, на подобный случай было четко прописано – если допустили начало ограбления, не сопротивляться.

– Это ограбление! – завизжал второй «бандит». Ему явно не терпелось сказать эту фразу – но солидности и крутости в выкрике не было совершенно.

При этом он запутался в складках плаща. Судя по всему, мальчишка заранее сделал дыру в кармане и аккуратно вставил в нее громоздкое оружие, не задумавшись о том, как он его будет вытаскивать.

Марк быстро сделал два широких шага к нему и коротко двинул кулаком в нос. Неудачливый грабитель с всхлипом собрался рухнуть на пол. Но второй рукой Косински удержал его на весу, прикрываясь безвольным после удара телом от более ловкого владельца револьвера.

– Отпусти Серхио! – заорал тот.

Они еще и по имени друг друга называют. Марк, держа на весу жертву, сделал еще два шага – обладатель револьвера отступал от него.

– Сдавайся, отделаешься коротким сроком, – сказал он негромко.

– Сам сдавайся! – мальчишка вытянул вперед руку с оружием и выстрелил.

Пуля прошла сильно выше Косински и его живого щита. В этот момент Марк бросил тело и кинулся вперед. Он не просчитался – подкинутая отдачей рука мальчишки дернулась вверх, и было несколько мгновений, которых должно хватить на то, чтобы обезоружить и второго грабителя.

Но в дело вмешался случай. Один из «лосей» оказался представителем редкой и очень глупой породы «инициативных лосей». Едва раздался выстрел, охранник среагировал на него и прямо из положения «лежа» неуклюже бросился вперед.

В душе он, видимо, мнил себя спасителем и героем. Но единственное, что он смог сделать – это сбить с ног Марка, кинувшегося на грабителя. Парень довольно ловко ударил неудачливого героя рукоятью револьвера по голове, и тот упал без движения.

– Всем лежать! – заорал юнец. – Убью к черту! Серхио! Серхио!

В дальнем углу завыла от страха старуха. Марк лежал, не шевелясь. В отличие от «инициативного лося» он кидаться на револьвер не собирался. Нужен был новый план.

Вдалеке завыла сирена. Можно не сомневаться, что специалисты уже подключились к камерам и базам данных, и сейчас изучают дела всех находящихся в помещении. У Марка в статусе законопослушного гражданина, унтер-офицера и ветерана было еще минут десять. Может быть, пятнадцать.

Владелец револьвера быстро нагнулся, толкнул в плечо лежащего на полу приятеля. Тот не подавал признаков жизни. Нет, Марк не убил его, но всерьез вырубил. Он, когда бил, то знал, что делал, – на улицах и в катакомбах под городом Марку Косински приходилось драться бессчетное количество раз.

– Кто встанет – получит пулю в лоб! Мне нужны только деньги! – парень махнул рукой на приятеля и собирался закончить неудачно начатое ограбление сам, причем любой ценой.

Косински опасался, что его пристрелят в любом случае. Если бы кто-то так нокаутировал его напарника, он бы точно прикончил противника. Но мальчишка нервничал и хотел побыстрее взять деньги.

А может быть, он еще никого не убивал и рассчитывал выйти из этого приключения без крови на руках.

Хотя это вряд ли. Во время войны беспредельщики плодятся, как крысы в катакомбах. Они мародерствуют в основном в прифронтовых зонах, где мирных некому защитить. И на своих нападают, и на чужих – им все равно, для них нет ничего святого, кроме наживы.

Многие из них никогда не учились в школе, и читают по слогам. Зато считать умеют, особенно – чужие деньги.

– Ты! Иди в сейф за бабками! Ты! Иди, посмотри, что с моим другом! – распоряжался грабитель.

Рядом с Марком опустилась на колени рыжая девочка-менеджер. Она больше не улыбалась. Ее громадные зеленые глаза влажно блестели. Она потрогала щеку лежащего Серхио, потом неуверенно тронула за шею – совсем не там, где нащупывают пульс.

Марк, убедившись, что девушка закрывает его, осторожно придвинулся к телу Серхио и сунул руку под его плащ. Рыжая испуганно взглянула на Косински, и тот подмигнул ей и улыбнулся, забыв, что его гримасы не радуют юных девушек. Однако менеджер вроде бы даже успокоилась.

Серхио так и не выпустил из рук обрез, хотя его безвольное тело протащили несколько метров. Даже сейчас Марку стоило усилий разжать скрюченный палец на спусковом крючке спрятанного под плащом дробовика Benelli M4 Super90 со снятым прикладом. И как он не торчал из-под плаща?

– Анна, – Марк наконец взял на себя труд прочитать бедж с именем рыжей. Он говорил очень тихо, но по глазам девушки видел, что его слышат. – Как только я встану, вам нужно будет сразу лечь.

Девушка кивнула. Косински выглянул из-за нее – грабитель настороженно смотрел в сторону двери, не обращая на него ни малейшего внимания. Марк понимал, что он сильно рискует. Дробовик без приклада против револьвера – не слишком хорошо для того, кто за последние годы отвык рисковать жизнью. Тир, дружеские схватки на татами, редкие драки – когда иначе уже никак.

И сейчас выбора не было. Если начнется санация базы данных, Марк крепко попадет. Он осторожно встал, прижал палец к губам, поймав на себе несколько взглядов лежащих менеджеров и посетителей, и, пригнувшись, побежал к юнцу.

Тот заметил движение в последний момент, и вместо того, чтобы встретить противника пинком, начал разворачиваться всем телом, чтобы выстрелить из револьвера в самом комфортном положении.

Но такого шанса Косински ему не дал. Он боялся, что придется стрелять из дробовика на ходу, а без приклада это то еще удовольствие, но смог подобраться к грабителю на расстояние удара и заехал парню дулом по лицу, разодрав ему мушкой щеку.

– Охрана! – крикнул Марк. – Грабители обезврежены, впускайте спецназ.

Он наступил на руку юнца, а затем пинком откинул в сторону револьвер. В принципе все его действия укладывались в рамки логики отставного сержанта. Косински знал, что все делает правильно. Но что-то не давало ему покоя.

Марк обернулся и увидел, как встает, прикрываясь дрожащей Анной, Серхио. В руке у мальчишки была граната – какая именно, не понять. И непонятно, как поведет себя грабитель. Если у него начинается ломка, ему море по колено.